На период перехода флот был разделен на главные силы, отряд прикрытия, арьергард и четыре конвоя. Начальником походного штаба при командующем флотом, взявшим на себя непосредственное руководство отрядом главных сил, шел капитан 1 ранга Г. Е. Пилиповский. Отрядом прикрытия командовал начальник штаба флота контрадмирал Ю. А. Пантелеев. Он ушел из Минной гавани на катере около 7 часов утра, направляясь к лидеру "Минск", на котором был поднят его флаг. Начальником походного штаба отряда прикрытия был капитан 1 ранга С. В. Кудрявцев. Когда все боевые корабли и транспорты вышли на Таллинский рейд, приступила к своей малоприятной работе минноподрывная партия под руководством флагманского минера ОВРа капитана 3 ранга П. Я. Вольского. В ее задачу входило закрыть входы в гавани Таллина и уничтожить ценные объекты. Южный вход в Купеческую гавань был загражден железнодорожными вагонами, паровозами и землечерпалкой, северный вход (частично) - транспортом "Гамма". Восточный вход в Минную гавань полностью загородил буксир "Мардус", западный вход закрыть не удалось; имелось в виду поставить здесь тральщик, но его сильным порывом ветра выбросило на мель. Вход в Каботажную гавань (тоже не полностью) загородили вспомогательным судном, бывшим минным заградителем "Амур". В гаванях и на рейдах было выставлено 112 мин различных образцов. Они причинили противнику некоторые потери. Список объектов военно-морской базы, подлежащих уничтожению, утверждался по согласованию с республиканскими и городскими партийными и советскими органами. Мы дали санкцию на подрыв лишь того, что могло быть использовано врагом в борьбе против нас. Подрывные работы начались в полдень 27 августа с учетом движения отходящих войск; взрывы приурочивались к моменту обстрела врагом района уничтожаемого объекта. В Русско-Балтийской гавани по железнодорожной колее скатывались в море вагоны и паровозы. Более тысячи вагонов было сброшено в море с высокого берега у маяка Пакри по специально продолженной для этого железнодорожной ветке. В Купеческой гавани рвались вагоны с боезапасом. Около 21 часа взлетел на воздух арсенал. Зарево бушующих пожаров освещало Минную гавань и рейд. Ночью были взорваны нефтебаки и остатки боезапаса на последнее нашем аэродроме Пальяссари. Казалось, весь город объят пламенем, горит и взрывается. На рассвете, когда батареи береговой обороны на островах Нейссар и Аэгна выполнили свою задачу по созданию неподвижных завес огня и весь их боезапас был полностью расстрелян, они также были взорваны. Одна из 12-дюймовых башен Аэгны почти целиком взлетела в воздух, разломилась на части и с грохотом упала вниз. Пожары и взрывы были видны с острова Хиума и с нашей базы на Ханко.
      Противник не рискнул войти в город по пятам отходящих войск; видимо, он не сразу обнаружил их отход, так как советский государственный флаг на башне Вышгорода был спущен лишь после полудня 28 августа.
      По решению Военного совета флота вывод кораблей и судов в море предполагалось начать вечером 27 августа и закончить в 10 часов 30 минут утра 28 августа, с тем чтобы самый трудный участок минного поля (к северу от мыса Юминда) форсировать в светлое время суток. Днем подсеченные плавающие мины видны, и их можно уничтожить. Однако возникло непредвиденное обстоятельство, которое внесло нежелательную поправку в наши планы. К вечеру 27 августа резко ухудшилась погода, ветер достиг семи баллов. При таком ветре малые корабли, буксиры, катера, тем более тральщики с тралами идти не могут. По прогнозу погода должна была улучшиться во второй половине дня 28 августа. Делать нечего, пришлось ждать. Чтобы не подвергать корабли и груженые транспорты опасности обстрела вражеской артиллерией, я приказал отвести их с рейда Таллина к островам Нейссар и Аэгна. На наше счастье, авиация противника активности не проявляла; первый вражеский разведчик появился в небе лишь около 12 часов 50 минут 28 августа.
      Когда ветер стих, корабли и транспорты начали сниматься с якорей. Первый конвой снялся в 12 часов 18 минут. В его составе были шесть транспортов, плавучая мастерская "Серп и Молот", ледокол, три подводные лодки, учебный корабль "Ленинградсовет", два сторожевых корабля, буксирное судно. На одном из транспортов, "Виронии", эвакуировались отделы штаба и политуправления флота, на трех - "Элле", "Алеве" и "Колпаксе" - раненые. В охранении шли пять тральщиков, пять сторожевых катеров типа Р, два морских охотника. Обеспечивали конвой эскадренные миноносцы "Свирепый" (командир капитан-лейтенант П. Ф. Мазепин), "Суровый" (командир капитан 2 ранга В. Ф. Андреев), имевшие задачу прикрыть суда в случае нападения на них легких надводных или воздушных сил врага. Командовал конвоем опытный начальник, в прошлом командир эскадренного миноносца капитан 2 ранга Н. Г. Богданов.
      При выходе конвоя из Таллинской бухты в тралах тральщиков взорвалось несколько мин. Они оказались там, где еще накануне транспорты и корабли проходили в Таллин без риска подорваться. Противник не терял временив
      В 14 часов 52 минуты двинулся в путь второй конвой во главе с командиром дивизиона канонерских лодок капитаном 2 ранга Н. В. Антоновым. В составе второго конвоя шло шесть транспортов, в том числе два наиболее современных "Казахстан" и "Иван Папанин" с людьми, два сетевых заградителя. Охраняли его от нападения противника канонерская лодка "Москва" и сторожевой корабль. Обеспечивали переход четыре крупных тральщика, девять катерных тральщиков и два морских охотника. Следом за вторым вышли третий и четвертый конвои. В составе третьего (командир капитан 2 ранга А. Ф. Янсон) шли восемь транспортов и спасательное судно в охранении канонерской лодки "Амгунь", четырех тральщиков, сторожевого корабля, четырех катерных тральщиков, двух морских охотников. Наиболее ценными здесь были транспорты "Луга" с ранеными, "Вторая пятилетка" с бойцами и командирами и "Балхаш" с важным грузом. Четвертый конвой, которым командовал капитан 3 ранга С. А. Глуховцев, состоял из вспомогательных кораблей, но также имел охранение.
      Всего на восток двигались 22 транспорта. Большая их часть входила в состав Латвийского и Эстонского государственных пароходств. Как правило, это были устаревшие и небольшого водоизмещения суда, живучесть которых оказалась недостаточной для того, чтобы противостоять не только минам, но даже небольшим бомбам.
      Отряд главных сил снялся с якорей около 16 часов. В его составе шли крейсер "Киров", лидер "Ленинград", эсминцы "Гордый", "Сметливый", "Яков Свердлов", подводные лодки "С-4", "С-5", "Лембит", "Калев", посыльный корабль "Пиккер". В голове находилось пять базовых тральщиков, в охранении - пять торпедных и шесть катеров морских охотников. Сразу за базовыми тральщиками шел ледокол "Сур Тылл". Пропуская вперед конвой, отряд главных сил брал на себя их защиту от возможного нападения противника с запада. Выйдя в море, отряд начал обгонять транспорты, с тем чтобы первым форсировать юминдское минное поле. В связи с задержкой, о которой говорилось выше, сделать это предстояло в ночное время, что значительно усложняло уклонение от плавающих подсеченных мин и их уничтожение, затрудняло оказание помощи пострадавшим кораблям и транспортам.
      Спустя час с лишним начал движение на восток отряд прикрытия. Его корабли уходили от острова Аэгна уже под огнем артиллерии противника, подтянутой к побережью полуострова Вимси. В составе отряда шли лидер "Минск", эсминцы "Скорый" и "Славный", подводные лодки "Щ-322" и "М-95". Впереди было пять базовых тральщиков, в охранении - 1 четыре торпедных катера и четыре морских охотника, спасательное судно "Нептун". В отряд прикрытия входили также подводные лодки "М-98" и "М-102", оставленные на позиции южнее Хельсинки.
      Последним вышел в море арьергард - отряд контр-адмирала Ю. Ф. Ралля в составе миноносцев "Калинин", "Артем", "Володарский" и сторожевых кораблей "Снег", "Буря", "Циклон". В охранении у него шли два торпедных катера и пять морских охотников. Отряд держался на Таллинском рейде до наступления темноты, ведя редкий огонь по берегу и принимая оттуда последние шлюпки с защитниками города. Перед уходом на восток под пулеметным огнем противника корабли приняли на борт еще 150 человек с полуострова Вимси и около 100 человек с полуострова Пальяссари. Отряду пришлось уже отбивать многочисленные атаки авиации противника. Лишь после 21 часа корабли 12-узловым ходом двинулись на восток.
      Сразу же после выхода с рейда боевые корабли и транспорты начали подвергаться атакам с воздуха, а несколько позже артиллерийскому обстрелу батареи, установленной на мысу Юминда, и атакам торпедных катеров. Были замечены плавающие мины. В 18 часов на мине подорвался Небольшой транспорт "Элла"; через две-три минуты он затонул. Это-судно еще при приемке раненых в Купеческой гавани имело попадание снарядов, на рейд его выводили под прикрытием дымзавес. И вот теперь "Элла" шла ко дну... Спасти ее не удалось, подошедший транспорт 101 тоже подорвался и затонул. Часть раненых была подобрана спасателем "Нептун", который и доставил их в Кронштадт.
      Это были первые наши потери, но, к сожалению, далеко не последние. Вскоре от вражеских бомб затонул ледокол "Вольдемаре". Тут же был атакован с воздуха транспорт "Вирония"; бомбы упали по его правому борту, повредив рулевое устройство и паропровод, в результате чего судно потеряло управление. Его взял на буксир спасатель "Сатурн". Для подстраховки к "Виронии" подошел транспорт "Алев", готовый в случае опасности принять на свой борт людей.
      Обеспечивал эти суда морской охотник 208. К несчастью, подорвался на мине "Сатурн"; вслед за ним затонула и "Вирония".
      Вечером пять торпедных катеров противника пытались атаковать лидер "Минск". Артиллерийским огнем они были отогнаны и, по донесению контр-адмирала Ю. А. Пантелеева, понесли потери. Вторую попытку атаковать "Минск" враг предпринял в темноте; и эта попытка была отражена артиллерией лидера.
      Корабли почти беспрерывно маневрировали среди плавающих мин. Маневр сковывался узостью протраленной полосы, ведь с тралами могли идти только базовые тральщики, которых было всего десять: пять в составе отряда главных сил и пять в отряде прикрытия. К тому же тральщики начали терять от взрывов тралы и гибнуть от мин. Так мы лишились тральщиков "Краб" и "Барометр". Охранные корабли и катера не успевали расстреливать все плавающие мины. О том, как много их было, можно судить по записям в вахтенных журналах крейсера "Киров" и лидера "Минск". Наблюдатели крейсера обнаружили мины в 19 часов 17 минут, 19 часов 38 минут и в 19 часов 50 минут - с правого борта, в 19 часов 54 минуты - почти по носу, еще через две минуты - снова с правого борта. Пять мин за 39 минут! С лидера "Минска" одну мину увидели в 19 часов 34 минуты, три - в 19 часов 53 минуты, через 19 минут еще две мины, спустя 18 минут после этого - пять мин, в 20 часов 41 минуту - одну, в 20 часов 54 минуты - одну... Эти выписки можно было бы продолжить.
      Около восьми часов вечера шедшая строго в кильватер крейсеру "Киров" подводная лодка "С-5", с командиром соединения капитаном
      1 ранга Н. П. Египко на борту взорвалась и в считанные секунды исчезла под водой. Было совершенно непонятно, почему это произошло, на какой мине лодка могла подорваться. Египко и военкома соединения Г. Обушенкова выловили из воды морские охотники. Комдив лодок А. К. Аверочкин погиб.
      Спустя несколько минут новая беда в отряде главных сил: крейсер правым параваном затралил мину. Мы с контр-адмиралом Дроздом спустились с мостика, прошли на полубак посмотреть, как будут обрубать трос паравана с миной. Пока готовили инструмент, мина быстро притягивалась к борту крейсера. Наконец параван обрубили. И тут же, прямо по курсу, подорвался эскадренный миноносец "Гордый".
      Это было в 20 часов 36 минут. Я немедленно приказал капитану
      2 ранга И. Г. Святову, командовавшему отрядом кораблей на Гогланде, выслать на помощь "Гордому" спасательное судно и охранение. С Гогланда вышли сторожевой корабль "Коралл" и два морских охотника, кроме того, из Ленинграда к "Гордому" направился ледокол "Октябрь". Командир корабля капитан 3 ранга Ефет в такой чрезвычайно сложной обстановке принял все меры для спасения корабля. Не желая рисковать всем экипажем, он приказал остаться на корабле командирам боевых частей, групп и батарей, всем артиллеристам, старшинам и санитарам, остальным перейти на подошедший тральщик. На долю 45 оставшихся членов экипажа достались тяжелейшие испытания. Почти двое суток эти мужественные люди вели борьбу за жизнь своего корабля. Отражая не прекращавшиеся атаки самолетов врага, они расстреляли весь боезапас, на "Гордый" было сброшено 267 бомб, но ни одна из них не достигла цели. Корабль спасли мужество и стойкость экипажа, бесстрашие и воля его командира.
      Более трагический случай произошел с эскадренным миноносцем "Яков Свердлов". Этим кораблем мне довелось командовать в 1935 - 1936 годах. Он один из старейших эсминцев на Балтийском флоте (бывший "Новик"), по образцу которого строились все миноносцы в период первой мировой войны. С его именем связаны лучшие страницы истории отечественного кораблестроения и боевой деятельности русского флота в первую мировую войну. На "Якове Свердлове" бывали С. М. Киров и К. Е. Ворошилов. За первые два месяца Великой Отечественной войны корабль не раз выполнял ответственные задания по охране боевых и транспортных кораблей и судов, переходивших из западных портов и баз на восток и обратно. В первых числах июля он охранял на переходе линейный корабль "Октябрьская революция". Он принимал участие в создании минных позиций в Финском заливе. На переходе эсминец "Яков Свердлов" шел в охранении крейсера "Киров" с левого борта на кормовом курсовом углу. Вместе с другими кораблями его экипаж стойко отражал воздушные атаки, не допуская вражеские самолеты к "Кирову". Когда отряд главных сил двигался по наиболее плотному минному заграждению, командир эсминца капитан 2 ранга А. М. Спиридонов осторожно маневрировал, избегая столкновений с вражескими минами. В 20 часов 47 минут (я находился в это время на левом крыле командного носового мостика крейсера "Киров") вдруг мгновенно вырвался огненный столб с дымом из-под корпуса "Якова Свердлова" на высоту 200 - 250 метров и через секунды с шипением опустился, накрывая оставшихся в живых моряков из его экипажа. Шедшим в охранении торпедным катерам и морским охотникам удалось подобрать всего несколько десятков человек...
      Гибель "Якова Свердлова" была большой потерей, но нам некогда было даже пережить в полной мере постигшее нас горе. Ни на минуту не ослабевала тревога за крейсер, за другие корабли и суда, которые продолжали двигаться через минное поле. События набегали одно на другое, как кадры на киноленте. "Киров" вновь затралил параваном мину. Только успели избавиться от этой опасности, как началась атака вражеских торпедных катеров. Одновременно крейсер обстреливала береговая батарея с мыса Юминда. И в то же время на флагманский командный пункт одно за другим поступали донесения об обнаружении плавающих мин. Ко всему этому у трех тральщиков из пяти, шедших перед крейсером, были перебиты тралы...
      Так было у нас, в отряде главных сил.
      Не лучше обстояли дела и в отряде прикрытия. Наступавшая темнота почти не давала возможности разглядеть плавающие мины. На носу и вдоль борта каждого корабля стояли десятки людей, до боли в глазах всматриваясь в море. В 21 час 40 минут у борта лидера "Минск" взорвалась мина, в некоторых местах разошлись швы, вода проникла в погреба, помещение гирокомпасов и кладовые, вышли из строя управление артиллерией и телефонная связь, заклинило рулевую машину. Экипаж под руководством командира капитана 2 ранга
      П. Н. Петунина самоотверженно боролся за жизнь корабля. Лидер остался на плаву, но лишился хода. Находившийся в охранении лидера эскадренный миноносец "Скорый" по приказу контр-адмирала Пантелеева подошел к борту "Минска", подал ему буксирные концы. Взяв лидер на буксир, эсминец дал ход, но вдруг разом осел.
      "Взрыв, - вспоминает Ю. А. Пантелеев, - всем показался далеким и негромким. "Скорый" разломился пополам и начал тонуть. С лидера немедленно спустили шлюпки для спасения моряков. Более ста человек было поднято из воды. Командир "Скорого" капитан 3 ранга А. Н. Баландин и военком батальонный комиссар С. П. Карликов погибли, находясь на мостике. Несколько позже пострадал эсминец "Славный", у которого взрывом мины в параване были выведены из строя гирокомпасы. Корабль остался на плаву и продолжал движение".
      Тяжелые минуты пережил отряд контр-адмирала Ю. Ф. Ралля.
      В 22 часа 10 минут на меридиане маяка Калбодагрунд шедший головным эскадренный миноносец "Калинин" (командир капитан 2 ранга П. Б. Стасов) параваном затралил мину, которая взорвалась у борта. Корабль получил тяжелые повреждения, но героическими усилиями личного состава удерживался на плаву. Пятьдесят минут шла борьба за жизнь корабля. Однако вскоре стало ясно, что спасти его не удастся. Тут же с эсминца были прежде всего сняты на "МО-211" раненые и отправлены на эсминец "Володарский". "МО-211" находился уже вблизи "Володарского" (командир капитан 2 ранга Н. В. Фалин), когда на эсминце раздался страшной силы взрыв. Почти никто из экипажа не был спасен. "МО-211" вернулся к "Калинину", на борт катера перешел контуженый командир отряда контр-адмирал Ю. Ф. Ралль. Оставшаяся часть экипажа снималась одним из подошедших тральщиков типа "Ижорец". Через 12 - 15 минут взорвался и эсминец "Артем" (командир старший лейтенант А. Б. Сей) с командиром дивизиона Л. Н. Сидоровым на борту.
      Я хорошо знал командира дивизиона эсминцев и командира "Володарского". С Львом Николаевичем Сидоровым плавал в одной бригаде. Это был отличный моряк, любящий свое дело, командир высокой культуры.
      Он хорошо знал театр военных действий, прекрасно управлял кораблем, пользовался большим авторитетом в своем экипаже, его уважали командиры других эсминцев. И еще лучше, пожалуй, знал я Николая Васильевича Фалина, с которым мне довелось в молодости вместе служить на Балтике; мы оба были на линейном корабле "Парижская Коммуна" во время перехода из Кронштадта в Севастополь. У Фалина был меньший командирский стаж, чем у Сидорова, но он был так же хорошо подготовлен тактически, прекрасно разбирался в обстановке на море. И вот оба молодые отличные командиры - погибли на своих боевых постах.
      Флагманский артиллерист отряда легких сил капитан 2 ранга А. А. Сагоян, находившийся на "Артеме", вспоминает:
      "Миноносцы "Артем", "Калинин", "Володарский" в 21 час 10 минут последними оставили рейд, подавляя на ходу огонь батарей врага, прорвавшегося к Пирите, Кадриоргу. Следуя в арьергарде, миноносцы прикрывали идущие впереди конвои и главные силы. Около полуночи, форсируя минные поля на траверзе Юминда, все они в короткий срок погибли, сначала "Калинин", затем "Володарский" и "Артем". Исключительное мужество и выдержанность в момент гибели "Артема" проявили личный состав корабля и находившийся на мостике командир дивизиона Л. Н. Сидоров... Мне довелось быть в момент гибели вместе с ним. В считанные минуты до погружения корабля он спокойно, волевым голосом, с исключительной выдержкой отдавал последние распоряжения по спасению экипажа и, не покидая ходового мостика, погиб... "
      Еще до подрыва эсминцев погиб на минах СКР "Циклон". По приказанию командира дивизиона капитана 3 ранга В. Н. Филиппова экипаж был подобран на СКР "Снег", который вместе с СКР "Буря" продолжал движение, прикрывая прорыв с запада.
      Крупные потери понесли мы и в транспортах. Около полуночи 29 августа подорвалась на мине "Луга". Взрыв огромной силы встряхнул транспорт. В носовой части образовалась большая пробоина. На борту было 1226 раненых, некоторые из них, поддавшись панике, стали бросаться за борт. К счастью, на транспорте находился флотский врач Ф. Т. Коровин, заменявший заболевшего судового врача. Его властные команды приостановили панику. Экипаж, руководимый капитаном В. М. Мироновым, энергично боролся за жизнь судна, однако разрушения оказались настолько значительными, что прекратить доступ воды в отсеки не удалось. Положение становилось безнадежным. Вскоре на помощь "Луге" подошел пароход "Скрунда" (капитан С. П. Остапенко). Дружными усилиями медиков и моряков обоих транспортов за полтора часа на "Скрунду" были перемещены все раненые. Экипаж "Луги" сделал еще одну попытку спасти судно, но это оказалось невозможным судно пришлось потопить. Оставшиеся в живых двенадцать человек во главе с В. М. Мироновым перебрались на теплоход "Вторая пятилетка".
      Немного забегая вперед, замечу, что "Скрунде" тоже не повезло. На рассвете следующего дня ее начали атаковать вражеские самолеты. Более 150 бомб было сброшено на транспорт. Судно непрерывно маневрировало, и это спасало его от прямых попаданий. Одна из бомб разорвалась у самой кормы. Из строя вышло рулевое управление. Исправить повреждение не удалось. Неуправляемый транспорт вынесло на мель. Вражеские самолеты и здесь не оставляли "Скрунду". Был ранен капитан транспорта. Его обязанности принял на себя Ф. Т. Коровин. Вскоре к транспорту подошли два буксира, взяли 600 раненых и направились в Кронштадт. Еще часть раненых приняли катера. Последних сняли тральщики капитан-лейтенанта Д. Н. Белкова, доставили их на Гогланд, а затем в Кронштадт.
      Поздно вечером 28 августа члены Военного совета обсудили обстановку. От командиров отрядов поступали донесения о появлении все новых и новых плавающих подсеченных мин; борьба с ними ночью практически становилась невозможной. Я принял решение: до рассвета приостановить движение. На корабли и транспорты был передан приказ принять меры защиты от атак торпедных катеров, установить круговую оборону. К полуночи все отряды и конвои заняли якорную стоянку в районе чуть западнее маяка Вайндло.
      Противник мог атаковать наши корабли и транспорты торпедными катерами, но, видимо не ожидая, что мы решимся на остановку, даже не предпринял каких-нибудь серьезных попыток сделать это.
      Командиру отряда специального назначения капитану 2 ранга И. Г. Святову было приказано с рассвета 29 августа начать боевое траление основного фарватера, по которому нам предстояло двигаться.
      Рано утром корабли и транспорты снова снялись с якоря и продолжали поход на восток. Впереди были еще многие часы пути, а положение наше стало намного хуже. В отряде главных сил кроме крейсера "Киров" в исправном состоянии оставался единственный миноносец - "Сметливый". В составе отряда прикрытия исправен был лишь лидер "Ленинград". Он обеспечивал поврежденный "Минск" и являлся ведущим для остальных кораблей, так как гирокомпасы на "Минске" вышли из строя: Эсминец "Суровый" сопровождал подорвавшийся "Славный"; "Свирепый" вел на буксире "Гордого". Мы не могли выделить ни одного крупного корабля для зенитного прикрытия транспортов. Каждый транспорт должен был защищаться в первую очередь наличными средствами, которых было очень и очень мало. Тральщики и катера-охотники, идущие в охранении транспортов, располагали крайне ограниченными возможностями для того, чтобы прикрыть транспорты от воздушных атак противника.
      Первые воздушные разведчики врага появились около шести часов утра, а через час с небольшим начались бомбардировки. Основные усилия враг сосредоточил на ударах по "Кирову", "Минску", "Гордому", "Ленинграду". Отбиваться становилось все труднее, не хватало боезапаса. Бомбы начали падать вдоль бортов крейсера, за его кормой.
      "Киров" по-прежнему был целью номер один, которую любыми путями пытались уничтожить фашистские асы. Они сбрасывали на корабль тонны бомб, но миля за милей оставались позади, а крейсер шел даже без повреждений.
      Мы уже подходили к той невидимой границе, где начиналась зона действия нашей истребительной авиации. Я направлял одну за другой радиограммы командующему авиацией флота, находящемуся в Петергофе на своем командном пункте; увы, он и сейчас не мог помочь нам: лишь около девяти часов утра появилась первая пара истребителей; они, конечно, не прикрыли корабли и транспорты. Больше было надежд на спешившие с Гогланда по моему приказу навстречу колонне тральщики, буксиры, катера, которые могли как-то помочь пострадавшим.
      Крупные боевые корабли нашли выход в том, что, миновав минные поля, увеличили скорость до 22 узлов. Это было сделано в районе Лавенсари. Авиация врага потеряла из поля зрения крейсер "Киров", лидеры, эсминцы. Очередная группа самолетов сбросила бомбы на "Пиккер" и идущие за ним подводные лодки. В семнадцать часов с, минутами крейсер "Киров", лидеры "Минск" и "Ленинград", эсминцы прибыли в Кронштадт.
      Ожесточенным атакам самолетов подвергся учебный корабль "Ленинградсовет" (командир капитан 3 ранга Н. Н. Амелько). На него было сброшено несколько сотен бомб, но корабль оставался в строю, его спасло исключительное мужество моряков, отличная выучка командного состава, смелость и мудрость командира. Прошедший на этом корабле путь из Таллина в Ленинград поэт Анатолий Тарасенков написал такие строки:
      Три дня бесился лютый враг
      В припадке гнева злом,
      Но, как и прежде, реет флаг
      Над славным кораблем.
      В более сложном положении оказались транспорты и вспомогательные суда. Слабость противосамолетной защиты позволяла фашистским самолетам в течение всего дня 29 августа с любой высоты бомбить их. Финский залив стал свидетелем замечательного мужества наших моряков, до последнего боровшихся за спасение жизни тысяч бойцов и граждан Таллина. Одним из первых на рассвете 29 августа от ударов вражеской авиации пострадал транспорт "Казахстан", на борту которого находилось около пяти тысяч бойцов и таллинцев.
      На "Казахстане" были установлены три зенитных орудия, три пулемета ДШК, три счетверенных пулемета М-4, четыре пулемета М-1. Все эти зенитные средства находились в полной готовности. Но случилось так, что в транспорт на капитанский мостик попала бомба. Взрывом был выброшен за борт капитан Калитаев Вячеслав Семенович (его подобрал один из наших кораблей), вышло из строя рулевое управление, отказало управление машиной. На судне началась паника. Некоторые пытались на спасательных кругах и наспех сколоченных плотах уйти подальше от "Казахстана". Но усилиями наиболее стойкой части экипажа удалось восстановить элементарный порядок. Кое-как дали ход и сумели подвести транспорт к острову Вайндло. На рассвете 30 августа он приткнулся к отмели. С помощью подручных средств и катера с поста СНиС переправили на берег 2300 человек. Чтобы обмануть вражеских летчиков, на транспорте имитировали в это время пожар. Высадившиеся были организованы в полк, командование которым принял полковник Потемин. Они создали оборону острова, построили щели для укрытия, установили пулеметы. Позднее этих людей перебросили на Гогланд, а затем перевезли в Кронштадт. Люди были спасены. Не хотелось терять и транспорт "Казахстан". Попытку оказать ему помощь сделало небольшое транспортное судно "Тобол". Ему не повезло, оно было атаковано самолетами врага и. потоплено. Около 18 часов в "Казахстан" тоже попала бомба. На исходе дня его сняли тральщики, спасатель "Метеор" взял транспорт на буксир и под охраной сторожевых кораблей увел на восток. Вражеская авиация и на переходе пыталась уничтожить "Казахстан", но тут уже действовали наши истребители. Транспорт благополучно прибыл в Кронштадт.
      Еще более тяжелая судьба выпала на долю крупного транспортного судна "Вторая пятилетка". Утром 29 августа в него попала бомба, транспорт потерял ход, носовые трюмы заполнила вода. Находившиеся на нем 2500 человек были сняты подошедшими с Го-гланда тральщиками.
      Тяжелые повреждения получил транспорт "Люцерна"; с трудом добравшись до Гогланда, он высадил своих 2500 человек на остров. Кое-как дотянул до Гогланда пылающий транспорт "Иван Папанин". И его 2500 пассажиров были высажены на берег. От бомб, сброшенных во время сорок седьмого налета вражеских самолетов, затонул пароход "Колпаке". Много часов героически боролся со смертью экипаж этого славного судна под руководством отважного капитана Эрнста Вейнбергса. При исполнении служебных обязанностей пал смертью храбрых второй помощник капитана Коппель. Пулеметной очередью сражен стоявший на руле матрос Кокоришс. Сразила вражеская пуля и сменившего его матроса Лобучкина. Был убит ставший к штурвалу матрос Михалкин. Получил сильное ранение капитан Эрнст Вейнбергс; он стоял у телеграфа, пока не истек кровью и не упал. Единственный оставшийся в живых на мостике старший помощник капитана Л. Е. Шверс следил за атакующими самолетами, передавал приказания в машину и управлял кораблем. Пароход то устремлялся вперед, то быстро останавливался, то мгновенно сворачивал вправо, а затем - влево...
      Когда "Колпаке" затонул, фашистские самолеты продолжали обстреливать из пулеметов плавающих людей, бросали на них бомбы. Катера подобрали 70 человек, оставшихся в живых (из экипажа в 29 человек спаслось 16).
      Потери наши в транспортах были велики, но почти со всех мы сумели эвакуировать личный состав. Самое ценное - люди были спасены. Немалая заслуга в этом заблаговременно созданного на острове Гогланд отряда кораблей и вспомогательных судов под командованием капитана 2 ранга Ивана Георгиевича Святова, В состав отряда входило двенадцать тральщиков, дивизион сторожевых кораблей, шесть торпедных катеров, восемь катеров "МО-4", два буксира, четыре мотобота, спасательное судно "Метеор" и два катера. Эти корабли оказывали помощь пострадавшим, подбирали из воды, снимали с тонущих транспортов людей, доставляя их на Гогланд. Всего переброшено на остров более двенадцати тысяч человек; позже их переправили в Кронштадт.
      Не могу не вспомнить здесь, как спасали наших людей члены команды поста СНиС и маяка, расположенных на острове Вайндло (шведское название - Стеншер). Пост возглавлял старшина 1-й статьи М. Н. Гущанинов. Начиная с первых дней августа самолеты противника почти ежедневно бомбили островок; трижды его пытался захватить вражеский десант. Двенадцать краснофлотцев и старшин, составлявшие команду поста, отбились. Когда у острова начал тонуть разбомбленный фашистской авиацией транспорт "Вторая пятилетка", М. Н. Гущанинов и его товарищи на катере и шлюпке поспешили на помощь погибающим. Маневрируя между взрывами, моряки подбирали людей; шестьдесят три человека вырвали они из холодных объятий смерти. На глазах команды поста СНиС развертывалась эпопея героической борьбы за жизнь транспорта "Казахстан".