Вампирам и ньоркам было нечего делить — кровь созданных магией существ была неудобоваримой для крылатых хищников, а сами они в свою очередь были слишком быстрыми и гибкими, чтобы даже исключительная реакция вечных воинов представляла для вампиров серьезную опасность, Толпа людей куда опаснее, а ньорк, действующий в одиночку и к тому же не признающий всяких ухищрений типа лука, капкана и аркана, вряд ли сумел бы поймать крылатую тень, никогда не стремящуюся к схватке грудь в грудь. Они соблюдали нейтралитет по отношению друг к другу — но не более.

— Мерль, слетай, пожалуйста, в таверну, скажи, что нам нужны скакуны. Два. Мы уезжаем завтра на рассвете.

— Могу я узнать, куда намеревается ехать госпожа?

— Это не секрет, — пожала плечами Таяна. — К Оракулу.

— Плохое место, — поежился вампир. — Очень плохое место, госпожа.

— Ерунда, — передернула плечиками волшебница. — Если Оракул не любит вампиров, это не означает, что он так же относится к людям. Я уже была у него, и не раз. А вот тебе и впрямь не следует приближаться к его пещере без острой необходимости, а то Оракул сначала бьет, потом смотрит кого… Останешься здесь. За домом присмотришь — хотя не думаю, что поездка продлится долго.

— Как прикажете, госпожа… — В голосе Мерля сквозило облегчение. — Как прикажете. Скакуны? Самые лучшие будут к услугам госпожи.

— И еще, Мерль…

— Да, госпожа?

— Заплати.

— Но… но, госпожа, они же все обязаны вам. Всем обязаны, и урожаями, и здоровьем. Они должны вам много больше, чем стоят две клячи. Даже хорошие. Неужели…

— Мерль, я сказала, заплати сполна. Мне не нравится, что ты слишком много думаешь о сбережении моего серебра. В конце концов, деньги у нас есть.

— Госпожа…

Голос вампира звучал жалобно. Таяна уже не раз сталкивалась с тем, что, если Мерлю не дать достаточно точных указаний и не подкрепить их соответствующим приказом, он наверняка попробует взять требуемое ей за бесценок, а то и вовсе даром. В большинстве случаев ему даже не приходилось особо уговаривать продавца — большинство жителей села искренне готовы были услужить волшебнице, а остальные просто совершенно не хотели ссориться ни с самой Таяной, ни с ее посланником. Когда она узнала об этом, у них с Мерлем состоялся довольно неприятный разговор… и каждый остался при своем мнении.

— И хватит об этом. Я так хочу.

— Да, госпожа, — с тяжелым вздохом поклонился вампир. — Как прикажете.

Это означало, что хозяин таверны, который всегда имел на продажу несколько скакунов, получит за них по крайней мере две трети истинной цены. Остальное можно будет отдать ему позже…

— Радости тебе, Дьен.

— И тебе радости, Таяна.

Она чуть печально улыбнулась. Те несколько дней, что им пришлось провести в дороге, ни в малейшей степени не оправдали ее ожиданий. Да, благодаря ее магии Дьен с каждым днем говорил все лучше и лучше — она не прекращала сеансов Проникновения каждый вечер… конечно, лучше бы было проводить их с утра, когда отдохнувший за ночь разум более всего готов к восприятию, но это означало по крайней мере на час отодвигать отъезд из очередной таверны, где они ночевали, а Тэй не хотела тратить время зря.

Она немного злилась на себя за то, что сразу не подумала об Оракуле… хотя, вообще говоря, ничего удивительного в этом не было — каждое посещение этого существа оставляло в душе очень сложные ощущения. И не очень приятные.

Итак, Дьен мог говорить, и она надеялась, что он также сможет и хоть что-нибудь рассказать о себе. Увы — он так ничего и не помнил, кроме своего имени. Он не знал даже, что Мерль нашел его на болоте, в воспаленном разуме его не осталось ничего. Самое первое воспоминание, которое он мог вызвать, это склонившееся над ним лицо женщины, искаженное болью, — ее, Таяны, лицо. Как он оказался в лесу, что собой представляют найденные вампиром предметы, да и вообще, принадлежали ли они ему когда-нибудь — все это было покрыто мраком забвения. Хотя насчет принадлежности найденного добра Таяна ничуть не сомневалась, в конце концов, вряд ли могло ошибиться нечеловеческое обоняние вампира.

Наверное, именно поэтому путешествие оказалось скучным. Им было просто не о чем разговаривать. Все вопросы волшебницы разбивались об упрямое «не помню», а сам Дьен почему-то не проявлял любопытства к окружающему миру и почти не задавал вопросов. Ну, разве что о вещах совсем простых.

Оказалось, что он совершенно не умеет ездить верхом. Более того, когда он впервые увидел скакуна, на котором ему предстоит ехать, он даже не понял, что за создание стоит перед ним. Возможно… нет, вряд ли она могла поверить в такое. Скакуны были широко распространены даже у ургов, даже гномы имели с ними дело, когда по каким-то надобностям покидали пещеру. И вряд ли даже в самых дальних странах неизвестны эти послушные, неприхотливые, доверчивые создания, с готовностью согласные служить любому, кто будет о них заботиться.

Она смотрела, с какой осторожностью он проводит пальцами по чешуйчатому боку скакуна, с какой опаской старается не подносить руку близко к всегда печальной морде животного… как будто (стыки могут укусить. Как будто бы скакун вообще когда-нибудь и кого-нибудь кусал. Временами Таяна сама с удивлением думала о том, зачем эти создания наделены клыками — у них и так было не слишком много врагов. Мало какой зверь мог пробить бронированную шкуру скакуна…

Ну да ладно… боится, ну и пусть его. Хотя Дьен без особого раздумья атаковал ньорка. И не важно, что он не знал, кто перед ним, — глаза же у него есть. Он не мог не видеть, что стоящий против него великан сильнее… Нет, тут дело не в страхе.

— Сегодня к концу дня мы будем у цели.

Он отрезал кинжалом ломоть мяса от окорока и вгрызся в него зубами. Зубы у него тоже странные — очень уж здоровые. Конечно, сама Таяна, титулованная волшебница, могла не бояться не только таких мелочей, как больные зубы, но и гораздо более опасных хворей… но он же не маг. У него напрочь отсутствует даже крупица Дара — ну… если не считать его странного щита, пусть и порядком ослабшего за последние дни.

Она снова бросила взгляд в его сторону.

«И мясо он режет странно, — подумала она. — Очень уж… аккуратно. Как будто бы его жизнь прошла при Дворе, только там напридумали столько правил поведения за столом, что выучить их все можно разве что к старости».

— Госпожа волшебница, — замер перед ней в поклоне мальчишка лет десяти—двенадцати. Произнеся эти слова, он смиренно ждал, пока знатная гостья обратит на него внимание.

— Да?

— Ваши скакуны оседланы, как вы просили. Припасы в дорогу уложены.

— Благодарю, — кивнула она, заметив краем глаза трактирщика, который направлялся к ним. Видимо, тоже заметив приближение хозяина, мальчишка исчез словно по волшебству. Тэй усмехнулась — похоже, хозяин потратил немало времени на то, чтобы должным образом вышколить прислугу.

Хозяин, мужчина уже немолодой и в отличие от большинства своих собратьев по профессии не наживший лишнего жира, уселся рядом с Дьеном, не дожидаясь приглашения. Таяна его понимала — тот, кто дарит тебе кров и еду, пусть и за твое же серебро, всегда хозяин. Некоторые рыцари или маги, считая себя слишком знатными, чтобы снизойти до беседы с трактирщиком, рисковали потом получить в тарелке жаркого тщательно зажаренного таракана, а то и еще что-нибудь менее заметное, но, к примеру, часа через три заставляющее очень быстро искать какой-нибудь куст. Большинство старалось не ссориться с владельцами придорожных гостиниц — а ну как еще придется остановиться здесь.

— Радости, госпожа волшебница.

— И тебе радости, Чес.

Он поскреб давно не бритый подбородок. Таяна покосилась на своего спутника — она только сейчас поняла, что у Дьена совсем не растет борода. Там, где у любого другого мужчины за день вырастает колючая щетина, на протяжении всего месяца была чистая, гладкая кожа.

— Не иначе, как к Оракулу собрались. — В голосе трактирщика не звучал вопрос, скорее просто утверждение.

— К нему, — кивнула Тэй.

— Эта… бы уж поосторожней. Он уж месяц как не в духе… седмицу тому баба с соседней деревни к нему пошла… да только ту бабу и видели.

— Может, тарги, — пожала плечами Таяна.

— Да оно, конечно, можа и тарги… — Во взгляде Чеса читалось сомнение. — Ну, таки я ж и говорю, поосторожней, чего уж… тарги, оно, конечно… А то еще господин тут один проезжал, так то седмицы две тому как было, али больше чуток… таки он тоже к Оракулу. А тута ведь дорога-то одна, так мыслилось мне, что у меня ж на оборотном пути и столоваться будет… ан нет, таки и не видел я того господина, А он, гляди ж ты, не из бедных был, да и воев с ним было почитай что с пяток.

Таяна нахмурилась. Благородный господин, да еще и с пятью телохранителями, вряд ли мог пропасть вот так бесследно. Или и впрямь Оракул гневается… впрочем, создание это вообще благодушием не отличалось. Таяна поежилась, представив, что сидит год за годом, столетие за столетием в одной и той же пещере, отвечая на дурацкие вопросы о видах на урожай, о погоде да о том, ежели соседу дать в долг два серебряных, то отдаст ли их сосед или придется брать дубину да идти долг с него выколачивать. Тут и в самом деле можно взбеситься.

— Спасибо, Чес, за заботу. Мы будем очень осторожны, — улыбнулась она трактирщику столь обворожительно, что тот залился краской, будто молодая девица.

— А, ну оно и хорошо. — Он поднялся. — А возвращаться будете, таки милости прошу, заезжайте. Комната для вас завсегда готова будет, госпожа волшебница,

Когда село скрылось из виду, Дьен придержал скакуна — вышло это у него достаточно неловко, но умное животное почувствовало желание неопытного седока и само, сбавило шаг.

— Скажи, Таяна, а кто это — Оракул?

— Ну, слава Эрнис, я уж думала, ты никогда не спросишь. Может, я тебя на погибель везу. Неужели не интересно?

— Может, и на погибель, — пожал плечами Дьен, и волшебнице вдруг показалось, что это его и в самом деле не слишком волнует. То ли страха нет, то ли не верит в такой исход. — Может, конечно, и на погибель, да только зачем оно тебе надо, волшебница? Если уж захотела бы от меня избавиться… отдала бы этому… Мерлю.

— Послушай, Дьен, ну чем тебе Мерль не угодил. Ходит тише воды ниже травы, на глаза тебе старается не попадаться. По дому работает как проклятый… Я бы без него, пожалуй, пропала бы.

— Угу… с ним тоже пропасть можно, с его-то зубками. Таяна, прости, но я не могу объяснить. У человека таких зубов не бывает.

— Он не…

— Да помню я, помню. Он не человек, он вампир, магическое создание, древнее. Ты все это говорила. Я просто знаю, нто он не человек. И он пьет кровь. Мне это не нравится.

— Дьен, я понимаю, что ты многое забыл…

— Все забыл! — Он поморщился.

— Хорошо, я понимаю, что ты все забыл. Но тогда просто поверь мне на слово, что опасаться Мерля не стоит. Да, он пьет кровь, такова сущность вампиров, и бороться с ней они не в состоянии. Мерль еще никогда и никого не выпил досуха.

— В смысле не убил?

— Ну… да. Нет, не совсем. Говорят, что вампир выпил человека досуха, когда человек либо умирает, либо сам становится вампиром.

— Не хочу быть первым, — хмыкнул Дьен,

— Тебе это не грозит. — Она усмехнулась. — Твоя кровь ему не нравится…

Сказав это, она тут же обозвала себя распоследней дурой. О Эрнис, ну кто же ее тянул за язык. Оставалось только надеяться, что Дьен не обратит внимания на неосторожную фразу. С его-то отношением к Мерлю, мысль о том, что тот уже отведал крови Дьена, вряд ли послужит установлению взаимопонимания.

Он не заметил или сделал вид, что не заметил.

— Таяна, я многого не помню. Но кое-что… ты научила меня языку, и я постараюсь объяснить, что я думаю. Вот смотри… когда мне пришлось драться с этим… как его?

— С ньорком.

— Да, с ним. Понимаешь, я не боялся. Что-то во мне говорило, что я сильнее.

— Кстати, ты ошибаешься.

— Возможно, дело не в этом. Моя память ушла, но тело, мускулы — они что-то помнят. Наверное, они помнят, что со здоровыми мужиками вроде ньорка я когда-то справлялся легко.

Она нахмурилась. Наконец-то начался доверительный разговор, которого она так долго ждала, но направлялся он куда-то не в то русло.

— Дьен, я прошу тебя понять. Ньорк — не мужик, это странное и в какой-то мере страшное создание древних магов. Я видела, как ты дрался, и могу сказать с уверенностью — вряд ли перед тобой устоял бы человек, будь он сколь угодно силен. Но ньорк… пойми, человек, который один на один, да еще и без оружия, смог бы справиться с ньорком, еще не рождался. И вряд ли когда родится. В этот раз он испытывал тебя, я не знаю зачем, почему — но это было не более чем испытание. Если же он захотел бы тебя убить, не помогла бы даже моя магия. Даже в рыцарском кодексе чести не считается зазорным отступить, оказавшись с вечным воином лицом к лицу… — Она усмехнулась. — Конечно, это не написано, но читается между строк.

— Ладно, ладно, не спорю. Но я о другом. Я не боялся его, поскольку видел в нем не более чем здорового мужика. А когда я гляжу на Мерля, во мне просыпается что-то… я даже не могу сказать, что именно. Не страх, нет. И не отвращение. И не ненависть… просто что-то очень странное, но нехорошее. Может, когда-то я имел с вампирами дело, может, просто слышал о них что-то плохое. Память спит, но разум хочет защититься. — Заметив ее чуть насмешливый взгляд, он вдруг виновато улыбнулся, — Ну я правда не знаю, в чем тут дело, Таяна. Может, меня в детстве вампирами мама пугала.

— Это вряд ли, — рассмеялась она.

— Скажи, а почему… нет, правда, почему вы, волшебники, разрешаете вампирам кусать людей?

Она задумалась. Как объяснить этому человеку, словно вышедшему в большой мир сразу из детской люльки, такие простые вещи? Объяснить так, чтобы он понял.

— Пойми, Дьен, вампир не виноват в том, что он вампир. Нельзя убить всех таргов просто потому, что иногда они режут скот. Нельзя выловить и уничтожить всех змей только за то, что одна из них ужалила мальчишку, наступившего ей на хвост. Тем более что вампиры — разумные создания, часто более мудрые, чем люди. У них просто гораздо больше времени на постижение мудрости, чем у людей. И потом, бывают случаи, когда без вампира не обойтись. Например, Император охотно берет их в ночную стражу. Нет лучшего воина, чем способный к полету вампир, видящий в темноте не хуже, чем днем. Или вот еще, бывают случаи, когда кто-то, будучи молодым, умирает от какой-нибудь болезни. Если усилия лекарей не могут помочь, иногда зовут вампира.

— Его клыки могут исцелять? — недоверчиво хмыкнул Дьен.

— Нет, конечно, — покачала головой волшебни. — Но он может дать умирающему другую жизнь. Жизнь вампира, долгую… не многие делают этот выбор, но иногда лучше жить так, чем умереть.

— Не знаю, не знаю… я бы не стал принимать такое решение.

— А стоял ли ты на пороге смерти? Неизбежной?

— Не помню, — отчего-то раздраженно буркнул он. Некоторое время они ехали молча. Скакуны, которым такое неспешное движение доставляло особое удовольствие, успевали на ходу дотягиваться своими длинными шеями до придорожных кустов, обрывая с них молодые листья. Наконец Дьен снова заговорил.

— Ладно, вампир, ньорк… — а кто этот Оракул?

— Не знаю, — пожала плечами Таяна.

— Ты же говорила, что уже была у него?

— Ну да, была. И что с того? Оракул — странное создание. Я не знаю, когда он появился здесь, но еше дед моей матери, тоже волшебник, встречался с ним. Здесь же, в той же самой пещере. Мне как-то попались на глаза его записи.

— Он человек?

— Его сущность, конечно, не человеческая, иначе как бы он столько жил. Ну а внешне… Оракула ты увидишь таким, каким он захочет тебе показаться. Если ему взбредет в голову… если она, голова, вообще у него есть, — увидишь человека. Или зверя. Или голос из тьмы. Или огненный шар. Изменение облика — одно из немногих, как мне кажется, развлечений, которые у него остались.

— Вы так мало о нем знаете? Волшебница пожала плечами.

— Мы знаем о нем лишь то, что он счел нужным сообщить. Оракул никогда не уходит из этой пещеры, но никто не знает, может ли он уйти, если вдруг захочет. Оракул иногда отвечает на вопросы, а иногда нет, Он может принять просителя, может изгнать его задолго до того, как тот приблизится к пещере…

— Как?

— Способов много, и некоторые из них могут плохо закончиться для слишком настойчивого визитера. Трактирщик не так уж далек от истины, Оракул и впрямь может убить. Если захочет. Мне вообще кажется, что все его предсказания — лишь дань скуке. Оракул развлекается.

— Он может солгать?

— Разумеется. Он говорит то, что считает нужным. К нему ходят за советом потому, что обычно он оказывается совершенно прав. Я не помню случая, чтобы он прямо солгал — если ему не хочется отвечать на вопрос, он может просто промолчать. Но бывает, когда оракул не говорит всей правды. Одному из герцогов на вопрос, одержит ли он победу, если поведет войска против соседа, Оракул ответил, что победа будет одержана.

— Ну и? — В голосе Дьена сквозил неподдельный интерес.

— Вообще говоря, состоялась большая битва, и герцогская гвардия наголову разгромила противника.

— И в чем же подвох?

— Той же ночью герцога зарезала в походном шатре его наложница.

— А что может угрожать нам?

— Если он не захочет, чтобы мы пришли в его пещеру — а ты можешь не сомневаться, он знает о нашем приближении, — то может случиться все что угодно. Могут напасть тарги. На нас может рухнуть дерево. Может подняться ураган. Оракулу подвластно многое. Но он редко прогоняет посетителей, разве что тех, кто идет к нему со злыми намерениями.

Внезапно скакуны замерли на месте. Тот, на котором ехал Дьен, издал тонкий, жалобный писк. Второй промолчал, но явно попытался сдать назад, и только ласковое похлопывание по чешуйчатому боку заставило его остаться на месте.

Дорогу перегородило странное создание. Приземистое, в холке не более чем по пояс Дьену животное было сплошь покрыто пластинами костяного панциря. Отовсюду торчали короткие острые, как иглы, шипы, а приоткрывшаяся пасть позволяла увидеть могучие клыки — такие, если повезет, и чешую скакуна прорвать могут. А если и не прорвут, если просто в ногу вцепятся — глядишь, и кость размозжат, делая скакуна легкой добычей.

— Это кто? — Голос Дьена звучал относительно равнодушно.

Таяна подавила брошенный было на спутника Удивленный взгляд — ну, могла бы уже и привыкнуть.

— Тарг.

— Вот как… — протянул Дьен, не высказывая беспокойства. Его рука легла на рукоять небольшого топора. После того как Таяна убедилась, что фехтовальщик из Дьена более чем никакой, она остановилась именно на топоре. В конце концов, пускаться в дальнюю дорогу вовсе без оружия глупо, хоть она и волшебница. А топором он, хоть и плохо, драться сможет, если вдруг надобность возникнет.

Тарг сделал несколько осторожных шагов вперед. По всему непохоже было, что он собирается напасть. Некоторое время зверь и два всадника стояли друг против друга, как будто бы ведя немой спор, кому уступать дорогу. Затем тарг разинул пасть — и Таяна с нескрываемым удивлением услышала вполне разборчивую речь.

— Господин говорит, что готов вас принять. Господин говорит, что вам нечего опасаться. Господин ждет, просит поспешить.

— Кто твой господин? — спокойно спросила Таяна, как будто бы ей почитай что каждый день доводится разговаривать с животными.

— Господин сказал, что вы, люди, называете его Оракулом. Господин ждет.

С этими словами тарг метнулся в лес и почти мгновенно исчез в кустах.

Дьен и Таяна переглянулись.

— Забавно, — хмыкнула волшебница. — Похоже, мы тут желанные гости.

— А что, все тарги разговаривают?

Таяна вдруг расхохоталась, взахлеб, до слез — сказалось спавшее напряжение. Она вытирала слезинки, а на их место тут же наворачивались новые. Прошло немало времени, прежде чем она смогла более или менее связно говорить. Дьен терпеливо ждал.

— Ох… прости… — наконец смогла выговорить она. — Ну конечно, таргн не разговаривают, они простые хищники, хитрые, злобные, но не более. Да это и не был тарг…

— Ты же сказала…

— Нет, я не о том. Я сначала не догадалась, а вот потом, когда он в кусты прыгнул, сразу увидела. Ты просто не заметил — ветки даже не шелохнулись. Это был обычный сторожевой призрак, фантом. Бесплотный, как дым. Посланный Оракулом, чтобы предупредить нас — дорога свободна, мол, поторопитесь.

— Так что, нам следует поспешить?

— Знаешь, — улыбнулась она, — просьба ли, совет или приказ Оракула, это не то, чем стоит пренебрегать.

Если кто и был огорчен этой встречей, то только скакуны. Им пришлось позабыть про медленный шаг и перейти на рысь. Но, разумеется, их мнения как раз никто и не спрашивал.

Идущий впереди скакун вдруг фыркнул и попятился. Теперь в его поведении сквозил не испуг, как при встрече с таргом, — скорее что-то вроде отвращения. Дьен всмотрелся в полумрак леса, затем соскользнул с седла, все еще неловко — видимо, он нескоро станет более или менее опытным наездником.

— Таяна… — тихо позвал он.

Но она уже увидела и, легко.спрыгнув на землю, подошла к своему спутнику.

Они лежали здесь, сразу за поворотом, до сего момента скрытые кустами. Шестеро. Один — явно, господин, богатый наряд, меч с усыпанным самоцветами эфесом, выпавший из мертвой руки… остальные же были простыми воинами, отменно вооруженными, явно телохранителями.

Здесь произошла битва — эти шестеро дрались не на жизнь, а на смерть. И не с общим врагом, не с таргами или голодным бером — они дрались друг с другом. К пятерым смерть пришла быстро — страшные раны были смертельными. Один умирал гораздо дольше — видимо, он был единственным, кому удалось выжить в схватке… выжить только для того, чтобы умереть спустя некоторое время;

Все умели владеть оружием — иззубренные клинки, иссеченные кольчуги, разбитые щиты, — каждый из них вложил в эту схватку все, что мог. И никто не отступил…

— Каждый за себя… — прошептал Дьен. — Что?

— Я говорю, что каждый из них дрался против всех. Каждый — только за себя самого.

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю… — Он замялся. — Просто чувствую. Вот этот умер последним.

Это Таяна и так понимала, от страшной резаной раны живота умирают долго, мучительно. Не сразу. Воин сумел отползти под дерево, волоча за собой выпавшие внутренности… И это тоже было странно, если он настоящий воин, он должен был понимать, что подписывает этим себе смертный приговор. Вполне вероятно, что это его не волновало — вся его поза говорила о том, что он умер, прикрывая что-то своим телом, что-то неизмеримо важное и ценное. Дьен осторожно, носком сапога перевернул труп. Ничего…

— Не понимаю, — прошептала волшебница. — Что стряслось? Телохранители не нападают на хозяина, для них это та же смерть. Если узнают… только еще более мучительная и позорная. Да и хозяева не нападают на своих слуг.

Она некоторое время помолчала. Затем, вздохнув, сказала: — Нам придется задержаться. Кто бы они ни были, это люди. И их должно похоронить.

Дьен кивнул, хотя она боялась, что он станет спорить. Он вообще не слишком уважал правила, даже те немногие, которым она просила следовать. Но сейчас, то ли не желая вступать в спор, то ли еще почему, но Дьен молча принялся рубить топором дерн. Копать могилу, последнее пристанище воинов, которым будет отказано даже в праве на гроб и саван. Что ж, пусть будет так — зато их похоронят достойно, в кольчугах и с оружием, не срезав кошельков с поясов, не вырвав золотые кольца наемников из ушей. Если правду говорят, что как человек уходит из этого мира, так и попадает в тот, лучший… тогда они уйдут в посмертие с достоинством.

Провозиться им пришлось долго — шесть тел, не шутка. Прежде чем бросить в яму первые комья земли, Таяна вгляделась в лица покойников. Несколько мгновений она думала, затем тихо, не повышая голоса, обратилась к павшим с той речью, которую каждый уходящий навсегда имеет право получить на прощание.

— Спите. Ваш бой закончен. Вы были сильны, ваши мечи не знали промаха, а ваши сердца — страха. Спите. Вы заслужили этот мирный сон, сделав все, что в силах человеческих. Спите. Пусть никто не потревожит ваш покой. Но пусть никто не забудет ваших славных дел…

За спиной раздалось насмешливое, презрительное хихиканье. Таяна резко обернулась, пальцы уверенно сложились для удара боевым заклинанием, и девушка на мгновение удивилась тому, как естественно это получилось — а ведь она не использовала боевых заклятий уже очень много лет, считай, со времени окончания обучения в Академии… да, навыки не забываются так легко.

Впрочем, боевой жест оказался лишним. Позади нее никого не было.

Уже давно остался позади невысокий холмик, в который были воткнуты шесть кинжалов милосердия — такой кинжал носил при себе каждый воин, и каждый верил, что именно это оружие будет отмечать место его ухода в посмертие. Никто, даже будь он не в здравом уме, не посмел бы прикоснуться к кинжалу милосердия, отмечавшему могилу воина. Говорили, что тогда дух павшего найдет святотатца и будет преследовать его до тех пор, пока тот не наложит на себя руки. Правда то была или нет — никому не хотелось проверять на собственной шкуре. Находились подонки, что разрывали могилы в надежде поживиться чем-то ценным, — но даже и они никогда не забирали кинжалы милосердия. Из страха перед возмездием.

Дьен молчал, подавленный увиденным. Молчала и Таяна, и даже скакуны, казалось, утратили свою жизнерадостность и молча перебирали когтистыми лапами, неся своих всадников вперед. Казалось, что эта скачка, может, и не слишком стремительная, не закончится никогда — плавно проплывали мимо деревья и кусты, старая дорога вела все дальше и дальше, извиваясь по одной ей понятным законам, то делая резкие повороты, а то превращаясь в прямой, как полет стрелы, проход меж деревьев. И не было этому ни конца, ни края.

А потом вдруг оказалось, что они добрались до места.

Лес подступал к подножию горы вплотную — высокие, старые деревья, многие настолько могучие, что и вдвоем не обхватишь древний морщинистый ствол, вдруг обрывались, открывая вид на крутой каменистый склон. Упираясь в камни, обрывалась и дорога — хотя вряд ли здесь это можно было назвать дорогой. Все заросло травой, небольшими кустами, отовсюду выпирали мощные, вырвавшиеся на свободу из земного плена корни — видно было, что здесь не так уж часто ступала нога человека.

Скакунов пришлось оставить внизу — неизвестно, была ли тропа к пещере Оракула рукотворной или просто ветер и вода создали узкую, едва по одному пройти, дорожку — но сразу было ясно, что путь этот не для скакунов. Они, конечно, могли бы подняться и по более сложному пути, когти, окованные металлом, легко нашли бы опору — но вот обратный путь, вполне вероятно, оказался бы животным не по силам. А упав, несчастное создание легко сломало бы свою длинную, уязвимую шею.

Послушные животные, похоже, ничуть не огорчились, что хозяева их оставили. Вокруг было много сочной зелени, грибов, вкусных корешков, которые .так легко выдирать из земли мощными клыками и когтями. Ну а хозяева — куда денутся, вернутся. Скакуны подождут.

— Ты не боишься, что они убегут? — спросил Дьен. Та-яна лишь пожала плечами.

— Нет. Они очень понятливы, Конечно, им трудно что-то втолковать, не то что магиконю, но они обучены. И знают слово «ждать».

— А магиконь?..

— Ну, это тоже скакун, только немного волшебный. Они умные и очень сильные. Жаль, живут мало. За все приходится платить. Сейчас их многие заводят, только вот…

— Тебе это не нравится, да?

— Ты прав. Не нравится. Ладно, давай о деле. Скоро мы будем у Оракула. Есть несколько правил, которые все должны соблюдать. Ты должен быть вежлив. Оракулу ни в коем случае нельзя угрожать — даже если кажется, что он угрожает тебе самому. У него не слишком приятная манера разговора, знаешь ли.

— А не то что?

— Ну… он может отказаться отвечать на вопросы. И тогда весь путь проделан зря.

— Это серьезно, — усмехнулся Дьен. Таяна сделала вид, что не заметила сарказма.

— Далее, не жди от Оракула прямых ответов. Он скажет только то, что сочтет нужным. Не более. Часто он изъясняется намеками, туманными и невразумительными. И еще, задавать вопросы можно только тогда, когда он разрешит.

— Это все? — В голосе Дьена сквозило легкое раздражение. — Таяна, я не понимаю, зачем мы сюда пришли. Выслушать туманные намеки и потом потратить месяцы, разгадывая их. И все только потому, что какой-то там ньорк дал тебе указание посетить Оракула?

— Ты торопишься, — вздохнула волшебница. Все-таки последние годы она вела слишком уж спокойный образ жизни. Сейчас, стараясь поспевать за легко шагающим в гору Дьеном, она чувствовала, как все труднее становится дышать, как ноги наливаются усталостью. Пожалуй, надо будет подумать о каких-нибудь упражнениях… ну, или вернуть свое тело в тонус заклинанием. О том, чтобы прибегнуть к волшебству здесь, на горе Оракула, нечего было и думать, не время и не место. — Во-первых, я не сказала, что ответ Оракула обязательно будет туманным… а во-вторых… Дьен, Эр-нис тебя покарай… остановись, я устала. Я не могу бежать в гору с такой скоростью, как ты.

— Ох, прости… — Он замер, как будто натолкнувшись на стену. — Я… извини меня, Таяна, прошу. Конечно, давай отдохнем. Я думал… я знаю тебя не так уж давно, но мне всегда казалось, что усталость незнакома волшебницам. Слово, жест — и ты уже снова полна сил, разве не так?

— Не так, — буркнула она, опускаясь на плоский, прогретый солнцем камень, чувствуя, как живительное тепло перетекает в ее тело, как медленно отступает боль в ногах. Затем, почувствовав почему-то себя виноватой, она пояснила: — Оракул чем-то сродни магу, по крайней мере мне так кажется. И он очень не любит, когда кто-то пользуется Даром прямо возле его дома. Он говорит, что магия застилает его взор.

— Понимаю, — кивнул Дьен, присаживаясь рядом с ней. — Хочешь сока?

Таяна кивнула. В горле стояла сухость, как в южных пустынях. Ей даже казалось, что язык сейчас поцарапает нежное нёбо. Флягу из рук спутника она почти вырвала и тут же припала губами к горлышку. Казалось, никогда еще она не пила ничего более чудесного, живительная влага придала сил, отбросила усталость. Девушка понимала, что это впечатление обманчиво, что надо и впрямь отдохнуть, — и все же первым ее порывом было встать и продолжить путь.