«Дерево» НСБ тоже не требовало никаких действий. На какое-то время оно просто застыло. «Дерево» ЗМА состояло из простых вариантов: «Помогать Мейнарду» и «Мешать Мейнарду». Поскольку покровительство Ветроволка, очевидно, обеспечивало ей защиту со стороны ЗМА, мудрее было бы помогать.

С Натаном тоже все выглядело несложно: «Идти на свидание» или «Отменить свидание». Из-за ее возраста и сдержанности Натана ни тот ни другой путь не могли бы привести к серьезным изменениям в ее жизни.

Но вот «дерево», связанное с поездкой в колледж, сильно расстроило Тинкер. Ветвь, ратующая за поступление, распадалась на великое множество возможностей. А остаться в Питтсбурге означало обречь себя на бесконечное однообразие. Впервые Тинкер осознала возможную правоту Лейн: в самом деле, не грозит ли ей опасность полного застоя в том случае, если она никуда не поедет. Да она тут просто закиснет!

Тинкер снова взглянула на «дерево» Натана. Если она пойдет на свидание, то хоть какая-то подвижка да произойдет. Она обвела фразу: «Идти на свидание». Она обещала ему выглядеть старше. Это требовало хорошей одежды и макияжа, а у нее не было ни того ни другого. Она сделала себе пометку: заняться этим с утра.

Позвонил Мейнард и сказал, что агенты НСБ будут отпущены утром.

— К несчастью, эльфы обращаются с серыми не очень хорошо. Мы должны были либо казнить Даррека и Бриггз, либо отпустить их. Убив их, мы бы от них, конечно, освободились, но это, пожалуй, слишком жесткое решение.

Прежде чем лечь спать, Тинкер заперла дверь на три щеколды и врубила сигнализацию. События последних нескольких дней причудливо переплелись в ее сознании, и потому ей снились Фу-псы, вороны, Рики, агенты НСБ и Ветроволк, и все они прыгали через магические хула-хупы. Несмотря на телепортационные возможности хула-хупов, дело во сне происходило в основном на складе ЗМА. В какой-то момент Фу-псы убежали с магическими игрушками, и она расплакалась.

— Не плачь. — Ветроволк протянул кольцо. — Это колечко действует так же. Ворота могут быть очень маленькими, если поймешь квантовую природу магии.

— А что насчет эффекта завесы? — выдохнула Тинкер, когда колечко скользнуло на ее замазанный машинным маслом палец.

— А вот и завеса. — Он накинул ей на голову фату невесты. Мерцающая ткань была одновременно невидимой и сверкающей, как черное небо, покрытое звездами.

Тут Мейнард, доказав, что она все же обращала внимание на то, как проходили те несколько свадеб, на которых она бывала, поженил их с помощью очень точной, но удивительно короткой церемонии.

— Ты берешь эту женщину в законные супруги?

— Она уже моя. — Ветроволк раздвинул фату и коснулся волшебной отметины на лбу Тинкер.

— Ты берешь этого мужчину себе в мужья? — спросил Мейнард.

— Да я только хочу покрутить любовь, — ответила Тинкер.

— Вот и ладно, — сказал Мейнард. — Можешь поцеловать невесту. — И вышел из комнаты.

Ветроволк не просто поцеловал ее. Ее сотрясали волны оргазма, когда раздался дверной звонок. Тинкер открыла глаза. Утреннее солнце заливало ее постель, а эхо наслаждения все еще отдавалось во всем теле. Дверной звонок звенел и звенел, и она заметалась в гнезде из смятых белых простынь в поисках будильника.

Семь утра!

Кому, блин, понадобилось звонить ей в дверь в семь часов утра?

Она посмотрела на экран камеры внешнего наблюдения и обнаружила, что на крыльце стоят агенты НСБ и просто звонят в дверь, как нормальные люди, а не вламываются в дом, словно бандиты.

Она нажала кнопку двусторонней связи.

— Что вам надо?

Первой обнаружив камеру и микрофон, Бриггз показала на них Дарреку и сказала:

— Мы хотим поговорить с вами, мисс Белл.

Коргу пришлось слегка присесть, чтобы смотреть точно в камеру. Наверное, он хотел установить с Тинкер контакт глаза в глаза. Он чувствовал себя виноватым, что отражалось на его мальчишеском лице с темными печальными глазами, обрамленными густыми ресницами.

— Мы просим простить нас за вчерашнее. Мы позволили тревоге за вашу безопасность увести нас слишком далеко. Мы действительно переступили черту и очень, очень сожалеем. Мы обещаем, что подобное больше не повторится.

— Похоже, ты мастер лебезить, Даррек! — засмеялась Ханна, и выражение его лица сразу изменилось.

— Да, в самом деле, федеральным агентам трудно поддерживать отношения с женщинами. Все телки обожают шпионов, но стоит тебе пропустить ее день рождения, как она выходит из себя, даже если ты в это время спасал мир.

Тинкер рассмеялась. Странно, но агенты НСБ совсем не раздражали ее.

— И много раз вам приходилось спасать мир?

— Если иметь в виду его маленькие американские ломтики, то часто.

Бриггз в нетерпении отодвинула Даррека в сторону и наклонилась к камере:

— Мисс Белл, мы считаем, что вы в огромной опасности.

Тинкер вздохнула, положив голову на ночной столик. Впустить их, что ли, или прогнать? И та и другая мысль не вызывали у нее энтузиазма.

— Обещаем вести себя хорошо, — добавил Даррек.

Ну да, конечно. Тинкер не верила им, но подозревала, что они не уйдут, по крайней мере пока не поговорят с нею с глазу на глаз. Она выползла из постели, надела чистую одежду и поплелась к входной двери, протирая глаза, чтобы окончательно проснуться. «Добрый знак!» — подумала она: агенты не стали врываться, едва она отперла и распахнула дверь, а просочились тихо и медленно, соблюдая приличия.

Почему все вокруг внезапно стали такими громилами? Оба агента НСБ возвышались над Тинкер, словно башни. У Корга Даррека были широченные плечи, грудь колесом и тонкая талия. Все вместе придавало ему пропорции героя комиксов. Он был весь увешан оружием, а в руках держал белую папку для бумаг. Он протянул ее Тинкер, как предложение мира.

— Мы принесли вам маленький презент.

Его напарница фыркнула. Сегодня она облачилась в рубашку с длинными рукавами и обтягивающие брючки, которые выглядели на ней так, словно она обмазана ниже пояса непросохшей черной краской. Рубашка, очевидно, повторяла контуры спортивного лифчика, а что касается трусиков — если Бриггз их надела, — это могли быть только стринги. Дама НСБ была потрясающим примером того, что силовые тренировки могут сделать с женским телом. Когда она принялась нервно расхаживать по чердаку, словно посаженная в клетку львица, мышцы ее ног рельефно выделялись: Тинкер и не предполагала, что женщина может натренировать свое тело до такой степени.

— Итак, почему бы вам не начать с главного? — Тинкер приняла папку и уселась за письменный стол, стараясь контролировать ситуацию. — Моя жизнь в опасности — ох, ах! — и вы хотите утащить меня на Землю и посадить под арест, чтобы защитить.

— Рада, что вы принимаете это всерьез, — созвучно саркастичному тону Тинкер сказала Бриггз.

— Я знаю все о содержании под стражей с целью защиты задержанного. — Тинкер осторожно заглянула в укрытый в папке пакет из вощеной бумаги. Внутри лежало четыре больших кофейных рулета. — Мой дед одно время сидел так под стражей, и по его рассказам выходило, что арестантом оказывался совсем не преступник, а он сам, то есть жертва.

Даррек вздохнул.

— Печальная истина заключается в том, что мы не можем арестовать всех плохих парней.

— «Простите, мадам, я не смог поймать насильника, но на всякий случай посадил под замок соседскую девочку». — Упс! Судя по взгляду, брошенному Дарреком на Бриггз, на этот раз Тинкер удалось задеть агентов НСБ или, по крайней мере, Бриггз, а это значит, что издеваться хватит. — Давайте начнем с самого начала. Двадцать пять лет, то есть четверть века, назад, кто-то убил моего отца. Потом китайцы построили ворота. Потом родилась я. И никто не знал, что я существую, пока какой-то доброхот не слил им информацию из Карнеги-Меллон. Но при этом никаких доказательств, что я действительно могу построить ворота, нет. Черт, даже я сама не знаю, могу ли я их построить. Разница между обладанием знаниями, достаточными для ответа на элементарные вопросы, и способностью построить действующий прототип огромна. Масленка, например, отвечает не хуже меня на любой тест и способен понять суть того, что я делаю, но он не может изобрести что-либо сам. Нет божьей искры.

— Но в вас-то есть божья искра. И любой, кто сопоставит имя Александр Белл с Тинкер, тоже об этом узнает.

Тинкер взяла со стола номер журнала «Сайентифик Америкэн», в котором несколько страниц были с загнутыми уголками.

— Всю эту четверть века ученые лихорадочно работали, пытаясь понять, что же все-таки сделал Лео. Это журнал двухлетней давности, но здесь есть статья одного норвежца, который произвел определенные манипуляции с полем, используя квантовые частицы.

— Торбьерн Петерсен, — сказал Даррек.

— Пардон? — сказала Тинкер.

Даррек взял протянутый журнал.

— Норвежца звали Торбьерн Петерсен, и он считается пропавшим без вести с момента выхода статьи.

— Ах! — воскликнула Тинкер и выкопала более свежий номер, который из-за задержек с почтой попал к ней не в мае, а в декабре. С внезапным облегчением Тинкер заметила, что, несмотря на то что непомерную цену подписки оплачивала она, журнал все еще был адресован «Тимоти Беллу, Невилл-Айленд, Питтсбург на Эльфдоме». — А что вы скажете о… — она просмотрела содержание номера, — Лайзе Саттерленд?

— Умерла, — просто ответила Бриггз.

Даррек пояснил:

— Саттерленд была убита в декабре при попытке похищения.

— Маркус Шипман? Гарри Рассел? — Тинкер назвала имена двух ученых, опубликовавших, как она помнила, очень важные статьи по теории ворот.

— Пропали без вести, — ответила Бриггз. Даррек вздохнул:

— По настоянию спецслужб Гарри Рассел постоянно носил при себе чип. Мы нашли этот чип в Сент-Луисе, в желудке зубатки. Судебные эксперты пытаются определить, когда он умер. Дело в том, что по крайней мере четыре месяца этого чипа не было в Северной Америке.

— Вы думаете, что он погиб здесь, в Питтсбурге?

— Да.

— Это один из вариантов, — поправил Даррек. — Возможно также, что похитителям удалось заблокировать сигнал, не вывозя Гарри из Штатов. Но, скорее всего, они притащили его на Эльфдом.

— Чтобы убить и выбросить тело в реку?

— Эти люди применяют слишком крайние меры, — резко сказал Бриггз. — Возможно, его смерть — результат несчастного случая.

— Сейчас не очень важно знать, какой смертью умер Гарри. Куда серьезнее другое: вы — в опасности, — тоном учителя заметил Даррек. — Пока преимущество на нашей стороне. Вы абсолютно белый лист: ни у кого нет ни ваших отпечатков пальцев, ни сканированного изображения сетчатки глаза. Кроме того, похитители будут искать мужчину, чей возраст приближается к среднему. Просто сменив имя, вы можете исчезнуть, раствориться среди населения Земли. Проклятье, да вы можете поступить в Массачусетский или в Калифорнийский технологический институт и жить в общежитии. Это в том случае, если вы собираетесь поступить в колледж. Если вы решите продолжать исследования, мы предоставим вам лабораторию.

— Вы рассуждаете так, словно я хочу передать свою жизнь вам, — покачала головой Тинкер. В животе у нее забурчало. — Моя жизнь — здесь. Здесь мой двоюродный брат, здесь все мои друзья. И кроме того, вы не можете забрать меня с Эльфдома, потому что технически я теперь — эльф.

— Мы не можем забрать вас, но вы можете попросить разрешение на выезд, — сказала Бриггз. — Эльфы путешествовали на Землю и раньше, но обычно оставались там не более тридцати дней, то есть до следующего Пуска. Они не любят жить без магии.

— И я не люблю, — заметила Тинкер и, поддавшись искушению, вытащила из пакета одно из пирожных. Оно было еще теплым. — Существует масса классных возможностей магии, которые я до сих пор не исследовала. Если я отправлюсь на Землю, то не смогу этого сделать.

— Правительство США готово пойти на любые расходы, чтобы компенсировать все незавершенные и невозможные в земных условиях проекты, — уговаривал Даррек. — Все, что мы предлагали раньше, и еще кое-что. Дом. У вас будут повар и горничная, так что вы сможете все время посвятить изобретательству. Полностью оборудованная лаборатория. Немедленное подтверждение патентов на все изобретения.

— А на кой ляд это правительству? — Тинкер развернула рулет и оторвала от него несколько кусочков. — Ведь мне потом придется за все платить.

— Соединенные Штаты получают гарантию того, что китайцы не построят наземные ворота первыми.

— А для чего ворота американцам?

— Ну, во-первых, они привыкли первыми играть с новыми игрушками, и их просто бесит тот факт, что у китайцев есть что-то, чего нет у них. Но, кроме того, американцев путают возможности наземных ворот. А что, если они позволят путешествовать во времени или проникать в иные параллельные миры? Если китайцы построят такие ворота первыми, они не будут делиться информацией охотней, чем делали это после строительства космических ворот.

— Я не хочу расставаться с братом, — вздохнула Тинкер.

— Он мог бы поехать с вами, — сказал Даррек. — Мы дадим ему новое имя. Он выберет себе любое, получше, чем Орвилл или Масленка. Перед ним распахнут двери все колледжи! Вы сказали, что он очень умный молодой человек, так что ему, кажется, не стоит проводить жизнь за рулем тягача. У него есть мозги, и он сможет стать, кем только захочет.

Даррек пообещал бы все, что угодно, лишь бы склонить ее к отъезду, но от этого правда не переставала быть правдой. Хотя Масленка и ругал Землю за ее огромные размеры и чрезмерное население, он часто жаловался на то, что в Питтсбурге мало людей их возраста и темперамента. Он слонялся вокруг обсерватории, его притягивали молодые докторессы, но на его долю выпадали только встречи и разлуки. В начале и в конце месяца. Агенты НСБ ждали ее ответа.

— Позвольте мне поговорить с моим кузеном. Посмотрим, что он скажет.

— Мы можем отвезти вас к нему.

— Не давите на меня, — рявкнула Тинкер. — Я хочу принять душ, а потом прошвырнуться по магазинам. Мне нужно купить кое-что из одежды. У меня сегодня свидание. — А Натана, конечно, не обрадует ее вероятный отъезд из города. Вся его семья привязана к Питтсбургу, и никто не захочет уезжать. — И мне нужно принять кучу трудных решений. Так что сейчас уходите. Оставьте меня одну. Мне нужно самой понять, чего я хочу в жизни.

Стараясь не задевать пчелиные ульи, по плотно убитой тропинке, которая вилась вниз по склону среди фруктовых деревьев, Тинкер спустилась к лавке Тулу у подножия холма. Лавка представляла собой перепутанный лабиринт комнат, заставленных самыми разными предметами, иногда — невероятно древними. В одной из секций висела поношенная одежда, и там Тинкер часто подбирала себе рубашки, штаны и зимние куртки. Среди одежды встречались и эльфийские вечерние платья, которые она время от времени рассматривала, но никогда не покупала, не видя на то никакой причины. Даже в лавке старьевщицы они стоили слишком дорого.

Странная коллекция всякого барахла поражала воображение, но главной фишкой лавки была еда: здесь желающие покупали самые редкие в Питтсбурге продукты. За лавкой Тулу находились огромный сад и разные хозяйственные строения: хлев, курятник, голубятня.

Поэтому у нее круглый год были свежее молоко, сливочное масло, яйца, пресноводная рыба и голуби. А летом она продавала еще и мед, фрукты и овощи.

Саму Тулу следовало бы назвать эклектичным созданием. Жители Питтсбурга считали ее полукровкой, родившейся еще в те времена, когда эльфы в последний раз посещали Землю. У нее были определенно эльфийские уши, она свободно говорила как на разговорном, так и на высоком эльфийском и, вероятно, обладала определенным, хотя и не очень глубоким знанием тайн природы. В отличие от любого «чистого» эльфа, она явно старела: у нее было морщинистое лицо и серебристые волосы, доходившие до колен. Эльфийские шелка на ней выглядели поблекшими и протертыми, и она носила потрепанные теннисные туфли. Если Лейн была величиной известной, успокаивающей своим постоянством, то Тулу категорически отказывалась таковой становиться. Сколько раз ни спросишь старую полукровку, какой ее любимый цвет, всякий раз ответит по-новому. Если у нее и был день рождения, то он непрерывно перемещался по календарю. Даже имя ее оставалось неизвестным, ведь «Тулу» — это прозвище. За восемнадцать лет Тинкер ни разу не слышала, чтобы полукровка хоть раз упоминала о собственных родителях.

Если дедушка был для Тинкер источником научной информации, а Лейн — источником здравого смысла, то Тулу оставалась кладезем суеверий. Несмотря ни на что, Тинкер верила: найти монетку — к удаче; если просыплешь соль, надо бросить щепотку через плечо и отвести невезенье; никогда нельзя сообщать эльфу свое настоящее имя…

Занятая мыслями о том, как рассказать Масленке о предложениях НСБ и о предстоящем свидании с Натаном, Тинкер не была готова к реакции Тулу на недавние события.

— Ты, маленькая обезьянка! — Полукровка вышла из задней комнаты, служившей ей спальней, и погрозила пальцем. — Ты опять виделась с Ветроволком! А я говорила тебе держаться от него подальше!

Тинкер отвернулась, чтобы не смотреть на грозящий палец.

— Ты мне врала.

— Нет, не врала! Из этого не выйдет ничего хорошего. Он тебя проглотит, и ничего от тебя не останется.

— Ты говорила, что он отметил меня долгом жизни. — И вдруг, произнося это, Тинкер поняла, что Тулу сказала ей правду, только каким-то образом ее повернула. — Но не объяснила, что это его долг мне.

— Но так или иначе, он тебя проклял. — Тулу потерла знак между бровями Тинкер. — О! Он уже наложил на тебя свои лапы. Это начало конца.

— Что ты имеешь в виду?

— То же, что я всегда тебе говорила, но только ты не слушала. Ты приходишь ко мне и все время спрашиваешь про одно и то же, а потом уходишь, не дослушав, какими бы разными способами я ни пыталась тебе это сказать.

— Но одно и то же не может быть одновременно «разным».

— Ветроволк опасен для тебя. — Тулу снова погрозила пальцем. — Этой простой истины тебе недостаточно? Все эти годы я пыталась спрятать тебя от него, но теперь он тебя нашел и пометил как свою.

Тинкер внезапно поняла, что Тулу, как одного из редчайших знатоков высокого эльфийского языка в Питтсбурге, наверняка расспрашивали по поручению Ветроволка о «мальчике», который спас его от завра.

— Я не поняла.

— Это очевидно, — фыркнула Тулу и занялась какими-то делами.

За долгие годы общения с Тулу Тинкер знала: разговор зашел в тупик, и поэтому переменила тему. Она заговорила о том, зачем пришла в лавку.

— У меня свидание с Натаном Черновским. Мы идем на Ярмарку.

— И что ты будешь делать с пожаром?

— В смысле?

— Опасно предлагать мужчине то, чего он хочет, но что не может принадлежать ему.

— Но почему это не может принадлежать ему?

Тулу схватила себя за подбородок.

— Когда ты смотришь на этого Черновского, ты видишь желание своего сердца?

— Наверно.

— Ты так плохо знаешь свое сердце? Не думаю. Ты делаешь это просто для того, чтобы удовлетворить свои мозги маленькой обезьянки. Но любопытство — это зверь, который всегда хочет есть.

— Натан никогда не обидит меня.

— Если бы только то же самое можно было сказать о тебе.

Тинкер начала перебирать одежду, пытаясь разгадать смысл предупреждения. Кто виноват в том, что старуху почти невозможно понять? Может, вода?

У Тулу она нашла эльфийский жакет. По крайней мере, на эльфе это был бы жакет. На ней же он выглядел как плащ, доходивший почти до колен, восхитительный, струящийся, из крапчатого золотистого шелка, с пурпурными ирисами на спинке. Тинкер сразу влюбилась в него, но не нашла ничего, что могло бы его дополнить. И рукава оказались немного длинноваты, впрочем, их можно было подвернуть. Тогда она отправилась на ховербайке в Питтсбург на поиски «взрослого образа» Тинкер.

Магазин Кауфманна был самым старым в Питтсбурге универмагом. Он находился в деловой части города, пережил наводнение, натиск жителей предместий, вторжение иностранных супермаркетов и, наконец, перенос в волшебные миры.

— Мне нужна какая-нибудь одежда, в которой я выглядела бы более взрослой, — сказала она продавщице в отделе «Одежда для женщин», и та решительно направила ее к стойкам с маленькими дамскими размерами. Там Тинкер подыскала объемный бюстгальтер, способный выжать максимум из ее груди, маленькое черное платье и туфли на высоких каблуках.

— Мне нужна прическа, которая сделала бы меня старше, — сказала она парикмахеру, поглядывающему на ее кое-как подстриженные волосы с некоторым беспокойством.

— Ты что, сделала себе татуировку, милая? — спросил парикмахер, осторожно дотрагиваясь до отметины на лбу Тинкер.

— Ну… Это долгая история. — Вспомнив реакцию Натана на эльфийский знак, она попыталась закрыть его волосами. — Можно как-то прикрыть это челкой?

— Какой челкой? — Парикмахер нашел самую длинную прядку и отвел ее на лоб: прядка не достала до отметины. — Все, что тебе остается, милая, — носить это «украшение» с гордым видом.

В конце концов парикмахер умудрился сделать нечто невозможное из ее коротких волос. Волосы, благодаря втертому в них гелю, стали торчать маленькими острыми пучками.

— Ретро-шик! — пропел парикмахер. — Очень элегантно.

Женщина-косметолог, увидев отметину Ветроволка, с восторгом произнесла:

— Классная штучка!

— У вас есть что-нибудь, чем можно было бы ее прикрыть?

Женщина рассмеялась:

— Тут нужен специальный пластырь шириной в дюйм, а то и в два. Но зачем? Этот знак выделяет тебя. У тебя с ним очень экзотичный вид.

— Да я вечером встречаюсь с одним парнем, а ему эта отметина не нравится…

Женщина потерла эльфийский знак очищающим средством и покачала головой.

— Ему лучше полюбить ее: она останется навсегда.

— Вы можете придать мне более взрослый вид, как будто мне уже за двадцать?

— Интересно, почему девочкам хочется выглядеть старше двадцати лет, тогда как все остальные женщины в мире мечтают казаться младше этого возраста? — Она снова намочила ватку, приподняла лицо Тинкер одной рукой и начала мягко очищать ее лицо. — Мужчины, вот кто в этом виноват. Зайка, не пытайся измениться ради мужчины. Может, ты и сделаешь его счастливым. Но только сама будешь чувствовать себя несчастной… У тебя чудесная кожа, — проворковала она.

— У меня веснушки.

Косметолог усмехнулась:

— В том-то и дело, лапочка. У тебя есть все, что нужно мужчинам. Юная и миленькая, а пухленькая только в тех местах, где нужно. Ты можешь сколько угодно говорить: «Ох, я не блондинка, ах, у меня веснушки, и уши слишком круглые», но мужчины видят только грудь, бедра, попку и симпатичное личико — именно в этом порядке — и на все остальное едва ли обращают внимание. Ты можешь заполучить любого мужчину в этом городе, так что не торопись и будь разборчива. Пусть он потрудится и завоюет тебя.

Просидев на высоком стуле неполные два часа, Тинкер потратила почти сто долларов на постижение искусства наложения макияжа и на изучение науки обращения с мужчинами.

В некоторой степени задача была выполнена: теперь Тинкер выглядела старше своих лет, хотя и непонятно, насколько старше. Но что касается общепринятых норм поведения, то тут она сразу почувствовала, насколько стала мудрее: по пути к ховербайку заскочила в аптеку купить презервативов и баночку сушеной шелухи мускатного ореха для «защиты, на случай всяких неожиданностей».

И только в этот момент вспомнила о Рики.

Кто-то хорошо поработал, пока ее не было. Трейлер-мастерская стоял уже ровнехонько на своем месте, словно никогда его и не покидал. Вся электропроводка была восстановлена, и даже кондиционер занял привычное место в отведенном ему окошечке. Кто-то собрал все кровавые бинты в большой пластиковый мешок для мусора, а потом оттер пол и рабочий стол. В воздухе сладко пахло перекисью.

Она бы заподозрила, что все это сделал Масленка, но тягача поблизости не было, зато у дверей офиса стоял мотоцикл Рики. В офисе не обнаружилось ни души, и тогда она пошла посмотреть, нет ли студента где-нибудь на территории свалки. Может, уехал с Масленкой, а может, просто пошел прогуляться?

Наконец что-то привлекло ее внимание к крану, и тогда она увидела его. Рики сидел на самом конце стрелы, на высоте шестидесяти футов. Он был одет так же, как вчера, — в черные кожаные штаны и пиджак, и казался черной точкой в голубом небе.

— Что за черт?

Тинкер полезла вверх по лестнице к кабине. Что он там делает? Собирается прыгнуть? Как он вообще туда забрался? Она высунулась из окна и поняла, что он мог пройти по стреле прямо от кабины.

— Рики! Рики! — тихо позвала Тинкер, стараясь привлечь внимание парня, но не напугать его.

Он оглянулся на нее через плечо. Ветер трепал ее волосы.

— А, это ты!

— Прости, что опоздала. Была занята и забыла о тебе, — наморщила нос Тинкер. Может, не стоило говорить об этом именно сейчас?

— Твой двоюродный брат был здесь. — Рики встал и как ни в чем не бывало проделал путь назад от конца стрелы до кабины. В руках он держал ее переносной компьютер. Солнце бликовало на его поверхности. Черное и сверкающее приближалось к Тинкер почти по небу. — Масленка позвонил Лейн, и она объяснила ему, кто я такой.

Отпрянув от окна, Тинкер вцепилась в кресло крановщика. Глядя на Рики, она вдруг испугалась, что упадет.

— Что ты там делал, черт возьми?

— У меня пунктик насчет высоты. — Он казался расслабленным и довольным, на губах играла ленивая улыбка. — Тут у меня голова прочищается. Мне лучше думается, когда я высоко.

— Залезай сюда, а то я нервничаю.

Он засмеялся и переместил свои длинные тощие ноги в кабину.

— Прости. Я забыл, как это пугает людей. Но небо замечательное, оно позвало меня…

Тинкер выглянула в другое окно. Небо было поразительно синего цвета, с рассеянными по нему массивными одинокими облаками, огромными и кудрявыми, словно отбившиеся от стада овцы; впрочем, приглядевшись, можно было заметить их сложную структуру и резкие, какие-то сюрреалистические очертания. Прохладный ветер, несущий с собой аромат бесконечного эльфийского леса, простирающегося по ту сторону Края, гонял их по небесной синеве, как опытный пастух.

— Да, небо великолепно. — Тинкер вновь обернулась к Рики и увидела, что он наблюдает за ней, свесив голову на бок. — Что?

— Только то, что ты высказала эту мысль прежде, чем вынесла приговор.

— Спасибо. Я думаю.

Он протянул ей компьютер.

— Я читал твои записи. Они блестящи.

Она вспыхнула.

— Это не предназначалось для посторонних глаз.

Она глянула на экран: так и есть, выведена ее теория магической волны! Рики скопировал работу Тинкер в черновом окне и, просматривая ее уравнения, внес свои пометки.

— И ты все понял?

— Почти. — Он протянул руку к клавиатуре. Тинкер неохотно передала ему комп.

Он закрыл ее документы и увеличил рабочее окно, решив, видимо, объяснить, чем же он тут занимался.

— Если я правильно понял, множественные вселенные можно представить в виде стопки бумаги. — Он нарисовал несколько параллельных линий. — Земля находится в самом низу, а Эльфдом где-то повыше. — Он обозначил две соответствующие линии. — Так вот, магия идет через все миры подобно волне. — Он нарисовал серию волн, идущих сквозь «стопку». — Поскольку и стопка, и волна постоянны, точка, в которой волна пересекает конкретную вселенную, тоже остается постоянной. Она всегда пробивает Землю в пункте N, а Эльфдом — в пункте N + 1.

— Коротко говоря, да.

Тинкер взглянула на Рики с удивлением. Она пыталась объяснить свою теорию несколько раз, но никогда не использовала эту модель. Она казалась такой ясной и простой. Конечно, упрощение было мнимым: Рики просто игнорировал тот факт, что вселенные не лежат в стопке, как бумага, а накладываются друг на друга совершенно непостижимым образом. Если протянуть руку и дотронуться до какой-то точки, то палец будет касаться одновременно несметного количества идентичных точек находящихся в бесконечном количестве измерений, отделенных друг от друга только тем таинственным шагом в сторону, который и формирует иную реальность. Конечно, только в самых ближних реальностях точка кажется неизменной. Но дальше вы начинаете касаться совершенно другой точки, а еще дальше, например на Эльфдоме, вы просто никогда не существовали, поскольку когда-то очень и очень давно жизнь пошла там по иному пути, и вместо земной, человеческой расы появилась раса эльфов…

— А вот это я не совсем понял, — сказал Рики, снова открыв ее файл, пробежавшись глазами по записям и выделив нужный фрагмент. — Я пришел сюда, чтобы пошевелить мозгами вот над этой штукой.

— Это еще не закончено, — вздохнула Тинкер с несчастным видом. — Ненавижу, когда во вселенной есть вещи, которых я не понимаю.

— Похоже, ты пытаешься вычислить, как попасть в другие измерения?

— Понимаешь, вопрос на самом деле в том, почему мы всегда возвращаемся на тот же самый Эльфдом? По крайней мере, нам кажется, что на тот же самый. Все свидетельствует в пользу того, что мы возвращаемся в то же самое измерение.

— Ну, наверное, ворота генерируют постоянное поле.

— Подумай обо всех универсальных изменениях. Мы отправляемся с Земли, которая вращается вместе с воротами, находящимися над Китаем, и потому эффект завесы пронзает ядро планеты. Кроме того, Земля медленно раскачивается под влиянием периодов равноденствий. Далее, следует учитывать еще влияние Луны на Землю и тот факт, что Земля движется вокруг Солнца, которое в свою очередь вращается вокруг центра галактики Млечного Пути. Мы говорим о многочисленных векторах, с которыми нам приходится сталкиваться в любое время, когда бы мы ни предприняли путешествие. А Питтсбург возвращается на тот же самый Эльфдом снова и снова, и это указывает на существование чего-то иного, кроме тупого везенья.