После этого примерно через час "Щ-320" была запеленгована противником. Ее долго и неотступно преследовали, сбрасывали глубинные бомбы. 30 безрезультатных разрывов - отметили в вахтенном журнале. Почти на трое суток врагу удалось сковать Вишневского, лишить его возможности спокойно произвести зарядку. Лодку преследовали то самолеты, то противолодочные катера.
      Наконец 5 июля в пяти милях от косы Курише-Нерунг (Куршской косы) "Щ-320" оказалась близко от конвоя. Немецкий пароход шел в сопровождении двух тральщиков. Вишневский нанес торпедный удар. Транспорт затонул.
      Вражеский тральщик, очевидно, радировал в базу, и вскоре "Щ-320" пришлось вступить в затяжную неравную борьбу с противолодочными силами противника. За двое суток на лодке насчитали около 100 разрывов глубинных бомб. Но ни одна из них не причинила повреждений: экипаж испытывал лишь одну неприятность кислородное голодание из-за невозможности вентилировать отсеки.
      Как только удалось основательно провести зарядку, Вишневский покинул старую позицию. В новом районе он опять добился боевого успеха. Еще не увидев цели, командир догадался по работе тральщиков на фарватере, что они проверяют безопасность пути для такого-то ценного судна. И в самом деле, скоро показался большой транспорт с войсками. Выпущенная торпеда разворотила носовую часть судна, транспорт вздернул в небо корму с винтами и скрылся в водовороте. Мотоботы подбирали фашистских солдат, которых не втянуло в воронку.
      После 40 суток, почти исчерпав запасы топлива и продовольствия, Вишневский вернулся к опасному устью Финского залива. Форсирование его отняло еще пять суток, но зато без всяких происшествий. Во время боевого похода корабль 40 раз пересек неизвестные минные заграждения.
      Возвратясь в базу, И. М. Вишневский на собрании командиров подводных лодок соединения с участием члена Военного совета дивизионного комиссара А. Д. Вербицкого сделал интересный и обстоятельный доклад о боевом походе, глубоко обосновав полную возможность прорывов подводных лодок в Балтийское море.
      Почти в одно время со "Щ-320" в Балтику вышла одна из подводных лодок "С-4". Командовал ею капитан 2 ранга Абросимов. Дмитрий Сергеевич уже имел большой опыт боевых походов в 1941 году, потопил крупный танкер противника и был награжден орденом Ленина.
      В День Военно-Морского Флота - 26 июля Военный совет Ленинградского фронта за подписями Говорова, Жданова, Кузнецова, Штыкова, Соловьева обратился к личному составу флота с теплым приветствием, в котором поздравил краснофлотцев, командиров, комиссаров и политработников и отметил:
      "КБФ с честью выполняет боевую задачу на ответственном участке Великой Отечественной войны с немецко-фашистскими захватчиками, зорко охраняя морские подступы к Ленинграду и оказывая мощную поддержку войскам Ленинградского фронта с моря, с суши и с воздуха.
      ... Товарищи! Наша Родина переживает грозные дни решающих боев с врагом, остервенело рвущихся в глубь страны, чтобы навязать советскому народу ненавистное немецкое иго. Гитлеровские орды продолжают угрожать Ленинграду. От всех нас, как никогда, требуется величайшее напряжение сил, стойкость, мужество, высокое мастерство, умение использовать до дна боевую технику, чтобы разгромить оголтелого врага... От души желаем новых боевых успехов Краснознаменной Балтике".
      Командир лодки "С-7" Лисин пробыл в боевом походе 38 суток, не считая времени, затраченного на переход от Кронштадта к Лавенсари и обратно. "С-7" форсировала залив со средней скоростью 87 миль
      I в сутки, затратив на переходы в оба конца пять с половиной суток. Это был новый рекорд. Позднее по вражеским картам минной обстановки мы убедились, что "С-7" двадцать два раза пересекала опаснейшие линии вражеских минных заграждений.
      В двадцатых числах июня лодка "Щ-303" отправилась из Ленинграда в Кронштадт. Едва она вышла из огражденной части Морского канала, как вражеские батареи, расположенные на южном берегу Невской губы, открыли по ней сильный артиллерийский огонь. Все ближе и ближе ложились снаряды. Фонтаны буквально окружили "Щ-303". Еще минута, другая - и лодка будет накрыта. Но Травкин не терял присутствия духа, уверенно отдавал команды в моторный отсек, то уменьшая, то увеличивая скорость корабля. Сопровождавшие "Щ-303" катера дымовые завесчики вырвались вперед и начали постановку дымовой завесы. Шлейфы белесого дыма скрыли лодку от наблюдения противника. Вскоре мощный артиллерийский огонь открыли наши береговые, корабельные и железнодорожные батареи. Артиллерия флота довольно скоро подавила огонь противника.
      В Кронштадте "Щ-303" простояла несколько дней. На исходе 4 июля она в сопровождении тральщиков и катеров-охотников под прикрытием истребительной авиации вышла из Кронштадта. Утром следующего дня прибыла на остров Лавенсари.
      На Лавенсари командира дивизиона Гольдберга и Травкина познакомили с обстановкой, дали дополнительные инструкции, и еще через три дня катера проводили подводную лодку до точки погружения. К моменту ее выхода в море был изучен и обобщен опыт боевых походов семи кораблей. Кто мог предположить, что "Щ-303" в отличие от всех лодок первого эшелона окажется в труднейшем положении! Но это было так.
      Западнее Гогланда есть островок. Его эстонское название - Вайндлоо, а шведское - Стеншер. В 1941 году там находились наш пост службы наблюдения и связи и отлично оборудованный маяк.
      Гитлеровские оккупанты, оказавшись временными хозяевами в западной части Финского залива, кое-как восстановили маяк и держали возле него несколько дозорных катеров.
      Очевидно, здесь заметили или услышали, как "Щ-303" всплыла и начала зарядку. Катера бросились к лодке. Уже на грунте в отсеках корабля долго слышались со всех сторон разрывы глубинных бомб. На следующую ночь "Щ-303" опять всплыла, но через два с половиной часа появились вражеские катера, которые заставили ее снова погрузиться. Предпринятая в ту же ночь еще одна попытка зарядиться опять не удалась. Вражеский самолет обстрелял лодку из пулемета, а затем сбросил глубинные бомбы. Они взрывались на близком расстоянии - в 15 - 100 метрах от борта. Все же за истекшие сутки лодка миновала юминдское минное поле и приблизилась к маяку Кэри.
      "Впоследствии, - пишет в своей книге И. В. Травкин, - мы узнали, что в этот день (И июля) противник сообщил по радио о потоплении нашей "старушки". Впрочем, о нашей "гибели" сообщали потом не раз, но мы "воскресали" и продолжали действовать, нанося врагу ощутительные удары".
      В статье одного из западногерманских историков - Ю. Ровера "Действия советских подводных лодок в 1939 - 1945 гг. ", опубликованной в немецком журнале "Марине Рундшау" в 1956 год), И. В. Травкин значится потопленным в Балтийском море, хотя до появления этой статьи Травкин опубликовывал неоднократно свои воспоминания.
      Ночью 12 июля Травкин вел лодку в надводном положении. Еще до подхода к назначенной позиции сигнальщик обнаружил транспорт, следовавший в охранении тральщиков и катеров. После торпедного залпа на лодке услышали взрыв. Травкин скомандовал срочное погружение и увел "Щ-303" на максимальную глубину. Вражеские корабли начали поиск, но сбрасывали бомбы на значительном расстоянии от лодки. Уничтожение транспорта еще до прихода на боевую позицию подняло боевой дух экипажа.
      На исходе суток 20 июля Травкин в перископ обнаружил три транспорта и шесть кораблей охранения. Он рассчитал элементы стрельбы по большому судну и выпустил торпеду. Из-за малой дистанции до цели взрыв подбросил "Щ-303", и при заполнении цистерны срочного погружения лодка настолько стремительно прорезала толщу воды, что ударилась форштевнем о скалу (встряска привела к увеличению дифферента на нос). На лодку посыпались глубинные бомбы. Вышло из строя электроуправление рулями, а тщательная проверка состояния оружия и техники, проведенная по отсекам, вскрыла еще и неполадки в носовых торпедных аппаратах - крышки труб не открывались.
      После всплытия у маяка Ристна, осмотрев лодку, убедились, что нужно доковаться. Гольдберг и Травкин послали об этом донесение командиру соединения. Когда Стеценко обратился ко мне с просьбой согласиться с его решением отозвать "Щ-303" в базу, я не колеблясь ответил согласием - люди нам всегда дороже самого дорогостоящего корабля.
      Предстоял трудный обратный путь. Почти десять суток "Щ-303" преодолевала препятствия, созданные противником в заливе, к тому же противолодочные силы врага ни на час не оставляли ее в покое. На протяжении 150 - 180 миль фашистские катера и самолеты неоднократно загоняли лодку под воду. Только за 40 минут последнего соприкосновения с врагом на лодке насчитали 96 разрывов глубинных бомб. Всего за поход их было более четырехсот.
      Оторвавшись наконец от назойливых преследователей, Г. А. Гольдберг и И. В. Травкин решили возвращаться в базу самостоятельно, не ожидая тральщиков и катеров. Оставаться дольше в Нарвском заливе, где шныряет столько кораблей противника, было невозможно.
      И наконец 7 августа пройден последний рубеж - северный Гогландский плес. С радостью встретили "Щ-303" на Лавенсари.
      Самостоятельное движение "Щ-303" в Финском заливе свидетельствовало о недюжинном упорстве и воле экипажа. Из восемнадцати суток только в течение пяти лодка не находилась в боевом соприкосновении с врагом! А сколько было погружений и всплытий! 330 миль под водой, 225 - в надводном положении. Часто обходились без горячей пищи, донимали кислородное голодание, непрерывные вахты.
      Напряжение усиливалось еще и от скрежета минрепов, трущихся о борт лодки. Привыкнуть к этому невозможно. А сколько энергии пришлось потратить на уклонение от вражеских самолетов и кораблей противолодочной обороны! И хотя суточная скорость лодки, в среднем 34 мили, была не так уж и велика, итог перехода надо признать успешным.
      Девятого августа Военный совет флота выехал из Ленинграда в Кронштадт для встречи обоих доблестных экипажей. У причалов для соединения подводных лодок было небезопасно. Ведь гавань была на виду у противника, расположенного на южном берегу залива в районе Нового Петергофа. Но отличная погода раннего августовского утра влекла нас и наших гостей к морю. Мы вышли на причал и вскоре увидели приближающийся эскорт. К тому времени уже начали складываться определенные традиции подобных встреч военной поры. Возвращающимся подводникам вручали визгливых поросят, подвязанных ленточками, на которых были обозначены цифры побед.
      У людей приподнятое настроение. Одетые по-парадному краснофлотцы и командиры из экипажей Я. П. Афанасьева, И. М. Вишневского и других, ранее пришедших из походов кораблей соединения подводных лодок выстроились для встречи своих боевых друзей. Здесь же представители от соединений надводных кораблей, береговой обороны, партийных и советских организаций Ленинграда.
      И вот наступает волнующий момент. Горнист сыграл захождение. Оркестр грянул встречный марш. Медленно и торжественно подходили подводные лодки. По бледным, осунувшимся лицам моряков, по вмятинам на корпусах можно было понять, какие испытания выдержали обе команды. 6 - 8 недель, проведенных в лодке, сильное напряжение последних дней перехода - все это сказалось на физическом состоянии людей.
      В тот день были заслушаны лишь самые краткие доклады командиров. Стало совершенно ясно, какой ценный опыт накопили подводники в боевых походах и как важно передать его экипажам готовящихся к походам лодок. Но даже в эту торжественную минуту я не мог не напомнить командирам, что ради общего дела им надо возможно скорее представить подробные отчеты с картами и схемами маневрирования при атаках и т. п.
      За успешное выполнение заданий командования оба экипажа были награждены орденами и медалями Советского Союза.
      13 августа в Смольном состоялся партийный актив флота. На это собрание прибыли командующий войсками Л. А. Говоров, член Военного совета фронта А. А. Жданов, секретари Ленинградского областного и городского комитетов партии, начальник политуправления фронта К. П. Кулик, члены Военного совета флота. Выступления участников партийного актива носили боевой, самокритичный характер и свидетельствовали о правильном понимании обстановки на фронте и своих задач, о беспокойстве и тревоге за свои недостатки, горячем стремлении быстрее и полнее изжить их. На собрании подробно были изложены задачи по активизации боевой деятельности флота на море и на Ладожском озере. С большой речью выступил А. А. Жданов.
      Сразу после собрания все его советы, рекомендации и решения актива были доведены до каждого коммуниста.
      Через день меня вместе с командирами и комиссарами подводных лодок, возвратившихся из Балтики, вызвали в Смольный на Военный совет фронта.
      Это было 15 августа 1942 года. Командиры подводных лодок И. М. Вишневский, Е. Я. Осипов, С. П. Лисин, И. В. Травкин и их военкомы М. Д. Калашников, В. С. Антипин, М. И. Цейшер и В. К. Гусев, а также члены Военного совета флота Н. К. Смирнов и А. Д. Вербицкий приехали в Смольный. Нас пригласили в кабинет секретаря Центрального Комитета, областного и городского комитетов ВКП(б), члена Военного совета Ленинградского фронта А. А. Жданова. Андрей Александрович принял подводников тепло и просто. Он поздравил их с благополучным возвращением и успешными боевыми действиями в море. Затем внимательно выслушал доклады командиров лодок об условиях форсирования Финского залива, обстановке и противодействии противника в районе позиций.
      Товарищ Жданов рассказывал, как гитлеровцы рекламируют свои мнимые победы и хвастливо уверяют, будто потопили в Балтийском море 30 подводных лодок.
      "Выходит, каждого из вас потопили уже по нескольку раз", - заметил Андрей Александрович.
      Он поблагодарил командиров от имени партии и правительства и попросил еще раз напомнить экипажам кораблей, что каждый транспорт противника, потопленный в Балтийском море, лишает фашистские войска, блокирующие Ленинград, свежих резервов, срывает их планы взять город штурмом.
      Потери противника на море только от действий наших подводников составили к началу августа около 20 потопленных и поврежденных транспортов. К этому надо добавить потери от ударов нашей авиации, хотя ее действия в крупных масштабах были еще впереди.
      Первые удары, нанесенные советскими подводными лодками в кампанию 1942 года на важнейших балтийских коммуникациях, буквально переполошили фашистское морское командование. Иностранная пресса недоумевала: "Чьи же подводные лодки наносят такие серьезные потери фашистским кораблям?"
      Наши подводники успешно форсировали противолодочные рубежи и другие различные препятствия, обманывая врага, внезапно появлялись в его глубоком тылу и методично пускали на дно транспорт за транспортом.
      Военное мастерство командиров наших лодок значительно возросло. Усилилось воздействие нашей авиации, торпедных и сторожевых катеров по кораблям вражеской противолодочной обороны. Наши легкие силы ускорили темпы постановки минных заграждений во вражеских водах, особенно на выходах из шхер.
      Оказалась тщетной попытка врага уничтожить наши дозорные и тралящие корабли, обеспечивавшие выход подводных лодок и их возвращение в базу. Брошенная на это дело авиация противника натолкнулась на согласованные действия наших летчиков-истребителей, корабельных и береговых зенитчиков.
      В свою очередь мы подготовили и осуществили ряд мер, направленных на успешное развертывание подводных лодок для их действий в открытых морских районах. Прежде всего было организовано систематическое траление магнитными тралами фарватеров в Невской губе и на участке Кронштадт - Лавенсари и открыты новые фарватеры только для прохода подводных лодок. Далее. Всякий раз, перед тем как наша лодка начинала форсировать минные заграждения на гогландской позиции, как правило, на врага обрушивала свой удар авиация Балтийского флота. Наконец, для обеспечения безопасности командирам лодок рекомендовали новые места для зарядки аккумуляторов, при самостоятельном форсировании Финского залива идти на предельно больших глубинах, а при возвращении в базу выходить в измененные районы встречи, расположенные на восточном Гогландском плесе к западу и северо-западу от острова Лавенсари.
      В августе войска Волховского и Ленинградского фронтов, части Ленинградской военно-морской базы, артиллерия и авиация флота полным ходом готовились к проведению наступательной операции на синявинском направлении.
      Ее замысел состоял в том, чтобы встречными ударами двух фронтов Ленинградского и Волховского - при содействии Краснознаменного Балтийского флота и Ладожской флотилии разгромить мгинско-синявинскую группировку противника и снять блокаду с суши. Было совершенно ясно, что нашим войскам предстояло сокрушить хорошо подготовленную и сильно укрепленную оборону врага с большим количеством естественных и искусственных препятствий.
      Войскам Волховского фронта отводилась в этой операции главная роль: они готовились прорвать оборону врага южнее Синявино, разгромить синявинско-мгинскую группировку и, выйдя к Неве, соединиться с войсками Ленинградского фронта.
      Имея в виду совместное планирование этой операции, в первых числах августа для встречи с командованием Волховского фронта в район Тихвина вылетел с группой офицеров штаба фронта заместитель начальника штаба Ленинградского фронта генерал А. В. Гвоздков. На эту встречу был приглашен и я, поскольку флот создавал мощные артиллерийско-авиационные группировки для поддержки наступающих войск обоих фронтов.
      На совместном заседании ленинградцев и волховчан генерал К. А. Мерецков ознакомил нас с планом операции, группировками сухопутных, артиллерийских и авиационных сил, а генерал А. В. Гвоздков изложил план наступления войск фронта при активной поддержке артиллерии и авиации флота. Я в свою очередь кратко ознакомил товарищей с обстановкой на Ладоге, где выполнялась важнейшая государственная задача по снабжению города, фронта и флота всем необходимым, с боевыми возможностями флотилии, рассказал об обстановке на флоте, некоторых успехах подводных лодок, вернувшихся с моря, и доложил о подготовке к планируемой операции.
      По решению командующего фронтом предстояло подготовить высадку тактического десанта в устье реки Тосно, максимально обеспечить его артиллерийской авиационной поддержкой. В состав десанта были выделены 280 бойцов из 942-го стрелкового полка и 50 морских пехотинцев-автоматчиков. Десантники должны были внезапным ударом захватить и удерживать железнодорожный и шоссейный мосты, с тем чтобы по ним переправить танки, а за ними пехоту. Для участия в бою за высадку десанта были созданы специальные группы флотской артиллерии и авиации, а также отряд высадки, в который входило до 38 различных катеров. Руководил высадкой командир Ленинградской военно-морской базы контр-адмирал И. Д. Кулешов.
      Особое внимание при подготовке десанта обращалось на отработку взаимодействия. Учитывая силу сосредоточенной артиллерийской и авиационной группировки фронта и флота и надеясь подавить сопротивление противника, высадку планировали на светлое время.
      Понимая важность поставленных перед флотом командующим фронтом задач, участие многих сил флота (почти всей авиации, значительной группировки артиллерии, высадочных средств Ленинградской военно-морской базы), я приказал командиру 301-го артиллерийского дивизиона майору Г. Г. Кудрявцеву подготовить на берегу Невы свой командно-наблюдательный пункт, на который имел в виду прибыть для личного наблюдения за ходом боя.
      На рассвете перед высадкой десанта вместе с командиром дивизиона Кудрявцевым ходами сообщения, в некоторых местах ползком, мы прибыли на наблюдательный пункт, расположенный в первой траншее у самого уреза воды. Отсюда просматривалась, вся панорама района боя за высадку десанта с некоторой глубиной обороны врага. Отсюда шли мои приказания командующим артиллерией и авиацией об усилении воздействия на противника.
      Наступление на синявинском направлении началось активными боевыми действиями войск Ленинградского фронта. 19 августа в назначенное время открыла огонь артиллерия фронта и флота. Одновременно сухопутные и морские летчики нанесли мощный бомбовый удар по плацдарму высадки. После семидесятиминутной артиллерийской и авиационной подготовки появились быстроходные катера с десантом под командованием капитана 2 ранга А. М. Богдановича.
      Первый эшелон десанта направился к местам боя за высадку. Фашисты открыли ураганный огонь. Снаряды и мины со свистом пролетали над головами десантников, осколки ударяли в борта катеров. Маневрируя, уклоняясь от прямых попаданий, катера на полном ходу приближались к берегу. Десантники бросились в воду, держа оружие над головой. Комиссар А. Н. Федоров, бывший военком крейсера "Аврора", повел моряков в атаку.
      Пять раз прорывались катера к берегу с новыми группами бойцов. И каждый раз был слышен голос комиссара. В одном из последних рейсов вражеская пуля сразила Александра Николаевича Федорова. Он погиб как герой.
      Несмотря на яростное сопротивление, десант высадился на берегу противника в районе поселка Ивановское и начал продвигаться вперед. В короткие сроки десантники захватили оба моста и перерезали ведущие к ним дороги. Высадка была настолько стремительной к неожиданной, что враг, отступая, не успел взорвать мосты. Вскоре к десантникам присоединился переправившийся через Неву батальон 952-го стрелкового полка. Вслед за тем наступление повели танки и бойцы 268-й стрелковой дивизии полковника С. И. Донского. Однако вскоре вражеские части усилили заградительный огонь. Я приказал командующему авиацией флота для подавления действующих батарей противника выслать к месту боя флотские самолеты-штурмовики. Завязались ожесточенные бои. Удерживая плацдарм, наши войска все же не смогли продвинуться на Мгу, сохранив в своих руках лишь предмостное укрепление, получившее название ивановского пятачка.
      Семь дней продолжались бои за плацдарм.
      27 августа началось наступление правого крыла войск Волховского фронта. Однако попытка захвата плацдарма не удалась. 10 сентября командующий фронтом принял решение прекратить дальнейшее наступление и просил Ставку отложить на несколько дней повторный удар.
      За это время была сосредоточена значительная группировка сухопутных войск, артиллерии, авиации. Были подготовлены десантные тендеры с Ладоги, высадочные катера, шлюпки, инженерные средства, использованы для посадки и переправы специально созданные на флоте батальоны из курсантов школ, младших лейтенантов и боцманов. Заместителями командиров дивизий, форсирующих Неву, были назначены военные моряки, имеющие боевой опыт, такие, как капитаны 2 ранга И. Г. Святов, М. Д. Полегаев, А. К. Павловский, а при командующем войсками Невской оперативной группы генерале Д. Н. Гусеве находился капитан 1 ранга А. П. Александров. Береговые железнодорожные батареи, корабли отряда Невы день и ночь вели огонь по целям, указанным командующим артиллерией фронта.
      В ночь на 26 сентября после исключительной мощной артиллерийской подготовки войска Ленинградского фронта силами двух стрелковых дивизий и одной бригады на широком фронте форсировали Неву, захватили плацдарм на ее левом берегу и вступили в тяжелый бой. Форсирование Невы осуществилось при поддержке авиации и при участии морской пехоты.
      Морская артиллерия вела огонь по батареям и узлам сопротивления, а также препятствовала противнику перебрасывать резервы в район боя. До наступления рассвета удалось переправить почти все части первого эшелона. Второй же эшелон переправиться не смог из-за сильного артиллерийского противодействия и уничтожения значительного числа переправочных средств. Противник оказывал упорное сопротивление. На участке переправы он выпустил тысячи снарядов и мин. Авиация врага непрерывно обрушивала десятки бомб на наши войска.
      Противник, предполагая повторное форсирование Невы, стянул к этому месту все свои резервные силы. До 6 октября морской отряд переправы вместе с саперами фронта обеспечивал перевозку войск на левый берег, однако прорвать оборону противника и соединиться с войсками Волховского фронта наши войска не смогли. Оценив обстановку, Ставка Верховного Главнокомандования решила прекратить операцию и эвакуировать войска с плацдарма на правый берег Невы.
      Наступательные бои войск Ленинградского фронта на рубеже реки Невы начались в июле и закончились поздней осенью. Балтийский флот и его авиация оказали сухопутным войскам значительную поддержку в их наступательных операциях и оборонительных боях. Достаточно сказать, что артиллерия флота с мая по декабрь 1942 года провела 6090 стрельб, израсходовав при этом 67 929 снарядов калибра 100 миллиметров и крупнее, причем большая часть этих стрельб приходилась на август - сентябрь. Авиация флота за это время совершила свыше 10 тысяч самолето-вылетов.
      Тяжелые бои на Неве и Синявинских высотах послужили большой тренировкой к наступательной операции двух фронтов во взаимодействии с КБФ по прорыву блокады города в январе 1943 года.
      Из корабельных групп наиболее часто привлекалась невская в составе эскадренных миноносцев "Строгий", "Стройный", "Опытный", канонерских лодок "Зея", "Сестрорецк", которые оказывали систематическую поддержку войскам 42-й и 55-й армий. Находясь постоянно на огневых позициях в непосредственной близости от фронта и в повышенной боевой готовности, корабли были готовы в самый короткий срок открыть огонь по врагу. Не раз общевойсковые начальники благодарили моряков за флотский "огонек".
      Более трудной была борьба с батареями противника, которые к этому времени находились в нескольких группах, расположенных полукольцом на южных и юго-западных подступах к городу.
      В этой упорной борьбе выдающуюся роль играло крупное артиллерийское соединение флота, имевшее в своем составе более 60 орудий различного калибра, от самых мощных - 356- и до 130-миллиметровых, значительная часть которых была создана на специально оборудованных железнодорожных транспортерах ленинградскими рабочими в условиях блокады. Я имею в виду отдельную бригаду железнодорожной артиллерии Краснознаменного Балтийского флота.
      В связи со стабилизацией фронта, усилением вражеского обстрела города, кораблей и огневых позиций наших тяжелых батарей надо было предпринять что-то очень действенное. Тогда, в целях улучшения организации борьбы с артиллерией противника и надежного обеспечения переходов боевых кораблей и транспортных судов из Ленинграда в Кронштадт и обратно, Военный совет флота с санкции Военного совета фронта получил возможность всю морскую железнодорожную артиллерию объединить в руках командира морской бригады железнодорожной артиллерии. В ее состав вошло до 28 тяжелых и средних батарей.
      Это решение предопределило дальнейшие успехи всего соединения. Хочу отдать должное командиру бригады И. Н. Дмитриеву, большому артиллерийскому специалисту, начальнику штаба Н. С. Кузьмину, многим и многим другим их помощникам, которые за короткий срок сумели сколотить боевое соединение, сыгравшее очень большую роль не только в течение всей блокады, но и на завершающем этапе Великой Отечественной войны, когда дивизионы и отдельные батареи принимали активное участие в разгроме врага вдали от родного Ленинграда. Исключительно большую организаторскую работу среди личного состава вел опытный политработник, участник войны с первых ее дней, военком, а позже начальник политотдела бригады Григорий Макарович Яичников.
      Обстановка под Ленинградом заставила нас прежде всего использовать для борьбы с батареями врага, находящимися на больших расстояниях, морскую дальнобойную артиллерию, обладающую особой меткостью стрельбы и огромной разрушительной силой. Учитывая, что для этих целей требовалось расходовать значительное количество снарядов, мы еще до начала войны успешно решили проблему замены лейнеров (внутренняя тонкостенная труба с винтовыми нарезами, образующая канал ствола артиллерийского орудия и перекрываемая оболочкой по всей длине), что при относительно малой живучести орудий имело огромное значение. Лейнерование в мирных условиях проводилось, конечно, в заводских условиях, война заставила это делать прямо на огневой позиции.
      Созданная советскими людьми артиллерийская техника в боях показала свои высокие качества и оказалась намного выше аналогичных зарубежных систем. Высокую оценку заслужил и боезапас, особенно к крупным артиллерийским системам. Много сил и энергии еще в предвоенные годы отдал созданию новой морской артиллерийской техники начальник артиллерийского управления Военно-Морского Флота генерал И. С. Мушнов.
      Одной из особенностей боевых действий этого соединения в условиях блокады Ленинграда была стрельба с предельной дистанции и ограниченности условий тактического маневра из-за загруженности путей вагонами и паровозами, прибывшими из пригородов. Не рекомендовалось также ставить батареи на заводских ветках, чтобы не вызвать дополнительных разрушений предприятий при ответном залпе врага, но, несмотря на все трудности артиллеристы-железнодорожники, используя разветвленный узел дорог, широко применяли тактический маневр. От артиллеристов требовалось не только хорошо знать расположение батарей врага, но и быть в постоянной готовности к открытию ответного огня. Где только не располагались наши славные разведчики, вооруженные различной оптикой! Их НП (наблюдательные пункты) находились на здании мясокомбината, Дворца Советов, на эллинге Северной верфи, на чердаках многоэтажных домов и самых высоких соснах в лесу.
      Как показал боевой опыт осени и зимы 1941/42 года, методы контрбатарейной борьбы, применяемые, в частности, этой бригадой, ограничивались оборонительной тактикой и не решали задачи уничтожения вражеских батарей. Для этого нужно было выделять разведывательную и бомбардировочную авиацию, огромное количество боезапаса, которым мы, к сожалению, в ту пору не располагали. Командующий артиллерией фронта генерал Г. Ф. Одинцов совместно с начальником артиллерии флота контр-адмиралом И. И. Греном принимали меры для повышения эффективности стрельб по позициям врага. И они приносили положительные результаты. Прежде всего улучшились все виды разведки. Для определения координат батарей использовались сведения партизан. Постепенно совершенствовались средства звуковой разведки, а также система управления огнем, выделялись самолеты-корректировщики.
      Это, конечно, нас радовало. Но мы отлично понимали, что враг, хотя и изменил тактику использования своей артиллерии, открывая огонь одновременно большим числом батарей с предельной дистанции, не терял надежды разрушить город. Поэтому мы принимали все меры для обнаружения вражеских батарей, для вывода их из строя хотя бы на короткий срок.