Бирмингемы - Где ты, мой незнакомец?

Не дождавшись ничего более угрожающего, чем недовольно сдвинутые брови, Эштон приподнял шляпу перед леди.

— Желаю всего хорошего, мадам. Надеюсь, вскоре вам станет лучше.

— Благодарю вас, — чуть слышно прошептала. Успев на лету перехватить взгляд, которым Малькольм проводил направлявшегося к своему экипажу Эштона, Ленора содрогнулась. В холодных глазах мужа горела такая ненависть, что ей стало страшно.

Ленора бегом заторопилась вниз по лестнице, не обращая ни малейшего внимания на то, что разлетающиеся полы пеньюара дают возможность полюбоваться ее стройными ножками. Сердце ее колотилось, как бешеное, а взметнувшееся вокруг нее белое облако кружев напоминало крылья испуганной птицы, собирающейся взмыть в воздух. Она как раз собиралась лечь в постель, когда покой и тишину дома разорвал рев Малькольма, полный бешеной ярости. Крик донесся откуда-то снизу, и сейчас Ленора спешила туда, чтобы узнать, что же произошло. Впрочем, у нее не было ни малейших сомнений, что причиной этому был Эштон. Оставалось узнать, что же он сделал такого, что так взбесило мужа.

Входная дверь была распахнута настежь и, подойдя поближе, она заметила Малькольма. Тот замер на крыльце с охотничьим ружьем в руках. С его обнаженного плеча свисало полотенце, а одна щека все еще покрыта густым слоем пены — очевидно, он как раз брился. Волосы молодого человека были взъерошены, он так спешил, что выскочил на крыльцо босиком. Ленора остановилась и внимательно оглядела мужа. Похоже, он так и не успел заметить ее присутствия, слишком поглощенный тем, что происходило на берегу. Она удивленно нахмурилась, не понимая, чем вызвана такая ярость. Но как только ее взгляд упал на берег, Ленора испуганно вскрикнула. Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди — Малькольм зарычал от бешенства и кубарем скатился с крыльца.

Задыхаясь, Ленора кинулась за ним. Она похолодела при мысли, что муж решился выполнить свою угрозу и пристрелить Эштона. На ее глазах пара небольших шлюпок, до отказа набитых вещами, приближалась к берегу с противоположной стороны узкой бухты. Как только они пристали, Эштон и еще с полдюжины его матросов выпрыгнули на берег. Двое занялись лодками, остальные рассыпались по берегу. Кто-то, оглянувшись, заметил Малькольма — тот, сломя голову, мчался прямо к ним, размахивая ружьем. Матрос что-то крикнул, предупреждая товарищей, и те кинулись врассыпную. Эштон не шелохнулся. Он пристально смотрел в глаза обезумевшему сопернику, будто кидая ему вызов. Ленора пронзительно закричала, перепугавшись до смерти, что Малькольм выстрелит. Прямо на ее глазах тот приложил ружье к плечу и прицелился. Эштон отскочил в сторону как раз в тот момент, когда ружье оглушительно выпалило. Пула взметнула небольшой фонтанчик, впившись в песок неподалеку от того места, где только что стоял Эштон.

Малькольм снова вскинул к плечу ружья, стараясь взять Эштона на мушку. А тот ловко ускользал от него, продвигаясь все дальше и дальше под естественным прикрытием песчаных дюн. С дьявольским хохотом Малькольм положил палец на спусковой крючок — он даже не заметил, что Ленора мчалась к нему со всех ног. Подскочив к мужу, она что было сил дернула за ружье, заставив его выстрелить в воздух. Еще один оглушительный выстрел разорвал тишину, не причинив никому вреда. С коротким яростным ревом Малькольм отшвырнул ее в сторону, и Ленора рухнула на песок. В голове у нее что-то ослепительно вспыхнуло и она снова, уже в который раз увидела темную фигуру убийцы — призрака ее кошмаров. Он, как и прежде, стоял, высоко подняв тяжелую кочергу.

— Ах ты сука! — взревел Малькольм, отшвырнув ружье и угрожающе надвигаясь на Ленору, Я отучу тебя вмешиваться в мои дела!

Он схватил ее за плечи и уже занес было руку, чтобы снова ударить ее по лицу, но, краем глаза заметив какое-то движение, замешкался и вдруг увидел Эштона, который мчался к нему с угрожающим видом. Оттолкнув в сторону Ленору, Малькольм повернулся, чтобы встретить своего врага лицом к лицу. Увы, у него не осталось времени, чтобы приготовиться и Эштон набросился на него. Ударив его плечом прямо в грудь, Эштон удовлетворенно хмыкнул, когда Малькольм распластался на песке. Молниеносно склонившись над поверженным соперником, Эштон сдернул с его плеча полотенце и рывком заставил его встать на ноги. Все еще не оправившись от первого удара Малькольм только охнул и покачнулся, когда тяжелый кулак Эштона впечатался ему в живот и, почти сразу же после этого — в челюсть. Хоть он и был массивнее и тяжелее своего врага, но значительно уступал ему в мастерстве, к тому же Малькольму явно не хватало его подвижности и быстроты. Вскоре стало понятно, за кем останется победа. Пока Малькольм бесцельно молотил кулаками, пытаясь кое-как защищаться, Эштон продолжал наносить ему удар за ударом то в лицо, то в корпус. Затем, захлестнув полотенце у него на шее, стянул его так, что соперник захрипел.

— Только дотронься до нее еще раз, и я прикончу тебя! — прорычал он и тряхнул обескураженного соперника так, что у того застучали зубы. — Ты понял меня?!

Глаза Малькольма вылезали из орбит, он задыхался. В паническом ужасе его скрюченные пальцы вцепились в полотенце, все еще обвивавшее его горло. Встряхнув его еще раз, Эштон уставился на него с угрожающим видом и тот с трудом изобразил что-то отдаленно напоминающее согласие. С презрительной усмешкой отшвырнув его прочь так, что Малькольм мешком рухнул на песок, Эштон выпрямился во весь рост.

— Постарайся не забыть, что я сказал, — рявкнул он на прощанье, и желваки угрожающе заходили у него на скулах.

Хватая воздух широко открытым ртом, Малькольм с трудом привстал, растирая саднившее горло.

Шагнув к Леноре, Эштон подхватил ее и помог встать на ноги. На один короткий миг глаза их встретились — он успел заметить безмолвную благодарность в ее взгляде прежде, чем она шагнула в сторону и принялась отряхивать песок с одежды.

— Может быть, теперь ты решишься уехать со мной? — прошептал он.

Ленора бросила быстрый взгляд в сторону Малькольма, испугавшись, что он услышит, потом незаметно покачала головой.

, — Нет, Эштон, мне еще надо во всем разобраться самой.

Никем не замеченный, к ним подошел Роберт. Он склонился над Малькольмом, помогая ему подняться, и затем косо поглядел на Эштона.

— Для чего вам понадобилось вторгаться на землю, которая принадлежит нам?

Легкая улыбка скользнула по губам Эштона. Казалось, он искренне забавляется.

— Вы заблуждаетесь. Я не нарушал ничьих прав, — Заметив, что мужчины явно поражены, он чуть заметно пожал плечами. — Вы ведь оба настаиваете, что Лирин погибла, не так ли? В таком случае половина ее имущества принадлежит мне. Лирин и я обвенчались в Луизиане, и в соответствии со здешними законами, эта земля перешла мне по наследству. А этот дом и земля достались Лирин и Леноре после матери, если не ошибаюсь? Так что, если хотите, оставьте себе дом, а земля достанется мне. Надеюсь, возражений нет?

— Гореть в аду! — взревел Малькольм.

Эштон терпеливо улыбнулся.

— Если вы так торопитесь попасть туда, я буду рад помочь вам. В конце концов, поединок может быстро решить все проблемы между нами.

— Нет! — взмолилась Ленора, судорожно хватая его за руку.

Малькольм хмыкнул.

— Похоже, леди просто теряет голову, беспокоясь о моей безопасности!

— Не думаю, чтобы она знала, что ты такой же паршивый стрелок, как и боец.

Нанесенное оскорбление заставило Малькольма, отчаянно ругаясь, вскочить на ноги.

— Ну, я тебе покажу!

Глаза Эштона угрожающе сузились.

— Покажешь? Интересно, что? Возможно, как стрелять без промаха на двадцать шагов?

И тут на память Малькольму вновь пришли ходившие по Натчезу сплетни об этом человеке. Люди шептались, что Уингейт — отличный стрелок и прекрасный охотник, а так же достаточно опасный и хладнокровный человек, так что Малькольм поперхнулся на полуслове и решил, что с вызовом лучше не спешить.

— Ну, так что же? — насмешливо спросил Эштон. — Если не ошибаюсь, вы хотели мне что-то показать?

— Мы обсудим это позже, — прорычал Малькольм. В следующий раз он позаботится, чтобы преимущество было на его стороне. И неуклюже добавил: — Не стоит еще больше расстраивать Ленору.

Карие глаза Эштона стали суровыми, он помрачнел и подозрительно взглянул на Малькольма. Господи, с какой бы радостью он пустил кровь этому ублюдку — просто чтобы немного успокоить бурю, бушевавшую в его душе!

— Так, значит, договорились — я оставляю за собой землю?

— Нет! Я хочу сказать… — Малькольму законы штата были известны ничуть не хуже, чем Эштону, и он судорожно пытался вывернуться. — Я же сказал — поговорим об этом позже!

— Прошу прощения, но мы поговорим об этом здесь и сейчас! — твердо заявил Эштон. — Выбор у вас есть, правда, небогатый. Либо вы освобождаете дом, либо я забираю себе участок. Похоже, у вас есть какие-то сомнения в моих правах?

Малькольм уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же сжал челюсти. Ему не удалось найти ни одного весомого возражения.

— Ну, если вы не собираетесь сделать нас пленниками в этом доме, значит, мы можем сохранить узкую полоску земли для проезда, ведь так?

— Я ничего не имею против этого. Мои люди отгородят узкую полоску, все же остальное будет считаться моим. Глядите, не вздумайте соваться туда! — предупредил он и с улыбкой добавил — Конечно, леди это не касается…она может приходить, когда захочет…но только она!

— А ее отец?! — вскинулся Малькольм. — Вы хотите сказать, что ее отцу не позволено будет ходить, где ему заблагорассудится?

— У меня нет никаких обязательств перед ее отцом. Он утратил все права на эту землю, когда дал согласие, чтобы она перешла к его дочерям. Я требую только то, что принадлежало Лирин, и ему придется, как любому другому, просить моего разрешения, чтобы ступить на эту землю.

— Мне говорили, что у вас репутация человека, с которым трудно иметь дело, — отозвался Малькольм.

В ответ на эту шпильку Эштон лишь вкрадчиво улыбнулся.

— Я всего только настаиваю на своих правах, и нечего больше.

— Ну, вы и змея, — презрительно протянул Малькольм.

Похоже, Эштона это ничуть не обидело.

— Меня называли и похуже, и не раз.

— И я бы назвал, если бы здесь не было дамы!

Равнодушное пожатие плеч было ему ответом. Эштон повернулся к нему спиной и посмотрел на Ленору. Он протянул руку и с какой-то щемящей нежностью убрал прядь волос, упавшую ей на щеку.

— Если я понадоблюсь, только позови. Я буду рядом.

Он повернулся и зашагал прочь, сделав знак матросам, чтобы они вернулись к своим делам.

— Давайте-ка разгрузим шлюпки. У нас еще полно работы — по крайней мере, на целый день.

С искаженным от бессильной злобы лицом Малькольм проводил его взглядом и повернулся к Леноре, успев перехватить на лету ее взгляд, которым она провожала Эштона. Увидев бешенство в его глазах, Ленора быстро отвернулась и бросилась к дому, с трудом сдерживая охватившую ее радость. Не будь здесь Малькольма, она станцевала бы джигу прямо здесь, как была, босиком. Но сейчас она спиной чувствовала его угрожающий взгляд. Только дома, плотно прикрыв за собой дверь, Ленора осмелилась дать волю своему ликованию.

Глава 12

Команда «Речной ведьмы» старательно собирала мусор, оставленный на берегу приливом. Покончив с этим, они вбили в песок колышки, поставили столбы, а потом устроили нечто вроде платформы дюймах в восемнадцати над землей. Поверх натянули огромный полотняный навес. Он рос прямо на глазах, словно чудовищный гриб, пока взбешенному Малькольму не пришло в голову, что под ним, пожалуй, свободно уместится гарем какого-нибудь восточного шейха. К счастью, он так и не узнал, что его предположение было недалеко от истины — ведь Эштон и в самом деле получил этот шатер в подарок от человека, который вел торговлю с бедуинами и которого Эштон когда-то выручил из одного довольно-таки неприятного дела. Шатер лежал у него без дела уже несколько лет, и Эштон уже отчаялся найти ему применение. Но теперь ему пришло в голову, что этот шатер — не что иное, как настоящий подарок судьбы. Ведь на Малькольма его великолепие подействует, как соль на свежую рану.

Он не ошибся — Малькольм наблюдал за ходом работ с крыльца и на этот раз не Роберт, а он сам то и дело прикладывался к фляге, в которой плескалось виски. Бросив предостерегающий взгляд на Ленору и ее отца, когда те присоединились к нему на крыльце, явно рассчитывая на то, что они не смогут удержаться от комментариев, а это дало бы ему долгожданный повод сорвать на ком-то душившую его злобу. Но они предпочли благоразумно промолчать.

Шло время, и небольшая бухточка приобретала все более уютный и жилой вид. К первой группе матросов уже присоединилась и вся остальная команда. Шлюпки сновали у берега, то и дело подвозя что-то с корабля или даже из города. Вместе с роскошными восточными коврами привезли и великолепную мебель, огромное зеркало и личные вещи Эштона. И даже ванну! Когда фургон доставил ее из города, Леноре только с большим трудом удалось подавить смешок при виде вытянувшегося от изумления лица Малькольма. Внезапно оно потемнело, муж просто задыхался, кипя от ярости. Ей даже показалось, что у него вот-вот из ушей повалит дым.

Неподалеку от первого шатра вскоре поднялся другой, поменьше — для юнги, Хикори и лошадей. Чернокожий кучер прибыл незадолго до полудня, кроме экипажа, на берегу появились еще два тяжело груженых фургона. Один был доверху забит сеном, в другом были доски, чтобы соорудить временный загон для лошадей. Проезжая мимо дома, Хикори растянул рот в широченной усмешке, так что засверкали белоснежные зубы. Малькольм, конечно, заметил это, и чуть не лопнул от возмущения.

— Нельзя же позволить, чтобы этот чернокожий ниггер поселился у нас на голове! — кипятился он. — Да он нас зарежет во сне!

Изумрудно-зеленые глаза остановились на нем с откровенным презрением, мягко очерченные полные губы медленно изогнулись в неожиданно теплой улыбке.

— Поверьте мне, Малькольм, честнее Хикори я еще не видела человека! Вам нечего его бояться.

Малькольм недовольно отмахнулся от ее слов.

— Скорее всего, он ничуть не лучше всех этих головорезов, что Уингейт набирает в свою команду. Нет такого преступления, на которое они не могли бы решиться. Шерифу Коти следовало бы принять какие-то меры, чтобы избавиться от этих подонков, пока еще не поздно. Нам следовало бы выставить караул на берегу, на то время, пока эти люди — он кивком указал на «Речную ведьму», а потом — в сторону огромного шатра, — и этот идиот Уингейт все еще здесь. Пусть приглядывают за тобой.

Ленора могла отчетливо представить, как за ней будут «приглядывать» пока Эштон так близко. Если бы она так не расстроилась, то, вполне возможно, постаралась бы выдавить смешок, хотя бы для того, чтобы позлить Малькольма.

— Надеюсь, вас это не слишком затруднит.

— Как бы то ни было, мадам, дело того стоит, — откликнулся он, делая вид, что не заметил в ее словах скрытой насмешки. — Вы — словно бесценная жемчужина! Я не могу подвергать вас ни малейшему риску. — А про себя подумал, как она свежа и прелестна в этот миг — в очаровательном платье цвета чайной розы, отделанным вышитым кружевом, особенно, когда щеки ее покрыты нежным румянцем. Последнее встревожило его — и он не преминул бы обвинить ее в том, что она принарядилась специально для того, другого, если бы не успел убедиться, что Ленора всегда одевалась с безупречным вкусом. Похоже, она всегда точно знала, что из нарядов выбрать, чтобы оттенить свою красоту. Но вот до появления Эштона он ни разу не видел, чтобы на ее щеки так нежно розовели.

— Похоже, мадам, вам стало лучше, — сухо заметил он.

Ленора едва удержалась, чтобы не ответить, что не появись Эштон вовремя сегодня утром и не заступись он за нее, и она, скорее всего, чувствовала бы себя много хуже, чем сейчас. Но вместо этого она лишь обольстительно улыбнулась ему.

— Благодарю вас, Малькольм. Мне и в самом деле лучше. Намного лучше, чем раньше.

Она еще успела заметить, какая ненависть сверкнула в его глазах прежде, чем опустились тяжелые веки, скрыв полыхнувшее в них пламя. В эту минуту Сомертон отвлек внимание Малькольма, указав стаканом на трудившуюся неподалеку команду.

— Похоже, Уингейт устраивается надолго.

Ленора облокотилась на перила, наблюдая, как Эштон отдает приказания матросам, как они выгружают аккуратно выкопанные с землей кусты, в то время, как остальные высаживают их возле шатра. Дубовые бочки, распиленные пополам, использовались как кадки для растений побольше. Вся эта зелень поражала своим разнообразием. Из досок соорудили нечто, напоминавшее внутренний дворик и по его периметру посадили кустики поменьше, которые издалека очень напоминали цветущий жасмин, сплошь усеянный крохотными бутонами. Прямо на глазах у зрителей участок песчаного берега превратился в цветущий сад. Вскоре посредине поставили стол со стульями и декорации были готовы.

Под палящими лучами солнца большинство матросов расстегнули рубахи и, сбросив башмаки, подвернули брюки до колен. На их фоне Эштон в своих желтовато-коричневых бриджах для верховой езды, низко надвинутой широкополой шляпе и расстегнутой на груди рубашке с широкими рукавами казался настоящим принцем среди толпы оборванцев. Он все это время не имел ни минуты отдыха, отдавая приказы своим людям, всем помогая и за всем приглядывая. То и дело к нему подбегали с вопросами, он был нужен везде и к тому времени, когда солнце стало клониться к закату, на берегу океана вырос великолепный шатер, от которого не отказался бы даже восточный владыка. Любому было бы ясно с первого взгляда, что Эштон твердо намерен остаться здесь столько, сколько потребуется.

Постепенно сгущавшийся мрак как нельзя более соответствовал унылому настроению Малькольма. Стоило Леноре переступить порог гостиной, где уже сидели мужчины, как она тут же заметила это. Супруг ее понурился, словно напроказивший ребенок, и дулся в углу возле буфета, подливая себе в стакан едва ли не чаще, чем его тесть. Он то и дело выходил на веранду и долго стоял, вглядываясь в темноту, где сверкание огней указывало на шатер его врага. Но мало-помалу винные пары сделали свое дело, и его настроение немного улучшилось. Наконец он хрипло расхохотался, нарушив тревожную тишину, давно царившую в гостиной.

— Ну, можно порадоваться хотя бы тому, что сегодня вечером этот мерзавец будет в одиночку наслаждаться ужином в этом своем роскошном шатре!

Роберт был еще не настолько пьян, чтобы не оценить остроумие зятя, и поспешил добавить несколько слов от себя:

— Угу, к тому же достаточно налететь свежему ветру и всю эту роскошь сдует ему на голову!

При одной мысли о том, каково будет ненавистному Уингейту в случае, если так и случится, эти двое, казалось, почувствовали себя много лучше. Идиотские шуточки, в которых они изощрялись наперегонки, Леноре показались просто возмутительными, и она изо всех сил старалась делать вид, что ничего не слышит. Увы, это оказалось не так легко, даже когда они оба отправились на веранду подышать свежим воздухом.

— Вот те на! — Через приоткрытые двери до нее долетел приглушенный голос Роберта, в котором звучало пьяное изумление. — Что там за волненье на этом корабле? Иль это отступленье? Или мерзавец наш новой тешится игрой?

Эти бессмысленные строки весьма мало напоминали Шекспира. Но этого оказалось достаточно, чтобы Ленора, движимая любопытством, вскочила на ноги. Прихватив свой бокал с шерри, она выбежала на крыльцо, откуда открывался прекрасный вид на берег. Она отошла подальше от мужчин, Ленора остановилась у перил и повернулась к океану.

Темное пятно на поверхности океана указывало, где стояла «Речная ведьма». Вдруг от нее отвалил легкий катерок и, подгоняемый приливом, легко полетел к берегу, пересек лунную дорожку и направился к тому месту, где огоньки указывали на лагерь Эштона. По мере того, как катерок приближался к берегу, ее слуха коснулся мерный скрип уключин. Гребли двое. Через несколько минут лодка врезалась носом в песок и выпрыгнувшие на берег мужчины вытащили ее на берег. Двое слуг, одетых в белоснежную форму, достали откуда-то из носовой части тяжело нагруженный серебряной посудой поднос и заторопились с ним ко входу в палатку. Принявшись за работу, они мигом зажгли фонари по углам шатра так, что, к величайшему удивлению Малькольма, там стало светло как днем. Поверх стола легла ослепительно-белая скатерть, и вскоре на ней засверкала посуда. Ничего не было забыто, приборы, бокалы, даже серебряный канделябр — словом, готовился настоящий ужин на двоих. Все сгорали от любопытства — кто же будет гостем на этом пиршестве. Затаив дыхание, они ждали, и Ленора в том числе.

В благоуханном ночном воздухе поплыли нежные звуки виолончели, и все затаили дыхание. Ленора сделала равнодушное лицо — она заметила краем глаза, что Малькольм следит за ней, и глаза его пылают злобой. Мелодия вдруг оборвалась, и через мгновение волшебные звуки полились с новой силой. Ленора узнала их любимую пьесу. Малькольм, будто загнанный зверь, заметался по веранде, и вдруг замер, уставившись туда, где ярко сияли огни. Склонившись вперед, Ленора забыла обо всем. Она позволила музыке унести ее далеко-далеко, в Белль Шен, где она был когда-то так счастлива. Ее сердце сладко замерло, и она погрузилась в мечты, пока возвращение Малькольма не вернуло ее с небес на землю.

Он раздраженно взглянул на Сомертона, и губы его презрительно скривились.

— Неужто можно слушать этот вой? Словно бродячая кошка угодила в капкан! И можно догадаться, каким местом!

Роберт сделал большой глоток.

— Да нет, парень, не угадал. Просто они вместо струн на скрипку натянули овечьи кишки. Вот и пиликают.

— Это не скрипка, — отрезала Ленора, вне себя от их скудоумных острот.

Отец изумленно уставился на нее.

— Что-то у тебя не в порядке с чувством юмора, девочка моя. Ты разучилась понимать шутки?

— Похоже, этот воющий и мяукающий под окнами котяра сводит ее с ума! — огрызнулся Малькольм. — У нее прямо пятки чешутся бежать к нему!

А почему бы и нет?! Ни слова не сорвалось с ее губ, но резкий ответ повис у нее на языке. Да она была бы счастлива сменить идиотские остроты своих собеседников на любовь и внимание, по которым она изголодалась и которыми ее окружил бы Эштон.

Слуга подошел к откинутому пологу в шатер и что-то негромко сказал. Музыка оборвалась и Ленора невольно задержала дыхание, когда на пороге появился Эштон, совершенно один. Он был дьявольски красив. Помедлив перед цветущим кустом жасмина, он сорвал усыпанную белыми бутонами ветку и положил ее на одну из тарелок. Усевшись напротив, Эштон ждал, пока слуга наполнит его бокал. Потом, попробовав вино, одобрительно кивнул и обед, настоящий парадный обед начался. Второй прибор по-прежнему стоял напротив Эштона. И, наконец, Ленора поняла, что означает ветка жасмина, лежащая на тарелке. Это было приглашение — Ленора она или Лирин, неважно, он давал ей понять, что ждет ее.

Намек Эштона дошел, наконец, и до Малькольма и он повернулся к ней, кипя от злости. Но она, не дрогнув, встретила его сверкающий взгляд, только мягко улыбнулась в ответ. Однако, когда Меган подошла к дверям сообщить, что кушать подано, Ленора про себя вознесла краткую благодарственную молитву небесам, что они избавили ее от очередного выяснения отношений. И все время, что длился обед, она будто купалась в волнах той любви, что была так близко, не обращая ни малейшего внимания на хмурую физиономию Роберта и полные ненависти взгляды, что кидал на нее Малькольм.

На следующий день Ленора велела Меган извиниться и сообщить, что она не спустится в гостиную, предпочитая подольше понежиться в постели, перебирая в памяти вчерашний вечер. Похоже, это было ясно и Малькольму, но не слишком его обрадовало. Не прошло и нескольких минут, и Ленора услышала, как он в бешенстве выскочил из дому, велев Роберту быть начеку, чтобы не дать влюбленным встретиться, пока его не будет. Леноре следовало при этом оставаться в доме, а Эштону — в своей палатке. Но, несмотря на разделявшее их расстояние, душой они были вместе. Стоило Леноре выйти на веранду, чтобы полюбоваться свежестью раннего утра, как полог резко откинулся и почти одновременно с ней из шатра появился Эштон. Он успел только бросить взгляд в сторону дома, и она обернулась к нему. Одно долгое мгновение они, казалось, позабыли обо всем. Даже на расстоянии Ленора чувствовала его любящий взгляд, и сама восторженно любовалась им. На нем были только тесные плавки, которые обтягивали бедра, ничуть не скрывая при этом его великолепной мужественности. Ленора почувствовала, как жаром опалило его щеки — ведь он стоял перед ней, обнаженный, с бронзовой от загара кожей, красивый, как Аполлон. А то, что она не могла видеть на расстоянии, услужливо дополнила ее память. Солнечные лучи играли на тяжелых, выпуклых мышцах его груди. Она припомнила, как золотились на солнце курчавые волосы, узкой полоской сбегая вниз по плоскому и твердому животу. У него были длинные, мускулистые, стройные ноги, такие же загорелые, как и все его тело.

В ней словно стала медленно раскручиваться тугая пружина желаний и чувств, которые так долго были подавлены, и вот сейчас она снова почувствовала, как кровь бешено заструилась по жилам. Ленора гадала, испытывает ли он нечто подобное. Она увидела, как Эштон снял со спинки стула большое полотенце, перекинул его через плечо и направился к берегу, где волны океана лениво и шумно плескались о берег. Уронив полотенце у самой воды, он шагнул в воду, прыгнул и поплыл. Его руки с силой рассекали воду, но Ленора заметила, что Эштон плывет, не глядя. Она понимала его, чувствовала кипевшее в нем напряжение. Но он хотя бы мог дать ему выход. А у Леноры мучительно болело все тело, и она могла только мечтать о том, чтобы хоть как-то дать выход своим чувствам. Увы, для нее оставался только один путь — как и раньше, подавлять огонь желания, бушевавший в ее крови, и надеяться, что со временем она сможет принять Малькольма, как когда-то приняла Эштона.

Ленора машинально потерла лоб, словно надеясь постепенно разрушить стену, укрывавшую ее память, и отыскать то, что она скрывала. Если бы только ей удалось найти в ней местечко для Эштона, какое-то пусть мимолетное, но дорогое воспоминание. Но она давно уже поняла, что все это напрасно. Он был частью ее настоящей жизни, а прошлом для него не было места.

Солнце стояло уже высоко, и жар волнами накатывался на землю. У нее закружилась голова, и вдруг в сознании медленно возникло видение. Она увидела себя где-то далеко на берегу океана. Так же ярко светило солнце. Девочка с пышными волосами цвета осенней листвы строила для своей куклы дворец из песка. Это была она. Или Лирин? Она не могла заглянуть дальше, будто смотрела в прошлое сквозь узкий тоннель, но она была уверена, что бегала и играла с другой девочкой, которая была очень похожа на нее. Девочки хохотали, гоняясь друг за другом почти у самой воды. Им было лет по шесть или чуть больше. Тут вдруг их окликнул женский голос:

— Ленора?

Маленькая девочка повернулась и прищурилась от солнца.

— Лирин?

Ей показалось, что она тоже прищурилась, чтобы солнце не било в глаза, и в этот момент увидела женщину, стоявшую на пригорке. Почему-то она твердо знала, что ее звали Нанни. Позади нее стоял величественный особняк.

— Ну-ка вы двое, бегом домой, — скомандовала краснощекая женщина. — Уже скоро полдень. Пора перекусить, а потом вздремнуть часок, пока не вернулся ваш отец.

Перед глазами вдруг побежала небольшая рябь, видение задрожало и поблекло. Ленора растерянно заморгала, когда перед ней вновь неумолимо встала действительность. Ей стало как-то не по себе от того, что она только что увидела. Было ли это на самом деле? Или она просто вообразила себе все это, повинуясь безотчетному желанию воссоздать свое прошлое? Если бы только та, другая девочка успела отозваться …

Расхаживая из угла в угол, она безуспешно старалась вспомнить что-то еще. Хоть крошечный кусочек прошлого. Что-нибудь, что могло бы дать ей ключ к ее собственной дремлющей памяти. То, что поможет узнать, кто же она на самом деле!

— Ленора!

Окрик заставил ее очнуться, она резко вздрогнула и обернулась. По спине у нее побежали мурашки, и Ленора уныло поняла, что мрачная реальность никуда не исчезла. Наоборот, она неумолимо приближалась к ней в виде элегантно одетого пожилого мужчины, который спешил к ней. Щеки Роберта Сомертона были покрыты багровыми пятнами. Весь его вид говорил о том, что старик вне себя.

— Послушай, девочка, ты не должна стоять тут в одном пеньюаре. Ведь тебя могут увидеть, — пропыхтел он недовольно, бросив косой взгляд на ее легкое одеяние. — Беги, оденься, пока беды не случилось!

Ленора уже открыла было рот, чтобы возразить, как вдруг заметила, что его глаза лихорадочно обшаривают берег. Любопытство сразу проснулось в ней, и Ленора обернулась, чтобы посмотреть, что же так встревожило его. И глаза ее сразу же остановились на Эштоне, который в эту минуту выходил из воды. Если он и раньше выглядел, как молодой бог, то сейчас, с намокшими волосами, прилипшими кольцами ко лбу, с блестевшими на бронзовой коже каплями воды он был дьявольски хорош собой. Леноре не нужно было объяснять, что так взбесило отца. Мокрые плавки Эштона туго обтянули тело и слегка спустились, едва прикрывая его.

— Ну, похоже, у этого человека нет ни капли стыда, — кипятился Роберт. — Подумать только! Что за безобразие — расхаживает перед тобой, можно сказать, почти нагишом! Да за кого он тебя принимает, черт возьми?! За дешевую потаскушку?! Разве это зрелище для леди?

Ленора с трудом спрятала улыбку прежде, чем уйти. Но напоследок она украдкой бросила последний, полный восхищения взгляд из-под длинных ресниц в сторону высокого, мускулистого мужчины. После этого молча повернулась и ушла к себе.

Но собственнические инстинкты Роберта Сомертона были жестоко оскорблены и он кубарем скатился вниз по лестнице, собираясь хорошенько отчитать бесстыжего мерзавца. Одно дело — когда можно полюбоваться женскими прелестями в соответствующих заведениях, и совсем другое, когда мужчина выставляет себя напоказ подобным образом перед порядочной женщиной. Да к тому же еще перед такой красавицей! Нет, это уж слишком!