Тинкер (№1) - Тинкер

— Два месяца?

— Ну да. Сначала ждешь одного Выключения, чтобы заказать потерянную деталь, а потом второго — чтобы ее получить.

Рики хмыкнул и посмотрел на нее с изумлением. Потом осторожно — как будто боялся, что она ударит его, если он станет делать резкие движения, — вытащил носовой платок и высморкался.

— Я никак тебя не пойму. Стоит только поехать на Землю, и тебе не придется возиться со всей этой ерундой.

— Мне это нравится, — отрезала Тинкер. — Что хорошего в чистой науке? Не все ли равно, расширяется Вселенная или сжимается? Какое это имеет значение?

— А какое значение имеет старый альтернатор?

— О, он бесценен для бедолаги, который сидит со своим «доджем» на домкрате и ждет этой детали.

Рики ответил коротким смешком и вдруг произнес совершенно другим голосом:

— Не знаю, что предложил тебе Ветроволк, но помни: все имеет свою цену. Иногда она на виду, но чаще — надежно скрыта.

— Одна драка сделала тебя специалистом по эльфам?

— Не нужно быть специалистом по эльфам, чтобы знать, как устроена Вселенная. Всегда есть какие-то условия, а скрытые — обычно самые сволочные.

«Ну да, вроде замужества, свалившегося как снег на голову».

— Я сказала, что не хочу говорить об этом. Я чуть с ума не сошла.

— Я бы скорее разозлился, чем сошел с ума, особенно если бы ко мне еще приставили сторожевого пса! — Рики мотнул головой в сторону Пони. — Я бы пришел в ярость оттого, что в довершение к трансформации мне приходится еще и все скрывать от приставленного ко мне шпиона. Или ты так наивна, что не понимаешь: все, что ты говоришь и делаешь, будет передано Ветроволку?

— Не пора ли тебе заткнуться? — закричала Тинкер. — И я не наивна! И очень осторожна с самого утра!

Но она шла на эти уловки лишь ради Пони. Вторжение в жизнь Тинкер абсолютно незнакомого человека и так поставило все с ног на голову — без того, чтобы он совал нос в ее частные разговоры. Да и не приходило ей в голову, что Ветроволк мог приказать Пони докладывать о ее действиях и болтовне и тот исправно выполнял приказ. Чутье подсказывало Тинкер: она права. Но что она вообще знает о Ветроволке?

— Я просто пытаюсь предупредить тебя. Знаешь, ведь у него могут быть две задачи.

— Что ты имеешь в виду?

— Он может удерживать тебя от того, что не нравится Ветроволку.

— Например?

— Не представляю! — Рики поднял руки, мол, знать не знаю и ведать не ведаю. — Могу только догадываться. Я абсолютно уверен, что не могу отвезти тебя на своем мотоцикле куда-нибудь выпить. А это жаль, потому что, как мне кажется, ты не дура насчет выпивки.

Она смутилась:

— У меня тонна работы.

— Ну, ты меня удивляешь! Если бы я был тобой, то самое последнее, чего бы я хотел, так это гулять под присмотром сторожевого пса, не спускающего с тебя глаз! Я бы сбежал просто для того, чтобы побыть наедине с собой и понять, как это — быть выброшенным из человеческой расы.

— Это как-то по-детски.

— Главная новость дня: ты все еще ребенок. А вот и другое важное объявление: и останешься им надолго.

— Я взрослая.

— Как человек, да, — усмехнулся Рики. — А как эльфу, тебе всего жалких шестьдесят или около того. Ты не станешь взрослой еще долго-долго.

Она лишь в ужасе посмотрела на него:

— О нет, нет, нет.

— Как я уже сказал, если бы я был тобой, я бы отшил сторожевого пса и смылся.

Она изо всех сил старалась не смотреть в сторону Пони.

— Ага, а если он не отворачивается ни на минуту?

— Отойди за машину. Там тебя не видно, а я останусь здесь и буду продолжать с тобой разговаривать. Наверняка он подумает, что ты работаешь с той стороны.

— А как же ты? Когда он поймет, что я сбежала?

— Не беспокойся обо мне. Я хорошо умею притворяться безобидным.

Не что иное, как слепая паника, погнала ее прочь со свалки, в сторону дома. Верный своему слову, Рики стоял у «доджа» и разговаривал с пустотой, а она зашла за грузовик, обогнула старый внедорожник «ПТ», нырнула в «форд»… А потом и сама не заметила, как пошла быстрее и быстрее и — побежала.

Она кинулась к своему чердаку инстинктивно, однако, по мере приближения к дому, нашла тому и рациональные объяснения. Не подумав, она уже показала Пони три места, где могла бы залечь на дно: кондоминиум Масленки, дом Лейн и лавку Тулу. Оставался отель на Невилл-Айленде. Но нужно взять ключи от входной двери, оружие, удочку и немного денег. Хорошо было бы еще и переодеться, но если она задержится на чердаке, Пони успеет ее перехватить. Заворачивая за угол, Тинкер оглянулась через плечо. «Сторожевого пса» не было видно.

И тут она чуть не врезалась в незнакомца.

Первое, что бросилось ей в глаза? Высокий рост и рыжие волосы. Она отпрянула на расстояние вытянутой руки и поняла: перед ней не один из громил, напавших на трейлер во время Выключения, а какая-то высокая эльфийка. Стройная и красивая, огненного цвета волосы заплетены сзади в толстую косу. Одета, как и Пони, в кольчугу из чешуи виверна, на руках вытатуированы постоянно действующие защитные заклятия. Татуировка была красноватого оттенка, совпадающего с цветом ее волос.

— Простите, я вас не видела, — сказала Тинкер по-английски.

Эльфийка смотрела на знак gay на лбу у Тинкер.

— Тинкер зэ доми?

Ах, черт! Эльфийке известно ее имя! Но хотя бы рогов у нее нет. К сожалению, эльфийка была не одна. Рядом обнаружились два ее брата, родных или, может, двоюродных: высокие, элегантные и такие же огненноволосые эльфы, увешанные оружием. Тот, что подальше, фактически стоял на ступеньках жилища Тинкер: они либо шли от ее дома, либо направлялись к нему. Так или иначе, но они отрезали ей путь и к дому, и к заправочной станции, находившейся вниз по улице. Все остальные дома за спиной Тинкер, вплоть до самой свалки, были заброшены и безлюдны.

— Кто вы? — Тинкер попыталась увернуться от эльфийки. — Чего вы хотите?

— Кивийау фом ани. Батья!

Вот что, кажется, произнесла эльфийка. У нее был странный, малопонятный акцент. Первое и последнее слова, впрочем, Тинкер разобрала. «Кивийау». «Идем». «Батья». «Немедленно». Помимо слов, эльфийка использовала еще и язык жестов: она явно хотела, чтобы Тинкер куда-то пошла с ними.

— Чата? Зачем? — проговорила, отступая, Тинкер. Все ее мышцы натянулись, как эластичные бинты, и хором шептали: «беги, беги, беги», да так громко, что она была уверена: эльфы это слышат.

— Кивийау. Батья!

— Я не понимаю. Нэканат. — Она сделала еще один шаг назад. — Чата?

Согласно какому-то странному универсальному закону, сталкиваясь с теми, кто их не понимает, люди начинают говорить громко и медленно, а эльфы — вежливо и быстро. Эльфийка разразилась скоростной тирадой на высоком эльфийском.

— Не понимаю, — упиралась Тинкер. — Объясните, пожалуйста…

— Кивийау!

Эльфийка шагнула вперед и протянула руку, собираясь схватить ее. И тем самым словно спустила курок: Тинкер побежала.

Позже Тинкер осознала, что в ее мозгу уже выработался план побега, однако в тот миг она действовала слепо. Она не надеялась убежать далеко: ведь еще никто не выиграл забега у эльфов. Она юркнула в щель между домами и очутилась на пустынной параллельной улице прежде, чем сама осознала, что бежит. Рванула наискосок к скверу и, перескакивая через препятствия на старой школьной игровой площадке, подумала: «Несусь, как обезумевший кролик». Но тут вдруг до нее дошло, что она теперь тоже эльф, хотя и с более короткими ногами, а значит, способна бегать не хуже преследователей. Да, но у них оружие. И к тому же их трое. Она должна их как-то нейтрализовать, но мягко, ведь они — дальние родственники Ветроволка.

Скатываясь вниз по крутому склону холма Тулу, Тинкер соскочила с тропинки, которая вилась между яблоневыми деревьями, и, срезая путь, рванула через пасеку. Пробегая мимо ульев, она колотила по ним и неслась дальше, оставляя позади себя все нарастающее злобное жужжанье, которое мгновение спустя сменилось криками удивления и боли. У подножия холма Тинкер припала к земле, пролезла под нижним рядом колючей проволоки и на карачках поползла по грязному скотному двору. Инь и Ян двинулись к ней, шипя и расправляя крылья.

— Не на меня шипите, тупицы! На них, на них! — крикнула Тинкер, рискнув оглянуться назад.

Она увидела, как эльфийка, обнаружив, вероятно, что по верхнему ряду проволоки пропущен электрический ток, отступила назад, намереваясь, разбежавшись, перепрыгнуть препятствие.

Проклятье! Тинкер схватила горсть гравия и швырнула к ограде со словами «цып, цып, цып». Тут же вся домашняя птица ринулась туда, где упал гравий, толкаясь, стуча клювами и пытаясь отыскать зерна.

Тинкер шмыгнула в хлев, а Инь и Ян загоготали, угрожая незнакомке, приземлившейся аккурат между ними. Склад, который Тулу использовала под овин, имел мало общего с настоящим хлевом, не считая полутьмы, запаха сена и кружащейся в воздухе пыли. Эльфийка лающим голосом отдавала команды, а ее спутники отзывались, и по их воплям Тинкер поняла — ее убежище окружено. Она собиралась срезать путь через хлев, однако теперь забилась в одну из щелей, тяжело дыша и умирая от страха. Что дальше?

Она не должна была убегать от Пони, вот что. О чем она думала, черт побери? Явно ни о чем. Кто-то пытался убить Ветроволка, кто-то убил ее отца, и откуда ей известно, что эти вот — не те же самые «кто-то»?

Обнаружив в углу кучу каких-то вещей, Тинкер поползла к ним, бормоча: «дура, идиотка, тупица, дубина стоеросовая», что могло бы помочь, если бы она говорила не о себе. Но тут она заметила в углу несколько ярдов рыболовной сети, набор кеглей с двумя шарами, пружинную петлю, моток веревки и несколько тростей из древесины пекана. Наверно, Тулу выменяла на что-то. Тинкер скорее схватила петлю, две трости и сеть.

Прошло несколько минут, дверь с треском распахнулась, и ворвался один из эльфов. Тинкер швырнула в него первый кегельный шар. По весу шар немного отличался от подковы, но Тинкер удалось впечатать его прямо в цель — в висок. Эльф упал, однако в другую дверь уже ворвалась эльфийка. Тинкер запустила в нее пружину, пружина потащила с собой сеть, утяжеленную по краям кеглями, и сеть накрыла эльфийку. Подняв трость, Тинкер размахнулась так сильно, как только могла.

Эльфийка закричала и выкинула вверх руку. Магия вырвалась из ее рубиновой серьги, спустилась по красным линиям татуировки на руке и полыхнула сверкающей алой молнией.

Удар пришелся словно по невидимой кирпичной стене, возникшей всего в нескольких дюймах от тела эльфийки.

«Щитовое заклятие! Ах черт, я пропала!»

Эльфийка выбралась из-под сети. Светло-красная аура щита пульсировала вокруг ее рук. Она выставила кулак, откинулась назад и замахнулась на Тинкер.

«Сейчас будет больно!» Тинкер подняла трость, пытаясь парировать удар.

И вдруг, как по волшебству, появился Пони.

— Доми!

Он подхватил Тинкер сзади и отбросил за спину, выведя из-под удара эльфийки.

Тот эльф, которого Тинкер припечатала шаром, уже поднимался на ноги, и набегал второй, страшно разъяренный.

— Пони! — Тинкер пробовала бежать, но не смогла высвободиться из его хватки. — Бежим!

Пони укрывал ее за своей спиной, но не отпускал. Свободной рукой он пытался остановить незнакомцев:

— Стойте! Стойте!

— Что ты делаешь? — кричала Тинкер, все еще стараясь высвободиться. Не собирался же он, безоружный, драться с троими?

— Мы не должны воевать с ними, — прошептал ей Пони. — Это виверны.

— Виверны? — Тинкер вывернулась из-под его руки, чтобы рассмотреть эльфов.

Что он несет, черт побери? Эльфы как эльфы. Трое преследователей, однако, не двигались. Кажется, настало время для объяснений.

— Пожалуйста, обещайте мне не нападать на них, — умолял Пони.

— Ладно! — Лучше продумать план побега.

Пони повернулся, продолжая укрывать ее своей спиной, и осторожно заговорил на высоком эльфийском. Говорил он долго. Постепенно гнев в глазах эльфов сменился легким презрением.

Наконец незнакомцы что-то ответили, и Пони вновь завел длинную и вежливую речь.

— Я объяснил им, что вы недавно были превращены в эльфа и не знаете высокого языка. А их не узнали по внешнему виду. Теперь они разобрались в ситуации. Хоть они и виверны, но все же лишь секаша и потому совсем не хотят вызвать гнев Ветроволка.

Тинкер что-то проворчала, опасаясь наговорить резкостей.

Она не могла успокоиться. Каждый из них, даже безоружный, мог бы, наверное, заставить ее разнюниться. Как унизительно и как страшно обнаружить, какое ты на самом деле ничтожество!

— Вы ранены? — спросил Пони.

— Я в порядке, — буркнула Тинкер.

— Простите меня. Я должен был находиться рядом, чтобы предупредить подобное недоразумение.

— Но кто они, черт побери?

Пони поднял бровь.

— Я же сказал вам. Они — виверны.

— Что еще за виверны чертовы?

— Ох, — осекся Пони. — Понимаю. Они из гвардии королевы. Они приносят повестки от королевы.

— Повестки? То есть это арест?

— Нет. Не совсем. Виверны должны отвезти вас в Аум Ренау. Они прибыли на личном воздушном корабле королевы. Отказаться нельзя.

— Ты имеешь в виду, мы должны ехать прямо сейчас?

— Да. Согласно приказу, мы должны ехать как можно скорее.

— Зачем?

Пони обернулся к ожидающим эльфам и переговорил с ними. Когда он обернулся к Тинкер, то она обратила внимание на недовольное выражение его лица.

— Они не спрашивали. Говорят, это не принято.

Возвращаясь к «роллс-ройсу», Тинкер вспомнила, что в кармане у нее головной телефон. Как кстати! Привлечение полиции лишь запутало бы дело. Она позвонила Масленке и сказала, что с ней все в порядке, но ее увозят в Аум Ренау.

— Я хочу поехать с тобой, — испугался Масленка.

— Нет, нет, нет. Со мной все хорошо. — Тинкер не хотела, чтобы брат знал, в какую заваруху она попала. — Кто-то же должен и свалкой заниматься.

— Но тут есть Рики.

«Ах да, Рики, который подговорил меня сбежать от Пони», — подумала она и вздохнула. Рики не мог знать, что виверны стоят на ее пороге.

— Я побывала у Мейнарда. Он говорит… ну, в общем… Ветроволк, кажется, думает, что мы с ним женаты. Если это так, то, возможно, королева просто хочет познакомиться с новой женой вице-короля.

— Вы с ним что?

— Женаты. Пожалуйста, не говори никому, пока я не узнаю наверняка. Ветроволк в Аум Ренау. Рядом с ним со мной ничего не случится.

Масленка долго молчал, и потом сказал:

— О'кей, о'кей. Береги себя.

— Хорошо.

И она сняла наушники.

— Я вот о чем думаю, — тихо сказал Пони. — Мы едем ко двору: стража у вас нет, но хорошо, если бы он у вас был, и он у вас будет.

Она поразмыслила над его странной фразой: «если бы у вас был», «у вас будет». Вроде один глагол, но в двух разных формах…

— Что ты имеешь в виду?

— Это поднимет ваш престиж при дворе. Разве только вы не пожелаете, чтобы вашим стражем стал я.

Мысль о том, что она окажется при дворе совершенно одна, вызвала у Тинкер тихий ужас.

— Пожелаю! Я не хочу никого чужого.

— Сочту за честь быть вашим стражем. — Он остановился и отвесил ей низкий поклон. — Я вас не разочарую.

Глава 10

СЛЕПОЙ ВЗГЛЯД

Воздушный корабль-госсамер висел на привязи над опустевшей ярмарочной площадью. Тинкер много раз видела госсамеров на расстоянии, но вблизи — никогда, и совершенно не представляла себе их истинные размеры. Это было что-то огромное, живое, парящее на небольшой высоте… Нечто совершенно нереальное. Гондола достигала ста футов в длину и шестидесяти в ширину, но на фоне колышущегося над ней госсамера казалась крохотной. Хорошо было видно строение животного. Его клетки отражали солнце миллионами призм, придавая телу иллюзорную прозрачность. Бесчисленные гофрированные плавники, простирающиеся далеко за пределы сверкающей массы, вызывали — видимо, за счет оптических искажений — воспоминание о воде, льющейся на стеклянную крышу.

— Сколько же времени и сил ушло на создание таких огромных зверей?

— О, размеры — это не главное! Они и в природе немногим меньше, — ответил Пони. — Вероятно, самым трудным было заставить их летать. Изначально это морские животные.

— А почему вы не использовали животное, которое с самого начала умело летать?

— И на спине черепахи можно вырастить крылья, но от этого она не перестанет ползать по земле.

— Что это значит, черт подери?

Пони попытался облечь мысль в понятные слова.

— Тот, кто по своей природе летает, следует лишь туда, куда его несет ветер. Нам нужно было существо, которое само выбирает курс движения, то есть — пловец.

Понадобилось мгновение, прежде чем Тинкер поняла, что он говорит об инстинкте.

— То есть ты можешь приделать черепахе крылья, но она все равно не поймет, как надо летать?

— Да! — просиял Пони. — Но есть и другие соображения. Наверное, достаточно сложно перепроектировать структуру мелкого животного так, чтобы его тело и нервная система могли справляться со стрессами, возникающими при увеличении размеров и усиливающимися в борьбе с сильными течениями. Поэтому они и выбрали достаточно крупное животное.

— Кто «они»?

— Домана.

По сигналу вивернов над головой раздался громкий лязг: открылись замки безопасности. С гондолы мягко спустилась изящно вырезанная из тикового дерева клеть лифта. Двери ее представляли собой выдающийся образчик ручной работы. Лифт опустился, двери сложились гармошкой, и изнутри вышла ошеломляюще красивая эльфийка — Поднятая Ветром Воробьиха. Сверкающее белое одеяние из натурального шелка спускалось с плеч, демонстрируя жемчужную кожу, тонкие ключицы, полные груди. Тинкер не понимала, как платье вообще не спадает с эльфийки. Впрочем, в талии оно было довольно тесным. Это платье вполне могло бы стать антитезисом черного узкого одеяния Ханны Бриггз, если бы не накидка цвета лазури, окутывавшая Воробьиху словно дым и подходившая по тону к ее голубому знаку gay. Сапфиры, лазурные ленты и бледно-голубые незабудки, вплетенные в причудливо заплетенные светлые косы, делали прекрасное лицо Воробьихи еще красивее.

Тинкер вдруг остро почувствовала, что сама она с ног до головы покрыта моторной смазкой, машинным маслом, грязью и птичьим пометом. На ней была видавшая виды футболка Масленки, поношенные «плотницкие» штаны и огромные ботинки в стиле Минни-Маус.

— Ах, черт! — выдохнула она.

— Хусэпавуа. — Пони склонился в приветствии.

Тинкер тоже начала было кланяться, но Пони остановил ее, положив руку ей на плечо и слегка мотнув головой.

Воробьиха слегка сузила глаза, увидев это, и презрительно махнула рукой в сторону Пони.

— Ты освобождаешься от этой обязанности. Возьми машину и возвращайся в анклав.

— Я страж зэ доми анис. — Пони подчеркнул множественное число. — Я поеду с нею.

На мгновение во взгляде Воробьихи мелькнула затаенная холодная ярость. И тут же улетучилась.

— Что ж, идем. — Воробьиха двинулась в сторону клети-подъемника. — Меня ждут в Аум Ренау, и я не стану тратить свое время на младенцев.

Подъемник выдерживал лишь троих пассажиров, и потому виверны остались внизу, а Воробьиха, Пони и Тинкер вошли в клеть. Закрыв двери вручную, Воробьиха позвонила в колокольчик: можно начинать подъем. Клеть устремилась вверх столь же ровно и плавно, как давеча опускалась.

Пока подъемник медленно плыл к гондоле, Воробьиха разглядывала Тинкер. Затем фыркнула:

— Она так пахнет грязью, что все подумают, будто Волк, Который Правит нашел ее в грязной луже.

Пони не стал сдерживать гнев.

— Что ты несешь, Воробьиха! Виверны обращались с ней в своей обычной нелюбезной манере и чуть не ранили зэ доми ани. Ты просто обязана была сопровождать их.

— А тебе следует помнить, что я теперь домана, а не куэтаун, — выговорила ему Воробьиха за невежливыйтон. — Что касается вивернов, — она щелкнула языком, как делают эльфы в тех случаях, когда люди пожимают плечами, — то здесь нет моей вины. Кто бы мог предположить, что в их глупые головы придет мысль напасть на жену вице-короля!

Клеть скользнула внутрь гондолы, где-то под ногами с шумом защелкнулись замки безопасности, скрытые деревянным полом и ковром.

Воробьиха раздвинула дверь, и глазам Тинкер предстал альков обшитого деревянными пластинками холла.

— У меня есть для нее одежда. Ее требуется немного подогнать. Но сначала пусть она смоет с себя все это дерьмо со скотного двора. Ступай и отдрай ее хорошенько.

Тинкер ощетинилась:

— Я хорошо говорю на разговорном эльфийском. И вполне могу помыться сама.

— Вот и займитесь этим. Нам нужно многое сделать, прежде чем мы прибудем в Аум Ренау. Для начала вас следует привести в надлежащий вид, а потом уже представлять королеве.

Воробьиха коротко поклонилась и бросила тяжелый взгляд на Пони, ожидая ответного поклона. Как только Пони исполнил долг вежливости, эльфийка удалилась, мерцая белым и голубым.

— Сюда, доми! — пробормотал Пони, показывая, куда надо пройти, чтобы освободить путь уже прибывающим на гондолу вивернам.

Он повел ее по коридору, проходившему по центральной оси гондолы. За их спиной экипаж госсамера уже готовился «поднять якоря». Непривычно было идти по непредсказуемо зыбкому полу, раскачивающемуся вправо и влево, вверх и вниз, опасаясь оступиться на каждом шагу.

Апартаменты располагались по обе стороны коридора — как в земном отеле. Дверь первого была открыта: это оказалась общая комната, отделанная в кремово-белых, с легким красным акцентом, тонах, с рядом окон, в которые виднелось небо. В комнате сидели три эльфийки, окруженные рулонами светлого шелка. Они смеялись, склонившись над шитьем. Когда Тинкер замедлила шаг, чтобы рассмотреть эту бытовую сценку, эльфийки взглянули на нее и сразу замолкли, пораженные, вероятно, ее видом.

— Пардон, — извинилась Тинкер и начало было кланяться, поддавшись рефлексу. Но Пони снова схватил ее за плечо и покачал головой. — Почему ты меня останавливаешь? — прошептала Тинкер, когда они отошли от двери.

— Вы относитесь к более высокой касте, чем Воробьиха и эти белошвейки, — ответил Пони. — На корабле нет никого, перед кем вы должны были бы кланяться.

— А! — воскликнула Тинкер и показала на свой лоб: — Gау?

— Конечно, gay, а еще то, что вы теперь — доми Ветроволка.

Пони открыл дверь и вступил в маленькую комнатку, выложенную керамической плиткой ручной работы. Мотивом росписи был Феникс и пламенные цветы — взрыв красного и оранжевого на белом.

— Это ванная. Хотите, чтобы я присутствовал?

— Нет! — испуганно пискнула Тинкер и огляделась. Воспитанница Тулу, Тинкер считала, что знает, как моются эльфы: так же, как люди. Но эта ванная определенно противоречила всем ее представлениям. Она поняла, что на крючке висит банный халат, но водопроводных кранов не обнаружила. Вместо них нашлось нечто похожее на цепь. Эта штука болталась на уровне колен над чем-то похожим на водосточный желоб.

— Это ванная?

Пони подумал над ее вопросом, а потом кивнул:

— Да.

Ему пришлось наклониться, чтобы войти в комнату, — он оказался слишком крупным. Он поднял деревянный диск, закрывавший широкую и высокую, до пояса, полку. Под диском оказался круглый бак с кипятком.

— Это пеш. — Он положил крышку обратно. — Бэ. — Так называлась широкая лоханка. — Гайри. — Высушенная полая тыква. — Сафат. — Штука… похожая на губку.

— А мыло? — с надеждой спросила Тинкер.

К счастью, там оказалось и оно: божественно пахнущая паста, достаточно близкая к тому типу брусочного мыла, к которому Тинкер привыкла. Пони снял с полки горшочек с мылом и вручил ей. Потом замялся неловко.

— Может, я все-таки пришлю вам какую-нибудь помощницу?

— Я умею мыться сама. — «Да, конечно». — Но скажи только: для чего эта цепь?

Пони поморщился.

— Это вода для мытья. — Он показал на желоб внизу. — Наполняете бассейн и льете воду на себя, потом моетесь с помощью мыла и сафат, а потом ополаскиваетесь и окунаетесь в пеш, чтобы разогреться.

— Понятно. — Чертовски неудобный способ мытья, но, вероятно, очень экономный. Неудивительно, что Тулу так полюбила человеческий душ. — Теперь я точно справлюсь.

Мытье холодной водой было весьма «освежающим» — вряд ли ей захотелось бы его когда-нибудь повторить. А вода в баке оказалась такой горячей, что она чуть не расплавилась, однако стерпела и стала думать о том, что с нею произошло. Зачем королеве захотелось увидеть ее? Может, Ветроволку влетело за то, что он использовал магию клана Кожи? Как она, такая простая, такая маленькая, будет чувствовать себя среди эльфийских аристократов? И почему на лбу у Воробьихи такой же знак gay? Может, она раньше была земной женщиной?

Пони тихонько постучался в дверь.

— Доми, пардон, но Воробьиха зовет примерять одежду. Ей понадобилась вся ее смелость, чтобы вылезти из бака, влезть в халат и отворить дверь.

Пони выглядел таким же несчастным, как и она.

— Что случилось? — спросила Тинкер, пытаясь не слишком кутаться в халат. Хотя халат закрывал ее от шеи до колен, в присутствии Пони она почему-то чувствовала себя совсем голой.

— Вам много надо узнать перед встречей с королевой. Что подобает, а что абсолютно не подобает делать. Наверное, не мое дело… говорить вам об этом, потому что я всего лишь секаша, но здесь только Воробьиха, а я боюсь, что она совсем каэт.

— Каэт? — Тинкер хихикнула. Он употребил намеренно грубое слово, означавшее, что Воробьиха в ярости. — Но почему?

— Подозреваю, что она вас ревнует.

— Меня?

— Она строила честолюбивые планы. Хотела стать женой Ветроволка. — Увидев, что Тинкер изменилась в лице, Пони поспешно добавил: — Нет, нет, они вовсе не любовники! Бывает, конечно, что кто-то заключает союзы с помощью браков. Иногда двое так слаженно работают вместе, что договариваются оформить партнерство. Но подобное не устроило бы Ветроволка.

— Ты уверен?

— Я знаю Ветроволка всю свою жизнь и считаю, что вижу его насквозь. А Воробьиха… Если ты честен сам с собой, то с возрастом становишься мудрее.

— Но почему у нее тоже есть знак gay!

— Она была совсем молодой, когда отец Ветроволка отметил ее, для того чтобы поднять из касты куэтаун. В противном случае секаша никогда не слушались бы ее приказов.

О да. Эльфийский снобизм. Нравится или нет, но теперь ей придется учитывать и это обстоятельство.

— Но чего все-таки хочет от меня королева?

— Она желает увидеть вас.

— Меня? Но почему? Я просто курносая пацанка из Питтсбурга, разве что ушки у меня забавные.

Пони несколько раз кивнул, словно отмечая галочкой каждое слово: так ему легче было понять.

— Да, — сказал он наконец и опять кивнул. — Так оно и есть.

— Что?

— Вы — молодой эльф. Все эльфийское находится в ведении королевы. Теперь вы — эльф, а значит, и ее подданная.

— Автоматически? И возразить нельзя?

— Родившись в Питтсбурге, вы попадаете в ведение Мейнарда. Здесь — то же самое.

Она хотела сказать, что это «две большие разницы», но не могла решить, в чем же разница заключается. Тот факт, что она была зачата далеко не самым обычным способом — возможно, в этом есть какая-то параллель с ее превращением в эльфа, — являлся слишком неустойчивым основанием для спора.

— Она вызывает к себе так каждого эльфа?

— Нет. Но вы теперь все-таки — ее двоюродная сестра.

— Что?!

— Вы теперь ее двоюродная сестра, — медленнее повторил Пони.

— С какого это боку?

— Вы вышли замуж за Ветроволка.

— А он — ее двоюродный брат?

— Да. Согласно закону, это делает и вас ее двоюродной сестрой.

Это был такой здравый довод, что Тинкер приняла его как утешительный.

— Пожалуйте сюда! — Пони привел ее в общую комнату. — Воробьиха приготовила для вас платье.

Тинкер скорчила гримасу:

— Что-то эта идея мне не нравится.

— Почему?

— В своей одежде я остаюсь собой. Не вижу перемены, а потому и не замечаю ее.

— Простите, но все-таки будет лучше, если вы предстанете перед королевой в наилучшем виде.

К счастью — если можно так выразиться, — в общей комнате обнаружилась только Воробьиха. Прочие эльфийки удалились в другой конец корабля, возможно, потому, что помещение не отличалась большими размерами. Пони занял свое место на страже у двери и притворился невидимым.

— Нам осталось всего несколько часов до прибытия в Аум Ренау, — сообщила Тинкер Воробьиха. — Прямо с воздушного поля мы направимся на аудиенцию. Вы должны быть готовы. — Она вручила Тинкер груду ткани. — Это ваш придворный наряд.

Несколько минут Тинкер безуспешно воевала с материей, пока Пони наконец не сжалился над ней и не развернул платье, подняв его за плечи. Придворное одеяние оказалось глубокого, насыщенного бронзового цвета, подходившего к смуглой коже Тинкер. По гладкому фону разбегались мелкие крапинки. Шелковая материя на ощупь была мягкой, словно лепестки розы. Юбка показалась Тинкер излишне пышной, а облегающий лиф — слишком тесным. Длинные рукава заканчивались чем-то вроде перчаток без пальцев. В здравом уме и твердой памяти она никогда не выбрала бы подобный наряд — ведь чтобы не запачкать машинным маслом рукава, их пришлось бы засучивать… Тинкер совершенно не представляла себе, как надевать такое платье. Скорее всего, его натягивают через голову и втискиваются, извиваясь всем телом. Поверх бронзового шелка шел второй слой легкой, почти невидимой материи с зеленым растительным орнаментом, поэтому, когда бронзовый шелк шевелился, создавалось впечатление, что солнечный свет проблескивает сквозь зеленую листву леса.

Воробьиха махнула рукой в сторону стоявшей в углу ширмы.

— Пойдите за ширму и наденьте.