ГЛАВА ПЕРВАЯ

Происхождение героя. «А был ли мальчик?» Пьянство и воровство. Прасковья, жена Григория. Первое паломничество. Дмитрий Иванович Печеркин. Житие опытного странника. «Не ндравится мне…» Конфликты с местным священноначалием. Легенда о старце Макарии. Григорий Распутин в оценке епископа Дионисия (Алферова)

У американского писателя Рея Брэдбери есть рассказ, который называется «Марсианин» – история о том, как к пожилым мужчине и женщине, переселившимся с Земли на Марс, приходит некто, напоминающий их умершего сына. Пришелец просит их не допытываться, кто он есть, и принять его безо всяких рассуждений: «Я ни то ни другое, я только я. Но везде, куда я попадаю, я еще и нечто другое, и сейчас вы не в силах изменить этого нечто».

Другим людям это же существо предстает в образе их умершей дочери, третьим – в виде человека, которого он убил, четвертым – опасного преступника.

«Он менялся на глазах у всех… Он был словно мягкий воск, послушный их воображению. Они орали, наступали, взывали к нему. Он тоже кричал, простирая к ним руки, и каждый призыв заставлял его лицо преображаться.

Они хватали его за руки, тянули к себе, пока он не упал, испустив последний крик ужаса. Он лежал на камнях – застывал расплавленный воск, и его лицо было, как все лица, один глаз голубой, другой золотистый, волосы каштановые! рыжие, русые, черные, одна бровь косматая, другая тонкая, одна рука большая, другая маленькая. Они стояли над ним, прижав палец к губам. Они наклонились.

– Он умер, – сказал кто-то наконец.

Пошел дождь.

Капли падали на людей, и люди посмотрели на небо. Они отвернулись и сперва медленно, потом все быстрее пошли прочь, а потом бросились бежать в разные стороны».

Нечто подобное можно было бы сказать и про героя этой книги. Что-то неземное было в нем, как если бы этого человека закинули в наш мир с неясной целью.

В том море книг, статей, фильмов, мемуаров, научных, большой частью околонаучных исследований, докладов и обзоров, бульварных книг, спекулятивных историй, которые посвящены Григорию Распутину, его подлинные черты давно утратились, стерлись, мифологизировались до такой степени, что восстановлению не подлежат. Вероятно, надо примириться с тем, что всей правды о Распутине мы так и не узнаем. И не потому, что знаем недостаточно, а потому, что знаем слишком много, и это знание наслаивается, как несколько одновременно звучащих в диссонансе музыкальных инструментов. Заставить их звучать в унисон невозможно. Но что возможно – так это расслышать и сопоставить отдельные голоса.

Что мы знаем о нем наверняка? Дату и место рождения. Раньше писали и по сей день иногда встречается – 1864 или 1865 год. Основанием для такой датировки служили полицейские донесения, а также показания, которые давал Распутин в 1914 году после покушения на него Хионии Гусевой. Тогда он заявил, что ему пятьдесят, по крайней мере пять лет себе при этом прибавив. На самом деле Григорий Ефимович Распутин родился 9 января 1869 года. Произошло это в селе Покровском в 60 верстах от Тюмени. Долгое время запись о его рождении в церковной книге не находилась, но в материалах переписи населения от 1 января 1887 года была обнаружена строка: «…Якова Васильева Распутина второй сын Ефим 44-х лет, дочь его Феодосия 12-ти лет, Ефима сын Григорий 17-ти лет…»

Позднее тюменский краевед В. Л. Смирнов нашел и метрические книги слободы Покровской, «где в части первой "О родившихся" рукой священника Николая Титова записано: "9 января 1869 года у крестьянина Слободы Покровской Ефима Яковлевича Распутина и его жены Анны Васильевны вероисповедания православного родился сын Григорий"».

Знаем также кое-что о его роде. Предки Распутина носили фамилию Федоровы и проживали в деревне Палевицы, расположенной на реке Вычегда в Яренском уезде Вологодской губернии (ныне Сыктывдинский район Республики Коми). К 1640 году они переселились в Сибирь: «…двор пуст бобыльской Изосимка Федорова сын, а он сшёл в Сибирь и с женою во 148-м году (1639/1640 г.), а детей нет». Следующий документ, касающийся Изосима Федорова, датируется 1653 годом, в нем говорится о том, что Федоров сын числится среди крестьян Покровской слободы вместе со своими детьми Семёном, Насоном и Евсеем:

«…Изосимко Федоров с детми с Семейкою с Насонком с Евсейкой, в распросе сказал – жил де он Изосимко Еренского присуду в Палевицкой волости за государем в пашенных крестьянах, а с пашни платил де он в государеву казну денежный оброк, а в прошлом де во 161-м году (1652/1653 г.) пришел он Изосимко с женою и с детми из Палевицкой волости в Сибирь в архиепископию в Покровскую слободу и стал в пашню».

Для XVII века это была по-своему типичная судьба – шло освоение Сибири. Для истории Распутина важно то, что он в этом краю пионер, коренной. К моменту появления на свет человека, возмутившего всю Россию, его предки жили в Покровском более двух веков. Как отмечал тюменский исследователь А. В. Чернышев, «жители Покровского по переписи делятся на три группы: "старожилов", "переселенцев» и "ссыльных". Все Распутины значатся в группе старожилов».

Долгое время они носили фамилию Изосимовы по имени того самого Изосима, что переселился из Вологодской земли за Урал. Распутиными же стали называться два сына Насона Изосимова – Яков и Филипп и, соответственно, их потомки: «Двор, а в нем живет крестьянин Филипп Насонов сын Роспутин, сказал себе от роду 30 лет, у него жена Парасковья 28 лет, дети у него сыновья Митрофан 7 лет, Федосей 6 лет».

Как пишет автор статьи о происхождении рода Распутиных С. Князев: «Версий происхождения прозвища Распута существует несколько: а) распута – беспутный, непутевый человек; б) распута, распутье – раздорожье, развилина или же перекресток, пересечка дорог, то есть такое место считалось притоном нечистых духов, там хоронили пьяниц, самоубийц; стало быть, Распутой могли назвать человека, который водится с нечистой силой; в) старинная поговорка "Пустили дурака на распутье" наводит на мысль, что с таким именем мог быть просто нерешительный человек; г) распутица – бездорожье, осенне-весенняя грязь, а значит, ребенок, появившийся на свет в ту пору, мог получить имя Распута».

Многозначность эта очень характерна. Почти любая книга о Распутине начинается с попытки обыграть его фамилию по принципу – Бог шельму метит.

Но последуем дальше.

«В метрических книгах церкви села Покровского имеет место запись от 21 января 1862 года о бракосочетании "Покровской слободы крестьянина Якова Васильева Распутина сына Ефима Яковлева, 20 лет, с девицею Анной Васильевной, дочерью деревни Усалки, крестьянина Василия Паршукова, 22 лет"».

Дети Анны и Якова умирали один за другим. Сначала в 1863 году, прожив несколько месяцев, умерла дочь Евдокия, год спустя еще одна девочка, тоже названная Евдокией. Третью дочку назвали Гликерией, но прожила она всего несколько месяцев. 17 августа 1867 года родился сын Андрей, оказавшийся, как и его сестры, не жильцом. Наконец в 1869-м родился пятый ребенок – Григорий. Имя дали по святцам в честь святителя Григория Нисского, известного своими проповедями против любодеяния, а также высказываниями о сакральной природе имени Божьего. И то и другое окажется удивительным образом связано с крещенным 10 января 1869 года мальчиком. Крестными его стали дядя Матвей Яковлевич Распутин и девица Агафья Ивановна Алемасова.

О своем детстве и отрочестве Распутин позднее писал в автобиографическом сочинении, которое называется «Житие опытного странника»: «Вся жизнь моя была болезни <…>. Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало, как с маленьким: мочился в постели». Едва ли это выдумано, даже при том, что в агиографическом жанре, под который «распутинское житие», очевидно, подвёрстывалось, немощь тела как обязательный мотив встречается довольно часто. Правда, не такая интимная.

Подробности первых лет его жизни очень скупы и по большей части недостоверны. Дочь Распутина – Матрена (Мария) Григорьевна, уехавшая после революции на Запад, прожившая очень долгую и полную событий жизнь, оставила о своем отце несколько разных вариантов воспоминаний. Они сильно беллетризованы, написаны в соавторстве с журналистами, и отыскать правду в них нелегко, но таково, к сожалению, свойство почти всех мемуаров о Распутине. Потому ко всем свидетельствам о нем, как апологетического, так и обличительного толка, ко всем воспоминаниям, а также письмам, дневникам, где упоминается его имя, надо относиться с большой долей осторожности и истину искать не в них самих, но на их пересечении, или, как сказали бы в Сибири, – на распутье.

В последней книге «Распутин. Почему?» Матрена Распутина говорит о том, что у отца не было в детстве друзей, но был старший брат Миша, который трагически погиб – утонул, и эта смерть была предсказанием смерти самого Григория.

«Когда отца затягивала черная стоячая вода пруда и гнилая жижа, поднимавшаяся со дна, заливала нос, рот и уши, проникая, казалось, в самый мозг, он детским еще сознанием прозрел свой конец. Черная обжигающая невская вода, веревки, обвившие его – и никакой надежды на спасение. Ужасная репетиция. Со страшным знанием о своей смерти он и жил».

Все это очень занимательно и по-своему эффектно, но только не было у Распутина родного брата Миши, и едва ли Матрена могла этого не знать. Он был единственным ребенком в семье, не считая родившейся позднее сестры, и история про утопленника брата – миф, каких в распутинской жизни больше, чем в чьей бы то ни было. Встречается утверждение, что брат был двоюродный, но все же эта ситуация больше смахивает на горьковское – «а был ли мальчик?».

Сложнее с другими мифами. Когда в 1917 году Временным правительством была создана «Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должных лиц» (ЧСК) и одной из главных ее мишеней стал Распутин, о котором давало показания множество людей, следователь Б. Н. Смиттен писал в своем заключении: «Свидетели отмечают, отец Распутина пил сильно водку. Мальчиком Распутин рос грязным и нечистоплотным, так что сверстники иначе не называли его, как "сопляком" <…> 15 лет Распутин начал пить водку, причем после женитьбы на 20-м году пьянство его еще усилилось…»

Итак, грязный, сопляк, мочится по ночам… Сам Распутин в одном из интервью говорил о своих детских и отроческих годах: «В 15 лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко тепло грело, а птицы пели райские песни, я ходил по дорожке и не смел идти по середине ее… Я мечтал о Боге… Душа моя рвалась в даль… Не раз, мечтая так, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они. Постарше, с товарищами, подолгу беседовал о Боге, о приходе, о птицах… Я верил в хорошее, в доброе… и часто сиживал я со стариками, слушая их рассказы о житии святых, о великих подвигах, о больших делах, о царе Грозном и многомилостивом… Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне… И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился… Неудовлетворен я был. На многое ответа не находил… И грустно было… И стал я попивать…»

«В этом раннем периоде его жизни свидетели характеризуют Распутина как человека хитрого, наглого, с буйно-разгульной, экспансивной натурой, – писал Смиттен. – В пьяном виде, бахвалясь, он запрягал лошадей и катался по двору, любил подраться, ругался скверными словами не только с посторонними, но и с родителями».

Сторонники Распутина факт его пьянства в молодости часто отрицают, но о пристрастии к вину свидетельствовал он сам, говоря на следствии в 1907 году, что пьяный имеет «скверный характер».

Дальше – хуже, «односельчане стали замечать Распутина в кражах». Свидетель Е. И. Картавцев, 67 лет, рассказывал, как Распутин украл жерди на остожье: «Разрубив остожье, он все бывшие жерди сложил на свою телегу и хотел увязать их и увезти, но в этот самый момент я его застал и потребовал, чтобы Григорий ехал с покраденными жердями в волость, а когда он отказался и желая от меня удрать, хотел было ударить меня топором, то я в свою очередь ударил его колом настолько сильно, что у него из носа и рта ручьем потекла кровь и он потерял сознание, упал на землю».

Вскоре после этого у Картавцева украли коней. «Лошадей этих в ночь кражи караулил я сам лично и видел, что к ним подъезжал Распутин со своими товарищами Константином и Трофимом, но не придал этому значения, а между тем через несколько часов после этого я обнаружил пропажу лошадей. Сейчас же после этого я пошел домой, чтобы проверить, дома ли Распутин».

Распутин дома был и на момент кражи у него имелось алиби. Тем не менее у односельчан скопилось по отношению к нему столько неприязни, что Григорий оставил село и отправился в Верхотурский монастырь.

Так пишет Смиттен. Верить ему или нет? Разумеется, опрошенные свидетели могли ошибаться, лгать, путать, а сам следователь – выполнять революционный заказ, направленный на «очернение старца», но в известной логике картине, нарисованной Смиттеном, не откажешь.

Матрена Распутина в своей книге утверждает, что отец ее с младых лет был настолько прозорлив, что несколько раз «прозревал» чужие кражи и потому лично для себя саму возможность воровства исключал: ему казалось, что другие так же это «видят», как и он. Сомнению подвергает достоверность свидетельских показаний о воровстве Григория и американский православный исследователь Ричард Бэттс, автор, пожалуй, самого лучшего на сегодняшний день исследования о Распутине «Пшеницы и плевелы». Наконец, апологет Распутина О. А. Платонов, написавший весьма тенденциозную, но при этом богатую документами книгу «Пролог цареубийства. Жизнь и смерть Григория Распутина» (известную в более ранних редакциях под названием «Жизнь за царя»), переходит от защиты к наступлению: «Позднее недобросовестные журналисты будут писать, что к этому (паломничеству. – А. В.) его подтолкнул случай, когда якобы он был схвачен с поличным то ли на воровстве лошадей, то ли чего-то другого. Внимательное изучение архивных документов свидетельствует, что случай этот полностью выдуман. Мы просмотрели все показания о нем, которые давались во время расследования в Тобольской консистории. Ни один, даже самый враждебно настроенный к Распутину свидетель (а их было немало) не обвинил его в воровстве или конокрадстве. Не подтверждает этого «случая» и проведенный в июне 1991 года опрос около 40 самых пожилых людей села Покровского… Никто из них не мог вспомнить, чтобы когда-то родители им рассказывали о воровстве Распутина».

«Это сущая неправда, что писали в газетах, будто бы мой покойный отец был за что-либо судим. Ничего подобного не было. Правда, дедушка Ефим Яковлевич был однажды арестован за несвоевременный платеж податей, как вообще это делалось в прежние времена с крестьянами. Может быть, по этому поводу и сплели газеты небылицу про отца», – говорила Матрена Распутина на следствии.

Вместе с тем существует донесение некоего ротмистра Калмыкова начальнику Тобольского губернского жандармского управления, где говорится, что Распутин «смолоду отличался разными поступками, то есть пьянствовал, занимался мелкими кражами и прочее», хотя стоит отметить, что сам Калмыков при этом опирался на доклад своего подчиненного унтер-офицера Прилина, в котором о воровстве Распутина ничего не сообщается, и слова о кражах являются вставкой, не совсем понятно на чем основанной.

Известно также, что в 1915 году, когда в «Сибирской торговой газете» появилась статья о конокрадстве Распутина, тот ответил по-мужицки резко и с характерной угрожающей интонацией: «Тюмень, редактору Крылову. Немедленно докажи, где, когда, у кого я воровал лошадей, как напечатано в твоей газете; ты очень осведомлён; жду ответа три дня; если не ответишь, я знаю, кому жаловаться и с кем говорить. Распутин».

Мемуары и показания противоречат друг другу, с чем мы будем сталкиваться, касаясь почти любого эпизода из жизни сибирского мужика, но за частностями проглядывает главное.

Во-первых, между кражей жердей и лошадей есть большая разница. А во-вторых, ни сам Распутин, ни даже благожелательно настроенные по отношению к нему люди не утверждали, что он прожил всю жизнь без греха, в том числе и в молодости. Великая Княгиня[1] Ольга Александровна Романова, сестра Государя, писала о том, что отец Иоанн Кронштадтский встретился с Распутиным и «был глубоко тронут его искренним раскаянием. Распутин не пытался скрывать свое греховное прошлое». О греховной жизни Распутина в молодости писал очень хорошо знавший его в течение нескольких лет митрополит Вениамин (Федченков), которому было поручено Императрицей написать первую литературную биографию Распутина. И даже если встреча Иоанна Кронштадтского с Распутиным скорее всего легендарна, то все равно религиозная идея сибирского странника всегда была в глубоком покаянии и говорил он о нем со знанием дела. Именно раскаянием своим он поначалу тронул сердца сразу нескольких церковных иерархов, с которыми познакомился в Петербурге. Воровал или не воровал Григорий по мелочам в молодости, распутничал в ту пору или нет, в его последующей биографии это принципиально ничего не меняет. Если следовать фактам, надо признать одно – на каком-то этапе своей жизни Распутин начинает часто странствовать по святым местам.

«…затем (Распутин. – А. В.) куда-то исчез и на родине появился снова 5 лет тому назад духовно буквально переродившийся, то есть стал необыкновенно религиозный, в средствах не нуждается, зато какой почет», – зафиксировал ротмистр Поляков в донесении на имя начальника Тобольского губернского жандармского управления в 1909 году.

Недоброжелательно относившиеся к Распутину люди утверждали, что ему попросту надоел крестьянский труд и он избрал себе более легкую работу. «Он всегда носил в себе черты мужика-лодыря, и легкая жизнь, которая ему потом выпала на долю, легко затянула его», – писал о Распутине Н. А. Соколов, расследовавший обстоятельства убийства Царской Семьи и ее связь с Распутиным.

Вероятно, так же помышлял о сыне его отец Ефим Яковлевич, которому единственный наследник мужского пола должен был стать опорой в большом хозяйстве, но не стал, и отношения сына и родителя явно не сложились. Сам Распутин в своем «Житии» версию о том, что он не любил крестьянский труд, отвергал и называл другую причину своих странствий. «Вся жизнь моя была болезни. Всякую весну я по сорок ночей не спал. Сон будто как забытье, так и проводил все время с 15 лет до 28 лет. Вот что тем более толкнуло меня на новую жизнь. <…> Киевские сродники исцелили, и Симеон Праведный Верхотурский дал силы познать путь истины и уврачевал болезнь бессонницы. Очень трудно это было все перенесть, а делать нужно было, но все-таки Господь помогал работать, и никого не нанимал, трудился сам, ночи с пашней мало спал».

Но одна помощница у него была – жена. Об этой женщине почти все, кто ее знал, отзывались всегда очень хорошо. Распутин женился восемнадцати с небольшим лет – 2 февраля 1887 года. Жена была старше его на три года, работяща, терпелива, покорна Богу, мужу и свекру со свекровью. Она родила семерых детей, из которых трое первых умерли, трое следующих выжили, и последняя девочка также умерла – история для своего времени типичная. У Григория и Прасковьи были все шансы стать обычной крестьянской семьей. Матрена пишет о том, что вскоре после женитьбы отец затеял строительство нового большого дома, и все как будто образовалось в их жизни. Но «когда в доме воцарился покой, отцу начали сниться странные сны. То ли сны, то ли видения – Казанская Божья Матерь. Образы мелькали слишком быстро, и отец не мог понять их смысла и значения.

Беспокойство нарастало. Отец мрачнел, избегал разговоров даже с близкими.

Душа терзалась».

А потом произошла встреча.

«Как-то раз, возвращаясь с мельницы, куда отвозил зерно, отец подвез молодого человека. Разговорившись с ним, узнал, что попутчик – студент-богослов Милетий Заборовский. Спросил у него совета, что делать, рассказал о видениях. Тот просто ответил:

– Тебя Господь позвал.

Господь позвал – ослушаться грех».

По другой версии человеком, который встретился Распутину на тракте, был епископ Сергий (Страгородский), возвращавшийся из Японии. Но скорее всего обе эти встречи из разряда легенд. Во всяком случае в 1919 году, когда Матрена Распутина еще не занималась писанием мемуаров в соавторстве с доброжелательными журналистами, а давала свидетельские показания судебному следователю по особо важным поручениям при Омском окружном суде Н. А. Соколову, она говорила так:

«В жизни моего отца, когда я была еще маленькой девочкой, что-то произошло, что изменило совершенно всю его, а впоследствии и нашу жизнь. Раньше отец жил, как все крестьяне, занимаясь хозяйством. Вдруг он оставил семью и ушел странствовать. Должно быть, что-то произошло у него в душе: он перестал пить, курить и есть мясо и ушел из дома. Я думаю, что на него так воздействовал известный в наших местах странник Дм. Иванович Печеркин, родом из деревни Куличи (верст 300 от Тобольска). По крайней мере перед уходом отца Печеркин у нас был, и они ушли тогда вместе с отцом. Я помню, когда отец вернулся домой, мама не сразу его узнала.

Приблизительно это было в 1905 году».

О Дмитрии Печеркине, спутнике Распутина в его паломничествах, писал и жандармский генерал А. И. Спиридович, неплохо знавший и самого Распутина, и его дочь. Рассказ Спиридовича ценен тем, что он подтверждает частичную подлинность показаний Матрены:

«…в этот-то период он (ее отец. – А. В.) очень сдружился с неким Димитрием Печеркиным, искавшим путей к спасению и ушедшим впоследствии совсем на Афон. Тогда, как рассказывала мне одна из дочерей Распутина, вернулся он однажды с поля очень взволнованный и рассказал домашним, что ему только что было в поле видение. Явилась Богородица, благословила его и исчезла… Распутин отыскал Димитрия, рассказал и ему о видении, и оба они решили идти в Верхотурье, поведать о случившемся блаженному Макарию. Вернувшись, Распутин передал семье, что блаженный Макарий объяснил явление Богородицы, как указание на то, что Григорий создан для большого дела и дабы укрепиться духовно, он должен сходить на богомолье на Афон. Распутин и Печеркин решили идти на Афон. Сборы были недолги и скоро два друга, с котомками за плечами и посохами в руках отправились в дальний путь».

«Решение оставить дом далось отцу нелегко. Но ослушаться – еще тяжелее, – не то вспоминала, не то сочиняла Матрена. – Простояв ночь на коленях перед иконой Казанской Божьей Матери, отец сказал себе:

– Иду.

Моя бедная мама видела, что с отцом что-то творится. Но понять ничего не могла. Первое, что пришло в голову – отец разлюбил ее.

Отец не делился с женой мыслями. Да и не принято было говорить с женщинами о чем-то, кроме хозяйства и детей. Поэтому когда он все-таки заговорил с ней о том, что намерен идти в монастырь, она от неожиданности онемела. Она ждала каких угодно слов, только не этих.

Сказала:

– Поторопись.

Об этом мне рассказала сама мама в один из приездов в Петербург к нам с отцом. Я, совсем девочка, тогда была уверена, что мама рассказывает мне об этом, чтобы показать – она разделяла стремления отца.

Мама была доброй женщиной, очень терпеливой. Она всегда уважала отца, сносила все тяготы, связанные как с жизнью вместе с ним, так и с разлукой».

И в воспоминаниях Спиридовича, и в показаниях Матрены Распутиной, очевидно, нарушена хронология: религиозный поворот, хождение по монастырям и отказ от мяса, вина и табака – все это было намного раньше, а паломничество на Святую гору, напротив, позже как минимум лет на десять. Так, Дмитрий Печеркин рассказывал на следствии, что ушел на Афон в 1902 году. А Распутин в своих показаниях Тобольской консистории в 1907 году говорил о том, что ходить по монастырям начал 15 лет назад, то есть приблизительно в 1892-м. Но существенна здесь не последовательность событий, а самый их факт.

«Несомненно в жизни Распутина, простого крестьянина Тобольской губернии, имело место какое-то большое и глубокое душевное переживание, совершенно изменившее его психику и заставившее обратиться ко Христу», – писал следователь Чрезвычайной комиссии при Временном правительстве В. М. Руднев.

Воровство и изгнание, душевное томление, духовная жажда, небесное знамение, страх, желание вырваться из обыденного крестьянского круга, пытливость, лень, любопытство, призвание, последовавшие одна за другой смерти первых трех детей и желание вымолить жизнь для следующих – что было истинной причиной или же причинами его поворота, утверждать однозначно невозможно. Главное, что в какой-то момент своей жизни Распутин принялся странствовать и после нескольких не очень продолжительных паломничеств стал уходить из дома далеко и надолго.

Сначала он ходил в сибирские и уральские монастыри – Абалакский и Верхотурский, и, судя по материалам Смиттена, после возвращения из первого паломничества показался односельчанам странным. Один из них вспоминал, что «возвращался он тогда домой без шапки, с распущенными волосами и дорогой все время что-то пел и размахивал руками». Другой показывал: «На меня в то время Распутин произвел впечатление человека ненормального: стоя в церкви, он дико осматривался по сторонам, очень часто начинал петь неистовым голосом». Еще один житель Покровского Картавцев (тот самый, у кого украли лошадей) утверждает, что Распутин стал каким-то глуповатым, после того как Картавцев его избил. Опять-таки выстроить хронологию этих событий и сказать наверняка, что чему предшествовало, да и было ли на самом деле так – довольно сложно. Несомненно то, что он жил совсем иначе, чем большинство его нестранствующих односельчан, но при этом Григорий Распутин был и не вполне обычным странником. Как правило, люди такого образа жизни не имели ни семьи, ни дома. Классический пример – Лука из пьесы Горького «На дне», а еще раньше – Иван Северьянович Флягин из лесковского «Очарованного странника». В жизни Распутина сочетались и домовитость, и бездомность. Он никогда не забывал о семье и был по-своему заботливым отцом и мужем, всегда помнил о том, что у него есть дом, и в этом дом возвращался. Этому же он учил и других.

«Странничать нужно только по времени – месяцами, а года чтобы или многие годы, то я много обошел странноприимен – тут я нашел странников, которые не только года, а целые века все ходят, ходят и до того они бедняжки доходили, что враг в них посеял ересь – самое главное осуждение, и такие стали ленивые, нерадивые, из них мало я находил, только из сотни одного, по стопам Самого Христа. Мы – странники, все плохо можем бороться с врагом. От усталости является зло. Вот по этому поводу и не нужно странничать годами, а если странничать, то нужно иметь крепость и силу на волю и быть глухим, а иногда и немым, то есть смиренным наипаче простячком. Если все это сохранить, то неисчерпаемый тебе колодезь – источник живой воды», – писал он в своем «Житии опытного странника», книге, которую одни исследователи щедро цитируют как подлинный документ распутинской жизни, а другие игнорируют.

История создания этого сочинения полностью неясна. Совершенно очевидно, что писал ее не сам полуграмотный паломник, а кто-то из его петербургских поклонниц по его рассказам, и каково соотношение распутинского слова и его последующей литературной обработки – величина неизвестная. Тем не менее духовный опыт своего автора это сочинение в какой-то мере отразило. Что же касается красоты распутинского слога (а в этом убедится любой, кто прочтет «Житие опытного странника» или «Мои мысли и размышления») и как она соотносится с его неграмотностью, то помимо общего соображения, что неграмотность не обязательно подразумевает косноязычие и многие знаменитые сказители не умели читать и писать, можно сослаться на воспоминания некой Елизаветы Джудас, которая видела Распутина девочкой и он запомнился ей человеком очень красноречивым: «Ни гувернантка, ни учитель, ни отец, ни мать никогда не описывали природу так красиво, как это делал так называемый простой мужик из сибирского села Покровское».

О красоте распутинского слога говорила и другая женщина, Распутина знавшая и при этом не склонная ему льстить – В. И. Баркова: «Самое выдающееся его качество – его речь: простая, но образная мужичья речь».

Полностью отрицать подлинность распутинского «Жития» было бы так же несправедливо, как и полностью принимать на веру. Но из этой книги определенно следует то, что странствия манили сибирского крестьянина больше, чем оседлая жизнь. В то же время не задерживался он и ни в одном из посещаемых им монастырей. «Не ндравится мне», – говорил по схожему поводу чеховский иеромонах Сисой. Распутину тоже, по всей видимости, не нравилась монастырская дисциплина, хотя в «Житии» он выдвигает иную версию своего отказа от поступления в какую-либо обитель:

«Много монастырей обходил я во славу Божию, но не советую вообще духовную жизнь такого рода – бросить жену и удалиться в монастырь. Много я видел там людей; они не живут как монахи, а живут как хотят и жены их не сохраняют того, что обещали мужу. Вот тут-то и совершился на них ад! Нужно себя более испытывать на своем селе годами, быть испытанным и опытным, потом и совершать это дело. Чтобы опыт пересиливал букву, чтобы он был в тебе хозяин и чтобы жена была такая же опытная, как и сам, чтобы в мире еще потерпела бы все нужды и пережила все скорби. Так много, много чтобы видели оба, вот тогда совершится на них Христос в обители своей».

Он любил не учиться, но учить, не подчиняться, но подчинять. А еще любил волюшку в двух ее смыслах: и как свободу, и как простор. «Если хорош ты был в миру, иди в монастырь – там испортят. Не по душе мне монастырская жизнь, там насилие над людьми».