Глава 79

За двадцать минут до посадки в помещении для высокопоставленных лиц в аэропорту Даллес преобладало теплое каникулярное настроение, приятно расслабляющая атмосфера праздника.

Словно компания ребятишек, отъезжающих в летний лагерь, думал Генри Дарнинг, переходя с места на место среди собравшихся в зале, улыбаясь, болтая то с тем, то с другим на правах неофициального хозяина приема. Правда, “компания ребятишек” состояла в основном из наиболее видных юристов страны и руководящих чиновников департамента юстиции. А поскольку полностью оплачиваемая государством конференция должна была проходить на роскошном курорте у берегов сияющего Неаполитанского залива, присутствовало весьма большое количество супружеских пар.

Особо выдающийся, высокий уровень собрания определялся присутствием двух членов Верховного суда, которые должны были выступить на международном симпозиуме, а также присутствием главы администрации Белого дома Артура Майклса — он в поездке не участвовал и приехал пожелать всем приятного путешествия от имени президента.

Министр юстиции удивился тому, что Майклс приехал так рано. Он достаточно близко и хорошо знал главу администрации. Арти Майклс был крепким, трудолюбивым политическим стратегом; он занимал единственный наиболее важный и влиятельный пост после президента. Кое-кто заменял слово “после” на “перед”. И он редко тратил хотя бы пять минут из своего в среднем пятнадцатичасового рабочего дня на подобную церемониальную чепуху. Строго говоря, это была обязанность вице-президентского калибра.

И Дарнинг спрашивал себя, зачем сюда приехал Майклс. Он перестал задаваться таким вопросом, когда Майклс внезапно приобнял его за плечи, отвел в спокойный уголок зала и произнес:

— Возникла небольшая проблема, Хэнк.

После чего министр юстиции стоял с бесстрастным лицом, держа в руке бокал шампанского, пока Артур Майклс быстро пересказывал ему все то, о чем говорилось в Овальном кабинете несколько часов назад.

После того как глава администрации закончил свой рассказ, Дарнинг некоторое время молчал.

— Кто-нибудь знает о том, что ты мне это сообщил? — спросил он наконец.

— Ты с ума сошел? Да Нортон мне голову снесет, если только заподозрит нечто подобное. Но я считаю, что тебе важно и нужно быть в курсе.

— Я ценю это, Арти.

— А пошел ты! — негромко выругался Майклс. — Я это делаю не ради тебя. Плевать мне, виновен ты или нет, и мне вполне безразлично, за какие грехи бандиты намерены прострелить тебе башку. Мне важно, чтобы ты остался жив, сидел у себя в конторе и не был замешан в скандал.

Майклс, невысокий, коренастый человек с узкими глазками, возмущенно взирал снизу вверх на красивое лицо высокого ростом министра юстиции.

— Ты вообще представляешь себе, какие шансы на переизбрание будет иметь президент в ноябре, ежели назначенного им лично главу правосудия публично обвинят в убийстве?

Дарнинг отпил глоток шампанского и ничего не ответил. Добрый старина Арти. Законченный прагматик, он был бы счастлив назначить министром юстиции Джека Потрошителя, но, разумеется, лишь в том случае, если бы Джек обеспечил голоса киллеров.

— Итак, я тебя предостерег, — заговорил глава администрации. — Это не значит, что после моего предупреждения никто из этих бешеных итальянцев не уложит тебя насмерть. Но ты по крайней мере станешь осторожнее. К тому же невидимки Томми Кортланда тебя прикроют, так что твои дела не так уж плохи. — Майклс с любопытством взглянул на Дарнинга своими свиными глазками и добавил: — Интересно.

— Что именно?

— Все эти дикие истории о тебе. Все обвинения. Знаешь ли, какое воздействие они на меня первым долгом оказали?

Дарнинг медленно покачал головой.

— Я не представляю, верны они или нет, но они чертовски тебя очеловечивают, это уж точно. — Майклс изобразил кривую улыбку — лучшую из своего репертуара. — Тебе не приходило в голову повести борьбу за Розовый Сад, когда Нортон в конце концов его покинет? Мне вдруг показалось, что ты обладаешь для этого всеми необходимыми качествами.

Высоко над темной Атлантикой Генри Дарнинг и в самом деле призадумался. Впрочем, его мысли не имели ничего общего с идеей борьбы за президентское кресло.

Надо же, чтобы чертово ЦРУ влезло в это дело!

Кто мог такого ожидать?

Не говоря уж о том, что Витторио Батталья тайно работал на них все эти годы.

Это просто чересчур. Ведь он был осторожен. Творил свои грязные, неистовые, но всегда необходимые дела по одному зараз, надеясь, что каждое из них будет последним, однако за ним появлялось еще одно, абсолютно необходимое, неизбежное…

А теперь?

Теперь сам президент, сидя в Овальном кабинете с тремя мудрецами, открыто обсуждал те самые дела, для сокрытия которых он предпринял все, что в силах человеческих.

В правительственном самолете, полном спящих чиновников, Генри Дарнинг прижался лицом к холодному стеклу иллюминатора и следил за струями дождя, пронизывающими едва видные облака. На стекле остались отпечатки его носа, подбородка, губ и лба.

В соответствии с изложением Арти Майклса, Джьянни Гарецки запрашивал время вылета этого самолета и время прибытия на место. Значит, Мэри Янг все рассказала ему.

Собственно, чего еще он мог ожидать? Это был почти что сон. Она просто пришла к нему однажды вечером из ничего и точно так же удалилась. Вы не в состоянии связать или схватить сновидение.

Но ведь были минуты, когда он чувствовал, что трогает ее. Как это ни нелепо, он даже теперь ощущал себя близким ей. Или он дважды сумасшедший?

Генри Дарнинг смотрел на темные груды облаков, сквозь которые пролетал самолет. Смотрел до тех пор, пока одно из этих облаков не приняло ее облик, легкий, словно тень. Он попытался удержать образ, увидеть лицо Мэри. Старался, как мог. Но видение обернулось всего лишь ночным небом.

Дарнинг сообразил, что на какое-то время он, должно быть, уснул; очнулся он с кислым вкусом во рту, холодным страхом в груди, и воспоминание об ужасном рассказе Майклса отдавалось у него в голове словно стук дюжины молотков.

Он обнаружил, что большая часть принесенного ему раньше коньяка все еще здесь, и выпил его с отчаянной жаждой человека, бежавшего из пустыни. Коньяк показался ему лучшим из когда-либо проглоченных напитков. Как дар богов, он принес Дарнингу новую ясность мысли и взгляда.

Быть может, ужасная история Арти Майклса не столь ужасна.

Не должна быть.

При умелой тактике он сумел бы обратить ее в свою пользу. И не кто иной, как шеф администрации Белого дома, указал ему способ этого достичь.

Все они, начиная с президента, хотели уладить дело тихо. Это абсолютно ясно. Если они сохранят его чистеньким, он будет главной опорой правительства во время грядущих выборов. Если же он станет героем большого национального скандала, то утопит президента, а вместе с ним добрую часть его соратников в правительстве и в Сенате.

Доказательств у них нет. Да они их и не хотят. А он уверен, что и не получат.

Имеются лишь ничем не подкрепленные обвинения в его адрес со стороны художника, связанного с мафией. Это все. Точка.

Генри Дарнинг ощутил внезапный душевный подъем. Плоть его дрожала от возбуждения. Он был уверен, что стоит ему закрыть глаза — и тотчас его окутает мягкое, бархатное тепло.

Они даже упростят ему сделку с Карло Донатти.

Можно ли уладить дело лучше?

Само правительство печется о его безопасности.

С одобрения президента.

Глава 80

Все еще горячка, думал Витторио Батталья, все еще проклятые галлюцинации.

Лежа на постели в маленькой спальне на втором этаже в доме доктора Елены Курчи, он настолько привык к вереницам диких фантастических видений, проносящихся в его лихорадочном мозгу, что и голос Томми Кортланда воспринял как плод горячечного воображения.

Даже когда он увидел, как стройный, светловолосый резидент входит в комнату, приближается к кровати и останавливается возле нее, показывая в улыбке невероятно красивые и, без сомнения, вставные зубы, то воспринял его как явленный призрак, прибывший в неурочное время.

— Сейчас неприемные часы для привидений, — с трудом прошептал Витторио. — Велите вашим друзьям удалиться.

— Чепуха, — заявил Кортланд и взял исхудавшую руку Баттальи в обе свои. — Это ты привидение, а не я.

Витторио моргнул и пристальнее вгляделся в Кортланда.

— Томми? — удивился он.

— Совершенно верно. А ты кто?

— Бесполезный кусок дерьма, — пробормотал Витторио и потерял сознание.

Когда он очнулся, Томми Кортланд по-прежнему был в комнате. Но он стоял к Витторио спиной и втыкал цветные булавки в большую настенную карту, которой раньше на том месте не было.

— Черта ли здесь происходит? — сказал Витторио.

Разведчик вколол последнюю булавку и обернулся.

— Если ты в состоянии пробыть в сознании три минуты подряд, я введу тебя в курс дела.

— Не дразни меня. Я подыхаю.

— Ничего подобного. Твоя симпатичная леди доктор уверяет, что ты просто завалялся в постели.

— Мои жена и сын, — произнес Витторио. — Только скажи мне. Живы они или мертвы?

— Мы полагаем, что они живы.

— Что значит “полагаем”?

— Это значит, что ни один из тех, кого мы знаем, их не видел, но из самых надежных источников есть сведения, что их не уничтожили.

Витторио полежал, стараясь выровнять дыхание.

— О’кей, — сказал он. — Вводи меня в курс.

Томми Кортланд начал с первого звонка Джьянни к нему в Брюссель, потом рассказал, что вынужден был обратиться к президенту, и, наконец, сообщил о принятом в Овальном кабинете решении нейтрализовать Джьянни Гарецки и держать под наблюдением Карло Донатти и Генри Дарнинга с того момента, как их самолеты приземлятся соответственно в Неаполе и Палермо.

Витторио выслушал резидента не перебивая. Потом попросил:

— Объясни, что значит нейтрализовать Гарецки.

— Задержать его, чтобы он не путал карты и не гонялся самостоятельно за Дарнингом и Донатти. Он мог бы убить их, но может и сам погибнуть.

Глаза Витторио вспыхнули огнем на желтом лице с пятнами лихорадочного румянца.

— Послушай, — мягко заговорил Кортланд, — твои жена и сын подвешены в качестве приманки где-то в этих краях, а за веревочки дергают Дарнинг и Донатти. В чем мы совершенно не нуждаемся, так это в неуравновешенном любителе с пистолетом в самом центре событий.

Витторио, выслушав Кортланда, полежал молча, охваченный прежним своим спокойствием, которое, казалось, погрузило его куда-то в глубину.

Потом он словно бы принудил себя подняться на поверхность и указал на огромную карту, повешенную разведчиком на стену и утыканную множеством маленьких цветных булавок.

— Ты перенес ко мне свой командный пункт?

— А почему бы и нет? — пожал плечами Кортланд. — Если у меня имеется телефон, я могу командовать откуда угодно. Да и тебе так будет полегче. Не придется лежать и строить догадки, что там происходит.

Мускулы заиграли на щеках у Баттальи.

— Ты просто куколка, — сказал он. — Только не пытайся забраться ко мне в постель.

Глава 81

После первой ночи, которую он проспал дома, Поли проснулся позже обычного. Он был поражен, увидев, как высоко поднялось солнце.

Значит, я очень устал.

Это было объяснение и оправдание одновременно, как будто сам факт пребывания в постели позже восьми часов утра нарушал некую священную заповедь.

Чтобы искупить прегрешение, Поли помылся и оделся в рекордно короткое время.

Прикончив приготовленную на завтрак яичницу-болтунью, мальчик поднял голову и увидел какого-то человека.

В дверях кухни стоял мужчина и улыбался так, словно он и Поли старые друзья и он весьма рад встрече. Мужчина казался немолодым, у него были седые волосы и множество морщин, особенно вокруг глаз — от улыбки.

— Хэлло, Поли, — поздоровался незнакомец. — Не пугайся. Меня зовут Фрэнком. Фрэнком Ланджионо. Я старый друг твоего папы из Америки, и у меня для тебя хорошие новости.

Мальчик наблюдал, как Ланджионо с этими словами направляется к столу и усаживается напротив. Он говорил по-итальянски, но с американским акцентом, и оттого некоторые слова было трудно понять. На близком расстоянии Поли заметил, что глаза у Фрэнка очень голубые, и солнце искорками отражается в них. Поли еще не пришел в себя от изумления и осторожно присматривался к незнакомцу. Но он не был напуган. Человек этот явно не гангстер. К тому же, если бы он хотел причинить Поли вред, то сделал бы это сразу.

— Двери и окна заперты, — заговорил Поли. — Как вы сюда попали?

— При помощи лучшего друга взломщиков, — ответил Ланджионо и показал Поли кольцо, увешанное тонкими отмычками. — Видал когда-нибудь такие?

Мальчик покачал головой.

— Если ты умеешь ими орудовать, — продолжал Ланджионо, — ни одна дверь перед тобой не устоит.

— Вы взломщик?

— Нет, — рассмеялся Ланджионо. — Но я двадцать лет работал полицейским в Нью-Йорке и отлично знал множество взломщиков.

Поли смотрел на Ланджионо серьезными глазами. Ему надо было обдумывать столько вещей сразу, и он не знал, с чего начать. Он понимал, что этот человек намеренно дружелюбен, чтобы не испугать его, и поэтому — именно поэтому — с ним надо держаться как можно осторожнее.

— А как вы познакомились с моим отцом в Америке? — спросил он.

— Мы жили по соседству. Это было в Нью-Йорке, в месте, которое называется нижний Ист-Сайд. Множество итальянцев. Я был намного старше и к тому же работал полицейским. Он был по-настоящему крутой парень. Но мы друг другу нравились.

Поли ненадолго задумался.

— А откуда вы узнали, что я в доме?

— Я некоторое время наблюдал за домом и видел вчера, как ты вошел.

— А как вы догадались, что я приду сюда?

— Ты уверен, что не работаешь окружным прокурором или еще кем-нибудь в этом роде? — Ланджионо улыбнулся. — Ты задал порядочно вопросов.

Мальчик не ответил ему улыбкой. Он просто ждал.

— Тебя заметили, когда ты пытался сесть в Палермо на паром до Неаполя. Значит, ты хотел попасть домой. Верно?

— А что вы имели в виду раньше, когда сказали, что у вас для меня хорошие новости?

Ланджионо положил руки на стол. Руки были большие, несколько суставов сломано и срослось неправильно. Ланджионо поглядел на них, словно видел их в первый раз. Потом он поднял голубые глаза и взглянул на Поли спокойно и серьезно.

— Я хочу отвезти тебя к твоей маме, — сказал он. Мальчик не пошевелился. Только карие глаза широко раскрылись, потом заморгали, а потом уставились прямо в голубые.

— Где она?

— Не слишком далеко отсюда.

— Вы не можете сказать точно?

— А зачем мне это делать?

Поли вдруг стало трудно дышать. Ему больше всего не хотелось выкинуть какую-нибудь глупость при этом человеке, который ему в общем нравился, но которого он почти не знал.

Ланджионо сунул руку в карман, достал женскую брошь и положил на стол перед Поли.

— Ты это видел раньше?

Поли взял брошку, положил к себе на ладонь и потрогал кончиками пальцев.

— Это мамина. Где вы ее взяли?

— Она сама дала ее мне.

— Зачем?

— Затем, что знает, какой ты сообразительный мальчик. Она боялась, что ты не поверишь мне, если я не покажу тебе что-нибудь вроде этой брошки.

Поли все смотрел и смотрел на брошку. Вспоминал, как трогал ее на мамином платье, когда был маленький. Он помнил, что мама почти всегда носила ее.

— С мамой все в порядке?

— С ней все хорошо. Ждет не дождется тебя.

— И вы отвезете меня к ней?

— Разумеется.

— Когда?

— Скоро. Мне должны позвонить. И тогда я буду знать точно.

Поли сжал в кулак руку, в которой держал брошку. Он, кажется, забыл о присутствии Ланджионо.

— А ты, как я вижу, не слишком-то рад, — заметил бывший детектив.

Поли не ответил.

— В чем дело, мальчуган?

— Если с мамой все хорошо и она ждет меня не дождется, то почему она не может приехать ко мне сюда? Домой?

Ланджионо кивнул с таким выражением, словно ждал именно этого вопроса.

— Потому что дело связано еще с одним человеком и таковы условия договора.

— А мой папа? Почему вы ничего не сказали о нем?

— Потому что о нем я ничего не знаю.

— Вы знаете только о маме?

— Только. Может, ей что-то известно. Когда ты с ней встретишься, спросишь сам.

В кухне стало тихо. Тихо было и во всем доме. И на улице тоже никакого движения.

Поли сидел и смотрел через стол на Ланджионо, а тот опять уставился на свои руки. Мальчик начал что-то понимать. Какая бы ни была работа у Ланджионо, она ему не слишком нравилась.

Глава 82

Самолет “Алиталии”, в котором летели Джьянни Гарецки и Мэри Янг, приземлился в Неаполе в пять минут восьмого утра. За три с половиной часа до того, как должен был прилететь на правительственном лайнере Генри Дарнинг.

Они вышли из самолета по отдельности, без всякой видимой связи. Получили багаж, прошли через таможню, взяли напрокат машины в разных агентствах, все с тем же отсутствием каких бы то ни было взаимоотношений. В обеих машинах были установлены телефоны; Джьянни и Мэри обменялись номерами этих телефонов, оставив их на клочках бумаги в телефонной будке возле аэропорта.

Джьянни выехал из аэропорта первым. У ближайшего поворота съехал на обочину и постоял, пока не увидел, что Мэри едет следом за ним. Так они и двинулись дальше с интервалом в сотню ярдов.

Внезапно все их предосторожности показались Джьянни нелепыми и ненужными. Кому надо следить за ними на этой стадии? Причина есть только у Дарнинга, но он сейчас где-то высоко над Атлантикой.

Повинуясь внезапному импульсу, он взял трубку и набрал номер Мэри.

— Просто проверяю тебя, — сказал он, когда она отозвалась. — У тебя все в порядке?

— Да. Но я предпочла бы находиться в одной машине с тобой.

Джьянни Гарецки промолчал. Все произошло так быстро. Какую-нибудь минуту он чувствовал себя более одиноким, чем всегда. А потом вдруг Мэри оказалась у него на коленях.

Итак?

Итак, не стоит себя обманывать. Ему это по душе. Мэри все еще может сделать это с ним, подумалось ему, но она достаточно хитра, чтобы сейчас оставить его в покое.

— Где мы запасемся оружием? — спросила она.

— В десяти минутах езды отсюда. Мне об этом парне говорил Витторио.

Они ехали, не отключая связь.

— Тебе, пожалуй, стоило бы позвонить в отель на Капри, — посоветовал Джьянни. — Предупреди, что ты на несколько часов запаздываешь. Тогда если Дарнинг позвонит туда из Сорренто, он ничего худого не подумает.

— Я сделаю это немедленно, — согласилась она и отключилась.

Через четверть часа Джьянни остановился перед старым оштукатуренным зданием на окраине Неаполя и увидел, как Мэри припарковалась в нескольких кварталах позади. Транспорт продолжал двигаться в обоих направлениях, и больше ни одна машина не остановилась поблизости.

Джьянни вошел в дом и вышел оттуда минут через двадцать с большой холщовой сумкой. Помня уроки Витторио и свой собственный недавний опыт, он приготовился к худшему.

Он сунул сумку в машину, потом пешком дошел до того места, где его ждала Мэри.

— Все в порядке, — сказал он, усаживаясь на сиденье рядом с ней, и отдал ей девятимиллиметровый автоматический пистолет и запасную обойму. — Заряжен полностью и поставлен на предохранитель.

Мэри осмотрела пистолет, проверила обойму и заткнула оружие за пояс брюк.

Джьянни подумал, что она воспринимает пистолет, как неизбежную часть того, что уже произошло и будет еще происходить.

— Если дойдет до того, что тебе придется стрелять в Дарнинга, ты уверена, что сможешь это сделать? — спросил он.

— Да.

Джьянни подождал, не добавит ли она чего-нибудь к одному произнесенному слову, но не дождался.

— Пока ничто не говорит, что так непременно будет, — сказал он.

— Я знаю. — Она перевела на него невеселые и усталые глаза. — Есть еще дурацкие наставления напоследок?

— Постараюсь что-нибудь придумать.

— Не стоит беспокоиться.

Так они сидели и смотрели друг на друга, и Джьянни понимал, что все решено.

— Ну ладно, — заговорил он. — Ты видела, где стоят ожидающие их автобусы?

Мэри кивнула.

— Я уверен, что Дарнинг поедет в Сорренто вместе с делегацией. От аэропорта до их отеля километров пятьдесят, не больше. Но если по какой-то причине он не сядет в один из автобусов вместе с остальными… если заберется в лимузин или другую машину и автобусы уедут без него… убедись, что можешь последовать за ним, и дай мне знать. Позвони сразу же.

Мэри молча слушала.

— Если же он, как и положено, сядет в автобус, тогда нет проблем, — продолжал Джьянни. — Ты просто должна следовать за ними на расстоянии. Но помни. Полицейские машины сопровождения будут двигаться и впереди, и замыкать кортеж. Некоторые из этих машин никак не помечены, так что ты не торопись, чтобы не угодить в ловушку. Держись позади.

— А где же будешь ты?

— Не могу тебе ответить до тех пор, пока не попаду к отелю и не увижу, как там все складывается. Позвоню тебе, как только буду знать.

Они посидели, наблюдая за уличным движением.

— Ты все еще уверена, что Дарнинг намерен управиться в одиночку?

— Абсолютно уверена. — Мэри взглянула на Джьянни. — А в чем дело? Тебя что-нибудь смущает?

— Немного. То, о чем ты говорила в Вашингтоне, имеет смысл. И ты, безусловно, знаешь этого человека намного лучше, чем я. Но я не могу представить, что он отправится на встречу с Карло Донатти без подстраховки.

— Я не утверждаю, что у него не будет подстраховки. Я говорила, что не будет свидетелей.

— Но если с ним никто не приедет, чем он защитит себя от Карло Донатти?

— Тем же самым, чем защищал себя все эти годы. Тем, что у него хранится в сейфе.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам мне сказал.

— Когда?

Мэри Янг отвернулась.

— В один из самых своих уязвимых моментов.

Джьянни не стал уточнять.

— Ты помнишь обратную дорогу в аэропорт? — спросил он.

— Нет. Я скорее всего заблужусь, и никто никогда не узнает, что сталось со мной.

Джьянни молчал.

Она повернулась к нему:

— Ты не должен беспокоиться обо мне, Джьянни.

— Понимаю.

— Нет, ты не понимаешь. Но это правда.

Их глаза встретились.

— Ну? — сказала она. — Ты хотя бы собираешься поцеловать меня на прощанье или так и будешь сидеть, как дохлый еврей-полукровка?

Джьянни наклонился и поцеловал ее.

То был далеко не самый сладкий поцелуй в его жизни, но бесспорно самый проникновенный, словно в него вместились неоправданные надежды бесчисленных мужчин, которых она целовала и в конце концов бросала. И, должно быть, потому Джьянни, шагая к своей машине, был опечален.

Глава 83

Реактивный самолет Карло Донатти приземлился в гражданском аэропорту Палермо в восемь двадцать утра; на гудронированной дорожке его дожидалась всего одна машина — серый седан.

В машине не было никого, кроме водителя, и никто не стоял поблизости. В пределах видимости находилось только еще одно транспортное средство — служебный фургон аэропорта, но до него было не меньше двухсот ярдов. Из людей можно было заметить только занятых работой механиков и других служащих аэропорта.

Донатти, как выяснилось, был единственным пассажиром. Он один сошел по трапу, неся с собой саквояж, и уселся в ожидавший его седан.

Автомобиль сделал короткую, чисто ритуальную остановку для предъявления паспорта, что всегда делал дон, после чего машина покинула аэропорт и двинулась к югу по направлению к Партинико.

Никто за ней не последовал.

Дон Донатти это знал, поскольку следил в боковое зеркало за каждым футом дороги.

Зато пятью минутами позже он заметил неброского вида седан, выехавший из-за перекрестка и двинувшийся за ними на дистанции где-то в четверть мили. Седан продержался на этом расстоянии минут пятнадцать, потом свернул в сторону и исчез.

Однако его почти в ту же минуту сменил столь же неприметный темный фургончик, который придерживался того же самого интервала в четверть мили. Фургон не отставал от них до того места, где они оставили шоссе и повернули на длинную подъездную дорогу, которая вела к белой вилле — вынужденному месту обитания Пегги Уолтерс. Донатти увидел, как фургон миновал поворот и поехал дальше. Но дон был почти уверен, что через несколько минут эстафету перехватит еще какое-нибудь транспортное средство, где-нибудь припаркуется для наблюдения за домом.

По этому поводу Донатти не особенно беспокоился. Он привык и был готов иметь дело с подобными штучками. Впрочем, в данном случае его несколько озадачило то, что слежка, пожалуй, не имела ничего общего с Генри Дарнингом. Стало быть, это либо люди Сорбино, действующие в своих интересах, либо ребятишки другого местного капо, завидующего тому, что Сорбино вступил в связь с американским саро di tutti capi. Но это ничего не значило. Он от них скоро отделается.

Водитель внес саквояж в дом.

— Оставь машину там, где она стоит, — велел ему Донатти, — и пойди на кухню чего-нибудь поешь. Я дам тебе знать, когда ты понадобишься. Это будет скоро.

Дон нашел Пегги за завтраком на террасе.

— Славное утро, миссис Батталья. Отличное утро для хороших дел. Надеюсь, вы хорошо спали.

Глаза Пегги шарили по лицу Донатти: вдруг он принес плохие новости.

— Сейчас? — с трудом выговорила она.

— Не сию минуту. Но мы вскоре должны уходить. Вы готовы?

— Я готова с той самой секунды, как попала сюда.

Карло Донатти улыбнулся самой теплой из своих улыбок.

— Ну конечно. Один из моих глупых вопросов.

Поддавшись порыву, Пегги взяла дона за руку и сжала ее.

— Благодарю вас, — сказала она человеку, который когда-то послал Витторио Батталью убить ее, а теперь возвращал жизнь ей и ее сыну. — Благодарю вас.

Глава 84

Почти все время полета над Атлантикой ветер дул самолету в хвост, так что правительственный рейс из Вашингтона завершился в неапольском аэропорту на сорок минут раньше, в девять пятьдесят утра.

Генри Дарнинг покинул самолет, получил свой саквояж и вместе с другими пассажирами прошел полностью автоматизированный таможенный, а потом и паспортный контроль. Он приятно поболтал с двумя членами Верховного суда и был изысканно любезен с их супругами.

Распрощавшись с ними, министр юстиции заказал телефонный разговор с отелем “Донателло” на Капри. Это был чистый импульс. Потребность дотронуться до свежей раны, чтобы убедиться, что она существует и болит. Она существовала и болела. Он был уверен, что Мэри нет в отеле. Уверен примерно так же, как в том, что дышит. И все-таки звонил. Должно быть, это нечто изначальное, нечто первобытное, холодно подумал он, нечто вроде группы клеток, заложенных еще в утробе матери.