Хозяева космоса

Когда он работал старшим инспектором шахты на планете Глубокая, его несправедливо обвинили в смерти ллорского капитана-агента. Суд и ссылка последовали быстро, его осудили навечно на пребывание на планете-тюрьме. Он бежал – единственный из приговоренных. Бартон Кинсолвинг сделался заботой каждого ллорского мирного офицера.

И что еще хуже, его неотступно искали те, кто был у власти в ММ. Они хотели не менее чем смерти сотен видов инопланетного населения известной части вселенной. Геноцида. Сама мысль об осуществлении их жуткого плана на Зета Орго-4 заставляла Кинсолвинга содрогаться. На этот раз он их остановил. Он видел, как убили одного из директоров ММ и, насколько ему стало известно, умер и убийца Камерон. Кинсолвинг вздрогнул. Он не осмеливался верить в смерть убийцы, это еще не факт. Слишком уж коварно вел себя Камерон в прошлом, чтобы отступить, пока его охраняют специально сконструированные роботы.

– Они приближаются, – сказала Ларк. Пурпурные потоки под ее кожей побледнели и сделались светло-желтыми, придавая ей желчный и обеспокоенный вид. Кинсолвинг интерпретировал это как признак ее увеличивающегося страха. Он чувствовал себя таким же больным, какой выглядела она.

– Я делаю все, что могу. Корабль перегружен предохранителями, поэтому им трудно управлять.

Не в первый раз Кинсолвинг проклинал предохранительную систему, которая препятствовала прямому доступу к управлению кораблем. Прежняя владелица, Рани дю Лонг, возможно, сумела бы справится с этими ограничениями, но она убита адским роботом Камерона. Кинсолвинг и Ларк уцелели лишь благодаря удаче и его не особенно умелым действиям, когда Бартон совершал переход яхты в гиперпространство.

Кинсолвинг нырнул под контрольную панель и отыскал те кнопки, которыми прежде отключал систему безопасности. Обожженные участки пластика отмечали его старания. Он запретил себе думать о том, какие несчастья могли произойти из-за его усилий.

– Ларк, – позвал Кинсолвинг из-под пульта, – что показывает индикатор курса?

– Что-то такое... ох, он указывает на Парадиз.

– Плевать, куда мы попадем, лишь бы скорее. Этот курс, он что, помечен как рекомендуемый?

У старшего инспектора не было времени на сложные расчеты. Первая же звездная система, указанная навигационным компьютером, и станет местом их назначения.

– Да.

Кинсолвинг высунул руку из-под пульта, положил большой палец на один рубильник, а указательный – на другой. Боль пронзила инженера, и он вскрикнул, но не от боли от электрического тока, нашедшего наименьшее сопротивление по его мокрой от пота коже, а от напряжения гиперпространственного перехода.

Он ощутил себя падающим в бесконечный колодец. Краски, более живые, чем любой цвет из косметического арсенала Ларк, закружились бешеным калейдоскопом перед его глазами и позади них, проходя сквозь мозг в самую душу. А звуки! Кинсолвинг слышал несмолкающую, призрачную музыку, завораживающую, манящую. Он пытался повернуться лицом к ее источнику, но музыка менялась с каждым его движением. Каждый раз она слышалась с другой стороны, из какого-то места, недоступного зрению и слуху. Кинсолвинг изо всех сил старался разобрать эту жуткую мелодию, дать ей какое-то название, запомнить.

Как всегда, ему это не удалось. Ощущение дискомфорта в кишечнике уменьшилось. Музыка унеслась прочь. Неистовые разноцветные узоры исчезли, возобновилось нормальное зрение. Вместе с ним пришли легкая псевдогравитация переходного пространства и странное зловоние. Прошло несколько секунд, прежде чем Кинсолвинг понял, что сжег себе кожу на пальцах. Он откинулся, нарушая контакт.

– Барт, милый, что случилось? – спросила Ларк. В ее голосе звучала жалоба, требующая немедленного ответа. Ей хотелось, чтобы он снова все исправил во вселенной этой богатой, избалованной женщины.

– Возможно, я что-то нарушил в контрольных приборах.

Он пососал свои обожженные пальцы, выполз из-под пульта, посмотрел на женщину и, уже не в первый раз, ощутил прилив эмоций. Давно доказано, что найти определение этим эмоциям еще труднее, чем воспроизвести призрачную музыку труб и синтезаторов, возникающую во время перехода.

Может, это любовь? Кинсолвинг сомневался. Конечно, Ларк спасла его от ссылки на планету-тюрьму. За одно это он был ее неоплатным должником. Никто другой никогда не бежал из этой жестокой ссылки. Но то, что он к ней чувствовал, выходило за границы простого долга. Бартон взял на себя определенные обязательства, когда разрешил ей сопровождать себя. Что-что, а уж новые и волнующие ощущения и переживания ей гарантированы... Интересно, думал Кинсолвинг, понимает ли Ларк по-настоящему, как опасно находиться рядом с ним? Возможно, понимает. Она неглупая женщина.

Долг и благодарность – да, но он чувствовал нечто большее. Дружбу. Она ему нравилась, несмотря на разницу в их сущности и взглядах. Она сумела почувствовать весь ужас того, что собирались совершить Межзвездные Материалы, и помогла Кинсолвингу. Хотя в глубине души Ларк так и не осознавала той миссии, какую взвалил на себя Бартон, она не испытывала неприязни к Камерону и председателю ММ Фремонту.

Ларк Версаль легко порхала по жизни, со вкусом испытывая ее прелести, пробуя сладкие вина и не зная горьких.

– После перехода придется долго продержать корабль в доке для ремонта, – сказал Кинсолвинг.

– Не беспокойся об этом. У меня еще есть кредит. Особенно на Парадизе.

– Что это за мир? – спросил Бартон, устраиваясь в пилотском кресле для ускорения. Он слушал вполуха ее торопливые объяснения, бегло просматривая сообщения об ограничениях. Большинство их – всего лишь предупредительные огни. Корабельная команда роботов-ремонтников трудилась, чтобы разрешить большую часть проблем. Главные же разрушения, вызванные действиями Кинсолвинга, требовали внимания людей и переоборудования в орбитальном доке.

Инженер бросил беглый взгляд на видеоэкран. Ничего нового, только перепутанные и перекрученные узоры гиперпространства. Его беспокоило, что ллоры слишком быстро выследили их в системе Зеты Орго-4. Что-то или кто-то выдал им, где находится Кинсолвинг. У ллоров не было причин заподозрить, что именно эта роскошная яхта приютила их беглеца от правосудия.

Выбрав планету наугад, Бартон считал, что собьет ллоров со следа, если только их техника не превосходит человеческую. Могут ли инопланетяне проследить за кораблем сквозь гиперпространство и определить точку его назначения? Кинсолвинг содрогнулся, вообразив, как они с Ларк выходят из гиперпространства и обнаруживают, что их ждет полицейское судно ллоров.

– Я жила там месяцами, там так фотонно!

– Планета Парадиз? То есть Рай?

Ларк повернулась и придвинулась ближе, ее длинные руки сомкнулись вокруг шеи Кинсолвинга. Ее лицо заслонило видеоэкран и пульт управления. Ситуация вовсе не была неприятной, но старший инспектор испытывал тревогу, не видя панель. Ведь выведено из строя слишком много блоков и предохранителей на борту корабля, чтобы сохранять беззаботность.

Ярко-голубые глаза Ларк окунулись в темные глаза Кинсолвинга. Ее губы слегка раскрылись, посылая изо рта волны светло-зеленого цвета, лучащиеся, как тонкая паутинка. Щеки женщины зажглись ярко-розовым, перешедшим в более страстный красный цвет.

– Мы от них ушли. От ллоров, от ММ, от них всех! Так давай же, дорогой мой Бартон, расслабимся и станем наслаждаться.

Она наклонилась и поцеловала его. Кинсолвинг слегка сопротивлялся, вообразив, что видит мерцающий красный отсвет на панели управления. Он попытался выглянуть из-за ее щеки, но ничего не разглядел. Зато увидел, что щеки Ларк пылают ярко-алым, это случалось, когда возрастало ее желание. Мужчина потянулся к ней, обвил вокруг талии свои сильные руки, прижал ее к себе. Проводить время в бесконечном гиперпространстве можно бы и получше, но Бартон не мог думать о том – как именно.

* * *

– Еще, Барт, пожалуйста, – умоляла Ларк.

Она стояла на коленях позади пилотского кресла, обняв его за шею. Ее светлые волосы щекотали ему щеку и ухо, золотые, как солнечные лучи, пряди колыхались, и Кинсолвинг ощущал их запах. Он отстранил пряди и попытался дотянуться до панели управления, чтобы нажать нужную кнопку.

– Пора переходить в нормальное пространство, – напомнил он.

Ларк в буквальном смысле так и просветлела при одной мысли о том, что снова окажется на Парадизе. Она опрокинулась на второе кресло ускорения, ее пальцы крепко вцепились в его неуклюжую ладонь.

Кинсолвинг сглотнул, когда корабль вынырнул из гиперпространства, его поразила полная бессмыслица показателей датчиков. Он напрягся, чтобы послушать призрачную музыку, но ничего не услышал. Вместо того он почувствовал странную металлическую горечь на языке, а ноги ощутили морозящий холод, как будто Бартон окунул их в ведро с ледяной водой. Лишь крепкая хватка Ларк удержала его от жалоб на трудности перехода. Сознание, что кто-то рядом испытывает то же самое, облегчало тяжесть.

Видеоэкран зажегся, на дисплее появились координаты начальства порта Парадиза и маленькое изображение поверхности планеты. Кинсолвинг нахмурился. В нормальных случаях такие пейзажи поступали через бортовые камеры. Корабль же находился еще почти за пятьдесят астроединиц от Парадиза, такое расстояние делало подобные изображения невозможными.

– Они передают картины того, что мы скоро увидим! – обрадовалась Ларк. – Это потрясающе!

– Потрясающе, – с недоверием согласился Кинсолвинг.

Ему не понравилось, что начальство космопорта контролирует их видеоэкран. Корабль ллоров, возможно, отстал от них на какие-то секунды, и он не сможет вовремя заметить его. Необходим еще один переход: Бартон должен убедиться, что инопланетяне их не преследуют. Одна беда – такой переход нужен, но он их уничтожит. Кинсолвинг понимал, что ремонт яхты в доке Парадиза необходим. Слишком много на панели янтарных и красных индикаторных огней, обозначавших, как скверно обходились с этим кораблем.

Инженер нажал кнопку «остановка корабля».

– Земной корабль «Фон Нейманн» нуждается в ремонте.

– Внимание, «Фон Нейманн», – последовал ответ издалека. – Мы располагаемся на расстояния одной астроединицы по направлению к солнцу и прочли о ваших проблемах. Вы в состоянии долететь до орбиты Парадиза без посторонней помощи?

Кинсолвинг ткнулся в видеоэкран, начальство космопорта Парадиза не освободило его, а это не позволяло заметить чужой корабль.

– Мы можем достигнуть орбиты самостоятельно. Вы не освободите мой видеоэкран дальнего изображения?

Крошечный щелчок атмосферных помех, – и на экране появился такой красивый мужчина, что Кинсолвинг назвал бы его прекрасным.

– Капитан Люксор, Вспомогательный Флот Парадиза, – представился мужчина. – Большинству кораблей, прилетающих на нашу планету, нравятся пейзажи поверхности. Но я понимаю ваши проблемы.

– О, мы собираемся приземлиться на Парадиз, – вмешалась Ларк. – Мне так понравилось здесь в прошлый раз!..

– Но у нас некоторые проблемы на борту, – закончил Кинсолвинг.

– У вас есть код Удовольствий? – спросил капитан Люксор.

– Тот же самый, что для Галактической Фармацевтики и Медицинской Техники – ГФМТ.

Кинсолвинг с удивлением уставился на Ларк Она что, лжет? И тут он осознал, что, в сущности, так мало о ней знает. Ларк никогда не рассказывала ему о своей семье, о предыдущих любовниках или друзьях. Ларк Версаль всегда жила настоящим моментом. Стоит ему пройти, и она о нем как будто забывала.

– Ларк Версаль, – откликнулся капитан Люксор, – добро пожаловать снова на Парадиз. Мы будем счастливы проводить вас на Почти Парадиз.

– Почти Парадиз? – Кинсолвинг обращался к Ларк.

– Их орбитальная станция. Катера Парадиза для всех рас. Если необходимо, Почти Парадиз дает время на карантин, акклиматизацию, возможность предвидеть все, что может сбыться на поверхности.

– Если они могут отремонтировать корабль...

Кинсолвинг похолодел, когда изображение капитана Люксора на экране замелькало, потом передача снова наладилась. Капитан отключил трансляцию, возможно, он не хотел, чтобы Кинсолвинг увидел основные банки данных на Парадизе.

– Вы на борту корабля, по лицензии принадлежащего сестре Арона дю Лонга, председателя компании Терра-Комп. Рани на борту?

– Она только одолжила нам корабль, – поспешно ответил Кинсолвинг, холодея еще сильнее. Ее труп все еще путешествовал в главном складском помещении «Фон Нейманна» в вакуумном гробу.

Кинсолвингу не хотелось, чтобы и в земных мирах его обвиняли еще в одном убийстве.

– Кредита ГФМТ вполне достаточно, – сказал капитан.

Услышав эти слова, Кинсолвинг получил более четкие понятие о Парадизе. Если ты в состоянии заплатить, можно уладить любые затруднения.

– Я должен сам войти в док или вы берете меня на абордаж? – спросил он Люксора.

– Мы уже прикрепили к вашему корпусу канаты.

Кинсолвинг постарался проверить, так ли это, но показатели состояния корпуса, как и многое другое, не работали.

Бартон не слышал стука и не ощущал вибрации, когда намагниченные крюки зацепились за специальные пластины корпуса, но доплеровский радар показывал приближение вектора Почти Парадиза, что невозможно без канатов. Корабль вошел в док мягко, не потревожив пассажиров. Ларк выскочила из кресла, лицо ее сияло всеми цветами радуги. Даже не пытаясь скрыть волнение, она потащила Кинсолвинга за руку со словами:

– Быстрее, Барт, дорогой! Так много всего можно делать на борту Почти Парадиза! Если бы на самой планете не было так здорово, я бы все свое время проводила на станции.

Кинсолвинг неохотно последовал за ней. Его мрачное настроение резко контрастировало с бурным энтузиазмом Ларк. Надо проделать так много, а у него нет ясного представления о том, как все это осуществить. Ллорского капитана-агента убил Камерон, но как очиститься от этого обвинения ему, Бартону? Корпорации ММ помешали осуществить план сжигание мозгов на Зета Орго-4, но неизвестно – преследуют ли они теперь свою чудовищную цель на других планетах? Возможно, но нужно узнать наверняка. Инопланетяне могут не знать об опасности, исходящей от Межзвездных Материалов, они могут даже отрицать, что какой-нибудь гуманоид способен на такое, но уж Кинсолвинг-то знает. И он должен предотвратить массовое убийство, затеваемое Фремонтом и остальными, и наплевать – одобрят ли инопланетяне его жертвы или нет. Шлюз открылся. К удивлению Кинсолвинга, его уши не почувствовали разницы давления на корабле и станции. Кто-то взял на себя труд в совершенстве их уровнять. Внутрь задувал прохладный ароматный бриз, на украшенной со вкусом приемочной территории горели светло-зеленые огни.

– Добро пожаловать, Ларк, – приветствовала ее женщина маленького роста, протягивая обе руки.

Они сдержанно расцеловались. Что-то во внешности и в манере держаться этой маленькой женщины сказало, что, несмотря на все свое дружелюбие, она всего лишь служащая. Слишком уж быстро на ее лице появилась улыбка. Каждая деталь ее аккуратного старомодного платья говорила о тщательно продуманном воздействии. Кинсолвинг едва удержался от того, чтобы спросить, что бы она надела, если бы ей дали возможность самой выбрать одежду. Он догадывался, что ее вкусы совпадали со вкусами Ларк. Что-то кричащее, что-то обтягивающее, что-то скандальное. Но оденься она так в присутствии Ларк, это выглядело бы как соревнование.

Инженеру оставалось только догадываться, как бы эта женщина приветствовала его, прилети он сюда без Ларк.

– Добро пожаловать, сэр, – обратилась женщина, подавая ему холодную руку. Ее рукопожатие было твердым, быстрым, затем она убрала руку, не встречаясь с ним глазами. Каждое ее движение так и дышало почтительностью.

– Пожалуйста, примите мои личные извинения по поводу вашего устройства на Почти Парадизе. Мы не можем поселить вас в Королевском отеле из-за особой конференции на планете.

– Конференции? – переспросил Кинсолвинг.

– Корпорация Отдых Терры использует Парадиз как место для отдыха и развлечений, где доступно любое удовольствие, – пояснила женщина.

Перейдя к своей профессиональной речи, она заговорила, скорее, как робот, чем как человек:

– Время от времени мы даем другим инопланетянам использовать наши возможности для межвидовых дипломатических конференций. В настоящее время на нашей планете семь различных племен, они ведут дела с представителями Земли по торговым и другим делам.

– Но Королевский отель! – Ларк надула губки. – Я так настроилась снова там остановиться!

– Ох, Ларк, – в голосе маленькой женщины слышалось искреннее сожаление, – мы никак не можем. Треканианскому послу требуется время на то, чтобы акклиматизироваться и привыкнуть к атмосфере Парадиза. Королевский отель – единственное подходящее место для его сложного газового обмена.

– Неважно, – вставил Кинсолвинг. – Мы вовсе не намерены требовать ничего чрезмерного.

Он взглянул на Ларк, которая собиралась протестовать против такого простецкого настроя.

– Рада, что вы понимаете, сэр, – обрадовалась женщина. Ее бледно-серые глаза впервые взглянули в его темные. Бартон попытался прочитать в ее взгляде какое-то скрытое значение, но ничего не разобрал. Однако почувствовал, что за ним тщательно наблюдают и находят неполноценным.

– Но у вас же есть хоть что-то подходящее, да? – спросила Ларк. – Мы так долго сидели взаперти в корабле...

– Отель Ксанаду вас устроит? – спросила женщина. По мельканию красок косметики Ларк Кинсолвинг понял, что ответ равнозначен положительному.

– Наш корабль нуждается в ремонте, – сказал Кинсолвинг. – У нас особый груз, и я бы хотел, чтобы рабочие ничего не тронули.

– Сэр, наши рабочие, и роботы, и люди, всегда скромны! – в ее устах это прозвучало так, будто Кинсолвинг нанес ей смертельное оскорбление.

– Вот и прекрасно, – он так боялся выдать себя, что больше ничего не добавил. Это не его мир. Ларк Версаль превосходно сюда вписывалась, а он стоял, точно нова в ночи. Он молча последовал за двумя женщинами, когда те пошли по длинному извилистому коридору к отелю Ксанаду.

Они вошли в громадное, роскошно меблированное помещение, казавшееся еще больше из-за того, что было необитаемым. Слабый шум насторожил Кинсолвинга. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как какой-то мужчина скрывается из виду за длинным дубовым баром. Кинсолвинг двинулся было за этим мужчиной, но его окликнула Ларк.

Он оглянулся и не смог рассмотреть того человека. Не страшно, решил Кинсолвинг, стараясь отмахнуться от подозрений. Возможно, это еще один прислужник. Но фигура, которую успел зафиксировать его короткий взгляд, кого-то ему напоминала, отрицая такую мысль.

Бартон догнал Ларк и проводницу, ощущая еще большую тревогу, чем вначале.

Глава вторая

Открывшись, бледно-серые глаза Камерона невольно зажмурились, свет больно ударил по его оптическим нервам. Он лежал неподвижно, не шевеля ни одним мускулом, точнее, не в силах пошевелить. В нем поднималась паника, но Камерон ее заглушил. Должно быть какое-то объяснение его параличу, свету, бьющему в лицо, странным запахам, жгущим его нос.

Запахи – антисептика. Свет – дезинфицирующий ультрафиолет. Паралич – кома.

Память, выплывшая из океана наркотических лекарств в его теле, начала пульсировать. Его ранили на Зета Орго-4.

Будь проклят Кинсолвинг!

Далекий голос из бесконечности произнес:

– Реакция. Данные на шкале меняются.

– Вероятно, остаточная мысль, – объяснил другой голос.

Камерон сосредоточился. И вспомнил. Он был на складе Межзвездных Материалов на Зоо и приготовил ловушку для лезущего повсюду бывшего старшего инспектора. Кинсолвинг вошел в приготовленную ловушку. Но использовал сжигатель мозгов против роботов Камерона. Короткое замыкание. Перенапряжение. Достаточно сильный пик, чтобы тонкие искусственные связи сгорели. Камерон вспомнил, как выглядели его роботы, когда неистово крутились по спирали и взрывались. Некоторые разбивались о стены, другие просто переставали функционировать.

Сердце Камерона забилось ровнее. Кровь хлынула в спящие артерии. Кислород жег легкие, он пытался кашлять, задыхался, дышал снова, яростно сопротивляясь вынужденной коме.

– Больше реакции. Какой же он сильный – так быстро выходит из комы.

– Сукин сын, в нем ненависть сильнее, чем у кого-либо. Вот что его держит. Держу пари.

– И выкинешь свои денежки в черную дыру. Знаю я его. Я его заштопал два года назад, когда загорелась его лаборатория.

Камерон слышал эту праздную болтовню. Теперь память полностью вернулась к нему. Он узнал двух врачей, которые вытаскивали его с того света. Коматозное состояние было необходимо, чтобы вернуть его на Гамму Терциус-4. Медицинские возможности планеты пауков были таковы, что не могли дать лечения, необходимого для полного выздоровления.

Губы Камерона изогнулись в усмешке. Какое понятие этот Кинсолвинг имеет о медицине? Чудики не способны вылечить человека. Такое искусство лежит далеко за пределами их возможностей. Камерон гораздо быстрее поправится на ГТ-4, в руках – в настоящих руках! – людей и роботов-врачей, спроектированных людьми.

– Полностью пришел в сознание. Должно быть, теперь он выйдет из коматозного состояния, – дошел до Камерона бестелесный голос, уже не такой отдаленный.

– Я из него и вышел, дурень, – запротестовал Камерон. Голос его звучал слабым мяуканьем.

– Он движется к нам, – удовлетворенно сказал другой врач. – Теперь остается только ждать. – Камерон почувствовал у себя на плече руку. Предполагалось, что она его утешает. – Через неделю вы встанете. А теперь просто отдыхайте.

Камерон услышал удаляющиеся шаги. Яркий свет все еще раздражал его веки. Он повернул голову набок, от движения возникла стреляющая боль в позвоночнике. Камерон открыл глаза. Яркая вспышка ослепила его, но он увидел комнату. Ее наполняло роботическое оборудование. Его отдали машинам. Камерону стало легче. Роботов он понимал. Он доверял им. Они были ему верными слугами. Только ему.

Камерон скользнул в спокойный, несущий отдохновение сон.

* * *

– Меня послал председатель Фремонт, – сказал без всякой преамбулы приземистый, крепко скроенный человек.

Камерон с трудом повернулся лицом к Мечникоффу. Директор ММ так и не научился смягчать свой грубый голос медовыми словечками, чтобы утешать и убаюкивать перед тем, как предать. Это был его единственный недочет, насколько знал Камерон.

– Я могу вам докладывать, не боясь нарушить секретность? – спросил Камерон тихим вежливым голосом.

– Черт меня подери, конечно же, можете. У Фремонта плохо со здоровьем. Он потребовал полного рапорта о том, как вы испортили дело распространения сжигателей мозгов.

– Я выполнил приказы буквально, – огрызнулся Камерон, его раздражал Мечникофф. – Если вы действительно представитель Фремонта, вам бы полагалось это знать. – Увидев, как сузились властные глаза Мечникоффа, Камерон понял, что Мечникоффа никто не посылал: он хотел получить информацию для себя самого.

– Он хотел, чтобы Гумбольт умер, – сказал Мечникофф больше для себя, чем для Камерона.

– А я-то надеялся, что вы принесете мне известие о моем избрании в совет директоров, чтобы заменить жалкого и неумелого мистера Гумбольта, – сказал Камерон.

Шум в ушах и головокружение помешали ему сесть в автоматизированной кровати. Десятки нитеобразных пробирок питали его, восполняли телесные потребности, поддерживали иммунную систему в состоянии, нужном для операции, предстоящей в этот день.

Мечникофф оскалился:

– Вы? В совете? Да никогда!

– Это был бы столь тонкий знак признательности со стороны председателя Фремонта. Признание моих заслуг в мире чудиков.

Глаза Камерона чуть моргнули. Воздушный робот размером с комара, покоящийся на потолке, пришел в действие и слетел в воздух. Второе моргание послало бы этого маленького убийцу к уху Мечникоффа. Роботу было приказано употребить крошечный лазер, чтобы просверлить барабанную перепонку и найти дорогу в мозг его жертвы. А уж там он нанесет все возможные повреждения, пока не исчерпает источник энергии.

Камерон прикинул, что понадобятся микросекунды, чтобы разрубить мозг Мечникоффа. Как он посмел оскорбить человека, который пользовался полным доверием Фремонта! Если только не...

Камерон пошевелился и попытался сесть. На Гамме Терциус-4 постоянно происходили политические перемены. Неужели состояние здоровья Фремонта ухудшилось до такой степени, что снадобья, поддерживавшие его жизнь и энергию, больше не действуют? Фремонт только слабый старикашка, но Камерон не ожидал каких-то больших перемен власти за те несколько недель, что он провел на планете чудиков.

– Вас сегодня оперируют? – спросил Мечникофф.

– У меня в мозгу все еще повышенное давление. Внутреннее кровоизлияние. Подкожный застой кровообращения.

– Без операции мозг у вас будет поврежден, почти мертв, – Мечникофф опять как бы думал вслух.

– Зачем вы пришли меня навестить? Уж точно – не для того, чтобы меня приободрить своим присутствием, – проворчал Камерон. Он уже почти направил робота к уху Мечникоффа. Тот ему угрожал. Камерон сумеет оправдать убийство директора после.

– Слишком много на себя берете, Камерон. Вы не директор. ММ нуждается в ваших услугах, но ваш статус куда ниже, чем вы воображаете.

– Фремонт во мне нуждается.

– Только как в натренированном убийце. Ваше дело – скакать через обруч, как дрессированное животное. Сидеть, повернуться, убивать, – Мечникофф заметил вспышку ненависти в глазах Камерона. – Не вздумайте использовать против меня вашего жалкого маленького робота.

Камерон моргнул.

Комар сверкнул в ультрафиолетовом освещении, бросаясь к Мечникоффу. Прежде, чем найти цель, он испустил тоненькое «поп» – Мечникофф окружил себя амортизирующим полем, которое помешало маленькому роботу достать его.

– А что-нибудь побольше я уничтожу другим способом, – ухмыльнулся Мечникофф. – Например, робота, лишенного эмоций, вроде вас. Мне нужно всего лишь протянуть руку и чихнуть.

Тяжелые пальцы Мечникоффа сомкнулись на дыхательном горле Камерона. Камерон боролся с душащими его руками, пытаясь оттолкнуть их, но его силы быстро таяли. Краешком глаза Камерон увидел, как начали мигать предупреждающие красные огоньки. Его жизненные силы падали.

Давление на горло ослабело, но руки остались. Сквозь гром ударов крови в своих собственных ушах Камерон услышал слова Мечникоффа:

– Мы можем помочь друг другу. Нет нужды в доверии, просто уважение. Вы хорошо делаете свое дело, но никогда не достигнете директорского поста. За этим я прослежу. Но вы сможете достигнуть большего, чем имеете сейчас, если мы станем работать вместе.

– Прекратите, – простонал Камерон.

– А-а, он говорит. Но слышит ли он? Думаю, да. Вы, Камерон, эксперт-убийца, но вы смертны и можете стать жертвой ваших собственных умных механизмов, – пальцы слегка нажали, затем расслабились. – Вы могли умереть сейчас и никто не спросил бы о причине вашей смерти.

– Чего вы хотите, Мечникофф?

– Вашего сотрудничества. Фремонт большую часть времени болен. Я нуждаюсь в поддержке, чтобы завоевать руководство ММ. Собираюсь стать следующим председателем корпорации. – Мечникофф убрал свои сильные пальцы и отступил. – Вы можете стоять за моей спиной и помогать либо встать впереди меня, и тогда вас сокрушит моя пята. Что выбираете?

Комната завертелась перед глазами расширяющимися кругами. Камерон чувствовал себя ужасно, давление все поднималось. Из носа пошла кровь, черный занавес опустился перед злобной физиономией Мечникоффа. Прежде чем потерять сознание, Камерон услышал, как трезвонят датчики неотложной помощи, – тайно установленные им сигналы тревоги. Больничные сигналы Мечникофф отключил.

* * *

– Вы выглядите лучше, Камерон, – сказала высокая темноволосая женщина. Она смотрела на него сверху вниз холодными твердыми глазами. Мария Виллалобос устроилась на краешке его кровати, напоминая Камерону ворона, ожидающего смерти добычи, чтобы пообедать.

– Операция прошла удачно, – сообщил хищник. – Один из врачей был очень раздосадован тем, что вы настояли на том... чтобы обеспечить себе защиту во время операции.

– Мои роботы не мешали врачам. Они обеспечили мне выживание, – Камерон ехидно улыбнулся. Если бы кто-то из хирургов попытался покончить с ним, пока он был на операционном столе, роботы-убийцы живо завершили бы карьеру такого доктора. Камерон не испытывал колебания, предупреждая об этом и мужчин, и женщин.

– Я бы не допустила, чтобы Мечникофф убил вас, – Виллалобос протянула руку и дотронулась ледяными пальцами до его щеки. – Я все еще нуждаюсь в вас.

– Разве я не просто заменяемая часть вашей машины? – спросил он. Мечникофф его раздражал, Мария Виллалобос будила воображение. Камерон вынужден был признать, что же лает эту женщину. Какова она будет в постели? Может ли какой-нибудь мужчина разжечь в ней страсть или Виллалобос сосредоточена только на том, чтобы получить больше власти в структуре ММ?

– Вы нечто большее, – заверила она не без иронии в голосе. – Вы великолепно действовали на Зоо. Гумбольт так и не узнал, что Фремонт приказал вам его убить.

– Я мог бы куда больше сделать касательно сжигателей мозгов, если бы имел полномочия. Эти пауки-чудики никогда больше не допустят высадку ММ на свою планету. Мы имели такую возможность перевернуть всю их планету, а Гумбольт ее упустил.

– Гумбольт был дурак.

– Почему же меня не выбрали на его место в совет директоров?

Камерон спустил ноги с края кровати. Почти все трубочки с медицинскими жидкостями сдвинулись, ну и пусть. Он чувствовал себя много здоровее с тех пор, как вернулся домой.

– Мы с директором Лью обсудили этот вопрос, – холодные темные глаза Виллалобос оставались неподвижными. Камерон знал, что она может солгать, и ни одно движение мускулов не выдаст ее, но чувствовал, что на этот раз женщина говорит правду. – Мы не получили поддержки, когда предложили выбрать вас.