Стражи Границ (№3) - Синее Пламя

— Подразумевается, что мы можем это есть? — поинтересовался он, протягивая руку, но все еще не решаясь прикоснуться к склизким комочкам.

— Подразумевается, что сейчас ты этим и займешься, — в тон ему ответила Таяна.

— Почему я? — Он усмехнулся, стараясь придать и голосу, и лицу веселое выражение. Получилось весьма посредственно.

— Мужчина должен всегда и во всем быть первым, — безапелляционно заявила она, вонзая в серую массу большую ложку. — Приступай.

— Тэй, милая… а ты не могла бы наколдовать какого-нибудь соуса? — Он обреченно вздохнул, понимая, что стать испытателем ему все равно придется. — Или хотя бы перца.

— В следующий раз, — пообещала она, — будет тебе и соус, и специи… все, что пожелаешь. А пока только эта… это…

— А как «это» называется? — Жарову очень хотелось оттянуть эксперимент. Может быть, стоило попоститься хотя бы денек… а так свежи еще воспоминания об утренней роскошной свиной отбивной.

— Еда, — отрезала волшебница.

Осознав, что далее сопротивляться бессмысленно, Денис взял ложку, зачерпнул несколько комочков и поднес их ко рту. Запах от этой, с позволения сказать, еды исходил… не самый лучший. Определенно. Сделав над собой усилие, он закинул несколько комков в рот и принялся с глубокомысленным видом их жевать. Пища напоминала резину — и по вкусу тоже.

— Ну как?

— Есть можно… — неуверенно заключил Жаров, раздумывая, то ли проглотить, то ли деликатно удалиться в другую комнату и выплюнуть это добро. Понимая, что второй вариант Таяне не понравится, он решил все же глотать.

Она стояла и смотрела на него немного грустными глазами. Пауза затягивалась, и Денис вдруг понял, что девушка обижена… нет, это было мягко сказано, она оскорблена в лучших чувствах.

— Тэй… — он замялся, — я… я что-то не то сказал?

— «Есть можно»… — процитировала она горько. — И это все? Ты понимаешь, Денис, я только что сделала нечто такое, что и не снилось никому, понимаешь, никому из магов за последние несколько тысяч лет. Даже Эрнис на это не способна. Да, я знаю, что Зорген сумел… но у него на это ушли годы. В башне было достаточно настоящей еды, чтобы он мог спокойно экспериментировать.

— Зорген же тебе и подсказал, — поддразнил подругу Жаров, понимая, что и в самом деле повел себя неправильно, и стараясь легкой насмешкой скрыть чувство вины.

— Подсказал? — тут же взвилась молодая волшебница. — Несколько невразумительных строк ты считаешь подсказкой? Ну да, великий Страж Дьен стал у нас знатоком магии… его не удивляет, что я сумела сотворить настоящую материализацию!

— Не понял?

— Где ж тебе, — рыкнула она и только через пару минут все же снизошла до объяснения: — Понимаешь, иллюзия есть иллюзия… помнишь, Дерек рассказывал. Если то, что он творил в своей пещере, вынести за ее пределы, все рассеется, превратится в ничто. Эрнис что-то говорила о том, что у нее иллюзии получаются куда лучше. Но суть не в этом… Вдумайся, иллюзия… да, ее можно потрогать, понюхать, ощутить вкус, но на самом деле ее нет. А эта каша — есть. Понимаешь, она — есть. То, что ты сейчас проглотил, по-настоящему даст тебе силы. А вкус и вид… это дело времени и практики. Научусь, теперь это не самое главное.

— Тэй, послушай. — Жаров встал и обнял девушку. — Послушай меня, ты… ты самая лучшая, самая талантливая, честное слово. Прости дурака… я и в самом деле маловато понимаю в магии, но, думается, половина ваших магов отдали бы по десять лет жизни, лишь бы суметь сделать что-то подобное. А скорее всего они просто считают, что материализация невозможна, и точка. У них же нет ни твоих знаний, ни твоего ума…

— Пытаешься меня задобрить? — подозрительно прищурилась волшебница, но в глазах ее, уже распрощавшихся с обидой, лучились смешинки, а голос заметно потеплел. Лесть, даже грубая и неприкрытая, приятна любому. А если уж она заслуженна — то и вдвойне.

—Aгаl— расплылся в улыбке Жаров. — Тэй, радость моя… ну сделай хоть капельку соуса!

Ноэль-де-Тор, Шпиль Познания. Где-то между мирами

Огромный стол, украшенный сложным орнаментом и покрытый темным лаком, занимал почти четверть просторной комнаты — или скорее небольшого зала. Это место называлось Залом Малого Совета, и использовалось оно куда чаще, чем Зал Большого Совета — огромное помещение, куда при желании можно было поместить четыре сотни гостей, и еще осталось бы немало свободного места. Но в этих стенах не слишком часто появлялись гости, тем более в таком количестве. Куда чаще посторонних было всего лишь несколько…

А в данный момент их не было вовсе. Здесь собрались лишь те, кто имел право занимать один из высоких стульев за этим столом, простоявшим в этих стенах уже лет сто, не меньше. Предыдущий Великий Магистр испытывал к этому творению краснодеревщиков странную привязанность, а его преемник, вознамерившийся в первый же день после своего избрания расстаться с сим предметом мебели навсегда, поначалу не нашел на это времени… а потом и сам привык к огромному столу и даже стал искренне верить, что именно здесь ему как-то особо хорошо думается.

Если это и было так, то сейчас наступило самое время проверить, насколько антикварный стол помогал светлому и ясному мышлению, поскольку тем, кто собрался за этим столом, было о чем подумать. По традиции начали с вопросов малозначительных, тех, которые можно обсудить и решить походя. Один из магистров, Вершитель Поиска, щупленький старичок лет семидесяти, седой как лунь, щурился подслеповатыми глазами, разглядывая стопку пергаментных листов. Монотонным голосом он зачитывал отдельные места, в остальных случаях ограничиваясь лишь передачей общего смысла донесения и своими комментариями. Остальные слушали его вполуха, украдкой зевая и делая отчаянные попытки сохранить глаза открытыми. Двоим это не удалось… точнее, даже троим — магистр Уайн Борох в совершенстве владел искусством спать с открытыми глазами. При этом, пока его разум отдыхал, тело жило своей жизнью, время от времени покачивая головой и даже поворачивая ее в сторону источника звука. Завистники поговаривали, что тело изображало даже одобрение или несогласие, причем всегда к месту.

Сидящий во главе стола мужчина — довольно немолодой, но еще весьма крепкий для своих пятидесяти лет, с изрядно поседевшей густой гривой черных волос и внимательным взглядом столь же черных глаз — с явным неодобрением взирал на тех, кто не выдержал испытание монотонным бормотанием. Может, в иное время он сказал бы что-то резкое, но вдруг и сам поймал себя на почти непреодолимом желании сладко зевнуть. А потому взял со стола деревянный молоток и несколько раз ударил им по столешнице… возможно, слишком сильно. Бормотание тут же прервалось, и десять пар глаз обратились в его сторону — в том числе и мудрые, но в данный момент ничего не видящие глаза магистра Бороха.

— Благодарю вас, магистр Блист, но позвольте вас прервать. Большая часть того, что вы намерены нам поведать, присутствующим уже известна, к тому же у нас сегодня немало и иных проблем. Так что, с вашего позволения, перейдем прямо к делу.

— Как прикажете, Ваше Святейшество. — Блист изобразил поклон.

Великий Магистр Ярген Белидьен поднялся из-за стола и подошел к огромной, на половину стены, карте, весьма точно отражавшей все, что было на данный момент известно Ордену. Белых пятен на карте хватало, но человек внимательный мог бы заметить, что за последнее время число их заметно поубавилось, немалые участки карты сияли свежей краской.

— Итак… — Великий Магистр задумчиво бросил взгляд в сторону огромного материка, расположенного за морем к западу от земель Ордена. Здесь белые пятна сливались в одно огромное, лишь кое-где испещренное крошечными островками известных территорий. — Итак, магистр Блист, сколько экспедиций ушли в Заморье истекшим годом?

— Шестнадцать, Ваше Святейшество, — тут же отозвался старик. Несмотря на очевидную дряхлость, памятью он обладал отменной. Да и перебирание бумаг старческими, «украшенными» вздувшимися венами руками было совершеннейшим излишеством, старик не нуждался в писаных подсказках и мог все, что нужно, изложить по памяти. — Четыре больших отряда, от десяти до пятидесяти человек, остальные — одиночки.

— Опять одиночки, — нахмурился Белидьен. — И кто на этот раз?

— Как обычно… в основном — просто братья-служители их чуть менее половины, затем наемники, их столько же. Один темплар…

— Его-то зачем туда понесло?

— Молодой человек считает, что таким образом он принесет больше пользы… — саркастически заметил один из магистров и тут же осекся, поймав не слишком любезный взгляд Белидьена.

— Молодой человек выполняет мое указание, — сухо сообщил Блист, и сухость эта адресовалось, разумеется, не Великому Магистру. — В составе экспедиции он будет полезен. Тем более что…

— Тем более что некоторые экспедиции не возвращаются, — буркнул магистр Борох, соизволивший проснуться. — И мне хотелось бы узнать… вернее, хотелось бы в который уже раз задать вопрос, стоит ли этот проклятый континент всех тех жизней, которые утрачиваются безвозвратно. В прошлом году из картографов-одиночек вернулось ладно если четверть. А толку?

— Толк, безусловно, немалый, — начал было магистр Блист, но Борох перебил его на полуслове:

— О да, несколько новых цветных пятен на картах. Зарисовки пары-тройки странных животных. Записи о таинственном городе, принесенные умирающим от лихорадки служителем, который оказался настолько туп…

— Не дело так говорить об умерших, — холодно заметил магистр Унтаро, Вершитель Здравия, отдавший всю свою жизнь изучению целительства и потому болезненно воспринимавший каждую смерть от болезни, рассматривая ее как личное оскорбление.

— Настолько туп, — не обращая внимания на реплику целителя, гнул свое Борох, — что не соизволил толком зарисовать путь к этому, с позволения сказать, городу, понадеявшись на свою память. И уважаемый Вершитель Поиска уверен, что все эти разговоры о покинутом городе не есть горячечный бред? Насколько мне известно, еще ни одна экспедиция не обнаружила в Западных Землях ни одного человека.

— Мы не теряем надежды, — развел руками Блист. — Молодые люди горят желанием послужить Ордену, и, возможно, уже в следующем году…

— Боюсь, господа вершители, в следующем году у нас будут иные проблемы, — негромко произнес Великий Магистр, и перепалка разом утихла. Все взоры обратились в сторону главы Ордена.

Великий Магистр Ярген Белидьен занял свое кресло, можно сказать, случайно. Конечно, сокровенной мечтой любого вершителя было достижение этого высшего звания в иерархии Ордена, но когда пришла пора выбирать преемника усопшего Великого Магистра, оказалось, что никто из его ближайших сподвижников не желает выставить свою кандидатуру. Кто-то устрашился ответственности, кто-то отговаривался плохим здоровьем, возрастом и усталостью, кто

Сорокалетнего командора Белидьена рекомендовал магистр Борох, знавший его лучше прочих, Кандидатура рассматривалась Советом невероятно долго, почти весь сезон снегов, более восьмидесяти дней… результатом стало единогласное голосование. И несколько обалдевший от свалившегося на него груза ответственности командор сменил латы на мантию Великого Магистра, а вороха донесений лазутчиков — на вдесятеро большие стопки, может, и более скучных, но и куда более важных документов.

Обиженные — те, кто считал себя более достойным высокого поста, — предрекали экскомандору большие проблемы, начиная от полного развала в управлении государством и заканчивая ножом в бок от кого-либо из особо недовольных подданных. Но прошел год, за ним второй — и возмущенные голоса как-то сами собой затихли. Причем два из них — навсегда. Великий Магистр правил железной рукой, временами, возможно, даже перегибая палку — но каждый раз, когда он принимал особо жесткие, особо непопулярные решения, время показывало, что эти решения были наилучшими. Он мог выглядеть добрым и мягким, мог становиться жестким и требовательным, а если нужно — то и совершенно безжалостным.

Все это были лишь маски — и никто не знал, каков Ярген Белидьен на самом деле. Вернее, один знал — тот, кто воспитал молодого послушника, ставшего позже воином-служителем, а затем за неполных двадцать лет сделавшего головокружительную карьеру. Магистр Борох ни мгновения не сомневался в правильности сделанного им выбора… хотя временами и ему приходилось ощущать на своей шкуре суровый нрав Великого Магистра.

За десять лет, проведенных в кресле главы Ордена, Белидьен приобрел некоторое количество седины, изрядное брюшко и немало врагов. Хотя сторонников у него было ничуть не меньше, а может, и много больше. Но пришло и нечто иное — опыт, знания, умение заглядывать далеко вперед, умение просчитывать шаги противников и, что еще важнее, исподволь заставлять их делать именно те шаги, которые были нужны Великому Магистру.

— Энтузиазм молодежи следует поощрять всемерно, и в этом я, безусловно, согласен с вами, вершитель Блист. — Он говорил мягко, но в то же время веско, давая понять, что это не просто непринужденная беседа, а приказы, пусть и высказанные в сдержанной форме. — Однако в настоящее время перед нами встали иные проблемы, и я боюсь, что нам понадобятся все братья… все — и служители, и вершители. К нам поступил ряд донесений… они заставляют задуматься. Магистр Борох, прошу вас.

Грузная туша Уайна Бороха выползла из-за стола, чуть не опрокинув кресло. Старик предпочитал говорить на ходу, утверждая, что мерный шаг позволяет ему упорядочить свои мысли.

— Донесения поступают из разных источников, но все они сходятся в одном. Мы стоим на пороге войны.

— Бред! Ты несешь чушь, Уайн! — пронзительным фальцетом выкрикнул магистр Реффенберк. Сейчас его крысоподобное лицо изображало насмешку пополам с презрением. — Никто в здравом уме не посмеет замахнуться на Орден. Так было всегда, и тому есть документальные свидетельства. Мы слишком сильны…

Обычно манера поведения Эдрика Реффенберка раздражала всех, в чьи дела этот лысый, как колено, коротышка с энтузиазмом совал свой длинный, покрытый бородавками нос. На любую попытку урезонить не в меру любознательного магистра тут же следовал ответ, что ему, мол, Хранителю орденской библиотеки, по должности положено быть в курсе всего, что происходит в стране и за ее пределами. И все же его услуги Ордену были весьма значительны — кроме него никто, даже сам Борох, не мог столь свободно ориентироваться в библиотеке, не мог найти единственно нужную книгу по обрывочному, испещренному неточностями описанию. И поскольку всем магистрам приходилось время от времени прибегать к услугам коротышки, с его бесцеремонностью и даже грубостью они смирялись.

По странному стечению обстоятельств, Хранитель панически, до дрожи в коленках, боялся Великого Магистра и ему одному никогда не осмеливался перечить.

— Мы были слишком сильны, вершитель Реффенберк. — Белидьен чуть повысил голос, намеренно сделав ударение на слове «были», и в его тоне прозвучал лед. — Я попрошу не перебивать… вам будет предоставлена возможность высказаться.

— П-простите, Ваше Святейшество… — чуть заикаясь, выдавил из себя Вершитель Памяти, разом утратив всю свою надменность и сарказм.

— Так вот, — продолжал тем временем Борох, словно бы и не замечая, что его попытались прервать, — в Империи происходит брожение, войска перемещаются с места на место без видимых причин и целей. Две приграничные крепости Минга оставлены гарнизонами… такое впечатление, что Император намерен развязать войну с Кейтой. Мингская кавалерия замечена на кейтианской границе. Элитные войска, «Синие крылья», «Орлы Императора» — ветераны, их хорошо знают наши воины. Все свидетельствует в пользу предстоящего столкновения… и, разумеется, Ордену такое столкновение выгодно. Как и любое ослабление Кейты или Минга, тем более их обоих.

— В ваших словах, вершитель, явственно слышится «но»… — осторожно заметил Унтаро, кося глазом в сторону Великого Магистра.

— Совершенно верно, — ответил Борох. — Все, о чем я говорил, выглядит очень, как бы это сказать, достоверным. Можно сказать, даже слишком достоверным. Похоже, нам настоятельно дают понять, что Минг смотрит на юг, а не на запад, — нам откровенно это демонстрируют, даже в какой-то мере навязывают. Но есть и другие свидетельства, доставленные не менее надежными людьми. Император тайно перебрасывает к границе войска — не кавалерию, всадники могут очень быстро сменить дислокацию. В лесах у границы прячутся инженерные части, осадные орудия, тяжелая пехота. Несколько бастионов ремонтируют… это ведь тоже признак, в предвоенное время не затевают большое строительство. Туда непрерывным потоком идут подводы с камнем, деревом… только вот бревна обтесаны очень тщательно, один из наших людей оказался неплохим знатоком боевых машин, он утверждает, что это не просто дерево, это детали катапульт.

— И это еще не все… я бы даже сказал, это не самое опасное. — Великий Магистр кивком головы предложил Вороху присесть. — В конце концов, наши приграничные твердыни, возможно, порядком обветшали, но еще могут предоставить Мингу возможность обломать зубы. Как здесь уже звучало, Орден, возможно, все еще сильнее, и Император вынужден будет с этим считаться. А потому сейчас в Минге разжигают вражду по отношению к Ордену. Учитывая, что наши соседи и ранее не отличались особым дружелюбием, в этом нет ничего неожиданного. Другой вопрос в том, каких масштабов достигла эта вражда. Многочисленные инциденты на границах… якобы сотня орденских копейщиков сожгла одну из мингских деревень. В Пенрите убит купец, прибывший из Империи, в его теле оставлен кинжал с нашим гербом. В Торнгарде совершено покушение на одного из советников самого Императора… он остался жив, зато негодяя поймали и пытали. На допросе он признался, что зовут его фаталь Дрю, что послан он самим Великим Магистром… мною то есть. Потом указанный фаталь Дрю разорвал путы, убил двоих стражников и бежал.

— К сведению Совета… — подал голос Борох. — Упомянутый Дрю в настоящее время находится в Пенрите, и находился там как раз в тот момент, когда, по свидетельству имперцев, его терзали в застенках Торнгарда. Учитывая, что за полторы декты до этого я лично беседовал с Дрю, думаю, он никак не смог бы добраться до имперской столицы, дабы успеть на собственную пытку.

Великий Магистр шевельнул пальцами, давая понять Бо-роху, что его речи пора бы и завершиться. Тот одарил Белидьена гневным взглядом, но замолчал. Снова заговорил Его Святейшество… признаться, этот титул Ярген Белидьен недолюбливал, но и остальные были немногим лучше.

— Благодарю за комментарий, магистр, но он излишен. И без того ясно, что все, или почти все, эти слухи распространяются имперскими агентами, дабы разжечь ненависть среди простого народа. Ненависть, которую потом легко направить на нас. Более того, благодаря одному из наших братьев, темплару Шенку Леграну, стало известно, что Минг переправляет золото в Кейту… Весьма вероятно, что нам придется вести войну сразу с двумя противниками. Известно, что золото — лучший способ заставить кейтианцев сделать все, что угодно, — до тех пор, пока плата поступает вовремя.

— Источник надежный?

Великий Магистр помолчал, затем пожал плечами:

— Увы, человек, добывший эти сведения, погиб. Упомянутый темплар лишь доставил сообщение. Проверить достоверность информации мы не можем, но в этом и нет особой необходимости. В любом случае мы должны исходить из того, что Кейта не останется в стороне — или их войска атакуют наши крепости, или они просто будут выжидать, чтобы наброситься на слабейшего.

— Мы не выдержим войны на две стороны, — заметил один из магистров.

— Орден выдержит все, — спокойно ответил Белидьен, — ибо сила наша не только в клинках и доспехах, но и в том, что мы служим истинному Свету. А Свет… он не оставляет верных слуг своей милостью. Сейчас нам надо решить, какие меры станут первоочередными…

— Совет закончился? — поинтересовался Легран, увидев Вороха, входящего в библиотеку.

Несколько последних часов темплар провел здесь, в кресле, с книгой — но слова прыгали перед глазами, не желая складываться в строки. Настроение было приподнятым, и в то же время Шенк чувствовал, что заметно нервничает. Последние два дня в воздухе носилось слишком много слухов о предстоящей войне, и молодой рыцарь предвкушал, как займется наконец серьезным делом. Куда более серьезным, чем отправлять на костер каких-то там баб, пусть даже и ведьм-убийц. Временами он жалел, что его способность использовать Знаки сделала его темпларом, с куда большей радостью он стал бы офицером в одном из орденских полков, а там… кто знает, возможно, золотой меч командора оказался бы не такой уж и беспочвенной фантазией.

Увы, среди послушников, что проходили обучение в Семинарии, было не так уж много тех, что имели способности применять на деле Дар Святой Сиксты. И как только Борох со всей достоверностью установил, что Шенк Легран обладает необходимым талантом, дальнейший путь юноши определился. Окончательно.

— Закончился, — вздохнул Борох, падая в кресло и утирая мокрый от пота лоб рукавом собственной сутаны. — Стар я уже для всего этого…

— И что решили, магистр?

Перед глазами молодого рыцаря промелькнули заманчивые видения — он в сияющих доспехах и алом плаще, а позади — стройные ряды латников, готовых выполнить любой приказ своего блистательного командира.

Борох протянул руку, призывно щелкнул пальцами. Ему пришлось повторить это трижды, прежде чем его бывший ученик вынырнул из своих фантазий и вложил в руку учителю высокий стеклянный бокал с чуть подогретым, щедро приправленным специями вином.

Пригубив, магистр блаженно потянулся и смежил веки. Говорить ни о чем не хотелось…

Его Святейшество, когда они с Борохом остались наедине, сообщил, что намерен отправить человека в Арделлу. С весьма деликатным поручением — следовало доставить одному доверенному лицу пакет документов. Очень важных документов… если они попадут в нужное время и в нужное место, Арделла вздрогнет, как от землетрясения. А затем зазвенит извлекаемая из ножен сталь…

— Фальшивки? — понимающе усмехнулся Борох.

— Отнюдь, — покачал головой Великий Магистр. — Документы настоящие… почти все. А те, что являются подделкой, не изменяют общего смысла, лишь акцентируют внимание на некоторых деталях. Эти документы достались нам весьма дорогой ценой, но до сего момента я не считал нужным пускать их в дело. Сейчас — самое время. У тебя есть надежный человек, Уайн?

Сейчас, когда они были наедине, Белидьен мог разговаривать с Борохом так же свободно, как и много лет назад.

— Надежные люди? С каких пор среди выпускников Семинарии недостаточно надежных людей?

— Мне нужен самый надежный, — усмехнулся Великий Магистр. — Слишком многое поставлено на карту. Мы не можем послать большой отряд…

— Этот парень… Легран…

— Темплар? — усмехнулся Великий Магистр. — О нет… он не подойдет для этой роли. Ты же знаешь, что в Арделле у Ордена много недоброжелателей и этот путь будет непрост, очень непрост и опасен. Темплары обучены встречать опасность лицом к лицу, а там, где следует искать окольных путей, бить в спину, прятаться, — там твой рыцарь Света просто пойдет навстречу врагам, в развевающемся алом плаще, и умрет как герой, с именем Сиксты на устах. Красиво, благородно — но глупо. Знаешь… найди Дрю. Эта работа как раз для него.

— Ваше Свя… — Борох запнулся, заметив, как насмешливо изогнулась бровь Белидьена. — Ладно, Ярген, что будет, если эти бумаги все же попадут куда надо?

— Будет война, Уайн. — Глава Ордена недобро усмехнулся, в глазах его заблестел лед, а руки стиснули подлокотники кресла с такой силой, что казалось, еще мгновение, и драгоценное черное дерево не выдержит, раскрошится в щепки. — Будет очень большая война, Уайн… И Кейте станет не до нас. Взгляни на карту, мой друг… да ты ее помнишь наизусть. До сих пор Кейта отделяла нас от Арделлы, отделяла не столько своей мощью, сколько пустынями, преодолеть которые задача не из легких. Видит Сикста, я бы предпочел, чтобы так оставалось и впредь, Ордену крайне нежелательно излишнее усиление Арделлы. Но выхода нет. Легионы арделлитов сметут Кейту за пару сезонов. Минг останется один… и, думаю, мы справимся.

— Я же вижу, тебя что-то тревожит, Ярген, — нахмурился Борох. — Ты нарисовал весьма впечатляющую картину, и все же…

— Да, в моем плане слишком много «если». Целых два — это ровно на два больше, чем нужно. Если твой человек не погибнет в пути, не потеряет бумаги… но об этом лучше не думать. Пусть с ним будет Святая Сикста… уповаю на ее помощь.

— Ты назвал только одно «если», Ярген.

— Да, есть и второе. Мы должны продержаться до тех пор, пока Арделла не двинет свои войска на запад, на кейтианские земли. Я не знаю, когда это произойдет. Дрю потребуется полторы декты, чтобы добраться сюда. Пять дней до моря. Минимум декта ему потребуется, чтобы пересечь Срединное море. Сколько там получается?

— В пределах тридцати дней.

— И потом ему надо будет преодолеть четыре с половиной тысячи лиг. В том числе и по территории врага. Сколько времени уйдет на это? Я рассчитываю, что не менее пяти и не более десяти дект. Если Минг начнет войну завтра, если Кейта присоединится к нему — сможем ли мы держаться так долго?

— Нет, — коротко ответил Борох. Великий Магистр нахмурился.

— Мне жаль, но я тоже так считаю.

Некоторое время они сидели молча. И сам Великий Магистр, и Борох прекрасно понимали, что у них есть только один выход, но никто не решался первым высказать это вслух. Конечно, среди магистров и тем более командоров не было фанатиков — вершители должны мыслить ясно и четко, а фанатизм затягивает рассудок пеленой религиозного тумана, лишая способности мыслить здраво. Но даже и им было мучительно стыдно и столь же мучительно больно признать, что единственным путем спасения Ордена, детища Святой Сиксты, было нарушение ее же заповедей. Измена всему тому, чему они учили юношей, возжелавших стать на путь служения Свету.

— Она бы нас простила… — почти простонал Борох, чувствуя, как предательски дрожат губы.

Его Святейшество покачал головой:

— Не обольщайся, друг мой, не стоит. Сикста прокляла бы даже Галантора, если бы тот посмел нарушить ее приказ. Говоришь, этот твой протеже… Легран… надежен? Он сможет взять на себя этот грех?

— Лучше бы это сделал я, — прошептал Борох, понимая, что это лишь слова. Лишенный Дара, он не мог заменить темплара в столь грязном, омерзительном деле. Дождавшись, пока губы перестанут трястись, он поднял на Великого Магистра наполненные влагой глаза. — Да, Ярген… он сможет. Он лучший из моих учеников, никому владение Знаками не даются лучше, чем ему. Он сможет.

— Пусть будет так. Вызывай Дрю в Цитадель, он должен прибыть сюда как можно скорее.

Магистр с явным трудом и неохотой разлепил глаза. Взглянул на столик — бокал был еще наполовину полон. Вздохнул, пригубил… Все равно мальчику придется рассказать, и лучше сделать это сегодня. Чем больше у парня будет времени на то, чтобы осознать важность возлагаемой на него миссии, тем больше шансов, что ему удастся смириться с неизбежным и сосредоточиться не на нравственных терзаниях, а на исполнении плана, задуманного Великим Магистром.

Кто-то мог бы сказать, что роль, отведенная молодому темплару Его Святейшеством, кажется незначительной — но это означало бы только то, что говоривший не имеет ни малейшего понятия ни об истоках возникновения Ордена, ни о сущности вечной борьбы Света и Тьмы. На самом деле мало кто из темпларов, независимо от возраста и опыта, мог бы нарушить все данные клятвы, преступить не просто закон своей страны — изменить своей вере.

— Шенк, я должен с тобой серьезно поговорить.

— Да, магистр, и я тоже… — Легран мялся, не зная, с чего начать.

Борох сквозь полуприкрытые веки наблюдал за бывшим учеником. Он примерно знал, о чем собирается просить темплар, и совсем не собирался облегчать тому жизнь. Парень действительно влез не в свое дело и теперь должен был пожинать плоды своей несдержанности. Что ж, старый магистр не раз убеждался, что ни одно событие в этом мире не происходит само по себе, все они — лишь игра Света и Тьмы, вечный бой, в котором не бывает ни великих побед, ни горьких поражений. И вот сейчас Тьма сделала свой ход, подсунув темплару столь странную спутницу… теперь очередь за Светом.

— Я слушаю, слушаю тебя, сын мой, — прошептали его губы.

— Эта девочка… девушка, что приехала в Цитадель со мной…

— Ты об этой вампирке?

Слова резанули Шенка, словно нож. Он и не ожидал, что появление создания Тьмы будет встречено в самом сердце Ордена с радостью… но и не ожидал, признаться, столь явного неодобрения. Как ни странно, это неодобрение, а порой и откровенная неприязнь шли не от высших иерархов Ордена, а от обычных служителей, а то и от послушников, не получивших еще право стать полноценными орденскими братьями. Магистры отнеслись к Синтии более терпимо, хотя и без особой радости.

— Да, учитель… она дала самой себе обет служения. Вы же знаете, что это означает?

— Разумеется, сынок. Если ты прогонишь ее или если ты попадешь в беду, а она не сможет защитить тебя, это станет нарушением обета. Как она это воспримет, я не знаю. Может покончить с собой. Может начать крушить все вокруг. Может наплевать и забыть… Сынок, тебя ведь интересуют не ее чувства, верно? Тебя куда больше беспокоит та ответственность, что ты возложил на себя.

Магистр снова глотнул вина — уже совсем остывшего, но все еще весьма приятного и отменно увлажняющего пересохшее горло.

— Не буду говорить о том, что ты поступил неправильно. — Старик поднял бокал к свету, задумчиво разглядывая рубиновую жидкость на просвет. Он говорил неторопливо, спокойно, словно размышляя вслух. — Если бы я оказался в подобной ситуации… что ж, вполне вероятно, я тоже не смог бы смотреть, как измываются над девчонкой… какого бы цвета ни была ее кожа. А может, и смог бы — кто знает? Не буду говорить и о том, что она поступила глупо. У вампиров свои законы, к тому же она совсем еще дитя, а потому склонна воспринимать все слишком однозначно. Ей еще предстоит узнать, что мир не делится на черное и белое, на правду и ложь… что в мире множество полутонов. Тебе, между прочим, тоже не вредно будет подумать об этом.