В бой идут одни старики - Последняя колония

      — Но ведь это всего лишь ваши слова, — рассудительно заметил Чен. — Теперь, когда нам разрешили включить ЭЗК, мы вновь получаем новости. И в них не говорится ни слова ни о чем подобном.
      — Его слова могу подтвердить я, — сказал Трухилйо. — Скажу честно, я не готов прямо сейчас подписывать декларацию независимости, но Перри не лжет. Союз колоний определил для себя свои важные, не очень важные и совсем не важные объекты, и мы замыкаем список последней группы.
      — Я не хочу сказать, что мы не верим вашим словам, — уточнил Чен. — Но сами подумайте: к чему вы нас призываете? Вы просите нас рискнуть всем — абсолютно всем! — положившись лишь на ваше слово.
      — Допустим, мы решимся на это… И что тогда? — спросил Лол Гербер, заменивший в совете Хайрама Йодера. — Мы останемся в одиночестве. Если Союз колоний уцелеет, нам придется вымаливать у него прощение за мятеж. Если СК падет, то мы останемся одни из всей человеческой расы и сможем только уповать на милость иных существ. Неужели можно надеяться на то, что они станут долго защищать нас чуть ли не от всего космоса, стремящегося извести нас полностью? И разве можем мы с чистой совестью просить, чтобы обиняне ради нас поставили под угрозу свое собственное существование? Союз колоний — это человечество. К которому мы принадлежим, как бы там ни было.
      — Это не все человечество, — сказал я. — Есть еще Земля.
      — Которую Союз колоний задвинул в какой-то дальний угол, — пренебрежительно бросила Черная. — От нее нам точно не будет никакой помощи.
      Я вздохнул.
      — Мне ясно, к чему идет. Я сам попросил совет проголосовать по моему предложению, и мы с Джейн подчинимся вашему решению. Но я прошу вас хорошо подумать. Не позволяйте своему предубеждению против обинян, — я взглянул на Марию Черную, — или чувству патриотизма заставить вас забыть о том, что сейчас идет война, мы находимся на самой передней линии и не имеем ровно никакой надежды на поддержку из дома. Мы брошены на произвол судьбы. И только нам решать, что предпринять, чтобы уцелеть, потому что никто другой за нас этого не сделает.
      — Перри, вы никогда еще не были таким мрачным, — заметила Марта Пиро.
      — Наверное, никогда еще дела не были настолько погаными, — ответил я. — Ну, ладно. Давайте голосовать.
      Я проголосовал за независимость. Джейн воздержалась — по давней традиции мы располагали только одним голосом на двоих. Все остальные члены совета проголосовали за то, чтобы остаться в Союзе колоний.
      С формальной точки зрения во внимание следовало принять только мой голос. Опять же с формальной точки зрения, призывая к отделению от СК, я совершал государственную измену. Так что не исключено, что несогласные оказали мне благодеяние.
      — Что ж, — подвел итог я, — мы остаемся колонией.
      Почти все присутствующие заулыбались.
      — И что нам теперь делать? — спросила Мария Черная.
      — Я думаю, — ответил я. — Можете мне поверить, я думаю.

* * *

      Планета Бонита вполне соответствовала своему названию, данному в честь красивой, стремительной и очень вкусной земной океанской рыбы. Она представляла собой прекрасное место с богатым животным и растительным миром, подходящим по своей генетической организации для потребления человеком. Бониту заселили пятнадцать лет назад, и эта довольно молодая колония уже вполне окрепла. На Бониту напали дтрутцы, раса, амбиции которой явно превышали ее мыслительные способности. Впрочем, в том столкновении Союз колоний одержал решительную победу: три крейсера ССК, базировавшиеся в районе Бониты, быстро разобрались с десантными силами дтрутцев. Часть кораблей нападавших уничтожили в самом начале боя, остальных же, сделавших безнадежную попытку уйти на дистанцию скачка и скрыться, наши крейсеры без труда догнали и расстреляли с короткой дистанции ракетами с наружных установок. Авантюра дтрутцев закончилась плачевно.
      Эта агрессия получила известность не из-за успешных действий нашего флота и не из-за невероятной бездарности нападавших, а из-за своей неожиданности. Дтрутцы не входили в конклав; как и Союз колоний, они издавна предпочитали самостоятельность любым альянсам. Запрет на развитие колонизации был обращен против них так же, как и против СК.
      И все же они напали на нас. По космосу все шире распространялись вести о том, что Союз колоний втянут в смертельную войну с членами конклава, а это означало возможность захватить кое-какие сравнительно мелкие человеческие колонии, пока ССК заняты в другом конце вселенной. Союзу колоний наносились раны, кровь широко растекалась в воде, и ее вкус привлекал из глубин мелкую рыбешку.

* * *

      — Мы пришли за вашей дочерью, — сообщил мне Гикори.
      — Прошу прощения.
      Несмотря на всю напряженность момента, я не мог сдержать ухмылку.
      — Наше правительство решило, что нападение на Роанок и его гибель неизбежны, — пояснил Гикори.
      — Вот те раз.
      — Мы с Дикори оба сожалеем о таком развитии событий. — Гикори слегка подался вперед для большей убедительности. — И что мы не можем помочь вам предотвратить беду.
      — Что ж, спасибо, — сказал я, надеясь, что это прозвучало не слишком фальшиво.
      Очевидно, мне удалось прикинуться искренним.
      — Нам запрещено вмешиваться в ход событий или предлагать вам помощь, но мы решили, что удалить Зою из-под удара будет возможно, — продолжал Гикори. — Мы запросили для нее и для нас транспортное судно; оно уже вышло сюда. Мы решили сообщить об этих планах, потому что она — ваша дочь, а также потому, что мы добились разрешения вывезти вас и Джейн, если вы пожелаете.
      — Получается, что мы втроем сможем ускользнуть из мясорубки?
      Гикори кивнул.
      — А как насчет всех остальных?
      — У нас нет разрешения вывозить кого-нибудь другого, — ответил он.
      — Но ведь отсутствие разрешения не означает, что вы не можете взять кого-то еще, верно? — спросил я. — Неужели вы откажете, если Зоя захочет взять свою лучшую подругу Гретхен? И почему вам кажется, что Зоя согласится уехать, если мы с Джейн останемся здесь?
      — Вы собираетесь остаться? — уточнил Гикори.
      — Конечно.
      — Вы погибнете.
      — Возможно, — согласился я, — хотя я сейчас занимаюсь поиском путей, которые позволили бы избежать этого. Но как бы там ни было, наше место на Роаноке. Мы никуда не полетим отсюда, и я подозреваю, что вам будет непросто убедить Зою уехать без нас или без ее друзей.
      — Она согласится уехать, если вы ей прикажете, — сказал Гикори.
      Я улыбнулся, наклонился к ЭЗК и послал Зое сообщение с просьбой немедленно прийти ко мне в кабинет.
      Она вбежала через несколько минут.
      — Гикори и Дикори хотят, чтобы ты покинула Роанок, — сказал я.
      — А ты и мама полетите? — спросила Зоя.
      — Нет, — ответил я.
      — Тогда пусть они катятся ко всем чертям, — заявила Зоя, взглянув в упор на Гикори.
      Я развел руками и тоже повернулся к Гикори.
      — Я же вам говорил.
      — Вы не приказали ей улететь.
      — Зоя, ты должна улететь с Роанока, — твердо повторил я.
      — Плевала я на тебя, девяностолетний папаша, — сказала Зоя с улыбкой, но в то же время совершенно серьезно и добавила, повернувшись к обинянам: — И на вас обоих я тоже плевала. И, раз уж дело дошло до этого, плевала я на то, кем вы меня считаете и что обо мне думаете. Если хотите защищать меня, защищайте людей, которые мне дороги. Защищайте эту колонию.
      — Мы не можем, — ответил Гикори. — Нам это запретили.
      — В таком случае у вас возникла проблема. — Зоя больше не улыбалась, ее глаза метали молнии. — Потому что я никуда не улетаю. И вы никогда, никогда меня не уговорите!
      Она вылетела, как ураган, громко хлопнув дверью.
      — Ну, видите, все прошло точно так, как я и ожидал, — констатировал я.
      — Вы не приложили всех сил для того, чтобы убедить ее, — заметил Гикори.
      Я, прищурившись, взглянул на него снизу вверх.
      — Вы считаете меня неискренним?
      — Да.
      Выражение его лица было еще более непроницаемо, чем обычно, но я не сомневался, что это далось ему с очень большим трудом; наверняка он испытывал сейчас такое эмоциональное напряжение, что довольно скоро ему пришлось бы выключить имплантат. Это было заметно и по все более усложнявшемуся построению фраз.
      — Вы правы, — согласился я. — Я говорил неискренне.
      — Но почему? — спросил Гикори, и я поразился, уловив в его голосе жалобные нотки. — Вы же погубили своего ребенка, ребенка Чарльза Бутэна.
      — Она пока еще жива. Как и мы с вами. И вся эта колония.
      — Вы знаете, что мы не можем допустить, чтобы Зое был причинен вред, — нарушил свое постоянное молчание Дикори.
      Я тут же вспомнил, что в этой паре он был высшим по положению.
      — Вы намерены вернуться к прежнему плану — убить меня и Джейн, чтобы защитить Зою?
      — Надеюсь, что удастся обойтись без этого, — ответил Дикори.
      — Какой поразительно двусмысленный ответ.
      — Он не двусмысленный, — сказал Гикори. — Вы же знаете, в каком положении мы находимся. И наши обязанности…
      — А я попросил бы вас вспомнить о моем положении, моих обязанностях и точке зрения. Я уже говорил вам, что при любых обстоятельствах вы должны защищать Зою. И эта моя точка зрения не изменилась.
      — Но вы существенно затруднили исполнение наших обязанностей, — посетовал Гикори. — Думаю, что вы лишили нас возможности их выполнить.
      — А я так не думаю. Позволю себе сделать вам обоим предложение. Скоро прибудет ваш корабль. Я могу пообещать, что Зоя отправится на нем вместе с вами. Но вы, в свою очередь, должны пообещать мне, что доставите ее в место, которое я вам укажу.
      — Какое место? — спросил Гикори.
      — Пока что я вам этого не скажу.
      — Это помешает нам дать согласие, — сказал Гикори.
      — Вы, конечно, вправе так сказать. Но я гарантирую вам, что в том месте, куда вы ее доставите, она будет в куда большей безопасности, чем здесь. И сейчас. Соглашайтесь, и я сделаю так, что она улетит с вами. Если же вы не согласитесь, то вам придется найти способ, как защитить ее здесь от почти неизбежной смерти, или же убить меня и Джейн, а потом попытаться увезти ее силой. Выбирайте.
      Гикори и Дикори склонились друг к другу и несколько минут переговаривались. Я еще ни разу не видел, чтобы они совещались так долго.
      — Мы принимаем ваше условие, — сказал наконец Гикори.
      — Вот и прекрасно. Теперь мне остается всего ничего — уговорить Зою уехать. И конечно, уломать Джейн.
      — Теперь вы скажете нам, куда мы должны будем доставить Зою? — спросил Гикори.
      — Передать сообщение, — ответил я.

* * *

      Машинное отделение «Кристины Мари» взорвалось, когда она только-только успела пристыковаться к станции «Хартум». Добрая четверть транспортного судна превратилась в пар, а оставшуюся часть громадного корпуса прямиком вбило в станцию. Корпус станции перегнулся и лопнул, сила взрыва и вырвавшийся воздух разбросали людей во все стороны. Герметичные переборки в зоне, прилегающей к месту аварии, как положено, встали на место, но их тут же сорвало с креплений тушей «Кристины Мари», продолжавшей по инерции наваливаться на станцию. Экипаж транспортника рассеялся в безвоздушном пространстве. Когда остов судна наконец-то оторвался от станции и можно было подсчитать потери, оказалось, что погибли 566 человек на станции, а из многолюдного экипажа «Кристины Мари» уцелели лишь шестеро, из которых двое вскоре умерли от полученных ран.
      Ущерб от взрыва «Кристины Мари» не ограничился уничтожением корабля и тяжелейшими повреждениями хартумской космической станции. Он произошел как раз во время уборки свинчаток — местных деликатесных фруктов, составлявших весомую долю экспорта Хартума. Свинчатки получили свое название потому, что после созревания быстро портятся и годятся лишь на корм свиньям. Поэтому колония на всем протяжении своего существования вкладывала массу сил и средств в организацию быстрой уборки и отправки урожая через хартумскую станцию. Помимо «Кристины Мари» в пространстве Хартума ждали погрузки драгоценных фруктов еще сотни торговых судов Союза колоний.
      После катастрофы на хартумской станции отработанная система отгрузки свинчаток оказалась полностью разрушенной. Корабли послали на планету свои шаттлы и попытались вывезти на них хоть часть запланированного груза, что привело к страшной неразберихе на планете, поскольку сразу полетели к чертям все планы и графики. Следовало распаковать громадные транспортные контейнеры с фруктами и перегрузить их в не слишком вместительные шаттлы. Для такой работы остро не хватало грузчиков. В результате едва ли не весь урожай свинчаток сгнил на складах, отчего экономика Хартума получила тяжелый удар, который должен был сказаться в будущем и на ходе работ по восстановлению станции, и на возможности поддерживать обороноспособность на уровне, позволяющем отразить прямую агрессию.
      До швартовки на хартумской станции «Кристина Мари» сообщила свои позывные и передала туда свою грузовую декларацию и описание последнего маршрута — это было обязательной частью стандартной проверки безопасности. Из сохранившейся документации выяснилось, что недавно «Кристина Мари» посетила Квии, планету расы кви, одного из немногочисленных союзников СК, где пришвартовывалась по соседству с кораблем, ходившим под флагом Илана, члена конклава. После этого «Кристина Мари» посетила еще два порта. Хартум был третьим. Исследование остатков погибшего корабля однозначно показало, что катастрофа произошла в результате преднамеренной диверсии, а не случайной неисправности в машинном отделении.
      Феникс издал приказ, согласно которому ни один корабль, посетивший на протяжении года нечеловеческий мир, не должен был приближаться к космическим станциям без полного осмотра. И сотни торговых судов повисли в пространстве с раскрытыми грузовыми портами, а их экипажи подверглись карантину в изначальном, венецианском смысле этого слова* [Карантин (ита. quaranteria. Oт quarantagiorni — сорок дней) — система мероприятий, проводимых для предупреждения распространения инфекционных заболеваний. Впервые был введен в Италии в XIV в. в виде сорокадневной (отсюда и название) задержки на рейде судов, прибывающих из мест, где наблюдались вспышки чумы.]. Им пришлось ждать положенный срок, на протяжении которого выяснялось, останутся они живыми и здоровыми или же у них обнаружится какая-нибудь смертоносная инопланетная чума.
      «Кристину Мари» заминировали с расчетом на то, что она отправится туда, где ее подрыв не только приведет к гибели команды, но и нанесет тяжкий удар по экономике Союза колоний. План сработал блестяще.

* * *

      Известие о том, что я отправил Зою, чтобы предупредить генерала Гау об опасности, совет Роанока, естественно, принял в штыки.
      — Нам придется обсудить новую проблему — вашу измену, — сказал Манфред Трухильо.
      — С изменой у меня нет проблемы, — ответил я. — Я в любой момент могу остановиться.
      Однако, окинув взглядом членов совета, я понял, что на сей раз моя попытка сострить не сработала.
      — Черт вас возьми, Перри! — воскликнул Ли Чен (таким рассерженным я еще никогда его не видел). — Конклав хочет уничтожить нас всех, а вы обмениваетесь записочками с его руководителем!
      — И используете для этого свою дочь, — добавила Мария Черная, не скрывая отвращения. — Вы послали своего единственного ребенка к нашему врагу.
      Я взглянул на сидевших за столом Джейн и Савитри; они обе кивнули мне. Мы предвидели именно такой ход событий и заранее обсудили нашу линию поведения.
      — Нет, я сделал вовсе не то, в чем вы меня обвиняете, — начал объяснять я. — Да, у нас есть враги, и их много, но генерал Гау к их числу не относится.
      И я рассказал им о беседе с командующим Специальными силами генералом Сциллардом и о том, что именно он предупредил меня о готовящемся покушении на Гау и попросил изыскать средства предупредить генерала об этом.
      — Гау пообещал нам, что не станет нападать на Роанок, — добавил я. — Если он погибнет, то не останется никого, кто стоял бы между нами и теми, кто стремится уничтожить нас.
      — Так между нами и ими и сейчас никого нет, — возразил Ли Чен. — Или вы забыли о ракетной атаке, случившейся всего несколько недель назад?
      — Я о ней, естественно, не забыл. И подозреваю, что дело обернулось бы намного хуже, если бы Гау не сохранил за собой хоть остатков власти над конклавом. Если он заблаговременно узнает о готовящемся покушении, то сможет использовать эти сведения для того, чтобы вернуть себе управление конклавом. И тогда мы окажемся в безопасности. Или, по крайней мере, нам будет грозить не столь сильная опасность. Я решил, что ради этого стоило рискнуть и предупредить его.
      — Вы даже не поставили такой важный вопрос на голосование, — возмутилась Марта Пиро.
      — Да, не поставил, — согласился я. — Но ведь я все еще руководитель колонии. Мы с Джейн решили, что это будет самым лучшим из всего, что мы можем предпринять. А вы наверняка не согласились бы с нами.
      — Но это же прямая измена, — повторил Трухильо. — И на этот раз, Джон, самая настоящая. Это совсем не то, что смиренно просить генерала не вызывать сюда свой флот. Вы вмешиваетесь во внутреннюю политику конклава. Союз колоний ни в коем случае не позволил бы вам этого, тем более после того, как ваши поступки уже стали предметом правительственного расследования.
      — Я готов ответить за свои действия.
      — Возможно, но, к сожалению, отвечать за них придется нам всем вместе, — заявила Мария Черная. — Надеюсь, вы не думаете, что Союз колоний поверит, будто вы творили все это в одиночку.
      Я посмотрел ей в глаза.
      — Мария, позвольте из чистого любопытства спросить вас, что, по-вашему, СК может предпринять? Прислать сюда отряд ССК, чтобы арестовать меня и Джейн? Лично я думаю, что это было бы просто прекрасно. По крайней мере, здесь появился бы военный гарнизон на случай атаки. Другой вариант — они повесят нас сушиться на солнышке. Но видите ли в чем дело: нас, можно сказать, уже повесили. Всех.
      Я обвел взглядом сидевших за столом.
      — Мне кажется, я должен напомнить вам один существенный факт, о котором вы снова и снова забываете: мы целиком, полностью и абсолютно брошены на произвол судьбы. Для Союза колоний мы вновь станем полезными лишь после того, как нас уничтожат, — тогда мы превратимся в знамя, вокруг которого колонии сплотятся, чтобы поддержать войну собственными деньгами и людьми. Я не возражаю против того, чтобы играть роль знамени для членов Союза колоний, но совершенно не хочу умирать за привилегии властей. И не желаю, чтобы ради их привилегий умирали вы.
      Трухильо взглянул на Джейн.
      — Вы согласны с тем, что сказал Джон?
      — Джон получил информацию от моего бывшего командира, — ответила Джейн. — У меня есть с ним разногласия личного порядка, но я не имею ни малейших сомнений в достоверности его информации.
      — Но он преследует при этом какие-то цели? — спросил Трухильо.
      — Конечно, преследует, — сказала Джейн. — Он хочет сделать так, чтобы все прочие разумные расы, населяющие вселенную, не растоптали нас, как мы топчем тараканов. Мне кажется, он выразил это достаточно ясно.
      Трухильо несколько секунд молчал.
      — Я имею в виду: есть ли у него какие-нибудь тайные цели?
      — В этом я сомневаюсь. В Специальных силах довольно прямодушный народ. Мы можем при необходимости схитрить, но в серьезных делах предпочитаем идти напрямую.
      — Это кое-что значит, — вставил я. — А вот правительство Союза колоний все время только и делало, что обманывало нас.
      — У него не было другого выбора, — вступился Ли Чен.
      — Только мне не говорите такого, ладно? — попросил я. — Мы слишком глубоко увязли в этой истории, чтобы вновь клюнуть на ту же наживку. Да, СК затеял крупную игру с конклавом и не счел нужным обобщить нам, что выложил нас в качестве приманки для врагов. Но теперь СК ведет новую игру, и от нас зависит, уцелеем мы или же нас смахнут с доски.
      — Но мы же не знаем этого наверняка, — попыталась возразить Марта Пиро.
      — Мы знаем, что нам нечем защищаться, — сказал Трухильо. — Знаем и наше место на шахматной доске, и чего следует ожидать. Чем бы Джон ни руководствовался, но он прав. Мы опять поставлены под удар.
      — А мне все-таки хочется понять, как вы можете жить после того, как отправили свою дочь на переговоры с этим самым генералом Гау, — вновь вылезла Мария Черная.
      — Для этого были веские причины, — лаконично ответила Джейн.
      — Не вижу какие, — продолжала наступление Черная.
      — Зоя путешествует с обинянами, — пояснила Джейн. — У них нет прямого конфликта с конклавом. Генерал Гау пропустит корабль обинян, а судно СК не пропустил бы ни за что.
      — Даже если мы могли бы каким-то образом воспользоваться судном СК, а такой возможности у нас нет, — добавил я.
      — Ни Джон, ни я не можем оставить колонию. Наше отсутствие сразу заметите вы, а на следующий день о нем будет знать Союз колоний, — продолжала Джейн. — С другой стороны, у Зои особые отношения с обинянами. Ее отъезд с планеты по их настоянию не может быть воспринят СК как что-то из ряда вон выходящее.
      — У нее как парламентера есть и еще одно, преимущество, — сказал я.
      Все сразу повернулись ко мне.
      — Даже если бы мне или Джейн удалось улететь с планеты и добраться до Гау, у него были бы основания счесть наши сведения за сознательную дезинформацию. Ему уже приходилось встречаться с самопожертвованием лидеров колоний. Но, послав Зою, мы даем Гау больше чем информацию.
      — Вы даете ему заложника, — закончил за меня Трухильо.
      — Да, — подтвердил я.
      — Вы ведете опасную игру, — покачал головой Трухильо.
      — Это не игра, — ответил я. — Нам необходима уверенность, что нас услышали. И весь наш риск глубоко и тщательно просчитан. Обиняне неотлучно находятся при Зое, и я не думаю, что они будут безучастно стоять, если Гау решит выкинуть какую-нибудь глупость.
      — Но тем не менее вы рискуете ее жизнью, — заявила Черная. — Вы отправили ее на опаснейшее дело, а ведь она еще ребенок.
      — Если бы она осталась здесь, ее ждала бы неминуемая гибель вместе со всеми нами, — сказала Джейн. — Эта поездка спасет ее и даст нам всем шанс выжить. Мы поступили правильно.
      Мария открыла было рот, чтобы ответить, но Джейн перебила ее:
      — Вам стоит очень хорошо подумать, прежде чем продолжать рассуждать о моей дочери.
      Черная захлопнула рот, да так, что стук зубов был слышен во всей комнате.
      — Вы приняли решение без нас, — сказал Лол Гербер. — А теперь рассказываете нам о нем. Я хотел бы понять, чем вы руководствуетесь.
      — Мы отправили Зою, потому что сочли, что это необходимо, — объяснил я. — Это было наше собственное решение. Но Мария права: с последствиями наших поступков придется столкнуться и вам. Мы обязаны были рассказать о том, что и как мы делаем. Глядя на Марию, я понимаю, что некоторые из вас больше не верят нам. А сейчас вам необходимы руководители, пользующиеся вашим полным доверием. Мы рассказали, что мы сделали и почему. Одно из последствий наших поступков то, что вы должны проголосовать и решить, хотите ли вы, чтобы мы и дальше возглавляли колонию.
      — Союз колоний не утвердит нового начальника, — удивилась Марта Пиро.
      — Я думаю, это зависит от того, под каким соусом преподнести смену руководства, — ответил я. — Если вы скажете, что сместили нас, потому что мы установили подозрительные связи с врагом, думаю, власти одобрят такой поступок.
      — Получается, что вы предлагаете нам решить, выдавать вас Союзу колоний или нет? — изумленно произнес Трухильо.
      — Мы предлагаем вам поступить так, как вы сочтете необходимым, — вздохнул я. — Так же, как поступили мы.
      Я встал. Одновременно со мною поднялась и Джейн. Мы вышли из домика администрации, который привыкли считать своим, под чистое небо, откуда ярко светило солнце Роанока.
      — Как ты думаешь, долго нам ждать? — спросил я Джейн.
      — Недолго. Мария Черная постарается.
      — Спасибо, что ты не убила ее. В таком случае ни о каком доверии просто не могло бы быть речи.
      — Я и впрямь хотела ее убить, но не потому, что она не права. Она права. Мы рискуем жизнью Зои. А она действительно еще ребенок. — Я шагнул к жене.
      — Она почти твоя ровесница, — напомнил я, протянув ей руку.
      Джейн отступила на шаг.
      — Это не одно и то же, и ты сам прекрасно это знаешь.
      — Да, не одно и то же, — согласился я. — Но Зоя уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что она делает. Ей уже приходилось терять любимых людей, точно так же, как тебе. И мне. И она знает, что ей грозят новые потери, большие и тяжелые. Мы предложили ей выбор. И она решила отправиться к Гау.
      — Мы предложили ей фальшивый выбор: рискнуть собственной жизнью или жизнями всех, кого она знает, включая и нас. Ты же не будешь утверждать, что это было честное предложение.
      — Не буду. Но это было единственное предложение, которое мы могли и должны были сделать.
      — Ненавижу эту треклятую вселенную, — проговорила Джейн, глядя в пространство остановившимся взглядом. — Ненавижу Союз колоний. Ненавижу конклав. Ненавижу эту колонию. Ненавижу все, все…
      — А как насчет меня?
      — Сейчас не лучшее время для этого вопроса, — ответила Джейн.
      Мы сели рядом и принялись ждать.
      Через полчаса из домика администрации вышла Савитри. Ее глаза были красными.
      — Что ж, у меня есть и хорошие и плохие новости, — сказала она. — Хорошая новость: о ваших контактах с генералом Гау сообщат в СК только через десять дней. За эту отсрочку вы должны благодарить Трухильо.
      — Есть за что, — согласился я.
      — Да, — подтвердила Савитри. — А плохая новость — вас сместили. Обоих. Единогласно. Я же всего лишь секретарь. Я не имею права голоса. А жаль.
      — И кто же теперь командиром? — спросила Джейн.
      — Трухильо, естественно, — ответила Савитри. — Вы еще и дверь закрыть не успели, а этот гад уже начал командовать.
      — На самом деле он не такой уж плохой, — заметил я.
      — Я знаю. — Савитри вытерла глаза. — Мне просто хочется заставить вас почувствовать, как сильно мне будет не хватать вас.
      Я улыбнулся.
      — Очень приятно слышать.
      С этими словами я обнял Савитри. Она тоже изо всех сил обхватила меня руками, прижалась ко мне и тут же отстранилась.
      — Что же теперь будет? — спросила она.
      — У нас еще десять дней, — ответил я. — Будем ждать.

* * *

      На прибывшем судне знали оборонительные возможности Роанока, вернее, их слабости. Поэтому оно подошло к планете с противоположной стороны, так что единственный оборонительный спутник никак не мог его заметить. В атмосферу судно вошло очень аккуратно, чтобы избежать разогрева и других демаскирующих проявлений снижения, и неторопливо направилось вдоль меридиана к месту нахождения колонии. Перед входом в поле зрения спутника обороны, который наверняка уловил бы тепловое излучение от двигателей, космический кораблик выключил их и продолжил спуск, планируя на широких, хотя и чрезвычайно тонких крыльях, поддерживаемых электрическим полем. И в конце концов совершенно беззвучно вышел к цели. То есть к нам.
      Мы увидели его лишь в самые последние секунды спуска, когда он отбросил выполнившие свою роль крылья и вновь задействовал маневровые двигатели и поля. Внезапный всплеск температуры и энергии был уловлен спутником, который немедленно послал нам предупреждение. Увы, слишком поздно, поскольку в это время прибывший корабль уже совершал последний посадочный маневр. Спутник передал телеметрическую информацию на наши лучевые установки и включил на накачку собственный лазер, используя свои полностью заряженные батареи.
      Джейн, продолжавшая возглавлять оборону колонии, дала спутнику команду отключить оружие. Прибывшее судно уже находилось на территории колонии, прямо у стен Хорватграда: если бы спутник открыл огонь, то колония понесла бы серьезный ущерб. Одновременно Джейн отключила и наши лучевые установки: они изуродовали бы колонию так, как было бы не под силу такому маленькому кораблю, к тому же уже стоящему на земле.
      А корабль тем временем приземлился. Я, Джейн и Трухильо вышли встретить его. Не успели мы преодолеть и полпути, как в борту открылся откидной люк. Оттуда выскочила пассажирка. Выскочила и, громко крича и размахивая руками, кинулась к Джейн, которая остановилась и приготовилась к встрече. Как оказалось, приготовилась плохо, потому что через несколько секунд она упала на землю вместе с крепко обнявшей ее Зоей. Я подбежал, громко смеясь. Джейн протянула руку, схватила меня за лодыжку, и я повалился на них сверху. Трухильо благоразумно остался поодаль.
      — Долго же ты каталась, — сказал я Зое, когда мне наконец-то удалось подняться. — Еще полтора дня, и нам с мамой пришлось бы отправиться на Феникс, чтобы нас там судили за измену.
      — Понятия не имею, о чем ты говоришь, — ответила Зоя. — Я просто очень рада видеть вас обоих.
      И она повисла у меня на шее.
      — Зоя, — сказала Джейн. — Ты видела генерала Гау?
      — Ха, видела! — воскликнула Зоя. — Мы даже видели, как его приходили убивать.
      — Вы… что? — в один голос проговорили мы с Джейн.
      Зоя картинно воздела руки к небесам.
      — Жива и невредима. Как вы сами видите.
      Я взглянул на Джейн.
      — Боюсь, что я наделал в штаны.
      — Все в порядке, — приободрила меня Зоя. — На самом деле все было не так страшно.
      — Знаешь, по-моему, даже такой малышке, как ты, всякие ужасы должны были уже поднадоесть, — сказал я.
      Зоя улыбнулась во весь рот. Я снова обнял ее и крепко-крепко прижал к себе.
      — А что генерал? — спросила Джейн.
      — Тоже целый. И не просто целый. Он страшно разозлился. Стал по одному вызывать всех своих к себе на ковер. И требовать, чтобы они приносили ему клятву верности.
      — Ему? — удивился я. — Это на него не похоже. Он ведь сам сказал мне, что конклав — это не империя. Неужели он возомнил себя императором?
      — Сам подумай: несколько его ближайших советников вдруг попытались его убить, — возразила Зоя. — Я думаю, что немного личной верности ему не повредит.