Балтийцы сражаются

      Теперь нам предстояло организовать ледовые дороги на нескольких направлениях: Лисий Нос - Кронштадт - Ораниенбаум, Кронштадт - Красная Горка, Кронштадт - форты "П" и "О", Батарейная бухта - Сескар и далее на Лавенсари (имелось в виду поддерживать непрерывное сообщение с гарнизонами этих островов). Мы не раз собирались с начальником штаба флота Ю. Ф. Раллем, главный гидрографом капитаном 2 ранга Г. И. Зимой, начальником гидрометеорологической службы подполковником Г. Д. Селезневым, специалистом по ледовым вопросам М. М. Казанским для обсуждения возможных вариантов направления ледовых дорог, чтобы выбрать лучшие из них. 8 ноября я подписал приказ, который регламентировал ответственность различных служб и частей флота за движение по льду. На начальника гидрографического отдела возлагалась ответственность за разведку ледовых трасс и их оборудование средствами светового ограждения; он организовывал наблюдение за дорогами, определял их проходимость, обеспечивал в случае необходимости сопровождение эшелонов.
      С наступлением ледостава в Невской губе на ледовую разведку вышли командиры-гидрографы Н. П. Клюев, А. В. Гагарин, Б. Есаулов, В. А. Черкасов и К. А. Васильев. Вскоре они доложили о возможности начать движение по ледовым дорогам (морозы форсировали ранее намечавшиеся нами сроки).
      Для обслуживания ледовых дорог был организован специальный гидрографический отряд род командованием М. П. Мартьянова.
      Отличился в эту зиму гидрограф В. А. Черкасов. Суровой декабрьской ночью он вывел незамеченным отряд наших войск с Лавенсари на Гогланд. Для врага это было настолько неожиданно, что он в панике бежал. На зимний лад перестраивал свою деятельность тыл флота, руководимый генерал-майором М. И. Москаленко (военком бригадный комиссар М. С. Родионов). Как и весь личный состав флота, работники тыла за полгода войны накопили огромный опыт, они научились обеспечивать корабли и части всем необходимым в самых сложных боевых условиях. Нет нужды доказывать, что без нормального снабжения всеми видами техники, боезапасом, горючим, продовольствием нет ни операции, ни боя.
      Флот имел полноценный тыл - склады, заводы для ремонта кораблей, судов и боевой техники, арсеналы, мастерские. Гарнизоны отдаленных баз и островов располагали всем необходимым на полгода ведения войны, на флотских складах, тоже были немалые запасы. Мы не раз, случалось, выделяли продовольствие городу, особенно в трудные дни блокады.
      Тылу флота пришлось заниматься не только снабжением, он принимал участие в эвакуации гражданского населения, оборудования промышленных предприятий, народнохозяйственных грузов из приморских городов.
      Все это делалось в условиях отступления; руководители, все работники тыла сумели сохранить дисциплину и порядок и, как бы ни было трудно, обеспечивали потребности флота и его соединений.
      Теперь работники тыла сосредоточили свои усилия на подготовке кораблей, судов, боевой техники к весенне-летней кампании 1942 года.
      Говоря о тружениках флотского тыла, мне хочется отметить добрым словом и тех, кто плечо к плечу работал с ними в эти военные полгода: капитанов, штурманов, механиков, шкиперов, матросов вспомогательного флота. Моему сердцу с первых лет военной службы близки и дороги эти люди. Мне по душе неустанный труд экипажей танкеров, транспортов, водолеев, ледоколов, буксиров, плавучих кранов. Я нередко выражал свое удовлетворение их работой капитану-наставнику Н. С. Сверчкову, с которым приходилось делить и радости и горести предвоенных и военных лет. Работавшие на этих судах гражданские моряки, смелые и отважные люди, каждодневно совершали подвиг, порой не сознавая значимости своего вклада в дело разгрома врага. Ими руководили хорошие организаторы, военные моряки П. И. Стрельцов, В. В. Гаврилов, А. В. Климов, Г. А. Бутаков, Г. М. Близнюк и другие.
      Каждый переход между Кронштадтом, Таллином, Моонзундом и Ленинградом, Кронштадтом, Ораниенбаумом, по рейдам и гаваням Кронштадта под огнем и бомбежкой врага, без трального обеспечения требовал от моряков вспомогательного флота немало мужества и самоотверженности. Вместе с боевыми кораблями они подвергались опасности и риску. Экипаж танкера "Железнодорожник" (капитан Ф. Ф. Залесов), обеспечивая бункеровку кораблей в первые дни войны на рейде Лиепаи, погиб под бомбежкой самолетов противника. Экипаж буксира "КП-12" (капитан В. А. Рогачев) из блокированной военно-морской базы Ханко через минные поля, без охранения привел в Кронштадт плавучую мастерскую. Сотни людей спасли из воды экипажи буксиров "КП-6" (капитан И. П. Сиваков), "КП-2" (капитан Москвин), рижские речные буксиры "Альфа"", "Эзро", "Меднис". Они пришли в Кронштадт настолько загруженные людьми, что палуба уходила в воду. На боевом посту погибли капитаны А. Краснощекое, Сытник.
      И еще слово о флотских медиках. Они тоже не стояли у корабельных орудий, не ходили в бой в рядах морской пехоты. Но их героический труд имел огромное значение. Благодаря врачам, сестрам, санитарам были сохранены тысячи жизней защитников Ханко и Таллина, тем, кто сражался на ораниенбаумском плацдарме, на оборонительных рубежах Ленинграда, на кораблях Ладожской военной флотилии, в авиации и береговой артиллерии.
      Осенью и зимой 1941 года главной опасностью для осажденного города и его защитников стал голод. Он не только разрушал организм, но и влиял на психику людей. Из частей флота, с кораблей в военно-морские госпитали стали поступать больные дистрофией. Им требовалось полноценное питание, тепло, покой, но ни того, ни другого не было. И в этих условиях надо было спасать бойцов, быстрее возвращать их в строй.
      Научную и практическую работу по борьбе с дистрофией возглавлял главный терапевт флота профессор Г. А. Смагин. Разработанный метод лечения больных дистрофией - белковое питание, переливание крови и кровезаменяющих жидкостей, витамины, предупреждение осложнений - позволял в довольно короткий срок восстанавливать здоровье командиров и краснофлотцев. Большую помощь Г. А. Смагину оказывал старейший и популярнейший на флоте терапевт Л. Е. Гилянов, начавший военно-морскую службу врачом в 1912 году в госпитале в Ревеле. В тяжелые годы блокады Л. Е. Гилянов заведовал терапевтическим отделением Ленинградского военно-морского госпиталя.
      Одному из военно-морских госпиталей, руководимому А. С. Веригиной, мы придали санаторный профиль. В этот госпиталь на две-три недели направляли командиров с явлениями сильного переутомления после тяжелых и длительных боевых действий.
      Важное значение для возвращения в строй бойцов имело создание в Ленинграде батальона выздоравливающих, куда направляли легкораненых и выписанных из госпиталей из-за нехватки коек для дополнительного лечения и отдыха. Медицинскую часть в этом батальоне возглавлял опытный врач А. А. Ушаков.
      А враг продолжал стоять у стен города. Положение флота, так же как и Ленинграда, было тяжелое. Топлива не хватало, водопровод и канализация не работали, автотранспорт остановился. Морозы доходили до 40 градусов. Постоянные обстрелы разрушали заводы, предприятия, жилые дома и больницы.
      Вместе с ленинградцами краснофлотцы и командиры флота переносили лишения и трудности. Продолжая содействовать фронту на многих участках, и особенно на Неве, мы оказывали блокированному городу также помощь иного рода. Для снабжения населения продовольствием были использованы запасы, имевшиеся в Кронштадте. Более трех тысяч тонн муки, сахара, мяса, жиров было передано в общий котел. Флот выделил Ленинграду около 7 тысяч тонн мазута и соляра. В те суровые дни председатель Ленинградского горисполкома П. С. Попков обратился в Военный совет флота с просьбой помочь городу соляром для электростанций. Основные его запасы хранились в Кронштадте. Мы решили использовать для перевозки подводную лодку "Правда", которой командовал капитан 3 ранга И. П. Попов. 21 декабря вечером "Правда" отправилась в путь по Морскому каналу. Дорогу ей прокладывал ледокол, на котором находился командир конвоя, отличный моряк, капитан 1 ранга Ф. Л. Юрковский.
      Толщина льда в канале и на заливе превышала 30 сантиметров. Чтобы не демаскировать себя, лодка была покрашена в белый цвет. Однако это не спасло ее от обстрела. Как только ледокол и лодка, идущая в притопленном состоянии, вышли из огражденной части канала, вражеская артиллерия повела по ним ожесточенную стрельбу, продолжавшуюся около 45 минут. Осколками снарядов на лодке было ранено несколько человек, корабль получил много незначительных повреждений. В ледокол попало шесть снарядов, был убит вахтенный рулевой, но конвой добрался до Кронштадта. В балластные цистерны подводная лодка приняла много тонн соляра. Вечером 30 декабря конвой вышел в обратный путь. Мороз доходил до 20 градусов. Морской канал прошли на этот раз благополучно и только когда уже находились в огражденной его части, артиллерия врага открыла огонь; попаданий, к счастью, не было. Доставляемое в Ленинград топливо обеспечивало работу электростанций блокадного города зимой 1941/42 года.
      Вспоминаю разговор с командиром Ленинградской военно-морской базы контр-адмиралом Ю. А. Пантелеевым. Он показал мне свои записи. В этом своеобразном дневнике фиксировалось то, что делали балтийцы по заявкам города и фронта. Но очень много они делали и по собственной инициативе, обычно в жилых домах тех кварталов, у которых стояли корабли, в детских садах, больницах, яслях. Мы узнавали об этом из трогательных писем ленинградцев и сообщений политработников.
      Вот лишь краткий перечень работ, выполненных краснофлотцами и старшинами с кораблей эскадры, перешедшей зимовать в Ленинград. Ее командующий вице-адмирал В. П. Дрозд направил на городской водопровод большую бригаду слесарей и токарей. Они отогревали, сваривали, заменяли трубы, кое-где ставили моторы для подачи воды.
      Там же работал и экипаж подводной лодки "К-56" капитана 2 ранга Г. Гольдберга. Краснофлотцы и старшины крейсера "Максим Горький", линейного корабля "Октябрьская революция" работали на Металлическом заводе, выполняли фронтовой заказ. Краснофлотцы эсминца "Стойкий" восстановили водопровод в детском доме в Октябрьском районе, работали также на фабриках "Канат", "Светоч", восстанавливали бани, котельные, налаживали противопожарные средства. Краснофлотцы эсминца "Опытный" отремонтировали плавучий док Канонерского завода, отгружали уголь из торгового порта для электростанции. Два месяца краснофлотцы, старшины и командиры эсминца "Сторожевой" работали в мастерских Масляного буяна, восстанавливая водопровод, энергосеть и телефонную связь. Краснофлотцы и старшины эсминцев "Опытный" и "Сторожевой" Демонтировали станки на заводах "Большевик" и "Красногвардеец" для отправки их в тыл страны, ремонтировали и восстанавливали на "Красногвардейце" паровые молоты.
      Экипажи почти всех кораблей эскадры работали на судостроительных заводах, главным образом на Балтийском, где строили металлические баржи и самоходные тендеры для Ладоги. Моряки эскадренного миноносца "Славный" вскрыли и отремонтировали турбины на 2-й ГЭС.
      Выполнялись также работы в Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина - здесь трудились моряки с крейсеров и эсминца "Свирепый".
      Рабочие, краснофлотцы и командиры изготовляли для фронта мины, противотанковые гранаты, различные снаряды.
      В первых числах ноября Военный совет флота с согласия Военного совета фронта перевел штаб, политуправление и тыл флота из Кронштадта в Ленинград, где к этому времени сосредоточилась большая часть боевых кораблей. Главную базу флота Кронштадт преобразовали в Кронштадтскую крепость.
      Штаб и политуправление флота в Ленинграде разместились на Васильевском острове в здании Военно-морской академии. Защищенного командного пункта у нас в то время не было, на время обстрелов и бомбежек мы уходили в подвал основного здания, не прерывая работы.
      Штаб Ленинградской военно-морской базы находился в Адмиралтействе. Знаменитый вестибюль с фигурными форштевнями старинных кораблей имел обычный блокадный вид: на стенах изморозь, окна заложены досками и мешками с песком, полумрак.
      Это были трудные, отчаянно трудные дни, но никто из нас ни на миг не допускал мысли о том, что мы не выдержим; наша вера в победу была беспредельной. Эта вера с особой силой звучит в строках праздничного приказа по флоту, изданного в день 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции:
      "Вместе с частями Красной Армии Краснознаменный Балтийский флот стойко и мужественно борется с фашистскими извергами. Огнем корабельной артиллерии, фортов, береговой обороны моряки Балтики уничтожают фашистские полчища на подступах к Ленинграду. Подводники смелыми атаками топят вражеские транспорты с войсками и боеприпасами. Наши славные соколы - летчики-балтийцы, проявляя беспримерный героизм, отвагу, высокое летное мастерство, уничтожили не одну сотню фашистских стервятников. Храбро дерутся бойцы морской пехоты.
      Гитлеровские орды пытаются сломить сопротивление города-героя, города, где родилась Великая Октябрьская революция. Но не сломить им упорство защитников Ленинграда. Не бывать им в Ленинграде никогда!"
      Ладога - дорога жизни
      Ладожское озеро полностью отошло к СССР в 1940 году. Русские изучали его с давних времен. Однако, как ни полны были сведения о Ладоге, осенью 1941 года перед нами встали новые, совершенно неожиданные проблемы. Гидрографы, ученые-гидрологи и гляциологи должны были дать данные о ледовых покровах озера, расчеты прочности и грузоподъемности льда. К этому времени озеро осталось единственной (кроме воздушной) коммуникацией, связывающей блокированный Ленинград с тылом страны.
      На озеро и Ладожскую военную флотилию было обращено особое внимание. До Великой Отечественной войны на озере базировались для учебных целей (морской подготовки курсантов военно-морских учебных заведений) дивизионы учебных кораблей, катеров и подразделений, обслуживающих нужды этих дивизионов.
      С вступлением в войну против Советского Союза Финляндии и вторжением в июле 1941 года вражеских войск на Карельском перешейке сразу потребовалось создать на Ладоге полноценное соединение кораблей, способное оказывать поддержку и помощь нашим войскам. Для усиления дивизионов кораблей и катеров на Ладогу из Ленинграда и Кронштадта были перебазированы морские охотники, катерные тральщики, два небольших транспорта, учебный корабль "Шексна".
      Флотилия подчинялась командующему морской и озерной обороной Ленинграда контр-адмиралу Ф. И. Челпанову, который в свою очередь подчинялся главнокомандующему Северо-Западным направлением.
      Военный совет флота, возвратившись из Таллина в Кронштадт, понимал обстановку, создавшуюся на этом важном направлении. Положение флотилии еще больше ухудшилось после захвата фашистами Шлиссельбурга, когда она лишилась своего берегового штаба. Сказывалось и то, что за два месяца боевых действий на флотилии сменилось четыре командующих.
      3 сентября Государственный Комитет Обороны вынес решение об ответственности флотилии за все перевозки и их обеспечение. Флотилии было подчинено Северо-Западное речное пароходство.
      Наиболее компетентный в военно-морских делах орган - Военный совет Балтийского флота не мог занимать позицию бесстрастного наблюдателя. Мы поставили перед командованием Ленинградского фронта вопрос об упразднении должности командующего морской и озерной обороной, считая, что его функции следует принять командующему флотом. Решение было принято. Корабли и части обороны вошли в состав вновь созданной Ленинградской военно-морской базы, подчиненной флоту. Столь же оперативно Военный совет фронта подчинил флоту Ладожскую военную флотилию.
      Мы принимали тем самым на себя ответственность за выполнение задач, которые возлагались на флотилию. И это было правильно, так как флот располагал людьми, кораблями, авиацией, которые можно было переключить ей на помощь.
      В октябре командующим флотилией был назначен капитан 1 ранга В. С. Чероков, возглавлявший до августа соединение торпедных катеров, а с августа отряд кораблей на Неве. Эти корабли сдерживали натиск вражеских войск, прорвавшихся к левому берегу Невы у Ивановского, Дубровки и Шлиссельбурга. Виктор Сергеевич - человек выдержанный, спокойный, рассудительный и аккуратен в работе. В. С. Чероков наладил хорошие взаимоотношения с руководителями тыла фронта и Северо-Западного речного пароходства, сумел воодушевить подчиненных, улучшил работу штаба, тыла флотилии. Начальником штаба флотилии назначили капитана 1 ранга С. В. Кудрявцева, известного на флоте боевого командира. Военкомом оставили бригадного комиссара Ф. Т. Кадушкина, а начальником политотдела - полкового комиссара Б. Т. Калачева. Заместителем командующего флотилией по сухопутной обороне был назначен генерал-майор Г. С. Зашихин. Эти опытные, обстрелянные командиры хорошо понимали важность поставленных перед флотилией задач и энергично взялись за их реализацию.
      Мы оказывали флотилии постоянное внимание, я и другие члены Военного совета часто, почти каждую неделю, а то и два-три раза на неделе, выезжали в Осиновец и Новую Ладогу, где находились ее основные силы. В. С. Черокову и Ф. Т. Кадушкину мы сказали: "Весь Ленинград надеется, что единственная действующая артерия будет сохранена, и враг не сможет поставить город на колени". Задачи флотилии были рассмотрены на заседании Военного совета флота. Предстояло наладить через озеро бесперебойную доставку продовольствия и боезапаса в город, используя корабли и транспорт флотилии и пароходства. Кроме того, флотилии следовало заботиться о прикрытии и поддержке флангов 23, 7 и 54-й армий. Военный совет приказал штаб флотилии перевести в Новую Ладогу, откуда шел основной поток продовольственных грузов, а в Осиновце, где он находился, создать военно-морскую базу.
      Основным корабельным соединением флотилии были два дивизиона канонерских лодок, которыми командовали капитан 2 ранга Н. Ю. Озаровский и капитан-лейтенант В. С. Сиротинский. Канонерские лодки не обладали строгими формами обводов корпусов и внешней красотой, однако, вооруженные современными орудиями, укомплектованные опытными военными моряками-балтийцами, они превратились в грозную силу для врага. Командиры, пришедшие с современных кораблей, сумели подготовить их для отражения воздушных атак и умело маневрировали при использовании своей артиллерии. У противника кораблей с таким вооружением не было, преимущество в артиллерии находилось на нашей стороне.
      Капитан 2 ранга Н. Ю. Озаровский - ветеран флота, один из немногих морских офицеров, перешедших в первые дни революции на сторону Советской власти. Мне довелось встречаться с Николаем Юрьевичем еще в гражданскую войну, когда он командовал канонерской лодкой "Роза Люксембург" сначала в составе Астрахано-Каспийской, а затем Каспийской флотилий. Я тогда плавал на канонерской лодке "Ленин", входившей в тот же дивизион, что и "Роза Люксембург", и видел, как прекрасно относился к Николаю Юрьевичу личный состав корабля, каким авторитетом он пользовался. Это был, несомненно, храбрый, культурный и знающий командир. В 1926 - 1928 годах мы вместе служили на линейном корабле "Парижская коммуна". Осенью 1941 года Николай Юрьевич командовал дивизионом кораблей.
      Важное значение имел для флотилии также дивизион сторожевых кораблей под командованием капитан-лейтенанта К. М. Балакирева. Велика заслуга в выполнении задач на Ладоге дивизиона тральщиков, состоявшего из мобилизованных судов гражданского речного флота. Вчерашние буксиры с экипажами из моряков торгового флота и речников стали боевыми кораблями. Они не только несли боевую службу, но и выполняли воинские и народнохозяйственные перевозки на озере. Корабли-труженики буксировали баржи с хлебом, понтоны с паровозами, перевозили раненых, эвакуировали ленинградцев, обеспечивали прокладку кабеля и принимали активное участие во всех боевых делах Ладожской военной флотилии. В состав флотилии входил и отряд транспортных судов, которым командовал капитан-лейтенант В. П. Беляков. Суда этого отряда осуществляли перевозку войск и грузов для Ленинграда и эвакуацию населения.
      Обстановка, в которой кораблям и судам флотилии приходилось осуществлять перевозки, усложнялась с каждым месяцем. После того как противник вышел к станции Мга и перерезал последнюю железную дорогу, связывающую Ленинград со страной, в нашем распоряжении оставался лишь водный путь от Лодейного Поля и Волховстроя по приладожским каналам. 30 августа Государственный Комитет Обороны обязал Северо-Западное речное пароходство ежедневно доставлять в Ленинград- до 20 барж с продовольствием и горючим. Положение осажденного города Ленина уже тогда было исключительно тяжелым. Требовалось немедленно начать эвакуацию гражданского населения, больных и раненых - всего около 900 тысяч человек. Все мы, военные моряки флота и флотилии, водники СЗУРПа (Северо-Западное управление речного пароходства), понимали, какая огромная ответственность возложена на нас. Личный состав, принимавший участие в перевозках, делал все возможное для решения этой сложной задачи.
      Когда враг вышел на левый берег Невы в районе села Ивановское и транзитное речное движение по Неве прервалось, стали планировать перевалку грузов с барж, приходящих из Лодейного Поля по каналам в Шлиссельбург. Но 8 сентября противник занял Шлиссельбург, выход из ладожских каналов был перекрыт.
      Оставалась единственная трасса - озеро, причем его южная часть была захвачена фашистами, а северная - финнами. Новая Ладога и западная часть озера из-за частых штормов до войны почти не использовались для судоходства. К тому же на западном берегу не было ни одной оборудованной причалами или пристанями бухты. Решили в кратчайшие сроки приспособить находившиеся в районе маяка Осиновец открытые, мелководные, с большим количеством валунов и подводных камней, небольшие бухточки.
      Гидрографы флотилии под руководством капитана 3 ранга П. Ф. Павлова совместно с ладожским техническим участком В. Шурпицкого быстро создали здесь навигационное ограждение, позволявшее кораблям и судам плавать в любое время суток.
      По указанию Государственного Комитета Обороны Военный совет фронта возложил ответственность за благоустройство бухт и руководство всеми перевозками на командование Ладожской военной флотилии. Был назначен уполномоченный по строительству и благоустройству бухты Осиновец - заместитель командующего флотилией капитан 1 ранга Н. Ю. Авраамов. Его заместителем назначили начальника Северо-Западного пароходства И. И. Логачева.
      По нескольку дней находились в Осиновце члены Военного совета флота, решая на месте неотложные вопросы.
      Состоялось совещание руководящих работников областного и городского комитетов партии, Ладожской военной флотилии и Северо-Западного речного пароходства, на котором выступил А. А. Жданов. Он сказал, что от военных моряков и водников СЗУРПа зависит дальнейшая судьба Ленинграда, потребовал развернуть строительство причалов на западном берегу озера.
      На Ладогу из резервов флота отправлялись зенитные пушки и пулеметы для вооружения боевых кораблей, озерных буксиров и барж, сюда посылали людей, имевших боевой опыт командования кораблями и судами, экипажи усиливали военными моряками, создавая двух- и трехсменные вахты.
      Большую помощь флотилии оказывало политуправление флота. Занимался Ладогой в политуправлении непосредственно заместитель начальника бригадный комиссар В. В. Корякин, опытный, знающий политработник, прекрасной души человек. Он часто бывал на кораблях флотилии и судах пароходства, в частях авиации, погрузочных командах. Вместе с военкомом флотилии бригадным комиссаром Ф. Т. Кадушкиным они направляли партийно-политическую работу на выполнение стоящих перед флотилией задач.
      Центральный Комитет партии и Советское правительство принимали все меры, чтобы облегчить положение Ленинграда и войск фронта. Государственный Комитет Обороны обязал Народный комиссариат путей сообщения ежедневно направлять на ближайшие к Ладожскому озеру станции восемь маршрутов с продовольствием, два маршрута с боеприпасами и один с горючим. Их переброску в Ленинград обеспечивала флотилия. Основные транспортные гражданские силы на озере составляли буксирные пароходы "Морской лев", "Орел", "Никулясы", "Буй", "Гидротехник", незначительное количество озерных и деревянных речных барж. Этого было мало; главные надежды возлагались на боевые корабли, канонерские лодки, тральщики и на отряд транспортов флотилии.
      Единый диспетчерский пункт транспортных средств Северо-Западного пароходства находился в Новой Ладоге; управлял им главный диспетчер Л. Г. Разин, прекрасно знавший возможности своего хозяйства, пользовавшийся заслуженным уважением среди гражданских и военных моряков. Командующий флотилией капитан 1 ранга В. С. Чероков быстро установил с ним деловой контакт. Флотилия и речное пароходство представляли единый боевой организм; их слаженная работа обеспечивала максимальное использование на перевозках грузов для Ленинграда как военных кораблей, так и гражданских судов.
      Все грузы, которые посылала Ленинграду страна, поступали теперь к этому пустынному, не оборудованному причалами месту - бухточке в Осиновце, расположенной на западном берегу озера. Первые озерные баржи с морскими буксирами вышли из Волхова и Лодейного Поля 3 сентября. Видимо, эту дату и следует считать началом перевозок продовольствия и боеприпасов через озеро. Первые две баржи с зерном и мукой прибыли в Осиновец 12 сентября. Когда же к реке Свирь вышли финны и использовать свирские пристани стало невозможно, пунктом отправки грузов стала волховская пристань Гостинополье, находящаяся в девяти километрах от железнодорожной станции Волхов. Гостинополье превратили в речной порт. Его руководителями назначили опытных работников Северо-Западного пароходства С. К. Харламова и Е. М. Борисова. Первые груженые суда и баржи из Гостинополья в Осиновец вышли 14 сентября. Так начал действовать единственный путь, связывавший осажденный Ленинград со страной - осенью по воде, зимой по льду, затем с весны снова по воде. Путь этот справедливо был назван Дорогой жизни. На протяжении всей блокады, в течение 309 суток, перевозки для Ленинграда осуществлялись водным путем с перевалкой в Осиновце и Морье.
      Гораздо сложнее оказалось организовать использование естественных бухточек на западном берегу озера.
      Ознакомившись на месте с положением дел вместе с начальником инженерного отдела флота Т. Т. Коноваловым, мы пришли к выводу, который был доложен Военному совету фронта: условия, характер и объем строительства, а также обстановка в городе требуют для выполнения всех работ привлечения строительных организаций города, Метростроя, саперных войск фронта и флота.
      Военный совет фронта рассмотрел эти предложения и решил: всю ответственность за строительство возложить на инженерное управление фронта, персонально на Б. В. Бычевского. Мы сразу же предложили изыскания, проектирование возложить на инженерный отдел флота, в распоряжении которого имелись опытные инженерные кадры и проектные организации по строительству гидротехнических сооружений. С нашими предложениями согласились, и изыскания, проектирование и руководство гидротехническими работами по созданию причалов были поручены инженерам флота П. А. Никанорову, Н. И. Патрикееву и В. Я. Левину. Для строительства были выделены инженерные войска фронта, флота, привлекались организации Северо-Западного речного пароходства, Балттехфлота, Ленинградского метростроя, Октябрьской железной дороги.
      Работы по созданию портового хозяйства, способного переработать большой поток продовольственных грузов, боеприпасов, обеспечить погрузку населения и станочного оборудования, продолжали почти всю осень. Строились новые ряжевые причалы, способные выдержать бурные волны озера, расширялись и заново создавались подъездные грунтовые, твердые и железнодорожные пути, устанавливались погрузочно-разгрузочные механизмы, расширялись складские помещения.
      Тогда уже наметились две основные трассы. Малая трасса, Кобона - Осиновец, протяженностью около 15 миль, являлась основной. Здесь можно было использовать рыбацкие мотоботы, разъездные катера и речные буксиры с баржами. По этой трассе ходили созданные позднее в Ленинграде так называемые самоходные тендеры. Учитывая значение Кобоны, мы послали сюда для организации работ заместителя командующего флотилией капитана 1 ранга А. И. Эйста и одного из руководителей Северо-Западного речного пароходства А. Н. Новоселова.
      Большая трасса, Новая Ладога - Осиновец, имели протяженность почти в четыре раза длиннее первой. На этой трассе использовались в основном крупные боевые корабли, канонерские лодки, озерные буксиры с баржами, охранявшиеся во время пути катерами и истребителями. Переходы продолжались по двенадцать шестнадцать часов, корабли и суда ходили в основном ночью или при малой видимости.
      Ввод Дороги жизни в действие и выполненный совместными усилиями объем работ во многом определили положение в городе и на фронте в период блокады и в последующем разгроме врага. Открытая артерия лишь в незначительной мере удовлетворяла потребности в продовольствии.
      Но это было только начало. Через короткий срок Военный совет фронта вынес решение о строительстве и оборудовании перевалочных баз на обоих берегах Ладожского озера для летней кампании 1942 года. Этот грандиозный план предусматривал строительство и оборудование новых причалов, подъездных путей, складов, сооружений для слива горючего, специальных спусков для боевых кораблей и озерных барж, построенных в Ленинграде и перевозимых на Ладогу по железной дороге.
      За осуществление плана взялись сразу же. Труд красноармейцев и краснофлотцев, их командиров, инженерных, строительных и железнодорожных батальонов фронта и флота, рабочих Ленинградского метростроя, гражданских и военных инженеров был поистине героическим.
      Как-то в это время нас пригласил в Смольный А. А. Жданов.
      - Все наши попытки наладить связь со Ставкой, проложить кабель через озеро кончаются неудачами, - сказал он. - Чем богат флот?
      Вопрос был неожиданный, ответить на него сразу мы не могли и попросили дать некоторое время для уточнения наших возможностей.
      Выяснилось, что в наших запасах в Ленинграде имеется бронированный кабель специального назначения, который хранится в торговом порту. Мы поручили связистам в кратчайший срок подготовить его и на железнодорожных платформах отправить на Ладогу.
      Военный совет фронта возложил ответственность за прокладку кабеля на флот. К работе подключались фронтовые связисты, которыми руководил генерал И. Н. Ковалев. Он обеспечивал нас рабочей силой, средствами железнодорожного и автомобильного транспорта.