ДУРАЦКИЙ СОН ДЛЯ ДИМЫ И ТАНИ ј 3

Начался третий дурацкий сон точно так же, как и второй, то есть с ответа на вопрос, заданный в предыдущем сне. Второй сон оборвался, едва я спросил: «Ну, а как ты превратилась еще и в Таню?»

— Это работа Сорокина, — ответила виртуальная собеседница. — И твоего отца тоже. Жила-была во Львове очень скромная и очень некрасивая девочка. Мама и папа заставляли ее играть на скрипке, но у нее ничего не получалось. Пиликала и пиликала, потому что была очень послушной и тихой. А потом влюбилась в одного мальчика, который был очень похож на принца из сказки и засматривался только на принцесс с престижными папами, машинами, квартирами и так далее, потому что сам принц вообще-то был совсем нищий. На Танечку эту несчастную с папой-учителем и мамой-инженером, да еще и с внешностью страшнее атомной войны этот принц, конечно, не смотрел. Даже то, что она за ним по пятам ходила от школы до дома, не замечал. А потом этот мальчик взял и записался в секцию пулевой стрельбы. Наверное, для самоутверждения. И эта дурочка Танечка вдруг подумала, что он там на нее начнет смотреть. А для этого, как ей представлялось, надо было в стрельбе себя показать… Взяла и тоже записалась. Не вылезала из тира. Скрипочку почти забросила, а с винтовкой и пистолетом очень подружилась. Тренеры заметили, выставили на район, на город, на область, на республику. Не сразу, конечно, а со временем. Добралась до кандидата в мастера…

— А принц?

— А принц так и не посмотрел. У него дела в стрельбе не заладились, походил года полтора и бросил это занятие. После этого девочка Танечка, когда по мишени стреляла, все время представляла себе, что целится ему в глаз. У него были такие карие глаза, что до костей пробирали… И она их ненавидела. Потому что любила.

— Такая тихая, скромная — и готова была убить?

— Тогда еще нет. Просто у нее была такая игра.

— Слушай, я же видел твое фото в какой-то досаафовской газетке. Там, у цыгана Степаныча. Газета была, по-моему, десятилетней давности…

— Там, где второе место по области? Да, это была та девочка, — и Таня неведомо откуда достала фотографии, — но не я. Сходство есть, и на такой фотографии, как в этой газете, можно не заметить различий вовсе. Да и на этих, очень четких, даже специалист долго помучается, прежде чем определит, кто есть кто. Даже если убрать прически, то тебе будет трудно найти отличия.

Чудесным образом, будто на экране фоторобота, с обеих фотографий исчезли волосы, и я вынужден был рассматривать двух лысых Тань, ставших похожими на известный в недавнем прошлом дуэт «Полиция нравов».

Я присмотрелся. Действительно, можно было долго искать различие между этими двумя девушками. Чуть-чуть различались уши: у прежней Тани они были более массивные и оттопыренные, но под волосами этого различия никто бы не заметил. Носу прежней Тани был несколько толще и рябинок на лице побольше. Вот и все, что мне удалось разглядеть по фото, сделанному «в три четверти».

— Посмотри теперь в фас и в профиль, — предложила виртуальная Таня.

После этого фотографии как бы удвоились, показав мне обеих дам в милицейских проекциях, и теперь я смог удостовериться, что у «новой» Тани, то есть у той, которую я привык видеть, подбородок выдается вперед несколько больше, чем у другой, да и затылок чуть сильнее скошен.

— Да, — согласился я, — не сразу разберешься…

— Тогда эта девочка еще не знала о своем сходстве с Вик Мэллори. Но фотография Вик уже лежала в сейфе товарища Баринова. И более того, по разным городам Союза комитет разослал ориентировки с ее портретом. Задерживать и сообщать наверх. Без указания фамилии и каких-либо иных данных. Таких нашлось не так много. Во всяком случае, концлагерь для них строить не пришлось. С каждой Сергей Сергеевич беседовал лично, во всяком случае, с той девочкой Танечкой — точно. Почему он выбрал именно ее, не знаю, наверно, больше других была похожа на Вик Мэллори. Всех остальных, вероятно, отпустили с извинениями, сказав, что в следственной работе бывают ошибки… А с Танечкой начали работать. Напомнили о патриотизме, долге перед Родиной, о героях-комсомольцах, о мировом империализме и его кознях. И предложили работать в комитете, оформиться в кадры, естественно, при соблюдении надлежащей секретности. Маме и папе она сказала, что уезжает поступать в консерваторию. Дали квартирку, которую Танечка якобы снимала за сорок рублей в месяц у доброй пожилой женщины, конечно же, сотрудницы комитета. На эту квартирку Танечка привозила маму и папу, когда они приезжали ее навещать. В консерватории она действительно числилась, хотя появлялась там редко, и сдавала все экзамены и зачеты. Но в основном она обучалась в закрытой школе, а потом в специальном центре психологической подготовки…

— Один вопрос, — перебил я. — Эта самая квартирка, на которую Танечка маму и папу привозила, случайно не имела номера 40?

— Естественно, — усмехнулась Таня. — А в тридцать девятой изредка появлялся молодой бородач в потертой одежде, который сдал ее беженке из Армении. Очень симпатичная женщина, мы с ней вместе музицировали, и она мне рассказывала, как ей нравится Коля…

— Но воочию ты увидела этого бородатого Колю только в этом году?

— Если не считать того, что несколько раз наблюдала в глазок двери. Но это я, а та девочка Танечка тебя не видела ни разу. И она, и ты там появлялись очень редко, по несовпадающему графику… Ладно, давай продолжим. Значит, ту самую, ныне отсутствующую девочку Таню учили всяким нехорошим наукам. У нее было как бы две программы подготовки. Одна официальная, для начальства. Готовили боевика для возможной работы на территории Польши и Германии.

— Поэтому ты и знаешь немецкий и польский?

— Да, но языкам Таню обучали в спеццентре Сергея Сергеевича. Там же обучали противодействию проверке на детекторе лжи, поведению на допросах с помощью психотропных средств, средств психологического давления и физического воздействия.

— То есть во время пыток? И что, действительно пытали в учебных целях?

— Немножко. Но там, в спеццентре, Баринов втайне от высшего руководства готовил Таню по своей программе. Главной и основной. Девочка Танечка должна была подменить Вик Мэллори и узнать все что можно о фонде О'Брайенов, а со временем взять его под контроль, точнее — отдать его под контроль лично товарища Баринова. Тогда-то Танечка, конечно, не знала, что действует не во благо матери-Родины, великого и могучего Советского Союза, а во имя интересов твоего любимого папочки. Да и суть задания до нее довели не сразу. В этой системе карты никогда не раскрывают до конца.

— Погоди, ведь, чтобы подменить Вик, Таню надо было в США спровадить, а начальство ее на Германию нацеливало…

— Верно. И потому направило ее с одним небольшим музыкальным коллективом на гастроли в ГДР. Было такое государство, как ты помнишь. И представь себе, вышла незадача. Потерялась девочка! Ушла пройтись по вечернему Берлину и испарилась. Правда, была это уже не Таня, а Люда, и фамилия другая, и вообще блондинка, а не брюнетка. Ай-яй-яй! Как там ансамбль разбирался — неважно. Но Танечка по каналам гэдээровской штатсзихерхайт аккуратно вышла в заданный район территории Бундесрепублик Дойчланд и завалила там из бесшумного прибора одну пакостную особу женского пола. В дамском туалете одного ночного клуба. За что и почему — не интересовалась. Вся эта операция именно так начальством и планировалась. До этого момента. Потом, по плану начальников, должна была Танечка вернуться к нашим классовым братьям и самостоятельно выехать из ГДР в наш советский фатерланд. Однако в назначенное время и место она к «штазикам» не вышла. Она-то, бедняжка, считала, что все так и задумано, что руководство в курсе. А в курсе был только твой папочка. И уехала Танечка в Штаты, к товарищу Сарториусу.

— Но как же это начальник спеццентра психологической подготовки мог вертеть дела, так сказать, «на внешнем рынке»? Ведь за эту работу другие граждане отвечали, верно?

— Верно. Только у Сергея Сергеевича тогда, в 1988 году, уже было предостаточно возможностей влиять на отдельные фигурки в аппарате. Цепочечки его работали, связочки. У него много друзей было в самых разных верхах. Там, между прочим, самые главные — вовсе не первые тузы, а референты, помощники, секретари, советники. Те, кто все бумажки готовит, но ни на одной подпись не ставит.

— Неужели все так просто: тому тыщу, другому тыщу, с третьим на шашлыки съездил… И купил всех?

— Не так, конечно. Хотя и тыщи, и шашлыки, и шантаж, и обман — все в ход шло. Люди разные. Один просто сам ждет, когда его кто-то купит. Другой думает, что он идейный, а потому должен «доводить до сведения», третий просто дурак, много о себе воображающий и любящий изображать из себя очень умного, четвертый — болтун элементарный. И еще есть пятый, у которого где-то рыльце в пуху, и шестой, который всего и всех боится, и седьмой, который завидует кому-то, и восьмой, которому очень хочется чужое место занять… Наверное, девятый, десятый и так далее тоже найдутся. Вот через таких людей он и ворочал дела. Стукач ему укажет того, у которого рыльце в пуху, дурак с самомнением и властью припугнет труса, болтун протреплется, что вон тот-то очень хочет подковырнуть того-то… А когда из всего этого целая система выстроена, то остается только за ниточки дергать, на свет не высовываясь. Но это все к слову.

— Да, давай дальше про Танечку.

— Попала Танечка к Сарториусу, то есть к товарищу Сорокину. К тому самому, которого тебе представляли как «Главного камуфляжника». Именно он, если помнишь, по команде Брайта вселил в девочку Вик вредную бабу Кармелу О'Брайен. Он долго думал, что работает на партию и правительство, но уже в 1983 году, когда его секретный доклад об «Атлантической премьере» не дошел до верха, засомневался. Он воспользовался тобой, как контейнером для информации, потому что надеялся только на связи и влияние Баринова…

— Не понял, — оторопело спросил я. — Он переправил со мной информацию?

— А откуда бы у тебя в голове взялось столько архивированных файлов? Он знал, что эту информацию не прочтет никто, кроме Сергея Сергеевича. Ну, а на случай, если ты попадешь в чужие руки, записал тебе в память некую виртуальную фигуру — «Главного камуфляжника». Если бы кто-то допрашивал тебя с применением «Зомби-6», то не сумел бы вытянуть ничего, кроме полубредовой информации о «серых кардиналах», да и то лишь в форме устного рассказа. Во время налета на клинику Брайта, когда вас похищали, боевики Сарториуса уничтожили наиболее важные элементы аппаратуры, изъяли дискеты, рабочие записи и многое другое. «G & К» пришлось начинать почти все заново. Они пошли ва-банк, потому что их финансы на пределе, они вынуждены субсидировать Хайдийский национальный центр тропической медицины, потому что там сохранились какие-то второстепенные сотрудники Мендеса и Рохаса, поддерживать Эухению, вести дела с «морскими койотами» и одновременно оплачивать массу людей в разных странах, которые тут же переметнутся на другую сторону, если почуют, что денежный ручеек иссякает… Так, как это сделала Эухения, затем «койоты» и, наконец, правительство Хайди.

— Стало быть, другая сторона — это Чудо-юдо?

— Именно так. Сергей Сорокин был убежден, что генерал Баринов — патриот Отечества и действует только в государственных интересах. Он стал догадываться об обратном только после того, как обнаружил, что стратегическая информация, — а он занимался отнюдь не только сбором сведений по психотропным воздействиям, но и по другим проблемам — никак не отражается на политических решениях высшего руководства СССР, а наоборот, блокируется, оспаривается или игнорируется. Более того, у него начались потери агентов, которые могли быть засвечены только из Москвы.

— А что в это время делала девочка Танечка?

— Ничего. Если не считать того, что работала гувернанткой у мистера Ричарда Брауна, нянчилась с его детишками и пыталась учить их музыке. Дело в том, что Сарториус в тесном контакте с Брауном начал вести свою игру. Первое время они еще не сильно доверяли друг другу, и Танечка немножко контролировала искренность твоего дружка Дика. У него, конечно, тоже была информирующая микросхема, как и у тебя, но были какие-то сбои. Дело в том, что в качестве естественного носителя для памяти Брауна был подобран внешне похожий на него парень того же возраста, ветеран вьетнамской войны, полностью потерявший память после контузии — последствия сказывались… Танечка к Брауну попала как бы независимо от Сарториуса, информацию гнала через «почтовый ящик» и понятия не имела, кому она идет. Одновременно Сарториус через твою микросхему попытался контролировать Сергея Сергеевича. Тот быстро догадался, что утечка идет через тебя, и перекодировал ее. Сорокин получил подтверждение нечистой игры Баранова, но не торопился с выводами. Он воспользовался той самой криминально-политической структурой, одним из элементов которой был Белогорский-сын, чтобы собрать информацию о том, чем занимается в Москве твой отец. И увидел, что тот работает на себя…

— А почему, интересно, так надолго затянулась история с похищением Вик Мэллори и ее матери? Ведь они исчезли всего полгода назад? Или это вранье?

— Нет, тут все верно. Сарториус не торопился по разным причинам. Сначала потому, что потребовалось немало времени на то, чтобы подобраться к тайнам Тимоти О'Брайена, потом потому, что Сорокин решил немного поводить за нос Баринова. А Баринова водить за нос очень трудно. Сорокину приходилось очень сильно крутиться. Но удавалось многое. Например, ему удалось положить в свою клинику Бетти Мэллори и вживить ей информирующий чип. С помощью этого он не только стал получать информацию о жизни Бетти, но и узнал основные составляющие тайны фонда О'Брайенов.

Во-первых, то, что фонд состоит из 549 анонимных и 34 фиктивно-именных счетов, размещенных в 128 банках мира. Общая сумма на январь нынешнего года составляла около 37 миллиардов долларов…

— Сколько-сколько? — переспросил я. — В позапрошлый раз, когда мы с тобой вот так же беседовали, ты сказала, что не знаешь точной суммы.

— В позапрошлый раз не знала, а теперь знаю.

— Но ты, подруга, случайно миллионы с миллиардами не перепутала? А?

— Не перепутала. И это только его ядро. Дело в том, что, помимо этих счетов, имеются 24 банка, которые созданы исключительно за счет ссуд, взятых у О'Брайена. Именно оттуда О'Брайены, рассеянные по всему миру, получали кредиты в случае неурядиц и именно туда они должны были их возвращать. А банки, в свою очередь, обязаны были двадцать процентов прибыли переводить на анонимные депозитные счета, подконтрольные О'Брайену. Вся информация о фонде хранилась в двух местах. Один комплект информации был записан на жестком диске в личном компьютере-ноутбуке Тимоти О'Брайена, который запирался на кодовый замок, имел тройную защиту от несанкционированного включения и мгновенно стирал всю информацию при попытке влезть в компьютер без спроса. Понимая, что какой-нибудь дурак может попытаться, не зная броду, сунуться в воду и стереть записанное в ноутбуке, старый Тим переписал ее в дублирующий компьютер. Вот этот-то компьютер и хранится в том самом сейфе на глубине около пятисот метров. Единственным человеком на Хайди, который знал, как туда попасть, был дон Франсиско Хименес — тайный банкир Хорхе дель Браво. Именно он тридцать лет назад посоветовал Педро Лопесу и своему вкладчику соорудить на Хайди весь огромный подземный комплекс и взять на сохранение ценности неонацистских группировок Южной Америки. В сооружении туннелей использовались знания военных инженеров бывшего рейха, разработанные ими проходческие машины, а также труд пятидесяти тысяч заключенных. Участвовал в финансировании проекта и Тимоти О'Брайен при посредничестве Хименеса. К началу 80-х подземный комплекс был готов.

— И О'Брайен доверил Хименесу доступ к сейфу?

— Нет, он не был таким дураком. Иначе Хименес и «койоты» во главе с Сифилитиком уже давно все прибрали бы к рукам. Хименесу был доверен только один ключ в форме нательного креста.

— Вот оно что! — вскричал я, вспомнив, как разговаривал в «Каса бланке де Лос-Панчос» с горничной Анитой, которая вспоминала о том, что Хименес был очень набожным человеком и не расставался с нательным крестом.

— Значит, тот аквалангист Дэрка, который разделался с Хименесом, похитил крест, который был ключом от сейфа?

— Не торопись, — нахмурилась виртуальная Таня. — Это был только один из трех ключей, которые открывают доступ в комнату, где находится сейф с ноутбуком. Вообще пора тебе объяснить весь механизм действия завещания Тимоти О'Брайена. Он еще загодя объявил наследницей Бетти Мэллори, а о Вик в первом варианте завещания ничего не упоминал, потому что знал ее как врожденную идиотку. Когда доктор Брайт, а точнее — Сарториус «вылечил» Вик, то старик забеспокоился. Появились две наследницы, причем и внучка, и правнучка были вполне в состоянии выйти замуж, что означало возможность раздела фонда. А он ужас как не хотел его делить! Вот Тимоти и решил пересоставить завещание так, чтобы мама с дочкой не могли распоряжаться фондом порознь. С другой стороны, он постарался сделать так, чтобы они не были заинтересованы ускорить его смерть. Для этого он до последнего момента не сообщал им точных данных о содержании последнего варианта завещания. Оно находилось на хранении у Хименеса. В завещании определялось, какая недвижимость и движимость переходит к Бетти, а какая к Вик. А в самом конце указывалось, что дополнения к завещанию каждая может получить по личному предъявлению отпечатков большого пальца в одном из швейцарских банков.

— И что ж там было, в этом дополнении?

— Общим, наверное, была только первая фраза: «Путь в „Бронированный труп“ вам откроет дон Хименес». А дальше я знаю только то, что было написано для Вик:

«1. Ларец с трубой, указательный правой руки + 2881.

3. Портрет Сан-Мартина, мизинец левой руки + 1298.

4. Китайская напольная ваза с тремя драконами, безымянный правой + 6745.

6. Каминные часы с умирающим рыцарем, большой левой руки + 3097.

8. Решетка в проходе — 2198.

10. Сейф — два указательных пальца».

— А что такое «Бронированный труп»?

— Так назывался подземный дворец, сооруженный в самых нижних этажах зоны «Зеро». Там Лопес и дель Браво хотели пересидеть ядерную зиму. Вот уже несколько лет «G & К» пытается найти туда проход, но неудачно.

— А шахта на кукурузном поле ведет в этот дворец? Ведь ее глубина почти полкилометра…

— Эту дорогу они знают. Там, на глубине около пятисот метров, нижняя площадка лифта, который теперь, как ты помнишь, взорван. Кроме того, туда попадало немало обломков. Откуда-то прорвалась подземная вода, и нижняя часть ствола на три-четыре метра затоплена. Но даже не это главное. При тех размерах куша «джикеи» пошли бы на расчистку и осушение шахты. Хименес рассказал им, что там нельзя пройти без перстней Аль-Мохадов.

И с этими словами Таня нарисовала на белой плоскости, возникшей прямо из воздуха, знакомые значки: «(+))+((-))-(«.

— Так что, Хименес контактировал с «джикеями»?

— Он торговался, и очень активно. Что его и погубило в конце концов. К нему подбирались и «джикеи», и «койоты», и Сорокин. Для начала он продал текст хранившегося у него завещания «джикеям» за двести тысяч долларов. Еще за два года до смерти Тимоти. Но после «джикеев» на него вышли «койоты», и с них он содрал триста…

— А с Сорокина четыреста? — усмехнулся я.

— С Сорокина он ничего не смог взять, потому что товарищ Сарториус его похитил и, списав все что можно из его мозгов, вернул обратно. Хименес так до конца жизни и не узнал, почему у него провал в памяти. К сожалению, тогда еще Сергей Сергеевич Баринов не разработал методику замены естественной памяти на искусственную, и Сарториус до этого тоже не добрался. А то можно было ему ввинтить туда прекрасные воспоминания о трех днях, проведенных в окружении этаких гурий… Но это достижения самого последнего времени.

— Так. Значит, Сорокин тоже узнал о содержании завещания?

— Да, и это сыграло роковую роль для девочки Танечки. Она стала не нужна. Выяснилось, что у Бетти и Вик Тимоти О'Брайен загодя снял отпечатки пальцев. Рисунок папиллом индивидуален, его не подделаешь. Дело ведь еще одним осложнялось: в девочке Вик жила Кармела О'Брайен, точнее — Брайт, которая вовсю работала на «G & К» и поддерживала с Сарториусом хорошие отношения исключительно для того, чтобы стучать на него Дэрку. Правда, она не знала, что пересажена в тело Вик при участии Сорокина и что Сорокин с удовольствием гонит через нее Дэрку разную правдоподобную дезу. К тому же, как известно, в 1991 году в СССР произошли очень серьезные изменения. В частности, был разобран на куски наш славный Комитет Глубокого Бурения. Генерал-майор Баринов ушел в отставку вместе со своим спеццентром и начал заниматься «трансцендентными методами обучения» частным образом, возникла фирма «Барма», а также весьма крутые группы для не очень чистых дел. А Сорокину пришла команда консервироваться. Девочку Танечку отозвали нах хаузе. Сарториус все честно выполнил, но напоследок сделал одну полезную вещь. Скопировал Танечку на искусственный носитель и прибрал в сейф. В это время они уже вовсю сдружились с мистером Брауном, и оклахомская контора Сарториуса стала спонсироваться «Cooper shipping industries». Ну, и чуть-чуть итальянской мафией.

— А Танечка поехала в Москву?

— Никак нет, сначала домой. На самостийну Украину. Потому что решили: пора навестить родителей после стольких лет шатаний по миру. Легенда простая: сбежала на гастролях в ГДР, помогли пересидеть год, пока стена не обвалилась, устроилась в оркестр и честно зарабатывала валюту три года. Шмоток им привезла, еще чего-то импортного. Тогда это еще редкостью было. Но отец Танечку обозвал шлюхой, немецкой овчаркой и еще как-то. Даже если бы она могла правду сказать, то ни он, ни мать ей не поверили бы. Тряпки и продукты брать отказались. Идейные! А Танечка продала все на толкучке и поехала в Москву. Благо еще с границами не определились. Приехала. И здесь никому не нужна. Под сокращение — молода, назначений нет. Ни одному из новых ведомств ее таланты не нужны — таких пруд пруди. Да и вообще полный бардак и развал. И гнать не гонят, и зарплату не платят. В общем, пошла Танечка в разнос. Устроилась играть в «Чавэлу». И то ли от большой тоски, то ли от скуки, но играть стала лучше, выразительнее. Бахмаченко посоветовал съездить в Молдавию, настоящих цыган послушать… А там война началась. Ну, дальше ты уже многое знаешь: стреляла, познакомилась с Толяном. Он помог девочке Танечке выкупить ее казенную явочную квартиру. Не знаешь только того, что дальше было. Точнее, знаешь, но не все.

— По-моему, ты тогда отцу говорила, что в «Чавэлу» пришел какой-то Андрей из Приднестровья и уговорил тебя застрелить одного гражданина в счет долга, который Толян где-то там наделал…

— Это тоже правда, но не вся. Тут история давняя. Помнишь Саньку Терентьева?

— Помню, хотя живым ни разу не видел…

— Санька этот до армии жил в поселке, где Сергей Сергеевич построил свою легальную дачу. Еще тогда, когда ему Белогорский перекрывал кислород с исследованиями. Санька его много раз видел, он ведь был дружком Игоря Чебакова и его сестер, на которых Сергей Сергеевич проводил эксперименты. Потом Саньку призвали в армию, служил он, как ты знаешь, в Афганистане вместе с Толяном, Костей, Миней и Андрюхой Чижовым. Однажды его послали сопровождать пленных душманов в ХАД. Это такая афганская чека. И там совершенно случайно он увидел старого знакомого — Баринова Сергея Сергеевича…