С 12 по 16 августа в ночное время группа морских охотников во взаимодействии с торпедными катерами под командованием С. И. Кведло производила поиск противника на Сескарском плесе в непосредственной близости от финского побережья. Одновременно и катера-охотники, и торпедные катера, оборудованные для постановки мин, ставили на узлах шхерных фарватеров и подходах к проливу Бьёркезунд мины. Минными постановками руководил старший лейтенант Н. Д. Ливый.
      Вспоминая крайне напряженную для наших легких сил кампанию сорок второго года, нельзя не сказать доброго слова об экипажах катеров-дымзавесчиков. Ни один эскорт и конвой, ни один выход на траление из Кронштадта, а также и возвращение в базу не обходились без прикрытия наших кораблей и судов дымовыми завесами от артиллерийских обстрелов с северного и южного берегов, занятых врагом. Эти завесы ставились храбрыми экипажами катеров-дымзавесчиков.
      Ни разу противник не мог добиться победы в боях, где он встречался с балтийцами, хотя, как правило, имел многократный численный перевес. Экипажи морских охотников применяли смелую наступательную тактику, идя в решительную атаку, не считаясь ни с каким численным превосходством, и всегда добивались эффективных результатов. Правда, гитлеровцам иногда удавалось достигать известного тактического успеха, особенно с увеличением темного времени суток, когда против наших легких сил были пущены в ход минные ловушки, выставляемые с углублением чуть больше метра.
      Досаждала также и авиация противника. 793 раза в течение июля - сентября охотники открывали огонь по вражеским самолетам, число вылетов которых достигло тысячи шестисот пятидесяти двух.
      Задачи истребительного отряда особенно усложнились во второй половине года во время активных боевых действий подводных лодок второго эшелона. Кроме одновременного несения дозора на 15 линиях, выделения катеров для поддержки сил в Батарейной бухте они сопровождали конвои. Только в июле было проведено семь конвоев с ценными грузами для островных гарнизонов, а всего для выполнения задач во втором квартале катера 235 раз выходили в море.
      Неослабно наблюдая за водной поверхностью и изучая минную обстановку, отряд стал избегать потерь кораблей на минных ловушках. Заметно выросла тактическая грамотность командиров, они научились виртуозно уклоняться от атак фашистских самолетов. Безотказно работала материальная часть.
      Наши сторожевые катера совместно с торпедными проводили и активные поиски врага в море. 12 октября произошло, мне кажется, одно из примечательных событий в этой "малой" войне на море. Была темная и сырая ночь. В боевом дозоре между Шепелевским маяком и островом Сескар находились катера М. Тупицына и Н. Докукина. В полночь командиру звена К. Бондарю доложили об обнаруженных в море шумах, а вскоре вдали показались шесть торпедных катеров с лидирующим сторожевиком. За ними следовала вторая группа - еще четыре немецких вымпела.
      Командир звена приказал немедленно открыть огонь. Враг ответил тем же. Первая группа неприятельских катеров не выдержала нашего огня, отвернула и попала под огонь... своих же катеров. Заметив перестрелку, в море, на помощь Бондарю, поспешили два наших МО - 103-й и 125-й, которые тоже открыли огонь. Фашисты отошли в шхеры, так и не выполнив своей задачи, по всей вероятности, потеряв два катера.
      А в эту ночь как раз с Лавенсари в Кронштадт шли две подводные лодки в сопровождении пяти базовых тральщиков и охотников. Бдительность и отвага экипажей Докукина и Тупицына, правильное решение командира звена Бондаря позволили своевременно обнаружить, атаковать катера противника и заставить их отступать в шхеры.
      В те же примерно часы для встречи возвращающейся с моря подводной лодки "С-13" вышли тральщики в сопровождении катеров МО под командованием капитана 3 ранга Н. Г. Моргацкого. Придя в район встречи, катера обнаружили надводные корабли противника, которые тотчас открыли огонь. Прикрываясь дымовой завесой, наши корабли отошли на Лавенсари. Встреча состоялась лишь на следующую ночь.
      В последнем квартале 1942 года противник заметно ослабил свою активность, реже нападал на дозоры, но зато более ожесточенно действовала его артиллерия. Почти все катера, проходившие по основному фарватеру из Кронштадта и обратно, обстреливались вражеской артиллерией с северного берега залива.
      На Лавенсари базировались и корабли шхерного отряда под командованием капитана 1 ранга П. Г. Максимова, военкома полкового комиссара И. Ф. Шевченко. Отряд поддерживал корабли, проводившие траление и дозор в средней части залива.
      Самоотверженные боевые действия экипажей различных кораблей и катеров во взаимодействии с летчиками и артиллеристами позволили нам надежно удерживать свои рубежи, не уступая ни одного метра обороняемой акватории, и наносить врагу ощутимые потери. Тем самым создавались необходимые условия для окончательного захвата стратегической инициативы в последующей кампании.
      Осенние бои на Ладоге
      Боевая деятельность Ладожской военной флотилии в 1942 году направлялась на обеспечение бесперебойной работы озерных коммуникаций, по которым перевозились грузы для Ленинграда. В результате напряженной работы моряков флотилии, Северо-Западного пароходства и воинов фронта в Ленинграде были созданы запасы, которые окончательно устранили возможность повторения голодной зимы 1941/42 года.
      Конечно, осуществление переходов конвоев по "большой" и движение катеров, буксиров и тендеров по "малой" трассам было возможно при том условии, если противник внезапно не появится в этих районах. То есть мы должны были надежно охранять коммуникацию, от непрерывной работы которой зависела судьба города, фронта и флота. Поэтому флотилия усиливала разведывательные действия авиации и катеров на коммуникациях противника.
      В августе наши катерники высадили десантную группу на один из островов в северной части озера. Там были уничтожены все военные постройки и захвачены ценные документы, раскрывающие боевой состав, организацию руководства и некоторые технические данные перебазированных катеров. Не раз в течение августа морские охотники в ночное время проводили разведывательные поиски, некоторые из них перерастали в ожесточенные, неравные бои. Вспоминаю одну такую тяжелую схватку, в которой блестяще проявились отвага и возросшее мастерство ладожцев.
      В конце месяца командующий флотилией контр-адмирал В. С. Чероков приказал командиру дивизиона морских охотников капитан-лейтенанту П. А. Куриату разведать обстановку в районе острова Веркоссаре.
      Утром 1 сентября отряд МО - морских охотников - (201, 213 и 215) вышел из бухты Морье и, скрытно осуществив переход, перед рассветом 2 сентября подошел к этому острову. Командир дивизиона решил действовать методом "засады". Катера заглушили моторы и замаскировались под фон берега. Для наблюдения за обстановкой на финскую вышку, находящуюся на острове, взобрался наш краснофлотец.
      На следующий день он доложил: под прикрытием истребителя к острову приближается быстроходный катер противника (как было установлено позже, это был итальянский торпедный катер типа МАС). Объявлена боевая тревога. Подпустив вражеский катер на 15 кабельтовых, катера "МО-215" лейтенанта Н. П. Епихина и "МО-201" лейтенанта П. С. Колесника на максимальном ходу пошли в атаку.
      Противник резко изменил курс, пытаясь скрыться в прибрежных шхерах. Однако искусным маневром "двести первый" отрезал путь его отхода, и неприятельский катер был вынужден принять бой. С дистанции примерно пять кабельтовых наши катера открыли огонь из 45-миллиметровых носовых орудий и всех пулеметов. Враг сопротивлялся. В это время заработала гитлеровская 120-миллиметровая береговая батарея, расположенная в районе Кексгольма (ныне Приозерск). Она открыла по нашим катерам беглый огонь шрапнелью. А через несколько минут над районом боя появилось девять немецких и финских истребителей.
      Пулеметная очередь фашистского истребителя Ме-109 вывела из строя почти половину орудийного расчета старшины Н. А. Антонова. Не оставив боевого поста, Антонов с краснофлотцем В. А. Азарьевым продолжали стрелять из орудия по врагу. Раненный в обе ноги краснофлотец Г. А. Степанов, передвигаясь ползком, подавал снаряды. Наконец вражеский торпедный катер получил прямое попадание. Возник пожар, а через несколько минут раздался сильный взрыв. Катер пошел ко дну.
      Разъяренный потоплением торпедного катера, противник стремился взять реванш. Он увеличил число атакующих самолетов до двенадцати. Но, умело маневрируя и прикрываясь дымовыми завесами, наши катера вышли из-под атаки неприятеля и благополучно возвратились в свою базу.
      В другой раз дозорный катер вместе с кораблями конвоя вступили в бой с противником и отогнали его в северную часть озера. Тогда исключительно активно и грамотно действовал командир канонерской лодки "Нора", охранявшей ценный груз, капитан 3 ранга П. И. Турыгин. Он объединил усилия дозорного катера и посыльного судна и, несмотря на численно превосходившего противника, заставил его отступить.
      В ночь на 9 октября в районе острова Коневец звено МО старшего лейтенанта А. С. Маклышевского (командиры катеров лейтенанты В. Ю. Пустынников и И. Т. Богданов) встретило 24 единицы: большие и малые десантные баржи, корабли и катера противника. Многократное превосходство врага не поколебало решимости балтийцев. Они вступили в бой. Противнику удалось окружить наше звено. Погиб катер Пустынникова. Катер лейтенанта Богданова вел неравный бой, пока не израсходовал боезапас, а затем прорвал кольцо и вернулся в базу. В этом бою враг потерял баржу, несколько катеров получили повреждения.
      Весь октябрь был насыщен боями и походами. В ночь на тринадцатое бронекатера флотилии вышли в район Сауна-Ниеми и огнем орудий разрушили часть причального фронта и береговые сооружения врага.
      Наши активные действия на озере в какой-то степени срывали планы противника, заставляя его держаться своих мест базирования и укреплять их повсеместно.
      Это, разумеется, нужно было учитывать. Участившееся появление вражеских катеров в районе маяка Сухо заставило командование флотилии проверить еще и еще раз все слабые места в организации наблюдения и взаимодействия своих сил и, главное, выявить, насколько крепка оборона на острове Сухо. В то же время появление немалочисленной группы вражеских катеров на нашей "большой" трассе давало повод предположить, что они намерены использовать мины на наших коммуникациях. Пришлось какое-то время использовать тральщики по прямому назначению.
      Так наступила осень тяжелого сорок второго. Ночи стали темными, длинными, испортилась погода, часто штормило. Но корабли, транспорты, буксиры с озерными баржами продолжали выполнять свою нелегкую задачу. Несмотря на непогоду, враг активизировал боевые действия своей авиации.
      Хочу хоти бы кратко вспомнить о бое за остров Сухо. Этот небольшой каменистый остров, расположенный в южной части Ладоги, занимал очень важное положение на пути следования наших кораблей с грузами по "большой" трассе, связывавшей блокированный Ленинград с Большой землей. Еще в далекую старину, в 1891 году, на острове был построен маяк, который служил хорошим ориентиром для командиров и штурманов и сейчас работал лишь в часы движения кораблей и судов флотилии. Были еще несколько небольших строений, орудийные дворики, землянки для боевого расчета. Вот, пожалуй, и все, что было в гарнизоне под командой старшего лейтенанта И. К. Гусева. Остров прикрывал вход в реку Волхов. На нем своевременно была установлена трехорудийная 100-миллиметровая батарея. К сожалению, штаб флотилии и его инженерная служба не провели на Сухо тщательной рекогносцировки на предмет создания по его периметру противодесантных укреплений, бетонных или деревоземляных огневых точек. Численность гарнизона, несколько десятков человек, тоже была недостаточной.
      У врага были свои расчеты. Его замысел заключался в том, чтобы внезапно высадить на остров десант, уничтожить батарею, ее гарнизон и маяк. Это, конечно, позволило бы ему получить возможность на некоторое время закрепиться на острове и контролировать этот важный район, а впоследствии угрожать и нашему тылу. В случае успеха гитлеровцев каждый наш корабль, шедший в Новую Ладогу или в Осиновец, подвергался бы воздействию противника. Фашисты перебросили на Ладогу по железной дороге в разобранном виде десантные баржи с мощным артиллерийским вооружением, предназначавшиеся для вторжения в Англию. Итальянцы предоставили свои торпедные катера, укомплектованные личным составом; действовали и финские катера. Операция под названием "Бразиль" тщательно готовилась при участии немецких и итальянских офицеров. Для высадки десанта на Сухо был выделен почти весь боевой состав катеров и десантных барж, а для захвата острова и уничтожения батареи предназначался специально подготовленный и хорошо оснащенный оружием ударный отряд численностью более 100 человек.
      Мы с командующим флотилией В. С. Чероковым и командующим ВВС флота М. И. Самохиным находились в Морье, по дороге в Новую Ладогу, когда нам доложили, что противник со своих быстроходных катеров и десантных барж обстреливает батарею острова Сухо. Отдав приказание начальнику штаба авиации флота о подъеме штурмовиков в воздух, мы поспешили в Новую Ладогу. Командир военно-морской базы Осиновец капитан 1 ранга А. Г. Ванифатьев получил приказ выслать корабли навстречу отряду противника.
      На рассвете 22 октября, когда ночную мглу усиливали снежные заряды, сигнальщик с маяка Сухо обнаружил силуэты кораблей, приняв их вначале за корабли одного из наших конвоев. Одновременно вражеский отряд был обнаружен несущими дозорную службу в районе острова Сухо тральщиком старшего лейтенанта П. К. Каргина и морским охотником старшего лейтенанта В. И. Ковалевского. Не успел сигнальщик сделать необходимые записи, как на остров обрушился град артиллерийских снарядов. Фугасные снаряды рвались на гранитном подножии маяка. Осколки и пули носились в воздухе. Огонь вели фашистские десантные катера и артиллерийские десантные баржи, имевшие на своих бортах до двадцати 80-миллиметровых орудий и много автоматов, при поддержке группы самолетов. Вражеским огнем была сбита антенна радиостанции, и наши комендоры с островной батареи лишились возможности оповестить командование о нападении врага.
      Но батарея Гусева немедленно открыла огонь по катерам противника. Орудия, заранее подготовленные к самостоятельному ведению огня, прямой наводкой поражали цели противника. Меткими залпами командиров орудий Баскакова, Пугачева, Мишукова уже потоплены и зажжены три вражеские десантные баржи и один катер. Такого сопротивления враг, видимо, не ожидал.
      Под прикрытием сильного артиллерийского огня вражеские десантные катера и баржи развернутым строем уже подходили к острову. Комендоры по приказу командира батареи заняли места для круговой обороны. Завязался жестокий бой. Наши моряки хорошо представляли важность этого островка, бились до последнего патрона, до последней капли крови. Огнем орудий, пулеметов в рукопашном бою небольшой гарнизон сдерживал натиск многократно превосходящих сил противника, стремясь нанести ему наибольший урон и выиграть время в надежде, что помощь вот-вот придет.
      С первым залпом противника по острову находившиеся в дозоре тральщик Каргина и морской охотник Ковалевского открытым текстом донесли командующему флотилией о десанте, а сами смело вступили в бой с противником.
      Отвлекая на себя огонь десантных барж, тральщик и морской охотник, взаимодействуя друг с другом, сдерживали натиск на гарнизон острова. Вокруг тральщика вода буквально кипела от пуль и снарядов, а в это время на помощь героическому гарнизону Сухо и дозорным кораблям, ведущим непрерывный бой, спешили корабли флотилии, поднялась авиация флота.
      Положение на острове, величина которого равна 60 на 90 метров, было крайне тяжелым. Имея превосходство в артиллерии своих катеров и десантных барж, гитлеровцы продвигались в глубь острова. Перед небольшой горсткой смельчаков, насчитывающих всего 98 человек, противник имел явное преимущество. Через час кровопролитного боя врагу удалось захватить на острове два орудия. Решительной контратакой старшины коммуниста Мартынова и сержанта Баскакова противник был выбит с огневых позиций в западную часть острова. Старший лейтенант Гусев несколько раз был ранен, но продолжал руководить боем из землянки, куда его доставили. На своем участке продолжал руководить старшина Мартынов. Немногим более чем через час над островом появились первые группы штурмовой авиации флота, которая тут же нанесла сильный удар по катерам и баржам врага. Противник вряд ли рассчитывал на воздействие авиации при очень низкой облачности. Появление авиации и непреклонное сопротивление гарнизона заставили врага начать отход с острова. А еще через час он полностью был сброшен в озеро, батарея Гусева начала громить отходящего противника.
      На другой день Советское информбюро сообщило:
      "22 октября до 30 десантных судов и катеров противника под прикрытием авиации пытались высадить десант на один из наших островов на Ладожском озере. Силами гарнизона острова, наших кораблей и авиации Краснознаменного Балтийского флота десант противника был разгромлен. В результате боя уничтожено 16 десантных судов противника и одно судно захвачено в плен. В воздушных боях в районе высадки сбито 15 самолетов противника. Наши корабли потерь не имеют".
      Стойкость и героизм военных моряков, быстро оказанная помощь гарнизону, совместные удары авиации и кораблей сорвали оперативные планы фашистов. Дорога жизни в Ленинград продолжала действовать.
      Вторую половину дня 22 октября мне пришлось находиться на командном пункте флотилии в Новой Ладоге. Тревога за нашу "большую" трассу, за благополучный исход отражения высадки была и в Генеральном штабе А. М. Василевский несколько раз по телефону уточнял обстановку, спрашивал, не нужна ли нам какая-либо помощь. Тогда мы с командующим флотилией В. С. Чероковым докладывали, что балтийские военные моряки, особенно малочисленный гарнизон острова, дали достойный ответ противнику. Авантюра была ликвидирована. А после боя у Сухо флотилия успешно выполняла свои задачи, поток грузов продолжал поступать в город Ленина.
      До конца войны противник так и не смог организовать ни одного десанта на наш берег. В то же время появление врага и высадка на Сухо потребовали от командования флотилии усиления бдительности, ибо угроза единственной коммуникации, питавшей город и фронт, оставалась. Выполнение флотилией своей основной задачи проходило до конца кампании в условиях не меньшей напряженности.
      Высокую оценку действиям Ладожской военной флотилии вынуждена была дать и буржуазная печать. Так, на страницах английского журнала "Нейви" читаем:
      "Летом (1942 г. ) страны оси решили парализовать путь через Ладожское озеро, по которому Ленинград получал снабжение, и сделать блокаду полной. Но в то время как вооруженные силы государств оси не могли выполнить эту задачу и действовали безрезультатно, русский флот неожиданно проявил большую инициативу и тактическое мастерство и отразил несколько атак со стороны немцев и итальянцев, охраняя доступ к Ленинграду по Дороге жизни. На Ладожском озере советский флот продемонстрировал полное превосходство над флотом противника, остался хозяином этого важного пути".
      Кампания завершалась, оставались считанные дни, наступали холода. Мы чувствовали, что наши войска готовят мощный удар по кольцу блокады...
      После штормовой осени наступила ранняя зима. Лед начал сковывать Ладогу, но корабли продолжали пробиваться через ледовую преграду. Особенно отличались в этих условиях канонерские лодки, или, как их называли, "линкоры Ладоги", которыми командовал Н. Ю. Озаровский.
      Шлиссельбургская губа все больше забивалась льдом. К середине декабря плавание стало почти невозможным, командующий флотилией отдал приказ на зимнюю расстановку всех кораблей и транспортных средств.
      Но через несколько дней обстановка заставила несколько изменить это безусловно правильное решение. Военный совет фронта потребовал в срочном порядке во что бы то ни стало перевезти несколько тысяч человек и немалое количество техники на ленинградский берег. Это было крайне необходимое пополнение для фронта. Военный совет флота знал, что буквально через пару недель начнется операция совместно с войсками Волховского фронта по прорыву блокады. Специально сформированный отряд кораблей из пяти канонерских лодок, двух транспортов, двух буксиров и барж, возглавляемый капитаном 1 ранга Озаровским, приступил к выполнению этой сложной и важной задачи.
      В ночь на 13 декабря, форсируя лед, корабли направились в Кобону. Почти сутки продолжался этот небольшой по расстоянию переход, на который в нормальных условиях нужно было несколько часов. На причалах ждали бойцы, офицеры с боевой техникой. Началась погрузка, и по готовности корабли уходили в нелегкий путь. Временами приходилось пробивать фарватер, подрывая лед, для чего выделялись специальные команды. Сложной была и погода, держались туманы.
      ... Уходил 1942 год - год очень тяжелый, но оставалось твердое чувство уверенности в том, что блокада будет прорвана. Личный состав флотилии и Северо-Западного речного пароходства, специальные батальоны воинов фронта, созданные для погрузки и выгрузки, успешно справились с задачами, поставленными Государственным Комитетом Обороны. План оперативных и народнохозяйственных перевозок для нужд города, фронта и флота был выполнен.
      За месяцы блокады по Дороге жизни корабли флотилии доставили в Ленинград 3118 тысяч человек (главным образом войска) и 1 105, 6 тысячи тонн грузов, а из города на Большую землю вывезли 1071 тысячу человек (в основном населения), в том числе раненых, больных и детей, и 308, 7 тысячи тонн грузов.
      Зимой и весной 1942 года особенно тяжело было с продовольствием. Все неприкосновенные фонды в 1941 году мы передали тылу фронта. Сохранялись только запасы продуктов для автономного пайка подводных лодок и торпедных катеров. Все продовольствие, поступившее с Большой земли, теперь распределялось Военным советом фронта по декадным заявкам с расчетом запаса для Кронштадта на 17 и для Ленинградской военно-морской базы на 10 суток. Нас очень беспокоил вопрос со снабжением островов, особенно в зиму сорок второго года.
      С началом летней навигации на Ладоге положение с подвозом продовольствия значительно улучшилось.
      Огромное внимание и помощь флотилии оказывали Ленинградский областной и городской комитеты партии, военные советы Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота. Конечно, учитывалось, что эта Дорога жизни - единственная военно-стратегическая транспортная магистраль, проходившая через Ладожское озеро и связывавшая с сентября 1941 по март 1943 года Ленинград со страной.
      8 января 1943 года завершилась героическая кампания на Ладожском озере, которой суждено было войти в легендарную историю Ленинграда в качестве одной из самых светлых страниц боевых и трудовых подвигов, подготовивших и обеспечивших успешный прорыв блокады города -героя.
      На стене деревянного здания школы вблизи Осиновецкого маяка установлена мемориальная доска с надписью: "Отсюда в 1941 - 1943 годах по легендарной Дороге жизни под непрерывными бомбежками, обстрелами врага переправляли на Большую землю женщин, детей, раненых защитников Ленинграда. Подвиг героев Ладожской трассы будет жить вечно!"
      Балтийские летчики
      В общей борьбе Советских Вооруженных Сил в течение 1942 года битва за город Ленина занимала важное место. Наступательные операции под Ленинградом лишили противника возможности маневрировать своими силами, в которых он особенно нуждался в период наступления на Сталинград и на Кавказ. Таким образом, действия войск под Ленинградом способствовали выполнению стратегических; замыслов Ставки Верховного Главнокомандования.
      Какова же была роль флота во всех этих операциях? Морское направление обороны города, за которое нес ответственность флот, было надежно прикрыто. Такими же неприступными оказались фланги наших войск, упиравшихся в Финский залив и Ладожское озеро.
      Выполнение поставленных перед флотом задач осуществлялось на основе тесного взаимодействия подводных лодок, надводных кораблей, авиации и береговой обороны, причем главная и решающая роль принадлежала подводным силам и нашей авиации. Несмотря на систематическое использование флотской авиации на сухопутном направлении вследствие сложной обстановки на фронте, авиация заняла первое место по нанесению противнику потерь на море, особенно во втором и последнем периодах войны. Без наличия своей авиации вряд ли мы могли бы в условиях блокады обеспечить даже переходы кораблей и судов из Ленинграда в Кронштадт и обратно. Совершенно невозможно было бы совершать переходы кораблей на участке Кронштадт - Лавенсари и оказать помощь нашим подводным лодкам на рубеже Гогланд, Большой Тютерс, Курголово.
      Вероятно, пожалуй, только командиры и штурманы подводных лодок в полной мере знали о роли авиации в обеспечении их боевых походов. Перед тем как отправиться в море, они получали карты, подготовленные штабом. А в штабе, тщательно изучив сообщения летчиков-разведчиков, отмечали на них опасности, ожидавшие корабли, фарватеры, по которым ходил враг, квадраты, где они часто и многими линиями ставили мины. Летчики неожиданно появлялись над кораблями, дрались в воздухе, нападали на дозоры врага в море и в базах. Флотская авиация напряженно работала над Финским заливом, ее боевые действия отвечали насущным требованиям обстановки: "Надо отвлечь вражескую авиацию от северного Гогландского плеса... ", "Надо ударить в районе островов Большой Тютерс, Гогланд по дозорам противника... ", "Придется напрячь все силы, пока из открытой Балтики не поступит радиограмма с подводной лодки о том, что она прорвала вражескую оборону в заливе... ".
      Кроме разведчиков и истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков у нас были еще и тяжелые торпедоносцы. И все они над морем создавали наиболее благоприятную обстановку для подводников, катеров-охотников и тральщиков. Всем им нужны были самолеты. Не менее важную задачу они выполняли, прикрывая небо над Лавенсари и основной нашей базой - Кронштадтом. Задач и объектов, было много, а сил не хватало.
      В 1942 году авиация флота, несмотря на резкое усиление нашей активности на море, все же проводила большую часть своих боевых действий на суше по заданиям ВВС фронта и даже командующих армиями. А все это практически означало, что задачи, поставленные перед ВВС флота в Финском заливе, одному летчику надо было решать за двоих или троих.
      При работе над докладом в Ставку по вопросу использования подводных лодок, нам, конечно, было ясно, что фронт не может уменьшить напряжение в боевой деятельности нашей авиации на сухопутном направлении. С этим приходилось считаться. Но, с другой стороны, нужно было доказать и убедить командование фронта, что без авиации, особенно истребительной и штурмовой, подводным лодкам не только нельзя проходить участок Ленинград - Кронштадт и дальше на запад до Лавенсари, но и невозможно обеспечить стоянку как в Кронштадте, так и на Лавенсари. Нам нужно было заручиться таким согласием, и, несмотря на сложную обстановку под Ленинградом, оставшуюся до конца сорок второго года, мы такое согласие получили.
      В своем зимнем докладе наркому Военно-Морского Флота я откровенно писал, что если флот получил оперативную паузу, удачно использовав ее для ремонта кораблей, учебы и восстановления сил личного состава, то наша авиация совсем такой возможности не имела. Впрочем, происходившее доукомплектование людьми, новой, более совершенной техникой и разным снаряжением поднимало настроение летчиков.
      К весне авиация флота имела два крупных авиасоединения. Одним командовал полковник Н. К. Логинов. В его состав входили полки бомбардировщиков ДБ-3, штурмовиков Ил-2, пикировщиков Пе-2, истребители сопровождения Як-1, Як-7. В соединение истребителей полковника И. Г. Романенко (вскоре его сменил полковник И. Т. Петрухин, а большую часть кампании соединением командовал Герой Советского Союза П. В. Кондратьев, военком И. И. Сербин) входили четыре полка, вооруженных самолетами И-15 бис, И-16 и "Харрикейн".
      Была и отдельная разведывательная авиационная эскадрилья майора М. И. Горбача. К концу года наша авиация уже насчитывала 258 самолетов. Поскольку заводы страны выпускали все больше и больше новых самолетов Пе-2, истребителей МиГ-3 и Як, летчиков нужно было спешно переучивать.
      Когда Военный совет флота слушал доклад командующего авиацией флота генерала М. И. Самохина, мы отметили, как важно не допустить диспропорции между количеством техники и числом обученных специалистов, призванных применить ее в бою. Новое пополнение знало очень мало о войне на море, о способах взаимодействия авиации с кораблями. Мы потребовали организовать обучение летно-штурманского состава минно-торпедной и бомбардировочной авиации для ведения боевых действий на море. Мы также напомнили, что воздушные разведчики в наших условиях вообще были единственными разведчиками тылов и оборонительных мероприятий противника на море. Это требовало особого обучения морских летчиков скоростному дешифрованию, фотографированию, свободной ориентировке по морским картам и калькам, отличному знанию силуэтов своих и вражеских кораблей.
      Морские разведчики одновременно с выполнением своего задания на море использовались для усиления воздушной разведки.
      Условия же ведения разведки на море были самыми неблагоприятными. Оба берега Финского залива с расположенными на них приморскими аэродромами находились в руках врага. В тактике разведывательных полетов прежде всего надо было овладеть энергичным прорывом к целям способом "проталкивания". Противник создавал специальные заслоны. Вражеские истребители, получив информацию о полете наших разведчиков, поднимались им навстречу почти на рубеже острова Котлин. (Юго-восточную оконечность этого острова занимает Кронштадт. По площади Котлин немного меньше острова Гогланд. ) Но мы, как правило, посылали наряду с разведчиками еще и истребители. Они смело шли в атаку, и, когда противник ввязывался в бой с нашими самолетами, разведчики должны были оторваться и скрыться из виду. Вот для такого "проталкивания" разведчики посылали иногда до 15 истребителей.