Легенды Элайты (№2) - Голос демона

— Предупреждаю: пусть никому и в голову не придет первым в списке назвать Роберта Дугласа!

Льюис окунул перо в чернильницу в последний раз и нацарапал в конце страницы свое имя, потом сложил письмо, капнул на сгиб воском, прижал к нему перстень и подождал, пока воск застынет.

Нэш снова был рядом с королем; никто так и не узнал, почему он был выслан. Эти двое не разговаривали друг с другом при посторонних, держались так, словно охраняют общий секрет.

А теперь еще Селар отказался признать, что со стороны Данлорна ему может грозить опасность. Неужели Вогн прав?

С каждым днем Льюис находил все больше свидетельств того, что между молчаливым гильдийцем и бывшим членом королевского совета существует какая-то связь.

Что они могли затевать?

Взяв письмо, Льюис вышел из шатра, поманил ближайшего часового и распорядился, чтобы почту без промедления доставили в Марсэй, Вогну.

Какая-то суета рядом с шатром пробудила Нэша от глубокого сна. Снаружи было темно, как в аду, в этот час обычно все крепко спали. Кто-то яростно, хотя и шепотом, чего-то требовал, Лиссон возражал…

— Что там такое?

— Простите, хозяин. — Появился Лиссон с фонарем в руке. За ним по пятам шел Осберт в накинутой поверх ночной рубашки мантии.

— Вы нужны немедленно, Нэш, — прошипел легат, моргая спросонья. — Король… Он напился и разносит свой шатер в клочья. Мы не можем с ним справиться, а успокоить его необходимо. Если слух об этом разнесется…

Нэш вскочил с постели. Поспешно натянув одежду, он кинулся к королевскому шатру. Оттуда доносился треск ломаемой мебели, достаточно громкий, чтобы разбудить весь лагерь.

Внутри Форбес пытался хоть что-то спасти от слепой ярости рычащего пьяного Селара, мечущегося по спальне, как раненый медведь. Нэш бросил один взгляд на короля и жестом отослал Осберта и Лиссона. Он встал так, чтобы Селар мог его видеть, а сам он мог смотреть королю в глаза.

Да. Все было ясно. Воспоминания, ужас, ночные кошмары… Селара гнала не пьяная жажда разрушения. Этот человек был на грани безумия, потому что неделями месяцами боялся уснуть.

Время пришло.

— Вы можете вернуться в постель, — бросил Нэш Форбесу, не сводя глаз с Селара. — Я сам им займусь.

Форбес заколебался, и Нэш добавил:

— Если хотите, подождите снаружи. Королю нужен отдых. Я приготовлю ему питье и посижу с ним, пока он не уснет.

Слуга медленно вышел, и Нэш остался наедине с Селаром, который шатался, как подрубленное дерево, готовое рухнуть. Нэш подошел поближе, чтобы в случае необходимости подхватить короля.

— Позвольте мне помочь вам, сир. Я умею это делать, вы же знаете.

— Никто не поможет, — заплетающимся языком пробормотал Селар, глаза которого никак не могли сфокусироваться на Нэше. — Вы просто колдун, а никакая магия на свете меня не излечит.

Нэш положил руку на плечо Селара:

— Магии тут нет, сир. Вы страдаете. Я здесь для того, чтобы облегчить вашу боль.

Селар поднял брови, как озадаченный ребенок.

— Моя боль слишком стара. Он должен был давно уйти, но он все возвращается и возвращается, вы знаете это? На мне его проклятие. Он является, даже когда я напиваюсь до бесчувствия. Почему он возвращается, когда я этого не хочу? Почему не возвращается, когда он мне нужен?

Бессмыслица какая-то…

— Кто, сир?

— Мой друг, — пробормотал Селар и покачнулся. Он хотел сесть в кресло, но промахнулся и рухнул на колени. Нэш кинулся к королю, но тот словно не заметил его присутствия.

— Мой друг. Так никогда и не вернулся. Меня он не предал, но и не вернулся. А это худшее предательство бросить меня одного, когда я так в нем нуждаюсь. Ему… честь не позволяет. Вы знаете, что он спас мне жизнь? Я убил его отца, а он меня спас. Должен так меня ненавидеть… но не предал. А теперь он рядом, но позволил мне все испортить… Вот все и пошло прахом. Все. А теперь даже во сне я не могу забыть… Он преследует меня.

— Данлорн?

— Нет. — Селар отчаянно затряс головой, совершенно запутавшись. — Карлан. Он само зло. Хочет высосать из меня Душу. Тогда ничего не останется. Ничего от меня не останется. Не останется моего королевства. Мне нечего будет оставить сыну. Да и сына у меня больше нет.

Нэш сел, опираясь на пятки. Селар плохо соображал, что говорит, но смысл его слов был совершенно понятен. С того самого момента, как до него дошли известия о происшествии в Килфедире, Селара стали мучить кошмары, в которых ему являлся Карлан. Достаточно оказалось одного слуха о появлении колдуна. И все же, как много времени ни прошло, образ Данлорна являл собой свет надежды для Селара. Все было хорошо, пока он был рядом, но как только граф отправился в изгнание, удача изменила королю. Нужно срочно что-то делать, иначе Селар может сам отправиться к Данлорну и на коленях умолять отступника-герцога о прощении.

Однако, даже наложив на Селара Узы, Нэш не сможет вернуть тому прежнюю силу. Лишившись сына и наследника, без которого все его надежды пойдут прахом, этот лев окажется беззубым. Но что ждет Нэша, если и принц, и Данлорн вернутся к королю?

— Сир, — пробормотал Нэш, понизив голос. — Я могу вам помочь. Я могу прогнать кошмары, и вы будете спать спокойно каждую ночь. Для этого только нужно, чтобы вы доверяли мне. — «Благодаря доверию я смогу привязать вас к себе Узами, которые вы никогда не сможете разорвать. Положитесь на меня, и вы никогда больше не будете одиноки, вам никогда не потребуется никто, кроме меня», — думал Нэш. — Доверьтесь мне, сир!

Селар смотрел на Нэша налитыми кровью глазами, рот его безвольно приоткрылся. Однако все же король медленно покачал головой:

— Не доверяю. Вы такой же, каким был он Карлан, колдун.

— Карлан был злом. Я не таков. Я ни разу в отличие от него не поднял на вас руки. Вы же знаете, возможность у меня была много раз. Но мое единственное желание помочь вам. Я могу прогнать кошмары, вы о них больше и не вспомните. Вы навсегда забудете Карлана. Вы больше не станете меня бояться. Мы с вами будем работать бок о бок, как раньше. Вы больше не будете одиноки, мой король. — Да, такова будет первая стадия, первый уровень. Потом, когда Селар созреет, можно будет окончательно наложить Узы. Тогда король будет слушаться каждого слова Нэша. — А теперь пойдемте, сир.

Бормоча успокоительные слова, Нэш помог королю подняться и в обход сломанной мебели добраться до постели.

— Вам только нужно мне доверять. Вы ведь верите мне? — Продолжая говорить, Нэш вытащил из сапога кинжал.

Селар следил за ним, проявляя меньше признаков опьянения, чем раньше. Казалось, он догадывался, что должно произойти.

— Похоже, у меня нет выбора.

— Просто скажите, что доверяете мне, сир, и все будет хорошо. — Нэш засучил рукав сорочки Селара и приставил клинок к запястью. Сделать надрез без согласия Селара он не мог. Сколько раз он уже это делал? Сколько раз его сердце так же колотилось от предвкушения? — Сир!

Словно отдавая душу адским силам, Селар закрыл глаза и кивнул:

— Согласен.

Нэш провел острием кинжала по коже, и из разреза выступила кровь. Селар поморщился. Прежде чем хоть капля крови успела упасть на постель, Нэш коснулся раны своим гранатовым перстнем. Кровь забурлила, раздалось шипение, и алая влага влилась в сердце камня, грани которого только сильнее заблестели. Селар попытался закричать, но лишился чувств.

Нэш поспешно оторвал лоскут от простыни и перевязал рану. К утру от нее не останется даже шрама. Ничто не напомнит Селару, на что он согласился.

Нэш вытер клинок и снова спрятал его в сапог. Теперь Селар будет спокойно спать — по крайней мере, часов двенадцать. Когда же он проснется, никаких воспоминаний о Кардане, о том, что произошло у реки, у него не останется. Воспоминания о Данлорне тоже претерпят изменения. Селар, может быть, никогда этого не осознает, но жизнь его изменилась навсегда. Навеки.

— Глупец, — пробормотал Нэш. — Тебя ведь мучил один и тот же сон. Ты снова и снова истязал себя воспоминаниями о том, какую совершил ошибку, поверив мне. А теперь ты никогда не узнаешь правды. На самом деле я не сталкивал тебя в реку. Ты поскользнулся, и я пытался не дать тебе упасть. Я никогда не позволил бы случиться с тобой чему-то плохому. Если бы ты тогда так не перепугался, то, что мы сделали сегодня, произошло бы четырнадцать лет назад. На самом деле твоя прелестная королева, сбежав, оказала мне огромную услугу. Пожалуй, в благодарность я окажу услугу тебе.

Нэш поднялся и выглянул из шатра. У входа вместе с Лиссоном дожидался Форбес. Судя по всему, они не слышали ни слова из сказанного Нэшем Селару.

— Теперь можете войти, Форбес, и прибраться. Король проспит до полудня. Надеюсь, он проснется освеженным. Тогда можете сказать ему, что я отправился по его поручению. Он обо всем знает. Как только у меня будут новости, я пришлю известие.

Форбес кивнул:

— Хорошо, советник.

Нэш знаком велел Лиссону следовать за собой и направился к своему шатру. Войдя внутрь, Нэш рухнул в ближайшее же кресло. Первая стадия Наложения Уз всегда лишала его сил. Как ни усовершенствовал он эту пародию на священный ритуал, результат всегда бывал одним и тем же: полное изнеможение. Теперь Нэш мог позволить себе несколько часов сна, но отправиться в путь он должен еще до рассвета. Он потянулся к перу, оставленному на столе. Из всего, что ему приходилось совершать за долгую и полную приключений жизнь, то, что было необходимо сделать теперь, вызывало у него наибольшее отвращение. Но выбора не было. Кенрика вернуть нужно, а от одного Паско толку мало.

— Лиссон, утром я встречусь с Паско. Потребуется время на то, чтобы собрать всех разбойников и узнать, не видели ли и не слышали ли они чего-то для нас интересного. А тем временем ты оседлаешь коня и поскачешь к барону де Массе.

— Куда, хозяин? — Лиссон наклонился вперед, не поняв приказа.

— Ты же знаешь, где его найти?

— Да, хозяин.

— Ты передашь ему, что он должен встретиться со мной в Бэйрденскоте через неделю. — Нэш помедлил, слова, которые ему предстояло произнести, горечью жгли ему язык. — Скажи ему, что мне нужна его помощь.

ГЛАВА 17

Розалинда сидела в уголке и наблюдала за происходящим. Хотя все приготовления совершались ради нее, ей трудно было почувствовать себя частью событий, а тем более заговорщицей.

Длинный стол был завален картами и записями; кое-где между бумагами виднелись кубки с вином. У стола сидели самые бесстрашные воины, которых Розалинде когда-либо приходилось встречать. Александр Деверин из Анкара, чьи отец и дед служили Дугласам и чьи сыновья, несомненно, в один прекрасный день встанут с ним рядом. Оуэн Фитцзаллен, управлявший Данлорном в отсутствие хозяина, который, пытаясь спасти жизнь отца теперешнего графа в битве при Селуте, получил тяжелые раны. Алард Бейн, юный и неопытный, но несгибаемо мужественный. Не уступали ему в этом Шейн Адайр и суровый сержант Киган. Хотя они должны были этой ночью вернуться в Элайту, их участие в совещании было необходимо, и они честно старались помочь советом.

Кандар тоже был здесь. Прежнее недоверие и рожденный усталостью страх покинули его, и теперь Кандар в полной мере оценил этих людей и научился прислушиваться к их словам.

Среди молодых людей ярче всех выделялась огненно-рыжая голова Мики Маклина, благодаря отцу которого они нашли это убежище. Острый ум парня проявлялся в том, какие вопросы он задавал и какие предложения делал. Не раз собравшиеся смеялись его шуткам и обманчиво простодушным замечаниям.

Однако направлял их всех Роберт Дуглас со своим решительным голосом, острым вниманием к мелочам и непреклонным желанием выработать безупречную стратегию. В его глазах читался вызов. Остальные могли этого не замечать, но именно Роберт своим вниманием к каждому сплотил их в единую силу. Сейчас Роберт Дуглас проявлял свои лучшие качества, а потому был грозой для любого врага.

Картина была так знакома Розалинде… В ней ожили воспоминания о прошедших годах, когда Роберт находился при дворе. То же пламя, которое горело в нем сейчас и заставляло окружающих ясно мыслить, когда-то она видела в нем каждый день.

И как же любил его Селар…

Последствия отъезда Роберта ощутили все при дворе, хотя и по-разному. Гильдия почти открыто торжествовала. Сраженная известием церковь отчаянно молила монарха даровать изгнаннику прощение. Затаив дыхание, придворные, столица, вся страна смотрели на то, как пало казавшееся незыблемым могущество. Всех без исключения поразило одно: как быстро все свершилось.

Селар, казалось, совсем не переменился. На поверхности было заметно лишь его желание доказать, что он может обойтись без Роберта, без его дружбы, что совсем не чувствует образовавшейся пустоты.

Конечно, все полагали, что, раз Роберт покинул Марсэй, пройдет несколько месяцев, самое большее год, прежде чем они с Селаром помирятся. Но недели шли за неделями, а потом до двора дошли известия о смерти прекрасной Береники, и опасения усилились. Когда же, наконец, подтвердилось, что Роберт уехал из Люсары, не собираясь никогда возвращаться, на всех словно опустилось великое безмолвие.

Странно, что один человек мог оказывать такое сильное влияние на столь многих. Народ чувствовал: последняя надежда для Люсары потеряна, унесена тем же ветром, что наполнял паруса корабля Роберта. О нем вспоминали как о последнем солнечном луче на закате, за которым следует непроглядная ночь.

Однако любой ночи приходит конец наступает рассвет. Не станет ли для Люсары рассветом эта тайная встреча в высокой башне замка, замка, который объезжали стороной те, у кого теперь была власть в стране? Готов ли этот человек, единственный, на кого еще надеялись жители Люсары, восстать против правителя, открыто попирающего законы богов, против короля, бесчувственно и легкомысленно разрушавшего ту самую страну, которую он поклялся беречь и охранять?

Забудет ли теперь Роберт свою присягу и восстанет ли против Селара?

— Не все на свете таково, каким кажется.

Розалинда вздрогнула, услышав рядом с собой тихий голос. В комнату проскользнула Дженнифер и присела на скамеечку рядом с королевой. Она была одета в платье из мягкой синей шерсти, которое дала ей госпожа Маргарет. Теперь ее черные волосы были расчесаны, толстая коса лежала на плече. Дженнифер откинулась к стене и переплела пальцы. На ее лице были написаны спокойствие и терпение.

— Вы говорите так, словно прочли мои мысли, — тихо прошептала Розалинда, чтобы не мешать обсуждению за столом.

— Я ведь тоже наблюдаю за ним. Невозможно не гадать: не станет ли ваше неожиданное появление здесь поворотным пунктом в судьбе Люсары. В конце концов, вы по рождению люсарка, и к тому же из одного из самых знатных семейств. После стольких лет, когда вы служили залогом мира в стране, ваши действия теперь в глазах многих могут означать только одно… если найдется человек, готовый беззаветно вас поддержать.

— В ваших словах звучит сомнение. Вы так хорошо его знаете?

— Я совсем его не знаю, — ровным голосом ответила Дженн.

Что-то в тоне девушки заставило Розалинду повернуться и внимательно посмотреть на нее. Однако лицо Дженн, такое юное и серьезное, ничего не выдавало.

— Если кого и можно назвать человеком чести, так это Роберта. Он любит Люсару так преданно, что ради нее подвергался смертельной опасности. Его род всегда был близок к престолу; почти в каждой битве за последние пять сотен лет рядом с королем сражался Дуглас. Его собственный отец погиб, защищая Люсару от Селара. Если забыть о его клятве, нет никаких причин, мешающих Роберту подняться против захватчика, так мерзко марающего нашу землю. — Розалинда старалась, чтобы в ее голосе не прозвучала горечь, но это ей плохо удавалось. Новая встреча с Робертом только углубила ее чувства.

— Но от принесенной Робертом присяги нельзя отмахнуться, ваше величество, — почти неслышно проговорила Дженн. — Если он, как вы говорите, человек чести, то честь обязывает его быть верным клятве. Он не сможет остаться таким, каким мы его знаем, человеком, способным спасти Люсару, если станет клятвопреступником.

— Однако если у него окажется веская причина… Если я расскажу ему о планах Селара начать войну с Майенной, Роберт наверняка тогда что-то предпримет. Если только клятва мешает ему действовать, ведь бывало, что люди нарушали клятвы. Нарушение Селаром присяги стране, которую он принес при вступлении на трон, освобождает от данного слова и Роберта. Если…

— Нарушение одной клятвы не означает освобождения от другой. Собирается Селар или нет разрушить Люсару, это еще предстоит увидеть, но Роберт своего слова не нарушит. Хоть совесть не позволяет ему поддерживать Селара, он твердо решил не выступать против него. — Дженнифер помолчала. — В жизни есть вещи, которые остаются нерушимыми. Боюсь, это одна из них.

— Значит, вы согласны со мной? — продолжала цепляться за надежду Розалинда. — Вы думаете, что Роберту следует что-то предпринять?

— Мне и в голову не придет говорить ему, как следует поступить, ваше величество.

— Но что вы сами думаете? Пожалуйста… — Розалинда коснулась руки девушки. Пальцы ее были холодны, хотя комнату согревал ярко пылающий в камине огонь. — Я не могу покинуть Люсару, зная, что оставляю ее обреченной.

Дженнифер долго смотрела на их соединенные руки, потом со вздохом ответила:

— Я думаю, ваше величество, что до решения еще далеко. Уезжайте спокойно. То, что совершили вы, не причинило вреда вашей стране. Вы нанесли удар только злу, проникшему в ее сердце. Когда-нибудь мы будем свободны.

— Только когда Селар будет мертв.

— Да, — со смущенной улыбкой согласилась Дженнифер, — но независимо от того, что еще случится, когда-нибудь он умрет и тогда мы будем свободны.

Розалинда еще мгновение смотрела на Дженн, потом выпустила ее руку и снова повернулась к столу. В этот момент разговор там затих, и Роберт взглянул на королеву:

— Ваше величество, не угодно ли вам выслушать наш план?

— Ну… я… — Розалинда заколебалась, чувствуя себя неуверенно. Чего он от нее ждет?

— Прошу вас. — Роберт жестом пригласил ее к столу. — Мы нуждаемся в вашем одобрении.

Розалинда бросила взгляд на Дженн; девушка улыбнулась ей. Королева поднялась, расправила платье, обошла стол и встала рядом с Робертом. Он развернул перед ней карту и коснулся пальцем чернильного кружка.

— Это Данлорн, а та синяя линия берег океана. Как вы знаете, их разделяют горы, и в это время года путь до любой гавани займет не менее трех недель. Более того, к этому времени большинство кораблей уже уйдут на зимние стоянки. Ваш отряд наверняка будет обнаружен, и вы, простите меня, едва ли доживете до весны.

Розалинда не сводила глаз с Роберта, но не заметила в нем беспокойства. Скорее он сдерживал улыбку, его зеленые глаза озорно блестели.

— У вас есть какой-то хитроумный план? Роберт усмехнулся:

— Да, план у нас есть вам решать, насколько он хитроумен. Через две ночи мы покинем Данлорн тем же путем, что и пришли. Нас никто не увидит это я могу обеспечить. Отъехав от замка, мы разделимся. Ваша сестра с принцессой в сопровождении Аларда Бейна и еще одного воина отправится на север, а потом на восток к границе Фланхара. Второй отряд вы, Кандар, принц и Деверин проедет немного на юг и свернет на восток. Патрули, высланные на поиски, будут высматривать даму в сопровождении двоих детей. Мы изменим вашу внешность, так что маловероятно, что кто-нибудь что-нибудь заподозрит. Я уже послал письмо герцогу, чтобы он встретил вас на границе. После этого вам не о чем будет тревожиться, он о вас позаботится, могу вас заверить.

— Но что насчет королевских войск?

— Ко мне пока не обращались с требованием помочь в поисках. Случится это или нет, зависит от того, насколько нетерпеливым окажется король. Однако мы сами можем кое-что предпринять, чтобы предупредить нежелательное развитие событий. Во-первых, я разошлю собственные дозоры я уже делаю это, чтобы защитить крестьян от разбойников. Во-вторых, я пошлю отряд, который будет следовать за вами на безопасном расстоянии, конечно. Воины будут одеты в форму гильдийцев и королевских гвардейцев. Если только настоящий патруль окажется достаточно близко, мой отряд остановит вас у них на виду и разрешит продолжать путешествие. Если повезет, вы доберетесь дня за четыре, в крайнем случае, за пять. Самое удачное вы сможете ехать днем и ночевать в гостиницах. Если же вам будет грозить настоящая опасность, мои люди защитят нас при бегстве к границе. Как только вы окажетесь в пределах Фланхара, Грант Каванах придет на помощь.

Роберт умолк и ждал, пока Розалинда рассматривала карту. Потом она подняла глаза, взглянула по очереди на всех собравшихся и, наконец, снова посмотрела на Роберта.

— Вы сказали «нас». Означает ли это, что вы собираетесь отправиться с нами?

— Конечно.

Розалинда покачала головой:

— Я не могу этого позволить. — Чувствуя, что все смотрят на нее, она покраснела и повернулась к Дженнифер за поддержкой. Однако та промолчала. Эту битву Розалинде предстояло выиграть в одиночку. — Вы должны остаться здесь, Роберт. Если король обратится к вам за помощью в поисках, будет выглядеть очень подозрительно, если вас не окажется на месте, да еще и большинства ваших воинов тоже.

Роберт нахмурил брови:

— Мое отсутствие не докажет моей вины. Поверьте, очень важно, чтобы я был с вами. Я могу обеспечить вашу безопасность.

— Речь идет не только о моей безопасности, но и о безопасности Люсары. Вы слишком ценны для своей страны. Если выяснится, что вы помогали моему бегству через границу, для Люсары все будет потеряно. Я запрещаю вам ехать с нами той властью, которая у меня еще осталась. — Розалинда помолчала. Она сама не подозревала до этого момента, насколько сильны ее чувства. — Если вы не послушаетесь меня, тогда я вынуждена просить, чтобы вы позволили нам уехать без вашей помощи и без сопровождения ваших воинов. Роберт медленно покачал головой и пробормотал:

— О боги, только не снова!

В углу произошло какое-то движение: Дженнифер поднялась на ноги и, ни на кого не глядя, тихо вышла через потайную дверь. Роберт, словно ничего не заметив, повернулся к Розалинде:

— Как угодно, моя королева. Я останусь здесь. А теперь нам нужно поторопиться. Нам предстоит очень многое сделать за короткое время. — Он вышел из кабинета, резко захлопнув за собой дверь.

Патрик услышал шаги на лестнице, но прежде чем он успел подняться с кресла, дверь распахнулась. На пороге стоял Роберт; зеленые глаза его метали молнии. Патрик вскочил, все еще сжимая в руках раскрытую книгу:

— Что случилось?

Роберт сделал глубокий вдох и тщательно закрыл за собой дверь.

— Ты не поверишь, если я тебе расскажу. — Все еще хмурясь, он сел на постель Патрика, словно не замечая кресла у окна.

— Она здесь, да?

— Кто?

— Дженн.

Роберт скрестил руки на груди.

— Да, она здесь.

— Ну и что?

— Ты о чем?

— Не будь таким тупицей, Роберт. Ты же знаешь, о чем я говорю. — Патрик встал перед ним, сунув книгу под мышку. — Ты с ней говорил? Пытался ты заставить ее отказаться от обещания Уилфу?

— Это как мне кажется, было бы чересчур. Ведь она дала такое обещание, чтобы защитить моего брата.

— Не морочь мне голову. Ты говорил с ней о.. ?

— Патрик. — Роберт резко поднялся; его тон совершенно переменился. — Я знаю, что ты собирался скоро уезжать.

Патрик отвернулся от друга и положил книгу на маленький столик.

— Пытаешься поскорее от меня избавиться?

— Не совсем так. — На лице Роберта появилась слабая улыбка. — Я понимаю, что ты еще недостаточно отдохнул от пещер, да и твое боевое умение не подверглось проверке… но не окажешь ли ты мне небольшую услугу?

— Да? Какую же?

— Это займет не больше недели, и к тому же ты сможешь применить свое новое умение ездить верхом. Тебе может также выпасть шанс раз-другой сотворить иллюзию перед очень благородным обществом.

— В чем ты пытаешься меня убедить, Роберт? Нечего играть в прятки я слишком давно тебя знаю. Что я должен сделать?

Роберт помолчал, потом с совершенно невинным выражением протянул:

— Как бы ты посмотрел на то, чтобы стать гильдийцем?

Сад совсем утратил прежнюю красоту. Начав от южной стены, садовники убирали увядшие растения; там, где раньше были яркие клумбы, оставались голые пятна вскопанной земли. Только фруктовые деревья и подстриженные кусты боярышника еще кое-где ласкали глаз зеленью.

Маргарет бродила по дорожкам, радуясь скупым солнечным лучам, и старалась не думать о тревожных новостях, которые узнала от Роберта. Однако его появление у калитки вернуло ее мысли в прежнее русло.

— Наслаждаешься покоем, матушка?

Леди Маргарет посмотрела на сына и взяла его под руку.

— На первый взгляд в саду теперь ничего не происходит, но если заглянуть глубже, то окажется, что насекомые и черви продолжают работу. Существует ли вообще такая вещь, как покой?

— Для ответа на такой вопрос ты выбрала неподходящего человека.

Маргарет искоса бросила взгляд на Роберта:

— Они будут в безопасности, когда уедут отсюда?

— Настолько, насколько это возможно. Все зависит от того, по-прежнему ли Селар не видит во мне угрозы. Можно только надеяться на то, что мое постоянное пребывание в Данлорне дало ему уверенность в моей непричастности к случившемуся. Он ни на мгновение не должен заподозрить, что я стану помогать Розалинде.

— Он верит в то, что ты не нарушишь клятвы.

— Да.

— Прости меня, Роберт, — нахмурив брови, спросила Маргарет, — но почему ты не выступишь против него? Тебе было бы нетрудно найти сторонников.

Роберт ответил не сразу. Глаза его стали суровыми, на щеках заходили желваки.

— Почему никто мне не верит?

— Не верит в чем?

— В том, что дело не в моем желании я просто не могу нарушить клятву. Из этого ничего хорошего не получилось бы. Мне никогда не удалось бы собрать достаточно большое войско, чтобы свергнуть Селара, и я категорически отказываюсь претендовать на корону. Да, я знаю, что многие ненавидят меня за то, что я присягнул Селару, взять хоть Дэвида Маклина, не говоря уже о Финлее.

— Но он же понял…

— Нет, он просто смирился. Простить меня он так и не простил.

Они дошли до каменной скамьи под лимонным деревом, и Маргарет опустилась на нее. Роберт стоял рядом; Маргарет видела по его лицу, что сын встревожен. Почему, даже открыв ей свою тайну, он все еще так много от нее скрывает? О том, что кроется за бесстрастной внешностью, она могла только догадываться.

— Тебе его не хватает, да? — мягко прошептала Маргарет. Роберт никак не откликнулся, и она продолжала: — Ты тоскуешь по возможности быть при дворе Селара, по власти, благодаря которой ты мог многого добиться. Иногда мне кажется, что больше всего ты жалеешь об утраченной дружбе с Селаром. По-моему, поэтому-то ты никогда о нем не говоришь, а может быть, стараешься даже не думать. Не ожидал же ты, что он вернет тебя, когда ты покинул Марсэй? Роберт невесело усмехнулся и понурил голову.

— Послушать тебя, матушка, так я просто чудовище. Почему должен я был ожидать, что король за мной пошлет?

— Ты был единственным, кто оказывал на него благотворное влияние, — пожала плечами Маргарет.

— Неужели все так думают?

— История подтвердила это, мой дорогой. Роберт отвернулся и слегка покачал головой:

— Значит, история ошиблась. Мы были друзьями, только и всего. Никаким влиянием я не пользовался, иначе смог бы… — Роберт умолк, тоже опустился на скамью и оперся локтем о колено. — Правда заключается в том, что я вовсе не хотел уезжать из Марсэя. Мне пришлось это сделать. Оставаться там было невозможно; объяснить тебе причину я не могу.

Маргарет взяла сына за руку.

— Тебе вовсе не нужно оправдывать передо мной свои поступки. Я просто хочу удостовериться, что ты сам себя понимаешь. В конце концов, все случившееся дело твоей совести, а не моей.

Роберт поднял на Маргарет мрачный взгляд:

— Значит, ты считаешь, что я поступил неправильно, когда уехал?

— Ты любил Селара, был ему предан той преданностью, которой знаменит род Дугласов. Не имеет никакого значения, что я думаю. Важно лишь, чтобы ты верил в истину. Ты сделал все, что мог.

— Сделал ли? — На мгновение глаза Роберта вспыхнули холодным блеском. Он прижал руку Маргарет к губам. — Знаешь, я думаю, матушка, что Финлей был прав. Только никогда не говори ему об этом.

Дженн стояла у окна и смотрела, как солнце садится в туманную дымку. Ветерок доносил сладкий запах вереска и далекое блеяние овец. У протекавшей в низине реки шелестели деревья, роняя золотые и алые листья. Год шел к концу, скоро наступит зима.

Когда на небе остался лишь оранжевый отблеск, Дженн закрыла ставни. Время пришло. Кто-то вошел в комнату, но это не был Роберт. И не королева тоже с ней Дженн уже простилась.

К Дженн неслышными шагами приблизилась Маргарет и взяла ее за руки.

— Я хотела поблагодарить вас. Роберт рассказал мне, что вы сделали для Финлея.

— Рассказал? — нахмурилась Дженн.

— Да, а что? Что в этом плохого?

— Ничего. — Дженн не могла отвести глаз от стоящей перед ней женщины. В темных глазах отражалась решимость, спокойная вера во что-то, чего не могли поколебать недавние открытия. — Значит, вам все известно.

— Моя душа разрывается теперь надвое, — мягко улыбнулась Маргарет.

Дженн опустила глаза:

— Простите меня.

— За что? — Дженн только покачала головой, не находя нужных слов. — Будьте осторожны в дороге, — продолжала Маргарет. — Мика и ваши люди будут ждать вас у конца туннеля. Может быть, мы скоро снова встретимся.

Дженн хотела уйти, приказывала ногам двигаться, но они отказались повиноваться. Ей так хотелось побыть еще в тепле, излучаемом старшей женщиной, в безопасности, которую обещала ее спокойная уверенность в себе. Как будто догадавшись о чувствах девушки, Маргарет улыбнулась и протянула к ней руки. Дженн обняла ее, потом неохотно отстранилась, вышла из комнаты и начала спускаться по холодному камню ступеней.

Оказавшись в туннеле, Дженн помедлила, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Удушливая тьма давила на нее почти невыносимо. Не беспокоясь больше о том, что может себя выдать, Дженн вскинула руку и зажгла колдовской огонь. Язычок пламени был крохотным и слабым, но его было достаточно, чтобы видеть дорогу. Осторожно пробираясь по скользким камням, Дженн шла по длинному туннелю, и мысли ее казались ей такими же ограниченными и однообразными, как этот подземный ход.