Бирмингемы - Где ты, мой незнакомец?

Эштон ухмыльнулся.

— Да уж, так он и сказал, когда примчался, чтобы устроить мне разнос. Похоже, он считал тебя слишком нежной, чтобы выдержать подобное бесстыдство. Можно себе представить, что ним было бы, узнай он, что в Белль Шене мы с тобой жили…супружеской жизнью.

Под его испытующим взглядом румянец на ее щеках заалел ярче.

— Я не могу признаться им в этом, Эштон. — пробормотала Ленора, опустив глаза. — В их глазах это выглядело бы чем-то пошлым и грязным, — У нее вырвался тяжелый вздох. — Знаешь, ведь они умудряются вывернуть наизнанку все, что бы ты не сделал, а отец до сих пор считает тебя убийцей Лирин.

Эштон мягко сжал ее пальцы. Он все понимает, подумала она.

— Сомертон — больной человек. Порой я ловлю себя на мысли, что мне даже жаль его…иногда.

Любовь нахлынула на нее с новой силой, сметая на своем пути все преграды, что сама Ленора возводила с таким трудом.

— Ты хороший человек, Эштон Уингейт.

Хмыкнув, Эштон кинул шляпу на переднее сиденье и с сомнением посмотрел ей в глаза.

— Почему? Неужели из-за того, что в моем сердце нет ненависти к старому человеку, который искренне заблуждается, считая, что у него есть веские причины не любить меня? Просто я считаю бессмысленным переживать по этому поводу. Правда, я никогда не слышал, что он много пьет, но зато теперь это очевидно. И в тот раз, когда он порезал руку, он уже был почти что в невменяемом состоянии. Да и что от него осталось — дряхлая, слабеющая плоть, которая вызывает только жалость и ничего больше! Нет, у меня другой враг и всю свою ненависть я приберегу для него!

— Малькольм? — слабым голосом спросила она.

Лицо Эштона потемнело. Ленора заметила, как под тонкой кожей заходили тяжелые желваки, когда он яростно стиснул зубы.

— Да, именно он заслужил мою ненависть!

Заметив, каких усилий ему стоит держать себя в узде, она осторожно погладила ему руку.

— Давай забудем о нем, — взмолилась Ленора. — Расскажи мне о своих планах. Сколько еще здесь пробудет твой пароход?

— Сколько будет нужно…или пока ты не прогонишь меня.

— Я ведь уже просила тебя уехать, — напомнила она.

Он поднес ее руку к губам, целуя бледные пальчики. Его взгляд погрузился в ласковое сияние ее изумрудных глаз, с радостью обнаружив в них целый водоворот кипящих в ее сердце чувств, имя которым было одно — любовь.

— Я уйду только, когда твои глаза прикажут мне. Но не раньше, любовь моя.

Ленора опустила густые, шелковистые ресницы, наивно удивляясь, неужели ее страстные чувства настолько заметны. Казалось, какой смысл скрывать, что она его любит? Ведь любовь не такое чувство, от которого легко отказаться. Эштон прижал их сплетенные пальцы к своему бедру. Сердце Леноры гулко застучала, и она отчетливо поняла, что они оба горят одним и тем же желанием. Приподняв ей подбородок, Эштон заглянул ей в глаза, и его пальцы нежно скользнули по ее шее.

— Я хочу тебя, — хрипло пробормотал он, и приложил ее ладонь к своей набухшей плоти, чтобы у нее не осталось никаких сомнений. Лицо ее вспыхнуло. Она покачала головой, отчаянно моля о пощаде, и попыталась высвободиться. Но в этот момент с его губ слетело — Лирин! — и она застыла, как изваяние, чувствуя, что больше не может сопротивляться. Он положил ее голову к себе на плечо, и Ленора беспомощно заглянула в эти горящие голодным огнем зеленовато-карие глаза. Его лицо склонилось к ней, губы, твердые и манящие, слегка приоткрылись, и она потерялась в его жарком, страстном поцелуе, чувствуя, что этого не должно было случиться. Рука ее, по-прежнему прижатая к его бедру, горела, как в огне, она вся трепетала, чувствуя, какое неутоленное желание гложет его тело. Шепча слова любви и страсти, он покрывал жгучими поцелуями ее шею и лицо, потом едва заметно коснулся губами ее век, которые слабо затрепетали, словно крылья бабочки, откликаясь на его нежное прикосновение.

— Я чуть с ума не сошел этой ночью, — задыхаясь, хрипло бормотал он, будто в бреду. — Это пытка — хотеть тебя с такой силой и знать, что ты так близко. У меня все кипит при мысли, что ты там, в этом доме…но между нами Малькольм, который считает тебя своей. О, если бы ты знала, как я ненавижу его! Какая жгучая ревность терзает меня! Когда он рядом с тобой, я теряю голову, мне хочется убить его, разорвать в клочья! Сжалься над моей истерзанной душой, любимая! Позволь мне отвезти тебя домой, где я смогу любить тебя и…и ласкать…

— Ах, Эштон, Эштон! — простонала она, и слезы навернулись ей на глаза. — Ну, и что же будет, если я решу вернуться с тобой в Белль Шен? Я ведь всю жизнь буду мучиться, кто же я — Лирин или Ленора? На что же ты обрекаешь меня — на бесконечные терзания? Разве я смогу жить спокойно, если все время буду мучиться, не зная кто же я: неверная жена или же твоя законная супруга?! Нет, ключ к этой тайне здесь, в Билокси, в этом самом доме. Я уверена, что он пробудит во мне память. В моих видениях мне являются страшные, немыслимые сцены, и если я не найду разгадки этих тайн, они будут преследовать меня до могилы. Я была бы счастлива принадлежать тебе, но это невозможно пока я сама не знаю, кто же я…откуда я взялась и что со мной случилось, — Высвободив свою ладонь из его судорожно сжатых пальцев, Ленора положила ее на колени, рассеянно поглаживая другой рукой, будто охлаждая горевшую кожу. — Нет, мне нужно вернуться — думаю, лучше всего для нас обоих будет, если ты сейчас отвезешь меня домой.. пока, — Отвернувшись от него, она спрятала лицо, чтобы Эштон не заметил, как слезы вновь потекли у нее по щекам, — … пока я еще не отдалась тебе прямо здесь, в экипаже!

Слишком хорошо представляя, как одиноко ему будет, когда они расстанутся, Эштон попытался уговорить ее.

— Ну, хоть побудь со мной немного! Давай вместе пообедаем, а потом я отвезу тебя домой, — Она снова умоляюще посмотрела на него. Глаза у нее покраснели от слез, и он печально улыбнулся в ответ. Эштон сдался. — Может, я и в самом деле слишком многого прошу у тебя. А тебе и так нелегко. — он медленно перевел дыхание, стараясь остудить жар в крови, — Хорошо, я отвезу тебя. Но придет день, когда мы встретимся снова.

Вздохнув с облегчением, Ленора смахнула слезы с ресниц. Он хорошо знал, как разжечь в ней огонь, и порой ей было так трудно отказать ему. Ей до сих пор не верилось, что он подчинился. Впрочем, Ленора все еще не могла прийти в себя после того, что только что произошло между ними. Рука ее горела, словно опаленная огнем.

Эштон объяснил Хикори, куда ехать и, развалившись на сиденье, залюбовался ею, забыв об окрестностях.

— Я решил на несколько дней одолжить «Речную ведьму» своим партнерам здесь, в Билокси, — Заметив ее удивление, Эштон объяснил: — Они решили устроить нечто вроде великосветского раута и собрать все сливки местного общества за карточным столом, — Он увидел, что она заинтересовалась, и продолжал, решив не упоминать, что изначально это была его собственная идея. Тем более, что она замечательно вписывалась в его планы — похитить и увезти свою королеву.

Ленора заметила, как в его глазах сверкнул лукавый огонек, и с любопытством спросил:

— А какое отношение это имеет ко мне?

Он широко улыбнулся в ответ, и на загорелом лице ослепительно сверкнули белоснежные зубы.

— Вы с Малькольмом тоже получите приглашение, это уж непременно!

— Малькольм никогда не согласится приехать на твой пароход, — Сама эта мысль показалась ей абсурдной. — Ты ведь знаешь, как он тебя ненавидит.

— Да, только мне уже успели сообщить, что Малькольм без ума от карт. Он обожает легкий заработок, при этом крайне тщеславен и любит общество состоятельных людей. Кстати, он, оказывается, не так уж богат, как я думал. Да и вообще никто не знает, откуда у него деньги.

— Мне тоже ничего не известно о его работе, — пробормотала она, впервые задумавшись над тем, что Малькольм никогда не говорил о своем прошлом, о семье и о том, чем он занимается. — В самом деле, я ведь тоже почти ничего о нем не знаю.

— Признаюсь, я приставил к нему кое-кого из своих людей. Так вот, похоже, что вся его деятельность берет начало в одном из местных кабаков.

— Ты хочешь сказать, — От смущения и неловкости Ленора слегка порозовела, — ты имеешь в виду, что он водит дружбу с…с женщинами легкого поведения?

Эштон презрительно хмыкнул.

— Даже если и так, любовь моя, ты бы никогда не узнала об этом от меня. Нет, он встречается только с мужчинами, только, судя по словам моих людей, это все сплошь отбросы общества. В основном они сразу после этого исчезают из города, а потом появляются через какое-то время и вновь приходят в тот же кабак, чтобы встретиться с Малькольмом.

— Когда он уезжает из дома, то всегда говорит мне, что должен повидаться с адвокатом, а потом возвращается с кипой документов, которые, по его словам, я должна подписать.

— А что за документы?

Он с досадой передернула плечами.

— Понятия не имею. Он никогда не дает их прочитать.

— И ты подписываешь? — В душе Эштона внезапно шевельнулась тревога.

— Нет, — отозвалась она, немного сконфуженная беспокойством, которое прочла в его глазах. — И не буду, пока он не даст их мне прочитать.

— Молодец, умная девочка!

— А как ты думаешь, что это за документы? — поинтересовалась она.

— Не знаю, но он может додуматься подать на меня жалобу и заставить тебя подписать ее. А то еще попробует обвинить меня в смерти бедняжки Мери.

— Кто же убил ее, как ты считаешь?

— Да кто угодно, хоть бы наш приятель Тич, — Эштон пожал плечами. — Кстати, ведь Мери когда-то была в услужении у его сестры. А, впрочем, кто его знает. Ведь мы, знаешь ли, живем не краю света. Кто угодно мог приехать сюда, изнасиловать, а потом убить нечастную девушку и уйти незамеченным.

Невольная дрожь пронизала Ленору.

— Я ни о чем подобном не слышала.

— Скорее всего, на бедняжку напали как раз, когда ты была со мной. Мне до сих пор не по себе, когда я думаю, что оставил тебя на берегу одну и как раз в это самое время, — Он любовно посмотрел на Ленору и продолжал: — Я уже поблагодарил вас за то, что вы любезно подтвердили мое алиби, мадам? Честно говоря, никогда бы не подумал, что у тебя хватит смелости признаться шерифу, что ты все время была со мной.

Ленора робко посмотрела на него.

— Мне бы и в голову не пришло позволить бросить тебя в тюрьму ради своей репутации.

Эштон ласково коснулся локона, который выпал из ее прически.

— Где твоя шляпка?

Она искренне удивилась.

— Было так жарко, что я сняла ее в экипаже, но откуда ты…

— …откуда я узнал, что на тебе была шляпка? — закончил ее мысль Эштон. — Помнишь, я говорил, что видел, как ты уходила из дома? Да и потом, я замечаю каждую мелочь, когда это касается тебя. Даже если бы я и не видел на тебе шляпку, то удивился бы, наверное, потому что прическа у тебя в беспорядке….

Ленора машинально подняла руки, чтобы поправить волосы и тут же, услышав его смешок, догадалась, что Эштон попросту разыграл ее. Зардевшись от смущения, она сцепила их на коленях и сконфуженно улыбнулась, когда он сжал ее пальцы.

— Я видел твои волосы и не в таком беспорядке, и от твоей красоты у меня захватывало дух.

Он обнял ее за плечи и, одурманенная его близостью, Ленора снова прильнула к нему.

— Скажи, а ты что-нибудь слышал о том, что я была вдовой, когда Малькольм женился на мне?

На лице Эштона отразилось недоумение, — Ты хочешь сказать, что Ленора…

— Ну да, я, — она кивнула. — Я была женой Кэмерона Ливингстона, а потом вышла замуж за Малькольма.

— Если ты вообще была его женой, — мягко поправил Эштон.

— Следовательно, ты все еще считаешь, что я — это Лирин?

— Да, и буду считать, пока не получу неопровержимых доказательств, что это не так.

— Лирин Ливингстон как-то не звучит.

— А Лирин и не была вдовой, когда я женился на ней, — покачав головой, Эштон лукаво взглянул на нее. — Она была девственницей. Я стал ее первым мужчиной.

— Да, только обо мне этого никак нельзя было сказать. Ты ведь и сам мог убедиться в этом, когда мы занимались любовью в Белль Шене, — возразила Ленора и сразу же пожалела об этом, что за глупость она сказала! Лирин она или же Ленора, она все равно попала к нему уже замужней женщиной. Все дело в том, кто был ее мужем?

Нежно усмехнувшись, Эштон коснулся губами ее волос.

— К тому времени, любимая, твоя девственность была уже благополучно потеряна. Это случилось почти три года тому назад. Я могу поклясться, что наутро после свадьбы, еще до восхода солнца ты уже была моей женой в полном смысле этого слова.

— Подъезжаем! — крикнул сверху Хикори, и Эштон увидел в окно бескрайнюю серо-голубую гладь океана. Догадливый Хикори ехал чуть ли не шагом и все же мысль о том, что приходится расставаться, огорчила их обоих. Эштон привлек ее к себе, и Ленора доверчиво вложила свои пальчики в его ладонь.

— Малькольм получит приглашение на этот прием. Мне бы очень хотелось, чтобы и ты пришла. Ты согласна?

— Если ты этого хочешь, конечно.

— Хочу…хочу всегда быть с тобой. А если ты вдруг увидишь, что «Речная ведьма» уходит, не огорчайся. Я не покину тебя.

— Мне будет недоставать ее.

Послышался его довольный смешок.

— Не переживайте, мадам. Думаю, я смогу найти другой пароход, чтобы порадовать вас. Имейте терпение.

Ленора была искренне удивлена.

— Разве ты перестал заниматься торговлей? Ведь ты, наверняка, теряешь выгодные заказы, когда вот так позволяешь простаивать своим пароходам?

— Когда мужчина теряет свое сердце, что для него деньги?! — Эштон снова взглянул в окно и нахмурился — они были неподалеку от дома. Экипаж уже свернул на дорожку, ведущую прямо к дому. Эштон обернулся к ней и в глазах его вспыхнул страстный призыв. Ленора так и не поняла, она ли прильнула к нему, или он прижал ее к груди, но в следующее мгновение тела их сплелись в жарком объятии, и он жадно припал к ее губам. Этот короткий поцелуй всколыхнул в ней целую бурю чувств и к тому времени, когда ландо уже подъезжало к дому, они оба горели как в огне. Ленора пожалела, что торопила его. Дрожь желания сотрясала ее тело, рука Эштона мягко сжимала нежную выпуклость груди. Но вот он отодвинулся, и оба постарались принять невозмутимый вид. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем Эштон смог заставить себя выйти из экипажа. Он осторожно сжал ее руку и помог выйти из экипажа.

Они успели только поставить ногу на первую ступеньку, как дверь с грохотом распахнулась, и на пороге вырос Малькольм. Лицо его было искажено гневом. Ленора, сделав вид, что не заметила его взгляда, мягко сказала.

— Мистер Уингейт был так любезен, что привез меня домой. Не правда ли, как мило с его стороны, иначе пришлось бы идти пешком, — хоть она и не забыла нанесенного ей оскорбления, сейчас было не время вспоминать об этом.

Малькольм не шелохнулся. Огромные, мясистые руки его сжались в кулаки, глаза сверкали от ярости. Изобразив на лице нечто отдаленно напоминающее вежливую улыбку, он чуть не скрежетал зубами от желания схватить Эштона за шиворот и вышвырнуть вон из дома.

— Ступай домой, — Судя по всему, это замечание относилось к Леноре, по крайней мере, он кивком указал ей на лестницу. — Мы поговорим позже. А теперь иди, мне надо сказать пару слов мистеру Уингейту.

Ленора молча повиновалась, но, войдя в дом, прошмыгнула в гостиную и затаилась у застекленных дверей, откуда ей все было и видно, и слышно. Малькольм с трудом держал себя в руках, но было заметно, что ее появление вместе с Эштоном взбесило его не на шутку. Ленора заволновалась — она с радостью бросилась бы между мужчинами в надежде положить конец этой невыносимой сцене.

— Да скажите наконец, дьявол вас забери, когда вы уберетесь отсюда?! — заорал Малькольм. — Вы на каждом шагу преследуете мою жену …

— Преследую вашу жену?! — Эштон поднял одну бровь с выражением неописуемого удивления на лице.

От этого откровенного издевательства Малькольм разозлился еще больше, .

— Будьте вы прокляты! Как будто вы сами не знаете, чья она жена!

— Естественно, знаю, — легко согласился Эштон, — поэтому я и приехал забрать ее домой.

— Да что с вами говорить, — злобно ощерился Малькольм, — когда вы попросту закрываете глаза на очевидные факты!

— Очевидные для вас, Малькольм.

— Вы даже не различаете истину, когда она у вас перед глазами!

— Знаете, хоть меня и называют упрямым, я всегда стараюсь выяснить, в чем состоит истина. И поэтому я совсем не уверен, что у вас есть какие-то права на Лирин…

— Ленору!

— Увидим, Малькольм, — Эштон издал легкий смешок. — Увидим! — он уже поставил ногу на подножку ландо, но потом повернулся и еще раз взглянул в это искаженное гневом лицо. — Но даже если она — Ленора, вы мизинца ее не стоите.

Он вскочил в экипаж и откинулся на сиденье, а Хикори неторопливо повернул лошадей к его палатке.

Куда бы ни отправилась Ленора, Эштон следовал за ней по пятам. С тех пор, как Малькольм обнаружил, что Эштон буквально наступает им на пятки, он исходил злобой. Если Ленора оставалась в доме, Эштон устраивался поблизости, у шатра и, казалось, стерег, словно собака, не представится ли возможность увидеться, пока Малькольм в отлучке. Если же она уезжала вместе с ним, то Эштон следовал за ними, будто тень, ни на минуту не выпуская их из виду.

Хотя присутствие Эштона самому Малькольму безумно действовало на нервы, всех остальных оно, по-видимому, просто забавляло. А за спиной хозяина Меган в душе восхищалась этим человеком. Стоило ей увидеть, как он верхом сопровождает экипаж хозяйки или проезжает в своем ландо мимо дома, и глаза служанки радостно вспыхивали. Ей было не по себе только, когда Эштон купался. В такие минуты она старательно отводила глаза в сторону, не желая, чтобы кто-то обвинил ее в бесстыдном любовании этим совершенным мужским телом.

Похоже, даже Роберт Сомертон постепенно стал воспринимать присутствие Эштона, как само собой разумеющееся. Правда, он по-прежнему кипел от возмущения, глядя, как молодой человек выходит из воды совершенно обнаженным, если не считать узкой полоски плавок, но в то же время не отказывался от предложения выпить чего-нибудь, даже если это был всего-навсего кофе.

А Ленора наслаждалась всем. Его близостью. Его неизменной преданностью. Видом его загорелого тела, когда солнце играет на бронзовой коже. Может быть, это и не пристало даме, но она изнывала от желания почувствовать ладонями выпуклые стальные пластины мускулов, погладить упругие ягодицы, скользнуть руками по каменным бедрам и убедиться, что плоть его неудержимо поднимается в ответ на ее ласки. С каждым днем ей все труднее было бороться с собой. Наконец она поняла, что уже и не пытается принять Малькольма в качестве мужа.

И как раз в это время неожиданно исчезла «Речная ведьма». Малькольм слегка смутился, но не скрывал своей радости. Стало быть, люди Эштона взбунтовались и покинули его. Но вскоре ясным, солнечным утром все надежды и чаяния Малькольма пошли прахом. Там, вдалеке, стоял на якоре огромный океанский пароход. Этот новый корабль, который явился на смену прежнему, носил имя «Серый орел», с него спустили шлюпку, в которую уселись капитан и какая-то незнакомая женщина. Неожиданно Малькольм заинтересовался. Окрыленный неясной надеждой, что эта незнакомка может оказаться достаточно красивой, чтобы возбудить подозрения в Леноре и отвлечь внимание Эштона, она старательно вглядывался в нее, пока капитан вел ее к шатру Эштона. Увы, даже на таком расстоянии было очевидно, что это всего-навсего служанка. Ее тускло-рыжие волосы были сколоты на шее унылым узлом, а серое платье мешковато свисало с костлявых плеч. Женщина была плоской, как доска, но несмотря на сравнительную молодость, ни одна женщина не почувствовала бы укола ревности в ее присутствии. Тем не менее, Малькольм был заинтригован. Женщина показалась ему смутно знакомой, но он никак не мог вспомнить, где он мог ее видеть. Впрочем, такие замызганные девки никогда его особенно не привлекали, так что под конец он просто махнул рукой, решив, что, в сущности, какая разница!

Эштон вышел поздороваться с гостями и взял из рук Сары бухгалтерские счета.

— Все ваши книги в полном порядке, мистер Уингейт, — сказала она, страшно довольная, что выполнила его поручение.

— Превосходно, Сара. Вы превзошли все мои самые смелые ожидания.

Она засияла от гордости.

— Мне нравится этим заниматься, сэр. Это отвлекает, помогает забыть … Эштон криво усмехнулся.

— Одни стараются забыть, другие не могут вспомнить. А я жду — не дождусь того дня, когда память вернется к Лирин.

— А я — когда смогу все забыть…и простить, может быть. Хотя не уверена, что такое возможно.

Над седой головой капитана Мейерса прошумело немало зим.

— Умение прощать, Сара, — залог счастливой жизни. Если ты будешь лелеять свою ненависть, то она иссушит твое сердце.

Эштон нахмурился, вспомнив, что и он в этом смысле не без греха. Вскинув голову, он посмотрел туда, где стоял его враг, и глаза его стали похожи на две холодные льдинки.

— Порой это нелегко, особенно когда этот мерзавец все время перед глазами.

Сара повернулась и взглянула туда же. Увидев стоящего неподалеку мужчину, она нахмурилась, подумав про себя, что жаркое солнце может сыграть с ней злую шутку. Что это — мираж? Она затрясла головой, постаравшись забыть об этом, и снова повернулась к мужчинам.

Эштон пригласил их войти.

— Проходите, присаживайтесь. У меня здесь прислуживает юнга с «Речной ведьмы», он сейчас принесет чай или кофе. Если желаете, есть печенье.

Они вошли вслед на ним под откинутый полог и замерли от изумления — капитану и Саре показалось, что они мгновенно перенеслись в волшебную сказку «Тысячи и одной ночи». Совсем сбитый с толку капитан только фыркал от удовольствия, оглядываясь по сторонам, а Сара ошарашенно молчала. Огромное, роскошное ложе из нескольких пуховых перин было застлано чем-то вроде покрывала из черного шелка, расшитого золотыми листьями, которому позавидовал бы даже принц из арабских сказок. Сделанный из тончайшего золотого шелка полог, висевший высоко над постелью, заменял сетку, предохранявшую по ночам от москитов. Капитан был уверен, что второго такого не найти во всем мире, по крайней мере, на Миссисипи. Всюду были разбросаны роскошные подушки, целая гора их громоздилась в изголовье постели. Вся эта роскошь как-то не соответствовала изысканному и строгому вкусу их хозяина. С другой стороны, увидеть нечто подобное, да еще, можно сказать, на вражеской территории — в этом было что-то забавное!

— Когда мне сказали, что вы живете в палатке, Эштон, я и не подумал, что увижу нечто подобное, — воскликнул капитан Мейерс. — А я-то, старый дурак, был уверен, что у вас над головой простой парусиновый полог, а под головой — тощая подушка. Неужто вы сами все это придумали?

Эштон фыркнул, чуть не расплескав кофе.

— Это просто для отвода глаз, Чарльз. Похоже, что Малькольму Синклеру весьма по душе подобная кричащая роскошь, особенно если он не дома. Надеюсь, вы меня понимаете, — Он успел убедиться в этом, когда наблюдал, как Малькольм развлекается в компании дешевых шлюх. Несмотря но то, что все эти девицы были расфуфырены в пух и прах, в одном мизинчике Лирин было больше изящества и элегантности, чем у них всех, вместе взятых. — Мне казалось, что так будет легче заставить Малькольма чувствовать себя, как дома, просто на тот случай, если он вдруг будет проходить мимо и ему придет в голову заглянуть на огонек …

У капитана Мейерса в глазах сверкнуло лукавство.

— Любитель женщин, я угадал?

— Можно сказать и так, — сухо кивнул Эштон.

— Малькольм Синклер? — вдруг с беспокойством встрепенулась Сара. — А кто он такой?

Эштон указал на дом.

— Он живет там…с Лирин. Кроме того, он утверждает, что она — Ленора.

— Мать моего мужа носила фамилию Синклер, — рассеянно заметила Сара, направившись к выходу. Она взглянула на дом, но стоявший на крыльце человек уже исчез. Подавив вздох, она вернулась, уселась на мягкую подушку и отхлебнула чай. — Должно быть, вам будет интересно, что некий Тич слонялся по реке и наводил справки о том пароходе, что вы купили не так давно. И еще он расспрашивал про ваши склады, особенно о том, где недавно был пожар. Я не знала, что делать, поэтому решила, что будет лучше, если об этом станет известно шерифу. Мистер Доббс пообещал не спускать с него глаз.

— Хорэс был здесь, — сказал Эштон, подливая себе кофе из серебряного кофейника. — Может, он еще не уехал, не знаю. Харви допрашивал его несколько раз, но, насколько мне известно, так и не смог с уверенностью сказать, что поджег — его рук дело. Я уж был подумывал о том, чтобы расставить людей возле дома, просто для того, чтобы ничего не случилось с Лирин, пока она здесь, — Он сухо рассмеялся, — только Малькольм меня опередил. Тут полно его людей — обычные пешки, но они тоже стерегут Лирин. От меня.

— Пешки? — задумчиво протянул Чарльз, удивленный сравнением. — Вы затеяли какую-то игру, Эштон?

— Да, Чарльз. Что-то вроде партии в шахматы, где ставка — мое сердце.

Пока Эштон принимал гостей, Малькольм решил воспользоваться этой возможностью и, ничем не рискуя, свозить молодую жену в Билокси. Направившись прямиком в ее спальню, он даже не заметил, что Меган еще не будила ее. Дверь была заперта, но его настойчивый стук заставил Ленору подскочить в постели и броситься к дверям. При виде мужа, полностью одетого и готового выйти из дома она даже застонала от отчаяния. Он отодвинул ее в сторону и решительно вошел в комнату, а Ленора забралась в постель и с головой укуталась в одеяло, в надежде, что ей удастся с такой же легкостью выдворить его из спальни, как и из виду, стоило только прикрыть глаза.

— Мне нужно съездить в Билокси по делам, и я надеюсь, мадам, что вы составите мне компанию. Если вы поспешите выбраться и постели и одеться, я был бы чрезвычайно вам признателен.

— О Господи, Малькольм, — застонала она. — Пожалуйста, хотя бы сегодня оставьте меня в покое. Мне нездоровится, а при мысли о том, что придется париться в душном экипаже, поджидая вас, мне становится плохо.

— Да брось, Ленора. Только выедем из дома, и тебе сразу полегчает, вот увидишь, — Малькольм протянул руку, давая понять, что все решено. — Даже не хочу ничего слышать, дорогая. Сейчас пришлю к тебе Меган с чашечкой чая, и она поможет тебе одеться. Пожалуйста, поторопись. У меня важная встреча, и опаздывать мне нельзя.

Он вышел в коридор и прикрыл за собой дверь, не дав ей и слова сказать. Как только его шаги удалились, Ленора подняла голову и обвела все унылым взглядом. Утренний ветерок, пробиравшийся в комнату через открытое окно, вместо прохлады, уже сейчас нес с собой жаркое дуновение приближающегося дня. Духота стояла страшная. Ночная рубашка Леноры плотно облепила влажное тело, в ложбинке между грудями выступили крупные капли пота. Она неохотно откинула простыню и села. Вдруг неожиданно накатила дурнота, словно даже ее желудок взбунтовался против необходимости двигаться. С трудом переводя дыхание, Ленора кое-как доползла до умывальника. Один взгляд в крохотное зеркало, висевшее на стене, подтвердил, что она и в самом деле выглядит больной. Лицо ее побледнело, глаза, обычно такие ясные, потухли. Она глубоко вздохнула, споласкивая лицо и руки теплой водой в надежде немного освежиться. Однако только выпив чаю с сухариками, которые принесла Меган, Ленора пришла в себя настолько, чтобы заняться туалетом. Все же, одеваясь, она чувствовала, как на нее то и дело накатывается дурнота, и Меган, заметив это, предложила смочить одеколоном виски.

— Спасибо, — пробормотала Ленора и взяла руки флакон. Но его нежный, цветочный аромат заставил ее побледнеть. — Нет, Меган, не нужно. Слишком сильный запах.

Служанка с тревогой всмотрелась в помертвевшее лицо хозяйки и заставила ее обтереть лицо влажной салфеткой.

— Мэм, прошу простить, если что не так, но что это с вами?

Ленора слабо пожала плечами.

— Это все жара. Понятия не имею, как ты ее переносишь, Меган.

— Да что же тут странного, мэм, ведь меня, кроме жары, ничего не беспокоит.

Ленора попыталась отвести глаза в сторону.

— А почему ты уверена, что меня беспокоит что-то еще?

— Ну, мэм, со мной-то ничего подобного не было, но вот моя сестра мучилась точь-в-точь как вы сейчас, когда была в положении.

Темные ресницы опустились на побледневшие щеки, и Меган услышала прерывистый вздох. Если бы Ленора по-прежнему жила в Белль Шене с Эштоном, ничто не могло бы обрадовать ее больше, чем это, но сейчас перед ней во всей своей чудовищной очевидностью встала единственная проблема — что же делать? Беременность ухудшит ее и без того тяжелое положение. Может быть, следовало сразу сознаться, что она была близка с Эштоном. Тогда, во всяком случае, это не было бы неожиданностью. И Эштон, и Малькольм были бы готовы к этому. Она могла только гадать, как скоро ее состояние перестанет быть тайной. Если попробовать потянуть время, может быть, ей и удастся найти какой-нибудь выход из этого ужасного положения. По крайней мере, стоит попробовать.

— Меган, можно попросить тебя об одной услуге?

— Да, мэм?

— Пожалуйста, пусть это еще на какое-то время останется между нами. Боюсь, мистеру Синклеру это не слишком понравится.

— Понимаю, мэм, — мягко отозвалась служанка. — Можете на меня положиться.

Подняв глаза, Ленора увидела, что женщина сочувственно улыбается.

— Ты все поняла, Меган?

Та кивнула.

— Это ребенок мистера Уингейта? Вы носите его дитя.

Ленора спрятала свою тревогу, надеясь, что мужчины не будут так проницательны, как Меган. Дикий страх перед тем, что может сделать Малькольм, когда узнает, накатил на нее, вызвав новую волну дурноты. Она успела только протянуть дрожащие руки к Меган. Та сразу поняла, в чем дело, и кинулась за тазиком. Прошло немало времени, прежде чем Ленора смогла поднять глаза. Служанка сочувственно смотрела на нее.

— Господи, что же делать? Ведь Малькольм хочет, чтобы я поехала с ним, а это меня доконает, — слабо прошептала она.

— Не волнуйтесь об этом, мэм, — ободрила ее Меган, унося таз. — Я передам мистеру Синклеру, что вы нездоровы. Ну, а уж коли он будет настаивать, будьте спокойны — я найду способ его убедить.