— Как же так получилось, Фран? — Темплар опустился на край кровати, подозрительно скрипнувшей под тяжестью рыцаря. — Что они с тобой сделали?

— Долго рассказывать, — слабо усмехнулся неискалеченной частью лица инквизитор. — Долго, да и не нужно. У них был повод напасть, у нас — сопротивляться. Не важно. Ты должен ехать в Цитадель… рассказать… Минг неспокоен, ходят разговоры о том, что учение Ордена — ересь. На наших еще не бросаются с оружием, но что-то витает в воздухе. И ведь они не зря привезли нас сюда, ты же понимаешь.

— Провокация.

— Конечно. Ты не убил этого ублюдка?

— Нет, — усмехнулся темплар. — Только заставил упиться как следует. Может, сам сдохнет. К тому же сюда приехал лично брат Дрю.

— О, Тьма… — Фран закашлялся, на губах показалась красная пена. Шенк аккуратно промокнул кровь куском ткани. — Шенк, ты должен понять… они ждут этого. Этот дурак сам не понимает, что делает, но послали его люди куда умнее. Убийство богатого торговца… найди Дрю, останови его. Объясни, фаталь поймет, он умный мужик. И еще… запомни, Император Минга вроде бы и ни при чем, но его золото везут в Кейту, а оттуда едут мастера. Мастера по осадным орудиям. И они везут кое-что с собой — много…

— Это точные сведения? — нахмурился темплар.

— Более чем… — Инквизитор снова захрипел, потом отдышался и продолжил: — Если бы эти… знали, что я видел караваны, я бы не прожил и дня. Они идут окольными путями, не по трактам. И оружие везут в приграничные крепости. В Империи объявились новые люди — разные, похоже — с востока. Вроде бы не толпа… а куда глаз ни кинешь — везде они.

— Император собирает армию?

— Не все так просто… сначала только разговоры. Об Ордене. Мелочи… барды песенки поют. Несмешные. Про Сиксту Согрешившую. Про Галантора Беспутного. Про Арианис Мудрую. Все с ног на голову. Потом другие… мол, кто-то разорился из-за того, что орденские товары дешевле. Кому-то в таверне сикстинцы морду набили… они теперь нас так называют, сикстинцами. Как ругательство. Еще слышал, у кого-то алый жену соблазнил, а когда муж возмутился, он и мужа… того…

— Бред!

— Да, конечно… но толпа верит. А Император вроде бы и ни при чем. Эдикт последний… о мирном соседстве с Орденом… я слышал его… там только глухой не поймет намеков на то, что мы для них — первейшие враги, с которыми следует мириться до поры до времени. Налоги растут… а люди болтают, что деньги эти Ордену предназначены, дабы от нас, злобных, откупиться.

— То есть опять Орден виноват во всем.

— Так. Прошу, Шенк, не медли… езжай в Цитадель, добейся встречи с Великим Магистром. Он выслушает… только сначала найди фаталя, хоть одним… поводом меньше.

Он снова зашелся рвущим, мучительным кашлем, по подбородку потекли алые струйки.

— Фран… не умирай! Прошу! — Шенк схватил друга за плечи, но тот в ответ лишь улыбнулся. Уже одними глазами, губы почти отказались ему повиноваться.

— Прощай, друг.

— Нет! — Темплар вскочил с постели, бросился к сидящей на цепи вампирочке. — Обрати его. Ты же можешь, я знаю! Обрати, он должен жить!

Девчонка подняла на рыцаря огромные черные, с чуточку багровым отливом глаза, а затем отрицательно замотала головой, так и не издав ни звука.

— Ты можешь! — Он схватил кинжал, приставил лезвие к ее груди. Девочка даже не испугалась, лишь продолжала мотать головой, не разжимая рта.

— Шенк… не надо… — раздался позади слабый голос. Темплар обернулся и увидел, что кровь из уголка рта Франа лилась уже непрерывной струйкой, напитывая подушку. — Не надо… я не хочу так. Они из Тьмы, друг… лучше умереть…

— Фран, прошу!

— Не хочу… и потом… она не сможет, Шенк… слишком… молода… Прощай, друг. Да будет с тобой… Святая Сикста…

С последними словами тело Франа дернулось и застыло. Кровь больше не пузырилась на губах. Рыцарь припал ухом к груди друга и понял то, что ясно было и так. Сердце инквизитора остановилось. Он был мертв.

Глаза предательски слезились. Шенк всегда считал, что плакать — недостойно мужчины, но ничего не мог с собой поделать. Вот первая соленая капля проделала влажную дорожку по щеке, за ней последовала вторая. Он оплакивал друга, с которым судьба развела его на несколько лет и свела снова лишь для того, чтобы он смог принять последний вздох Франа.

— Разумеется, темплар, все будет сделано, как подобает. — Старик в инквизиторской мантии встал из-за массивного стола, заваленного разного рода бумагами, и подошел к окну. — Его похоронят с высшими почестями.

Шенк пришел сюда, в местную инквизицию, с самого утра. Конечно, решать вопрос похорон Франа можно было и со Смотрителем Пенрита… да и нужно было, наверное, поступить именно так. Но темплар справедливо рассудил, что человек, нанятый Орденом для управления городом, и инквизитор Ордена — люди разные. Пусть уж в последний путь Франа отправят его братья. Так будет лучше.

В дверь постучали.

— Войдите, — бросил старик не оглядываясь.

В комнату вошел высокий — лишь немногим ниже Шенка — человек. Легкая кольчуга под накидкой брата-служителя Ордена, кинжал на поясе. Четким жестом отдав салют темплару, он поклонился старику:

— Приветствую тебя, господин.

— Что-то случилось, Клейн? Я просил не беспокоить нас с темпларом.

— Случилось, господин. Это донесение доставили только что.

— Что там? — Старик протянул руку, и в его морщинистую ладонь лег свернутый трубкой лист пергамента. Инквизитор прочитал его, затем бросил на стол перед Шенком. — Это твоя работа, сынок? — В его голосе разом исчезли доброжелательные нотки.

Легран развернул свиток, пробежал глазами. В донесении сообщалось, что утром в одной из гостиниц был найден труп господина Нияза Саккарима, негоцианта, прибывшего из Мин-га. В груди уважаемого торговца торчал кинжал, лезвие которого было украшено весьма известной во всем обитаемом мире эмблемой — меч на фоне солнца. Шенк поморщился… этого только не хватало. Также из донесения следовало, что накануне торговец пил. Очень много — и одну лишь «мингскую слезу».

— Нет, инквизитор, — покачал он головой. — К убийству я непричастен… хотя, знает Сикста, у меня и самого руки чесались. Не могу осуждать того, кто прикончил этого подонка.

Инквизитор был наверняка неплохим человеком. В меру добрым, в меру отзывчивым… если надо — в меру суровым. И видимо, весьма опытным — раз на старости лет его направили именно сюда, а не в какой-нибудь провинциальный городок, где серьезных происшествий не бывает десятилетиями. И он, вне всякого сомнения, сделает все, что будет необходимо Ордену,

Но о присутствии в городе фаталя ему знать не стоит. Уже одно то, что это было известно Шенку, являлось грубейшим нарушением всех канонов Ордена — тех, которые в той или иной степени затрагивали деятельность братьев-фаталей. И Уайн Борох сообщил Шенку о миссии Дрю из каких-то своих соображений, которые не стал объяснять молодому темплару. Может, чтобы тот мог при необходимости согласовать свои Действия с фаталем.

Только вот забыл сказать, как можно найти Дрю в огромном городе, особенно если фаталь желает остаться незамеченным.

А теперь и искать его нет смысла…

Только вот странно одно — этот кинжал с гербом Ордена. Фаталь никогда не допустит подобной оплошности… кроме случая, когда именно таков будет полученный им приказ. А магистр не говорил о том, что наказание торговца должно быть столь… явно исходящим от Ордена. Или, что более вероятно, не счел нужным сказать. Тем более этому старику знать о Дрю не стоит.

— Как все плохо, — вздохнул инквизитор. — Ладно, юноша… с этой бедой мы будем разбираться сами. А теперь иди, друг мой. Боюсь, этим днем у нас будет много работы. Да, тебе что-нибудь нужно? Золото, лошади… обратись к казначею, брат Шертис, третья комната от моей налево. Скажешь, что я приказал. Наши ресурсы ограниченны, но ими пренебрегать не стоит.

— Благодарю, инквизитор, — кивнул Шенк. — Некоторая сумма мне бы не повредила.

— Еще бы, — хмыкнул инквизитор, и его глаза насмешливо сощурились. — Помнится, вчера один юный темплар заплатил немыслимую сумму за дитя Тьмы. Ладно, теперь оставьте меня, молодой человек.

Шенк вышел из здания, чувствуя приятную тяжесть пояса на талии — его состояние увеличилось на два десятка «орлов» — не слишком много, но достаточно, чтобы без проблем добраться до Цитадели. Он направился назад в гостиницу — следовало подумать и о том, что теперь делать с вампирочкой, которую он своими руками посадил себе же на шею. О том, чтобы просто отпустить ее на все четыре стороны — эта мысль появилась первой, — не могло быть и речи. Убьют девчонку. Значит, надо вывезти ее из города, а уж там… Может, будет в лесу жить.

Шенк вздохнул и мысленно проклял себя за эту покупку. Ну поселится девчонка в лесу… допустим даже, некоторое время будет ловить зайцев, ей все-таки нужна кровь. Вампир может ограничивать себя в этой живительной жидкости весьма долго, но не вечно. Без крови он слабеет. То, что вампиры обязательно сосут кровь у людей, — глупые слухи, распускаемые необразованными крестьянами и злопыхателями из тех, кто знает истину. Кровь годится любая… только вот человеческая — самая сладкая. Интересно, узнала ли девочка уже этот вкус? И даже если она не станет подходить к жилью, все равно найдется кто-нибудь, кто углядит в лесу обескровленные тушки и сумеет догадаться, откуда они взялись. А потом — облава… и ей придется либо умереть, либо убивать.

Ладно, что сделано, то сделано. Увезти подальше от города, а потом… пусть заботится о себе сама.

Пришлось зайти по дороге в несколько лавок. Шенк купил вместительный дорожный мешок, а затем набил его всякой всячиной — одежда, которая должна была подойти девчонке, небольшой нож хорошей ковки, искродел (хитрое сооружение из стали и кремня, которое каждый путник обязательно брал с собой в дорогу, чтобы разжигать костер в лесу), кое-какие мелочи. Особо позаботился об обуви, придирчиво выбирая сапожки из кожи не столько красивой, сколько прочной. Подумав, взял две пары. Выбрал и невысокую лошадку, на вид довольно тихую. Бросив монетку одному из мальчишек, вертевшихся возле конюшен, приказал отвести лошадь в гостиницу и передать хозяину, чтобы поставил в стойло. Тут же помянул незлым словом Проклятую Арианис и выложил еще две полновесные марки за сбрую.

В гостиницу он вернулся, когда солнце уже перевалило зенит и начало клониться к закату. На вопрос, не спрашивал ли его кто, слуга отрицательно помотал головой и предложил господину темплару отобедать.

От обеда Шенк не отказался, но идти в общую залу, где на него будут пялиться все кому не лень, не захотел. Сейчас здесь было немало ротозеев, намеревавшихся поглядеть на плененную вампирку, и под их взглядами особого удовольствия от еды не получишь.

— Пусть ко мне в комнату подают… — И, подумав, добавил: — На двоих.

— Как будет угодно господину, — склонился слуга.

Легран поднялся по лестнице, отпер дверь комнаты, вошел… и тут же увидел испуганные глаза девчонки, смотрящей куда-то за его плечо. Тут же резко развернулся, приседая и выхватывая кинжал и уже понимая, что не успевает…

И оказался нос к носу с низеньким человечком с самым обычным, неприметным лицом. Такое лицо, увидев в толпе, забываешь в тот же миг, встретив снова — не узнаешь. И одежда самая заурядная — не слишком старая и не слишком новая, не слишком дорогая и не так уж что бы очень дешевая. Не сияющая чистотой и не кажущаяся грязной. Во всем облике человечка взгляду было совершенно не за что зацепиться. И это не было случайностью — наоборот, так было задумано, и в искусстве исполнения этого замысла незваный гость был, несомненно, мастером.

Человечек осклабился и сунул в рукав тонкий, больше похожий на большую иглу, кинжал. Удар такого трехгранного клинка проходит сквозь кольчугу, даже не замечая ее, способен проникнуть в малейшую щель в латах, и в умелых руках он — даже не грозное, а просто-таки убийственное оружие. Такой кинжал не встретишь ни у воина, ни у вора — это была знаменитая «спица», оружие профессиональных убийц. И прежде всего, фаталей Ордена.

— Привет, Легран.

Радости от встречи в его голосе не слышалось.

— И тебе привет, Дрю. Я как раз искал тебя.

Фаталь криво усмехнулся, усмешка вышла недоброй, ничего приятного собеседнику не обещающей.

— Искал. Не нашел. И решил по самые… уши влезть не в свое дело, так, Легран?

— Дрю, я не убивал этого ублюдка. Клянусь именем Сиксты.

Коротышка удивленно приподнял бровь.

— Вот как? Хм… забавно. Если за последнее время ничего не изменилось и ложь не стала одной из добродетелей темпларов, то…

— Стоит ли ёрничать, Дрю? Мы и так по макушку в дерьме.

— Мы или только ты, темплар? — фыркнул брат-фаталь, подходя к столу и плюхаясь в скрипучее кресло. — Хорошо, я тебе верю. Ты не убивал. И я не убивал. Тогда кто?

— Ты видел тело?

— Нет, — хмыкнул фаталь. — А на кой… мне оно надо? Весь город говорит о том, что негоцианта… — он произнес это словечко с особым вкусом, как утонченное ругательство, — негоцианта убили прислужники Ордена… Слово-то какое злое, «прислужники», не находишь? За то, мол, что посмел вернуть Ордену его братьев, попросив за это всего лишь символическую плату. И получив ее в виде кинжала в брюхо. Такова вот, говорят, благодарность Ордена. А иные поговаривают, что попадись им еще такие вот рабы, лучше уж сразу ножом по горлу — и в яму, все безопаснее будет.

Раздался стук в дверь — слуги принесли обед. Их было четверо, заказ «на двоих» оказался бы достаточным и для пятерки голодных мужчин, Видать, слуга, которому Шенк приказал сервировать стол, решил содрать с темплара побольше. Все равно ведь заплатит, куда денется. Раз не озаботился сказать, чего именно желает, — получай, дорогой гость, все, что может предоставить повар. И плати, конечно.

Пока накрывали на стол, фаталь молчал, сразу став еще более неприметным. Шенк даже не удивился бы, если б слуги вообще не заметили Дрю. Во всяком случае, взгляды их скользили по коротышке, как по пустому месту. Наконец дверь за слугами захлопнулась, и мужчины снова остались одни, если не считать вампирочки, все так же прикованной к стене.

— Если цепь сниму, не сбежишь? — спросил темплар, не будучи даже уверенным, что девчонка знает орденский язык… хотя знает, вчера, когда он требовал от нее обратить умирающего Франа, сделать его вампиром, подарив хотя бы такую жизнь, она прекрасно поняла его.

Она посмотрела на него, затем на стол, потом снова на рыцаря — в глазах девочки светилось чувство голода. Не того голода, который бывает у людей, а Голода вампира. Ну, тут он ничем помочь ей не мог, а обычная пища по крайней мере придаст ей немного сил.

— Не сбегу.

Шенк вздрогнул — он не ожидал, что у вампирочки окажется такой красивый, совсем не детский, девчоночий, голос. Он отомкнул хитрый замок, затем снял со своей пленницы Цепь и кивнул в сторону стола:

— Садись, поешь. Брат Дрю, присоединяйся. Если, конечно…

— Если меня не коробит есть за одним столом с вампиром? Брось, Легран, она мне ничего плохого не сделала, с чего буду на нее волком смотреть. Или ты тоже веришь в эту срань насчет того, что вампиры суть порождения Тьмы?

— Фран верил, — сухо ответил Легран. М-да…

Фаталь не нашел что сказать и вместо этого оторвал ножку у жареной курицы и принялся сосредоточенно работать челюстями, время от времени прихватывая с тарелок то жменьку зеленых стрелок лука, то крепкие, сочные грибы. Бросив на стол обглоданную кость, задумчиво посмотрел на искалеченную курицу, и, видимо, оценив способности местного повара, оторвал другую ножку. Плеснул себе в кружку вина, глотнул, скривился.

— Если с тебя за это вино потребуют более четверти «филина» за бутыль, набей морду хозяину.

— А если менее?

— А если менее, то я, пожалуй, пару бутылей увезу с собой.

— Ладно, Дрю, вернемся к нашим делам.

— Вернемся, — согласился фаталь, несколько бесцеремонно вытирая руки о скатерть. — Я видел, как ты выкупал ребят. Поздравляю, малыш, ты становишься взрослым. Я был уверен, что еще мгновение, и этот урод получит мечом по башке.

— Я тоже был в этом уверен, — буркнул Шенк. — Но… я тебя не видел, хотя толпу осматривал.

Дрю только хмыкнул, но на его лице было написано удовлетворение.

— Ты последовал за ним?

— Разумеется, — кивнул фаталь, — довел до гостиницы. Посмотрел, как он одну за другой глушит кружками «мингскую слезу»… Твоя идея? Умно, ничего не скажешь. На третьей кружке он, как и можно было ожидать, сломался. Слуги отвели, то есть отнесли его в комнату…

— Какие слуги? Ты запомнил их лица?

— Учишь отца детей строгать, мальчишка?

В этой фразе, если подумать, не было ничего обидного. Фаталь был старше Шенка чуть ли не вдвое и мог себе позволить и не такие высказывания.

— Запомнил, — помолчав, продолжил Дрю. — Соваться к нему в комнату было опасно, слишком много людей вокруг. К тому же… уговор был таков, чтобы ему было больно умирать. Чтобы ему… — в голосе фаталя прозвучало тихое бешенство, — было очень больно. Поэтому я решил подождать, пока он отправится домой. Пусть покинет город целым и невредимым… а в пути всякое случается.

— А кто-то ждать не стал.

— Вот именно. Я, конечно, проверил — ты был прав, один из слуг, что оттащили эту пьяную свинью в койку, исчез. Приметный, волосы рыжие. С утра его никто не видел.

— Его надо найти.

Фаталь бросил на молодого темплара чуть снисходительный взгляд.

— Эх, парень… этим делом занимались умные люди. Могу поклясться, что сейчас этот рыжий уже где-нибудь на дне. С камнем на шее. Все обставлено очень тщательно, все сделано так, чтобы навести подозрения на Орден… точнее, малыш, на тебя. Кстати, тебе надо бы по

— Я не боюсь суда, — хмыкнул Шенк. — Моей вины в этом нет, к тому же я не знаю, кто убил торговца. Мне нечего сказать.

Следующий взгляд был уже не снисходительным, он был сочувствующим… и капельку грозным.

— Парень, ты или дурак, или просто до отвращения наивен. Этот купец никому не интересен как человек. Он нужен как повод… пригласят какого-нибудь другого темплара, и под действием Знака ты расскажешь все, друг мой. И про меня, и про мою миссию, и про то, от кого исходит приказ. — Он некоторое время задумчиво молчал, затем, вздохнув, мрачно сообщил: — Ты пойми, брат, я не могу позволить им взять тебя. Если тебе не удастся вовремя удрать, придется… ну, ты сам понимаешь.

По коже Леграна пробежал холодок. У фаталей было довольно своеобразное представление о долге, и на пути его исполнения эти братья-убийцы могли не моргнув глазом оставить за собой сколь угодно большие груды трупов. При этом Шенк понимал, что Дрю прав — ни в коем случае нельзя сейчас давать очередной повод обвинить Орден в предумышленном убийстве. Или даже в планировании такового. На фоне Рассказанного Франом это может оказаться той каплей, что превратит глухое недовольство в открытый бунт. Тем более здесь, где чуть ли не половина населения города — приезжие купцы, многие из которых имеют достаточно слуг и телохранителей, чтобы представлять собой реальную угрозу. Похоже, Империя Минг только и ждет подобной вспышки, чтобы вмешаться, — как миротворцы — в ответ на вопли о том, чтобы защитить безвинных от произвола Ордена.

При таком раскладе смерть одинокого темплара будет, пожалуй, куда меньшим злом.

— В таком случае ради какой Тьмы мы здесь сидим?

— Курица хорошая. — Дрю отщипнул еще кусок щедро сдобренного пряностями мяса. — И вино не совсем дерьмовое. Почему бы и не посидеть? Но теперь и в самом деле пора. Стража у ворот скорее всего уже должным образом предупреждена. Кто бы за всем этим ни стоял, он в первую очередь озаботится тем, чтобы ты не сумел покинуть Пенрит. Но за стены я тебя выведу…

— Нас, — твердо сказал Шенк.

— Хочешь взять ее, — кивок в сторону вампирочки, — с собой? Не слишком умно… но я понимаю, темплар действует не умом, но сердцем.

Последняя фраза прозвучала как цитата, и тон фаталя был наполнен иронией. Впрочем, спорить он не стал, признавая за темпларом право самому создавать себе проблемы.

— Хорошо, значит, вас будет двое.

— А ты?

Дрю усмехнулся, и в этой усмешке не было ни мягкосердечия, ни доброжелательности. Легран понял, что гримаса предназначалась не ему, — и искренне пожалел того, кому она была адресована.

— Я еще здесь… побуду. Там, за кроватью, — тюк с одеждой. Собирайтесь, и побыстрее. И… прошу тебя, Легран, спрячь подальше свой долбаный плащ, не время сейчас красоваться в алом.

Три человека вошли в скромную лавку, где торговали всякой дешевкой, на которую не каждый бедняк посмотрит. Хозяин, на лице которого скорбь поселилась всерьез и надолго, окинул мрачным взглядом троицу, но даже не шевельнулся — видать, давно утратил надежду на то, что в его доме появятся настоящие покупатели.

По большому счету эта троица была странной. Но хозяин, основные доходы которого шли совсем не от торговли, давно понял, что лишние вопросы иногда существенно снижают достаток, а то и сокращают жизнь. И все же… на какой-то момент в его глазах мелькнула искра интереса. Кто же они? Хозяин был уже немолод, за прожитые годы навидался всякого и умел, как и любой торговец, с первого же взгляда оценить человека.

Один — высокий парень в более чем скромной, почти бедной одежде мастерового. Но двигается не совсем правильно, слишком прям, слишком резок. Кланяться явно не приучен. И ноги ставит… особым образом, торговец знал эту походку. Видать, «мастеровой» куда больше привык не в потертом кафтане ходить, а в доспехах.

Рядом — монах… или монашка. Нет, скорее все-таки монашка. В Пенрите было несколько небольших женских монастырей, куда шли замаливать грехи перед Святой Сикстой. Темный балахон, капюшон, закрывающий лицо, руки упрятаны в рукава. Но и ее выдавала походка — невероятно плавная, женщина как будто бы плыла над землей. Торговец чуть поморщился — люди так не ходят… а если и ходят, то учатся этому годами. Вспомнились слухи о том, что на невольничьем рынке намедни был выставлен на продажу особый товар. Вспомнил он и кому тот товар достался.

А третий… неприметный немолодой мужик. Вот и все, пожалуй, что можно о нем сказать.

Что ж, все это не его ума дело. Уже не один десяток лет ему платят — и платят неплохо — за то, чтобы он вот так и сидел возле своих пыльных, никому не нужных товаров. Эта плата не зависела от урожаев или неурожаев, войн или бунтов, града или мора. Торговца такая жизнь устраивала, и нарушать правила он не собирался. Если эти трое скажут верные слова, он выполнит свою часть договора и тут же забудет о странных посетителях. Если же это просто случайные прохожие, соблазнившиеся старым барахлом, — пусть смотрят. Может, что и купят.

— Пусть благосклонно смотрит на дом твой Святая Сикста, добрый человек.

Странно… заговорил неприметный коротышка, тогда как Условной фразы торговец ждал от рыцаря, старательно и не слишком умело притворяющегося простолюдином.

— Добрых людей много, и у Святой Сиксты недостанет времени приглядывать за всеми.

Пожалуй, некоторые ортодоксы Ордена сочли бы подобную фразу святотатством. В первый момент и у Шенка появилось желание указать торговцу на неуместность подобных высказываний, ибо Святая Сикста — в сердце, в душе каждого искренне верующего. Ее слова направляют дела людей. Но он сдержался — Дрю по меньшей мере дважды предупредил, что говорить будет он, и только он. И Шенку, и его спутнице не следовало даже рта открывать.

— Что ж, тогда добрым людям следует самим думать о своих бедах.

— Если беда общая, ты найдешь помощь здесь.

Дрю удовлетворенно хмыкнул.

— Вот и славно… не то чтобы беда была общей, но помощь нам сейчас нужна.

— Чем могу помочь господам?

— Этих двоих, — фаталь кивнул в сторону набравших в рот воды Шенка и его спутницы, — следует вывести из города. Так, чтобы ни одна живая душа не узнала.

— Это просто, — кивнул торговец, медленно вытаскивая тучное тело из-за прилавка. — Есть подземный ход за крепостную стену, он начинается прямо здесь, в подвале. Еще что-то требуется?

Дрю почесал затылок.

— Я так понимаю, что лошади тем подземным ходом не пройдут?

— Там и люди-то… с трудом, — ответил купец, критическим взглядом окидывая широкоплечего Леграна. — Некоторые. Ход старый, лет ему уж несколько сотен, местами и потолок просел. Все подновить собираюсь, да недосуг.

— Угу… вижу, очень ты занят, добрый человек, — язвительно заметил фаталь, но тут же поправился: — Прости, не подумав сказал. Но ход поднови… не ровен час, случится что… тогда таким ходам цены не будет.

— Сделаем. Так что с конями? Могу сына послать, выведет через ворота да встретится с… вашими друзьями, господин, где-нибудь в укромном месте.

— Годится, — кивнул фаталь. — Так и сделаем. Только место это, укромное, пусть от города подальше будет. Так, к примеру, чтобы за час пешком дойти. А лучше за два. Есть такое на примете?

— Как не быть… ну так пойдем?

Они спустились в подвал, уставленный кадушками, ящиками, мешками с каким-то добром. Здесь стоял тяжелый запах испортившихся продуктов, закисших, заплесневелых. Даже самый глупый вор, попав сюда, понял бы сразу — взять здесь нечего, сколько ни ищи. И лежит тут только то, что выбросить недосуг.

С помощью Шенка хозяин откатил в сторону несколько бочек, открывая относительно ровный участок стены. Дрю, справедливо решивший, что рыцарь большой, так пусть и работает, стоял в стороне, высоко подняв факел. Пляшущее пламя давало не слишком много света, отбрасывая на пол, потолок и стены странные, иногда даже пугающие тени.

Тяжелую дверь, за которой начинался подземный ход, темный и сырой, было непросто увидеть, даже если знать, что искать. Обильно намазанная клеем, густо осыпанная каменной крошкой дверь практически сливалась со стеной, а ручкой, за которую следовало потянуть, чтобы открыть ее, оказалось кольцо для факела из старой, позеленевшей от времени бронзы. Но скрытые петли повернулись легко, без скрипа — видать, следил за ними хозяин, масла не жалел.

Из открывшегося черного зева тоннеля пахнуло холодом. Шенк зажег один из факелов, пламя осветило наклонный, уходящий вниз ход.

Повинуясь знаку Дрю, хозяин вышел — чтобы привести еще одного сынка, который поведет путников под землей, а затем укажет место, где их будут ждать лошади. Как только его шаги стихли, Дрю подошел к Шенку вплотную.

— Будь осторожен. Вряд ли на тебя объявят серьезную охоту, но в любом случае пройдет не менее двух-трех дект, прежде чем страсти улягутся окончательно. Но на всякий случай до сезона дождей лучше бы тебе в этих краях не появляться. До Сайлы тебе добираться примерно декты полторы… — он бросил косой взгляд на по-прежнему безмолвную вампирочку и вздохнул, — две с лишним. В ближайшие три-четыре дня старайся держаться подальше от городов.

— Хорошо.

— И… — Фаталь взглядом приказал вампирочке отойти в Дальний укол подвала, снизил голос до шепота. — Я давно избавился от всех предрассудков, Шенк, но все-таки не доверяй ей до конца. Я вижу, у нее жажда крови, или, как они это называют, Голод. Найди ей что-нибудь… хотя бы курицу, а лучше пару кроликов. Иначе тебе стоит спать вполглаза. И если будешь тянуть ее за собой…

— И не собираюсь.

Дрю даже не обратил внимания на эту реплику.

— …имей в виду, кровь ей нужна хотя бы раз в десять— пятнадцать дней. Если не давать дольше… взрослый вампир сможет сдержать себя три, а то и четыре декты. Но она почти еще ребенок, так что может и напасть. И еще, это важно. Животные, у которых она будет пить кровь, должны быть живы. Если кролик, к примеру, будет мертв хотя бы полчаса до… этого, то ей потом будет очень плохо.

— Может умереть?

— Вряд ли… но чувствовать себя будет так, что смерть ей покажется благом.

— Это долго продлится?

Дрю несколько секунд смотрел прямо в глаза молодому рыцарю, затем хрипло рассмеялся.

— «И не собираюсь тащить ее с собой», — копируя довольно умело голос Шенка, процитировал он. — Тебе эти слова ничего не напоминают? Не беспокойся. Вампира можно убить, он даже может умереть от старости, но болезни желудка могут причинить ему лишь временные неудобства.

— Скажи, брат, откуда такие глубокие познания? — спросил Шенк, даже немного радуясь, что настала его очередь язвить. До сих пор первенство в этом всецело принадлежало фаталю. — Богатый жизненный опыт?

Он ожидал, что Дрю улыбнется, но тот лишь чуть нахмурился, и по щекам пробежали желваки.

— Когда-то давно один мой друг умирал. У него не было шансов, и я… нашел того, кто смог ему помочь. И он выжил. Он, знаешь ли, стал очень здоров… и потом десять лет я изучал некоторые особенности жизни вампиров.

Шенк молчал. У него хватило сообразительности понять, что Дрю скажет еще кое-что. Кое-что такое, о чем хотел бы промолчать, но сейчас не смолчит.

— Я сам убил его. Спустя десять лет. Однажды его жажда стала невыносимой… а может, что-то изменилось в его душе, если у вампиров вообще есть душа. Он напал на человека, темплар. На другого человека, который тоже был мне очень дорог. В общем, когда все кончилось, у меня стало двумя… друзьями меньше.

— Прости, я не знал…

— Ладно, это было давно. В общем, будь осторожен. И удачи тебе.

Подземный ход был мокрым и сырым. Сверху непрерывно капало, а пол — некогда утоптанная земля — сейчас превратился в сплошную жидкую грязь, противно хлюпающую под ногами. Впереди, с факелом в руке, шествовал сынок торговца, малый лет десяти от силы, и временами Шенк, навьюченный, словно лошадь, собственными доспехами, отчаянно завидовал мальцу, которому не приходилось каждые несколько минут нагибаться, чтобы пройти под просевшим потолком.

Можно было рискнуть и оставить латы во вьюках. Но всегда была возможность, что стражники у ворот города заинтересуются, что это паренек везет на двух лошадях, одна из которых — явно дорогой рыцарский конь, обученный носить на себе закованного в сталь воина. Кони без поклажи — дело другое. Может, покупатель заплатил да повелел доставить скакунов к оговоренному сроку? Сбруя и прочее — это понятно, мешки с припасами — тоже, мало ли как далеко пацану гнать лошадей? А вот латы темплара — их легко узнать. И Шенк не хотел распроститься с ними навсегда.