В бой идут одни старики - Последняя колония

      — Значит, какое бы редактирование ни проводилось, первичные данные все равно сохранятся в документе? — спросил я.
      — Могут сохраниться, — поправил меня Беннетт. — По правилам СК, из окончательных вариантов официальных документов метаданные должны удаляться. Но ведь придумать правило — одно дело, а заставить людей выполнять его — совсем другое.
      — В таком случае займитесь этим. Я хотел бы, чтобы вы изучили все, что у нас есть. И постарайтесь не обижаться, что я терзаю вас, как здоровенная заноза в заднице.
      — Ерунда, — отмахнулся Беннетт. — С пакетными командами все делается запросто. А потом останется всего лишь правильно задать поисковые параметры. Больше мне ничего не потребуется.
      — Считайте меня вашим должником, Джерри.
      — Вы серьезно? В таком случае подышите мне помощника. Я ведь единственный программист и оператор на всю колонию — работы до черта. Вот и торчу в коробке с утра до ночи. Было бы неплохо заиметь компанию.
      — Я займусь этим, — пообещал я. — А вы займитесь тем.
      — Заметано! — бодро воскликнул Беннетт и сделал прощальный жест.
      Выйдя наружу, я увидел быстро приближавшихся Джейн и Хайрама Йодера.
      — У нас проблема, — сказала Джейн. — И серьезная.
      — Что случилось?
      Джейн кивнула Хайраму.
      — Нынче утром мимо моей фермы прошли Пауло Гутьеррес и еще четверо человек, — сказал Хайрам. — Все с винтовками. Направлялись к лесу. Я спросил его, что он затеял, а он сказал, что пошел с друзьями на охоту. Я тогда спросил, на кого же он намерен охотиться, а он сказал, что я и сам это отлично знаю. И предложил мне пойти с ними. Я ему ответил, что моя религия не позволяет отнимать жизнь у разумных существ, и попросил его остановиться, не нарушать ваш приказ и не убивать разумных существ. А он рассмеялся, и они все ушли в лес. Они и сейчас в лесу. Администратор Перри, я думаю, что они хотят убить как можно больше этих существ — всех, какие им попадутся.

* * *

      Йодер проводил нас к тому месту, где охотники вошли в лес, и сказал, что подождет у опушки. Мы с Джейн принялись искать следы.
      — Вот оно.
      Джейн указала на отпечаток подошвы ботинка. Пауло и его ребятки либо вовсе не пытались скрывать свой путь, либо пытались, но не имели ни малейшего понятия о том, как заметать за собой следы.
      — Идиоты, — проворчала Джейн и кинулась за ними, без раздумья перейдя на свою вновь обретенную повышенную скорость передвижения. Я последовал за нею — однако не так быстро и далеко не настолько бесшумно.
      Я догнал ее примерно через километр.
      — Не делай так больше, — сказал я, отдуваясь. — У меня, похоже, легкие вот-вот разорвутся.
      — Тише, — одернула меня Джейн. Я замолчал. Слух Джейн, несомненно, стал настолько же лучше, насколько увеличилась и скорость передвижения. Я постарался заглатывать воздух хотя бы без хрипа. Постояв немного, Джейн двинулась на запад, и тут до нас донесся выстрел, а потом еще три подряд. Джейн понеслась на звуки. Я последовал за нею со всей возможной быстротой.
      Пробежав еще с километр, я оказался на поляне. Джейн стояла на коленях возле тела, под которым уже растеклась лужа крови. Еще один мужчина полулежал на земле, опираясь спиной на высоко сломанный пень. Я подбежал к Джейн.
      — Уже мертв, — сказала она, даже не взглянув на меня. — Пуля вошла у самой грудины, пробила сердце и прошла навылет. Наверно, умер, еще не коснувшись земли.
      Я всмотрелся в лицо убитого. Потребовалась минута, чтобы его вспомнить: Марко Флорес, один из колонистов Гутьерреса с Хартума. Оставив его Джейн, я подошел ко второму, который сидел, глядя перед собой остановившимся взглядом. Это был Гален Делеон, тоже хартумский колонист.
      — Гален!
      Я присел на корточки, чтобы мое лицо оказалось прямо перед его глазами. Он никак не отреагировал. Я несколько раз щелкнул пальцами у него перед носом; таким образом мне все же удалось привлечь его внимание.
      — Гален, — повторил я. — Скажите, что здесь случилось?
      — Я застрелил Марко, — ответил Делеон ровным, спокойным голосом, будто мы с ним беседовали о чем-то совершенно постороннем и малоинтересном, глядя все так же в пространство мимо меня. — Я не хотел. Они просто выскочили из ниоткуда, я выстрелил, а Марко вдруг оказался передо мной. Я попал в него. Он упал.
      Делеон вцепился обеими руками в волосы и принялся выдирать их.
      — Я не хотел, — повторил он. — Слишком уж внезапно они появились.
      — Гален, вы пришли с Пауло Гутьерресом и еще несколькими людьми. Куда они делись?
      Делеон вяло махнул рукой куда-то на запад.
      — Они убежали. Пауло, Хуан и Дейт погнались за ними. Я остался. Хотел помочь Марко. И увидел…
      Он снова умолк. Я встал.
      — Я не хотел в него стрелять, — опять сказал Делеон все тем же ровным тоном. — Они вдруг выскочили перед нами. И двигались так быстро… Если бы вы их видели. Если бы вы их видели, то поняли бы, почему я должен был стрелять. Если бы вы увидели, на кого они похожи…
      — И на кого же?
      Делеон скривил губы в трагической улыбке и впервые посмотрел на меня.
      — На вервольфов.
      Он опустил глаза и закрыл лицо руками. Я вернулся к Джейн.
      — У Делеона шок. Кто-то из нас должен отвести его назад.
      — Что он говорит об этой истории? — спросила Джейн.
      — Сказал, что существа внезапно взялись ниоткуда и побежали в ту сторону.
      Я указал на запад.
      — Гутьеррес и все остальные погнались за… — Я осекся. — Они же попадут в засаду!
      — Вперед! — скомандовала Джейн и указала на винтовку Флореса. — Захвати. — И она сорвалась с места. Я взял винтовку, проверил заряд и опять устремился вслед за женой.
      Раздался еще один выстрел, за которым последовал громкий человеческий крик. Я помчался со всех ног и, взлетев на пригорок, увидел в рощице Джейн, упиравшуюся коленом в спину одному из охотников, который вопил от боли. Пауло Гутьеррес направил винтовку на Джейн и требовал, чтобы она выпустила лежащего. Джейн, естественно, не собиралась повиноваться. Третий человек стоял в стороне с таким видом, будто с трудом удерживался, чтобы не намочить штаны.
      Я в свою очередь прицелился в Гутьеррееа.
      — Брось винтовку, Пауло! — приказал я. — Брось, а не то я уложу тебя на месте.
      — Скажи своей жене, чтобы она отпустила Дита, — ответил Гутьеррес.
      От всей вымученной вежливости наших разговоров на совете не осталось и следа.
      — Нет, — отрезал я. — Брось ружье немедленно.
      — Она же сломает ему руку! — попытался возразить Гутьеррес.
      — Если бы хотела, то уже сломала бы. А если бы она захотела расправиться с вами, кретинами, вы все лежали бы здесь мертвые. Пауло, я не собираюсь больше повторять. Брось винтовку.
      Пауло выпустил ружье из рук. Я оглянулся на третьего охотника — это был Хуан. Он бросил ружье, не дожидаясь, пока я обращусь к нему.
      — На колени, — приказал я обоим. — Руки ладонями на землю.
      Они сразу повиновались.
      — Джейн, что случилось? — спросил я.
      — Этот болван выстрелил в меня.
      — Но я же не знал, что это вы, — простонал Дит.
      — Заткнись! — рявкнула Джейн. Он умолк.
      Я подобрал винтовки Хуана и Гутьерреса.
      — Пауло, где ваши остальные спутники? — спросил я.
      — Где-то позади, — ответил Гутьеррес. — Эти твари повыскакивали прямо-таки из ниоткуда и побежали сюда. Мы погнались за ними, а Марко и Гален, наверно, взяли куда-то в сторону.
      — Марко мертв, — сказал я.
      — Неужели эти уроды добрались до него?! — воскликнул Дит.
      — Нет. Его застрелил Гален. Точно так же, как ты чуть не застрелил Джейн.
      — Господи… — пробормотал Гутьеррес. — Марко…
      — Именно поэтому я и хотел, чтобы о местных жителях пока что молчали, — сказал я Гутьерресу. — Чтобы помешать всяким идиотам творить глупости. Ты, кретин безмозглый, даже не подумал о том, что затеял, а теперь один из вас мертв, убит своим же товарищем, а с остальными вы помчались прямиком в засаду!
      — О боже, — простонал Гутьеррес. Он попытался сесть на корточки, потерял равновесие и безвольно упал наземь.
      — Сейчас мы уберемся отсюда. Мы все, — сказал я, шагнув к Гутьерресу. — Вернемся тем же путем, каким пришли сюда, и заберем Марко и Галена. Пауло, мне очень… — Краем глаза я уловил движение: это Джейн сделала мне знак замолчать.
      Она к чему-то прислушивалась.
      — В чем дело? — беззвучно, одними губами спросил я. — Джейн взглянула на Дита, на спину которого продолжала опираться коленом.
      — Так куда, ты говоришь, удрали эти твари?
      Дит указал на запад.
      — Туда. Мы гнались за ними, а потом они исчезли, и тут же прибежали вы.
      — Что значит — исчезли? — спросила Джейн.
      — Да просто только что мы их видели, а потом уже не видели, — ответил Дит. По-видимому, он уже немного успокоился. — Эти дряни такие прыткие — прямо беда.
      Джейн отпустила его.
      — Вставай. Живо!
      И добавила, взглянув на меня:
      — Они не бежали в засаду. Они в нее уже попали. Засада здесь.
      Тут и я услышал то, что Джейн уловила раньше: из крон деревьев — прямо над нами — доносилось чуть слышное пощелкивание.
      — Проклятье! — воскликнул я.
      — Что за черт?! — изумился Гутьеррес и вскинул голову, в аккурат подставив горло острию копья, которое вонзилось в мягкую ямку наверху грудины и глубоко проникло в грудную клетку. Я откатился в сторону, увернувшись от предназначенного для меня копья и успев при этом осмотреться.
      С деревьев дождем сыпались вервольфы.
      Два упали между мною и Гутьерресом, который был все еще жив и пытался вытащить копье из раны. Один ухватился за древко, с силой протолкнул его глубже в грудь Гутьерреса и пару раз яростно рванул из стороны в сторону. У Гутьерреса изо рта брызнула струйка крови, и он умер. Второй попытался ухватить меня когтями, когда я еще не закончил перекатываться, но лишь порвал куртку, не задев тела. Я не выпустил винтовку, которую держал одной рукой; существо схватило ее за ствол своими когтями или пальцами, что там у него было, и попыталось вырвать у меня. Оно, конечно, не понимало, что из этого конца палки вылетает смертоносная пуля, и мне пришлось продемонстрировать это на деле. Существо, расправившееся с Гутьерресом, издало резкий щелчок, свидетельствовавший, как я надеялся, об испуге, и помчалось на восток. Но не по земле — оно мгновенно взмыло вверх по стволу ближайшего дерева, огромным прыжком перелетело на соседнее и почти сразу же скрылось в листве.
      Я посмотрел вокруг. Они исчезли. Все.
      Заметив движение, я вскинул винтовку. Но это оказалась Джейн. Она выдернула нож из лежавшего на земле вервольфа. Рядом был еще один. Я поискал глазами Хуана и Дита. Они тоже лежали на земле. Без признаков жизни.
      — Ты в порядке? — спросила Джейн.
      Я кивнул. А она выпрямилась и прижала ладонь к боку; между пальцами сочилась кровь.
      — Ты ранена? — встревожился я.
      — Пустяки. Выглядит куда хуже, чем на самом деле.
      Издали донесся крик. Несомненно, человеческий.
      — Это Делеон! — воскликнула Джейн и помчалась на голос, все так же держась одной рукой за бок.
      Я побежал за ней.
      На том месте, где мы расстались с Делеоном, его не было. Вернее, остались пятна крови и клочья мяса, вырванного из живого тела. Однако он еще был жив и продолжал орать где-то неподалеку. От того места, где он сидел, к ближайшему высокому дереву тянулся кровавый след. Раздался очередной истошный вопль.
      — Его уносят на север, — сказал я. — Пойдем.
      — Нет, — остановила меня Джейн и показала в другую сторону.
      На востоке от нас в кронах деревьев было заметно движение.
      — Они взяли Делеона как приманку, чтобы увести нас. А большинство из них направилось на восток. К колонии.
      — Мы не можем бросить Делеона. Он еще жив.
      — Я отниму его, — сказала Джейн. — А ты возвращайся. Но будь осторожен. Внимательно смотри на деревья и вокруг себя.
      И она умчалась.
      Через пятнадцать минут я оказался на опушке леса и сразу же увидел Хайрама Йодера, стоявшего в окружений четырех вервольфов. Я бесшумно опустился наземь.
      Вервольфы меня не заметили, их внимание было полностью сосредоточено на Йодере, сохранявшем полную неподвижность. Двое держали копья и были готовы проткнуть его при первом же движении. Но Хайрам не давал им повода. Все четверо непрерывно щелкали и шипели, шипение то и дело уходило за грань моего слухового восприятия. Потому-то Джейн своим обостренным слухом раньше всех уловила переговоры аборигенов.
      Один из вервольфов, продолжая шипеть и щелкать, шагнул к Йодеру. В отличие от высокого худощавого землянина абориген был приземист и мускулист. В руке он держал примитивный каменный нож. Когтем свободной руки он сильно ткнул Йодера в грудь; тот сохранил полную неподвижность. Существо схватило его правую руку и принялось рассматривать и обнюхивать, громко фыркая. Хайрам не сделал попытки сопротивления. Ведь он же был меннонитом, пацифистом, да и вообще очень умным человеком.
      Внезапно вервольф с силой ударил Йодера по руке; возможно, он хотел узнать, что за этим последует. Тот покачнулся от удара, но устоял на ногах. Вервольф испустил быструю щебечущую трель, такие же звуки издали и остальные. Я решил, что это могло быть смехом.
      Неожиданно абориген взмахнул рукой и царапнул когтями по лицу Йодера. До меня донесся треск разодранной кожи. По щеке Хайрама потекла кровь, он непроизвольным движением зажал рану рукой. Вервольф издал другой звук, на сей раз похожий на воркование, и уставился четырьмя немигающими глазами на Йодера, ожидая, что же будет дальше.
      Хайрам отнял руку от изуродованного лица, медленно опустил ее и посмотрел на вервольфа. Потом так же медленно повернул голову, подставляя другую щеку.
      Вервольф громко защебетал и отступил от Йодера к своим спутникам. Двое, вооруженные копьями, опустили свое оружие. Я сдержал вздох облегчения и на секунду опустил голову. Только сейчас я обнаружил, что сам весь покрылся холодным потом. Хайрам сохранил себе жизнь тем, что не оказывал сопротивления; существа, что бы они собой ни представляли, оказались достаточно умны, чтобы понять, что он для них безопасен.
      Я снова поднял голову и увидел, что один из вервольфов смотрит прямо на меня.
      В тот же миг он испустил громкий переливчатый крик. Тот, кто стоял ближе всех к Йодеру, оглянулся на меня, зарычал и вонзил свой каменный нож в грудь меннонита. Хайрам согнулся. Я вскинул винтовку и прострелил вервольфу голову. Он упал, остальные кинулись бежать в лес.
      Я подбежал к Йодеру, который уже опустился на землю и осторожно ощупывал торчавший у него в груди каменный нож.
      — Не трогайте, — предупредил я.
      Нож мог задеть крупный сосуд; в таком случае вынуть его означало бы вызвать сильное кровотечение.
      — Больно, — сказал Йодер.
      Потом взглянул на меня и улыбнулся, показав белые зубы.
      — Да, но ведь почти получилось.
      — Совсем получилось, — ответил я. — Простите меня, Хайрам. Если бы не я, этого не случилось бы.
      — Вы не виноваты, — сказал Хайрам. — Я видел, как вы спрятались. И понял, что вы дали мне шанс. Вы все сделали правильно.
      Он протянул руку к трупу вервольфа и прикоснулся к безжизненной ноге.
      — Жаль, что вам пришлось застрелить его.
      — Простите меня, — повторил я.
      Но Хайрам мне уже не ответил.

* * *

      — Хайрам Йодер. Пауло Гутьеррес. Хуан Эскобедо. Марко Флорес. Дитер Грубер. Гален Делеон, — перечислил Манфред Трухильо. — Шесть погибших.
      — Да, — кивнул я.
      Я сидел за столом на своей кухне. Зоя ушла к Гретхен Трухильо и собиралась там заночевать. Гикори и Дикори сопровождали ее. Джейн была в медицинском пункте — помимо глубокой раны в боку она вся ободралась о деревья, пока преследовала похитителей Делеона. Варвар сидел, прижавшись ко мне и положив голову на мои колени. Я рассеянно поглаживал его.
      — И всего один труп, — добавил Трухильо.
      Я вскинул голову и посмотрел на него.
      — В тот лес, где все это происходило, отправились сто человек. Мы нашли много следов крови, но ни одного трупа. Эти твари утащили их с собой.
      — А как же Гален? — спросил я.
      Джейн рассказала мне, что в своей погоне она то и дело натыкалась на обрывки одежды и куски выдранного из тела мяса. Она остановилась, лишь когда он перестал кричать, да и собственные раны не позволяли ей продолжать погоню.
      — Нашли кое-что, — ответил Трухильо. — Но слишком мало для того, чтобы сказать, будто у нас есть еще одно тело.
      — Прекрасно. Просто прекрасно.
      — Как вы себя чувствуете? — спросил Трухильо.
      — Послушайте, Ман, как, по-вашему, я могу себя чувствовать? Мы потеряли сегодня шесть человек. Мы потеряли лучшего из лучших — Хайрама Йодера. Если бы не он, мы все уже были бы покойниками. Он спас эту колонию, он и меннониты. Теперь он мертв — по моей вине.
      — Эту охоту затеял Пауло. Он нарушил ваш прямой приказ и погубил себя и еще пять человек. Подверг смертельной опасности вас и Джейн. Если уж возлагать на кого-то вину, то на него.
      — Я не собираюсь возлагать вину на Пауло.
      — Я и сам это знаю, — сказал Трухильо. — Потому-то и говорю. Пауло был моим другом, ближайшим другом из всех, какие у меня здесь есть. Но он свалял дурака и погубил всех этих людей. Ему следовало послушаться вас.
      — Да. Конечно, — протянул я. — Когда я устроил весь этот фарс с государственной тайной, то надеялся не допустить ничего подобного. Иначе я так не поступил бы.
      — Тайное всегда становится явным, — заметил Трухильо. — Вы это сами знаете. Или должны знать.
      — Значит, нужно было во всеуслышание объявить об этих существах?
      — Возможно. Вы должны были принять решение, и вы его приняли. Должен сказать: не то, какого я от вас ожидал. Это не ваш стиль поведения. Если позволите, я скажу прямо: вы не очень сильны в конспирации. Да и все наши сограждане тоже не привыкли к тому, что вы что-то скрываете от них.
      Я утвердительно хмыкнул и погладил собаку. Трухильо с минуту ерзал на стуле, словно не решался продолжить разговор.
      — Что вы собираетесь делать дальше? — спросил он наконец.
      — Да будь я проклят, если знаю. Сейчас, пожалуй, единственное, что мне приходит в голову, — это прошибить стену кулаком.
      — Я бы вам не советовал, — серьезно сказал Трухильо. — Я знаю, вы в общем-то не одобряете моих попыток давать вам советы. Но все же рискну…
      Я улыбнулся и кивнул на дверь.
      — Как там народ?
      — Все чертовски перепуганы. И понятно: один человек погиб вчера, еще шестеро — сегодня, причем от пятерых из них не осталось даже трупов. Люди тревожатся, кто же окажется следующим. Подозреваю, что несколько ближайших суток большинство народу будет ночевать в поселке. Боюсь, что кота все-таки не удалось удержать в мешке. В том смысле, что стало известно, что эти существа обладают разумом. Гутьеррес, набирая свой отряд, рассказал об этом целой куче народа.
      — Меня не на шутку удивляет, что никто другой не собрался вновь на охоту за вервольфами.
      — Вы назвали их вервольфами?
      — Вы же видели того, который убил Хайрама, — ответил я. — Ну и попробуйте доказать мне, что он похож на кого-то другого.
      — Сделайте милость, не употребляйте это название, — попросил Трухильо. — Люди и без того донельзя перепуганы.
      — Хорошо, — кивнул я.
      — И еще. Все же нашлись некоторые, пожелавшие отправиться мстить за погибших. Кучка безмозглых детишек. И среди них Энцо, приятель вашей дочери.
      — Бывший приятель, — поправил я. — Надеюсь, вы отговорили их от этой глупости?
      — Я напомнил, что на охоту за лесными обитателями уже отправились пятеро взрослых мужчин, и ни один не вернулся домой. Это, мне кажется, немного остудило их пыл.
      — Замечательно.
      — Вы должны сегодня вечером выйти в зал собраний. Там будет много народу. Вы должны появиться на людях.
      — Я не в такой форме, чтобы встречаться с людьми, — возразил я.
      — А у вас просто нет выбора, — заявил Трухильо. — Вы глава колонии. Джон, послушайте, люди в трауре. Из этой передряги живыми выбрались только вы с женой, причем Джейн попала в больницу. Если вы всю ночь просидите дома взаперти, то люди будут думать, что от этих страшных лесных жителей нет никакого спасения. А ведь вы попытались скрыть их существование. Вы должны исправить свою ошибку.
      — Я и не знал, что вы психолог, Maн.
      — Я не психолог, я политик. Как и вы, хотите вы признаться себе в этом или нет. Возглавлять колонию — значит прежде всего быть политиком.
      — Послушайте, Ман, если вы хотите возглавить колонию, я уступлю вам свой пост. Прямо сейчас. Я ведь хорошо знаю: вы считаете, что именно вы должны были стать ее руководителем. Так вот, эта должность ваша. По рукам?
      Трухильо ответил не сразу, видимо, ему нужно было подобрать слова.
      — Вы правы, — сказал он. — Действительно, я считал, что должен был возглавить колонию. Я и сейчас иногда так думаю. И когда-нибудь, возможно, так и случится. Но на сегодня это не мое дело. А ваше. А мое дело — олицетворять собой вашу лояльную оппозицию. И вот что думает ваша лояльная оппозиция:
      — Джон, ваши люди боятся. Вы их руководитель. Так займитесь же руководством, черт возьми. Сэр.
      — Знаете, а ведь вы еще ни разу прежде не называли меня сэром, — произнес я после долгой-долгой паузы.
      Трухильо усмехнулся.
      — Я берег это обращение для особого случая.
      — Ну что ж, если так, то у вас прекрасно получилось. Правда, здорово впечатляет.
      Трухильо поднялся.
      — Значит, увидимся вечером, — утвердительно заявил он.
      — Увидимся. Постараюсь излучать убедительность и спокойствие. Спасибо, Ман.
      Он отмахнулся от моей благодарности и вышел. И на крыльцо сразу же поднялся Джерри Беннетт. Я жестом пригласил его войти.
      — Ну, что у вас новенького?
      — Насчет аборигенов — ничего. Я провел поиск по всем возможным параметрам, но все впустую. Очень уж мало исходных материалов. Должен заметить, что первооткрыватели планеты провели ее исследование крайне халтурно.
      — Может, расскажете мне что-нибудь такое, чего я не знаю?
      — Ну, раз уж вы так просите, — в тон мне отозвался Беннетт. — Вы ведь знаете видеофайл конклава о том, как была уничтожена та колония?
      — Да, — кивнул я. — Но какое отношение он имеет к этой планете?
      — Никакого. Я ведь говорил вам, что проверил пакетной командой все файлы данных на предмет редактирования. И наряду со многим другим вылез и этот файл.
      — Что же в нем не так?
      — Видите ли, оказалось, что файл, который вам показывали, — всего лишь часть другого видеофайла. А маркеры времени говорят, что это лишь завершающая часть большого фильма. И там действительно кое-что обнаружилось.
      — Много?
      — Намного больше того, что вы видели, — сказал Беннетт.
      — Вы можете восстановить это?
      Беннетт улыбнулся.
      — Уже сделано.

* * *

      Через шесть часов, после множества весьма напряженных бесед с колонистами, я наконец-то вошел в «черный ящик». ЭЗК, куда Беннетт уже загрузил видеофайл, как он и обещал, ждала меня на столе. Я включил аппарат — высветился стоп-кадр. На экране появились два существа на холме над рекой. И холм, и одно из существ я уже знал по первому фильму. Второго прежде не видел. Сначала я прищурился, чтобы лучше разглядеть его, затем молча выругал сам себя за глупость и увеличил изображение. Все сразу стало ясно.
      Это был вхайдианин.
      — Привет, — сказал я ему. — Чем это ты здесь занимаешься? Любезничаешь с парнем, который уничтожил твою колонию?
      И включил показ, чтобы выяснить, в чем же там дело.

8

      Двое стояли возле обрыва на краю утеса, возвышавшегося над рекой, и смотрели на закат, пылавший над уходившей к горизонту бескрайней степью.
      — У вас тут красивые закаты, — сказал генерал Тарсем Гау, обращаясь к Чану ОренТхену.
      — Спасибо, — не без иронии отозвался ОренТхен. — Это все вулканы.
      Гау удивленно взглянул на ОренТхена. Рельеф слегка всхолмленной равнины нарушался лишь рекой, ее обрывистым берегом и маленькой колонией, расположенной у воды под обрывом.
      — Не здесь, — пояснил ОренТхен, отвечая на невысказанный вопрос Гау.
      Он указал на запад, где солнце только-только ушло за горизонт.
      — Это чуть ли не на противоположной стороне планеты. Сильная тектоническая активность. Весь западный океан окаймляет кольцо вулканов. Один из них взорвался в конце осени. И в атмосфере все еще полно пыли.
      — Наверно, зима далась вам нелегко, — сказал Гау.
      ОренТхен сделал движение, которое, очевидно, следовало толковать как отрицание.
      — Достаточно крупное извержение, чтобы живописно раскрасить закаты. Но недостаточное для перемены климата. Здесь умеренные зимы. Это одна из причин, по которым мы выбрали это место. Лето жаркое, но не настолько, чтобы горели посевы. Плодородная почва. Неограниченный запас воды.
      — И никаких вулканов, — добавил Гау.
      — Никаких вулканов, — подтвердил ОренТхен. — А также и землетрясений, потому что мы расположились как раз посередине тектонической плиты. Зато невероятные грозы. А минувшим летом было несколько ураганов со смерчами и градом размером с вашу голову. Мы лишились изрядной части урожая. Но ведь ничто не идеально в этом мире. В общем и целом это подходящее место для того, чтобы основать колонию и начать строить новый мир для моего народа.
      — Согласен с вами, — ответил Гау. — И могу добавить, что вы проявили себя как прекрасный руководитель этой колонии.
      ОренТхен чуть заметно склонил голову.
      — Благодарю вас, генерал. Похвала из ваших уст — похвала вдвойне.
      Собеседники вновь повернулись к медленно угасавшему закату и к сумеркам, сгущавшимся внизу на равнине.
      — Чан, — сказал Гау. — Вы понимаете, что я не могу позволить вам сохранить эту колонию.
      — А-а, — с улыбкой отозвался ОренТхен, не отрывая взгляда от заката. — Не слишком ли серьезная тема для случайной встречи старых друзей.
      — Вы же знаете, что нет.
      — Знаю. Первым сигналом послужило уничтожение моего спутника связи.
      ОренТхен указал вниз по склону холма, где стояли десятка три солдат Гау, с которых не сводили глаз примерно столько же фермеров, составлявших личный эскорт ОренТхена.
      — А они — вторым.
      — Они нужны лишь для вида, — ответил Гау. — Я должен был обеспечить себе возможность поговорить с вами, не боясь, что меня пристрелят на полуслове.
      — А уничтожение моего спутника? — осведомился ОренТхен. — Это, подозреваю, было сделано не для вида.
      — Это было необходимо для вашего же блага.
      — Я сильно в этом сомневаюсь.
      — Если бы я оставил спутник на месте, то или вы, или кто-то другой из вашей колонии непременно послал бы беспилотный скачковый курьер, чтобы дать знать вашему правительству, что на вас напали, — объяснил Гау. — Но я пришел сюда не поэтому.
      — Вы только сказали, что не позволите мне сохранить ту колонию, — напомнил ОренТхен.
      — Не позволю, — подтвердил Гау. — Но для вас это не то же самое, что подвергнуться нападению.
      — Разница понятий что-то ускользает от меня, генерал. Особенно в сочетании с тем, что вашим оружием был разнесен вдребезги чрезвычайно дорогостоящий спутник и что по моей земле ходят ваши солдаты.
      — Сколько времени мы с вами знакомы, Чан? — спросил Гау. — Уже очень давно. Сначала как друзья, а потом как противники. Вы хорошо знаете мою манеру поведения и образ мыслей. Вам когда-нибудь приходилось видеть, чтобы я говорил одно, а делал другое?
      ОренТхен на мгновение задумался.
      — Нет, — сказал он наконец. — Вы, Тарсем, можете быть наглой скотиной. Но если вы говорили о своих намерениях, то всегда правду.
      — В таком случае поверьте мне еще раз, — сказал Гау. — Я больше всего на свете хочу, чтобы все прошло мирно. Именно поэтому сюда прилетел я, а не кто-то другой. Потому что наш с вами разговор касается не только этой колонии и этой планеты. Я не могу позволить вашей колонии остаться здесь. Вы сами это знаете. Но это не значит, что вы или кто-либо из ваших людей должны пострадать.
      И снова ОренТхен ответил не сразу.
      — Должен признаться, я немало удивился, узнав, что на этом корабле прилетели именно вы. Мы знали, что конклав может напасть на нас. Ведь не для того же вы начали борьбу против всех рас, объявив о прекращении колонизации для них, чтобы позволить нам исподтишка все же освоить планету. Мы учли такую возможность в своих планах. Но я предполагал, что сюда прилетит какой-нибудь кораблик под командованием мелкого офицерика. И вдруг к нам спускается предводитель конклава собственной персоной.
      — Мы как-никак друзья, — улыбнулся Гау. — Вы заслуживаете особого отношения.
      — Очень приятно слышать от вас такие слова, генерал. Но, друзья мы или нет, все равно речь идет о массовом убийстве.
      Гау улыбнулся.
      — Что ж, возможно. Или, пожалуй, вернее было бы сказать, что могло бы случиться и массовое убийство. Но ваша колония куда важнее, чем вы думаете, Чан.
      — Не знаю, с чего бы ей быть такой важной, но я ее люблю. Здесь немало хороших людей. Мы всего лишь первоколония. Нас тут всего две с небольшим тысячи. Самый минимум, чтобы только-только выжить. Мы занимаемся только сельским хозяйством для самообеспечения да подготовкой места для следующей волны поселенцев. А они, будут готовить место для следующей волны. Так что ничего особенного в нас нет.
      — Ну и скажите, кто же из нас лицемерит? — спросил Гау. — Вы прекрасно знаете, что важность вашей колонии заключается не в том, что она выращивает или для чего предназначена, а в самом факте ее существования в нарушение соглашения о конклаве. А оно не допускает новых колоний, управление которыми осуществляется не конклавом. Ваш народ пытается игнорировать это соглашение, а это прямое нарушение законов конклава.
      — Мы не игнорируем ваши законы, — с явным раздражением ответил ОренТхен. — Они попросту не имеют к нам никакого отношения. Мы не подписывали соглашения о конклаве, генерал. Как и несколько сотен других рас. Мы имеем полное право основывать колонии везде, где сочтем нужным… Именно это мы и сделали здесь. А вы, генерал, не имеете никакого права оспаривать наши действия. Мы суверенный, самостоятельный народ.