Легенды Элайты (№4) - Клетка для мятежника

Ошеломленный, Роберт втянул воздух, наполнив легкие, которые уже давно страдали от удушья. Книга выглядела такой же, как и раньше. Роберт быстро взглянул на Эндрю: видел ли мальчик то же самое? Одного взгляда на потрясенного Эндрю хватило ему, чтобы понять: ему ничего не привиделось.

Все произошло на самом деле.

Роберт благоговейно поднял книгу, как величайшую драгоценность; да она ею и являлась. Он коснулся губами священной реликвии, вдохнув аромат тысячелетних тайн.

Это была победа. Он держал ее в своих руках.

Он нашел Калике!

Глава 28

— Вон они снова!

Дженн немедленно погасила огонек, при свете которого читала, закрыла книгу и присоединилась к Финлею у маленького окошка, выходившего на озеро и старую дорогу, ведущую к деревне Фенлок.

— Что они делают?

— Понятия не имею. Но смотри: это не те же люди, что приходили вчера и позавчера ночью. Один из них, тот, что несет факел, вроде знакомый, но остальные... — Финлей помолчал, окинув взглядом большую комнату, в которой они жили уже неделю. — А где Мика?

Дженн не сводила глаз с дюжины людей, торжественной процессией приближающихся к Элайте.

— Он отправился задать корм коням, по-моему. Финлей, как ты думаешь, это имеет отношение к моему отцу? Те люди работали на него, а теперь... похоже, они приходят, чтобы выразить ему свое почтение.

— В темноте? Каждую ночь?

— Ну, в Фенлоке теперь всегда есть гильдийцы — с тех пор как они отобрали богадельню у церкви. Может быть, эти люди боятся, что их увидят. Они выглядят совсем безобидно, да и в башне ничего не тронуто... что само по себе довольно странно.

— Ты же знаешь, об этом месте рассказывают всякое.

— Конечно, я это и имею в виду. Наверняка ведь такие россказни должны отпугивать, а не привлекать людей.

— Ты кого-нибудь из них узнаешь?

— Каким образом? Сейчас темно, да они и далеко отсюда. — Дженн вздохнула. Как все странно... Если бы они не прятались тут уже неделю, они ничего не узнали бы об этих странных ночных посещениях развалин. Люди приходили из деревни, собирались перед остатками ворот и слушали одного из пришедших. Через час они расходились и в темноте возвращались домой. Никто не приближался к башне и уж тем более не пытался в нее войти. Подобные регулярные сборища очень затрудняли жизнь Дженн, Финлею и Мике: им трудно было скрыть свое присутствие — слишком заметны оказывались следы на снегу, а до леса незаметно добраться становилось и вовсе невозможно.

— Ты сказала, что Мика пошел покормить коней?

— Да, а что?

Финлей кивнул на окошко, прорезанное в толстой стене.

— Тогда тот человек, должно быть, его близнец.

Дженн едва не оттолкнула его от окна. Но Финлей был прав: Мика вынырнул из темноты, подошел к деревенским и заговорил с ними, как будто имел полное право находиться здесь, как будто не должен был скрываться, как будто...

«Дженн!»

От неожиданности Дженн пошатнулась и должна была опереться о холодный камень стены.

«Дженн, ты меня слышишь?»

«Роберт?»

«Да. А разве ты ожидала услышать кого-нибудь другого?»

Дженн не обратила внимания на колкость.

«Где Эндрю?»

«Со мной, в полной безопасности. Не стану говорить тебе, где именно, чтобы ты не встревожилась».

«Как будто, похитив его, ты не ожидал, что я встревожусь!»

«Сейчас не время для таких споров».

«И откуда я знала, что ты это скажешь? Для тебя, Роберт, всегда не время обсуждать что-то, чего обсуждать ты не хочешь. Хорошо, что тебе нужно?»

«Я просто хотел сообщить, что везу Эндрю обратно к тебе».

Новость заставила Дженн на некоторое время замолчать.

«Когда?»

«Мы направляемся к Мейтлеиду. Вы, как я понимаю, все еще в Элайте. Мы встретим вас на поляне около озера Дормунд через три дня».

Три дня... Роберт оборвал разговор, прежде чем Дженн успела о чем-нибудь его спросить. Три дня означали, что выезжать нужно сегодня же ночью.

Но почему вообще он решил вернуть ей Эндрю?

— Дженн!

Открыв глаза, Дженн заметила, как пристально смотрит па нее Финлей. Она улыбнулась ему дрожащими губами.

— Роберт говорит, что через три дня встретится с нами в Мейтленде. Он везет Эндрю обратно.

Чувства, которые сменяли друг друга палице Финлея, были противоречивыми: удивление, разочарование, озабоченность, испуг... Наконец он овладел собой. Дженн уже начала паковать вещи.

— А не сказал он...

— Нет, Финлей, больше он ничего мне не сказал. Да и с какой стати? Я ведь его враг, верно? Доверять мне он не может, я объединилась с Ключом, и неизвестно, не встану ли я в конце концов на сторону Ангела Тьмы. Кровь Серинлета, почему ты решил, что он станет делиться со мной своими планами? — Дженн потянулась за седельной сумкой и стала сворачивать одеяла.

— Ты не знаешь, каковы его чувства. — Финлей не собирался спорить с Дженн, и голос его прозвучал печально, а не сердито.

— Я точно знаю, что именно так он и думает. Иначе и быть не может. На его месте любой человек чувствовал бы то же самое. — Дженн добивалась как раз этого, чтобы освободить Роберта от себя. Даже удивительно, насколько полным оказался ее успех... хотя боль до сих пор и не думала проходить.

Дженн с такой яростью засовывала в сумку свои вещи, что едва не рвала и не ломала их; ей пришлось себя одернуть. Сев на пятки, она стала смотреть, как Финлей, занятый сборами, движется по комнате. До чего же легко читать его мысли, особенно после всех этих лет!

— Не забывай: если он сообщит о своих планах тебе, то запретит говорить о них мне.

Финлей удивленно взглянул на Дженн.

— И если это случится, — продолжала Дженн, пристально глядя на Финлея, — я не смогу разрешить тебе оставаться членом совета Анклава.

Взгляд Финлея стал жестким, он уже открыл рот, чтобы возразить, но остановил себя и, как и Дженн раньше, принялся засовывать вещи в сумку с яростью, которой они не заслуживали.

— Знаешь, у тебя есть удивительная способность все без надобности усложнять. Мы же с тобой не противники, и все-таки ты все время отталкиваешь меня и обращаешься со мной как с врагом.

— Нет, Финлей, это не так. — Дженн застегнула последнюю пряжку на сумке и поднялась на ноги. Она в упор смотрела на Финлея до тех пор, пока тот не почувствовал ее взгляд и не поднял глаза. Дженн со вздохом продолжала: — Вы с Микой... вы ведь всегда оставались людьми Роберта. Ни один из вас никогда не будет доверять мне так, как вы доверяете ему. Так что же мне остается?

Дожидаться ответа она не стала, просто закуталась в плащ и распахнула дверь. На пороге она чуть не столкнулась с Микой, который явно торопился поделиться новостями.

— Разве мы уезжаем?

— Да. — Дженн протиснулась мимо него и направилась туда, где были привязаны кони.

Мика еще раз оглядел комнату, чтобы удостовериться: никаких следов их пребывания здесь не осталось, — взял свои сумы и поспешил за Финлеем. Он сразу заметил напряжение, возникшее между Дженн и Финлеем; такое теперь случалось все чаще и чаще. Должно быть, это из-за Роберта...

Да и только ли это?

— Финлей! — Мика бежал по пустому залу, и его шаги будили гулкое эхо. — Подождите! Мне нужно кое-что вам рассказать.

Финлей, не глядя на него, распахнул тяжелую дубовую дверь, вышел, ко все же придержал створку для Мики. Ночной воздух был сырым и холодным, погода обещала дождь, а то и мокрый снег. Дженн видно не было; она, должно быть, уже добралась до леса и седлала привязанных там коней.

Мика приноровил шаги к шагам Финлея, осторожно обходившего скрытые снегом обломки стены, направляясь через поле к лесу. Хотя Дженн и не могла бы услышать их на таком расстоянии, Мика понизил голос.

— Я говорил с жителями деревни.

— Вот как? — Финлей не особенно заинтересовался новостью. — И что же ты узнал?

— Если иметь в виду слова, то не так уж много. — Дело было не в словах, молитвах или еще чем-то конкретном. То, как люди говорили, как держали себя, как переглядывались, как смотрели на него, видя в нем возможного единоверца, значило гораздо больше.

— Какие-нибудь тревожные слухи? — Финлей вскинул седельные сумки на плечо.

— Зависит от точки зрения... — с сомнением ответил Мика. На самом деле услышанное вовсе его не порадовало.

— От точки зрения на что?

— На те слухи, которые ходят последний год или около того.

— Да что за слухи? — В голосе Финлея прозвучало раздражение, но Мика не обратил на это внимания.

— О воплощении Минеи, которая явилась, чтобы сразиться со злом, которое несет стране колдовство.

— Ну и что? — вздохнул Финлей.

— Эти люди верят... — Мика сглотнул, но решительно договорил: — ... что она уже давно здесь и что она... Дженн.

Финлей резко остановился.

— Они говорят так всерьез? — прошептал он. — Поэтому они и приходят сюда?

— Да, чтобы молиться, — кивнул Мика. — Понимаете, за последние годы чего только я не слышал! О Дженн много говорят, особенно с тех пор, как она появилась в Шан Моссе после своей предполагаемой гибели при пожаре в Клоннете. Ее многие видели и узнали, а уж о том, что она прибегла к какой-то силе, чтобы остановить двух колдунов, знают все.

— Но это же не значит, что они могут...

— Финлей, — Мика положил руку ему на плечо, — я был в Алузии, вы не забыли? Мы с Робертом побывали на поле последней битвы, когда, как говорят, Минея сражалась против Каббалы. Я видел отметины на земле, которые, согласно легенде, оставила ее сила.

— Роберт говорил, это может только означать, что она была колдуньей.

— А Дженн разве не колдунья? Разве она при этом не отличается от вас, остальных?

Финлей поднял брови.

— Насколько такие слухи широко распространены?

— Я слышал, как об этом шептались по тавернам. Пока еще не очень часто, но если Дженн снова увидят и об этом станет известно, можно ожидать волнений. Деревенские смотрят на вещи очень серьезно. Они уже рассылают людей по стране с известием о пришествии Минеи. У меня сложилось впечатление, что ночные собрания у замка — подготовка к строительству храма. Поскольку Дженн родилась в Элайте, они считают это место священным.

— Я не очень сведущ в таких вещах, знаешь ли. Интересно, доходили ли слухи до Маккоули... — С глубоким вздохом Финлей закончил: — Самой Дженн ничего говорить нельзя.

— Почему?

— Тебе приятно было бы узнать, что люди считают тебя богом? Ей и так о многом приходится тревожиться. Давай сначала разберемся с Робертом и Эндрю. Потом, если будет возможность, когда мы вернемся в Анклав, я ей расскажу.

Это казалось разумным. Кроме того, Мика сомневался, что Дженн ему поверит: слишком много сейчас перед ними стояло проблем.

— А если она спросит?

— Скажи ей, что крестьяне молятся задушу ее отца. Она и так уже отчасти верит в это. И я могу посоветовать послать летом сюда Мердока: пусть попробует еще что-нибудь узнать.

— Хорошая мысль.

— Пошли. Если мы заставим ее ждать, она до конца поездки не станет с нами разговаривать.

— Ну, на такое не стоит надеяться.

Финлей невольно рассмеялся, но тут же ткнул Мику локтем.

— Так нехорошо говорить.

— Прошу прощения.

Однако, входя в лес, оба они ухмылялись.

Эндрю старался не суетиться. Он пытался внимательно оглядывать лес, домик, видневшийся из-за деревьев, пытался делать все то, чему учил его Финлей: прислушиваться, присматриваться к переменам вокруг, — но без малейшего успеха. Все это просто не имело никакого отношения к тому, что происходило сейчас: ни к тому человеку, что был рядом с ним, ни к тому факту, что последние пять дней Эндрю провел в седле. Эндрю никак не удавалось заставить себя успокоиться, сидеть на одном месте и ничего не делать.

В десятый раз он бросил взгляд на Роберта. Тот сидел в нескольких шагах от него, прислонившись спиной к стволу дерева, и читал книгу, как будто ничто больше его не интересовало, как будто вокруг ничего не происходило. Уже темнело, и скоро должны были появиться Дженн, Финлей и Мика, однако Роберт продолжал читать.

Эндрю пытался задавать вопросы о книге, о том, как странно она меняла форму, но отвлечь Роберта ему не удавалось.

И разве им ничего не нужно было обсудить?

Роберт больше не говорил ни о Кенрике, ни о том, что случилось с Хелен и Лиамом. Если все так и было, почему Дженн ничего ему не рассказала? И Финлей тоже? Ведь знают же они, что он обо всем узнает, как только окажется в Анклаве. Или... или они предпочли бы найти какой-то способ скрыть от него подробности? В конце концов, не рассказали же они ему всей правды о Роберте. И как часто Дженн говорила в ответ на его вопросы, что ответы он узнает, когда станет старше...

И те же самые ответы Роберт давал ему быстро и открыто. Ответы, которые делали его таким...

Эндрю вскочил на ноги, испытывая непреодолимое желание двигаться.

— Куда это ты? — пробормотал Роберт, не отрываясь от своей проклятой книги.

— Никуда. Просто хочу размять ноги.

— А подождать ты не можешь?

— Подождать чего?

— Пока приедет твоя мать.

— А почему нельзя ходить?

— Потому что я создал иллюзию, скрывающую нас, а если ты начнешь ходить, тебя могут увидеть.

— Но я же здесь живу!

— И вот уже несколько часов сидишь в лесу, который принадлежит Лоренсу, в обществе известного колдуна и мятежника.

Эндрю шмыгнул носом и снова сел, обхватив руками колени. Еще несколько минут он молча следил за Робертом, потом вздохнул и пробормотал:

— А я думал, что на самом деле это не книга.

— Конечно, книга. — Роберт, похоже, вполне мог поддерживать разговор, не прерывая чтения, — Эндрю такое никогда не удавалось. — Как иначе я мог бы ее читать?

— Она интересная?

— Очень.

— А о чем она?

— Ну... тут говорится, что юные герцоги, которые не дают старшим спокойно почитать, бывают очень сурово наказаны.

Эндрю хотел безразлично пожать плечами, но не выдержал и ухмыльнулся. Несколько минут он все же молчал... но ведь были же вещи, которые необходимо обсудить до того, как приедет мать!

— А вы знаете, почему она так странно меняла форму тогда на сеновале?

Роберт ответил не сразу.

— Пожалуй, знаю. А в чем дело?

— Просто... ну, она не сохранила новой формы, как, знаете, бывает с Ключом. Конечно, он превращается из колокола в шар только в присутствии мамы, но уж когда превратится, остается таким, пока она не кончит разговор.

Эндрю умолк, заметив, что Роберт оторвался от книги и смотрит куда-то вбок. Потом глаза Роберта сузились, по лицу промелькнула улыбка. Удовлетворенно кивнув, он снова погрузился в книгу.

Вот и все... Ни объяснения, ни разговора. Все эти книги в тайнике, записки, которыми они обменивались, даже само похищение — все только ради одной цели: чтобы он убил, когда ему прикажут.

Похоже, Роберт все-таки ему не доверяет.

— Что теперь будет? — Эндрю старался, чтобы горечь не прозвучала в его голосе, но и это ему не удалось. Что ж, Роберт может понимать это, как пожелает.

— Ты вернешься домой и предупредишь Беллу, Лоренса и свою мать, что тебе нужно будет на некоторое время уехать. Придумай что-нибудь, что объяснило бы твое отсутствие. Когда в возрасте девяти лет я в первый раз отправился в Анклав, я устроил так, что мои родители думали, будто я уехал на богомолье в монастырь. Потом собери вещи, которые могут тебе понадобиться, и через два дня приезжай сюда снова: я буду тебя ждать. Тогда я и расскажу тебе о дальнейших планах.

— О планах того, как мне убить Кенрика.

Роберт медленно повернул голову и устремил на Эндрю пронизывающий взгляд.

— Неужели ты и в самом деле такая пустышка, чтобы думать, будто дело только в этом?

Эндрю вспыхнул и потупился.

— Нет, я просто... Я имею в виду, мне хотелось бы... Я ведь не знаю, что здесь делаю. Никто ничего мне не объяснил...

Роберт поднялся на ноги и тихо спросил:

— Скажи мне одну вещь: почему ты не владеешь колдовской силой?

— Что? — недоумевающе нахмурился Эндрю.

— Я чувствую ее в тебе. У тебя и аура колдуна, и все же ты остаешься слепым и глухим. Почему?

Эндрю медленно выпрямился.

— Вы чувствуете во мне колдовскую силу?

— Конечно, — кивнул Роберт. — Разве другие не чувствуют? Вопрос был таким глупым, что Эндрю не сдержал улыбки.

Роберт улыбнулся ему в ответ.

— Нет. Маме это удается, Марте и, кажется, Арли, но Финлей так и не смог ничего обнаружить, а то, чему он меня учил, у меня не получается. Если у меня и есть колдовская сила, то она не очень хорошо действует.

Роберт мгновение смотрел на мальчика, потом приказал:

— Закрой глаза.

— Зачем?

— Просто закрой.

Не понимая причины своей настороженности, Эндрю сделал, как ему было сказано. Немедленно он почувствовал, что куда-то плывет, не ощущая ни земли под ногами, ни дуновения холодного воздуха. Он хотел заговорить, но голова его закружилась так, что он едва не упал. Открыв глаза, Эндрю обнаружил, что Роберт держит его за руку.

— Что это было?

— Позволь сначала задать тебе вопрос. Что ты стал бы делать, если бы обладал колдовской силой?

— Делать?

— Да, делать. Выполнил бы ты мою просьбу и разделался бы с Кенриком?

— Я... не знаю.

— Понятно. Так на что ты употребил бы колдовскую силу?

— А на что ее употребляете вы?

— Устраиваю небольшое восстание и стараюсь, как могу, ограничить кровопролитие.

— Ну... наверное... — Эндрю на самом деле никогда о таком не задумывался, и теперь отсутствие ответа раздражало его. — Я бы что-нибудь придумал.

Роберт победно улыбнулся.

— Да, не сомневаюсь. А теперь пошли: приехала твоя мать.

— Но... что мне делать?

Роберт со вздохом повернулся к мальчику; взгляд его был настороженным.

— Ты ведь расскажешь матери все о своем небольшом приключении?

— А мне... мне не следует этого делать?

— Ты сообщишь ей все подробности, постараешься повторить все разговоры слово в слово. Я прав?

— Вы... — Эндрю сглотнул, только теперь поняв Роберта. — Вы ей не доверяете. Вы опасаетесь, что она все сообщит Нэшу. Но... если Нэш ищет Ключ, а она на его стороне, почему бы ей просто не отдать ему Ключ?

Губы Роберта тронула сардоническая улыбка.

— Разве это все, чего хочет Нэш? Эндрю задумчиво нахмурил брови.

— Не знаю. Так вы не хотите, чтобы я все рассказал маме?

— Нет, я хочу, чтобы ты решал сам. — С этими словами Роберт повернулся и двинулся в темноту леса, прочь от приближающихся всадников. — В том случае, если ты еще не понял, теперь это и в самом деле испытание.

Эндрю, повернувшись к озеру, увидел, как кони приближающихся всадников осторожно ступают между камней берега. Он кинулся навстречу и выбежал на полянку как раз вовремя, чтобы заключить в объятия спешившуюся Дженн. Ему казалось, что они не виделись целый год.

Роберт следил за тем, как мальчик бежит навстречу матери. Хотя теперь уже в лесу было почти совсем темно, а Дженн не обладала его способностью видеть в темноте, он не сомневался, что о его присутствии она знает. Однако из чащи он не вышел.

Как же глупо... и как предсказуемо! Его чувство к ней не должно бы больше иметь значения: когда-то он ее любил и верил, что и она отвечает ему взаимностью. Однако ее ложь и предательство положили всему конец.

Она так и не сказала ему о своей встрече с Нэшем в Шан Моссе, о том, что Ангел Тьмы поцеловал ее. Она призналась в другом: что никогда его не любила и остановила схватку, чтобы не дать ему уничтожить Нэша.

На самом ли деле она никогда его не любила?

Роберт чувствовал исходящее от Каликса, спрятанного на груди, легкое тепло. Посмеет ли он снова заставить книгу изменить форму — что, если он выпустит на волю нечто, с чем не сможет справиться?

Нет, рисковать нельзя, по крайней мере в таком неподходящем окружении; нужно также заручиться помощью на случай неудачи. Но какое окружение было бы подходящим и кто мог бы помочь? Дженн? И Анклав? Безопасно ли доверить им такое знание?

Дженн не захочет, чтобы ее сын стал убийцей — и королем.

Роберт подошел к своему коню, подтянул подпругу, готовясь отправиться в путь.

— Роберт!

Он замер, положив руку на седло. Вся его колдовская сила растаяла в сиянии ее такой знакомой ауры. Неподвижно, как статуя, Роберт ждал, что будет дальше.

Это же просто несправедливо!

— Прости меня, — сказала она ровным голосом, не выдававшим ее чувств. — Я понимаю, что ты не хочешь со мной разговаривать, однако есть вещи, которые нам необходимо обсудить.

— А разве мысленная речь для этого не годится? — Способность двигаться вернулась к Роберту, и он обошел коня, чувствуя жгучий стыд за то, что нуждается в такой преграде между собой и Дженн.

— Годится в том случае, если используется не два раза за восемь лет. — Дженн сделала шаг к нему, и Роберт почувствовал, что, как всегда, не имеет выбора: он должен на нее смотреть.

Как и он сам, Дженн в тот день подверглась действию Ключа, и теперь стояла перед ним не постаревшая, не изменившаяся и все же настолько другая, что внутри у него все переворачивалось. Роберт видел длинные черные волосы, заплетенные в толстую косу, падавшую на плечо. Он видел овальное лицо, так похожее на лицо ее сына, глаза, нос, рот — такие знакомые и все же совсем не те, что раньше. В Эндрю было все, что было бы в Дженн, будь она мужчиной, — но свойственно ли ему ее мужество? Ее целеустремленность? Ее способность манипулировать окружающими ради целей, о которых она никогда не говорит?

Стала ли она такой с тех пор, как ее связь с Ключом сделалась неразрывной, или тогда, годы назад, он был слеп?

— Что ты собираешься делать с Эндрю? — Ее голос будил воспоминания... — Или сказать об этом мне ты не можешь?

— Ответ тебе известен. У тебя всегда была привычка задавать вопросы, зная, каков будет ответ. Уверен, что вы с Микой и моим братцем все подробно обсудили.

— Значит, это правда? — Глаза Дженн широко раскрылись. — А что, если я захочу тебя остановить?

— Не надо.

— А я смогла бы?

И вдруг Роберт понял, как ему побороть страх и все же не дать воли демону. Он снова обошел коня, выронив поводья, и подошел к Дженн. Он заметил, как она насторожилась, но не испугалась, как если бы страху все еще не было места между ними... Роберт обнял Дженн за талию, другой рукой приподнял ее подбородок...

И поцеловал.

Страх и желание охватили его, затопили все его тело, пробудив к жизни, как не будило ничто за все эти годы. Дженн сопротивлялась, но слабо, и это обнадежило Роберта: он смог получить все, в чем так нуждался, не расставшись ни с чем взамен.

Задыхаясь, они оторвались друг от друга. Мгновение Роберт еще обнимал Дженн, потом его руки упали. Дженн смотрела ему в глаза открытым, но одновременно совершенно непроницаемым взглядом. Она дрожала, но не проронила ни слова.

— Не пытайся остановить меня.

Роберт подобрал поводья, прошел мимо Дженн и вывел коня на полянку. Там ему пришлось остановиться: он оказался лицом к лицу с Микой. Голубые глаза смотрели на него, не моргая, без всякого выражения, и Роберт понял, что на этот раз первым придется заговорить ему.

— Я огорчился, узнав о твоем отце. — В глазах Мики что-то промелькнуло, и Роберт продолжал: — Я говорил с Даррилом. Он сказал, что у твоей матери и остальных членов семьи все в порядке. — Голос Роберта затих. Ему нечего было больше сказать человеку, который когда-то был его ближайшим другом. То время давно прошло... Однако Мика восемь лет охранял будущего короля, и ради этого Роберт добавил: — Мне было очень горько узнать о смерти Дэвида. Он был хорошим человеком.

Мгновение Мика просто смотрел на Роберта. Потом он медленно кивнул и сказал:

— Спасибо, милорд.

В наступившей тишине Роберт оглянулся на Финлея, потом на Эндрю.

— Через два дня увидимся. — С этими словами Роберт вскочил в седло и пустил коня галопом, надеясь ускользнуть от невидимых призраков, готовых накинуться на него.

* * *

Эндрю долго глядел в темноту, в которой исчез Роберт. Почему у него возникло такое чувство, будто он только что в чем-то провалился?

Мальчик повернулся к остальным и заметил, как Мика и Финлей обменялись выразительным взглядом, значение которого он и не пытался понять. Потом из леса показалась Дженн, старательно избегавшая встречаться глазами с кем-либо из мужчин. Все свое внимание она сосредоточила на Эндрю.

Полянка была освещена последними вечерними лучами, и этот свет подчеркивал странную тишину. Эндрю заметил, как необычно блестели глаза Дженн; потом она улыбнулась сыну так, как никогда раньше не улыбалась. Улыбка глубоко тронула его, но и встревожила — как очень многое из того, что случилось за последний час.

— Вам с Микой пора отправляться в Мейтленд. Вы и так уже надень задержались, и Белла наверняка тревожится.

Слова, тон, жесты казались такими обычными, но Эндрю никак не мог избавиться от ощущения, будто только что случилось нечто очень важное и он сам — единственный, кто этого не понял.

— А ты?

— Я приеду отдельно от вас. Финлею, как всегда, придется подождать в коттедже Мики.

Мика мог в темноте проехать в Борота, оставшись незамеченным, но любой, кто увидел бы Дженн, сразу ее узнал бы по сходству со старшей сестрой.

Эндрю посмотрел на мать, вспомнил странный взгляд, которым обменялись Мика и Финлей, и выпалил:

— Мама, ты не сходишь со мной вместе за моим конем?

— Да, конечно, — удивленно ответила Дженн.

Эндрю взял ее за руку, и они вместе вошли в сумрак под соснами, где был привязан конь Эндрю.

— Что произошло? — спросил мальчик. — Между тобой и герцогом Робертом?

Он почувствовал, как напряглась Дженн.

— Я попыталась расспросить его о планах насчет тебя.

— Он не захотел мне сказать. — Дженн подошла ближе и нежно пригладила волосы Эндрю. Она всегда старалась прикоснуться к сыну, показать, как она его любит, как он для нее важен, хоть она и выбрала жизнь в Анклаве, а не с ним вместе.

— Эндрю, с тобой ничего не случилось?

— Я просто... растерян, наверное.

— Не знаю, что тебе сказать, любовь моя, — прошептала Дженн. — Я понимаю, что у тебя много вопросов и тебе необходимы ответы. Хотела бы я, чтобы он...

Эндрю затаил дыхание, ожидая конца фразы, но он так и не прозвучал.

Молчание заставило Эндрю очертя голову кинуться в ожидавшее его испытание. По крайней мере оно все-таки не будет таким, как хотел Роберт...

— Скажи мне одну вещь, мама.

— Постараюсь.

— Могу я ему доверять?

— Ну, попадись он мне в руки... — выдохнула Дженн. — Сделать такое с моим мальчиком... — Она резко оборвала себя, повернулась к Эндрю и взяла в ладони его лицо. — Да, ты можешь ему доверять. Ты должен ему доверять.

Эндрю испытал шок.

— Значит, ты согласна? Согласна с тем, что я должен сделать, как он велит?

Дженн прижала сына к себе, как делала, когда он был совсем маленьким.

— Это значит, любовь моя, что я тут не могу тебе помочь. Я за тебя билась бы насмерть, но в этом... Я не могу выступить против него.

Эндрю отстранился от матери. Не может быть, чтобы она так говорила! Она никогда не поддержала бы затеи Роберта! И тем не менее... Эндрю схватил поводья и повернулся к поляне.

— Поговорим об этом завтра.

— Эндрю, подожди!

— Зачем? — Мальчик повернулся к матери с упрямым и вызывающим видом.

— Есть вещи, которых ты не понимаешь.

— Разве тут моя вина? Если ты хотела, чтобы я их понял, следовало давным-давно все мне рассказать.

— Я пыталась защитить тебя.

— Разве это что-то меняет? Делает все правильным? Мама, ты хоть представляешь себе, чего он от меня хочет? Представляешь? От чего, во имя Серинлета, ты пыталась меня защитить? От правды о том, кто я такой? Разве молчание может что-нибудь изменить? Заставить исчезнуть? Нет! А теперь мне приходится слушать... его и делать то, что он говорит, а ты признаешься, что не можешь ему помешать. — Эндрю резко остановился, горло его сжималось, слезы жгли глаза. — Я... я перед ним преклонялся, мама. А он считает меня трусом и предателем.

Дженн кинулась к нему, протянув руки.

— Мне очень жаль, любовь моя. Я не хотела, чтобы так случилось...

Но стоило Дженн коснуться Эндрю, как он отпрянул, не веря больше в подобное утешение. Не мог он и посмотреть Дженн в глаза.

— Не надо, мама. Просто... поговорим завтра. — Ответа Эндрю ждать не стал. Как только он оказался рядом с Микой, он вскочил в седло и дал коню шпоры. Мика догнал его, и они поскакали на север, чтобы выбраться на дорогу, по которой, как считалось, они должны прибыть в Мейтленд.

В молчании они доехали до перекрестка и таверны с ним рядом, чтобы притвориться, будто едут прямиком из Марсэя. Вечная необходимая ложь... вечные жертвы ради выживания.

Эндрю чувствовал себя совсем больным.

Так вот какова жизнь мятежника. Ждать темноты, чтобы сделать что-то, прятаться, притворяться, хранить секреты, довольствоваться полуправдой. Неудивительно, что Роберту так трудно кому-либо доверять.

— Мика!

— Да, милорд?

— Мог ты тогда остановить его?

— Не дать захватить вас? — Да.

— Не знаю.

— Это значит, что мог бы, если бы захотел, да?

— Вы провели с ним неделю, милорд. Можете вы по чести сказать, что на свете есть человек, который мог бы не дать ему сделать то, чего он хочет?

Эндрю видел уже издали огни Мейтленда, однако хотя они были, как и раньше, гостеприимны, что-то переменилось... А может быть, изменился он сам.

— Моя мать не дала ему убить Нэша.

— Нет, это не так, — сказал Мика так тихо, что Эндрю едва расслышал. — Она не дала ему убить себя.

— Откуда ты знаешь? — Эндрю хотел спросить вежливо, но вопрос прозвучал очень требовательно. Мальчик повернулся к Мике, пытаясь разглядеть в тусклом лунном свете выражение его лица, но что-то оказалось не так. Мика не обдумывал заданный ему вопрос, он сосредоточился на чем-то...