Глава 15

Могучие стены замка Данлорн защищали Роберта от внешнего мира, но даже сплошной камень был не в силах заглушить голос, зазвучавший у него в голове. Прижав ладони к стене караульной, Роберт вернулся в такое знакомое прошлое, стараясь удержать его в настоящем, вспомнил, чей голос говорит с ним после восьмилетнего молчания.

«Роберт! Где ты?» — Голос был встревоженным, тихим, но передающим неотложность дела; никаких оттенков личного чувства...

Роберт выругался себе под нос. Слова, которые он был готов послать ей, оказались полны страха.

«Я в Данлорне. Что случилось? Несчастье с Финлеем... или с матушкой?»

«Нет, с ними все в порядке. Мердок говорит, что я должна с тобой связаться. Кое-кто из подростков покинул Анклав. Они сбежали. Мы отправили отряд на поиски в Шан Мосс, но сейчас на Голете метель, и второй отряд, тот, который должен был спуститься по восточной тропе, должен ее пережидать. Ты не мог бы помочь?»

Роберт уже начал действовать: укладывать то немногое, что ему потребуется в дороге, прятать остальное в тайник.

«Сколько прошло времени с тех пор, как подростки уехали?»

«Около полутора суток. Мердок и Финлей готовы выехать, но...»

«Финлей? Почему?»

Роберт уловил в голосе Дженн неуверенность.

«Я не могу его остановить. Хелен сбежала с остальными». И Хелен? Его собственная племянница? С какой стати им убегать?

«Сколько их всего?» — Роберт уже был в конюшне и седлал коня; в темноте он ничего не мог разглядеть, перед ним стояло лишь лицо Дженн — такое, каким он видел его в последний раз... Ее красоту не могла заслонить даже вечная тень в его душе.

«Пятеро. Они думают, что изменение законов обещает им безопасность. Я должна была бы...» — Роберт почувствовал, что Дженн взяла себя в руки, решительно прогнала укоры себе, исполнилась решимости.

Этот переход заставил его улыбнуться: на него нахлынули воспоминания о былых днях. Не говоря больше ни слова, он вывел коня во двор и вскочил в седло.

Дженн однажды тайно посетила Данлорн, помогая королеве бежать. Она тогда ничего не видела в замке: Роберт поспешил отослать ее, испугавшись собственных чувств, понимая, что за ними скрывается рок, и отчаянно желая, чтобы это было не так. Пустив коня рысью, Роберт вернулся мыслями к настоящему, к той проблеме, которую нужно было разрешить здесь и сейчас.

«Вы готовы действовать, если мы не найдем их вовремя? Или если их выследят и обнаружат Анклав?» «Мы заняты сборами на случай эвакуации». «Вам есть где укрыться, если придется оставить Голет? — Многозначительная пауза заставила Роберта выругаться. Не дожидаясь, пока Дженн придумает какую-нибудь ложь, он продолжал: — Отправляйтесь в Шан Мосс и держитесь все вместе. Если я смогу, я там вас встречу... если же нет, как только вьюга прекратится, двигайтесь на юг, к Аарану. Найдите корабль, который доставит вас во Фланхар, и поезжайте прямиком в Бликстон. Туда прибудет епископ, и там места хватит для всех. Только не обращайтесь в бегство, пока не окажетесь к этому вынуждены».

«Конечно, нет. — Дженн помолчала; когда ее голос зазвучал снова, Роберту показалось, что восьми лет вовсе и не было. — Ключ говорит, что мы должны остаться, что бы ни случилось».

Роберт выехал за ворота замка. Услышанное заставило его зажмуриться: в глубине души он знал, что потерпел поражение.

«Выбор за тобой, Дженн. В конце концов, ты прикована к Ключу и должна делать так, как он говорит. И все-таки, если вы направитесь в Бликстон, ты по крайней мере получишь прекрасную возможность утверждать, что я ошибся».

«Я знаю. — Голос Дженн прозвучал тихо, но тут же неожиданно обрел прежнюю силу и непреклонность. — Дай мне знать, когда встретишься с Финлеем. Я не хочу, чтобы он мысленно говорил со мной, — вдруг Нэш может выследить его и таким способом. Удачи».

«Думаю, что она нам понадобится».

Голос Дженн исчез; с ним исчезло и острое ощущение одиночества.

Хелен поежилась. Все ее кости болели, зубы выбивали дробь. Всю свою жизнь она провела на самой высокой горе Люсары, но никогда еще ей не было так холодно.

В темноте почти ничего не было видно. Густой туман окутывал лес, впитывался в стволы деревьев, в землю, делал кожу, одежду, сапоги влажными и липкими. Кто-то из парней попытался сразу, как только стемнело, разжечь костер, но пламя еле тлело, не согревая путников и лишь подчеркивая, какой черной бывает туманная ночь в лесу.

Хелен отказывалась жалеть себя, мечтать о том, чтобы оказаться дома. Может быть, нужно было дождаться весны, но пока ничего особенно плохого с ними не случилось, да они вскоре и вернутся домой.

Хелен решительно шмыгнула носом. Родители, конечно, будут беспокоиться, это верно. Но ведь она оставила записку, так что они поймут и, нужно надеяться, не станут слишком переживать. Хелен снова шмыгнула носом и постаралась прогнать чувство вины. Оно только заставляло ее мерзнуть еще сильнее.

Сейчас была ее очередь охранять лагерь. Хелен сидела, прислонившись спиной к упавшему стволу и завернувшись в одеяла, обхватив руками колени, делая все от нее зависящее, чтобы не вскакивать и не кричать при каждом ночном шорохе. Воздух уже пах рассветом, но до утра было еще далеко. Все остальные спали, завернувшись в одеяла и придвинувшись как можно ближе к скудному костерку, каждый со своими собственными кошмарами, каждый со своей долей ночного холода.

Лиам предложил ей приключение, и она ухватилась за такую возможность. Кейл убедил ее, что им все легко удастся. Сэйр раздобыл для них коней, а Зеа — еду; взрослые ничего не узнали. Они хоть раз в жизни проедутся по Люсаре, сами, без отца, джабира или еще кого-то, кто говорил бы, куда им можно ехать и что можно делать. Никаких больше глупых правил или наказаний за их нарушение. Свобода.

Все это звучало так заманчиво. И боги были к ним благосклонны: снегопад прекратился, можно было легко спуститься по тропе. Однако каждый раз, когда они поворачивали на юг, на дорогах оказывались патрули в желтой форме Гильдии: недвусмысленное предостережение, несмотря на то, что законы вроде бы изменились в пользу колдунов.

Хелен снова поежилась и натянула одеяло на голову, чтобы не слышать тихих шорохов зимнего леса. Да, хорошо бы вернуться домой — но не сразу. Нужно еще столько всего увидеть — освещенные солнцем холмы, а может быть, и океан.

Именно этого хотели и остальные, и поэтому все старательно скрывали страх, когда поблизости оказывался отряд гильдийцев или когда приходилось искать укрытие в пустой хижине подальше от деревень или ферм.

Впрочем, Хелен знала, даже и не задавая вопросов, что не она одна мечтает о том, чтобы вернуться домой.

Конь споткнулся, и задремавший в седле Роберт резко выпрямился и заморгал, инстинктивно окидывая окрестности колдовским взглядом. Прогнав сонливость, он огляделся в поисках возможной угрозы, но все оказалось спокойно: на дороге никого не было. Плохо пришлось его коню.

Роберт натянул поводья и осторожно соскользнул с седла. Ноги его затекли, и движение заставило его пошатнуться. Холодное зимнее солнце светило сквозь облачную дымку, не согревая и едва освещая лес. Роберт посмотрел на светило, стараясь определить, много ли еще осталось светлого времени, но голова у него закружилась, и ему пришлось прижаться лбом к теплой шее коня.

Похоже, для такой жизни он становится стар.

Роберт сухо усмехнулся. Физически он не старел: Ключ о том позаботился. Ему сравнялось сорок три, но выглядел он и чувствовал себя в хорошие дни на десять лет моложе. Только сегодня день не был хорошим. Не были такими и три предыдущих дня, когда он метался по Люсаре в поисках сбежавших детей салти и своего глупого упрямого братца. Роберту был необходим отдых, и его бедному коню тоже. Животное сейчас стояло перед ним, слишком хорошо обученное, чтобы двинуться с места, слишком мужественное, чтобы просто опуститься на землю ради такого нужного ему отдыха.

— Держись, друг. Теперь уже недалеко. — Роберт похлопал коня по шее, потом подобрал поводья и пошел по дороге, ведя коня за собой.

Движение пойдет ему на пользу, позволит полностью проснуться. Вполне можно дремать в седле, если едешь не один, однако позволить себе это, путешествуя в одиночку, на одной из самых оживленных дорог, ведущих в западную часть страны, было непозволительной роскошью. Под ногами Роберта хлюпала грязь, оставленная растаявшим снегом, поля еще сохраняли отдельные сугробы, словно дожидающиеся следующего снегопада.

В детстве Роберт любил зиму, любил те перемены, которые она приносила природе, зная, что рано или поздно придет весна и снова все оживит надеждой, которая казалась ему почти материальной.

Много времени прошло с тех пор, когда он испытывал такие чувства.

Вокруг царила тишина, лишь чуть слышно шумел ветер и раздавался равномерный стук копыт. Что ж, это место ничем не хуже других для новой попытки...

Роберт остановился и успокоил коня ласковыми словами. Потом он закрыл глаза, затаил дыхание и окинул окрестности колдовским взглядом. Немного на запад, теперь на юг... Вот Финлей, яркая аура которого так хорошо ему знакома, вот его спутники, медленно перемещающиеся по лесу.

Роберт перевел взгляд туда, где холмы стали более пологими, а деревья росли отдельными купами; скот пасся на замерзших полях, выискивая скудный корм. Еще дальше на юг, стараясь не слишком напрягать зрение, позволить впечатлениям возникать без усилия... Роберт пытался заставить свою силу охватить все пространство, не выбирая направления: только так мог он найти свою племянницу, девочку, которой почти не знал.

Какая-то тень... Еле заметное изменение цвета ландшафта, который показывал ему колдовской взгляд... Роберт не мог быть уверенным, что обнаружил именно Хелен, но оттенки ауры напоминали Финлея, напоминали Фиону — и это была самая обнадеживающая находка за три дня поисков.

Значит, девочка по крайней мере жива. А остальные? И они все еще продолжали двигаться на юг; от берега моря их отделяли три дня пути. Собираются они остановиться или намерены ехать дальше? И что, ради милосердного Серинлета, заставило их покинуть безопасность Анклава?

Роберт открыл глаза. Головокружение заставило его ухватиться за седло. Отдых, ему нужен отдых — и горячая еда.

Роберт двинулся дальше так быстро, как только позволяла ему все нарастающая усталость. К вечеру он повстречается с Финлеем и остальными, а завтра, если повезет, они могут настигнуть Хелен и ее приятелей.

Значит, сегодня... Он увидит Финлея после восьми лет разлуки. Получит наконец что-то большее, чем подробные рассказы Мердока, которые он выслушивал каждую весну, когда они встречались для новой совместной работы. Роберт старался не задавать вопросов, но Мердок понимал его потребность узнать как можно больше, поучаствовать в жизни семьи, хотя бы и на расстоянии.

Но сегодня он увидит Финлея сам. Увидит и узнает, скучал ли по нему брат, которого ему самому так не хватало.

И узнает, простил ли тот его.

С каждым днем терпения у Финлея оставалось все меньше, и на каждом привале он начинал мерить шагами площадку вокруг костра. Для ночлега Мердок выбирал укромные места, где отряд не могли заметить с дороги даже случайно. Предпочтение он отдавал безлюдным чащам, куда гильдийцы опасались заглядывать и где глубокий снег лежал до самой весны.

Невозможность воспользоваться умением искателя была для Финлея хуже слепоты. Никогда еще это умение не было ему так необходимо — и все же он не осмеливался им воспользоваться. Одно дело — рисковать собственной жизнью, и совсем другое — жизнями остальных.

Найдя старый облетевший вяз, Финлей уселся на его узловатом корне, выступающем над снегом, и прислонился к толстому стволу, запретив себе двигаться. Он понимал, что его метания мешают его спутникам, да и ему самому ничего хорошего не приносят, но его переполняла требующая выхода энергия, словно он снова стал юношей.

Все спали, только Мердок сторожил лагерь, бесшумно передвигаясь между деревьями. Финлей уснуть не мог: его слишком тревожила мысль о том, что беглецов они так и не нашли.

Бывали моменты, когда беспокойство буквально душило его. И еще он скучал по Хелен. За исключением времени битвы при Шан Моссе они не расставались ни на один день. Хелен стала жизненно необходима для Финлея. И теперь его мучила тупая боль в груди, отчаяние и гнев на самого себя.

Нужно было уделять семье больше внимания. Как мог он не заметить, что дочь почти сутки где-то отсутствует? Как такое случилось и с другими родителями?

Все они стали слишком благодушны, привыкнув к безопасности Анклава. Зная, что молодежь скучает, они предоставили детям слишком много свободы, не контролировали их, не требовали отчета в том, чем они заняты каждую минуту. Они слишком положились на то, что все в Анклаве предупреждены: Гильдии доверять нельзя, любому из салти вне Анклава грозит смертельная опасность.

Взрослые решили, что этого страха будет достаточно... но для молодежи, неопытной и отчаянной, предупреждения значили мало. В конце концов, разве он сам — да и Роберт тоже — не совершал в этом возрасте подобных же глупостей?

Так почему сейчас страх почти парализует его?

Дело в том, что теперь он — отец, а опасность грозит его милой Хелен.

Финлей не мог унять зуд в руках. Почти против воли он сделал привычный жест левой рукой, и аярн оказался у него в ладони. Может же он хотя бы посмотреть на него, представить себе, что воспользоваться им безопасно, что Нэш ничего не заметит и не найдет его... В конце концов, возможно ведь, что Роберту удалось убить мерзкого гильдийца, что затишье последних восьми лет — следствие того, что Нэш мертв. Такое возможно, разве нет?

— Что это ты затеял? — спросил Мердок, появляясь из-за дерева.

— Пытаюсь вспомнить, как пользоваться аярном. — Финлей сам понял, что попытка пошутить не удалась.

Остановившись перед Финлеем, Мердок мягко сказал:

— Тебе не позавидуешь, не спорю. Только на твоем месте сейчас я не стал бы баловаться с аярном.

— Вот как? Почему?

Мердок повернулся и показал на прогалину между деревьями.

— Потому что Роберт рядом.

Финлей вскочил на ноги, но не успел сделать и шага, как из темноты появился Роберт, ведя в поводу усталого коня. В сумраке мало что можно было разглядеть, но Финлей узнал широкие плечи, решительную походку, которую он знал лучше, чем свою собственную. Когда Роберт остановился перед братом, тот с облегчением улыбнулся.

— Спасибо, что приехал, — выдохнул Финлей. Роберт смотрел на него, ничего не говоря, потом обнял и прижал к груди. Объятие было мимолетным, но его крепость Финлей ощущал еще долго. Отпустив брата, Роберт оглянулся на спящих. Отблеск костра осветил его лицо, и Финлей заметил, какими усталыми были зеленые глаза Роберта.

— Они все еще двигаются в южном направлении, — тихо сказал тот. — Я колдовским зрением слежу за ними уже несколько часов. Я не был уверен... Хелен ведь было всего пять, когда я ее видел. — Выражение его лица заставило Финлея вновь встревожиться.

— В чем дело?

Роберт передал поводья Мердоку, и тот отвел коня к остальным лошадям.

— При поисках у нас могут возникнуть трудности.

— Почему? Ты же только что сказал, что тебе удалось увидеть Хелен колдовским зрением.

— Ну, по крайней мере я надеюсь, что увидел именно Хелен... Проблема не в этом. — Роберт взял протянутую ему Мердоком кружку с горячим питьем и осушил ее одним глотком. Поблагодарив того, он отвел обоих мужчин в сторону, чтобы не тревожить спящих. — Вам следует знать, что ваши поисковые отряды вызвали тревогу в округе. Я несколько раз слышал разговоры о группах мужчин, обыскивающих окрестности в поисках заблудившихся детей. Никто не знает, ни кто вы такие, ни откуда взялись, — это и представляет опасность.

— Почему?

Финлей, когда услышал ответ, порадовался, что вопрос задал Мердок.

— Потому что я знаю Нэша: если новость дойдет до него, — а новые законы наверняка рассчитаны на то, чтобы выманить нас из укрытия, — он поймет, что произошло. Он пошлет на поимку малахи. Поэтому у нас мало времени. Однако если завтра мы поторопимся, то к вечеру можем найти Хелен и остальных.

Финлей не позволил этим словам оживить свои надежды. И все-таки какое облегчение слышать уверенность в голосе Роберта, пусть в глазах брата и заметна настороженность. Только вот прошло восемь лет с тех пор, когда они виделись в последний раз, и ни один из них не стал моложе...

— Тебе нужно отдохнуть.

— Я уж и забыл, когда в последний раз спал. Боюсь, я не в очень хорошей форме.

— Могу поспорить: ты и не ел давным-давно.

— Еда? А что это такое? Финлей не мог сдержать улыбки.

— Жизненная необходимость, Роберт. Ты сам меня этому учил.

— Я слишком устал, чтобы сейчас думать о еде. Поем утром. Нам нужно выехать до рассвета. Хватит у вас сил на такое? — Сам Роберт, казалось, готов упасть на месте и проспать неделю, поэтому Финлей только кивнул. Улыбка не сходила с его лица, согревая его, как уже давно ничто не согревало.

Прошло восемь лет, и вот Роберт стоит перед ним, здоровый, сильный, все такой же решительный и упрямый, каким был всегда.

Финлей вслух засмеялся, ничуть этого не стесняясь.

— Ложись около костра. Я позабочусь о твоем коне. Тебе нужно успеть хоть немного поспать.

Роберт помедлил, глядя на брата, и тот заметил что-то странное в его взгляде. Однако прежде, чем Финлей понял, в чем дело, Роберт двинулся к костру.

— Ты побывал в Данлорне? — Роберт кивнул. — И как там? Прежде чем ответить, Роберт расстелил одеяло.

— Пусто.

Хелен почувствовала, как изменились окрестности. Зеа и Нейл ехали впереди, переругиваясь, как всегда, но они, похоже, ничего не заметили.

Они приближались к деревне. Хелен услышала вдалеке стук топора, уловила запах свежеиспеченного хлеба, от которого в животе у нее забурчало.

Девочка придержала коня. Они пересекали склон пологого холма с поросшими мхом валунами и пятнами серого снега между ними. Поверху склона рос вереск, скрывая то, что лежит по ту сторону. К югу тянулась гряда холмов, за которой угадывался берег океана.

Желудок Хелен снова громко выразил протест, и тихий смех у нее за спиной заставил Хелен покраснеть. Обернувшись, она увидела рядом с собой улыбающегося Лиама.

— Следует ли нам понять это как намек, что пора раздобыть какой-нибудь еды?

Хелен отвела глаза, но Лиам продолжал ехать с ней рядом.

— У нас осталось немножко муки и солонины. Слишком мало, чтобы приготовить завтрак, так что было бы неплохо купить чего-нибудь съестного. Ты разве не голоден?

— Я?Я никогда не бываю голоден. — Лиам поднял брови, словно мысль о еде не приходила ему в голову. Выражение его лица было комичным, и он прекрасно это знал. Хелен не могла не улыбнуться ему в ответ.

— Что ж, рада это слышать. Найти еду для четверых будет легче, чем для пятерых.

— Ты что, добровольно вызываешься этим заняться? Лиам смотрел на Хелен с улыбкой, и она не могла отказаться и кивнула. Впрочем, ей ужасно хотелось побывать в настоящей деревне, даже если только ради покупки хлеба и овощей. До сих пор парни не разрешали ей и Зеа бывать в городах, мимо которых они проезжали, хотя опасность была одинаковой для всех.

— Лиам, — вмешался в их разговор Нейл, — нельзя позволить ей ехать. Если с Хелен что-нибудь случится, Финлей нас убьет — и не в переносном смысле. Мы же все уже обсуждали. Вокруг слишком много гильдийцев и еще других солдат — тех, что в красных мундирах. За сегодняшний день я видел уже десятка два. Должно быть, мы где-то недалеко от резиденции Гильдии. Финлей объявлен вне закона. Что, если кто-нибудь узнает в Хелен его дочь?

— Но я хочу поехать, — сказала Хелен, не обращая внимания на то, как выразительно закатила глаза Зеа. Сэйр, как всегда, молчал и только поглядывал на спорящих.

— Не бойся, Нейл. — Лиам махнул рукой, отметая возражения друга. — Я собираюсь побывать там с ней вместе. Нет никакой причины, почему бы гильдийцам или солдатам нас останавливать. Все, что мы сделаем, — это купим немного продовольствия.

Пока шел спор, радостное предвкушение покинуло Хелен, но Лиам улыбнулся ей той своей улыбкой, которая заставляла ее забыть обо всех остальных, и возбуждение вернулось.