Эштону показалось, что у него остановилось сердце. Но оно тут же глухо заколотилось, с бешеной скоростью гоня по венам разом закипевшую кровь. Давно сдерживаемая страсть прорвалась наружу. Пламя неукротимого желания вспыхнуло в его глазах, дрожащие пальцы, обрывая пуговицы, с силой рванули ворот рубашки. Через мгновение отблески пламени уже выхватили из полумрака комнаты его бронзовые от загара плечи. Эштон присел на край постели, чтобы разуться. Лирин, привстав на колени, спустила с плеч халат и тот, с мягким шорохом упал к ее ногам. Отбросив его в сторону, Лирин крепко прижалась к мужу. Она прильнула к его спине, обхватив за плечи руками, и Эштон почувствовал, как его мозг в любую минуту готов взорваться от острого, почти нестерпимого желания. Ее мягкие груди прильнули к его спине, и это ощущение сводило его с ума. Страсть буквально скрутила его, отзываясь болью во всем теле, пока не свернулась тугим, горячим узлом в низу живота. Да, это, несомненно, была его Лирин — страстная, горячая, соблазнительная, способная заставить его испытывать все муки ада. Башмаки с грохотом полетели в сторону, а ее руки скользнули по закаменевшей груди. На мгновение рука ее замерла, коснувшись свежего шрама, мягко погладила бугры мышц, и пальчики ее мгновенно запутались в густой поросли жестких, курчавых волос.

— Поспеши, — шепнула она, язычок ее, словно жало, легко коснулся его уха, и Лирин откинулась на подушки. Не желая ни на мгновение выпускать ее из рук, Эштон тяжело рухнул на постель и подмял ее под себя. Рот его накрыл ее губы, а рука скользнула вверх, поглаживая бедра, коснулась живота и легла на грудь. Он протянул руку повыше и успел перехватить тонкие пальчики, которые судорожно вцепились в застежку сорочки. Лирин испуганно вскрикнула, когда Эштон, с силой рванув за ворот, одним движением разорвал ее пополам так, что зрелая пышность ее груди мгновенно предстала перед его голодным взглядом. Его губы немедленно впились в нее обжигающим, влажным поцелуем, так что у нее мгновенно перехватило дыхание, а сердце, словно безумное, заколотилось в груди. Лирин задрожала. Обжигающие прикосновения его языка казались ей пожирающим ее пламенем, его умелые ласки приводили ее в трепет.

Он в последний раз рванул ее сорочку, и, разорвав пополам, не глядя, отшвырнул в изножье постели. Огоньки в этих загадочных светло-карих глазах заставили ее запылать. На губах ее заиграла таинственная, слабая улыбка и Лирин, приподнявшись на постели, потянула его вниз, так что он был вынужден встать на колени. Губы и тела их сплелись в жарком объятии, его руки сжали ее талию и скользнули вниз, погладив бедра, а она в это время осыпала быстрыми, легкими поцелуями его шею и щеки. Нежные, розовые соски терлись о его заросшую волосами грудь, доводя его до экстаза.

— Мне кажется, я влюбилась в тебя, — выдохнула Лирин. Ее пальцы запутались в копне вьющихся темных волос. — Я хочу тебя… О, Эштон, я так хочу тебя!

Его руки крепче сжали ее, и в ту же секунду он так впился губами в ее рот, что у нее перехватило дыхание. Их губы сплелись с таким жадным нетерпением, как будто бы от этого зависела их жизнь. Лишь на мгновение они разомкнули объятия и увидели, что в глазах каждого пылает огонь сжигавшей их страсти. Ее пальцы пробежали вниз по его мускулистой спине, коснулись талии и потянули вниз туго натянувшиеся бриджи, в то время, как сам он лихорадочно пытался отыскать застежку. Он со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, почувствовав, как ее рука шаловливо скользнула внутрь, осторожно коснувшись плоского, твердого живота. Кровь стучала у Эштона в висках, желание так переполняло его, что он боялся взорваться в любую минуту.

Мягко отстранив ее, Эштон быстро встал на ноги и выпрямился во весь рост в своей великолепной наготе. Через мгновение тяжелое, горячее тело уже втиснулось меж ее бедер. Губы его все сильнее и сильнее впивались в ее рот, заставляя Лирин терять голову от неведомых ей прежде чувств. Он опрокинул ее на спину, он принялся ласкать ее шелковистую кожу пальцами и губами с привычной уверенностью мужчины, у которого нет оснований сомневаться в своем умении дать наслаждение женщине. Эштон безошибочно и легко находил все самые чувствительные места на теле Лирин, а она отвечала на его ласки томными, прерывистыми вздохами. Охваченная нарастающей страстью, и чувствуя, что уже близка к тому, чтобы достичь пика наслаждения, она начала дрожать и извиваться. Их взгляды сплелись так же, как и их тела и почти сразу же могучий поток страсти подхватил их, чтобы вознести к сияющим вершинам, повинуясь точному удару рыцарского копья, где узел любви связал их в единое целое. Ослепительная волна чувств захлестнула Лирин, все она трепетала от невероятного, невозможного счастья. Его мускулистое тело двигалось быстро и плавно, а их охваченные жаром тела все сильнее вжимались друг в друга. Повинуясь яростным толчкам его бедер, она со стоном выгнулась дугой, отвечая ему с такой же торопливой готовностью. Лирин громко всхлипнула, взмывая к вершинам страсти, где сладко кружится голова, а звезды сияют так ослепительно ярко. Словно мириады крохотных, сверкающих пылинок кололи ей кожу, делая блаженство почти нестерпимым. Тесно прильнув друг к другу, они взлетали все выше и выше в небеса, приближаясь к пику страсти. Рука в руке, они вместе плыли в этом радужном мире, пока наконец небеса не позволили им оторваться от райского блаженства, чтобы вновь вернуться на грешную землю. Их усталые, счастливые вздохи выдавали блаженную усталость, чуть припухшие губы уже касались друг друга с нежностью утоленной страсти. В оконные стекла снова забарабанили косые струи дождя, но влюбленная пара не обратила на это никакого внимания, упиваясь нектаром удовлетворенного желания.

Покои хозяина находились в том крыле дому, куда никогда не попадали утренние лучи солнца. Лишь кое-где они робко заглядывали в комнату, пробиваясь сквозь плотные шторы, закрывавшие тяжелые двустворчатые двери и стеклянные окна. Лирин зевнула и протянула руку к другой стороне постели. Обнаружив, что она одна, она села и с удивлением оглядела комнату, но та была пуста. Как она ни прислушивалась, но до нее не донеслось ни единого шороха, свидетельствующего о том, что Эштон где-то неподалеку. Похоже, этой ночью он незаметно перенес ее в свою спальню, разом покончив с разговорами о раздельных комнатах супругов и дав всем понять, где ее настоящее место. Перед ней была огромная, великолепно обставленная комната, все убранство которой указывало на безупречный вкус ее владельца. Все было выдержано в глубоких синих и мягких серо-коричневых тонах, в то время как разбросанные по комнате бархатные кресла, гобелены, кожаная мебель и деревянные панели придавали комнате сдержанную теплоту. Впрочем, было сразу заметно, что спальня принадлежит мужчине, а то, что это был мужчина, в которого она была влюблена, делала ее в глазах Лирин неотразимо привлекательной.

Отбросив со лба спутавшиеся за ночь волосы, она с мечтательным вздохом вновь откинулась на подушки. Перед ее мысленным взором пронеслось то, что происходило вчерашней ночью, и Лирин наслаждалась этими видениями в ожидании возвращения Эштона. Приходилось признать, что хозяин Белль Шена, воспользовавшись своим неотразимым обаянием, завладел не только ее телом, но и мыслями. Теперь ее сердце навсегда принадлежит этому человеку. Ловушка захлопнулась. Захваченная врасплох своими чувствами, она вызвала в своей памяти гибкую бронзовую от загара фигуру, рельефно вылепленные на груди мускулы, плоский, твердый живот, железные бедра. Но стоило только ее воображению добавить к этому торсу кое-какие детали, как лицо ее вспыхнуло от смущения, а губы изогнулись в лукавой усмешке, когда она вспомнила, как горело его тело под ее ладонью. Позже ночью, когда он ненадолго покинул ее, спящую, чтобы подбросить дров в камин, она приоткрыла глаза и залюбовалась тем, как твердые бугры мышц играли у него на спине и лежали твердыми плитами в том месте, где загорелая кожа заросла густыми волосами.

Звук открывшейся и закрывшейся двери где-то в глубине дома вырвал Лирин из сладкой паутины мечтаний. Узнав тяжелую поступь Уиллабелл, она отбросила в сторону одеяло и испуганно охнула, вспомнив о собственной наготе. Подцепив висевший на спинке постели халат Эштона, она торопливо завернулась в него, но, прислушавшись хорошенько, убедилась, что экономка вошла в ванную. Дверь туда была плотно закрыта и Лирин с облегченным вздохом свернулась клубочком на кровати. Ей не очень-то хотелось попадаться на глаза почтенной негритянке, особенно после того, как она только недавно дала слово не торопиться признавать Эштона своим мужем. Как бы то ни было, со вздохом призналась она себе, не пройдет и часа, как ей придется смириться со своим статусом хозяйки дома. Вряд ли ей удастся дольше этого времени держать Уиллабелл в неведении в том, что касается изменившихся отношений между ней и Эштоном.

Суета и топот ног в соседней комнате становились все громче — Лирин догадалась, что слуги наполняю ванну теплой водой. Вскоре раздался повелительный голос экономки, отославшей их прочь, на мгновение все смолкло, и внезапно раздался негромкий стук в дверь. Прежде, чем откликнуться, Лирин поспешно оглядела себя в зеркало и стыдливо опустила глаза, обнаружив, что волосы спутанной копной рассыпались по спине, щеки горят, впрочем, как и все тело под халатом. Иначе говоря, достаточно было бросить на нее взгляд, чтобы понять, чем они с мистером Уингейтом занимались всю ночь и в какие игры играли. Если Уиллабелл не достанет сдержанности, то чувство собственного достоинства бедняжки Лирин должно было подвергнуться серьезному испытанию.

Махнув рукой на все попытки придать себе более приличный вид, Лирин распахнула дверь и увидела Уиллабелл, которая меняла в ванной полотенца. Старая женщина и виду не подала, как она поражена, а приветствовала молодую хозяйку со своей обычной веселой улыбкой и сразу же принялась болтать, что позволило Лирин почувствовать себя лучше. Казалось, экономка ничуть не удивилась присутствию Лирин в спальне хозяина, а приняла это, как нечто само собой разумеющееся.

Через пару минут Лирин уже нежилась в восхитительно горячей ванне, и только что намылила все тело душистым мылом, как вдруг вдалеке послышались громкие, торопливые шаги и стук каблуков. Эштон вихрем взлетел по лестнице, заставив Луэллу Мэй кинуться опрометью по коридору, чтобы быстрым стуком предупредить о его приближении. Уиллабелл торопливо выскользнула из комнаты, оставив свою подопечную на милость спешившего к ней мужа.

Как только Эштон приоткрыл дверь в свою комнату, его как громом поразили звуки веселой песенки, которую кто-то напевал в ванной. Прислонившись плечом к приоткрытой двери, он с наслаждением упивался видом обнаженной красоты, представшей перед его взором. Эштон с удовольствием подумал, как он точно рассчитал время. Его жена принимала ванну, и мягкий утренний свет, пробивавшийся сквозь оконные стекла, заставлял нежно мерцать ее бархатистую кожу, цветом похожую на слоновую кость. Сейчас она, мокрая с головы до пят, была похожа на купающуюся под сенью деревьев очаровательную лесную нимфу.

Наконец Лирин, почувствовав чье-то присутствие и рассчитывая увидеть Уиллабелл, вскинула глаза. Она чуть не пошла ко дну, когда вместо черного лица экономки увидела ухмыляющуюся физиономию Эштона. Он приветствовал ее очаровательной улыбкой и нежным взглядом карих глаз. Пристальный взгляд мужчины окончательно смутил ее, особенно когда она заметила, как он пожирает глазами ее грудь.

— Вы — свет моих очей, мадам, особенно ночью.

Краска бросилась ей в лицо при этом откровенном напоминании о тех ласках, которым они так безудержно предавались ночью. Он был одет очень просто — в бриджи для верховой езды, высокие сапоги и рубашку с длинными рукавами и казался воплощением мужчины, уверенного в своем мужском очаровании. Это заставило ее еще острее смутиться от сознания своей собственной наготы и застенчиво вспыхнуть. Стараясь не обращать внимания на его пристальный взгляд, и тщетно пытаясь унять неистовый стук сердца, Лирин как можно небрежнее спросила:

— Вы собрались проехаться верхом?

— Только взглянуть, как валят лес, — отозвался он, наблюдая, как мыльная пена собирается островками возле ее груди, когда она пытается и мыться и одновременно укрыться от его глаз. — А вообще я собирался поскорее вернуться, чтобы вместе с тобой прокатиться в Натчез. В конце концов, если мы поедем в Новый Орлеан, то тебе понадобятся новые платья.

— Но я думала, в этом уже нет необходимости …

— Напротив, радость моя, — Эштон шагнул вперед и уселся на стул, стоявший возле ванной. Забрав у нее мочалку, он окунул ее в мыльную воду и принялся осторожно намыливать ей спину. — Подумай сама — может быть, поездка в Новый Орлеан вернет тебе память, да и потом нам с тобой понадобится заново узнать друг друга. Что же может быть лучше этого? Ведь именно там мы с тобой полюбили друг друга!

Лирин чуть повернула голову, с удовольствием наблюдая, как его сильные пальцы осторожно массируют ей спину и плечи.

— Так приятно? — нежно спросил он.

— Хм, еще бы! — промурлыкала она, и, забыв о своей наготе, склонилась вперед, чтобы ему было удобнее. Покончив со спиной, он принялся тереть ей бок и, слегка осмелев, нежно провел ладонью по груди. Сердце ее дрогнуло и отчаянно заколотилось, она повернулась к нему, и ее затуманенный взгляд встретился с его горящими глазами. Склонившись к Лирин, он лизнул ей ушко и, отбросив в сторону завившиеся мелкими колечками локоны, выпавшие из аккуратно подобранного и заколотого пучка, покрыл легкими поцелуями ее шею. Ладонь Эштона тяжело легла ей на грудь, через мгновение он сжал ее талию, и Лирин только успела охнуть, как он уже вытащил ее из воды и усадил к себе на колени. Никому из них и в голову не пришло побеспокоиться о том, что он тут же промок насквозь. Теперь для них существовала только их любовь, и ничто в мире не могло оторвать их друг от друга. Остальной мир прекратил существовать.

Услышав дробный перестук каблучков, который быстро приближался, Эштон поднял голову и расплылся в довольной улыбке. Перед ним предстало на редкость соблазнительное зрелище. Для выезда Лирин надела одно из тех платьев, которые заказывал он сам — эффект получился просто потрясающий! Еще давным-давно Эштон впервые с удивлением понял, что в Лирин воплотилось все его представления о любимой и желанной женщине. Его память все эти три года бережно хранила воспоминания о ней, но теперь, когда у него перед глазами стояла живая Лирин, Эштон вдруг понял, что до этой самой минуты так до конца и не смог в полной мере оценить всю прелесть жены. Неужели его память решила сыграть с ним злую шутку — ведь не может быть, чтобы за это время Лирин стала еще прекраснее, чем была прежде?!

Когда она в нерешительности замерла на самой верхней ступеньке лестницы, он с улыбкой помахал ей рукой. Она шла к нему и он будто пил ее восхищенным взглядом, не в силах оторваться от этого дивного видения. Платье было поистине очаровательно: корсаж из переливчатой темно-зеленой тафты и юбка цвета слоновой кости из того же материала. Изящную, тонкую шею окружал туго накрахмаленный кружевной воротничок, точно такие же манжеты подчеркивали хрупкость рук Лирин. Пышные рукава фонариком внизу сужались и туго облегали руки, нежно-кремовые кружева пенящимися складками обрамляли кокетливую шляпку цвета морской волны с высокой тульей. Огромный бант того же цвета был завязан у нее под подбородком, что придавало Лирин легкомысленный и очаровательный вид. С точки зрения Эштона она была на редкость элегантна.

— Мадам, вы самая соблазнительная из сирен и, скорее всего, единственная — ведь все остальные, скорее всего, одна за другой утопились в океане из зависти к вашей красоте!

Лирин весело расхохоталась и обвила руками его шею, а Эштон, подхватив ее на руки, закружил жену. Все еще не отпуская ее, он коснулся обжигающим поцелуем ее губ. Ее язык немедленно откликнулся с радостной готовностью, на одно долгое мгновение они будто растворились друг в друге, став единым целым. Наконец Эштон задохнулся и, с трудом оторвавшись от жены, поставил ее на землю. — Если ты еще хоть раз посмеешь ответить мне с таким жаром, то я забуду обо всем и немедленно затащу тебя в постель!

Лирин нежно коснулась его неровно вздымающейся груди и коварно улыбнулась.

— В конце концов, почему бы нам не отложить поездку?

Эштон заскрипел зубами и с трудом выдавил улыбку.

— Ах, мадам, никто на свете не хочет этого так, как я! Провести весь день в постели с такой женщиной, как вы — да об этом можно только мечтать! Но я еще не забыл, что лишил вас ночной сорочки, а, стало быть, за мной долг! — Он заглянул в ее сияющие глаза. — И нам, скорее всего, понадобится их изрядный запас, если мы собираемся проводить вместе каждую ночь до конца наших дней.

Она привстала на цыпочках и шепнула ему в самое ухо:

— Теперь я понимаю, почему Марелда так меня возненавидела! Представляю, как ей хотелось затащить тебя в постель!

Эштон скептически хмыкнул и подхватил ее под руку. Они направились к выходу.

— Мадам, уверяю вас, у Марелды нет ни малейших оснований так думать. У меня с ней ничего не было.

Прижав руку к груди, Лирин улыбнулась и доверчиво посмотрела ему в глаза.

— Я просто счастлива.

Хирам ждал их возле экипаж, предупредительно распахнув дверцу. Стоило им только появиться на пороге, как старый негр торопливо сорвал с головы старую бобровую шапку и радостно осклабился.

— Ух ты, ну и парочка! Просто загляденье!

— Спасибо, Хирам! — Лирин ослепительно улыбнулась старому кучеру. — Мистер Уингейт тоже неплохо выглядит, ведь правда?

— Да уж, в точности как всегда, — согласился старик-негр, а потом, весело хмыкнув, объяснил: — Но ему до вас далеко, миссус!

Их довольный и беззаботный смех согрел ему сердце, а Лирин, лучезарно улыбаясь, забралась в коляску, поддерживаемая любящей рукой мужа. Удобно устроившись на мягком кожаном сиденье, она подобрала пышные юбки, чтобы Эштон мог сесть возле нее. Он тут же воспользовался приглашением и, протянув руку, обнял жену за плечи и привлек ее к себе.

— Я люблю тебя, — шепнул Эштон.

Украшенная кокетливой шляпкой головка повернулась и Лирин подарила его улыбкой. Эштон почувствовал, как сердце его радостно затрепетало.

— Ну, что ж, сэр, могу вас уверить, что это чувство взаимно.

Ландо весело покатило по извилистой дороге. Поездка в Натчез обернулась для Эштона истинным удовольствием, несмотря на то, что проезжал тут он по крайней мере сотню раз по самым разным случаям. Минувшая ночь, подарившая ему пьянящее наслаждение, дала Эштону то, что так было необходимо для его измученной, исстрадавшейся души, к тому же женщина, подарившая ему такое счастье, сейчас так доверчиво и нежно покоилась в его объятиях.

Лирин протянула руку, чтобы снять нитку у него с бриджей, и пальчики ее игриво пробежались по мгновенно закаменевшим мускулам бедра. Поймав его напряженный взгляд, она уже хотела убрать руку, как вдруг заметила, что он улыбается ей самой поощрительной улыбкой. Тут же успокоившись, она протянула ему губы и получила в ответ страстный поцелуй. Так весело и увлекательно они и коротали время, пока экипаж не остановился у дверей магазина модных дамских товаров.

Эштон помог выйти молодой жене на деревянный тротуар и остановился обсудить с Хирамом, сколько времени им понадобится, чтобы купить все необходимое. Повернувшись к Лирин, он обхватил ее за талию и с широкой улыбкой повел наверх познакомиться с хозяйкой. Мисс Гертруда заторопилась им навстречу, смешно вытягивая шею, чтобы разглядеть приехавших клиентов поверх огромных кип материи, загромождавших ее магазин. Но как только эта неуклюжая дама с устрашающим носом, напоминавшим клюв попугая, разглядела, кто к ней пришел, она радостно всплеснула руками и бросилась им навстречу.

— Ах, мистер Уингейт, я просто сгорала от нетерпения — так мне хотелось увидеть вашу жену! — прощебетала она.

Он представил ее Лирин, и с удовольствием убедился, что мисс Гертруда мгновенно оглядела молодую женщину цепким, оценивающим взглядом сквозь поблескивающие стекла пенсне, которое непонятно как держалось на ее кривом, причудливо изогнутом носу. Казалось, она не упустила ничего: ни кокетливо сдвинутой набок, украшенной плиссированным кружевом шляпки, ни изящных туфель. Эштон облегченно вздохнул, когда Гертруда одобрительно кивнула и улыбнулась.

— Ваша бабушка была у нас нынче утром, мистер Уингейт, и по тому, как она отзывалась о вашей жене, я уж было решила, что старую леди просто околдовали. Но теперь я готова признать, что все ее похвалы ничуть не преувеличены и ваша юная жена и впрямь очаровательна!

Взяв Лирин за руку, мисс Гертруда горячо пожала ее.

— Когда наши городские модницы увидят вас в моих туалетах, держу пари, уже на следующий день меня завалят заказами! Все они будут просто сгорать от желания выглядеть точь-в-точь как вы, моя милая! Знаете, мистер Уингейт, в свое время я была мастерица творить чудеса подобного рода, но только не в этот раз — сейчас это будет настоящий фурор! Знаете, вы так хороши собой, что я уже просто чую беду!

Услышав такой необычный комплимент, Лирин прыснула со смеху, и с трудом ответила:

— Может быть, мадам, нам не стоит так рисковать? В конце концов, Бог с ними, с этими платьями!

Пышные формы мисс Гертруды заколыхались, и она воздела руки кверху, с комическим отчаянием глядя на молодую женщину.

— Что?! И, стало быть, я своим руками отправлю вас к кому-то еще?! Но, моя дорогая, это же просто абсурд! Никто лучше меня не сможет подчеркнуть вашу красоту! — Она пожала плечами и улыбнулась, на щеках у нее задрожали лукавые ямочки. — Конечно, все они явятся ко мне, сгорая от зависти, не сомневайтесь. Но вам не стоит так волноваться — уж я как-нибудь сама с ними управлюсь.

Безусловно, именно так все и будет. Уж у мисс Гертруды был просто нюх на такие вещи. Давным-давно до нее долетели слухи об этом Эштоне Уингейте, красивом, как сам дьявол и полном такого же соблазна. Знала она и о добром десятке очаровательных молодых дам, которые сходили с ума, пытаясь подцепить его на крючок. Среди этих охотниц наиболее упорной была Марелда Руссе — она частенько приезжала к ней в магазин и, дожидаясь примерки, охотно болтала о том, как он сходит по ней с ума. Его поспешная женитьба доставила немалое огорчение раздосадованной девице. Она была в такой ярости, что не постеснялась пустить по всему городу слухи, один нелепее другого. Уж не вызван ли этот поспешный брак какими-то темными обстоятельствами! А вдруг разъяренный отец просто заставил Эштона жениться?! Если ее спрашивали, как такое возможно, раз уж речь идет о таком упрямце, как мистер Уингейт, брюнетка только раздраженно передергивала плечами. О чем это они? Не он первый, не он последний, кто с пьяных глаз бесчестит невинную девушку, а потом, так и не протрезвев, идет к венцу, чтобы сделать благородный жест. Даже тогда было ясно, что все это — полный вздор, столько черной зависти чувствовалось в словах Марелды, ну, а теперь, когда она своими глазами увидела избранницу Эштона, мисс Гертруда могла бы руку дать на отсечение, что в гнусных сплетнях не было ни крупицы правды. А уж если и предположить, что все-таки в них есть доля истины, то, стало быть, этот счастливчик в пьяном угаре наткнулся на бесценное сокровище!

Сделав приглашающий жест, портниха пригласила их следовать за собой. Пропустив ее вперед, Лирин прижалась к Эштону.

— Держу пари, мисс Гертруда — мастерица на сладкие слова. Наверное, все ее клиентки слышат то же самое или нечто похожее!

Он усмехнулся и теснее прижал ее к себе, обхватив за тонкую талию.

— А вот и нет, милая. Мисс Гертруда, если хочешь знать, прославилась именно благодаря тому, что всем и каждому говорит то, что ей вздумается! Так что можешь не опасаться, что ее медоточивые речи льются прямо в твои хорошенькие, розовые ушки. А раз вы сами этого не замечаете, мадам, так позвольте вам сказать, что смотреть на вас — истинное удовольствие. И я намерен посвятить этому занятию всю свою жизнь.

Эштон, конечно же, заметил, что он — отнюдь не единственный мужчина, который не в силах отвести глаз от Лирин. Ее красота притягивала взгляды. Когда они, распростившись с мисс Гертрудой, заглянули в близлежащую гостиницу хоть немного передохнуть и чего-нибудь выпить, представители сильного пола просто не могли отвести от нее глаз. Полдень уже миновал, и посетителей в баре было не так уж много — не более полудюжины мужчин, которые чинно сидели за столиками. Кое-кто из них, знакомые Эштона, насели на него, прося представить их Лирин, и потом неохотно уходили, похлопав его по плечу и пожелав счастья. Другие, незнакомые, взирали на нее в почтительном восхищении. Но были и такие, кто не стеснялся в открытую пожирать Лирин откровенно жадным взглядом. Вздернув одну бровь и угрюмо насупившись, Эштон молча сверлил наглецов взглядом, пока они в конце концов не были вынуждены отвернуться. Он усадил Лирин за столик в самом дальнем конце зала и уселся рядом, охраняя свое сокровище, которым он не намерен был делиться ни с одной живой душой. Но даже в своем уголке он чувствовал, как хозяин гостиницы, длинноногий, тощий человек, то и дело кидает на них удивленные и любопытные взгляды. Это было непонятно — ведь Эштон отлично знал, что этот тип — порядочный зануда, который в жизни не обращал ни малейшего внимания ни на одну женщину, интересуясь только, как бы потуже набить карман. Тем не менее Лирин, по-видимому, чем-то привлекла его внимания, и Эштон был донельзя удивлен, когда хозяин подошел к их столику.

— Прошу извинить меня, сударыня, но я слышал, как мистер Уингейт говорил, что вы — его жена.

Лирин кивнула и неуверенно улыбнулась.

— Совершенно верно.

Хозяин гостиницы задумчиво поскреб в затылке, вид у него был изрядно смущенный.

— Стало быть, я обознался. А мне-то пришло в головы, что вы и есть та самая леди, которую разыскивает мистер Синклер.

— Мистер Синклер? — удивилась Лирин.

— Да, мэм. Мистер Синклер говорил, что его супругу вроде как похитили и привезли сюда, в этот город. Но раз вы замужем за мистером Уингейтом, значит, то та, стало быть, совсем другая леди.

— По-моему, я никогда даже не слышала о мистере Синклере, — тихо пробормотала Лирин. На душе у нее почему-то стало тяжело. — А почему вы решили, что это именно я?

— А как же, мэм! Ведь она как-то заходила сюда, и я даже видел ее, правда, издалека. Сначала я было решил, что мужчина, который сопровождал ее — просто ее кучер, потому как он сидел на козлах и правил. Ну, а потом, как он снял номер рядышком с ней и ни на шаг ее от себя не отпускал, тогда, стало быть, ясно — ошибся я! Она, бедняжка, видно сильно о чем-то печалилась, но мне так и не довелось ни словечком с ней перекинуться. Да и близко-то я ее почти не видел. И вот что скажу я вам — что-то странное было во всем этом деле, уж больно они оба места себе не находили. Этот мужчина, что с ней, он был так себе: ни рыба, ни мясо. Но вот мистер Синклер — тот мужчина видный, настоящий барин, верно вам говорю. Опять-таки странно — когда мистер Синклер приехал в город, того, другого, и след простыл. И эту бедняжку с собой прихватил, по крайней мере, я так думаю. Мистер Синклер пару дней рыскал тут, все разыскивал эту парочку, потом собрал вещички жены, нанял человека, чтобы доставить их, а сам уехал. С тех пор я раз или два видел его в городе, но ведь он не из наших мест. Да и о себе не шибко-то много рассказывает.

— А когда это случилось? — спросил Эштон.

Хозяин гостиницы с неуверенным видом поскреб заросший щетиной подбородок и поднял глаза к потолку.

— Сдается мне, незадолго до того, как сгорела психушка, — Он еще немного подумал и решительно кивнул головой, — Точно, как раз в это время.

Противный холодок пополз по спине Лирин. Хоть она и твердила про себя, что старик-хозяин наверняка спутал ее с какой-то другой женщиной, которую он видел пару раз и только издалека, а она сама — не кто иная как Лирин Уингейт, но все было напрасно. Налетевшие сомнения безжалостно грызли ее. Если бы она не имела ничего общего с этой незнакомой женщиной, с чего бы это хозяин подошел к ним и завел этот разговор? С другой стороны, как же тогда портрет? Портрет, который неопровержимо доказывал, что она именно та, кем ее во всеуслышание объявил Эштон. С отчаянием утопающего ухватившись за этот последний довод, как за соломинку, Лирин постаралась отбросить прочь мучившие ее сомнения.

Пока они ели, Эштон исподтишка поглядывал на нее с тревогой и был безумно счастлив, когда заметил, что ее лицо просветлело. Он окончательно убедился в этом, когда они вышли из гостиницы, и Лирин потянула его на веранду, сплошь увитую кудрявым плющом. С кокетливым смешком она обвила руками его шею и притянула его к себе. Он с готовностью откликнулся на ее призыв, накрыв ее губы своими.

Внезапно рядом с ними раздался какой-то странный звук, будто кто-то испуганно втянул в себя воздух. Отпрянув в сторону, они лицом к лицу столкнулись с высоким, светловолосым мужчиной, который удивленно рассматривал их широко раскрытыми глазами. Блондин молча переводил глаза с Эштона на Лирин и, казалось, оцепенел от изумления. Лирин нервно хихикнула и бросилась в сторону, а Эштон через мгновение последовал за ней, торопливо бормоча какие-то извинения и ухмыляясь во весь рот. Пробравшись через заросли плюща на улицу, он кивком подозвал Хирама и очень скоро, укрывшись в своем экипаже, они весело хохотали, взявшись за руки и немилосердно издеваясь над бедным щеголем, который так и проводил их изумленным взглядом.

Он все еще стоял на веранде, будто пораженный громом, когда мимо него, занятые разговором, прошли мистер Хорэс Тич и Марелда. Она стала свидетельницей того, как чета Уингейтов упорхнула с веранды подобно парочке влюбленных голубков, и сейчас изливала свою досаду спутнику, не обращая ни малейшего внимания на стоявшего поодаль незнакомого блондина.

— Никак не могу взять в толк, как это девчонке удалось убедить Эштона, что она и есть эта самая Лирин Уингейт, тем более, что все это время она из кожи вон лезла, изображая потерю памяти?! И ведь только и твердила, что ничего не помнит: кто она такая, откуда взялась, даже имени, дескать, не помнит, и неизвестно, вспомнит ли вообще! Если хотите знать, я до сих пор уверена, что эта девица сбежала из психушки.