Легенды Элайты (№4) - Клетка для мятежника

Тут и Эндрю услышал: стук копыт коней, приближающихся со всех сторон, крики в темноте, звон стали...

— О боги, милорд, спасайтесь! — Мика развернул коня и выхватил меч, превратившись из внимательного спутника в грозного воина. — На нас напали малахи!

Глава 29

Де Массе выкрикнул еще один приказ: послал двоих своих людей в тыл противникам, которые никак не давали себя окружить, одновременно отправив гонца за остальным своим отрядом, который следил за другой дорогой. Сам он поскакал вперед, ныряя под низкие ветки и стараясь не дать коню споткнуться на рытвинах.

Все должно было пройти так легко! С опытом и умением его людей, с их колдовской силой на это дело должно было хватить нескольких секунд. Однако тянулись минуты, а мальчишка и его страж все ускользали. Двое малахи были уже ранены: этот воин, сопровождающий юного герцога, дрался, как демон, и постоянно умудрялся оказываться между людьми де Массе и своим подопечным.

Нужно было кончать. Если схватка переместится к Мейтленду, поднимется тревога, и с надеждой скрыть похищение от Союзницы придется распрощаться.

Однако и перестараться было нельзя: де Массе не решался отдать приказ своим людям использовать колдовскую силу. Один неверно направленный удар — а при сложившихся обстоятельствах он вполне возможен — и мальчишка будет мертв. И тогда гибель ждет их всех.

Дорога пошла вниз; беглецы, за которыми гнались малахи, оказались в неглубокой низине, окруженной деревьями. Защитник мальчишки, высматривая в темноте врагов, заставил своего коня вертеться на месте. Юный герцог подражал ему, но на лице его был написан ужас, а меч он держал так, что было ясно: особой пользы от него не будет.

Де Массе резко вытянул левую руку и швырнул комок пламени между всадниками; в тот же момент его люди рванулись вперед. Перепуганные кони мальчишки и его защитника взвились на дыбы, и юный герцог, вскрикнув, свалился на землю. Малахи кинулись на него.

Что ж, все удалось легче, чем казалось...

Окружившая их с Финлеем ночь казалась враждебной, и Дженн снова и скова вскакивала на ноги и начинала ходить вокруг костра. Им можно было укрыться в коттедже Мики, но Дженн все равно пришлось бы возвращаться сюда, чтобы добраться до Мейтленда. Поэтому Финлей молча сидел у огня, глядя, как Дженн мечется, мучимая воспоминаниями о сказанном ей Эндрю.

— Будь добра, сядь наконец!

Дженн замерла на месте, глядя в сторону Мейтленда.

— Не пора еще мне отправляться?

— По-моему, они сейчас еще только добрались до перекрестка. Так что тебе еще рано, если, конечно, ты не хочешь оказаться в Мейтленде раньше них.

— Нет, не хочу. — Пальцы Дженн чесались. Она стянула перчатки и растерла руки, но легче ей не стало. — Ты уверен, что еще рано?

— Разве я когда-нибудь ошибаюсь?

— Ну, по крайней мере, мне в этом ты никогда не признаешься.

— Вот я и говорю: сядь и успокойся.

Дженн снова принялась бродить вокруг костра, потирая руки и качая головой. Причина ее беспокойства не могла крыться в ее споре с Эндрю. Может быть, дело в поцелуе Роберта? Дженн охватила дрожь. Желание и тоска так часто оттеснялись на задний план неотложными заботами, но достаточно было увидеть его так близко, целым и невредимым... Однако Роберт поцеловал ее не из нежных чувств. На его губах был вкус мести.

Что Роберт ощутил на ее губах?

Что-то черное закружилось перед глазами Дженн, словно огромные летучие мыши. Она замерла на месте, вглядываясь в темноту, и внезапно все ее беспокойство сфокусировалось в одной точке. Дженн в ужасе кинулась к своему коню.

— Малахи! Они напали на Эндрю!

Эндрю тяжело ударился о землю. Он никак не мог вздохнуть, меч выпал из его пальцев. Новая вспышка света на мгновение ослепила его. Кто-то закричал, приказывая немедленно прекратить, и Эндрю заморгал, пытаясь в окружающем хаосе отыскать Мику.

— Эндрю! Ты ранен?

Чья-то рука помогла ему подняться на ноги. Зрение вернулось к Эндрю, и он почувствовал, как ему в руку сунули меч.

— Не отходи от меня.

— Что вам нужно? — прошипел Эндрю, разглядев наконец противников: дюжина вооруженных всадников, все малахи. Их вожака он узнал: это был барон де Массе.

— Пожалейте себя, — крикнул де Массе. — Разойдитесь и бросьте оружие, тогда никто не пострадает.

— Что вам нужно? — резко спросил Мика, и не думая ни отходить от Эндрю, ни опускать меч.

— Нам нужен только мальчик. Ты можешь остаться на свободе. Садись на коня и уезжай.

— Он лжет! — Эндрю дрожал так, что зубы стучали, но ложь сразу отличил. — Не верь ему!

— Если он вам нужен, попробуйте его захватить! — вызывающе крикнул Мика. В его голосе было столько силы, что Эндрю ощутил внезапный стыд. Как Мике удается сохранять такое мужество перед лицом смерти?

Если де Массе и отдал приказ, Эндрю его не слышал; однако все малахи разом спешились и стали наступать. Первый же удар заставил Эндрю пошатнуться: противник был выше и тяжелее его. Мика оставался рядом, но ему приходилось отбиваться от других нападающих. Двое малахи разом кинулись на него, и Мика развернулся так, чтобы оказаться спиной к спине с Эндрю: так они могли прикрывать друг друга.

Эндрю отчаянно пытался вспомнить все, что Мика, Финлей и другие его учителя пытались в него вдолбить, но каждый раз, когда его меч встречался с мечом малахи, удар отдавался во всем его теле. Достаточно было ужасного оглушительного звона стали, чтобы полностью лишить Эндрю всякой уверенности в себе.

Им предстояло погибнуть.

Где же наконец его колдовская сила?

О милосердная Минея, помоги!

Ужас обрушился на Роберта такой мощной волной, что он на мгновение ослеп, но зато демон в его душе встрепенулся и расправил крылья.

«Дженн!»

Никакого ответа.

«Дженн!»

Молчание было беспросветным. Роберт рванул поводья, разворачивая коня, и погнал его бешеным галопом.

Все равно он опоздает!

Роберт слился в единое существо с конем, дыша с ним в такт, позволяя животному самому выбирать дорогу. Колдовская сила кипела в Роберте, сдерживаемая лишь опаянным усилием воли.

Демон окутывал его плащом тьмы, рвался на свободу в жажде разрушения.

Эндрю почти ничего не видел в темноте, только чувствовал удары, которые отражал или от которых уворачивался. Его руки, сжимавшие меч, болели, ладони вспотели и еле удерживали рукоять. Он думал только об одном: нужно оставаться рядом с Микой, иначе он не продержится и минуты.

Страх мешал ему думать. Все вокруг стало огромным, острым, жестоким, как никогда раньше. И еще тьма словно сгустилась: насилие пожирало его душу.

Не его ли имя кто-то выкрикивает? Эндрю отразил еще один удар и за спинами малахи увидел Дженн и Финлея. Они тоже сражались, пытаясь пробиться к нему.

Только лес вокруг горел, и помощь была далеко...

И вдруг до Эндрю донесся звук, заглушивший шум схватки: по мерзлой земле грохотали копыта, всадник приближался, неотвратимый, грозный, пылающий местью.

Роберт! Его поднятый для удара меч разбрасывал пламя, и он был уже близко.

Роберт видел все очень ясно. Он насчитал двадцать четыре малахи; восемь из них были убиты, трое тяжело ранены. Командовал отрядом де Массе. Значит, все это — затея Нэша.

Странно, ночь должна бы быть более темной... Но деревья по сторонам дороги пылали, роняя горящие ветки на покрытую снегом землю. Впереди малахи окружили Дженн и Финлея. Противники обменивались ударами колдовской силы, и никто не хотел уступить. Однако Дженн была далеко от Эндрю и Мики.

Ах, слишком медленно он приближается... Справа малахи, объединив силы, заставили вспыхнуть огромное дерево над Дженн, и Роберт услышал, как затрещал могучий ствол.

Слева Эндрю вскрикнул: меч в конце концов у него выбили, и беззащитный мальчик оказался перед...

Конь Роберта споткнулся. С воплем слепой ярости Роберт поднял его на дыбы и поскакал налево.

Туда, где был Эндрю.

Эндрю попытался наклониться и схватить меч скользкими от крови и онемевшими пальцами, но его противники оказались слишком близко. Кончик меча уперся Эндрю в горло и заставил его замереть на месте. Краем глаза мальчик видел, как к нему галопом мчится Роберт... Вот он появился рядом: одним взмахом меча уложил двоих малахи, новым взмахом — еще двоих.

Отряд де Массе был охвачен ужасом, но Эндрю все еще угрожал плен. Вдруг Мика схватил его за руку и резко толкнул навстречу Роберту. Тот рывком вскинул мальчика на седло позади себя. Меч Роберта очертил в воздухе сверкающий круг.

Неожиданно малахи рассыпались в стороны, а конь Роберта продолжал скакать вперед, унося их с Эндрю в лес. Роберт рванул поводья и развернул коня и снова поднял свой пылающий меч. Эндрю мог только цепляться за него. Сердце его колотилось, руки дрожали; ему отчаянно хотелось найти Мику, найти Дженн и Финлея, но кругом были только малахи, которые, бросив своих мертвых товарищей, с паническими криками бежали к коням.

И тут Эндрю увидел. Пылающее дерево клонилось в сторону, и его мать, услышав предостерегающий крик Финлея, подняла глаза, но слишком поздно: с оглушительным треском огромный ствол рухнул.

— Мама!

Роберт почти не замечал огня, истоптанного снега, мечущихся лошадей, пятен крови и мертвых тел на земле. Какая-то часть его сознания твердила, что ему следует догнать де Массе и его людей, заставить их заплатить за содеянное... Однако он позволил своему коню остановиться, а сам соскользнул на мокрую, покрытую пеплом траву. Его тело требовало действий, но врагов, с которыми можно было бы сразиться, не осталось.

Отбросив меч, Роберт кинулся к бушующему пламени, но жар заставил его остановиться. Воздух был полон дыма, и Роберт закашлялся, вглядываясь в танцующие огненные языки.

Он опоздал... Так все и кончилось, как предрекало пророчество: «Спасая, принесешь ты гибель... тому, что больше всего любишь...»

— Роберт! — Финлей, шатаясь, приближался в сопровождении Мики. Раны обоих кровоточили, но серьезно они не пострадали. — Я не могу найти ее, Роберт! — Финлей схватил брата за рукав. — Все мое умение искателя бесполезно... Она была ранена. Я...

Роберт стряхнул его руку и закрыл глаза; перед его умственным взором все еще стояло пылающее дерево, и он слышал, как Эндрю кинулся вперед, а Мика и Финлей его оттащили... Потом Роберт отгородился от внешнего мира.

«Дженн! Дженни, пожалуйста, ответь мне! Прошу тебя!»

Роберт собрал воедино всю свою колдовскую силу, силу, которая росла в нем с первого момента слепой паники... нет, росла всю его жизнь в ожидании именно этого момента. Теперь он позволил ей вырваться наружу. Роберт испепелял на своем пути горящий лес, зная, что найдет то, что ищет, найдет потому, что это ему необходимо, потому, что она не могла погибнуть. Пророчество не может быть истинным. Оно не может сбыться! По крайней мере так...

Хватая ртом воздух и шатаясь, он шел вперед. Финлей поддерживал его, не позволяя упасть, рядом был и Мика, на надежную молчаливую поддержку которого можно было положиться. Какой-то частью своего сознания Роберт ловил их ауры на фоне чернильно-черной ночи и слабого пения огня, кровавого опустошения. Он продолжал идти, скользя и спотыкаясь, пока наконец злобный жестокий демон не вырвался на свободу и не устремился туда, куда самому Роберту дороги не было.

Роберт больше не мог удерживать это чудовище... но ведь оно напало на Дженн лишь однажды, да и то не причинило вреда... Дрожа от ужаса, Роберт дал демону волю.

Теперь глаза его были широко открыты, высматривая самые еле заметные, самые слабые следы...

О милосердная Минея! Да, да!

Роберт вырвал руку у Финлея и кинулся вперед. Финлей и Мика последовали за ним.

— Роберт, подожди! Туда нельзя идти! Пламя еще слишком сильное!

— Она жива, Финлей! Она установила защиту, но долго не продержится. — Для других объяснений времени не было.

Роберт установил собственную защиту, но она заколебалась перед мощью стихии. Жар почти ослепил Роберта. Он подтолкнул демона вперед и, зажмурившись, отдал ему всю остающуюся силу, заставляя создать из тьмы собственный мир.

Со всей яростью обманутых ожиданий демон ринулся вперед, погнал впереди себя волну силы, как могучий прибой, обрушивающийся на скалистый берег. Роберт скорее услышал, чем увидел, как горящее дерево сдвинулось, приподнялось и отлетело в сторону, унося с собой пламя, освобождая дорогу туда, куда Роберт стремился всеми силами души.

Не задумываясь, Роберт кинулся вперед, расшвыривая тлеющие угли; наконец он увидел Дженн: она скорчилась под почерневшей веткой — живая!

Роберт подхватил ее на руки. Финлей тут же подбежал, чтобы помочь. Вместе они оттащили Дженн туда, где ждал с лошадьми Мика.

Роберт опустил Дженн на землю и отступил, чтобы позволить Финлею — более умелому целителю — осмотреть ее раны.

— Она истекает кровью, Роберт. Мне нужна вода, бинты и...

— Нам нельзя здесь оставаться, — перебил его Мика. — Если они надумают вернуться...

— Да. — Роберт взглянул в ту сторону, куда ускакали малахи. Следовало бы догнать их... следовало бы удостовериться... — Финлей, садись на коня. Мика, помоги мне передать ему Дженн. Мы отправимся в твой коттедж, Мика, и там займемся ее ранами. Эндрю, поехали.

— Нет! Мы не можем этого сделать! — повторил де Массе, настроение которого не улучшала боль от ран, усиливавшаяся от каждого толчка. Его люди — те, кто выжил, те, кто бросил своих умирающих товарищей и в слепой панике бежал с поля боя, — собрались вокруг него. Странная сила обрушилась на всех без исключения — сила, которая могла исходить только от Дугласа.

— У нас нет выбора, Люк, — возразил один из малахи. — Когда Нэш узнает, что мы убили Союзницу, всем нам конец. А до мальчишки нам теперь никогда не добраться.

— Лучшее, что мы можем сделать, — вступил в разговор другой малахи, — это притвориться, будто мы ни при чем, будто случившееся к нам никакого отношения не имеет. Ты должен это понимать!

— А что мы скажем насчет мальчишки? — попытался доводами разума умерить горячность своих людей де Массе. Малахи были в ярости от того, что так перетрусили, и собирались теперь любой ценой вернуть себе самоуважение.

— Скажем, что он погиб в огне.

— Откуда Нэшу знать, как все было на самом деле? Если мальчишка так для него важен, почему он давно его не захватил?

— Поехали, Люк! У нас мало времени!

Нет, они не были виноваты — вина лежала на нем одном. Он не подумал о том, что мать мальчишки — да и Изгнанник тоже — может все еще быть поблизости, а в результате рискнул жизнями своих людей ради целей, им чуждых. Он был виноват и в том, что вовлек их в сети лжи, раскинутые Нэшем. Именно потому, что вина была его, де Массе пытался теперь рассуждать здраво.

— Вы в самом деле думаете, что если мы сожжем Мейтленд, все будет в порядке?

Его люди шумно требовали немедленных действий.

— Поделом им!

— Мы сумеем убедить Нэша! Если все мы будем говорить одно и то же, как он сможет усомниться?

— Незачем даже говорить, что Союзница тоже тут оказалась!

— Мы же предложили им сдаться! Не наша вина, что они погибли. Проклятие, не хочу я умирать из-за этой суки и ее щенка!

Малахи как один развернули коней и поскакали к поместью, оставив де Массе в тени старого дуба.

Теперь де Массе оставалось только сидеть и наблюдать за событиями.

Глава 30

Финлей бросил сумки на коврик у камина, и Мика торопливо положил дрова в топку, чтобы Финлей мог разжечь огонь. За время долгого отсутствия Мики дом промерз насквозь, и в нем пахло сыростью. Потом Роберт внес в комнату Дженн, держа ее так осторожно, словно она была сделана из стекла, и опустил на постель.

Он был полон страха. Финлей видел это по глазам брата, по тому, как судорожно тот дышал, каким бледным стало его лицо. Да, Роберт боялся.

Финлей быстро достал из сумок все необходимое. Можно было надеяться, что если этих запасов не хватит, у Мики найдутся и бинты, и целебные травы. Когда он повернулся к Дженн, Роберт, хмурясь, гладил ее волосы, явно сомневаясь, следует ли ему остаться или уйти.

Так что происходит между этими двумя? Может быть, рок то сводит их, то отрывает друг от друга? Или что-то в них самих мешает им видеть то, что так мучительно очевидно для всех остальных?

Мика принес ведра с чистой водой, тряпки и бинты. Не говоря ни слова, он отодвинул Роберта с дороги и начал снимать с Дженн одежду, чтобы осмотреть ее раны. Роберт попятился. Эндрю стоял рядом, и оба они с совершенно одинаковым выражением морщились, когда открывался очередной ожог или порез.

Финлей склонился над Дженн.

— Роберт, ты мог бы проверить, нет ли поблизости де Массе.

— Я не настолько хорошо знаю его ауру, чтобы отличить от других.

— Ну так просто проверь, не возвращаются ли малахи и вообще не приближается ли кто-нибудь. Мне нужно некоторое время на то, чтобы подготовить Дженн к перевозке. Если нам удастся переправить ее в Мейтленд, там мы будем в большей безопасности.

— Конечно. — Роберт сделал два шага к двери, потом обернулся; все его чувства можно было ясно прочесть на лице. Он собирался что-то сказать, но закрыл рот и вышел.

— Эндрю!

— Да? — Мальчик тут же оказался рядом. Он был так же бледен, как и его отец.

— Пойди и набери из поленницы самых сухих дров. Лучше мелкие полешки, которые сразу же разгорятся и быстро прогорят. Мы пробудем здесь недолго, так что разводить большой огонь нет смысла. Можешь это сделать?

— Да. — Эндрю мгновение помедлил, потом кинулся наружу, как будто только такая поспешность могла помочь его матери.

— Нехорошая рана, — пробормотал Мика, намазывая тряпочку какой-то приятно пахнущей мазью, прежде чем приложить ее к боку Дженн. — Как она умудрилась ее получить... Проклятие, она должна была бы лучше управляться с мечом! О боги, я ведь должен был ее охранять!

— Нет, твоя работа была охранять Эндрю, а моя — защищать Дженн. Давай уж правильно распределим вину.

— Ну ладно, как скажете.

— Можешь мне поверить, Мика: если Роберт сочтет, что виноват ты, а Дженн умрет, он тебя прикончит.

— А вас — нет?

— Я его брат.

— Да, — прошептал Мика, и мрачный юмор покинул его голос. — Это верно.

За те несколько минут, что потребовались, чтобы устроить Дженн и Эндрю в доме, Роберт совершенно забыл, что снаружи все еще зима. Его плащ был грязен и пропах дымом и кровью, но он все равно завернулся в него. Роберт сделал несколько шагов в сторону от дома, ступая сначала по скользкому снегу, а потом — по ледяной воде.

Он выпустил демона на свободу, позволил ему действовать по собственному усмотрению, и тот не натворил бед.

На этот раз. Впервые, если подумать...

Однако все же выпустил демона на свободу он сам.

Роберт закрыл глаза и окинул окрестности колдовским взглядом, высматривая что-нибудь, что говорило бы об угрозе.

Возбуждение не позволяло ему стоять на месте, однако периодически леденящий ужас заставлял его замирать и обращать колдовской взгляд внутрь коттеджа, чтобы удостовериться: Дженн, несмотря на раны, жива, ее аура, хоть и слабая, все еще не погасла.

Вдруг Роберт согнулся пополам: желудок его взбунтовался после всех переживаний этого дня. Он так близко подошел к самому краю...

Наконец Роберт выпрямился. Силы с каждым ударом сердца возвращались к нему, и теперь он смог как следует воспользоваться колдовским зрением.

Нет, поблизости ничего угрожающего заметно не было, а смотреть дальше, отвлекаясь от коттеджа и той, кто в нем был, его сознание отказывалось. Чтобы удостовериться в отсутствии угрозы, придется объехать лес самому. Пожалуй, стоило бы побывать в Мейтленде, попросить у Беллы тележку, чтобы перевезти туда Дженн. Если бы в поместье оказался целитель, это тоже было бы кстати.

Постепенно под влиянием холода и биения жизни, которое он чувствовал в коттедже, Роберт почувствовал себя лучше.

Он задержался ровно на столько времени, сколько понадобилось, чтобы просунуть голову в дверь и сообщить остальным, куда он отправляется. Вскочив на первую попавшуюся лошадь, Роберт поехал на север, чтобы сделать круг и приблизиться к Мейтленду с юга.

Он и так слишком сильно сегодня рисковал.

Эндрю принес в дом несколько охапок дров, сухих и мелко наколотых, и подкидывал их в огонь до тех пор, пока жара не стала почти невыносимой. Потом он принес еще несколько охапок и сложил их в сторонке — на случай, если дрова понадобятся еще. Хотя его никто об этом не просил, он сходил к колодцу, принес ведро воды и поставил его на огонь. После этого он принялся рыться в сумках в поисках припасов, а из буфета Мики достал кувшины с элем и вином. Мальчик собрался найти себе еще какое-нибудь занятие, но тут Финлей поймал его за руку и усадил на скамью у окна.

Судорожно сглотнув, Эндрю попытался поймать взгляд Финлея, но тот отвел глаза. Он занялся ранами Эндрю — на руке и на плече. Ни одна из них не была глубокой, и мальчик давно уже не обращал на них внимания. Тем не менее Финлей промыл их и перевязал.

Эндрю посмотрел на постель, где Мика все еще занимался ранами Дженн.

— Как она?

Мика услышал вопрос и оглянулся. Он вымыл руки в миске с кровавой водой, вытер и выпрямился, но ответил Эндрю Финлей.

— Боюсь, дела не так уж хороши. Она получила три раны, две из них — глубокие. Множество ссадин и синяков... Дженн потеряла много крови и к тому же потратила опасно много сил, устанавливая защиту от огня.

— Но... она ведь поправится, да?

— Да, — опередил Финлея с ответом Мика. Эндрю заметил, как мужчины переглянулись, потом Мика снова повернулся к Дженн, а Эндрю твердо взглянул в глаза Финлею.

— Она... она умрет?

— Эндрю, не надо... — Голос Финлея оборвался: он повернулся к стоящему в дверях Роберту. Лицо Роберта было мрачно.

— Подготовьте Дженн к путешествию. Мы отправляемся прямиком в Анклав.

— В Анклав? — нахмурился Финлей. — Почему?

Однако Роберт ему не ответил. Закрыв за собой дверь, он прошел внутрь комнаты и остановился перед Эндрю.

— Мне очень жаль. Похоже, де Массе выместил свое... раздражение на Мейтленде.

— Свое раздражение? — Не успел мальчик задать этот вопрос, как понимание ужасной правды обрушилось на него, заставив задрожать. — Тетя Белла? Дядя Лоренс?

Роберт посмотрел Эндрю в глаза, потом медленно покачал головой.

— Мне очень жаль, сынок.

— Они погибли? — пробормотал Эндрю. — Оба? Молчание показалось ему более оглушительным, чем завывания ветра за окном.

— Мика, ты не можешь говорить этого всерьез! Наверняка не настолько все плохо. Несколько дней ничего не изменят.

Мика обошел коня, и Финлей снова перестал его видеть. В тесной конюшне было темно, холодно и очень душно. Места хватало только для пяти коней и мешка с овсом. Двоим мужчинам двигаться в такой тесноте было почти невозможно.

Однако коней нужно было оседлать, и Мика, несмотря на то, что был ранен в плечо, непременно желал сделать все сам, так что Финлею не удавалось ему помочь. И это была не единственная вещь, в отношении которой Мика проявлял упрямство...

Финлей прижался к стене и оттолкнул голову ближайшей лошади, чтобы видеть Мику.

— Белле и Лоренсу ты уже ничем не поможешь. Оставаться здесь бессмысленно, а если малахи решат вернуться...

— Они не вернутся, и вы это знаете. Им был нужен Эндрю.

— Так зачем тебе оставаться? Или дело в том, что ты не хочешь ехать вместе с Робертом?

В желтом свете лампы было видно, как насупился Мика. Жесткое выражение лица заставило его казаться старше своих лет.

— Вы втроем прекрасно справитесь с уходом за Дженн и без моей помощи. Я выеду следом через два дня.

— Но...

— Зачем тратить силы на споры со мной, Финлей? — Мика улыбнулся, но в глазах его улыбка не отразилась. — Вам все равно меня не уговорить. Лучше выведите этих двух коней наружу и привяжите у поленницы. Так мне будет удобнее седлать остальных.

— Мамочка, мамочка! Ты меня слышишь? Мика говорит, что ты уже должна прийти в себя, но Финлей считает, что ты потратила слишком много сил. По-моему, тебе теперь нужно отдыхать. Мы собираемся отвезти тебя в Анклав. Герцог Роберт говорит, что чем ближе мы будем к Анклаву, тем большую помощь сможет оказать тебе Ключ. Он рассказал мне, как Ключ избавил его от всех старых шрамов в тот день, когда ты стала джабиром, и как он то же самое проделал и с тобой... только сможет ли он исцелить и свежие раны? Ты говорила, что я могу на него полагаться...

Матушка, прости меня. Я... я должен был помочь тебе. Вот и герцог Роберт говорит, что у меня есть колдовская сила. Я старался, правда, старался! Старался изо всех сил, только... Мне так жаль! Я даже не знаю, чего малахи от меня хотели.

Тетя Белла и дядя Лоренс... ох, мамочка... Ты отдыхай и поправляйся, прошу тебя!

Роберт знал, что слышать этот шепот ему не полагается, и даже хотел притвориться, будто ничего не слышал. Однако он видел, как сотрясается все тело мальчика, пытающегося совладать со слезами, которые ему сейчас полагалось бы проливать.

Роберт молча вошел в комнату, прикрыл дверь и встал за спиной Эндрю. Он хотел только помочь мальчику своим присутствием, но его рука невольно легла на плечо Эндрю, а взгляд устремился на лежащую фигуру.

Дженн была бледна, под глазами у нее пролегли голубовато-серые тени. Она лежала на левом боку, потому что раны, теперь зашитые и перевязанные, были справа. Аура ее все еще была слаба, и это тревожило Роберта, однако кровотечение прекратилось.

И боли сейчас Дженн не испытывала.

— Ты бы лучше отнес свои вещи, — тихо сказал Роберт. — Мы через минуту отправляемся. Я побуду с ней.

Эндрю медленно поднялся на ноги и обернулся. Лицо мальчика было серым, но глаза оставались сухи. Он нашел в себе силу, о существовании которой не предполагал. Распрямив плечи, Эндрю взял сумку и двинулся к двери.

Оставшись наедине с Дженн, Роберт присел на постель, не касаясь Дженн и не глядя на нее, но внимательно следя за ней колдовским взглядом. Другого извинения принести ей он не мог.

Они захватили с собой все припасы, какие только могли, оставив Мике ровно столько, чтобы хватило на три дня. После этого он должен был тоже двинуться в сторону Голета. Финлею это совсем не нравилось, но, как ни странно, Эндрю не стал возражать против такого решения. Он просто посмотрел на Мику долгим и пристальным взглядом, а потом отвернулся; казалось, они разделяют тайну, о которой ни один не решается заговорить.

Ночь была темной и холодной, с севера дул ледяной ветер. Финлей вел в поводу вьючных лошадей, на которых нагрузили припасы, Дженн посадили на седло впереди Роберта.

Она все еще не пришла в себя.

Уезжая, Финлей глянул через плечо на Мику — человека, который, как и многие другие, мужественно сражался, но проиграл... Потом все его внимание сосредоточилось на дороге и спутниках: его племянник хранил такое же странное молчание, как и брат.

После их отъезда Мика проспал несколько часов и проснулся с болью во всем теле. Поднявшись, только чтобы облегчиться, он снова рухнул на постель и погрузился в сон, опустошенный, неспособный даже скорбеть.

К тому времени, когда он проснулся снова, день клонился к вечеру. Мика ничего не мог поделать с раной на плече, которая начала гореть, но приготовил еду и заставил себя ее съесть и выпить как можно больше воды, не трогая маленький бочонок эля, хранившийся в кладовой. Подкрепившись, Мика принялся наводить порядок: сжег окровавленные бинты, подмел пол, вымыл и убрал на полку посуду. Закончив дела, он наконец позволил себе отдохнуть в своем любимом кресле у камина, грея руки о кружку с чаем.

Бедная Белла... Она никогда не понимала сестру, никогда не позволяла той, даже с самого начала, стать по-настоящему членом семьи, — и все же ни разу не отвернулась от нее, ни разу не подвела ни ее, ни Эндрю, словно слепая преданность заменяла ей понимание.

Что ж, может быть, так и следовало...

Вот сам он — разве испытывал он необходимость в том, чтобы понимать Роберта, прежде чем сделался ему предан?

Мика вздохнул. Все это было так давно, разве теперь вспомнишь? Ему было шесть, Роберту — тринадцать. Тогда возможность поселиться в Данлорне казалась Мике осуществлением мечты; вокруг было больше чудес, чем Мика был в силах себе представить. Мысли о понимании и преданности тогда просто не приходили ему в голову, а когда такие вопросы начали его интересовать, они не были уже для него вопросами.

И как же все переменилось... Доверие и преданность, понимание и готовность прощать стали всего лишь пустыми словами, а Белла и Лоренс погибли под обугленными руинами своего дома.

Мика поставил кружку на стол, задул лампу и снова отправился в постель. Закрыв глаза, он думал не о том, как на него посмотрел Эндрю, не о том, что Роберт вовсе на него не посмотрел, а о тревоге в прощальном взгляде Финлея и о том, как всегда при встрече улыбалась ему Дженн.

Да, некоторым людям преданность заменяет понимание.

Мгновение Мика не мог понять, что его разбудило, — но одного этого было достаточно, чтобы догадаться. Мика лежал неподвижно, вслушиваясь в ночь. Потом ручка двери повернулась, и Мика увидел знакомую фигуру. Сайред проскользнула в комнату, явно надеясь застать его врасплох.

Это ей никогда не удавалось. Роберт слишком хорошо обучил своего оруженосца.

Сайред подкралась к постели, опустилась на колени и наклонилась, чтобы коснуться губами губ Мики. Рука Мики тут же обвилась вокруг ее шеи и притянула Сайред ближе. Она рассмеялась и крепко поцеловала Мику, но тут же отстранилась. Щелкнув пальцами, Сайред зажгла лампу и осторожно коснулась повязки на плече Мики.

— Рана серьезная? — Нет.

Его тон, должно быть, насторожил ее. Сайред хватило одного взгляда в лицо Мике, и она вскочила, готовая к схватке.

Мика со вздохом спустил ноги на пол и провел рукой по волосам.

— Откуда они узнали?

— Узнали о чем? Ты что, хочешь сказать, что я была с ними?