Черный ящик (№6) - Гастроль без антракта

Но тут же все опять резко поменялось, и я даже подумал, что зря обольщался насчет возможности пожить, скажем, на час дольше. Пулеметчик, наблюдавший за склоном горы, увидав кого-то через амбразуру, дал очередь.

— Идут! — крикнул он. — «Тигры»! А где-то неподалеку уже слышалось злобное клекотание вертолетов.

— Проваландались! — по-русски выкрикнул Андрюха, высунул ствол в бойницу и татакнул в невидимого противника.

— Макс, Макс! — Браун переключил рацию на передачу и заорал что есть мочи, перекрывая грохот стрельбы. — Джек вызывает Макса!

Похоже, что Макс ответил, потому что Браун неожиданно, но очень четко выматерился по-русски, а затем загавкал на родном языке:

— Макс, ищи их в вентиляционной галерее пятого яруса! Как понял? В пятом ярусе, вентиляционная галерея! О'кей! Заберешь их и уходи через трассу 23-28, понял? 23-28! До конечного пункта! Жди нас там. Все!

Из этого я уловил, что Браун намного лучше меня знает все эти подземелья и, должно быть, ищет тут не только Лусию с Эухенией.

— Мартель, Мартель! — заорал было Браун, но Андрюха, отправив очередную очередь по адресу «тигров», заорал по-русски:

— Мартель накрылся, Капрал!

Тот, что был с «винторезом», аккуратно положил бинокль, прицелился и почти неслышно чпокнул. В бойницы плеснуло красно-оранжевым отсветом, дохнуло тугим жаром…

— Молодчага! — завопил Андрюха. — Огнемет ковырнула!

На то, что снайпер был назван в женском роде, я как-то не отреагировал — не до того было. Вполне можно было ожидать, что теперь я стал лишним на этом празднике жизни…

— Уходим! — веско бросил Браун, сунул рацию в карман, а меня тычком пихнул к выходу. При этом он придержал меня за майку, чтоб я не бежал слишком быстро.

Пригибался я тщательно, но только в порядке перестраховки.

Там, внизу, по склону растекалась огнесмесь из взорванного огнемета. Пламя охватывало деревья и кусты, полоса огня и дыма как бы отгородила людей Брауна от «тигров». Палить они палили, но фактически только для обозначки. Пули попискивали над траншеей, но очень редко попадали в бруствер.

Значительно хуже было то, что творилось в воздухе. Вертолеты «тигров», как видно, не рисковали садиться на гору, так как на ней не имелось ровных проплешин, за исключением той, что была у вентиляционной шахты. Зависать над горкой им казалось небезопасным, потому что тут их можно было даже подствольником грохнуть, если хорошо попасть, а у молодцов Брауна было всего в достатке. Поэтому вертолеты «тигров» вертелись каруселью вокруг горы и молотили из пулеметов и автоматов по площадям. Самое интересное, что траншею, по которой мы успели добежать до пулеметного гнезда, они вниманием не почтили. И за то спасибо!

В пулеметном гнезде нас ожидали еще четверо вооруженных до зубов деятелей. Кроме пары американских пулеметов «М-60», у них был еще российский автоматический гранатомет «Пламя», он же «АГС-17», китайский «РПГ-7» с охапкой патронов, а также куча всякой мелочи типа уже знакомых мне складных пистолетов-пулеметов «ПП-90», револьверов «магнум» и впервые увиденных российских «ударов».

Когда меня впихнули в пулеметное гнездо, я еще не был уверен, что жизнь мне собираются оставить. Но вот когда в бетонном полу открыли люк и указали мне на вертикальную стальную лестницу, я понял, что помилован на неопределенный срок.

Внизу меня ждали. Стоило, черт побери, выкарабкиваться из подземной тюрьмы, чтоб через полчаса опять туда попасть, но уже к другим тюремщикам. Мне опять сковали запястья, причем наручниками с тремя браслетками, две защелкнули на моих, а третью — на левой руке какого-то козла, которого я в темноте не разглядел. На морду мне налепили пластырь, чтобы я не орал и не задавал вопросов.

Пока меня упаковывали, вся команда Брауна спустилась вниз, в подземный этаж пулеметного бункера. Мужик, к которому я был прицеплен, и еще куча народу пошли куда-то по очередному туннелю, а пара человек осталась возиться в темноте позади нас. Судя по тому, что они чего-то ворочали, куда-то что-то вкручивали и чем-то шуршали, эти хлопцы готовились взорвать гнездо и завалить выход наружу.

Впереди тоже шли двое с фонарями, проверяя, свободен ли путь, и оторвавшись на несколько десятков метров вперед от основной команды.

Топали мы быстро, почти бежали. Три раза меняли направление, сворачивая перпендикулярно прежнему, потом спустились на два этажа ниже и тут услышали отдаленный грохот взрыва. По-моему, подрывники нас догнали несколько раньше, чем сработала их фиговина.

Я все это плохо запомнил. Контузия, последствия которой Эухении удалось на время ослабить, дала себя знать. Все-таки сотрясение мозга я получил приличное, хотя меня начало мутить только сейчас, почти два часа спустя… В конце концов я понял, что могу сдохнуть сам по себе, без пролития крови. Но как я повалился на пол и что было сразу после этого, мне запомнить не удалось.

ГОРНОЕ ШАЛЕ

Когда я очухался, то очень удавился. Даже если бы в тот момент, когда я впадал в беспамятство, мне пообещали при пробуждении горный воздух, синее небо и утреннее солнце, я бы не поверил. Тем более что уже не раз оказывался в искусственной реальности.

Краешек солнца был виден из-за темных мохнатых от леса гор. Неровная цепочка скругленных вершин просматривалась через здоровенное, в полстены, окно. Рядом с окном была еще и стеклянная дверь, выводившая на просторный балкон. Через эту самую дверь в помещение, где я находился, втекал свежайший, придающий силы воздух.

А находился я в комнате, совсем не напоминавшей место заточения. Да и вообще, пленных, заложников, как и других граждан, по разным причинам лишенных свободы, так не содержат. Номер в «Каса бланке де Лос-Панчос» был похуже, хотя за него я выложил вперед тыщу гринов, а сюда меня вселили бесплатно.

Лежал я на вполне приличной, где-то на четыре персоны кроватке. Бельишко было свежайшее и даже с ароматом чего-то цветочного. На стенах в золоченых багетах висели солидные картины со всякими там вакхами и ариаднами, ледами и лебедями, наводившими на несолидные размышления. Столики с мраморными крышками, всякие там пуфики, коврище поверх паркета, зеркала… Вкус устроителя интерьера казался уж очень знакомым. Ба! Нечто подобное я когда-то видел на асиенде «Лопес-23», которую, как потом выяснилось, доблестно взорвал Китаец Чарли.

Самочувствие у меня было неплохое. Причем над тем, чтобы оно таковым стало, кто-то серьезно поработал. Я обнаружил, что все мои ссадины обработаны каким-то гелем-спреем, то есть на них напылена бактерицидная пленка, имеющая, очевидно, и анестезирующие свойства. Во всяком случае, ничего не болело. Все свободные от ссадин участки тела были явно отмыты или хотя бы протерты. По крайней мере я себя не ощущал свиньей, завалившейся в чистую постель после нескольких дней пребывания в грязи.

Несколько беспокоило отсутствие одежды. Я лежал голышом, как новорожденный. Конечно, если очень захочется, то удрать можно и без порток, но все-таки в шортах удобнее. Но ни шортов, ни плавок, ни майки, ни трофейных ботинок мне не оставили.

Кроме двери, выводившей на балкон (по площади это была скорее открытая веранда), тут было еще две двери. Но их я решил оставить на потом. Обнаружив, что с координацией движений у меня все о'кей и ноги меня держат вполне сносно, я слез со своего лежбища и выбрался на балкон-веранду. Дабы не сверкать лишними подробностями своего тела, замотался в простыню на манер древнего римлянина.

Место было — будь здоров! Вот где надо отели строить…

С веранды я разглядел, что строение, где мне пришлось ночевать, состоит из нескольких прямоугольных корпусов-блоков, соединенных переходами, и в проекции похоже на букву «Ш». Эти корпуса ступенями поднимались по склону, и «перекладина» «Ш» была где-то на сорок метров ниже, чем верхушка правой «палочки», на которой я находился в тот момент. Окружающая территория представляла собой маленькую — меньше километра в диаметре — горную котловину, заросшую джунглями. Из этих джунглей сумели сделать более или менее нормальный парк, а из застойного озерца-болотца на самом дне котловины соорудили прелестный просторный бассейн. Здесь вполне можно было устроить место отдыха для лиц с доходом выше среднего, но хозяин этого заведения, должно быть, не собирался выжимать отсюда деньги.

Вокруг здания, у бассейна и на балконах-верандах, подобных моему, ни одной живой души не было, так что можно было выйти на утреннее солнышко и позагорать без всякой простыни. Впрочем, присмотревшись, я увидел на аллее пару джентльменов в униформе. Судя по всему, они патрулировали территорию. Однако это были не те гвардейцы, что защищали подземную тюрьму, и не те, что ее атаковали под руководством… смешно сказать — Ричарда Брауна.

Тем не менее форма охранников была мне знакома. Точно такая же была у тех, кто сторожил особняк сеньоры Эухении на Боливаро-Норте. Если я не ошибался, то получалось, что ситуация еще разок изменилась, и, судя по комфорту, в лучшую сторону.

По-прежнему замотанный в простыню, я вернулся в спальню и решил проверить те две двери, которые оставлял «на потом».

Одна из этих дверей вывела меня к санузлу (душ плюс сортир) в двух небольших кабинках. Это открытие пригодилось, самое необходимое из этих учреждений я опробовал.

После этого я направился к второй двери, но еще не успел до нее дойти, как из этой двери появилась сеньора Эухения.

Само собой, что от бомжеобразной растрепы в перепачканном сером костюме и драных колготках не осталось и следа. Сеньора Дорадо выглядела так же блестяще, как сверкали ее отмытые, расчесанные и просушенные волосы, из которых была старательно убрана седина. Она распустила их по плечам, туго распиравшим купальный халат, и смотрелась так много моложе, чем с «партийной» прической. Умеренная полнота в данном случае не мешала.

Сеньору Эухению сопровождала служанка Пепа, которую я видел в доме на Боливаро-Норте. Пепа катила за собой сервировочный столик с завтраком, который предназначался для меня.

— Как вы себя чувствуете, Деметрио? — спросила супергадалка. — Головная боль не беспокоит? Тошнота, головокружение, слабость?

— Голова не болит, а слабость кое-какая чувствуется…

— Есть хотите?

— Не откажусь.

— Ну, тогда все в порядке. Я опасалась, что у вас более серьезные повреждения. Вы ведь примерно двенадцать часов были без сознания. Все это время около вас дежурила сиделка. Отошла на пять минут в туалет, а вы в это время и очнулись. Очень неорганизованная девушка! Вместо того чтобы позвонить мне и сопровождать вас на веранду, она побежала ко мне докладывать… Я ее уволю!

— А я и не заметил никаких сиделок… Значит, двенадцать часов без сознания?

— Именно!

— То-то я смотрю, что за это время кое-что изменилось…

Эухения широко улыбнулась.

— У вас, наверно, много вопросов по этому поводу?

— Немало, сеньора.

— Давайте все по порядку. Пепа, ты свободна… Пепита, проворно накрывшая небольшой шестиугольный столик на две персоны, удалилась.

— Обычно по утрам я пью кофе, но вам он сейчас противопоказан, — заявила «хайдийская Кассандра». — Поэтому мы будем пить мой лечебный коктейль. В нем совсем немного спиртного, зато масса целебных экстрактов. И есть мы будем тоже исключительно лечебную пищу. Чтобы вы не подумали, будто я угощаю вас чем-то непроверенным, я буду есть то же, что и вы…

— Знаете, сеньора Дорадо, — заметил я, стараясь поплотнее завернуться в свой «римский» наряд, то есть в простыню, — вам не кажется, что я одет слишком легко?

— Сейчас двадцать пять градусов по Цельсию, — удивилась Эухения. — Неужели вам холодно? Вы же из России все-таки…

Конечно, она прекрасно поняла, что я вовсе не замерз, а хотел бы держаться в рамках приличия.

— Дело не в холоде, — сообщил я. — Завтракать с дамами (чуть-чуть не ляпнул «вашего возраста») следует в более строгой одежде.

— У нас здесь не Англия, сеньор Баринов. Вас, наверно, в Лондоне приучили завтракать в галстуке? Вы ведь прилетели к нам оттуда? Не беспокойтесь, мы люди простые.

При этом сеньора Дорадо немного стрельнула глазками. Кроме того, Эухения, присаживаясь за стол, уронила с колена полу халата. Не знаю, с умыслом или без, но она убедила меня, что не страдает тромбофлебитом и варикозным расширением вен, а имеет очень даже гладкие и округлые, приятно смуглявые ноги (назвать их ножками при всем желании язык не поворачивался).

Я решил не заострять эту тему, поскольку очень хотел жрать, но еще больше хотел знать, каким образом очутился в этом благодатном урочище после того, как угодил в плен… к самому себе.

— Это очень полезно для сосудов головного мозга, центральной и периферической нервной системы, способствует быстрой реабилитации при контузиях и черепно-мозговых травмах, — торжественно объявила Эухения, накладывая мне в тарелку некий салат из мелко нарубленной зелени, сдобренной целой кучей специй, распространявших такой букет различных ароматов, что определить, чем пахнет весь этот силос, я не сумел бы даже под угрозой расстрела на месте. В гуще зелени обнаружилось несколько кусочков какой-то рыбы, что-то от моллюсков и хрен его знает каких кишечнополостных. Я решил, что человек, не сдохший от детдомовской и армейской пищи, прошедший тесты на выживание при подготовке к партизанской войне на Хайди, может в принципе сожрать все, и, стараясь не особенно разглядывать содержимое салата, зацепил его вилкой.

— Обязательно запивайте его коктейлем, — наставительно произнесла Эухения. — Так будет усиливаться лечебное действие.

Пойло было довольно приятным, хотя в нем отчетливо присутствовал вкус алоэ, но самое главное — прохладным. Поскольку сеньора Эухения, с учетом русской специфики, поставила на стол тарелку, где лежали тепленькие ломти ржаного хлеба, я сумел слопать всю траву с улитками и морскими червяками без позывов к рвоте.

За трапезой, поглощая свою кулинарию с видимым аппетитом, Эухения говорила исключительно о полезности всего того, что я с усилием проглатывал, для моего травмированного мозга и для интеллекта вообще. Лишь тогда, когда я одолел эту «пищу богов», а также выпил два стакана лечебного коктейля (одного мне вполне хватило бы, но я имел неосторожность его похвалить), разговор наконец зашел о том, каким образом мы оказались в этом благословенном месте.

— Так все-таки, — спросил я, — что же произошло после того, как я потерял сознание?

— Вам желательно узнать только ход вчерашних событий или их предысторию?

— Если хотите, то можно бы и о предыстории рассказать.

— Предупреждаю, она будет очень длинной.

— Тогда сперва расскажите о том, что было вчера.

— Вчера было вот что. После того, как нас с Лусией не без вашего участия нашли люди мистера Брауна, весь его отряд, то есть двадцать пять уцелевших головорезов из разных стран мира, собрался на условном месте. То есть на станции секретного метро, прорытого при диктатуре Лопеса. Вы знаете о существовании такого сооружения?

— Наслышан, — поскромничал я, хотя в свое время даже прокатился на этом виде транспорта.

— Так вот, у Лопеса было 30 мест проживания, соединенных между собой линиями подземных железных дорог. В основном это были асиенды, принадлежавшие его семье. Они так и назывались «Лопес-1», «Лопес-2», «Лопес-3» и так далее до «Лопес-28», Еще была станция в подвале президентского дворца и самая секретная «Лопес-0», которую чаще называли зоной «Зеро». Все линии секретного метро сходились в этой зоне. А именовали их по номерам конечных пунктов трассы. То есть если дорога начинается на асиенде «Лопес-23», а заканчивается на «Лопес-28», то ее именовали «трасса 23-28»…

Тут моя башка со скрипом припомнила, как Дик Браун орал какому-то Максу, чтобы тот, забрав Эухению и Лусию, выходил на трассу 23-28.

— Наверное, Браун хорошо знал всю эту подземную систему?

— В общих чертах. Полностью эту систему сейчас никто не знает. Подробный план был только у Хорхе дель Браво, в памяти компьютера. Даже сам Лопес знал только те помещения, в которых располагались его резиденции. А вот Хорхе знал ВСЕ. Точнее, он при желании мог получить точную копию плана всех сооружений на любом подземном уровне. Даже в зоне «Зеро».

— Но ведь сколько лет прошло! Могли бы изучить досконально…

— А вы полагаете, — хитренько прищурилась Эухения, — что это так просто? Во-первых, часть подземных сооружений до сих пор в руках спецслужб. Дон Хосе Соррилья, бесспорно, приверженец либерализма и демократии, но служба безопасности у него есть, и весьма солидная. Во-вторых, там столько всяких «сюрпризов», что вполне можно не один раз свернуть себе шею. Больше того, есть подозрения, будто и весь остров может взлететь на воздух…

— Ничего себе! — Я покачал головой.

— Именно так, сеньор Баринов. Дело в том, что в середине 60-х годов где-то неподалеку от Хайди упал американский самолет, на борту которого были водородные бомбы. Это произошло в нейтральных водах, поэтому гринго никому и ничего не должны были объяснять. А тогда — вы очень молодой и этого, конечно, не помните — у американцев уже произошел один большой скандал, когда в районе испанской деревни Паломарес бомбардировщик «В-52» столкнулся с самолетом-заправщиком, и целых четыре бомбы общей мощностью в несколько десятков мегатонн грохнулись на берег и в море. Слава Богу, ни одна не взорвалась, но шуму было очень много. Там Европа, населенное место, масса свидетелей — утаить катастрофу было невозможно. А тут океан, такого обилия круизных судов и частных яхт еще не было, торговые суда, идущие в Венесуэлу или Бразилию, проходят севернее или южнее Хайди. К тому же катастрофа произошла ночью. Экипаж погиб, проговориться никто не решился…

— Так что же, Лопес украл водородную бомбу?

— Может быть. Не по собственной инициативе, но украл. Точнее, в этом есть серьезнейшие подозрения.

— Как это «не по собственной инициативе»?

— Дело в том, что в те времена Лопес очень дружил с ассоциациями бывших германских нацистов, которые обосновались в Бразилии, Парагвае, Аргентине и еще кое-где на континенте. Они помогли Лопесу организовать тайную полицию, связали его с итальянскими фашистами, и вроде бы сам принсипе Валерио Боргезе сюда приезжал якобы на отдых. Я тогда была совсем еще молоденькой и самого Боргезе, конечно, не видела. Но вот то, что в Сан-Исидро появились итальянцы, помню прекрасно. С одним я даже дружила… — По тому, как сладко растянула последнюю фразу супергадалка, я понял, что об этом синьоре остались не самые неприятные воспоминания. — Вот от него-то я и узнала, что итальянцы приезжали обучать наших моряков водолазному делу. Теперь я догадываюсь, что вся служба боевых пловцов, подчиненная Хорхе дель Браво, была подготовлена этими инструкторами.

— Значит, люди Хорхе дель Браво с помощью итальянцев утащили американскую бомбу для немцев?

— Понимаете, сеньор Баринов, все то, что я вам говорю, это смесь чистой правды и слухов, вымыслов и реальной информации. Но то, что внутри зоны «Зеро» на каком-то из подземных или подводных уровней может быть спрятана бомба мощностью в десяток мегатонн, вполне возможно.

— Неужели Лопес или дель Браво были такими параноиками?

— Нет, конечно. Вообще эта история с бомбой — чистая случайность. Самолет ведь мог и не потерпеть катастрофу в этом районе. Нацисты просто использовали шанс. Я думаю, если бомбу действительно похитили, то не для того, чтобы взорвать, а для того, чтобы исследовать ее устройство. Тогда даже в правительстве Германии было немало лиц, считавших, что ФРГ должна быть ядерной державой. Где-нибудь в зоне «Зеро» немцы устроили лабораторию и работали себе помаленьку, полагая, что это им пригодится. Но то, что у них были и более серьезные интересы, — несомненно.

— Какие же? — спросил я, привычно прикидываясь полным профаном.

— Денежные. Вы же догадываетесь, наверно, в какую сумму могли обойтись подземные сооружения, даже если учесть, что их строили за бесплатно заключенные? Все это не под силу такому микроскопическому государству, как наше.

Это было почти дословное повторение того, что много лет назад мне сообщила Соледад. Точнее, не мне, а Ричарду Брауну… Вспомнив о Брауне, я сообразил, что мы уж больно далеко ушли в сторону от главного моего вопроса: как мы оказались там, где сейчас завтракаем?

— Давайте вернемся к нашим баранам, — предложил я. — Мы остановились на том, что двадцать пять головорезов с Брауном во главе собрались на подземной станции в зоне «Зеро» и эта станция располагалась на трассе 23-28. Верно?

— Абсолютно. Браун наверняка готовился очень основательно. Он хотел уйти к разрушенной асиенде «Лопес-23». Подозреваю, что у него там была оборудована база. Это место довольно глухое, наземные сооружения заброшены, а подземные после того, как партизаны их взорвали, превратились в труднопроходимый лабиринт.

— И что же ему помешало добраться до своей базы?

— Видите ли, — с обворожительно лукавой улыбкой заявила Эухения, — тем, кто штурмовал бункер зоны «Зеро», как я выяснила, были нужны прежде всего я и Лусия. Особые надежды возлагались на меня. Несколько месяцев назад со мной связался все тот же мистер Ричард Браун, совладелец компании «Купер шипинг индастриз», которого интересовал примерно тот же круг вопросов, что и вас. Не знаю, по каким каналам он собирал информацию, но при этом он продвинулся несколько дальше, чем вы и ваш отец. Мистер Браун тоже мечтал о «Зомби-7», но, кроме этого, у него были и более приземленные планы. Дело в том, что он кое-что узнал о своем родстве с Тимоти О'Брайеном…

Все-таки голова у меня соображала неважно, потому что скрыть свое удивление я не сумел.

— Мистер Браун прилетел сюда, чтобы встретиться с мистером О'Брайеном. Я согласилась посредничать, практически ничего не зная о теме переговоров. Все мои функции свелись к тому, что я пригласила обоих сеньоров на небольшой прием и позволила им побеседовать наедине. Они расстались очень довольные друг другом, и я даже не предполагала, что возникнут какие-то осложнения. Потом и Браун, и О'Брайен в течение двух дней покинули остров. Затем я получила факс от Брауна, в котором он сообщал о дате своего нового приезда на Хайди и заявлял о том, что надеется на мою помощь при повторной встрече с О'Брайеном. Примерно через три дня почти аналогичный факс пришел и от О'Брайена. Первым на остров приехал О'Брайен. Это было примерно за четыре дня до того, как вы посетили меня вместе с вашей супругой. Браун собирался прибыть на следующий день. Однако именно в день его приезда с мистером Тимоти произошел сердечный приступ… После этого все масс-медиа начали рассуждать о неком «фонде О'Брайенов», о наследниках, и я поняла, что лишь чудом избежала вовлечения в весьма грязную историю. Правда, Браун тогда не появился у меня, и я даже не догадывалась, что он прибыл на остров…

— А на самом деле он в течение этих дней был здесь?

— Это еще предстоит выяснить.

— Вы считаете, что это он устранил О'Брайена?

— Не уверена. Во всяком случае, он опасался, что его в этом заподозрят.

— А зачем ему это было нужно? — Я скосил под дурака, но Эухения вовсе не была наивной девочкой.

— Не знаю. Очень может быть, что он не имеет к смерти О'Брайена никакого отношения. А вот вы, возможно, имеете…

Я даже не обиделся. У меня было настолько железное алиби, что рассуждать о моем личном участии было просто смешно. Впрочем, оказывается, это заявление было просто неудачной шуткой.

— Не беспокойтесь, — ухмыльнулась эта вредина, — вы вне всяких подозрений. Но то, что вас интересует не только «Зомби-7», но и фонд О'Брайена, — несомненно. Вы прилетели через два дня после того, как Тимоти скоропостижно скончался. И в первый же день своего пребывания на Хайди странным образом оказались именно там, где был убит дон Хименес…

— Этого даже полиция не заметила, — хмыкнул я, — хотя по глупости могли бы и заподозрить.

— Тем не менее на меня это произвело впечатление. Не менее сильное, чем гибель Бернардо Вальекаса. К ней-то вы имеете отношение, не правда ли?

— Об этом мы уже беседовали. Давайте лучше продолжим о вчерашних делах. Вы постоянно уводите меня куда-то в сторону.

— Простите старой бабе болтливость, но мне не каждый день удается проводить столько времени в обществе молодого мужчины…

Меня это заявление не очень смутило, хотя и сопровождалось весьма активной мимикой, стрельбой глазами и воздыханиями. Я еще не стал таким дураком, который считает себя неотразимым и убежден, что, кроме его объятий, бабе больше ничего не нужно. Эухения явно полагала, что через постель можно будет чего-то добиться. Чего именно — я пока не знал, а потому намеревался не форсировать с ней «фул-контакт». Задача была трудная, поскольку с момента прилета на Хайди, то есть вот уже четыре, а то и пять дней (сколько именно, я, как ни смешно, не знал), — у меня даже с родной женой ничего не было. А Эухения, все время кокетничавшая своим возрастом, несмотря на полноту, была еще оченно привлекательной…

Стараясь не отвлекаться, потому что коленки супергадалки все время попадались на глаза, а халат у нее на груди был распахнут несколько больше, чем следовало, я постарался вновь вернуться к деловой беседе:

— Ничего, я вовсе не в претензии за те дополнительные подробности, которые от вас услышал. Но все-таки отчего же мы здесь, а не в руинах асиенды «Лопес-23»?

— Приготовьтесь смеяться, Деметрио. Браун действительно вывел свой отряд на трассу 23-28, по которой они и проникли в зону «Зеро». Они приехали туда в скоростном вагончике, который управлялся с переносного пульта, и рассчитывали таким же образом убраться обратно. Не знаю, где Брауну изготовили или достали этот пульт, но в том, что это была самоделка, я уверена. Дело в том, что «родные» пульты для управления вагончиками и другими подземными системами, которые имел только ограниченный круг лиц, были оснащены системой опознавания «свой — чужой». Как раз на тот случай, если кто-то узнает секретные коды и частоты, на которых передаются управляющие сигналы. При этом техника, которой пытаются управлять с «неродного» пульта, в свою очередь, имеет системы защиты, которые в этих случаях автоматически включаются. Некоторые системы, например лазерные

завесы, просто не реагируют на сигнал с «чужого» пульта, даже если код ихотключения набран правильно. Другие, например те, что открывают двери, получив сигнал с «неопознанного» пульта, не только не отпирают замки, но и включают дополнительные блокировки: выдвигаются решетки, штыри и так далее. Наконец, есть такие системы, которые вроде бы и срабатывают, но на самом деле с подвохом. Система управления вагончиками из этого ряда. Первый сигнал с «чужого» пульта она выполняет. То есть когда Браун и его люди нашли этот вагончик на подземной станции разрушенной асиенды «Лопес-23», они смогли, набрав код, беспрепятственно привести его в движение и добраться до зоны «Зеро». Если бы дело происходило во времена Лопеса, то уверяю вас, ни один из них, высадившись на платформу, не уцелел бы. Потому что тогда выход с платформы в зону прикрывался тройной лазерной завесой. Причем система управления завесой получала сигнал к активизации — вагончик как бы докладывал ей, что везет незваных гостей. Две завесы беспрепятственно пропустили бы людей Брауна, а на третьей они попали бы под лазерный «душ». Попытавшись ретироваться обратно на платформу, они были бы уничтожены остальными двумя завесами, которые перед тем благополучно прошли.

— Но теперь, как видно, эти завесы не работают?

— Да, это уж слишком дорогое удовольствие. Они сохранились только в нескольких местах, контролируемых службой безопасности.

— А кто контролирует зону «Зеро»?

— Разве вы еще не поняли? Разумеется, «G & К». Правда, не всю, поскольку они тоже не смогли раздобыть план наиболее засекреченной части зоны. Мы вчера выбирались всего-навсего с глубины в 50 метров — это, можно считать, самые верхние этажи зоны. Там, куда нас привезли на подводных скутерах, то есть приблизительно на уровне моря, находится несколько хозяйственных этажей. Там при Лопесе хранились огромные запасы продовольствия, материалов для очистки воды и воздуха, были целые подземные фермы, рыбозаводы и прочее, что могло понадобиться Лопесу, его домочадцам и приближенным в случае ядерной войны. Но дальше, по слухам — на глубине 300-500 метров под уровнем моря, находились еще более глубокие, самые секретные подземные этажи, о которых якобы, кроме Лопеса и дель Браво, а также еще десятка человек, вообще никто не знал…

— Но слухи-то ходили!

— Слухи есть слухи. По крайней мере пока «G & К» еще не нашла никаких следов того, что эти этажи существуют или хотя бы существовали в прошлом.

— Сомнительно, сеньора Эухения, — заметил я. — При современной геологоразведочной технике добираются до куда больших глубин и точно определяют, что там лежит. А уж разобраться, есть ли пустоты на трехсотметровой глубине, наверняка могли бы…

— Я тоже думала, что меня дурачат, но теперь у меня есть в «G & К» такой информатор, которому я доверяю абсолютно.

— Ни одному информатору нельзя доверять абсолютно, — заметил я так, будто аж всю жизнь проработал в 1-м ГУ КГБ или VI отделе RSHA у Вальтера Шелленберга.

— Обычным — нельзя, а моему — можно, — улыбнулась Эухения.

— А мы опять куда-то в сторону ушли, — проворчал я. — Что же у них там с этим вагончиком вышло?

— На сей раз это вы меня увели в сторону. — Вставные зубки супергадалки подарили мне очередную улыбочку. — На чем мы остановились?

— На том, что, если бы защитные системы зоны «Зеро» не были испорчены, Браун и его люди погибли бы от лазерного «душа».

— Точно. Так вот, они сумели проникнуть в лифт и даже добраться до нужного этажа, то есть до подземной тюрьмы, устроить там дебош со стрельбой, но не смогли найти тех, кого искали, то есть нас с Лусией, точнее, нашли, но

провозились гораздо дольше, чем следовало, и на помощь охранникам «G & К"подошла аэромобильная рота из батальона „тигров“. Так вот, когда они, прихватив с собой меня, Лусию и вас, спешно прибежали на подземную станцию, загрузились в вагончик и снова применили свой „неродной“ пульт, то…

— Вагончик отказался ехать? — предположил я, понимая, что все не могло быть так просто.

— Нет, он поехал.