Балтийцы сражаются

      Личный состав железнодорожных дивизионов под руководством командиров батарей Проскурова, Дегтяря, Лачина, Юркевича и других сумел в короткий срок развернуть транспортеры, организовать их боевое использование в новых условиях, провел все необходимые инженерные и маскировочные работы.
      Четкая организация дела, боевой опыт, полученный во время блокады Ленинграда, отличная выучка огневых расчетов и высокое мастерство офицеров-артиллеристов пригодились на новом месте. В канун Нового года огнем трех батарей был потоплен вражеский транспорт, пытавшийся войти в Клайпеду.
      Флотские артиллеристы получили "зеленую улицу" при движении в Прибалтику по только что восстановленной железной дороге. Два артиллерийских дивизиона заняли позиции на правом фланге 2-го Прибалтийского фронта в районе Тукумса и два - на фланге 1-го Прибалтийского фронта перед мемельским плацдармом.
      Дивизионам, которым предстояло действовать в составе этого фронта на участке 43-й армии, ее командующий генерал-лейтенант А. П. Белобородое поставил задачу уничтожать корабли противника при попытке вести обстрел наступающих частей, не пропускать транспорты в Клайпеду, подавлять батареи врага, которые мешают нормальной работе флотской авиации.
      Вскоре наши артиллеристы оказались в самом центре весьма горячих событий.
      Но прежде чем рассказать о них, несколько слов об обстановке на фронте. К началу 1945 года правый фланг войск 2-го Прибалтийского фронта выходил к побережью Рижского залива севернее Кемери.
      Войска 1-го Прибалтийского фронта занимали оборону вдоль побережья Балтийского моря южнее Лиепаи, охватывая участок плацдарма, занятого мемельской группировкой врага. Далее фронт проходил вдоль Немана. Блокированные с суши на курляндском и мемельском плацдармах войска противника пытались соединиться, прорвать нашу оборону, но эти попытки кончались безуспешно.
      Мы были убеждены, что фашистам и впредь не удастся прорваться через наши боевые порядки, и смело перебрасывали чуть ли не вплотную к переднему краю железнодорожную артиллерию, перебазировали часть штаба авиации в Палангу, где находился полевой аэродром, неподалеку разместили запасной командный пункт штаба флота, узел связи и ряд других своих частей.
      Но 10 января во второй половине дня противник вновь предпринял наступление из района Мемеля, пытаясь соединиться с войсками курляндской группировки. После мощной артиллерийской подготовки в полосе 179-й стрелковой дивизии 92-го стрелкового корпуса 43-й армии начала наступать вражеская пехота, поддержанная танками. На одном из направлений гитлеровцам удалось потеснить части 72-й стрелковой дивизии и овладеть станцией Ягуттен. Как раз здесь и действовали артиллерийские дивизионы Барбакадзе (он командовал не только своим, но и дивизионом Гранина, который болел). Когда обстановка осложнилась, батареям было приказано отходить.
      В особо опасном положении оказались четыре тяжелые батареи, расположенные на перегоне железной дороги между Мемелем и станцией Кретинга. Именно сюда направлялся удар фашистов. Свертывать и выводить батареи с боевой позиции по очереди одним паровозом и по одной железнодорожной линии означало поставить их под прямой удар врага.
      Барбакадзе доложил об этом мне на запасной командный пункт флота в Паланге. Я приказал храброму, рассудительному Барбакадзе действовать самостоятельно, сообразуясь с обстановкой, будучи уверен, что никто лучше его самого не найдет выхода из создавшегося положения. Барбакадзе ответил кратко: "Есть", и я почувствовал в его голосе полное удовлетворение.
      Фашисты бросили в атаку на этом участке около тридцати танков и два пехотных полка. По войскам и железнодорожным батареям был открыт шквальный огонь, но даже четыре прямых попадания 210-миллиметровых снарядов в брустверы не причинили вреда. Орудия надежно прикрывали отлично сделанные защитные сооружения.
      Наши тяжелые морские 130-, 152-миллиметровые орудия били по врагу прямой наводкой. Довольно-таки редкая ситуация! Нетрудно представить, что это означало для врага. Наши снаряды раскалывали танковые башни, как орехи, близкие разрывы сдергивали с машин гусеницы.
      Когда гитлеровцы прорвались в мертвую зону перед батареей Проскурова и вести из орудий стрельбу стало невозможно, моряки-комендоры взяли в руки автоматы, гранаты и выдвинулись вперед. На подступах к позиции фашистскую пехоту встретил плотный, отсекающий ее от танков пулеметный и автоматный огонь. По танкам ударили противотанковые ружья.
      Лейтенант Радионов, запасшись гранатами, пополз навстречу врагу. За ним устремились краснофлотцы. Еще два тяжелых танка беспомощно закрутились на месте.
      Вот когда пригодились всесторонняя обученность личного состава, умение вести стрельбу из личного оружия, занимать круговую оборону и вести меткий огонь из орудий главного калибра прямой наводкой сокращенными расчетами. В этом бою проявил мужество и отвагу весь личный состав артиллерийских дивизионов Гранина и Барбакадзе.
      В критическую минуту над полем боя появились штурмовики Д. И. Манжосова. Их ударов гитлеровцы не выдержали. Пушечно-пулеметный огонь "илов" уложил пехоту наземь, рассеял ее цепи. Наступление противника замедлилось, а затем под совместными ударами частей 92-го стрелкового корпуса, морских авиаторов и артиллеристов и вовсе заглохло. Фашистские танки повернули назад.
      ... На следующий день на КП командующего авиацией флота прибыл начальник политотдела ВВС генерал И. И. Сербин. Отличный истребитель, знавший настоящую цену подвигу, он скупо рассказал, как в эти тяжелые дни действовала морская авиация. Погода стояла прескверная, нужна была абсолютная уверенность в экипажах, чтобы выпустить их в воздух. У командиров такая уверенность была.
      Маршал Советского Союза А. М. Василевский в телеграмме горячо поблагодарил летчиков за отличную боевую работу, получившую одобрение нашей пехоты.
      События 10 - 11 января заставили нас по-новому взглянуть на расстановку сил в районе побережья. Правда, я убедился в правильности решения держать вблизи от Паланги сильный авиационный кулак. Но оборона, как выяснилось, была здесь недостаточно прочной. Поэтому я распорядился немедленно направить сюда из Таллина батарею самоходно-артиллерийских установок и артиллерийский дивизион из бригады морской пехоты. Генерал Баграмян приказал выделить для защиты побережья стрелковую дивизию и танковую бригаду.
      Тем временем подошло к концу и строительство причалов в Швентойе. Теперь оставалось лишь уловить хорошую погоду для перехода торпедных катеров из Кихельконны.
      13 января войска 3-го Белорусского фронта генерала армии И. Д. Черняховского после мощной артиллерийской подготовки, под прикрытием фронтовой, флотской и дальней авиации, перешли в наступление. Успешно начал наступать и 2-й Белорусский фронт маршала К. К. Рокоссовского. Во второй половине января советские войска отсекли восточнопрусскую группировку противника от основных сил гитлеровской армии. Предстояло немедленно ликвидировать мемельский плацдарм.
      На КП в Палангу прибыл командующий 4-й ударной армией генерал-лейтенант П. Ф. Малышев. Информируя меня о том, что в ближайшие дни начнется операция по освобождению Клайпеды, он спросил, ем флот сможет поддержать наступающие войска. Договорились об участии от флота бомбардировочной, штурмовой, истребительной авиации и железнодорожной артиллерии.
      Наступление в Восточной Пруссии развивалось успешно. Усилила удары флотская авиация. Дивизия полковника Манжосова громила гитлеровцев на суше и на море. Почти каждый летный день ее самолеты делали по двести и больше вылетов для поддержки пехоты. А кроме того, авиаторы вместе с артиллеристами блокировали Клайпеду. В более отдаленных морских районах действовали полки 8-й минно-торпедной авиационной дивизии полковника М. А. Курочкина. В темное время суток торпедоносцы ставили мины на подходах к Лиепае и Клайпеде.
      В одну из ночей едва не погиб командир гвардейского полка подполковник И. И. Борзов. После выполнения задания он был атакован истребителем противника. Самолет получил повреждение, но Борзов сумел довести его до аэродрома и посадить на одну "ногу".
      Напомню, что летчики минно-торпедного авиационного полка, которым командовал теперь Борзов, 7 и 8 августа 1941 года нанесли бомбовый удар по столице фашистской Германии. За годы войны в полку было воспитано 35 Героев Советского Союза.
      После Е. Н. Преображенского, в августе 1942 года, командование полком принял Николай Васильевич Челноков, человек необычайного мужества и точного расчета, ставший дважды Героем Советского Союза. А его сменил И. И. Борзов.
      В штабах разрабатывались планы окончательного разгрома курляндской и мемельской группировок. Войска 1-го Прибалтийского фронта готовились к освобождению Клайпеды. Гвардейцы-артиллеристы Барбакадзе и Гранина вместе с летчиками штурмовой дивизии плотно блокировали этот порт. Ежедневными мощными бомбежками, штурмовками, обстрелами причалов они парализовали его работу. Здесь было потоплено и повреждено несколько крупнотоннажных транспортов. Батарея гвардии капитана Лачина заставила выброситься на берег транспорт "Генриетта Шульце".
      Мы с нетерпением ждали освобождения Клайпеды: порт был крайне необходим флоту. Перебазирование сюда легких сил позволило бы более активно поддерживать фланг наступавших войск, еще результативнее нарушать коммуникации противника, связывающие Лиепаю и Вентспилс с портами фашистской Германии.
      Вечером 25 января из Паланги позвонил генерал Самохин.
      - Слышали о новом успехе войск маршала Рокоссовского? - спросил он.
      - Пока нет. Из Главного штаба тоже ничего не сообщали.
      - Звонил генерал Фалалеев: дивизии 2-го Белорусского вышли к морю в районе Эльбинга.
      Новость действительно была важной. Наши войска, выйдя в обход Восточной Пруссии к морю, отрезали от фашистской Германии большую группировку врага и открывали дорогу для дальнейшего наступления вдоль морского побережья в Восточной Померании. Для нас, военных моряков, эти события имели особый смысл.
      Я тут же позвонил Н. Г. Кузнецову, поделился новостью, высказал свои соображения. В ближайшее время у противника останутся базы только в юго-западной части балтийского моря, его флот лишь оттуда сможет вести боевые действия по поддержке своих войск и обеспечению морских сообщений. В этих условиях Балтийский флот должен усилить удары по базам, кораблям и транспортам противника. У нас же по-прежнему не хватало минно-торпедной, бомбардировочной авиации. Я снова просил Николая Герасимовича помочь нам.
      Тем временем наша авиация и артиллерия наносили удар за ударом по вражеским войскам, скованным на мемельском плацдарме. Немецко-фашистское командование приказывало оборонять расположенные здесь портовые города и примыкающие к ним районы. Гитлер требовал от главнокомандующего военно-морскими силами бросить все, чем располагал флот, на оборону Мемеля (Клайпеды). Но ничто не помогало. Смирившись с неизбежностью поражения, 21 января фашистское командование приняло решение разрушить порт Мемель и порты Данцигской бухты. 26 января армии генерала Баграмяна перешли в наступление на правом фланге и к исходу дня продвинулись вперед на 3 - 4 километра.
      Активную помощь наступавшим войскам оказывали штурмовая авиация флота, железнодорожные артдивизионы и танковая рота морской пехоты. Однако гитлеровцы крепко держались за Клайпеду. Несмотря на сильные снегопады, авиадивизии, базирующиеся на западные аэродромы, работали с полной отдачей. Летчики Герой Советского Союза капитан Акаев, старшие лейтенанты Чикунов, Глухарев, лейтенант Дорошников, младшие лейтенанты Иванов, Талдыкин делали по четыре вылета в день. Чтобы быстрее вернуться в бой, они помогали техническому составу на аэродромах обслуживать самолеты.
      Ощутимые удары наносились противнику и в море. Молодые летчики лейтенант Макарихин и младший лейтенант Богачев из дивизии полковника Курочкина точным ударом пустили на дно транспорт на подходах к Лиепае, а капитан Пысин удачно атаковал транспорт у Клайпеды.
      28 января наши войска штурмом взяли Клайпеду. С освобождением этого города и важнейшего порта было завершено полное очищение Советской Литвы от гитлеровских захватчиков.
      В приказе Верховного Главнокомандующего по случаю освобождения Клайпеды была дана высокая оценка действиям летчиков полковника Манжосова, а также артиллеристов-железнодорожников Барбакадзе и Гранина.
      Спустя несколько дней войска генерала Баграмяна очистили от врага на Земландском полуострове рыбацкий порт Кранц.
      Этот пункт был удобен для базирования сил флота на правом фланге войск 1-го Прибалтийского фронта. Довольно быстро была освоена база в Клайпеде. Сразу после ее освобождения туда выехал член Военного совета флота вице-адмирал Николай Константинович Смирнов. Он познакомился с обстановкой, встретился с командирами армейских и флотских соединений.
      Вскоре первая партия торпедных катеров была отправлена из Ораниенбаума в Клайпеду.
      Январь 1945 года был морозным, часто штормило, свирепствовали вьюги. Но даже суровая зима не могла помешать нашим подводникам. Общее число подводных лодок, одновременно находившихся на боевых позициях, не уменьшалось. По шхерам северного берега Финского залива ледоколы осторожно выводили в море подводные лодки.
      Подводная лодка "Щ-307" Героя Советского Союза М. С. Калинина с 7 января по 1 февраля вела поиск в районе наиболее активной противолодочной обороны противника - на подходах к Лиепае. На второй день крейсерства Калинин обнаружил транспорт, удачно его атаковал и тотчас же подвергся длительному и настойчивому преследованию дозорных катеров. Около 70 глубинных бомб сбросили враги на его подводную лодку, она получила повреждения, но тем не менее оторвалась от противника.
      Вернулась в базу с победой также "Щ-318" капитана 3 ранга Л. А. Лошкарева. Она пробыла в море тридцать с лишним суток. Ее позиции - подходы к Лиепае, а затем район Нидден, Брюстерорт. 3 февраля Лошкарев обнаружил транспорт в плотном кольце сторожевых катеров. Быстро определены элементы движения, избрана наиболее выгодная позиция - залп! Раздался сильный взрыв, а через короткий промежуток времени огромный огненный столб поднялся на высоту 100 150 метров.
      Через несколько дней лодка в надводном положении была атакована кораблями ПЛО противника и во время погружения попала кормовой частью под таран. Вышло из строя рулевое управление. Только благодаря исключительной выдержке командира, выучке матросов, старшин и офицеров подводная лодка вышла из тяжелого положения и благополучно вернулась в базу.
      Подводная лодка капитана 3 ранга П. И. Бочарова нашла вражеский транспорт и вышла в атаку, но одна из торпед, приведенная в боевое положение, застряла в аппарате. Как только конвой противника удалился, лодка всплыла. Чтобы избавиться от торпеды, готовой ежесекундно взорваться при неосторожном толчке, надо было спуститься за борт. Коммунист Соловьев и комсомолец Маранин вызвались выполнить это задание. Оба знали, что в случае появления самолетов или кораблей противника подводная лодка немедленно погрузится и уйдет из этого района, а они останутся на поверхности. Рискуя жизнью, Соловьев и Маранин в легких водолазных костюмах спустились в воду и работали до тех пор, пока не освободили подводную лодку от торпеды. Действовали они сноровисто, умело.
      В высшей степени интересным был поход "Л-3" В. К. Коновалова. Подводная лодка пробыла в море всего 18 суток. Она занимала позицию в районе Брюстерорт, Зеркау, где корабли противника частенько тревожили артиллерийскими обстрелами наши сухопутные фланги.
      Находясь под перископом, Коновалов обнаружил корабли, маневрирующие на малых глубинах. Они вели обстрел боевых порядков советских войск. Малая глубина не позволяла подводникам атаковать врага. Тогда командир решил поставить мины на вероятных курсах подхода кораблей к этому району. На следующий день "Л-3" снова заняла выгодную позицию в ожидании противника. Ждать пришлось недолго. В перископе Коновалова появился крейсер, в кильватер ему шли два вражеских миноносца. Командир определил элементы движения, лег на курс атаки. Но в самую последнюю минуту, во время выхода в атаку, из центрального поста поступил тревожный сигнал: резко уменьшилась глубина под килем, до основной цели было еще далековато, выйти на дистанцию залпа по ней невозможно. Командир решил атаковать миноносец. Он скомандовал "Пли", когда под килем было всего два метра глубины. Трудно было удержать лодку под водой после выпуска торпед. Но это все-таки удалось, лодка развернулась на обратный курс в сторону больших глубин. Сильный взрыв известил о том, что цель поражена.
      Гвардейцы-подводники вынудили фашистов уйти из этого района, был прекращен огонь по флангу армии, вышедшей на побережье Балтики. Я передал командиру подводной лодки Владимиру Константиновичу Коновалову и его экипажу благодарность Военного совета флота, пожелал им новых успехов.
      Пока происходили эти события, своим чередом шла подготовка к перебазированию торпедных катеров и катерных тральщиков в Швентойю. Маршал Василевский и адмирал флота Кузнецов дали "добро" на выход торпедных катеров с острова Сарема. Уточнив прогноз погоды, выяснив ледовую обстановку и расположение дозоров противника в районе перехода, я разрешил 5 февраля начать их движение. С рассветом авиаразведка просмотрела море по всему маршруту перехода.
      Дивизион торпедных катеров темной ночью покинул Кихельконну. Условия перехода были очень тяжелыми: пройти двести миль вдоль берега, занятого противником, из них тринадцать миль в плавучих льдах, - не просто. Море штормило. Надстройки покрывал лед. Матросы и офицеры самоотверженно боролись со стихией за живучесть катеров, с трудом освобождали кингстоны от наледи, чтобы спасти моторы от перегрева. Семнадцать часов шли катера - подобного перехода корабли такого класса еще не знали.
      Надо отдать должное искусству многоопытного комдива Осецкого и молодого штурмана коммуниста Ратько, которые через все трудности на рассвете 6 февраля привели дивизион в Швентойю.
      А уже 8 февраля группа торпедных катеров Героя Советского Союза В. И. Тихонова под прикрытием истребителей вышла на поиск к Лиепае. Сильный мороз покрывал катера ледяной коркой. Обнаружить противника Тихонову, однако, не удалось. В ночь на 18 февраля в море повел катера Е. В. Осецкий. С рассветом на поддержку ему вышла группа Г. П. Тимченко. К западу от Лиепаи Осецкий встретил вражеский дозор, завязал бой и оттянул его на себя. В это время группа Тимченко устремилась на транспорты. Командиры торпедных катеров С. Н. Бортник, В. А. Бушуев и И. Д. Ищенко молниеносно атаковали противника, нанесли ему значительный урон, затем поставили дымовые завесы и ушли от преследования. Через несколько дней катера Е. В. Осецкого в сложных погодных условиях, действуя совместно с авиацией, на подходах к Лиепае вновь атаковали вражеский конвой и вернулись на базу с победой.
      Групповые атаки катерников в новом районе в феврале 1945 года были обнадеживающим началом. Успех здесь обеспечивал прежде всего поиск, неустанный поиск днем и ночью, как во взаимодействии с авиацией, так и самостоятельный.
      Разумеется, враг понимал, какая угроза нависла над его важнейшей коммуникацией - ведь наши катера обосновались в непосредственной близости от Лиепаи. Фашисты атаковали с воздуха места их базирования.
      Хорошо помог командующий артиллерией 2-го Прибалтийского фронта генерал Г. Ф. Одинцов, старый наш друг по Ленинградскому фронту, выделивший для защиты Швентойи двадцать четыре 37-миллиметровых зенитных автомата.
      Теперь налеты противника заканчивались, как правило, беспорядочным сбрасыванием бомб.
      Кроме противодействия с воздуха немецко-фашистское командование срочно создало довольно многочисленные маневренные группы сторожевых катеров, начавших интенсивную борьбу с нашими торпедными катерами, изменило маршруты своих транспортов и конвоев. Выходя из Лиепаи, они направлялись теперь не на запад, а на север и лишь на параллели Вентспилса брали курс к острову Гогланд.
      Мы решили при обнаружении конвоев с усиленным охранением и группами дозорных катеров выделять специальные подразделения штурмовиков для ударов по личному составу зенитных средств этих кораблей. После таких ударов корабли лишались возможности вести наблюдение, не могли бороться с самолетами. Удары по вражеским транспортам не ослабевали.
      В эти дни мне позвонил командующий войсками Ленинградского фронта Леонид Александрович Говоров, принявший (по совместительству) с 9 февраля 1945 года командование 2-м Прибалтийским фронтом.
      - Опять, Владимир Филиппович, будем взаимодействовать? Как у вас идут дела на море и на суше?
      Этот звонок был мне очень приятен. Три года мы трудились бок о бок с Леонидом Александровичем. Пожалуй, ни одного крупного боя, а тем более операции, Ленинградский фронт не проводил без участия флота. Мы всегда чувствовали глубокую заинтересованность маршала во флотских делах.
      Я рассказал Говорову, чем занят флот. Он решал четыре основные задачи: содействовал продвижению войск 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, нарушал морские сообщения противника, защищал свои коммуникации на заливах, совместно с сухопутными войсками оборонял освобожденные районы.
      - Задач много, а сил не густо, - посетовал я.
      Леонид Александрович обещал помогать, в частности, высказал намерение дать людей и технику для ускорения строительства слипа для катеров в Клайпеде.
      Вскоре же это было сделано. В Клайпеду доставили по железной дороге и морем также свыше ста других катеров. Они немедленно начали действовать в прибрежных районах Балтийского моря и на реках Восточной Пруссии.
      Тем не менее нам все еще не удалось полностью прервать морские сообщения противника с блокированной с суши Лиепаей.
      Я вновь выехал в Палангу. А перед самым отъездом мне позвонил генерал Самохин:
      - Командование 3-го Белорусского фронта настаивает на перебазировании минно-торпедной и пикировочной авиации ближе к фронту. Обещают помочь транспортом для перевозки грузов, боезапаса и топлива.
      Действительно, линия фронта все больше удалялась на запад, и самолеты тратили много времени на перелет через свою территорию. Уменьшался и радиус их действия в море. Я распорядился немедленно перебазировать часть дивизий полковника Курочкина к Паланге, а часть - на аэродромы фронта.
      В середине февраля в Паланге собрались командиры наших соединений, офицеры штаба, политуправления и тыла фронта.
      Были подведены некоторые итоги и той большой работы, которую выполнял флот по заданию правительства, - обеспечить бесперебойное движение из Швеции в Ленинград транспортов с важнейшими грузами. Эта коммуникация отнимала у нас много сил, так как здесь все еще сохранялась серьезная минная опасность и надо было страховать перевозки значительным числом тральных дивизионов. Зато из 160 транспортов, форсировавших этот путь с ноября по февраль из Швеции в Ленинград и обратно, погиб, подорвавшись на вражеской мине, всего один.
      Но мешали не только мины. В устье залива и в северной части Балтики противник развернул довольно большую группу подводных лодок. Для борьбы с ними мы вынуждены были концентрировать в этих районах значительные силы кораблей и авиации.
      Шел разговор и о трудностях в боевой работе авиаторов. Несмотря на то что по численности авиация флота во много раз превосходила авиацию противника, действующего на море, ее все же не хватало. Разбросанность баз, а главное сложность задач, ежедневно возникавших в результате быстро меняющейся обстановки на театре, требовали значительно больших сил. Наши летчики наблюдали за районом, расположенным на востоке, прикрывали базы, активно поддерживали наступление войск 1-го и 2-го Прибалтийских, 2-го и 3-го Белорусских фронтов. Напряжение было огромным: по три-четыре раза в день самолеты поднимались в воздух с полной боевой нагрузкой. Как же выросли, возмужали, закалились авиационные кадры!
      Росла политическая зрелость военных моряков. Запомнилась такая цифра: только за первые три месяца 1945 года в партию на флоте было принято более 2 тысяч человек! Коммунисты-балтийцы являли собой ту силу, которая цементировала весь личный состав флота. Партийные организации вели огромную работу по укреплению боеспособности кораблей и частей. Ее результатом были подъем наступательного духа, повышение боевого мастерства воинов флота.
      На запад!
      Советские войска, продолжая наступление в Восточной Пруссии, отрезали крупную группировку противника от основных сил. Точнее, были три изолированные группировки. Одна из них находилась южнее Кенигсберга, другая - в крепости Кенигсберг, и третья была зажата на Земландском полуострове.
      Ликвидацию окруженных группировок Верховное Главнокомандование с 24 февраля возложило на войска 3-го Белорусского фронта. В это же время войска 2-го Белорусского фронта под командованием маршала К. К. Рокоссовского окружили значительную часть группы армий "Висла" в районе Данцига.
      Маршал позвонил на командный пункт штаба флота:
      - У нас есть данные, что вражеское командование собирается усилить свою окруженную группировку в Данциге за счет Лиепаи. Что вы думаете делать? Можете сорвать эту переброску?
      - Думаю, не прозеваем, - ответил я Рокоссовскому. - Ведем усиленную разведку над морем. Следим за всеми отдельными и групповыми выходами транспортов из Лиепаи и бьем их. Самолеты-разведчики непрерывно в воздухе, а ударная авиация лишь ждет сигнала...
      К исходу дня на КП пришел М. И. Самохин.
      - В аванпорту Лиепаи собрались 10 транспортов, корабли охранения, доложил он. - Можно предположить, что ночью конвой выйдет в море.
      - Продолжайте непрерывное наблюдение за портом, за каждым выходом. Дайте приказание всем ударным группам самолетов обеих дивизий находиться в повышенной готовности.
      Поздно вечером мы с Самохиным попрощались, а на рассвете он буквально ворвался в домик, где я жил в Паланге:
      - Разведчик обнаружил конвой! Следует в южном направлении, к Данцигской бухте.
      - Ну, Михаил Иванович, дело чести не упустить конвой! Сосредоточьте на нем главные силы. Ни один транспорт не должен дойти до Данцига...
      Тотчас были вызваны командиры дивизий Д. И. Манжосов и М. А. Курочкин. Мы наскоро обсудили с ними на карте организацию совместного удара. Решили так: полки Манжосова ударят по зенитным средствам охранных кораблей, а торпедоносцы и топмачтовики Курочкина - по транспортам.
      В воздух решили поднять не менее двухсот самолетов, из них сто - ударные группы: торпедоносцы, топмачтовики и пикировщики под сильным прикрытием истребителей. Затем - штурмовики со своими истребителями и, наконец, специальные группы истребителей и разведчиков.
      В назначенное время с разных аэродромов начали подниматься самолеты. Первой настигла конвой группа лейтенанта Дорошникова. "Илы" ударили по кораблям охранения. Это сразу подорвало способность противника к отражению последующих налетов.
      Теперь уже начали действовать торпедоносцы и топмачтовики. Сначала зашли на цель гвардейцы, ведомые старшим лейтенантом Чистяковым, за ними группа старшего лейтенанта Борисова. Один транспорт был потоплен, два - повреждены. Нанесла удар группа капитана Мещерина - еще один транспорт с войсками и техникой пошел на дно, другой лишился хода.
      Гитлеровцы, видимо, были ошеломлены непрерывностью все усиливающихся ударов. Корабли беспорядочно расходились в разные стороны. А балтийцы методично уничтожали один транспорт за другим. 210 наших самолетов блистательно выполнили боевое задание.
      Когда к месту боя прилетели самолеты контрольной разведки, им уже не удалось обнаружить ни одного транспорта в этом районе.
      В этот же вечер я позвонил маршалу К. К. Рокоссовскому и доложил о результатах. Командующий фронтом горячо поблагодарил флотских летчиков.
      Позднее мы с удовлетворением встретили весть о том, что Президиум Верховного Совета СССР наградил орденом Красного Знамени 8-й гвардейский штурмовой авиационный полк, которым командовал подполковник В. П. Кузьмин, и 3-й гвардейский истребительный авиационный полк подполковника В. И. Каткова.
      А ведь это лишь один эпизод. За первые два месяца 1945 года авиация флота провела около четырех тысяч боевых вылетов!
      В первых числах марта мне позвонил главнокомандующий Военно-Морским Флотом:
      - Есть ли у вас какие-либо данные по рекам Восточной Пруссии Прегеле и Даиме? Можно ли перебрасывать по ним катера? Этим мы могли бы существенно помочь войскам при штурме Кенигсберга.
      Такие данные у нас были. Группа офицеров штаба и инженерного отдела флота под руководством капитана 2 ранга Н. И. Теумина провела рекогносцировку этих рек от И Петербурга до Кенигсберга. Прегеле уже очистилась ото льда. Ее глубина и ширина вполне позволяли использовать бронекатера. В Инстербурге река еще находилась подо льдом, но спуск катеров в это время был возможен западнее Тапиау, где железная дорога подходит вплотную к берегу.
      Н. Г. Кузнецов остался доволен докладом и перешел к другой задаче: обязал нас оказать максимальную помощь войскам 3-го Белорусского фронта в боях за Пиллау. "
      - Куда теперь, по-вашему, противник будет направлять свои конвои? спросил он затем.
      - У фашистов остаются только западные порты - Киль, Вильгельмсхафен. Туда, естественно, и побегут. Но переходы из Лиепаи транспорты не смогут совершать за одну ночь, непременно захватят светлое время суток. Тут бы их и атаковать с воздуха. Но сейчас наша ударная авиация базируется далековато - удалена от южных коммуникаций на 400 - 800 километров...
      - Куда считаете целесообразным ее перебазировать? - поинтересовался главком.
      - В район Кольберга, Бельгарда. Тогда она сможет не только воздействовать на морские сообщения, но и успешно решать и другие задачи, например, уничтожать транспорты и боевые корабли противника в его базах и надежно обеспечивать фланг наших войск от возможных ударов со стороны моря.