Легенды Элайты (№4) - Клетка для мятежника

Как и большинство участников этого фарса, Гилберт разыгрывал собственную партию и ни с кем не делился своими секретами.

Так же, как и де Массе.

— Что случилось?

Вопрос вернул де Массе к недавним событиям и заставил сосредоточиться. Он натянул сухой камзол и расположился так близко к камину, что лицо его начало гореть.

— Люди Кенрика схватили двоих подростков-салти. Они умудрились убить мальчишку еще до того, как мы поняли, что они такое. Потом Кенрик попытался воспользоваться кровью девочки, но, по его словам, ее спасли братья Дугласы.

— По его словам? — Де Массе пожал плечами. — Кровь богов! Если эти двое снова объявились, неприятности не заставят себя ждать. Он сказал, что это были оба брата?

— Да. А в чем дело? Гилберт нахмурился.

— Кенрик не рассказывал, о чем они говорили?

— С какой стати он станет рассказывать мне подобные вещи? — Когда Гилберт только закатил глаза, де Массе добавил: — Я подумал, что это могла быть ловушка, но они оставили Кенрика в живых.

— А может быть, ловушка все-таки была — чтобы выяснить, насколько действенны изменения в законах.

— Возможно.

Гилберт помолчал, наклонился к камину и вытащил за длинную ручку кувшин, стоявший на решетке над углями. Наполнив кубок де Массе, она налил вина и себе.

— Думаю, что вам следует быть очень осторожным, друг мой. Повернувшись, де Массе внимательно посмотрел на друга.

Гилберт был некрасивым ребенком, а став взрослым, сделался просто уродливым со своими густыми черными бровями, нависающими над рыжими глазами. Перенесенная в детстве болезнь оставила следы на его коже, а единственной выразительной чертой был огромный нос. Гилберт настолько же оставался безразличен к своей внешности, насколько де Массе гордился своей. Длинные рыжие волосы Гилберта всегда были заплетены в косу, а появившаяся на висках седина лишь добавляла пестроты его лицу.

В последнее время де Массе чувствовал, что знает о Гилберте недостаточно: слишком многое стало их разделять, слишком многое ему самому приходилось скрывать ради собственной безопасности.

— Осторожным? — Де Массе прямо-таки источал невинность всем своим видом: за восемь лет у него было достаточно практики в этом. — В чем именно и с кем? Возникли какие-то сложности с чабанаром?

— Нет, — ответил Гилберт, — Аамин тут ни при чем. Я говорю о Нэше. Вы должны быть с ним очень осторожны.

— Почему? Что такого я сделал?

— Хороший вопрос. — Гилберт склонил голову набок и улыбнулся, показав кривые зубы. — Именно на него Нэш и хочет получить ответ.

— Вы говорите загадками.

— Боюсь, это единственный возможный образ действий. Де Массе не сдержал раздражения. Он придвинул кресло и уселся, сбросив сапоги и согревая ноги у огня. Ступни у него сразу же начали болеть.

— Расскажите мне, в чем дело, хорошо? Я слишком устал для таких игр.

Гилберт помолчал, потом сказал:

— Нэш в чем-то вас подозревает. Он не говорит, в чем, но уверен, что вы что-то затеяли, и желает знать, что именно. Он прав?

Де Массе рассмеялся.

— Нэш видит врага в каждой тени. Я никогда не действовал против него.

— В самом деле?

Де Массе поднял глаза, и его охватило беспокойство. Возможно ли, что Гилберту все известно? Может быть, он следил за ним? И что-нибудь узнал?

Друзья они или нет, если так, Гилберту придется умереть, тут нет сомнений. Де Массе не мог допустить, чтобы о его делах узнал еще кто-то, даже человек, которому он доверяет.

— О чем вы говорите?

— Вы помните мою племянницу, Сайред?

— Конечно.

— Она рассказала мне... — Гилберт сделал паузу. — Когда вы были ранены и собирались бежать из Шан Мосса...

— Это было много лет назад, — отмахнулся де Массе, но Гилберт настойчиво продолжал:

— Она была там, вместе с вами и Валеной, и вы кое о чем сговаривались. — Гилберт решительно поднял подбородок. — Вы с Валеной собирались убить Нэша, не так ли?

Де Массе не ответил. Он откинулся в кресле, вытянул ноги и сложил руки на груди.

— Какое отношение имеет это к тому, о чем вы предостерегаете меня сейчас?

Гилберт ответил не сразу. Он некоторое время не мигая смотрел наде Массе, словно оценивая его, потом одним глотком осушил кубок и поставил его на стол. Ответил он, только поднявшись и закутавшись в плащ.

— Я не ожидаю, что вы станете доверять мне. Я понимаю, почему это невозможно. Я просто решил спросить, на случай, если вы решитесь... И все-таки не пренебрегайте моим предостережением. По приказанию Нэша за вами следят. У него возникли вопросы насчет ваших действий, на которые, похоже, нет ответов. Если вам и правда есть что скрывать, советую вам затаиться, чтобы усыпить его подозрения... или начать действовать. Не думаю, что он еще долго будет ждать. — Гилберт, не дожидаясь ответа, двинулся к двери. Уже коснувшись ручки, он помедлил и тихо сказал: — По моим предположениям, у вас есть время до весны: потом он потребует ответа и пожелает знать, где находится Валена. Лучше вам приготовить ответы заранее.

— Вы сделали что?

Кенрик стиснул зубы, твердо решив не пятиться перед наступающим на него Нэшем. Гнев окутывал колдуна пламенным облаком, заполнявшим всю комнату.

— Что за идиот! — гремел Нэш. — Заполучить девчонку-салти и позволить Дугласам отнять ее у вас! И почему же? Не могли утерпеть, чтобы не воспользоваться кровью девчонки! Или вы собирались использовать ее как-то иначе? Клянусь Бролехом, это же была Дуглас! Если не дочь, то уж наверняка племянница! Ее крови мне бы хватило! Я мог бы полностью восстановить силы — так нет, вам требовалась ваша детская месть! Приспичило лапать ее вашими грязными ручонками, а в результате единственный шанс, который мог нам представиться, упущен! Безмозглый дурак!

Рука Нэша взметнулась так быстро, что Кенрик почувствовал удар, только когда он отшвырнул его к столу. Король вытаращил глаза, пораженный силой Нэша.

Нэш совсем не такой калека, каким притворяется, — теперь сомнений нет. Новый ужас охватил Кенрика, мешаясь с прежним страхом.

Старый колдун снова двинулся на него, схватил за воротник и приблизил лицо, изуродованное в схватке с Робертом.

— Я доверил вам шар, — прошипел он, — а теперь он в руках Изгнанника. Вы хоть представляете себе, какой урон может нанести нам Дуглас с его помощью? Проклятие, я же знал, что давать его вам — ошибка! А теперь слишком поздно! — Нэш с отвращением отшвырнул от себя Кенрика, повернулся и заметался по комнате, не опираясь на трость.

Дрожащий Кенрик оперся о стол и выпрямился. «Бойся Нэша, — сказал ему Дуглас. — Он воспользуется тобой и отбросит прочь».

Если только это будет ему позволено.

Молодой король взял себя в руки и подавил желание убить Нэша на месте. Хватило бы самого обыкновенного клинка; не ожидая нападения, старый колдун не смог бы его остановить...

Как его угораздило дать этому человеку такую власть над собой?

— Значит, он ездит по стране. — Нэш швырял слова, как семена на вспаханное поле. — Его раны зажили, и он ездит, что-то затевает, следит затем, что делаете вы. Однако вас он не убил. Мог, но не стал. Почему?

Кенрик только заморгал, когда Нэш повернулся к нему, требуя ответа. Кенрик поспешно подобрал слова, старательно избегая упоминания о том, что на самом деле сказал ему Роберт.

— Де Массе и остальные малахи уже приближались к аббатству. У него не было времени...

— Времени? Да ему, чтобы убить вас, понадобилась бы секунда, не более. Столько же времени, сколько понадобилось бы для этого мне. — Нэш повернулся и снова стал ходить по комнате. — Нет, он не стал убивать вас по какой-то другой причине... но какой? Ах, ну конечно, он не стал! Он ведь человек принципов, человек чести! Человек, который не желал выступить против вашего отца из-за какой-то глупой клятвы, которую он дал семнадцатилетним мальчишкой! И все-таки он наверняка должен был сделать какую-то попытку...

Нэш замер на месте, и Кенрик увидел изуродованное лицо в профиль; отсветы огня в камине подчеркивали шрамы, делая лицо еще ужаснее.

— Он вам что-нибудь сказал?

Вопрос был задан рассеянно, словно не имел особого значения, и все же был страшнее всей ярости, которую обрушил на Кенрика Нэш.

Понимая, что притворство может его выдать, Кенрик ответил вопросом на вопрос:

— Что он мог мне сказать?

Нэш выслушал его, помолчал и повернулся к Кенрику спиной.

— Убирайтесь отсюда, пока я не забыл, зачем вы нужны мне живым. И если каким-нибудь невероятным чудом вам в руки снова попадет салти, вы немедленно привезете его сюда, ко мне. Вы поняли? Поняли?

Полный ярости и страха, Кенрик намеренно воздержался от ответа. Он просто повернулся и покинул галерею, громко хлопнув дверью.

Умывшись, переодевшись и поев, падающий от усталости де Массе наконец добрался до постели; комнату теперь освещали только тлеющие в камине угли. Откинувшись на подушки, де Массе взглянул на дверь, вспоминая стоявшего там Гилберта, слова которого словно продолжали звучать в темноте, впитываясь в стены и доски пола, скапливаясь в трещинах.

Де Массе постепенно охватывала паника, придавая мрачный оттенок каждой его мысли, не позволяя отвлечься от предмета, затронутого Гильбертом.

Его время почти истекло. Осталось, может быть, лишь несколько коротких месяцев, а зимняя непогода оставляет совсем немного возможностей действовать.

Следовало предпринять решительный шаг раньше, еще годы назад, когда была надежда добиться успеха и не попасться. Только тогда они и понятия не имели, насколько жизненно важным станет для них этот успех...

Оба они были слепы. Оба пострадали тогда, и оба оказались виновны в промедлении. Однако поиск выхода оставался именно его задачей — в конце концов, только он один мог что-то предпринять.

Де Массе натянул одеяло, спасаясь от холода, который, как убийца, прокрадывался в комнату. Да, выбора у него нет, а времени осталось мало. И все-таки пусть паника подождет до утра.

Глубокий снег приглушил все звуки, даже голоса солдат, с облегчением перекликавшихся, выезжая из ворот. Белое покрывало смягчало стук копыт коней, в тусклом сером свете утра королевский эскорт поворачивал на восток, к сулящей безопасность столице.

Нэш из окна своей спальни следил за стройными рядами солдат в мундирах, за остальными спутниками короля — такими, как де Массе.

Как всегда, поведение барона было безупречным. Соглядатаи Нэша в последние недели не сообщали ни о чем подозрительном. В поведении де Массе не было ничего, за что Нэш мог бы ухватиться, и все же у него сохранялось ощущение, что де Массе что-то затевает: слишком часты стали отлучки барона, которым не было объяснения, на слишком многие вопросы тот давал уклончивые ответы. К несчастью, возможности Теймара были ограничены. Колдовской силой слуга Нэша не обладал, так что должен был полагаться только на обыкновенную слежку, которой, когда дело касалось человека с талантами де Массе, было совершенно недостаточно. Более того, в распоряжении барона имелся отряд прекрасно обученных малахи: мужчин и женщин, вызвавшихся служить Нэшу, но выполняющих приказания только де Массе.

Проблема, казалось, была неразрешима: напав на де Массе, Нэш рисковал тем, что на него ополчится Даззир, если не все малахи. В обычных обстоятельствах Нэш никогда бы на такое не решился; однако сейчас он догадывался, что от него скрывает де Массе. Беда была в том, что одно дело — доказать это, и совсем другое — что-то предпринять...

Последние всадники выехали из замка, и тяжелая решетка ворот опустилась за ними. Легкая вибрация камня под ногами Нэша сказала ему, что железные прутья вошли в пазы. Тишину, окутавшую замок, можно стало, казалось, пощупать руками. Тучи нависли еще ниже, и все вокруг замерло в оледенелой неподвижности.

Роберт Дуглас вернулся.

Темная тень возникла перед Нэшем; он почти мог разглядеть своего врага, почти мог его коснуться. Дуглас был близко, но все-таки недостаточно близко... И он исцелился от своих ран и был в силах перемещаться по стране — Нэш мог об этом только мечтать.

И раз Дуглас действует открыто, раз позволил себе появиться перед Кенриком, значит, он гораздо дальше продвинулся в осуществлении своих планов, чем Нэш — своих.

Нэш глядел на снежные окрестности взглядом, пламя в котором, казалось, обжигало его собственные глаза.

Времени у него не осталось.

Весьма вероятно, что с Кенриком он перегнул палку. Мальчишка всегда жил в страхе, но это только взбадривало его, и раньше гневные вспышки Нэша лишь заставляли их обоих не терять бдительность. Теперь Нэш стоял перед выбором: помириться и снова привлечь Кенрика к себе, успокоить, сделать так, чтобы король пожелал оставаться его союзником, — или предоставить Кенрику самому расхлебывать кашу, которую тот заварил, и начать искать ему замену.

Впрочем, разве есть причина не делать то и другое одновременно?

Эндрю Ичерн, герцог Эйр, граф Элайта. Ему только четырнадцать, но столько же было и Кенрику, когда Нэш предложил ему союз. Если Кенрик воспитывался своим безжалостным отцом и перенял его коварство и жестокость, то Эндрю вырастили тетя и дядя: Белла и Лоренс приютили сироту и любили его, как собственного сына. Все донесения, которые получал Нэш, говорили о том, что мальчик мягок от природы, доброжелателен, искренне заботится об окружающих.

Хороший мальчик, именно такой, каким и должен быть сын Союзницы. Однако шпионить за ним оказалось дьявольски трудно. Нэш посылал своих людей в Мейтленд под видом слуг, но через неделю каждого под тем или иным предлогом оттуда выставляли, — без скандала, оскорблений или угроз. Никаких обвинений... иногда даже делались попытки пристроить этих «слуг» в другое место. Однако какова бы ни была причина, факт оставался фактом: своих соглядатаев Нэш в Мейтленде не имел. Ему оставалось только следить за Эндрю, когда тот оказывался при дворе.

Нэш придвинул кресло к столу и сел так, чтобы его бесполезная рука лежала перед ним — как напоминание.

За эти годы Нэш не один десяток раз испытывал Эндрю. Если мальчишка и имел колдовскую силу, она была погребена так глубоко, что никогда не проступала на поверхности. Нэш был уверен, что Эндрю — не колдун, несмотря на его странное поведение при первой встрече с Кенриком: совсем еще юный Эндрю как будто знал о колдовских способностях принца.

Трудно ли будет завладеть этим мальчиком и превратить его в орудие, в котором Нэш нуждается? Быстро ли удастся это сделать? И что в таком случае произойдет? Появится ли его мать из непроницаемой пустоты, в которой она скрылась?

О да! Непременно, и даже более того! Если он будет готов к встрече с ней...

Риск был огромен... также, как и возможный выигрыш. Нэш резко поднялся, отшвырнув кресло.

— Теймар!

Слуга появился немедленно, готовый выполнять приказы.

— Да, хозяин?

— Де Массе и Дюсан уехали вместе с королем, верно?

— Да, хозяин.

— Сколько в замке осталось малахи, на которых не наложены Узы?

— Двое, как всегда, хозяин.

Штучки де Массе, наглая демонстрация недоверия. Хотя Нэш поклялся, что не станет использовать кровь малахи для своего исцеления, де Массе приказал своим людям работать только парами, полагая, что в своем теперешнем состоянии Нэш не справится сразу с двоими.

Иллюзия, как и многое другое. Что ж, эту иллюзию он развеет: времени у него не осталось.

— Я получил донесение о том, что в одном из северных городов начались выступления против Гильдии. Отправь эту пару для расследования.

— Слушаюсь, хозяин.

— Потом пошли вслед за ними четверых лучших малахи, на которых наложены Узы. Я хочу, чтобы все выглядело так, будто людей де Массе убили горожане. На самом же деле нужно привезти их сюда, оглушив и связав, однако не одурманивая снадобьями. Понятно?

Подняв глаза, Нэш увидел, что Теймар нахмурился, — такое случаюсь редко.

— Понятно, хозяин, только...

— Только что? — пристально взглянул на него Нэш.

— Если барон де Массе узнает, что для исцеления вы воспользовались кровью малахи...

— Эти двое не настолько сильные колдуны, чтобы позволить мне полностью омолодиться. Их кровь лишь излечит мои раны, даст возможность ездить по стране. Де Массе может заподозрить истину, но точно знать ничего не будет, а не имея уверенности, не станет ничего говорить или делать. И что бы он ни подумал, я не могу больше позволить себе следить за событиями издали. Когда эти зловонные раны заживут, я смогу вернуться ко двору и лучше присматривать за королем. Как только ты передашь приказ людям де Массе, можешь заняться приготовлениями к переезду в Марсэй.

Глядя на Нэша широко открытыми глазами, Теймар спросил:

— Когда вы собираетесь отправиться?

Нэш упал в кресло, почти наслаждаясь болью и усталостью, которые испытывало его старое израненное тело. Еще несколько часов, и он, не обращая внимания на риск, получит все, что ему необходимо, от этих людей... людей, которые проявили большую доверчивость, чем следовало.

— Сразу же, как только я воспользуюсь кровью малахи, — улыбнулся Нэш. — Готовься к отъезду через четыре дня.

Глава 19

Жидкий утренний свет сочился сквозь залитые дождем окна и ложился на груды бумаг и листов пергамента, книг и свитков на столе Годфри, придавая им грязно-серый оттенок, еще больше заставлявший архидьякона ненавидеть то, чем ему приходилось заниматься. Изо всех сил стараясь преодолеть неприятное чувство, как делал это уже в течение двух недель, Годфри окунул перо в чернильницу и принялся переводить следующую строку.

Торопливый стук в дверь прервал его работу. Годфри поднялся из-за стола и распахнул створки. Перед ним стоял архидьякон Френсис, держа в руках поднос с чашками и чайником. Он вопросительно взглянул на Годфри.

— Я подумал, что вам это будет кстати.

— Спасибо. — Годфри отступил, позволив священнику пройти, и закрыл за ним дверь. Френсис поставил поднос на стол у камина, налил в чашку горячего чая и протянул Годфри.

— Как я заметил, вы снова пропустили утреннюю мессу. Годфри отпил из чашки и вернулся к своему столу.

— Я и так уже отстаю от расписания. У меня нет времени на...

— Вы в первую очередь священник, — мягко напомнил Френсис.

— И только во вторую — убийца? — Годфри поднял на собеседника глаза, покрасневшие от слишком многих бессонных ночей. Усталость плохо отражалась на его настроении, не говоря уже об укорах совести. — Вы же знаете, что случится с Бромом, если я не закончу работу к завтрашнему вечеру. Кенрик желает иметь новый устав к празднику Зимнего Солнцестояния. Я не хотел брать на себя ни эту работу, ни ответственность, — но король и епископ принудили меня. Я могу надеяться, что боги простят мне пропущенную мессу, хотя и не уверен, что они простят мне ту работу, которую я выполняю вместо нее. Не забывайте, Френсис, именно вы сказали мне, что я должен взяться за это дело.

Френсис стоял, сложив руки перед собой; капюшон сутаны несколько смягчал его суровые черты.

— Вы еще не говорили с Бромом, верно?

— Нет, не говорил, — бросил Годфри, закрыв на мгновение глаза, чтобы дать им отдых, потом виновато развел руками. — Простите меня. Вашей вины тут нет. Я еще не говорил епископу, чем занимаюсь.

Френсис кивнул, принимая извинение, и налил себе чаю.

— Когда бы собираетесь все ему сказать?

— Не уверен, что я вообще смогу это сделать. Френсис удивленно посмотрел на Годфри.

— Тогда как вы получите его подпись?

— Я... — Годфри посмотрел на бумаги, накопившиеся на его столе за то время, пока он переписывал законы церкви, касающиеся колдовства. — Я собираюсь его подпись подделать.

— Что! — Чашка выпала из руки Френсиса и разбилась вдребезги. Священник отскочил в сторону и вытаращил глаза на лужу; только потом он снова перевел взгляд на Годфри. — Уж не...

— Не сошел ли я с ума? Возможно. Не двигайтесь, я сейчас принесу тряпку. — Теперь, когда он признался в задуманном преступлении, Годфри почувствовал себя гораздо спокойнее, хотя и понимал, что несправедливо заставлять Френсиса разделить с ним этот грех.

Взяв с умывальника в углу полотенце, он вытер лужу, собрал осколки и положил на свой стол. Френсис подошел поближе и прошептал, чтобы никто не услышал:

— Я понимаю, почему вы хотите действовать таким образом, — но тогда новый устав не будет иметь законной силы! Мы выпустим закон, не основанный на...

— Бром просил меня сделать все именно так — хотя и ожидал, что все произойдет после его смерти. А теперь, если все же я... — Годфри сглотнул, преодолевая ужас, который испытывал от этих слов, — если все же я займу его место, я смогу узаконить новый устав собственной подписью. Уверяю вас, брат мой, иного способа сделать это нет. Бром верит, что погубит свою бессмертную душу, подписав закон, и будет обречен на адские мучения. Как могу я с этим спорить?

Френсис скрестил руки под нагрудником.

— Понятно. — Френсис рассеянно принялся бродить по комнате, задумчиво склонив голову. — В таком случае, когда будете готовы отослать бумаги, дайте мне знать. Я позабочусь, чтобы лекари и слуги ничего не говорили ему о том, что происходит. Как секретарь епископа, я могу проследить за тем, чтобы ни одна ненужная бумага к нему не попала, и перехватить любого посетителя, который пожелал бы обсудить с ним новости. Вам придется, впрочем, отвечать на все вопросы, пока другие помощники епископа не усвоят новый устав так же хорошо, как вы сами. А пока позвольте мне, как брату-монаху, просить вас постараться хоть немного отдохнуть. Я лично произнесу за вас все положенные молитвы, если вам снова понадобится пропустить мессу.

Годфри был тронут этой неожиданной поддержкой и испытал немалое облегчение. Слишком давно ему приходилось вести борьбу в одиночку, так что он даже забыл, что хотя некоторые секреты ему следовало хранить, вокруг было много людей, готовых прийти ему на помощь.

— Спасибо, брат мой, — хрипло пробормотал Годфри. — Я ценю вашу помощь.

Френсис в ответ улыбнулся, что нечасто с ним случалось, и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Сквозь витражи базилики на пол падали мягкие разноцветные лучи света. Каждый витраж представлял собой изображение какого-то события из жизни богов, из которого верующие могли извлечь урок, унести с собой частицу божественного просветления. Окна базилики были знамениты на всю Люсару своей несравненной красотой и глубиной содержащейся в картинах мудрости, но Осберт, сидевший на своем месте, не мог вспомнить, чтобы он когда-нибудь раньше всматривался в них. Глубокие и яркие цвета несли ему успокоение. Хотя базилика не могла сравниться с резиденцией Гильдии, здание, на взгляд Осберта, обладало истинной красотой: гладкий камень стен, высокий купол над алтарем, чередование света и тени под арками... Здесь было достаточно воздуха, чтобы душа могла свободно дышать. Высокие колонны, украшенные позолотой и резьбой, были похожи на ноги великанов, поддерживающих потолок. Белые и красные квадраты камня пола казались прохладными и надежными, уютными и соразмерными. В базилике, полной материальных воплощений веры, царила атмосфера глубокомыслия и духовного очищения — того, чем не могла похвастаться резиденция Гильдии.

Сегодня базилика была полна молящихся, одушевленных искренней верой, следивших за праздничной службой с благоговением, которого Осберт в себе не находил.

Что было в вере такого, что она так захватывала своих последователей? Или эти толпы простых людей собрались здесь по той же причине, по какой явился и он сам, — чтобы не утратить надежду? Кенрик старался не показать, как ему скучно, большинство придворных тоже были заняты собственными мыслями; они явно явились сюда лишь ради приличия.

Осберт верил в богов, в священные деяния Серинлета и Минеи, которым посвящался сегодняшний день — праздник Зимнего Солнцестояния. В могуществе злого Бролеха он тоже ничуть не сомневался. Однако могут ли поклонение и молитвы людей привлечь внимание божеств? Или некоторые люди — короли или священники — пользуются большим влиянием на небесах?

А может быть, колдуны?

Богам известно, сколько молитв вознес Осберт за все эти годы — без всякой пользы. И очень скоро, во время ближайшей королевской аудиенции, ему предстоит убедиться в бесплодности своих самых недавних и самых горячих молитв.

Уж не в том ли дело, что он просит у богов не того, чего следует?

* * *

Эндрю изо всех сил старался сидеть во время мессы смирно, однако базилика, ее величие, колышущиеся тени, запах ладана смущали его. Его тревожили воспоминания о том дне, когда он оказался здесь впервые — когда его отец умер, а мать исчезла из его жизни.

Он мало что помнил о тех событиях, но все еще не забыл, как сидел на том же самом месте, с крепко держащей его за руку тетушкой Беллой с одной стороны и дядей Лоренсом — с другой. Оба они притворялись, будто в одном из гробов перед алтарем — останки Дженн и что они оплакивают человека, покоящегося в другом.

Все ненавидели его отца. Даже те, кто был больше других предан Тьежу Ичерну, вздохнули с облегчением, узнав, что он мертв.

Не выдержав, Эндрю в десятый раз переменил позу, за что и заработал недовольный взгляд сидящего рядом Кенрика.

— Еще несколько минут, кузен, и все кончится. Если я могу вытерпеть эту скуку, то и ты можешь.

— Прошу прощения, — прошептал Эндрю. Кенрик только угрюмо кивнул.

Курения густо клубились над паникадилами, которыми размахивали двое священников. В последний раз поклонившись, семеро архидьяконов повернулись и двинулись вдоль нефа к огромным западным дверям базилики, которые распахнулись перед ними.

Вместе со всеми молящимися Эндрю поднялся на ноги и направился к выходу, держась на шаг позади короля. Ему не терпелось выйти из базилики и оказаться на свежем воздухе.

Снаружи было холодно, но солнце светило, и на площади уличные торговцы уже устанавливали свои палатки, готовясь к вечернему празднеству. Эндрю знал, что не следует радоваться предстоящим развлечениям, — в конце концов, праздник был религиозным, — но что-то в атмосфере было такое, перед чем он не мог устоять. Он чуть не подпрыгивал от нетерпения разделаться со своими официальными обязанностями и окунуться в веселье лучшей части дня.

— Ох, отправляйся, — вздохнул Кенрик. — От одного взгляда на тебя я начинаю чувствовать себя старым.

— Насколько старым? — ухмыльнулся Эндрю.

Кенрик наклонился над ним и с шутливой угрозой произнес:

— Вот я сейчас пересчитаю свои года хлыстом по твоей спине!

— Ухожу, ухожу! — Эндрю поклонился и нырнул в толпу. Теперь, когда он не был в королевской свите, двигаться было трудно, но он решительно проталкивался к восточной двери базилики, где по традиции архидьяконы благословляли всех желающих: он хотел увидеться с Годфри.

Архидьякон увидел приближающегося Эндрю, и его длинное лицо озарилось улыбкой, одновременно ироничной и радостной.

— Что ж, вам давно пора повидаться со мной. Я уж думал, что вы решили променять старых друзей на новых.

— Каких новых? — Эндрю озадаченно посмотрел на Годфри.

— Уж не хотите ли вы сказать, что не завели новых друзей?

— Э-э... нет. — Признание прозвучало тихо. Мальчик поспешно переменил тему: — Вы знаете, что отец Джон... на некоторое время нас покинул?

— Вот как? — Блеск глаз выдал интерес Годфри, хотя тон его оставался небрежным и не привлек бы внимания случайного слушателя. — Желаю ему удачи. Я всегда молюсь за него.

Эндрю приложил все усилия, чтобы выражением лица дать Годфри понять, что отец Джон отправился во Фланхар в надежде увидеться с епископом Маккоули. Через несколько секунд Годфри медленно кивнул и широко улыбнулся, и Эндрю понял, что добился своего.

— Как поживают ваши тетушка и дядюшка?

— Хорошо, спасибо.

— Увидим ли мы их этой весной при дворе?

— Насколько мне известно, они собираются приехать, да. — Эндрю понизил голос. — А как епископ Бром? Я слышал столько разных мнений о его болезни!

— Я не врач, — ответил Годфри, — а потому мало что могу вам сказать, за исключением одного: лучше ему не становится.

— Ох, мне очень жаль.

— Я знаю, сын мой. И все же вы должны... — Годфри оборвал фразу, глядя поверх плеча Эндрю. — Доброе утро, милорд проктор.

Эндрю обернулся с любезной улыбкой.

— Приветствую вас, милорд проктор. — Осберт отвесил ему почтительным поклон.

— Ваша светлость, позвольте поздравить вас и ваше семейство с праздником Зимнего Солнцестояния.

— Спасибо. — Эндрю подумал, что ему следовало бы остаться, задавать вопросы о новых законах, узнать о том, что происходит в Гильдии, но во взгляде Осберта было что-то столь угрожающее, что он не решился. — Простите меня, господа. Меня ждет король.

Эндрю видел, что Годфри уловил неискренность в его голосе, но его это не задело. Впрочем, мальчика влекли более интересные вещи, чем политика. Улыбнувшись архидьякону и проктору, он двинулся в сторону палаток, принюхиваясь к доносящимся оттуда аппетитным запахам.

— Я ему не нравлюсь, да?

Годфри посмотрел на Осберта, удивленный таким признанием и еще больше тем, что проктора занимает отношение к нему Эндрю.

— Этого я не знаю. Эндрю ничего про вас не говорил.

— Он поспешил уйти. И видите, рядом с Кенриком его нет. Может быть, дело как раз в этом: он слишком близок к королю и знает его отношение ко мне. — Осберт помолчал, глядя вслед Эндрю. — Странно: мальчик не кажется мне подходящей компанией для Кенрика.

— Вы хотите сказать, что он не глуп и не апатичен? Осберт рассмеялся, чего Годфри не замечал за ним уже очень давно, потом тяжело вздохнул.

— Мне нужно поговорить с вами. Наедине.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Сквозь толстые каменные стены ризницы доносился лишь глухой шум. Несмотря на морозную погоду, праздник Зимнего Солнцестояния всегда доставлял Годфри радость, и возможность служить мессу в отсутствие Брома, портившего ему все удовольствие, только делала его более светлым. Годфри чувствовал себя обновленным и сильным, готовым встретить все, что ему готовит новый год. Почти все...