Глава четвёртая

За время их беседы светило ушло к западу. Солнечный свет, проникавший через отверстие в потолке, уже не падал вертикальным столбом на стол, а сместился в сторону, чётко высвечивая Очена. Серебристые волосы его переливались, морщины, бороздившие древнее лицо, углубились. Он посуровел. Каландрилл с мгновение смотрел на него, ничего не понимая. Звон в голове усилился, и на мгновение он смежил веки. В солнечном свете плясали пылинки. В покоях установилась тяжёлая тишина. Первой её нарушила Катя.

— Если Анвар-тенг — это ворота… и если Рхыфамун до них доберётся…

Голос Кати звучал мрачно. Широко раскрытые глаза были полны ужаса. Мысль её развил Брахт.

— …он победил, — резко сказал керниец. — Рхыфамун может опять поменять свою внешность и перейти на сторону победителя. Он может быть либо восставшим, либо преданным сторонником власти. Ахрд! Ему на это наплевать. Самое главное для него — войти в город.

— И добраться до ворот.

Катя говорила едва слышно, трепетно, приглушённо, но для Каландрилла слова её звучали как удары колокола: каждое слово, каждый слог били по напряжённым нервам, вызывая резкую боль. У Каландрилла было такое ощущение, будто голова его сейчас разорвётся. Он открыл рот, собираясь что-то ответить, но с губ сорвался протяжный стон. Боль пожирала его. Тело онемело, взгляд затуманился, словно кровеносные сосуды в глазах полопались. Все — лица, стены, солнечный свет — смешалось в одно туманное красное пятно. Каландрилл пытался перебороть в себе странную вялость. Но в голову ему приходили мысли одна унылее другой. Ещё несколько мгновений назад юноша был уверен, что они нашли бесценных союзников, которые помогут им быстрей пересечь Джессеринскую равнину, и тогда они догонят Рхыфамуна. Ему казалось, что помощь Очена и мощь воинов Чазали дадут им, наконец, преимущество, которое позволит им взять верх над колдуном в последней битве. И вот все пропало в один миг! Удача вновь отвернулась от них и улыбнулась колдуну. Несмотря на всю помощь Молодых богов, судьба была против них и за Рхыфамуна. Как теперь отыскать колдуна? Ведь по всей стране маршируют воины. Анвар-тенг в осаде. Как помешать Рхыфамуну пройти через ворота? Вряд ли им удастся переманить удачу на свою сторону. На мгновение Каландрилл усомнился в целесообразности продолжения погони. У них нет больше возможности помешать Рхыфамуну осуществить своё подлое намерение.

Он пожал плечами, щупальца отчаяния опутывали его. Палаты, лицо Очена — все, все! — окрасилось в кровавый, миазматический, безысходный цвет, а сам он ощущал себя маленькой мушкой, запутавшейся в паутине.

Кто-то положил ему руку на плечо. Он вздрогнул и застонал. Прикосновение это было для него как верёвка, брошенная тонущему человеку.

— Что тебя беспокоит? — прозвучало где-то далеко-далеко.

Каландрилл покачал головой, не будучи в состоянии ответить Брахту. По спине его бежал холодный пот. Он до боли сжимал зубы, борясь с отчаянием.

— Колдовство, — долетел до него слабый, похожий на шёпот голос Очена.

Тут же вспыхнул свет. Кто-то забормотал на чужом языке. Фигуры перед глазами стали приобретать чёткие очертания. Маг стоял перед ним, совершая странные загадочные пассы, словно рисуя оккультные знаки в воздухе. Каландрилл почувствовал горько-сладкий запах миндаля. Кровавая дымка развеялась. Сквозь выступившие слезы он наблюдал за колдуном. Очен произнёс заклинание, хлопнул три раза в ладоши и сел на табурет.

— Я должен был это предвидеть. Он оставил не только чудищ. — Очен налил Каландриллу вина, и юноша обхватил фарфор дрожащими пальцами. — Для тех, кто близок к оккультному миру, он оставил другую западню. Но я изгнал колдовство из этих покоев, а скоро оно покинет и замок.

Каландрилл держал чашу двумя руками, не понимая, почему ему так трудно поднести её к губам. Быстрыми глотками он выпил вино.

— Дера! Что ты хочешь сказать? Что я лёгкая добыча для колдуна?

Очен внимательно смотрел на него.

— Я хочу сказать, что кто-то стоит ближе к эфиру, чем другие. Что в некоторых из нас есть… сила, которой можно воспользоваться. Иногда даже против нас самих.

— Менелиан разглядел в нем то же, — пробормотал Брахт, с беспокойством глядя Каландриллу в глаза.

Каландрилл налил себе ещё вина. Руки его перестали дрожать.

— Я не колдун, — возразил он.

— Верно, ты не колдун, — согласился маг. — Но в тебе есть нечто, что может сделать тебя колдуном. Ты явно обладаешь талантом, но не знаешь, как им воспользоваться. Ты близок к эфиру.

— И это делает меня уязвимым? — горько рассмеялся Каландрилл, вытирая губы. Он был напуган. — Значит, я более лёгкая добыча для колдовства Рхыфамуна, чем мои товарищи? Кто же я тогда? Магнит для его магии? Угроза для окружающих?

— Возможно, — глухо сказал Очен. — Но послушай, вот твой клинок, — Очен похлопал рукой по мечу в ножнах, — что он собой представляет? В руках большинства это просто меч, который может принести пользу или зло, что зависит от того, кто им дерётся. Но вот богиня благословила его, даровала ему свою силу. И та сила, кою чувствую я в тебе, того же происхождения.

— Да, но колдовство Рхыфамуна поражает меня глубже, чем их. — В голосе Каландрилла все ещё звучало сомнение. — Разве это не делает меня опасным для моих товарищей?

— Не волнуйся, — спокойно проговорил Очен, покачав головой. — Ты хорошо защищён от его колдовства.

— Но почему сейчас? — спросил Каландрилл. — Я бывал и ближе к нему и даже дрался с его творениями, но не чувствовал этого…

Он вспомнил боль в голове, чувство ужаса, отчаяния и бессилия, охватившее его, и передёрнул плечами. Очен взмахнул рукой, сказав:

— Все оттого, что сила его растёт по мере приближения к Фарну, ибо сам Безумный бог становится сильнее и сильнее. Потому что, — улыбка его вдруг стала озорной. — бог боится таких, как ты.

Каландрилл вздрогнул, и капелька воды потекла у него по подбородку.

— С какой стати Фарну меня бояться? — едва слышно спросил он. — Чем я отличаюсь от других?

— Я думаю, своей силой, — заметил Очен. — Но я подозреваю, что бог боится не только тебя, но и всех, кто выступает против него.

— Но ведь он спит. — Мысль о том, что Фарн может знать о его существовании, пугала Каландрилла. Бороться с человеком, пусть даже с колдуном, обладающим огромной силой, это одно, идти же против бога — совсем другое. — Как может знать он про меня, про нас?

Он повернулся к Брахту и Кате. Лица у них, как и у Ценнайры, были суровыми и серьёзными.

— Боюсь, божественный сон отличается от человеческого. Сны богов не безопасны. — Туника Очена зашуршала: возможно, он пожал плечами. — Мы говорим о вещах, которые веками не дают покоя вазирь-нарумасу, а я — маг самый обыкновенный и не имею полного знания. Но мне кажется, что если Фарн чувствует, что кто-то пытается его пробудить, то точно так же чувствует, что кто-то пытается этому воспротивиться. Возможно, он не чувствует тебя лично, но вы для него, простите за сравнение, как блохи, докучающие спящей собаке.

— Так значит, — тихо произнёс Брахт, — перед нами противник куда как более великий, чем Рхыфамун.

— Вы сами выбрали свой путь! — Раскосые глаза повернулись к кернийцу. — И на своём пути вы уже встретили немало преград.

— Но это были люди, — возразил Брахт. — И иногда — оккультные существа.

— И вы преодолели все преграды! — Очен кивнул в подтверждение собственных мыслей. — Вы ни разу не отступили.

— Но мы не думали, что нам придётся противостоять самому богу, — пробормотал Каландрилл. — Рхыфамуну — да, но самому Безумному богу…

— Так вы собираетесь пойти на попятный? — спросил Очен. — Я не отказываюсь от своего слова и обещаю вам безопасный проезд через Кесс-Имбрун назад.

— Нет! — воскликнули они втроём почти одновременно.

— Мы слишком далеко зашли, — пояснил керниец.

Очен мелодично рассмеялся и одобрительно хлопнул в ладоши.

— Возможно, до этого и не дойдёт, — сказал он. — Может, нам ещё удастся остановить Рхыфамуна, прежде чем он доберётся до Анвар-тенга. Или, — поправил он сам себя, — до Боррхун-Маджа.

— Нам? — переспросил Брахт.

— Конечно! — Очен энергично кивнул, и серебристые волосы аурой взвились у него над головой. — А вы думали идти одни? Мы окажем вам всяческую помощь, коя будет в наших силах.

Чазали и Тэмчен, сидевшие теперь в тени, кивнули.

— Посему я предлагаю, — сказал Очен, — отправиться в путь как можно быстрее. Пока же я займусь делом и освобожу замок от заклятий Рхыфамуна. Затем мы отправимся в Памур-тенг. Воины уже в пути, но нас там могут дожидаться вести. Ежели нет, мы пойдём вслед за войсками.

— На Анвар-тенг? — спросил Каландрилл.

— Они туда и направляются, — подтвердил Очен. — Я не сомневаюсь, что туда же держит путь и Рхыфамун.

— А если мы ошибаемся? Если все же он идёт к Боррхун-Маджу?

— Анвар-тенг значительно ближе. И охраняется он людьми, а не богами. — Очен задумчиво пригладил усы. — Если он пройдёт мимо города, я буду знать, и мы погонимся за ним.

— А вазирь-нарумасу не могут помешать ему приблизиться к воротам? — спросила Катя.

— Они постараются, — заверил Очен. — Но они могут бороться исключительно мирными средствами, и я боюсь, что, подойдя так близко к Фарну, Рхыфамун может взять над ними верх.

— Неужели через эти ворота так легко пройти? — Брахт с силой сжал кулаки.

Очен вздохнул и пояснил:

— Анвар-тенг построен как препятствие на пути к воротам. Он должен был скрыть их, и тайна его тщательно охранялась. И даже сегодня мало кто знает об их существовании помимо вазирь-нарумасу и племенных колдунов. До недавнего времени даже Чазали и Тэмчен считали, что Анвар-тенг — это просто тенг, где восседают Сото-Имджен и махзлин. Никому и в голову не приходило, что кто-то попытается пройти через ворота. Так что основной задачей вазирь-нарумасу было предотвратить выход, а не вход.

— А Рхыфамун в курсе?

Каландрилл ухватился было за эту соломинку, но Очен лишил его и её:

— Скорее всего. Но даже если он сейчас ни о чем не подозревает, боюсь, Фарн найдёт способ сообщить ему правду.

— Ахрд! — воскликнул Брахт и с силой обрушил кулаки на стол. Кувшин с вином и чаши подскочили.. Закованные в латы офицеры недовольно забормотали. — Почему все на стороне гхаран-эвура?

Очен приподнял брови, но ничего не сказал.

— Пусть сначала доберётся до тенга, — сказала Катя. — И войдёт в него. Много ли у нас шансов догнать его?

— Таковые есть, — торжественно объявил Очен и повернулся к Тэмчену: — Принеси карту.

Кутушен кивнул, встал и растворился во тьме, окутывавшей дальний конец комнаты. Скрипнула и стукнула деревянная крышка. Через несколько мгновений Тэмчен вернулся к столу и развернул свиток, прижав его по углам чашами. Все встали и склонились над картой. Чазали гортанным голосом оглашал названия и показывал на карте.

— Кесс-Имбрун. Мы здесь. — Он постучал круглым ногтем по карте и провёл им по прямой линии на север. — Это — Памур-тенг, а это — Анвар-тенг.

Волшебство Очена не научило их читать, но, следуя за пальцем Чазали, Каландрилл понял, что Памур-тенг и Озали-тенг стоят почти на одной линии, а тенги Зак и Фечин располагаются к востоку от Бачан-тенга, на южном берегу озера. От Бачан-тенга до осаждённого города было ближе всего. Каландрилл спросил:

— Как далеко от нас Памур-тенг?

— Тридцать дней быстрой езды, — пояснил Чазали. — И ещё тридцать до Анвар-тенга. Но войска продвигаются вперёд значительно медленнее.

— Войска уже в пути? — спросил Каландрилл, не отрывая глаз от карты и вспоминая уроки стратегии и тактики, которые когда-то преподавали ему в Секке.

— Да, — подтвердил киривашен.

Каландрилл нахмурился и указал пальцем на Бачан-тенг.

— Этот укреплённый пункт окажет им сопротивление? — спросил он. — Состоится ли там битва?

— Ты все понял, — хмуро ухмыльнулся Чазали. — Да, скорее всего, они станут арьергардом. У стен Анвар-тенга уже стоят воины. Но основную силу составляют не они.

— Объединятся ли Памур-тенг и Озали-тенг? — Каландрилл оторвал взгляд от карты и посмотрел в смуглое решительное лицо. — Или они попытаются разбить выступившие против них армии?

Чазали рассмеялся, переводя взгляд с Тэмчена на Очена.

— Помимо всего прочего, он обладает и стратегическим талантом, — похвалил он и продолжал, обращаясь к Каландриллу: — Воины рода Тессана отправятся из Озали-тенга на север, к южному берегу озера Галиль. Наши макузены пойдут прямиком в Анвар-тенг. Мы попытаемся разделить и ослабить противника.

— Но остальные города в осаде, — заметил Каландрилл, указывая пальцем на точку, обозначающую Анвар-тенг. — Рхыфамун, скорее всего, переселится в воина-макузена.

— Да, или продолжит путь в одиночку, — пробормотал Брахт. — До Анвар-тенга. А там переселится в новое тело.

— Верно, — рассеянно кивнул Каландрилл. — Но пока он, видимо, в прежнем теле. Будем скакать во всю мочь. Может быть…

— Больше нам ничего не остаётся, — сказала Катя.

— Постараемся догнать войска, — заявил Чазали и повернулся к Ценнайре. — Возможно, там ты его и узнаешь.

Кандийка кивнула черноволосой головой, не произнеся ни слова. Её прекрасное лицо оставалось серьёзным.

— Отыскать одного человека в ополчении дело нелёгкое — пробормотал Брахт. — Сколько там воинов?

— Тысячи, — пояснил Чазали. — Только из Памур-тенга вышли три тысячи.

— Сможем ли мы его отыскать? — усомнился Брахт.

— Я вижу не только глазами, — приободрил их Очен. — Отчасти мне знакома его магия. Это поможет его распознать. Даже если он попытается скрыться при помощи магических средств.

— Похоже, — проговорил Каландрилл, все ещё не отрывая взгляда от карты, — нам остаётся только скакать вперёд, вслед армии. И надеяться. Когда мы можем выехать?

На морщинистом лице мага появилось виноватое выражение.

— Дабы очистить крепость от осквернившего его колдовства, мне понадобится ещё день. По меньшей мере, — добавил он.

Каландрилл нахмурился. Брахт раздражённо взмахнул рукой.

— А быстрее нельзя? Ахрд! Может, выйдем сейчас? Он и так далеко впереди.

— В крепости должен находиться гарнизон, — сказал Чазали. — Это обязанность Памур-тенга, и род Макузенов выполнит свой долг. А оставить людей в форте, который осквернён колдовством, я не имею права.

И голос и лицо его были твёрды. Брахт пожал плечами, пробормотав проклятия.

— А может, кто-то пойдёт вперёд? — предположила Катя.

— Это… неразумно. — Очен ткнул золотистым ногтем в Каландрилла. — Боюсь, Рхыфамун уже знает, что вы здесь. По меньшей мере подозревает. Боюсь, он оставил не одну ловушку на дороге. Со мной будет безопаснее. Но у меня есть обязательство перед моим племенем. Тэмчен остаётся здесь со своей сотней, и я не хочу, чтобы он пал жертвой оккультных творений. Так что, боюсь, вам придётся набраться терпения.

— Ты же обещал нас отпустить, — возразил Брахт. — А сам держишь!

— Хоруль! Я слышал, что Куан-на'Фор населён упрямцами! — Колдун дружески улыбнулся, поэтому слова его не прозвучали как оскорбление. — Ты намерен скакать по чужой земле как чужестранец, без охраны? Ты намерен встретиться с вражескими армиями и мародёрствующими бандами тенсаев? Как далеко ты уйдёшь?

— Досюда-то мы добрались! — резко возразил керниец. — А нам приходилось скакать и по менее дружественной земле.

Каландрилл сообразил, что Брахт ещё не освободился из плена давних предрассудков. Джессериты, обрёкшие себя на изоляцию и на бесчисленное количество небылиц, не вызывали в нем доверия. Несмотря на все дружеское расположение, выказанное им, Брахт по-прежнему не доверял джессеритам. Каландрилл улыбнулся и примирительно заметил:

— Все это верно, но нам всегда помогали друзья. В Гессифе — Иссым, в Кандахаре — Менелиан, в Куан-на'Форе — драхоманы. Не забывай этого, Брахт! Не пренебрегай советом наших союзников.

— Очен прав, — вставила Катя, положив руку кернийцу на предплечье. — С ним мы пойдём быстрее.

Брахт собрался что-то возразить, но лишь пожал плечами и смущённо улыбнулся.

— Истинно! Вы правы, — согласился он и кивнул. — Прошу прощения.

— Мы задержимся здесь ровно столько, сколько будет необходимо, — пообещал Очен. — Нельзя оставлять наших братьев в опасности.

Эти слова были понятны Брахту. Он кивнул, бормоча извинения.

— Не стоит зарекаться ни от какой помощи. Безумный бог угрожает всем. И потому мы должны стать друзьями и товарищами.

— Истинно! — твёрдо заявил Каландрилл.

— Да, — согласился Брахт и с ухмылкой добавил: — И все же я бы отправился в путь как можно быстрее.

— В таком случае, — с улыбкой сказал Очен, — я приступлю к исполнению своих обязанностей немедленно. Чазали проводит вас в опочивальни.

— И накормит, — добавил киривашен. — Или вы предпочитаете сначала помыться?

Катя и Ценнайра выбрали баню, Каландрилл и Брахт — трапезу. Чазали рассмеялся. Впервые, отметил про себя Каландрилл. И смех этот сблизил их.

— Исполним сначала просьбу женщин, — предложил джессерит. — Проводить вас в ваши палаты, а потом в баню?

Каландрилл кивнул и жестом попросил Чазали отвести их в опочивальни.

Палаты, отведённые им, были спартанскими и больше походили на кельи, вырубленные во внутренней стене, с узкими, без стёкол, но со ставнями окнами, выходившими во внутренний двор. В алькове, вырубленном в песочного цвета камне, стояли кровать, умывальник и небольшой сундук. И больше ничего. На голом полу, на стенах, потолке и на дверях были начертаны магические знаки Очена. Краска ещё не успела просохнуть. Оставив свои вещи в комнатах, они последовали за Чазали в баню.

Их вели по тускло освещённым коридорам и залам, также разрисованным символическими знаками; вооружённые макузены расступались перед киривашеном, безучастно рассматривая узкими раскосыми глазками чужеземцев. Баня располагалась ниже спальных комнат и представляла собой широкую низкую залу с огромными чанами дымящейся горячей воды. Окон здесь не было, и баня освещалась лишь светом толстых жёлтых свечей в подсвечниках, вделанных в стены, также разрисованные загадочными знаками.

Чазали пропустил их в баню и, поколебавшись, словно не желая обижать гостей, спросил:

— Я не знаком с вашими обычаями: вы моетесь вместе или раздельно?

Брахт, быстро взглянув на Катю, улыбнулся, но не проронил ни слова, и Каландриллу показалось, что вануйка покраснела, хотя в бане было столько пара, что он не мог быть в этом уверен. К своему стыду, он сообразил, что сам думает о том, что бы сказала об этом предложении Ценнайра. Он представил себя с ней в одном чане и тоже зарделся. Преодолевая искус, он хрипловато сказал:

— Раздельно.

Брахт перевёл насмешливый взгляд с Кати на Каландрилла. Тому стало совсем не по себе.

Чазали кивнул и прошёл в баню. Едва не затерявшись в паре, он выдвинул из стены перегородку из лакированного дерева, разделив помещение на две части. Повернувшись к женщинам, он с почтением произнёс:

— Ваша половина эта. Когда закончите, вас проводят в покои. — Мужчинам он сказал: — Пойдёмте со мной. — И по коридору провёл их к другому входу.

Оставшись одни, они разделись и с удовольствием погрузились в чаны. Из-за перегородки доносился плеск воды и едва слышное бормотание. Каландрилл не мог не думать о том, что от обнажённой Ценнайры его отделяет лишь тонкая перегородка.

— Ты сама скромность, — нарочито серьёзно произнёс Брахт. — Поздравляю.

Из-за горячей воды Каландрилл стал совсем красным, да и лица кернийца за паром просто не было видно. Каландрилл пробормотал:

— Я не хочу её смущать. И Катю тоже.

Вместо ответа Брахт громко рассмеялся, Каландрилл ещё больше покраснел и сказал:

— Катя советовала не гнать лошадей.

— Мне почему-то кажется, что Ценнайра не стала бы возражать, — заметил Брахт. — Я смотрел на неё во время разговора. Она не сводила с тебя глаз, за исключением того момента, когда Очен обратился напрямую к ней. Она к тебе явно благоволит.

Каландрилл не нашёлся, что ответить, и лишь неопределённо хмыкнул. Ему хотелось верить кернийцу, но, что предпринять дальше, он не знал.

— Ничего, время ещё есть, — небрежно заметил Брахт. — Целая ночь и целый день. Всякое может случиться.

— Надеюсь, ничего не случится, — возразил Каландрилл резче, чем хотел.

Он был сильно смущён, но Брахт сделал вид, что ничего не заметил.

— А затем долгие дни и долгие ночи до Памур-тенга.

— Это в одинаковой степени относится и к тебе с Катей.

— Да, только мы дали клятву, — не смутившись, возразил Брахт. — Тебя же ничего не сковывает.

— Совсем недавно ты сам хотел отправить её назад, — заявил Каландрилл.

— Истинно, — керниец уже больше не шутил. — И не будь тебя, я бы это сделал.

— Она знает Рхыфамуна в лицо, — настаивал Каландрилл.

— Очен тоже уверен, что узнает его, — возразил Брахт. — А если Рхыфамун переселится в другое тело?.. Какой тогда от неё прок? Пусть хотя бы греет тебе одеяло.

Каландрилл начал злиться, хотя и понимал, что керниец говорит правду. Сейчас, когда у них появился такой союзник, как Очен, Ценнайра казалась лишней. И все же он не хотел с ней расставаться. Пытаясь побороть смятение, он принялся яростно мылиться.

— Ну, чего молчишь? — не отставал Брахт.

Припёртый к стенке, Каландрилл пожал плечами.

— Тебе не кажется странным, что мы натолкнулись на неё у Дагган-Вхе? — спросил он. — И что она видела переселение Рхыфамуна в другое тело? Возможно, в этом есть божественный умысел.

— Возможно, — согласился Брахт.

— Потом, — продолжал Каландрилл, убеждая уже не столько кернийца, сколько самого себя, понимая, что ни за что не хочет отпускать Ценнайру, — джессериты перевезут её через Кесс-Имбрун, а что дальше? Ты хочешь, чтобы она одна ехала по Куан-на'Фору?

— Да, ты прав, — согласился Брахт.

Каландриллу не понравился тон друга.

— Думаешь, она смогла бы проделать это путешествие одна? — настаивал он. — Одинокая беспомощная женщина? И ты готов подвергнуть её такому испытанию?

— Ахрд! — пробормотал Брахт. — Я не спорю. Она с нами, и больше я не хочу об этом говорить. Если, конечно, — похотливо усмехнулся он, — ты, кто не давал никаких обетов, не последуешь моему совету.

— Может, и последую, — отозвался Каландрилл и с головой погрузился в воду, не желая слышать смех кернийца.

— Тебе это пойдёт на пользу… — раздался невнятный голос Брахта. — Как молодому жеребцу с…

Каландрилл опять нырнул.

— …племенной кобылой, — услышал он, едва высунув голову на поверхность, и ответил жёстче, чем сам того хотел:

— Я бы не стал её так называть.

Брахт поспешил заметить:

— Друг мой, я просто пошутил. Конечно, она не кобыла. И возляжешь ты с ней или нет, касается только вас двоих, больше никого.

Каландрилл, удовлетворённый ответом, кивнул:

— Я больше не хочу об этом говорить.

Брахт бросил мыло и ушёл с головой под воду.

— Может, пойдём отсюда, пока не сварились, как мясо в кастрюле?

Они сели на скамейке, стоявшей вдоль стены, и, остывая, обсудили свои будущие действия.

— По крайней мере мы теперь знаем, куда идём, — заметил Каландрилл. — Хотя от цели нас отделяет целая армия.

— Она и для Рхыфамуна помеха, — промычал Брахт, вытирая длинные волосы. — А у нас появились союзники, и они нам помогут.

Каландрилл с улыбкой повернулся к кернийцу.

— Вот как ты запел? — сказал он. — Что, джессериты больше не вселяют в тебя ужас?