НА ОТМЕТКЕ 100

Пробуждение наступило почти мгновенно. Почти так, когда в казарме дневальный орет: «Подъем!» в самое ухо. На сей раз никто не орал, только Таня сильно тряхнула за плечо и шепнула:

— Шаги! Идет кто-то!

Я сел на топчане и прислушался. Да, сверху по спиральному туннелю кто-то шел. Шел, громко топая и, похоже, не собираясь скрывать свое присутствие. Скорее всего, так могли шагать только «тигры». Вообще-то натуральные тигры, как и все иные представители семейства кошачьих, ходят мягко и неслышно. Однако хайдийские коммандос, которых, возможно, даже специально обучали бесшумному передвижению, на сей раз считали, что важнее двигаться быстро, поскольку никакой реальной встречи с противником не ожидали. Поэтому за шум, производимый в спиральном туннеле-лестнице, их батальон следовало переименовать. Дать ему новое, звучное имя, например «слоны». Это больше соответствовало истине.

Впрочем, шел по лестнице отнюдь не весь батальон. Хотя топотала не одна пара ног, можно было прикинуть, что сюда идут не больше пяти-шести человек.

Причину их появления здесь, на семидесятиметровой глубине, можно было объяснить, как мне представлялось, очень простой причиной. Должно быть, тот лейтенант, что приказал бросить гранату на лифтовую площадку, доложил по рации своему сеньору капитану, как лихо он разделался с террористами. А сеньор капитан, решив, что его летеха сачкует, потребовал представить доказательства. Соответственно присовокупив к этому требованию кучу местных матюков. И тогда лейтенант кликнул какого-нибудь сержанта или капрала, велел ему взять несколько бойцов и лезть в шахту, чтобы достать оттуда бренные тела или то, что от них осталось. Об исполнении, соответственно, доложить.

Наверное, для начала этот сержант или капрал тоже выматерил лейтенанта, хотя скорее всего мысленно, а потом обвязал веревкой какого-нибудь молодца и спустил его вниз. Конечно, веревки такой длины, чтобы достичь дна, у коммандос не оказалось. Они ведь не горные егеря. Нашлось небось метров пятьдесят, на которых глубоко не спустишься. Поболтавшись внизу, как рыбешка на крючке, воин высветил фонарем двери и, раскачавшись, запрыгнул в них. Потом по этой веревочке, страхуемой с двух сторон, в бывшую подземную караулку перебрались все остальные. Оттуда они двинулись уже пройденным мной и Кармелой путем. Если бы не сырость, то пол и ступеньки лестниц были бы покрыты слоем пыли и «тигры» сравнительно легко могли бы рассмотреть наши следы при свете фонарей. Однако пыли не было, и ребята дружно помчались по лестницам, добежали до арки, прошли через шкуродер заваленного туннеля и поперли дальше по спирали. «Тигры» торопились добраться до дна шахты, отыскать трупы смятых в лепешку террористов, притащить эту добычу лейтенанту, дождаться, когда приедет капитан, и получить от него благодарность с обещанием представить к награде.

Не знаю, так ли все было на самом деле, но одно могу сказать точно, как дважды два: встречи с живыми эти ребята не планировали.

Осторожно выглянув из комнаты, я увидел световые пятна от фонарей, приплясывавшие на стенах туннеля метрах в двадцати от нас. Сами фонари были еще дальше, но, судя по грохоту ботинок, должны были вот-вот показаться. Кроме топота, слышались невнятная, но гулкая ругань, сопение и бряцание оружием.

— Надо вниз уходить, — сказал я Кармеле.

— Уходи, — разрешила она, — а я их здесь подожду.

Спорить с дурой у меня времени не было. Я хорошо знал, чем виртуальная Таня отличается от реальной, и подумал, что не нанимался заботиться о ее здоровье. Свое дороже. Поэтому я выскочил из комнатушки и побежал по туннелю вниз. Я справедливо считал, что за собственным топотом господа «тигры» меня могут и не расслышать.

Однако они были слишком близко. Не пробежал я и десяти ступенек, как почуял острую необходимость обернуться. РНС или просто инстинкт сработал — не знаю. Но получилось очень вовремя. Там, наверху, словно маленькое солнышко сверкнул фонарь, слава Богу, не прямо мне в глаза, и появилась темная фигура. Подхватив «бизон» под шнек, я нажал спуск…

Грохот, заполнивший туннель, сильно ударил по ушам, очередь вышла не маленькая, на десяток патронов. Сколько из них пришлось в головного «тигра» я не считал, но, должно быть, достаточно, чтобы он кубарем покатился вниз и распластался на площадке. Фонарь разбился, и наступила тьма. Чтобы выиграть несколько секунд и драпануть вниз, я стреканул еще одну очередь, надеясь заставить ребят быть поосмотрительнее и не высовываться. Насчет того, чтобы попасть в кого-то, я не особо беспокоился, но и протестовать не стал, когда неожиданно сверху сквозь визг рикошетов долетел вопль боли и еще один гражданин, громыхая оружием и собственными костями, свалился на площадку перед дверью. По-моему, он был еще жив, потому что дрыгался какое-то время поверх первого трупа. Но я не садист, чтобы любоваться такими вещами, меня очень сильно заботило мое здоровье, тем более что по всей логике событий граждане должны были запустить в меня гранату. Дожидаться таких подарков было не в моих правилах, и я поспешил воспользоваться теми секундами, которые выиграл. Перескакивать в темноте через ступени было трудно, в конце концов я просто заскользил по ним, лежа на животе, ногами вперед. Где-то наверху сверкнула вспышка, грохнуло — похоже, это была та самая долгожданная граната. Искорки осколков, чиркнувших по стенкам туннеля, мигнули где-то метрах в десяти от меня, один какой-то шуршанул над головой, воздушная волна катнула через меня, но не очень сильно. Затем гулко затопали подметки — «тигры» рванулись вперед. Если Кармелу не пришибло при взрыве, то сейчас они бросят вторую гранату в комнатушку, и мне останется общаться только с виртуальной Таней.

Однако вместо второго взрыва я услышал лай «ПП-90», испуганные вопли, стоны, прокатилось гулкое эхо и… все стихло.

— Жив, компаньеро? — донесся через несколько секунд голосок Тани.

— Вроде бы, — ответил я.

— Поднимайся, поможешь…

Подниматься было потруднее, чем удирать, тем более что скользить вниз по ступеням так, как это делал я, это значит не щадить ни живота своего, ни ребер. Пока я чуял возможность получения пули или гранатного осколка, о таких мелочах как-то не думалось, но теперь, поднимаясь по лестнице, я ощущал себя здорово побитым. Кроме того, в темноте я пару раз едва не поскользнулся на стреляных гильзах, а под самый финиш запнулся о труп, распростершийся поперек туннеля.

Услышав мое чертыхание, Таня посветила мне с площадки фонарем, и я увидел, что она находится в теплой компании из трех мертвых «тигров», а четвертый и пятый лежат неподалеку от меня на лестнице. Кровь ручеечками сбегала по ступенькам вниз, пахло блевотиной, потому что одного из мертвецов перед смертью вывернуло наизнанку кровавой рвотой, и вообще все было очень неаппетитно.

Судя по всему, события развивались так. Бросив в темноту гранату, которая разорвалась на площадке, окончательно превратив тех, кто на ней уже лежал, в кровавое месиво, коммандос кинулись вперед. Лишь замыкающий догадался сунуться в дверь и тут же получил очередь из «ПП-90», которая пришлась в кадык и почти начисто оборвала парню горло. Двое остальных даже не успели обернуться, потому что Таня в упор расстреляла по ним почти весь магазин. Сейчас эта хозяйственная девушка без тени брезгливости на лице ворочала свежачков, добывая от них разные полезные вещи.

Эта добрая хозяюшка, заставив меня держать фонарь, выбрала рюкзачок почище и собирала в него сухпайки убиенных. У каждого обнаружилось по банке тушенки, по упаковке галет и по стограммовой плитке шоколада, запаянной в целлофан. Все это оказалось целым и невредимым. Достались нам и пять фляг с холодным кофе. Одну из них, правда, продырявила пуля, но все из нее вытечь не успело, и мы немного промочили горло.

Весь этот продмаг Танечка навесила на себя, а для меня приготовила другой рюкзачок, в который начала загружать боеприпасы. Тут обнаружилось, что нам изрядно повезло. Если бы тот парень, который сунулся в комнату и был убит первым, получил пули не в горло, а в спину, то счет нашего матча против «тигров» был бы не 5:0, а 5:2. Дело в том, что у этого бедолаги в наспинном кармане была пластиковая взрывчатка. Скорее всего его разнесло бы в клочья вместе с Таней, а ударная волна от этого взрыва унесла бы меня куда-то далеко вниз по туннелю, размазав по стенам и переломав все кости.

— Возьмем, — сказала Кармела и пристроила этот страшный пластилинчик в наспинный карман своей курточки. — Теперь тушенка не беспокоит…

Бедняжечка! Она, оказывается, беспокоилась, чтоб ей банки спину не натолкали.

Детонаторы она тоже нашла и теперь была вполне готова взлетать на воздух. Мне досталось тридцать кило патронов и гранат, что тоже не очень веселый груз. К сожалению, все патроны подходили только к «узи», которыми были вооружены «тигры». У нас, правда, тоже были 9-миллиметровые пистолеты-пулеметы, но ни в шнек моего «бизончика», ни в магазин Таниного «ПП-90» парабеллумовские патроны не влезали — слишком длинные. Поэтому пришлось позаимствовать у покойников по автомату. Прибрали и по «кольту» на всякий случай, вынув из остальных магазины. Наконец, обзавелись пятью штурмовыми ножами. Из них я взял один, потому что считал такое количество вполне достаточным для того, чтобы кого-нибудь зарезать, а Таня — четыре.

— Куда тебе столько? — спросил я.

— Кидаться буду, — сказала она с милой улыбкой.

Пригодились нам два из пяти уцелевших фонарей, из разбитых мы добыли батарейки про запас. Обзавелись веревкой, скрученной в бухту, — метров с полсотни, не меньше.

Но самым ценным приобретением оказалась небольшая книжечка, составленная из листочков, скопированных на ксероксе. Это были фрагменты плана и профилей подземных сооружений в районе «Лопес-23» под грифом «Совершенно секретно».

— Странно, — сказала Кармела, когда мы стали рассматривать профиль шахты при свете фонаря. — Дно показано на отметке сто метров, а мы уже на семидесяти. Вот, видишь, пост аварийного управления лифтом. Значит, вроде бы всего шесть витков по спиральному туннелю вокруг шахты — и мы у дна…

— А давай проверим? — предложил я. — Если тут действительно осталось только тридцать метров до дна, то нашей веревки хватит. Я подержу, ты слазишь…

— Издеваешься? — хмыкнула Таня. — Это и так видно. Фонарь бьет почти на полста метров, а где тут дно?

— Можно бы бросить чего-нибудь и прикинуть примерно по секундам.

— Точно! — согласилась Татьяна, снимая с руки одного из убитых электронные часы. — Подхватывай за ноги…

Мы взяли мертвеца, раскачали и выбросили с площадки в дыру.

— Одна… Две… Три… Четыре… Пять… — считала Кармела вслух, глядя на цифровое табло часов. А у меня в голове вертелась не забытая еще со школьных времен формула: «Н = gt2/2». Это самое «g» равно 9,8 , сократим с 2

— будет 4,9 , округлим до 5…

— Восемь… Девять… Десять! — выкрикнула Кармела, и тут снизу донеслось глухое «бум-м-м». Должно быть, покойник долетел до чего-то железного.

— Десять в квадрате — сто, сто на пять — пятьсот… — вычислил я.

— Ни фига себе! Полкилометра! — выдохнула Кармела. — С парашютом прыгать можно…

— Проверим? — предложил я, и в шахту сбросили еще одного. И на этот раз «бум-м-м» послышалось через десять с небольшим секунд.

— Между прочим, — сказала Таня, — при такой высоте надо уже и скорость звука учитывать. Она — 340 метров в секунду, стало быть, звук к нам больше секунды шел.

Отличница! Небось по физике сплошные пятерки были. Очень, кстати, полезная наука для снайпера…

— Ну хорошо, спишем секунду на звук. Девять в квадрате — восемьдесят один, восемьдесят один на пять — четыреста пять, — подсчитал я. — Все равно до фига, по этой веревочке не слезешь.

— Значит, пойдем пешочком… — объявила Таня, явно вступая в командование нашим «отрядом». Я не протестовал, хотя мог бы, наверное, по крайней мере поинтересоваться, на кой черт нужно предпринимать это путешествие к центру Земли, когда на профиле шахты было обозначено немало ответвлений, по которым, если постараться, можно было бы поискать путь наверх. Спорить с Танькой — себя не уважать.

Пошли. Рюкзачок и все прочее сразу дали о себе знать. Полста килограммов

— навьючка приличная. Тем более что в спиральном туннеле никаких перил конструкторы не предусмотрели и шансов скатиться кубарем минимум до стометровой отметки было немало. Хорошо, конечно, что теперь имелись фонарики, благодаря которым можно было хоть что-то видеть впереди и спокойно переносить ногу на следующую ступеньку, не боясь свалиться в какой-нибудь колодец или иное углубление полукилометровой глубины.

В общем, до отметки 100 метров мы добрались благополучно. О том, что это уже 100 метров, мы вначале не знали — просто обнаружили очередную площадку с выходом в шахту. Здесь стальной щит сохранился в целости, должно быть, взрывная волна его не тронула. Щит, закрывавший солидную арку, сквозь которую вполне мог проехать грузовик, располагался слева, а справа просматривался длинный, то есть уходивший черт-те куда туннель. В нем не было рельсов, но зато лежал ровный, только чуть-чуть потрескавшийся асфальт. В родной Москве такую автодорогу можно было считать вполне приличной. Спиральный же туннель продолжался сразу за аркой, его полуовальный проем виднелся на противоположной стороне туннеля.

Танечка достала трофейную книжечку и посмотрела на отметку 100 метров. Там была обозначена арка, коротенький отрезок профиля туннеля с обрывом и стоял значок «* 12».

— Так… — деловито произнесла Кармела. — Должно быть, план этого туннеля на двенадцатой странице.

Догадливая! Так оно и было. Там оказался не только план, но и профиль. Поэтому мы смогли разобраться, что «автодорожный» туннель тянется с небольшим уклоном аж до самого Сан-Исидро и ведет прямехонько в президентский дворец на Пласа дель Армас…

Правда, от этой подземной автострады было еще несколько ответвлений. Можно было попробовать разобраться, куда что идет, но на это у нас не оказалось времени. С дальнего конца автодорожного туннеля послышался сперва тихий, а потом все нарастающий гул моторов. Затем по стенам покатились световые пятна автомобильных фар…

ВСЕ НИЖЕ, И НИЖЕ, И НИЖЕ…

Судя по тому, какой гул и рев издавали машины, приближающиеся к нам, это была солидная автоколонна. Тут могло быть много желающих пострелять, и связываться как-то не хотелось. Тем более что была возможность тихо удалиться и не навязывать почтеннейшей публике свою персону. На сей раз пример мне подала Танечка, которая быстренько-скоренько перебежала через асфальт и скрылась в полуовальном портальчике спирального туннеля. Я тоже ждать себя не заставил.

Правда, отсюда, со стометровой отметки, спиральный туннель сильно изменился. В нем исчезли ступеньки. Теперь это был пандус, такой, какой бывает в многоэтажных гаражах, только гораздо круче. В свете своего фонаря я увидел, что Кармела, ощутив непреодолимую силу земного тяготения, вынуждена сесть на пол, состоящий из шлифованных гранитных плит, и ехать, как завещал товарищ Маяковский. Пришлось и мне последовать ее примеру, поскольку кубарем катиться я не хотел.

Никогда не занимайтесь санным спортом без санок, тем более не на ледяной трассе, а на каменной. Уверяю вас, шансов свернуть шею больше чем достаточно, особенно если роль санок у вас за спиной выполняет мешок, набитый патронами в снаряженных магазинах и гранатами с вкрученными взрывателями. С каждым витком спирали было все труднее притормаживать ботинками, а потому скорость спуска довольно быстро возрастала, и было ощущение, что штаны вот-вот загорятся. Не раз и не два рюкзачок очень увесисто тюкался о стену под воздействием центробежной силы. При этом у меня все екало внутри, как от самого удара, так и от страха, что какой-нибудь капсюль в гранате сам собой сработает и… пойдут клочки по закоулочкам. Я уже понимал, что туннель-пандус предназначен для спуска вовсе не людей, а каких-нибудь крепко упакованных, небьющихся и невзрывчатых грузов, например мешков с крупой или мукой, которые к этому туннелю солдаты Лопеса подвозили на грузовиках, сбрасывали вниз, а затем уезжали, даже не зная, кому и на какой глубине эта мука понадобится. Более серьезные грузы везли на лифте, чтобы не раскокать.

Одно было хорошо — быстрота. Какой же русский не любит быстрой езды, даже если это езда на собственной заднице! Проскочив всего за пару минут примерно пять-шесть витков спирали, мы вылетели к лифтовой арке, наглухо задвинутой стальным щитом, и очень мягко плюхнулись на гору мешков, валявшуюся поперек туннеля. Конечно, будь я Лопесом или Хорхе дель Браво, то строго спросил бы с нерадивых холуев за то, что не прибрали к месту продовольствие, но я-то был всего лишь Бариновым, которому эти мешки помогли не отбить почки и копчик.

Плана этого этажа в книжонке, взятой у «тигров», не было. Спиральный туннель продолжения не имел. Можно было идти только вправо от арки, по туннелю, предназначавшемуся для размещения продовольственного склада.

Впечатление было такое, что здесь все побросали впопыхах, срочно удирая то ли после взрыва, устроенного Китайцем Чарли, то ли позже, когда Лопес и дель Браво удрали с острова. Помимо горы неразобранных мешков, в туннеле стояло десятка два электрокаров. Платформы некоторых были загружены мешками почти полностью, на другие успели уложить по паре-две мешков, третьи оставались пустыми. Само собой, что аккумуляторы электрокаров давно сели, и покататься на них нам бы не удалось.

Дальше по туннелю, по обе его стороны, виднелось несколько боковых ворот. Видимо, там располагались хранилища. Возможно, в прежние времена там поддерживался нужный температурно-влажностный режим, все кондиционировалось и вентилировалось, но теперь все это было отключено и в туннеле стоял тугой аромат плесени и тухлятины. Все продовольствие, запасаемое диктатором на случай ядерной войны, скорее всего накрылось медным тазом.

Закончился туннель дверями, за которыми обнаружилось помещение, где обитали складские рабочие или, что вернее, солдаты. Тут была казарма примерно на два взвода, спальня с двухъярусными кроватями, канцелярия с телефоном и сейфом, из которого, убегая, все-таки забрали секретные документы, кухня-столовая, умывальник-сортир, каптерка, из которой утащили все что могли.

Куда делись отсюда эти тыловые крысы, мы поначалу не уловили. Через спиральный пандус они явно подняться не могли, а лифт, по идее, к моменту эвакуации уже не работал. Однако, добравшись до пищеблока, мы обнаружили на полу из каменных плит огромное количество следов ног. Все они вели к небольшой стальной дверце, которая оказалась запертой.

— Картина Репина «Приплыли…» — заметил я. Но Таня была другого мнения. Она сняла рюкзачок с продуктами и деловито попросила:

— Достань-ка пластит!

— Ты чего, дверь собралась рвать? — озадаченно спросил я.

— Само собой.

— А не шибко шумно выйдет? Над нами, между прочим, целая кодла с автомашинами…

— Ничего, потерпят!

Танечка работала так, что ни один диверсант не уличил бы ее в непрофессионализме. Осмотрела дверь, поглядела, на чем держится, отрезала от плитки пластита несколько небольших кусочков, прямо как кухарка лапшу, а затем начала вмазывать взрывчатку под петли и замок. Точно по норме отмерила отрезок огнепроводного шнура, вставила в детонатор. Специальными щипчиками на черенке штурмового ножа обжала шнур в детонаторе. Во, скрипачка, звезда «Чавэлы»!

Зажигалкой «Zippo» сеньорита, видимо, запаслась все у тех же «тигров». Когда шнурок приятно зашипел, напоминая, что пора очистить помещение, я довольно быстро дернул из пищеблока в спальное помещение, позабыв на кухонном столе пластит. Танечка исправила мою ошибку, забрала взрывучую плитку и принесла ее с собой.

Грохнуло не очень сильно, можно сказать, тихонько. Танечка сэкономила и высадила дверь довольно аккуратно. А вот если бы сдетонировал забытый мной остаток плитки, тогда, пожалуй, могло положить стену казармы, за которой мы прятались.

— Нормально, — похвалила себя Кармела, осмотрев дверной проем.

Через взорванную дверь мы вышли на лестницу — почти такую же, что вела от комнат охранников к перрону станции «Кукурузное поле». По этой лестнице можно было и подниматься вверх, и спускаться вниз. Мне уже надоело двигаться в направлении центра Земли, то есть поближе к преисподней, и я уже хотел было сделать шаг в противоположном направлении, но в это время сверху, то есть оттуда, куда мне хотелось направить свои стопы, послышались топот и крики:

— Вперед! Проверить! — У тех, кто орал, были самые серьезные намерения, и вступать в очередную перестрелку мне не захотелось.

Я бросился по лестнице вниз, благо тут были перила, и шансов сверзиться наблюдалось поменьше, а Танечка задержалась, поскольку считала, что нехорошо уходить, ничего не оставив на память.

То, что она оставила в подарок гранату с разогнутыми усиками и суровой ниткой, привязанной за чеку, я узнал несколько позже, когда она уже догнала меня, и мы находились тремя-четырьмя лестничными маршами ниже. Именно в это время наверху бабахнуло, послышались вопли, вой и ругань.

— Нате вам днестровскую растяжечку! — прошипела Таня.

Сверху тоже бросили гранату, но она грохнула гораздо выше нас, на два-три марша, нас только воздухом чуть-чуть толкануло.

Пролетев еще три-четыре лестничных марша, мы уперлись в стальную дверь, точно такую же, как была в пищеблоке. Уйти можно было только через нее.

— Прикрой! — приказала Таня. — Дуй на два марша вверх!

Дунул! Вверх бежать — это не вниз. Получилось помедленнее, но все-таки успел раньше, чем туда добежали те, сверху, и опоздал, слава Богу, попасть под брошенную ими гранату. Когда шарахнуло, я еще не выскочил на ту площадку, где можно было угодить под осколки. Сразу после взрыва они затопотали вниз, лучи фонарей и световые круги заметались в темноте. Вот они выскочили на площадку, кучей, сразу трое или четверо! Н-на!

«Бизон» загавкал будто сам по себе, я не пожалел патронов. Гильзы, выброшенные из ствольной коробки, со звоном ударялись в стену, сыпались на пол. Там, на площадке, ответить не успели, только сверху трыкнул «узи», и очередь врезалась в гранит ступенек, пули пошли гулять от ступеней к потолку, от потолка по стенам, но меня каким-то бесом миновали. Везет! Отскочив в угол, а затем еще дальше, ниже площадки, я услышал щелчок: мне отправляли гранату. Она стукнулась о ступеньки и запрыгала вниз. Я тоже, стараясь не попасть под удар. Тряхнуло, бухнуло! Осколки заискрили чуть в стороне, воздухом меня швырнуло на площадку, крепко притиснуло к рюкзаку, набитому железом, но хребтина, кажется, выдержала. Пока я стоял на четвереньках, пытаясь очухаться и восстановить дыхание — впечатление было такое, будто меня крепенько приложили кулаком под дых, наверх взлетела Кармела и затарахтела из своего складного аппарата. Снизу шипел шнурок, воняло гарью, я понял, что вот-вот рванет, и каким-то чудом сумел распластаться на площадке и отползти в сторону. Ударило, площадку тряхнуло, я совершенно неожиданно оказался стоящим на ногах, а сверху уже скатывалась Таня. Она дернула меня за руку и почти силой стащила вниз. Позади нас грохнула еще одна граната, но мы уже выскочили в очередной туннель.

Свой фонарь я разбил, а Таня лишь ненадолго включила свет, чтобы глянуть, куда бежать. В свет попала железнодорожная колея и что-то вроде платформы, стоящей на рельсах. Дальше путь был под уклон, но раз платформа стояла и никуда не скатывалась, значит, у нее под колесом был «башмак»…

— Залезай! — заорал я, забрасывая на платформу рюкзак, «бизон», Андрюхин «Калашников» и трофейный «узи». Таня быстро взобралась на платформу и приложилась по двери, в которую вот-вот должны были сунуться преследователи.

Под колесом платформы действительно были «башмаки», и не один, а два. Первый, тот, что справа, я успел выдернуть еще до того, как Таня застрочила из своего «узи» по двери, а вот второй, левый, прижало крепко. Пришлось упереться в буфер, толкнуть полутонную — может, и полегче — колымагу вверх по уклону и лишь затем выдернуть «башмак». После этого я вцепился в борт, подтянулся на руках и рывком перекинул обе ноги на платформу. Татьяна молотила короткими по двери, не давая тем, кто догонял, высунуть носа. Наша платформа медленно, но уверенно покатилась, автоматные очереди кой-какой реактивный импульс имели и помогали закону тяготения.

Таня вполне отчетливо матюкнулась, потому что отстреляла все до железки и ухватилась за второй «узи», но я уже сцапал Андрюхин автомат и очень вовремя обстрелял дверной проем. Оттуда тоже тарахтели, но не высовываясь и потому наобум лазаря, мимо денег.

Платформа пошла уже совсем ходко, и я молил не знаю какого Аллаха, чтоб не слетела на какой-нибудь стрелке. Туннель круто загнул куда-то вправо, теперь пули, пущенные нам вслед, долбились о стену где-то далеко позади.

— Выкрутились? — с недоверием спросила Кармела, очевидно, саму себя. — Выкрутились, а?!

Рискнули включить фонарь и глянуть вперед. Нас обдувало встречным воздухом, и телега, похоже, разогналась уже до скорости груженого товарняка.

Сзади послышался топот, но наш транспорт явно двигался побыстрее. Правда, надолго ли? Как-никак все железнодорожные уклоны где-нибудь кончаются…

Впрочем, туннель все время загибал влево, и было похоже, что мы опять идем по спирали, на сей раз на колесах. Если так, то нас могло занести хрен знает куда…

— Пожуем? — предложила Кармела. Распотрошили одну пачку галет и банку тушенки. Штурмовой ножик легко вспорол жесть, а вот жрать с него было не очень удобно. Но у Кармелы обнаружился ножичек со складной ложкой, и дело пошло на лад.

— Вагон-ресторан! — похвалил я, с тревогой, однако, вслушиваясь в гул колес. Нет, платформа по-прежнему набирала ход, и надо было бояться уже не того, что она где-то остановится, а того, что на полном ходу влетит в какой-нибудь тупик и мы, слетев с нее, расшибемся о стену всмятку. Я осмотрелся: должен же быть на этой хреновине какой-нибудь тормоз?

Таня включила фонарь, он освещал тюбинги, рельсовую двухпутку — мы катились по правой колее — но туннель все так же заворачивал влево под уклон. Однако тормоза на платформе не имелось, видать, сочли, что оснащать эту тележку такой сложной техникой не имеет смысла. Очень бережливые ребята небось были!

— С ветерком! — порадовалась Таня, но мне этот ветерок радужных ожиданий не приносил. Я вспомнил, как одиннадцать лет назад точно так же решил прокатиться на немецкой вагонетке, и к чему это все привело… Если виртуальная Таня не врала, то это все-таки была чистая случайность, что я попал к бундесам, а от них в лапы Брайта. Случайность, а она мне всю жизнь перевернула и на уши поставила. Куда-то эта кривая вывезет?

Спрыгнуть было уже невозможно. Платформа катилась со скоростью курьерского поезда. Теперь уже и Кармела забеспокоилась.

— А не расшибемся?

— Посмотрим, — сказал я уклончиво, потому что изменить ситуацию мы уже не могли. Оставалось, как говорится, «ждать, надеяться и верить»…

Сидеть стало невозможно — сдувало. Улеглись на животы, смотрели вперед, светили фонарем, от мелькания тюбингов в глазах рябило, встречный воздух слезы выдувал. А скорость все росла и росла. Не знаю, рассчитывали эту таратайку ее конструкторы на такое движение или нет. Я уже чуял запах горелого масла — похоже, что у платформы могли загореться буксы. А ежели это масло выгорит, то ось от трения разогреется, заклинится, и слетим мы на полном ходу с рельсов. Очень веселая перспектива, когда скорость под 70-80 километров, а лететь надо головой в бетонные тюбинги, такие же шпалы, в стальные рельсы…

Да, букса горела. Обернувшись, я увидел, что слева от задней колесной пары идет свечение, то есть за нашей тележкой несется раздутый встречным воздухом факелок огня. Затем из-под левого заднего колеса снопом, как из-под точильного круга, полетели искры…

— Ой, мамочки! — вскрикнула Таня, и я понял, что в ней еще сохранилось что-то человеческое.

Но тут свет фонаря внезапно уперся в воду. Там, впереди, куда неслась по инерции наша тачанка, туннель был затоплен…

Пш-ш-ш! От раскаленной оси поднялся пар, платформа, врезавшись в воду, разом погасила скорость, подняла вокруг боков усы, как у катера. Нас рвануло было вперед, но, вцепившись друг в друга и в борта платформы, мы все же удержались. Платформа, однако, не остановилась, а продолжала теперь уже медленно катиться по затопленному туннелю. Где-то там, впереди, вода доходила до потолка, и катиться туда ни у меня, ни у Тани желания не было. А потому, похватав все что можно с платформы, мы прыгнули за борт, в прохладную, но отнюдь не ледяную воду. Морскую, как ни странно…