Хозяева космоса

Все-таки, размышлял Кинсолвинг, все не так уж плохо. Межзвездные Материалы никогда больше не смогут незаконно ввозить на Паутину сжигающие мозги аппараты, пауки ведь знают источник дьявольских изобретений. Камерон убит.

Старший инспектор тяжело вздохнул. Он надеялся, что это так. Доказательства смерти нет. Но Гумбольт и остальные не спасутся от Квиккса и от справедливого суда пауков. И это делало Кинсолвинга счастливым.

Но что будет с ним? Он содрогнулся, забеспокоился и, наконец, почувствовал себя внутренне опустошенным. Немота, физическая и умственная, помогала ослабить чувство тревоги и боль. Бартон чуть не свалился с палубы, когда машина неожиданно замерла и начала вертикально опускаться. Только быстрая реакция Квиккса и пара ног паука, ухвативших Кинсолвинга, спасли его. Энергетическое поле включилось в нескольких сантиметрах от земли. Инженер кое-как выбрался, радуясь, что хотя бы благополучно добрался. Кинсолвинг посмотрел вверх и застыл, не в силах вымолвить ни слова.

– Верховная Паутина, – произнес он слабым голосом. Он почувствовал себя так, как будто находился в библиотеке или в больнице и должен говорить шепотом. Громкий разговор был бы святотатством.

– Вот туда, – скомандовал Квиккс.

Кинсолвинг почувствовал, что теперь Квиккс говорил иначе. Теперь в его интонации слышалась власть. Бартон мог подумать, что этот паук – полисмен, управляющий ситуацией. Кинсолвинг потер руки, возобновляя кровообращение. Он шел, как можно ближе к своему проводнику, пытаясь охватить всю огромную протяженность таинственной паутины.

На низких холмах над плоской роскошной долиной возвышались четыре шпиля. Повсюду, куда достигал глаз, в долине сверкали разноцветные огни. Ни один из этих огней, если бы он был один, не светил бы ярко. Тысячи и тысячи их, все вместе, давали мягкую иллюминацию, ярче дневного света.

Каждый шпиль-башня поднимался метров на пятьсот и слегка покачивался под ветрами, гуляющими над их вершинами. Один из шпилей светился внутренним рубиновым светом. Другой – светло-изумрудным. Третий горел желтым, было почти невыносимо смотреть на него. Последний шпиль чернел на фоне черноты ночи. Но Паутина! Ее нити, бегущие от каждого из шпилей, достигали толщины бедра Кинсолвинга, а с основных канатов свисали более тонкие, образующие узорчатый ковер над долиной и смущающие глаза. Паутина выглядела так же, как тысячи других, которые Кинсолвинг видел на Земле, она отличалась только размером.

Почему эти пилоны таких цветов? Как плетется такая Паутина? Искусственно? Каково значение этого узора? – спрашивал себя инженер. Он хотел все это знать. Он чувствовал, что слишком мало людей видели когда-либо этот аспект – важнейшую часть цивилизации пауков.

Они дошли до места, где Кинсолвинг увидел дверь, ведущую внутрь шпилей. В ближайшем от них, зеленом шпиле, открылось черное отверстие, которое расширялось и росло, пока оттуда не выступили шеренгой шесть пауков. Со скоростью, какой не смог бы развить ни один человек, пауки вскарабкались на невидимые нити и взгромоздились на Паутину, расположенную между четырьмя шпилями-башнями. Толпа за толпой волнами выходили из башни, и Бартон уже начал сомневаться, остался ли на поверхности планеты хоть один паук. Он повернулся и увидел такой же исход из каждого из трех остальных шпилей.

Темная волна паукообразных двигалась по всей Паутине.

– Долго это будет продолжаться? – удивленно спросил он.

– Каждый узел будет занят в течение нескольких минут, – ответил Квиккс. – Теперь мы должны пойти на наше место. Опаздывать не разрешается. Эта особь имеет честь быть на Паутине всего четвертый раз. Статус повышается с каждым решением.

Кинсолвингу пришлось не отставать от спешащего паука. Квиккс добрался до самого низкого места главной нити Паутины, болтающейся между зеленой и рубиновой башнями, и ухватился за тонкую веревку. Он начал подниматься почти так же быстро, как Кинсолвинг мог бы бежать по земле. Бартон дошел до точки как раз под Квикксом и вгляделся. Если бы и ему пришлось карабкаться на Паутину, то продвижение было бы мучительно медленным.

– Что мне делать? – воззвал он к Квикксу.

Кинсолвинг вскрикнул, когда на него хлыстом опустился канат и змеей обвился вокруг талии. Ноги взлетели в воздух, и старший инспектор оказался висящим вниз головой. Он опять закричал, когда канат, обвивавший его талию, дернулся, сделался туже, и Квиккс начал наматывать его кверху. Человек замолотил руками и ногами, но скоро понял, что лучше не сопротивляться. Он закрыл глаза, но из-за этого желудок начал подниматься к горлу. Его воображение обгоняло реальность. Бартон заставил себя открыть глаза. Земля белела где-то внизу, а его тащили все выше и выше на Верховную Паутину. Прошло минут десять, и он смог наконец отдохнуть под главным канатом. Своими слабыми крошечными ручками Квиккс тянул канат.

– Встаньте на Паутину. Или сядьте, – велел Квиккс, когда заметил, что Кинсолвингу трудно просто висеть на канате.

Инженер подтянулся и перекинул одну ногу через край громадного толстого паучьего каната. Потребовалась еще минута маневрирования, прежде чем он уселся рядом с Квикксом.

– Не тряситесь так, – приказал паук. – Вы беспокоите всех, находящихся на Верховной Паутине.

– До земли путь очень долгий. – Не следовало Кинсолвингу смотреть, но он это сделал. Квиккс втащил его высоко над долиной. Земля с ее разноцветными огнями виднелась примерно в километре внизу. Слишком хорошо виднелась, чтобы старший инспектор был спокоен.

Он заставил себя перенести внимание с земли на Верховную Паутину и паукообразных, находящихся на ней. Квиккс говорил, что на каждом пересечении Паутины должен быть паук. Кинсолвинг потерял им счет. Тысячи. Возможно, даже сто тысяч. Ближайшие не разглядывали его, как это делал он. Все их внимание сосредоточилось на отдаленном центре Паутины.

Что, здесь самые значительные лица? – поинтересовался Кинсолвинг, показывая на переплетение нитей Паутины. На секунду он закрыл глаза. Мягкий теплый ветерок раскачивал паутину, заставляя нити то подниматься, то опускаться попеременно. Когда в желудке у Кинсолвинга все успокоилось, он опять посмотрел.

– Все на Паутине равны, – пояснил Квиккс. – Паутина более значительна, чем каждая нить в отдельности.

У Кинсолвинга появилось ощущение, что Квиккс декламирует какой-то катехизис. Он также разглядел напряженность в теле паука. Квиккс принял позу, как будто хотел спрыгнуть в пустое пространство.

– Допрос начинается, – предупредил Квиккс. Благоговейное почтение, которое Кинсолвинг испытал, когда увидел Верховную Паутину, возросло. Все вокруг стояли молча и без движения. Слабое шевеление происходило от естественного вмешательства сил природы. Бартон занервничал. Он остро сознавал, что вызывает вибрацию нитей, которой остальные инстинктивно избегали.

– Я должен задать вам эти вопросы, – голос Квиккса дранным образом отличался от его обычной интонации.

У Кинсолвинга ушло несколько секунда, чтобы осознать, что разница была не только в высоте и тембре голоса. Квиккс впервые употребил относительно себя местоимение "я".

– Мне нужно узнать о ваших отношениях с теми, кто присутствует на складе Межзвездных Материалов, с теми, кто привозит Ящики Наслаждений на мою планету.

Кинсолвинг начал свою историю. Он рассказал о работе на Глубокой, на редкоземельных шахтах ММ, о том, как раскрыл хищение кристаллов церия, как его вопросы привели его на Гамму Терциус-4 и к председателю Фремонту. Кинсолвинг тщательно избегал упоминаний о том, как Камерон маневрировал им и заставил выглядеть виновным в убийстве лорра – представителя народа, владевшего Глубокой. Кинсолвинг избегал упоминания о своей ссылке на планету-тюрьму и о своем побеге оттуда. Любой намек на то, что он не был законопослушным гражданином, отразился бы скверно на его истории. Заключив описанием встречи с Камероном на складе, Кинсолвинг умолк. Он не понимал, как принимают его рассказ. Единственным звуком в долине был ветер, шелестящий нитями. Ни один паукообразный не шевелился. Ни один не заговорил.

– Почему вы рисковали жизнью ради туземцев планеты, которую вы называете Паутиной? – спросил Квиккс. – Я не вижу причины, чтобы гуманоидное существо совершило такое действие.

Кинсолвинг тяжело сглотнул. Он не знал, с чего начать.

– Разумная жизнь, независимо от ее формы, представляет ценность. Ее нельзя легко уничтожать. И ни за что нельзя ее отнимать по причинам расовых предрассудков.

– Я не понимаю. Все разумные существа, по определению, должны иметь предрассудки.

– Мнения – это не предрассудки, – горячо возразил Кинсолвинг. – Фремонт, Гумбольт и остальные считают, что те Расы, которые достигли звезд до человечества, задерживают наше развитие. Они думают, что это война между инопланетянами и людьми. – Он глубоко вобрал в себя воздух и добавил: – Они видят для себя гигантские финансовые и политические перспективы, если смогут уничтожить жизнь на Паутине. Импорт Ящиков Наслаждений и их широкое распространение вызовут громадное количество смертей и слабоумия. Геноцид. Они выгадают от вакуума, образовавшегося после уничтожением та кого количества представителей вашего вида.

– Вы этого не одобряете?

– Нет. Большинство жителей Земли верит, что мы сумеем добиться равного положения с вами и с другими кто давно уже путешествует к звездам, нашими собственными усилиями. Мы можем любые блага заработать, а не украсть.

– Еще. Мне нужна информация. Не все человеческие существа на Земле разделяют ваши чувства? Некоторые чувствуют так же, как эти из Межзвездных Материалов на Гамма Терциус-4?

– Известно, что гуманоиды славятся различиями во мнениях. Не знаю, сколько людей думает так же, как Фремонт и остальные. Думаю, не так уж и много. Правительство Земли не поддерживает Межзвездные Материалы в их безумных планах.

– Я растерян. Так на Земле нет консенсуса во мнениях? Странно. Но я встречал подобные реакции в мирах, близких к краю вселенной, контролируемой мною. – Квиккс продолжал, как бы споря с самим собой. Его слова струились быстрым потоком, и он начал их глотать.

Паук затрепетал, а Кинсолвинг смотрел, пытаясь охватить всю Верховную Паутину. Сначала Бартон подумал, что Квиккс стал фокусной точкой мыслей всех остальных, вихрем телепатических передач. Затем он отбросил такое предположение. Рука Кинсолвинга лежала на канате. Чем больше гремел голос Квиккса, тем яснее вибрировала Паутина.

Глаза инженера расширились, когда он понял. Все в Верховной Паутине сообщали свое мнение колебаниями нитей. Некоторые нарушения рисунка Паутины фокусировали эти волнообразные колебания, другие добавляли к ним, третьи вычитали, пока не образовывалось согласие в резонансе. Паук, избранный быть центром всех ответов – Квиккс – выступал от имени всей Паутины. Внутреннее озарение подсказало Кинсолвингу, что будет, если Паутина разорвется. Их способность принимать решения уменьшится. Чем больше пауков пользуются сжигателями мозгов, тем меньше будет их появляться на нитях. Кинсолвинг видел соблазнительность Ящиков Наслаждений. Быть всегда на правой стороне, неважно, каково твое мнение. Быть абсолютным властителем мира, управляемым демократией. Какими бы странными ни были мысли, всегда иметь массу, голосующую вместе с тобой – вот в чем дьявольский соблазн Ящиков Наслаждений. Кинсолвинг сомневался, чтобы Фремонт или другие, вроде Гумбольта, понимали воздействие сжигателей мозгов на этот мир. Если бы поняли – они бы ликовали. Так они не только уничтожат или искалечат огромное число паукообразных, они еще и подорвут правительство отвлечением от стремления к консенсусу.

– Я достиг решения в этом вопросе, – объявил Квиккс.

Кинсолвинг крепче сжал нить Паутины. Больше он не улавливал частых колебаний.

– Межзвездные Материалы должны быть устранены от будущей торговли с моим миром. Кеннет Гумбольт, Камерон и другие, перечисленные Кинсолвингом, будут казнены. Далее – всем гуманоидам будет запрещен въезд в мой мир в течение пятидесяти оборотов планеты.

Кинсолвинг не ощущал ни горечи, ни триумфа. Он чувствовал себя опустошенным. Приговор не доставил ему радости.

– Я также решил, что будет с вами за ваше участие в этом Плане Звездной Смерти, разработанным вашими соплеменниками, Кинсолвинг.

Бартон резко поднял голову. Квиккс пристально смотрел на него, никакого выражения нельзя было различить на его чуждом лице. Кинсолвинг, соблюдая осторожность, встал. Если его приговорят к смерти вместе с Гумбольтом и остальными, он примет наказание стоя. Балансируя на толстом канате, Бартон ждал, как инопланетянин приговорит его к смертной казни.

Глава двадцатая

Бартон Кинсолвинг приготовился умереть. Он смотрел на землю и подумывал о том, чтобы броситься вниз. Но эта идея быстро испарилась. Он еще не дошел до того, чтобы убить себя. Если пауки решат его казнить – пусть их. Он сделал все, что мог. Он их спас. Его участие в Плане Звездной Смерти было всего лишь полной оппозицией. Пусть же Верховная Паутина приговорит его и все человечество за то, что сделал Фремонт. Это не меняло его убеждений.

– Кинсолвинг, – обратился к нему Квиккс от имени всей Паутины, нагруженной пауками. – Я хочу одобрить ваше поведение.

Повернувшись в удивлении, Кинсолвинг чуть не упал:

– Одобрить? Не казнить?

– Я не понимаю, как индивидуум может противостоять всему большинству. На Паутине так никогда не делается. Я всегда во власти результатов дискуссий со всеми, имеющими высокий статус, избранными частями Верховной Паутины, однако другие расы могут быть непредсказуемы. Вы действовали независимо и обеспечили меня ценной информацией.

– Но Гумбольт и остальные будут казнены?

– В этом отношении я отличаюсь от рас, летающих к звездам. Я убежден, что единственный метод бороться с подобными действиями должен иметь постоянную природу.

– Смерть?

– Разумеется, – Квиккс говорил за весь свой мир.

– Что будет со мной? – спросил Кинсолвинг, едва веря своей участи. Пауки оценили все то, что он сделал! Изо всех инопланетян, с которыми он имел дело, лишь они оценили его жертвы!

– Я прошу вас покинуть эту планету. Ранее Квиккс уже справедливо предлагал вам это. Вы уклонились от выполнения распоряжения. Я не стану вас наказывать за это неверное действие, поскольку оно есть часть того особого независимого поведения, каким наслаждаетесь вы, человеческие существа.

– Благодарю вас, – Кинсолвинг осторожно пошевелился и возобновил равновесие на толстом канате Паутины. – Я должен быть свободным в выборе планеты. Не хочу отправляться на Гамму Терциус-4.

– Вы нарушили Верховную Паутину того мира, – сказал Квиккс. Его лицо исказилось в полностью нечеловеческом выражении сосредоточенности. – Но вы не имели такого приказа в вашей бедной жизни. Тут много такого, чего я не понимаю. Я должен поразмыслить.

По всей Верховной Паутине пауки начали обдумывать этот странный поворот. Вдоль нитей проходили крошечные колебания, они увеличивались и, шелестя, трогали восемь ног Квиккса, прочно укрепленные на нити.

– Вы не можете выбирать планету, – поступил ответ. – Но я не отправлю вас на Гамму Терциус-4.

Кинсолвинг кивнул. У него не осталось сил углубляться в этот вопрос. Быть подальше от зоны влияния Межзвездных Материалов – уже достаточно. Но План Звездной Смерти все еще существовал. Сорван один маленький его аспект на Зета Орго-4. Какие интриги сплели Фремонт и остальные для иных миров, населенных инопланетянами-чудиками, как Фремонт и другие фанатики их называли?

Кинсолвинг знал, что никогда не остановится, пока самый последний заговор не будет выкорчеван с корнем и выставлен на всеобщее обозрение. Это может уничтожить ММ и его самого. Кинсолвингу без разницы. Это должно быть сделано.

– Вы мне поможете разоблачить планы ММ в других мирах? – спросил он у Квиккса, зная, что тот все еще говорит от имени Верховной Паутины.

Ответ пришел быстрее, чем можно было ожидать:

– Нет.

– Но почему?

– Это за пределами полномочий Верховной Паутины. Я помогаю другим мирам, если возможно, но не вмешиваюсь в их внутренние дела. У меня нет четких знаний, что Верховная Паутина может быть полезной в любом другом мире.

– Другие могут нуждаться в помощи. Они, возможно, не знают о Плане.

Кинсолвинг не добавил, что он и сам понятия не имеет о будущих попытках Фремонта теперь, когда Паутина в безопасности и недоступна для Плана на пятьдесят лет.

– Тогда пусть они узнают.

Решимость голоса Квиккса отрезала возможность протеста. Старший инспектор не прикидывался, что понимает, как работает мозг паукообразного. Они были дикарями, но имели больше, чем просто проблески сострадания. Они находили решения демократическим путем, но не могли понять индивидуальных усилий и действий. Кинсолвинг устало улыбнулся. Они были столько же таинственными для него, как и он для них. Но все они – разумные существа. Им надо научиться работать вместе.

– Вниз, – услышал он обычный пронзительный голос Квиккса.

Кинсолвинг оглянулся. Пауки покидали Паутину, сбрасывая вниз канаты. Показалось, что пауки сыплются дождем. Через несколько минут все исчезнут.

– Куда мы пойдем?

– Выполнять желания Верховной Паутины. Эта особь довольна решением. Оно в наших интересах.

– А что бы случилось, если бы вы остались недовольны? Квиккс выглядел удивленным:

– Ничего. Этой особи не понравилось бы решение, но оно выполняло бы его, как решение Верховной Паутины.

Появился канат и обвился вокруг талии Кинсолвинга. Он попытался удержаться от крика, когда началось падение. Пытался, но у него не получилось. Никогда прежде он не падал на колени и не благословлял почву под ногами за ее твердость.

– Пошли дальше. Мы отправляемся прямо к складу Межзвездных Материалов. Те, кто виновен в распространении Ящиков Наслаждений в этом мире, заперты там.

– Уже?

– Нет нужды колебаться. Верховная Паутина не совершает ошибок. Она на это неспособна. Мы заперли виновные гуманоидов. Эта особь как наблюдатель Верховной Паутины желает присутствовать во время исполнения приговора.

– И Камерон среди них?

– Трудно идентифицировать отдельные человеческие личности. Если для вас это представляет интерес, то эта особь позволит вам убедиться перед вашей депортацией.

– Достаточно честно, – оценил Кинсолвинг.

Они снова поднялись в открытую машину. На этот раз Бартон сразу же расположился спиной к ветру. Благодаря этому воздушный поток не обжигал ему лицо, хотя уши стали совсем горячими, когда машина бесшумно спустилась в десяти метрах от двери, ведущей в помещение склада.

– Где же ваши сторожа? – нахмурился Кинсолвинг. Он не увидел ни поста, ни даже признака, что Квиккс надежно охраняет здание. – Вы знаете о запасном туннеле, он ведет в сарай? – Кинсолвинг показал.

– Наша электроника надежнее, – напомнил Квиккс. – Мы улавливаем каждое движение внутри. Туннель надолго закрыли.

– Электроника может быть отключена или даже испорчена.

– Ваша, но не наша.

Кинсолвинг сомневался. Камерон был гением. Пауки могли разбираться в той микроэлектронике, которая выше его понимания, но не Камерона. После того, как настолько жалким образом провалилась попытка убийства роботами, когда Андрианов был уже убит, Камерон мог многому научиться. Кинсолвинг еще не видел, чтобы этот постоянно ухмыляющийся человек дважды повторил одну и ту же ошибку. Как бы это ни ранило его гордость, Камерон никогда не стал бы снова недооценивать способности паукообразных. А вот они, кажется, забыли об этой угрозе. Кинсолвинг услышал слабое повизгивание. Наклонился и увидел, как розовые крошечные ручки Квиккса трудятся над панелью какой-то коробочки. Визг перешел в более мелодичный звук. Только тогда Квиккс поднял две передние ноги и приказал войти в здание склада.

Бартон считал, что обладает хорошим зрением. Дыхание у него прервалось, когда повсюду поднялись прятавшиеся до того паукообразные и двинулись к двери, к тому, что казалось бесконечным черным ковром. Сложные электронные замки ни разу их не задержали. Десятки, сотни паукообразных так и кишели на складе. Напрягшись, Кинсолвинг услышал тоненькое – би-ип!

– Старший планетарный инспектор Кеннет Гумбольт арестован! – провозгласил Квиккс. – Идемте. Эта особь желает, чтобы он предстал перед нами, прежде чем будут исполнены приказы Верховной Паутины.

Чтобы не отставать, Кинсолвинг вынужден был пуститься бегом. Катящиеся шаги Квиккса сделались плавными и куда более быстрыми, чем бег любого человека. Сбившись с дыхания, Кинсолвинг остановился перед дверью конторы старшего инспектора. Внутри он разглядел Гумбольта, тот бил кулаком о крышку стола. Кинсолвинг встал у двери и услышал яростные протесты директора:

– Вы, чертовы чудики, не имеете права! ММ введет ограничения на этой планете! Вас отрежут от редкоземельных ископаемых! Где окажется тогда ваша электронная промышленность? И что будет с вашими чертовыми звездными кораблями? Для полетов им нужен лантан. Мы вас отрежем! Изолируем всю вашу поганую планету!

– Они это все знают, – вмешался Бартон. – И знают об аппаратах, сжигающих мозги, и о Плане Звездной Смерти. Я им сказал.

– Вы... – Гумбольт только сейчас заметил Кинсолвинга, тут же заорал и попытался схватить его за горло. Квиккс отшвырнул директора передней ногой почти таким же движением, каким человек мог бы смахнуть паука у себя с плеча.

– Я им все рассказал. У вас не выйдет убить всех инопланетян во вселенной.

– Предатель! – зашипел Гумбольт. – Вы предали собственный народ. Ваше имя будет...

– Забыто, – вставил Кинсолвинг. – Но ваше имя запомнят. Вместе с Гитлером и Кубиоши. Геноцид – это не способ заставить их измениться и прекратить задержку нашего развития – им-то на нас наплевать. Мы для них ничто, Гумбольт. Мы должны заработать право уравнять шансы. А до тех пор мы – ничто.

– Гори за это в аду, Кинсолвинг!

Кинсолвинг внутренне успокоился:

– Квиккс хотел видеть человека, виновного в том, что аппараты, сжигающие мозги, привезли на Паутину. Это вы. Он собирается вас казнить.

Страх промелькнул по лицу Гумбольта.

– Он это сделает. Где Камерон?

– В пути на ГТ-4.

Эти слова заставили Кинсолвинга вздрогнуть. Оправдывались его худшие страхи. Камерон не умер. И выбрался за пределы власти пауков, теперь они не смогут осуществить правосудие.

– Для вас было бы лучше, если бы вы все признали, рассказать им, как вы распространяли сжигатели мозгов, всех мозгов, все об операциях Плана Звездной Смерти.

Гумбольт раскрыл рот, затем замер. Еще почти секунду он сохранял смехотворную позу, затем начал неудержимо трястись. И упал головой вперед на крышку стола с затвердевшими чертами лица. Реакция Квиккса была быстрой, он достиг Гумбольта раньше, чем Кинсолвинг успел протянуть руку, чтобы дотронуться до этого человека.

– Этой особи любопытно, – сказал Квиккс. – Человек-преступник умер очень странно.

– Камерон! – воскликнул Кинсолвинг. Он не знал, как тот это совершил, но длинная смертоносная рука убийцы протянулась сквозь световые годы, чтобы коснуться Гумбольта. – Поищите в помещении робота-убийцу.

– Здесь нет... – раздался голос Квиккса. Внезапная вспышка резкого света ослепила Кинсолвинга.

Крошечные куски металла ужалили его в лицо и в руки. Он тяжело сел. Зрение возвращалось медленно. Кинсолвинг вынужден был положиться на слух. Шелестящий шепот пауков свидетельствовал о том, как много их собралось в комнате. Голос Квиккса, наконец, успокоил, что относительно личной безопасности и паукообразных он может не волноваться.

– Что это было? – спросил Кинсолвинг. Глаза его увлажнились.

– Неизвестно. Едва различимый робот, энергия его сверхнизкая, послал пулю с самовыпускающимся ядом в Гумбольта.

– Значит, Камерон выполнил за вас вашу работу, – заключил Кинсолвинг.

– Верховная Паутина поручила выполнение мне, – Квиккс был раздосадован, что его ограбили в осуществлении казни Гумбольта.

– Другие еще доступны, – утешил его Кинсолвинг. – Казните их.

– Они уже мертвы, – прозвучали устрашающие слова. – Эта особь хотела только удостовериться, что Гумбольт действовал так, как вы поклялись. Это было так. Как любопытно.

– Что теперь? – на Кинсолвинга навалилась усталость.

– Звездный корабль лорров прибывает на орбиту через семь девяностых оборота планеты. Вас поместят в их камеру и доставят на их планету-тюрьму.

– Как?! – Кинсолвинг вскочил. – Но Верховная Паутина и вы одобрили мое поведение, вы сказали, что я могу улететь, выбрать, куда хочу.

– Это не так. Было решено, что вы не вернетесь на Гамму Терциус-4. Ваше нарушение законов ллоров неважно для верховной Паутины. Вы получили похвалу и одобрение. Будьте этим довольны. Мы не желаем обсуждать вопрос о вашем преступлении против ллоров, которые потребовали вашего возвращения в тюрьму.

Кинсолвинг похолодел. Уж лучше бы он спрыгнул с паутинной нити за тысячи метров от поверхности долины. Квиккс повернулся и заковылял прочь из комнаты.

– А вы не посадите меня в тюрьму? – спросил Кинсолвинг.

– Вы отправитесь в Зал Отлетов, и вас доставят на орбиту ллоры. Задача этой особи завершена вполне удовлетворительно.

Не добавив больше ни слова, Квиккс вышел.

Кинсолвинг вышел из складского помещения. Рядом были аккуратно разложены тела тех людей, которые работали на Звездные Материалы. Бартон подавил желание опуститься на ближайшую кучу тел и просто ждать. Он поклялся никогда не возвращаться на планету-тюрьму, но не видел никакого пути избежать этой печальной участи. Каждый работник ММ на Зета Орго-4 казнен, а Камерон живым пересек звезды и ему удалось убить Кеннета Гумбольта.

Но, черт возьми, ММ не удалось убить всех на Паутине!

Кинсолвинг зашагал, не заботясь, куда направляется. Пассивно ждать ллоров на шарнирах? Невозможно! А бороться? У него нет средств. Он вернулся к стене и закрыл глаза. Нос инженера почуял странный, приятный и знакомый запах, его донес нежный ветерок. Его глаза широко раскрылись.

– Ларк! – воскликнул он.

В десятке метров от него стояла Ларк Версаль. Ее волосы были перекрашены и сверкали, словно многоцветный маяк в ночи. Фотохимическое свечение под кожей интенсивно меняло ее окраску. Но Кинсолвинг учуял ее индивидуальный запах духов.

– Привет, Барт, – сказала она. И подошла к нему почти застенчиво.

– Ты что здесь делаешь? Ты полетела на Землю вернуть «Фон Нейманн» брату Рани, чтобы убраться отсюда, чтобы...

– Тс-с! – она положила ему на губы изящный пальчик, чтобы заставить молчать. Поднялась на цыпочки и поцеловала Кинсолвинга. – Я перешла в гиперпространство и была там совсем одна. Мне так тебя не хватало, вот я и велела кораблю вернуться.

– Лучше бы тебе было закончить путешествие. Она пожала изящным плечиком и улыбнулась:

– Корабль послушался. Так и положено, правда?

– Должна была возникнуть такая перегрузка, а он доставил тебя на ближайшую планету, в данном случае на Зета Орго-4. Но что ты ему сказала? Ладно, неважно.

– Ты такая куча дерьма, милый Бартон, – сказал она, отступая назад, чтобы поглядеть на него. – Никогда ты по-человечески не одевался, но ведь это такой позор. Земной праздник Гала швырнул бы тебя в плазменный факел, покажись ты там в таком виде. Хотя я помню, когда однажды Динки пытался...

– Ларк, нам надо улететь. Сейчас же. Мы можем добраться до «Фон Нейманна» – и прочь с орбиты?

– Корабль в порядке, – ответила она. – И челнок сейчас отправится назад. Пилот что-то говорил насчет того, чтобы не задерживаться, что всех гуманоидов отсылают с планеты. Мне их челнок совсем не нравится. Приходится висеть на металлических кольцах, и скафандры неудобные, а пилот просто ужасен.

Он помчался к челноку и потащил ее за собой. Если хоть чуть-чуть повезет, он сможет улететь отсюда и окажется на борту «Фон Нейманна» до того, как ллорский корабль достигнет орбиты. Если же повезет крупно, он сумеет убраться с Зета Орго-4 и навсегда оставить позади пауков и Верховную Паутину, Квиккса и чертов План Звездной Смерти. И снова удерет от ллоров.

– Сюда, Барт, – позвала Ларк.

Ее кожа меняла цвета с каждым движением. В течение секунд волосы гармонировали с окраской по оттенку. На пылающее лицо падали медно-зеленые отблески волос. Когда она отдышалась, на ее щеках загорелись льдисто-голубые и пурпурные полоски; тщательно подрезанные кончики волос стали такими же, затем сделались оранжевыми и засверкали золотом.

– Вот эти жуткие вонючие скафандры.

Для Кинсолвинга они выглядели чудесными. Он поцеловал Ларк и поспешно натянул скафандр. Ларк крепко прижалась к нему. Она сказала в коммуникатор скафандра:

– Мне так тебя не хватало, милый Барт. Без тебя было так скучно!

Бартон Кинсолвинг знал: что бы ни случилось, но уж скучно не будет. Ллоры будут гнаться за ним, вся мощь Межзвездных Материалов повернется против него, а Камерон все еще жив. Нет уж, скуки не будет. Никогда!

ЧАСТЬ 3

ЧУМА НА ПАРАДИЗЕ

Глава первая

– Это невозможно, – пробормотал себе под нос Бартон Кинсолвинг, сражаясь с простым пультом роскошной яхты, установленным здесь для защиты от дураков, – ллорская полиция направляется прямо за нами.

– Они нас преследуют? – Ларк Версаль отбросила назад длинные пряди своих белокурых волос и открыла лоб. Сверкающие краски, которые она вспрыснула себе под кожу, закружились сложными оранжевыми вихрями у нее над бровями, медленно сменяясь всеми оттенками пурпурного. Кинсолвинг попытался определить, означает ли смена цвета сильное волнение женщины или то, что она чувствует, всего лишь досада на задержку при вылете из этой системы?

Потому что сам Кинсолвинг при виде инопланетного корабля, направляющегося к ним, испытывал не только раздражение по поводу задержки. Он сбежал с планеты Зета Орго-4 и от ее паукообразных обитателей всего за несколько минут до того, как туда прибыла ллорская полиция. Для паукообразных мало значило то обстоятельство, что Кинсолвинг сорвал выполнение плана своих бывших хозяев – Плана Звездной Смерти, который в противном случае уничтожил бы мозги этих инопланетян. Поскольку у пауков был странным образом перевернутый взгляд на мир, они все-таки не предали своего благодетеля и не выдали его ллорам. Кинсолвинг уставился на видеоэкран и на расплывчатое изображение ллорского космического корабля.