Алмазы Селона

Они выехали из тоннеля и сразу очутились словно в центре страшного урагана. Настоящим хозяином Драктона, большого города, раскинувшегося на обширной голой равнине, был ветер. Он нес с собой снег, перемешанный с песком, и автомобиль с трудом продвигался к мигающим впереди огням.

Через полчаса они подъехали к трехэтажному каменному строению, выполненному в форме подковы. При виде вышедших из машины Гепарда и Йюла громко залаяли здоровенные гладкошерстные псы, бросаясь грудью на высокую железную решетку ворот. В доме зажглось окно, и вскоре Гепард уже переговаривался с кем-то по внутренней связи.

— Помощника привез, — донеслось до стоявшего в стороне Йюла. Ветер рвал на Йюле его длинное одеяние. Он сильно напрягал слух, хотя стоял совсем рядом с Гепардом. — Только недолго, я тороплюсь…

Ворота распахнулись, перегораживая маленький пустой двор пополам и оттесняя собак в угол. Свирепые животные просто сходили с ума при виде оказавшихся вне их досягаемости людей. Гепарда с его спутником провели в темное холодное помещение без окон, похожее на склад.

— Сюда. Наклоняйтесь пониже, здесь низкий потолок, — донеслось до Йюла.

Больше он ничего не услышал, потому что получил сзади страшный удар по голове.

Когда Йюл очнулся, то обнаружил себя сидящим на стуле посреди склада. Он весь, словно батон колбасы, был крепко-накрепко перевязан капролатовой веревкой. Рядом с Йюлом находились трое мужчин. Один из них лил Йюлу из ведра воду на голову, другой, высокий, плечистый, раздраженно выговаривал Гепарду:

— Если ты нас подвел, Геп, пеняй на себя. Кого ты приволок? На какой помойке ты его подобрал?

— Он прилетел рейсом с Имбры, Карел. Первым классом.

— А на башке у него что? Почему он босой? Что он о себе рассказывал?

— Он молчит… Может, у него языка нет?..

— Что?! Я уже вызвал Лориша. Он через пять сек будет здесь!

— Ну и что? — огрызнулся Гепард. — Хватит лаяться! Покажи мой товар!

— Проваливай во двор и жди там в своем драндулете. Получишь товар, когда будет результат.

— Я два года отдаю тебе каждую заработанную мной кредитку! — разозлился Гепард. — Заметь, я их не рисую. Но ты все время заставляешь меня платить еще и еще. А сейчас втянул меня в эту историю. Мне нужно скорее, понимаешь ты или нет? В любой момент может прийти двенадцатичасовая виза. Покажи товар!

— Еще одно слово, — злобно выдохнул Карел, — и ты вылетишь отсюда, как пробка из бутылки. Навсегда. Убирайся.

Гепард что-то пробурчал и вышел. Увидев, что Йюл пришел в себя, высокий наклонился, всматриваясь в его лицо.

— Лысая башка, дай пирожка? — с усмешкой сказал он и наотмашь ударил Йюла по щеке. — Будешь вести себя хорошо — недолго будешь мучиться. Усек, извращенец?

— Карел, Лориш уже здесь, — сообщил второй.

— Ну не дай бог ты пустой, — недобро сказал Карел Йюлу и двинулся навстречу вошедшему в склад мужчине в форме С-патрульного. — Рад тебя видеть, дружище…

— В доме есть кто-нибудь еще? — перебил его патрульный. — С ума сошел? Вызываешь меня в такое ненадежное место!

— Самое что ни на есть надежное, Лориш, — заверил Карел. — Ни одной живой души в округе — все на празднике.

— У меня мало времени. Что это? — брезгливо спросил патрульный, увидев Йюла.

— Все нормально, Лориш. В прошлый раз нам попался глист в обмороке, похожий на туберкулезника. А оказалось, что у него денежек побольше, чем у нас с тобой…

Все еще не избавившись от сомнений, Лориш жестом приказал уложить пленника лицом вниз на ледяной пол, и Йюл почувствовал, что его мизинец придавили к теплой твердой поверхности, что обычно делалось при проведении идентификации личности. Через несколько секунд Карел радостно закудахтал над его распростертым телом.

— Ну, туберкулезник, ну, зеленая башка! — восхищенно кричал он. — Ну ты даешь!

Йюла перевернули на спину. Карел радостно потирал руки, второй мужчина ухмылялся, даже мрачный патрульный заметно повеселел — так их всех обрадовал счет в банке, которым располагал попавшийся им в руки господин Рикани.

— Посади его на стул, Пол. Да привяжи покрепче. Надо помассировать ему правую руку, затекла, наверное. Давай развяжи руку и прибавь света, — командовал Карел. — Лориш, откуда компьютер?

— С Агары, — ответил патрульный. — Получил сегодня, четыре часа назад. Его владелец прилетел на Нон по делам бизнеса.

— А он не успел еще заявить о пропаже? — встревожился Карел. — Черт бы их побрал с этой обязательной регистрацией записных книжек!

— Ребята его держат, пока не получат команду от меня. Потом слегка проломят башку, чтобы память потерял, и вывезут куда-нибудь в многолюдное место. Да все как обычно. Он потом и ответит за денежки господина Рикани. Чего спрашиваешь?

— Все-таки тревожно. Один раз живем, — ответил Карел. — Ну что, господин Рикани? — обратился он к Йюлу. — Будем выписывать чек или как?.. Молчит… Пол, посмотри, рука у него шевелится?

Руку Йюла освободили ровно настолько, чтобы под нее можно было подсунуть плоский компактный компьютер, называемый записной книжкой, на экране которого Йюл должен был заполнить чек и поставить подписи, выполненные в четырех графических вариантах: факсимильную, печатными буквами, прописью и полстраницы художественного текста традиционного содержания с кучей ошибок, известных только хозяину счета и владельцам банка, где вкладчик хранил свои деньги. Представление подписей для сличения с образцом происходило поэтапно: запрос на вторую подпись приходил только после официально подтвержденного согласия банка с подлинностью первой.

Пол поднес и поставил совсем рядом с Йюлом столик, на котором были разложены острые ножи, бритвы, пара зубил и другие инструменты весьма понятного назначения.

— Ну что? — снова продолжил Карел свой односторонний диалог с Йюлом. — Начнем? Или ты хочешь, чтобы мы сначала опробовали на тебе эти штуки? — Он кивнул на столик.

Йюл выглядел испуганным. Пол больно ткнул его в спину, и он кивнул.

— Молодцом, — похвалил Карел.

Шею пленника вдруг начала сводить странная судорога. Он с усилием поворачивал голову вправо, кое-как возвращал ее в прежнее положение, то есть глядел прямо на Лориша, стоящего перед ним, голова снова, будто помимо его воли, отворачивалась, и все начиналось сначала, при этом Йюл не отводил взгляда от патрульного.

— Эй-эй! — встревоженно крикнул Карел. — Что с тобой? — Йюл замер. Патрульный не мигая наблюдал за ним. — Пол!

Подручный Карела подошел и пристроил компьютер на коленях у Йюла так, чтобы тот мог писать на экране, и вставил ему в руку специальное перо. Во дворе вдруг бешено залаяли собаки.

— Иди проверь, что там, — приказал Карел, и Пол вышел. — Написал? — спросил Карел, присаживаясь на корточки перед Йюлом и разворачивая к себе компьютер.

Йюл запрокинул назад голову и резким движением ударил лбом по его носу. Карел как подкошенный повалился на пол. Лориш стоял неподвижно и не отрываясь смотрел на Йюла. Тот даже при большом желании не смог бы подняться вместе со стулом на ноги, потому что стул был накрепко привинчен к полу. Йюл посмотрел Лоришу в глаза, потом перевел взгляд на острое лезвие, лежащее на столике рядом. Патрульный скованной походкой подошел к столику, взял бритву, задумчиво постоял с занесенным над Йюлом лезвием и осторожно вложил его в руку Йюлу. И так же заторможенно продолжал наблюдать за ним.

…Когда Пол снова вошел в склад, перед ним вдруг возник Йюл, уже освободившийся от своих пут. Лориш стоял истуканом. Увидев вошедшего, Йюл отступил на шаг назад и поклонился. Пол бросился на него, но Йюл отскочил в сторону, уворачиваясь от его кулаков, и снова поклонился. Лориш пришел в себя, словно очнулся от сна, и принялся медленно расстегивать кобуру на поясе, в которой находился БК…

…Гепарду очень скоро наскучило мерзнуть в машине, он злился на весь божий свет, поэтому, вытерпев десять минут, вылез из машины и, чертыхаясь, двинулся к складу. В дверях он неожиданно столкнулся с немым, который сразу отступил на шаг и поклонился. Гепард остолбенел. Вид у немого был очень смиренным, он еще раз весьма доброжелательно поклонился человеку, так коварно заманившему его в ловушку. Гепард осторожно толкнул дверь склада, заглянул внутрь и присвистнул.

— Понимаю… Ты не любишь, когда с тобой грубо разговаривают, — пробормотал он и примиряюще поднял вверх руки. — Немой поклонился. — Но меня ты ведь не станешь убивать, правда?.. Мир?.. — Немой снова отвесил ему низкий поклон. — Сматываться нужно, лысый! Быстро!

Посреди двора стоял патрульный модуль.

— Подожди меня здесь! — сказал Гепард, заскочил в дом и вскоре выбежал с большой, но, судя по всему, нетяжелой коробкой в руках.

По команде Гепарда они перенесли в модуль тяжелое тело Лориша, потом сами с трудом втиснулись в одноместную машину и взмыли в ночное небо.

Мгновенно Драктон остался где-то позади. Йюл разглядывал однообразные ландшафты Нона, фиксируемые бортовым компьютером, — сплошные каньоны среди зазубрин высоких, десяти-двенадцатикилометровых гор. Через несколько минут модуль нырнул между темными гранитными стенами в неохватное ущелье и, скользнув над ревущей рекой, спикировал на скальный уступ. В кабине модуля стало совсем жарко, но снаружи бушевал ледяной ветер. Гепард критически взглянул на босые ноги Йюла.

— Ноги ведь обморозишь, дурья башка… Нельзя нам брать его обувь, понял? Это улика. — Йюл молчал. Гепард сердито смотрел на него. — Молчит, молчит… Не знаешь, то ли одобряет, то ли убить собирается. Чего замер? Мои ноги отрежут или твои?

Не дождавшись от Йюла никакой реакции, Гепард выругался и принялся стягивать с мертвого тела патрульного высокие кожаные сапоги.

— Надевай! — сказал он, сняв наконец обувь, и сунул ее в руки немому.

Йюл приподнялся, как сумел, поклонился и снова сел.

— Сапоги надевай, говорю! — нетерпеливо повторил Гепард. — Хватит кланяться. Некогда!

Немой снова отвесил ему поклон. Гепард на мгновение потерял дар речи.

— Чего? Уж не просишь ли ты, чтоб я тебя обул?.. — Поклон. — Слушай, — раздраженно начал было Гепард, потом плюнул и быстро натянул Йюлу на ноги сапоги. Тот поблагодарил новым поклоном. — И откуда вы только такие беретесь, придурки? — пробормотал Гепард. Лицо у Йюла оставалось бесстрастным. — Посиди здесь, я скоро.

Он вернулся с узлом, извлеченным из трещины в скале, и переоделся. Через пять минут рядом с Йюлом сидел совсем другой человек: коротко стриженный блондин с зелеными глазами в новом джинсовом костюме и теплой куртке. Свой маскарадный костюм Гепард выкинул в черные, бурлящие внизу воды.

Модуль помчался обратно к Драктону, миновал его и устремился на север.

— Нам в Ошаву, — объяснил Гепард. Дорогу он знал отлично, словно постоянно летал по этому маршруту. — Не знаю, немой, что ты за тип, но надеюсь, что не навредишь мне. И моему отцу. А о том, что видел, молчи, будто… Ну да. Ты и так немой. Прощаешь меня? Ну, за все… это?

Йюл привстал и поклонился. Гепард кивнул и замолчал до самой Ошавы, небольшого городишки на серо-зеленой равнине среди сплошных гор.

Некоторое время модуль висел в стратосфере, изучая обстановку. Патрульных машин в этом районе бортовой компьютер не обнаружил, поэтому аппарат снизился на пустынном плато неподалеку от городка. Они выгрузили коробку, Гепард повозился с блоком управления, и вскоре модуль, поставленный на автопилот, с мертвым телом на борту исчез в небе.

…Не меньше часа они брели по заснеженной горной дороге, протянувшейся вдоль южной стены каньона и ведущей к городу. Здесь почти не ощущался ветер, и воздух был заметно теплее, чем наверху, — вставало солнце. Уже посветлело, и заклубился пар от тающих прямо на лету крупных снежинок.

Коробку они несли вдвоем, ухватившись по бокам за веревки, которыми она была перевязана. Гепард искоса поглядывал на Йюла. Тот шел, устремив вперед неподвижный взор, словно монах из какого-нибудь затерявшегося среди гор монастыря, встречающий новый день не слышной другим, сосредоточенной молитвой.

3

Наконец они спустились в город и сели на обшарпанный маршрутный автобус. Сошли они в каком-то бедном квартале и быстрым шагом добрались до высокого круглого здания, напоминающего крытый древний амфитеатр. Он и выглядел как развалины, и только слабые признаки — тепло, какие-то резкие запахи, похожие на те, что издают животные, неясные приглушенные звуки, доносящиеся из выбитых окон, — говорили о том, что развалины обитаемы.

Гепард, в обнимку с коробкой, юркнул в какую-то боковую дверцу, предоставив Йюла самому себе, и тот не задумываясь шагнул за ним. В ноги ему тут же со всего маху ударилось какое-то невысокое животное. Йюл инстинктивно ухватил его за голову, чтобы не упасть, и животное испуганно и пронзительно закричало. Этот крик был специфическим — так обычно орут только ослы…

— Ах, Лиланд! Ах, упрямец! — раздалось вдруг из темноты коридора, и навстречу Йюлу выбежал двухметрового роста человек с шоколадным цветом кожи, одетый в короткие, до колен, штаны и теплый свитер. На вид мужчине было лет пятьдесят. Его короткие курчавые волосы серебрились сединой, но крепкая фигура оставляла впечатление силы и основательности. — Где ты-ы? Лила-анд? — пропел мужчина густым басом и увидел Йюла.

Йюл, глаза которого уже привыкли к полутьме, оттолкнул от себя осла и низко поклонился темнокожему.

— Вы к господину Леону, господин? — вежливо, но немного настороженно спросил тот. — Йюл снова поклонился. — Пойдемте, — Мужчина ухватил за гриву и без всякого видимого усилия поволок по коридору возмущенно орущего осла, на ходу объясняя Йюлу: — Не хочет сидеть в клетке. Он у нас всего год. Никак не может забыть вольные денечки. Эх, Лиланд, старина, мы и сами в клетке. Думаешь, нам легче?

— С кем это ты разговариваешь, Джиб? — Из одной двери выглянул немолодой седой мужчина в сером спортивном костюме. Увидев рядом с Джибом странного лысого человека, он смущенно улыбнулся.

— Это к вам, хозяин, — уважительно сказал темнокожий.

В ответ на поклон Йюла мужчина жестом пригласил его войти в комнату. Мебели там почти не было — только кровать, заправленная красным покрывалом, стол у окна с двумя стульями и обшарпанные деревянные полки вдоль стены, утсавленные склянками, баночками и картонными коробками.

— Слушаю вас, — выжидающе глядя на Йюла, сказал мужчина, которого темнокожий назвал господином Леоном.

Йюл поклонился и замер, устремив глаза в пол. Мужчина внимательно смотрел на него. У него было румяное обветренное лицо, волнистые седые волосы и белые пушистые усы. Он был довольно грузен, но передвигался по комнате с долей грации, обычно присущей бывшим танцорам, до старости сохраняющим легкость движений и моложавость лиц.

— Вы, наверное, к Гепу? — произнес мужчина, и Йюл снова поклонился. — Прошу вас, садитесь.

Но Йюл опустился не на стул, а на матрас у стены, лежащий прямо на полу, и, прислонившись к стене, вытянул ноги. Глаза у него закрывались сами собой, тело ломило от страшной усталости. Леон тронул его за плечо и подал глиняную миску, полную отварной фасоли. Йюл сидя поклонился и медленно и сосредоточенно принялся есть, аккуратно беря каждую фасолину двумя пальцами и отправляя ее в рот.

Леон некоторое время исподтишка наблюдал за ним, сидя за столом и просматривая какие-то бумаги, а когда снова взглянул на гостя, тот уже крепко спал, поставив миску себе на ноги.

— Себастьян заболел. Ты не посмотришь его? — донеслось до Йюла. Он приоткрыл глаза. В комнате находились темнокожий, Леон и Геп. — Какой номер пропал… Вчера звонил Патри, подтвердил наш ангажемент, это просто счастье, сынок! — Леон говорил возбужденно и торопливо. У Гепа был чрезвычайно утомленный и недовольный вид, он слушал отца несколько рассеянно. — Что делать с Себастьяном, ума не приложу. Если бы он поднялся, Джиб мог бы видоизменить номер, у нас еще есть месяц.

— Вряд ли он поднимется, отец, — резко сказал Геп. — Нечего тешить себя несбыточными надеждами. Я осмотрел его, он умирает от тоски по Басе. Надо было лучше следить за ее питанием. Когда самка гибнет, жираф не может оправиться несколько лет. Тем более он не сможет выплясывать на арене под музыку. Самое лучшее для нас — усыпить его.

— Никогда! — твердо сказал Леон.

— А на что мы будем его содержать?! Я сказал ему, что если он не встанет к вечеру, я его усыплю.

— И он понял тебя? — горько спросил Леон.

— Понял! Они все меня понимают.

— Себастьяну всего семь лет — я надеюсь, что он сможет преодолеть депрессию…

— Посмотрим.

Из-под полуприкрытых век Йюл наблюдал за беспокойно расхаживающим по комнате Леоном и его темнокожим работником, который молча сидел на стуле, сложив на коленях свои большие мозолистые руки. Плечи у него были согнутыми, словно он хотел сделать свое огромное тело как можно более незаметным. Геп стоя что-то ел прямо из маленькой кастрюльки.

— Почему у тебя забинтована рука? — спросил он с набитым ртом. — Это Ванда? — Леон неопределенно покачал головой. — Давно надо было заменить пуму пантерой. Она пластичнее в дрессировке, более колоритна и не так спесива. Почему ты всегда упрямишься, отец? Ты ждешь, когда Ванда перегрызет тебе горло, потому что сходит с ума от диких болей в позвоночнике? Она отработанный материал.

— Знаешь, я тоже чувствую себя отработанным материалом, когда ты так говоришь.

— Ой, не начинай. Что-то Берта все время крутится у клетки Летиции… — Йюлу показалось, что при этих словах сына Леон вздрогнул. Джиб еще больше ссутулился. — Надеюсь, вы не включали у Летиции свет?

— Ну ты же не разрешил, сынок…

— Так. Все, поел, — сообщил Геп, утираясь полотенцем. — Пойдем посмотрим на наших дармоедов.

— А твой друг? Кто он такой? — нерешительно спросил Леон.

— Случайный знакомый. Немой. Ничего парень, только странноватый. Ты бы поговорил с ним, отец.

— С немым?.. — удивился Леон.

— Надо все-таки выяснить, что ему нужно. Я в некотором роде обязан ему. И мне все время кажется, что он чего-то от меня ждет. Черт их всех разберет с этими сектами, с их странными обычаями… Ладно, я пойду посмотрю медведей. Встретимся через десять минут у Себастьяна.

Он вышел, а Леон с темнокожим переглянулись.

— Что будем делать, Джиб? — спросил Леон. — Как мы объясним ему, что Берта, — Леон помрачнел, — съела жеребенка?.. Даже язык не поворачивается говорить такое…

В комнату ворвался золотистый ретривер, с ходу бросился к матрацу, на котором лежал Йюл, и принялся облизывать ему лицо. Йюл тихонько засмеялся, уворачиваясь от собаки.

— Берта! — воскликнул Леон. — Забери ее, Джиб! Извините, господин…

Джиб позвал собаку, и она послушно легла у его ног, колотя хвостом по полу. Йюл встал и поклонился — сначала Леону, потом Джибу. Они в ответ тоже отвесили неуклюжие поклоны.

— Берта не причинит вам вреда, она добрейшее существо, — обратился к Йюлу Леон. — Я подобрал ее три года назад, больную, мы ее выходили, а теперь она нянька всем нашим болящим зверям да и нам самим. Чуть стоит кому-то прихворнуть — Берта уже здесь, вылизывает раны, болячки, греет своим телом, сторожит каждый вздох и стон… У нее есть душа, и получше, чем у некоторых людей, уверяю вас, господин. — Джиб при этих словах хозяина энергично закивал. — Ума только не приложу, как такое могло случиться, — Леон снова горестно вздохнул. — Когда Геп узнает… Господи, помоги нам. — Йюл внимательно смотрел на отца Гепа. Тот махнул рукой. — Что ж, сказав А, говорят и Б! Летиция, наш карликовый пони, ожеребилась пять дней назад. Это была полная неожиданность. Геп купил ее в начале этого года за совершенно невообразимые деньги. Мы даже и не подозревали, что она ждет прибавления. А тут встаем утром… а там жеребята, трое! Геп хороший ветеринар, он хорошо разбирается во всех тонкостях ухода за лошадьми. Его мать-покойница была заядлая наездница, она и погибла-то под копытами — на представлении лошадь понесла. Ну, в общем Геп весь в нее. Он запретил нам включать свет — чтобы поберечь глазки новорожденных, сказал, они могут ослепнуть. Нас, естественно, туда не допустил, поставил положенные прививки, сам уехал на два дня по делам. Вчера ночью Летиция принялась ржать, сильно беспокоиться… Мы заподозрили, что с жеребятами что-то не так. Джиб возьми да и пусти к ней в загон Берту. Мы всегда так поступали — и когда Ванда окотилась, и когда у вомбата появились детеныши… Нашу умницу все принимают за свою… Так и с Летицией вышло. Только Берта забежала туда, успокоилась лошадка. Утром Джиб полез в загон — а там только двое жеребят. — Темнокожий великан покивал головой, но снова ничего не сказал. Вид у него был удрученный. — Куда он мог деться?! — продолжал Леон. — Мы там все обшарили, везде посмотрели! Геп так трясется над этими жеребятами, говорит, они стоят кучу денег. Да даже не в этом дело… Представляете, какой этот будет цирковой номер — четверка карликовых пони, запряженная в коляску, которой управляет мышь в ливрее! Ах, что это будет за чудо! — От избытка чувств глаза Леона подернулись слезой. Джиб тоже заерзал на своем стуле. Берта подняла голову и внимательно посмотрела на него, он погладил ее по голове. — Нет, я не верю, что Берта могла его съесть! Все выяснится, — решительно закончил свою длинную речь Леон. Он помолчал и боязливо добавил: — Но мы страшимся гнева Гепа…

— Вдруг господин Геп ошибся? — несмело произнес Джиб. — Может быть, их родилось не трое, а двое?

Леон рассердился.

— Ошибся! Он умеет считать до трех! Ладно… Важнее все-таки другое — самое главное наше дело сдвинулось с мертвой точки, — повернулся Леон к Йюлу. — Мы получили ангажемент на выступление с очень известной цирковой труппой. Предстоят отличные гастроли. Конечно, мы с Джибом уже старики, но ни у кого нет таких номеров с животными, как у нас. А уж Геп — просто классный дрессировщик, от бога, — горделиво произнес Леон. — Они долго думали, искали, решали, но наконец поняли, что без старого Леона им не обойтись. Теперь мы ждем визу на Порт-О-Баск. — Йюл вскочил со стула и низко поклонился. — Что, вам тоже нужно туда? — Снова поклон. — Но это непросто — виза и билет недешевы… Ой, что это я? Мы все обсудим с сыном, господин. Мы умеем быть благодарными. Сын говорил, что он вам очень обязан. — Йюл смотрел в пол. — А пока пойдемте. Геп, наверное, уже ждет нас.

Они вышли из комнаты — впереди Леон, за ним Йюл, а позади Джиб с собакой. Внезапно Берта заскулила и бросилась вперед. Она юркнула в боковой коридор. Мужчины поспешили за ней.

— Ну, вот и все, моя девочка. Больше не будет больно, никогда не будет больно, — донесся до них голос Гепа и почти сразу — встревоженный лай Берты. — Спи…

Cраженный этими словами, Леон остановился.

— Он усыпил Ванду…

— Отец, — снова услышали они голос Гепа. — Иди сюда. Простись.

…Пума лежала на боку и тяжело дышала. Ее желтые глаза уже подернулись пеленой, но она узнала Леона, когда он вошел в клетку, даже сделала слабую попытку приподнять голову. Берта возбужденно принюхивалась и дважды лизнула дикую кошку в нос. Леон встал на колени, взял голову Ванды в ладони и, роняя слезы на ее пушистую дымчатую грудь, прошептал:

— Мы с тобой отработанный материал, старушка… отработанный материал…

Геп поднял глаза к потолку и вздохнул, потом выскочил из клетки и быстрым шагом пошел по коридору, чтобы не слышать этих слов. За спиной у него вдруг пронзительно заскулила Берта.

— Хозяин, господин Геп пошел к Летиции, — упавшим голосом сообщил Джиб.

— Да-да… Пойдемте… Незачем оттягивать объяснение. — Леон поднялся с колен. Джиб накрыл тело пумы цветной простыней, и они вышли из клетки.

…Небольшой зарешеченный загон, наполовину перегороженный фанерными щитами, освещался тусклыми лампами, так что приходилось сильно напрягать зрение, чтобы рассмотреть что-нибудь внутри. Леон с Джибом с вытянувшимися лицами остановились у решетки. Геп находился за перегородкой — они отчетливо различали его движения, шуршание и какое-то тихое постукивание. Вопреки ожиданиям они не услышали гневных восклицаний и проклятий. Мало того, Геп тихонько… напевал.

Неожиданно дверца фанерного загона распахнулась, и оттуда выбежало какое-то совсем небольшое, размером с большую кошку животное. Йюл присел на корточки, чтобы получше его рассмотреть. Это была миниатюрная копия лошади, больше похожая на игрушку, чем на живое существо… Леон торопливо полез в карман за сахаром и негромко позвал:

— Летти…

Игрушечная лошадка, топоча малюсенькими копытами, резво подбежала к решетке и тщательно подобрала с ладони предложенные ей сахарные крошки. Она была иссиня-черной, с антрацитовой всклокоченной гривкой и блестящими карими глазами, маленькими, как пуговицы. Щиколотки ног у нее были тоже мохнатенькими, а круп — гладким. Выглядела она очень упитанной и здоровой.

— Я уже давал ей сахар, отец, только что, — послышался голос Гепа. — Немой, хочешь взглянуть на это чудо? — Геп высунулся из-за двери. — Идите все сюда, только не стучите сапогами.

Внутри загона было совсем темно. Когда глаза их привыкли к темноте, оказалось, что у дальней стены этой маленькой каморки толкутся, перебирая тонкими, как карандаши, ножками, два крохотных, с человеческую ладонь, черных жеребенка. Геп, стоя на коленях, слушал через фонендоскоп третьего, который лежал, распластавшись на боку на толстой мягкой подстилке. Выглядел жеребенок заморенным, и ножки у него были неправдоподобно истонченными. Леон с Джибом медленно переглянулись.

— Этот слишком слаб, но, надеюсь, поправится. Конечно, самый последний всегда слабее остальных, — объяснил Геп. — Ну ничего, главное сейчас — не тревожить его, я ввел ему глюкозу. А эти хороши, — гордо произнес он, указав глазами на крохотулек-жеребят. — Летиция просто мать-героиня. Никогда не слышал, чтобы приплод у карликового пони был таким большим. — Летти! — негромко позвал он, и лошадка снаружи застучала по полу копытами, заглянула в вольер. — Пора кормить малышей!

Он выпроводил всех из каморки, а сам остался присматривать за удивительным семейством. Леон с Джибом в полнейшей растерянности отправились проверять других своих питомцев. Они не разговаривали. Йюл шел за ними.

— Значит, нам с тобой не по глазам было, Джиб, — наконец изрек Леон. — Старость не радость.

Его темнокожий служитель скептически покачал головой. Задумавшись, они не заметили, как прошли вольер с жирафом, потом, спохватившись, бросились туда — что-то там было не так.

…Из-за верхнего края решетки выглядывала голова на длинной и стройной, как мачта старинного парусника, шее. Огромные прекрасные глаза, осененные ресницами кинодивы, были полны невыразимой печали. Увидев людей, жираф покачал кремово-желтой пятнистой шеей, склонился к решетке и осторожно обнюхал Леона. Мощные передние ноги животного разъезжались — от слабости его мотало из стороны в сторону.

— Себастьян, дружок, — только и смог сказать Леон, поглаживая его изумительную бархатистую шкуру, пеструю, как мозаика.

Джиб протянул жирафу кусок сахара — тот бережно слизнул его своим невероятно длинным ярко-голубым языком…

4

Геп осматривал медведицу и одновременно разговаривал с Йюлом, который стоял снаружи вольера, перед решеткой, и с интересом наблюдал за ним.

— Ты принадлежишь к какой-то секте. У вас свои законы. Ты куда-то навострил лыжи, при этом дав свой особый обет. Не нравятся мне твои желтоватые белки, Лера. Надо добавить тебе в меню рыбы и водорослей. Повернись. Так вот, я уверен, что разговаривать ты можешь, просто вы себе усложняете задачу, так? — Йюл поклонился. — А что это за рана? Опять Чарли кусается? Ох, получит твой супруг по своему отвислому заду. Обстригаетесь, красите голову зеленкой, надеваете этот мешок вместо нормальной одежды — чтобы, наверное, укрепить свой дух, выказать пренебрежение к общепринятым нормам поведения, продемонстрировать силу воли. — Йюл поклонился. — А то, что босиком ходите — так это укрощаете плоть, точно? Видишь, угадал. Только как ты, парень, без языка найдешь то, что тебе нужно? Никак. Не вертись, Лера, подумаешь, немножко жжет… Потерпи. В следующий раз дашь отпор этому обалдую, когда он начнет отбирать у тебя мясо. Нельзя быть такой беззубой в наше время. Кстати, открой рот. Ты парень хоть куда, замочил троих и не притомился. Ты принимаешь чужую помощь, но сам никогда ничего не просишь. Как же ты собираешься ужиться на Порт-О-Баске? Визу мы тебе сделаем и билет купим, но, знаешь, друг, слишком ты фигура колоритная и несведущая в тамошней жизни, чтобы прожить на этой чудной планете больше пяти минут, — если тебе повезет попасть туда в четвертую фазу луны, — Геп вздохнул. — Хорошо еще, если ты будешь с нами, но ведь ты наверняка по своим делам отправишься? — Йюл склонил голову. — То-то и оно… Может, передумаешь? Нет?

Геп смотрел за спину собеседника. Йюл резко обернулся. В дверях медвежьей секции стояли трое мужчин в форме С-патруля.

— Господин Сагриш, вы арестованы и будете немедленно подвергнуты допросу, — сказал один из них. — Господин Рикани, вы арестованы временно и проследуете за нами.

В тесной комнате Леона, мгновенно заполнившейся людьми, сразу стало жарко. Хозяин жилища растерянно смотрел на патрульных, Джиб приткнулся в угол. Допрос вел тщедушный темноволосый следователь, одетый в форменную синюю одежду: прямые брюки, с острыми, как лезвия, стрелками, и строгий френч, усыпанный золотыми пуговицами. Он сидел за столом, на который поставил свой кейс с компьютером. Один патрульный стоял у двери, двое других, с оружием наготове, — по бокам от Гепа и Йюла, посаженных на стулья посреди комнаты. Еще двое патрульных, как сообщили при аресте Гепу, отправились «на поиски улик».

Прежде всего следователь провел идентификацию личности обоих арестованных.

— Я не понимаю, почему допрос проводит военный следователь, — возмущенно сказал Геп. — Я гражданское лицо.

— Вы что, не слушаете новости? — рассеянно спросил следователь, раскрывая кейс и включая компьютер. — Вы подданный Титуана, господин Сагриш. А ваша планета уже восемнадцать часов находится в состоянии войны с Ноном.