Маша, неловко поморщившись, дернулась, в боку кольнуло, сняла трубку. И набрала Буровский номер. Она его знала, на стене карандашом нацарапала, Мишка давно уже продиктовал, вот только никогда не пользовалась. Общались всегда в одностороннем режиме. Полупроводниковые отношения. Мишка звонит, а Маша изволит отвечать. И только.
-Алло?
-Ну?
-Это я, Маша.
-Ушам не верю. Хрю!
-Выручишь?
-Откуда?
Переспросил Мишка противным голосом. То ли сонным, то ли уставшим, то ли голодным, а может быть и таким и сяким одномоментно. То есть бука букой, а не славный парень с которым Маша привыкла болтать часами.
-Откуда выручать?
Опять пробормотал Мишка, деловито чавкая. Маша поразилась - так и есть - жует! Пока еще не проникаясь серьезностью момента, он промычал.
-Не молчи, не томи. Откуда?
Вот и вся любовь-морковь. Он кушает, а тут мешают разные нехорошие девочки. Невоспитанные.
-Из рук твоих коллег.
Буров сглотнул, перевел дыхание, рявкнул.
-Епрст! Первый раз в жизни ты сама мне звонишь. И по какому поводу!
-То есть ты мне не поможешь?
-Не смеши. Честное кабанье, уже одеваюсь, бегу спасать тебя из плена.
Теперь это не злобное чем-то питающееся чудовище с ней разговаривало. Нет. На другом конце провода из ниоткуда возник Буров. Дружелюбный и неравнодушный. Чем бы его стукнуть, свинтуса, за такие метаморфозы. Разозлилась Маша и тут же сама себя охладила. Нет, нельзя. Не сейчас. Лупить по башке и обижаться можно будет позже. Позже. Мавр еще не сыграл роли, не спас красавицу из застенка. Вздохнула.
-Жду.
-Где?
-?
-Где именно, русалочка?
Маша оглянулась, нашарила взглядом лицо одного из парней в форме, спросила просто, как человек от правоохранительных структур далекий, далекий.
-Где я?
Ей объяснили. Коротко, с матерком. Напомнили.
-Паспорт пусть прихватит.
-Мой?
-Да.
Маша вздохнула в трубку.
-Миш, тебе придется взять у меня ключи...
Машин голос дрогнул.
-Взять ключи и съездить на Химмаш. За моим паспортом. А уже потом, опять сюда, за мной. Только ключей у меня нет... Ой.
-Дай кому-нибудь трубочку.
-Кому именно?
-Спроси, кто из них старший и трубочку этому человеку дай.
-Хорошо.
Маша обвела взглядом мужчин в форме.
-Скажите, кто здесь главный? В данный момент. Его просят к телефону.
Выяснилось, что у Мишки в РОВД имеются и знакомые, и друзья. Несмотря на вечернее время, двое даже оказались на работе, в зоне досягаемости - через дверь по коридору. Так что переговоры прошли в атмосфере взаимопонимания. И спаситель явился через двадцать минут. Короткое черное пальто, зимняя кепка. Вид строгий, собранный. Под мышкой кожаная папка для бумаг.
-Ну, ты даешь, чудовище в женском обличье.
Видимо ему рассказали, красочно про аварию и о том, кто в ней виноват. Мишка, только глаза таращил, да встряхивал круглой головой. Косился с удивлением. Без особого восторга. Будто у Маши выявили редкую, незаразную, но дико противную болезнь. Какая гадость! Тут прозвучало неприятное заявление.
-Ключи, кстати, не отдадим. Вещдок.
-Вот как?
Уточнил Мишка и согласился.
-Конечно. Все верно.
-А что же мне делать? Тогда?
Вскинулась Маша, представив себя перед запертой дверью. Она как раз заканчивала писать свои паспортные данные на очередной бумажке.
- Наизусть помнишь?
Удивился и обрадовался один из сотрудников. Маша вздохнула и сказала честно.
-У нас военрук свирепый. Наизусть данные помнят все. Он уже три контрольные провел по этим данным. Кучу двоек налепил. Пришлось вызубрить.
Мент улыбнулся.
-Молодец у вас военрук. Тебе еще сто раз пригодится, что помнишь. Вот увидишь.
-Уже вижу.
Вздохнула Маша. Повернулась к Бурову, повторила прежнюю мысль, с которой ее только что сбили.
-Дед вернется только завтра, или даже послезавтра. Понимаешь? Мой паспорт просят. Я его раньше не добуду.
-Угу.
Мишка от реплики лохматой школьницы отмахнулся. Расписался в трех местах. Почесал загривок. Пообещал, что свои документы некая М. Полежаева непременно завезет через два дня. Поблагодарил друга. Пожал руки всем, кто был в комнате. Их набежало, на такое шоу, человек семь. Еще бы. Не каждый день девушки с золотыми волосами одним ударом от четырех бандитов освобождаются. Наконец, все закончилось. Маша встала с табуретки. Охнула, взялась за бок.
-Чего это ты?
Повернулся Мишка, руку протянул, поддержать. Как раз разглядел свиторочек... Раньше Машин бок от него стол загораживал.
-??
-Ерунда. Ничего не задето. Просто порез, неглубокий.
-Ты у врача была?
-Да. Меня уже зашили.
-Братцы, да вы - просто варвары!
Грустно констатировал Мишка. Лицо у него сделалось странное, и не брезгливое, и не злое, и не растерянное. Ненастоящее. Можно сказать иначе - никакое. К Маше он повернулся с преувеличенной заботой. Подхватил за локоть, как родную увечную маму. Повлек за собой. Парни в форме расступились. Неизъяснимое выражение Мишкиной морды на них подействовало угнетающе. С чего бы? Маша неловко, Буровская рука мешала, оглянулась. Сказала без всякого ехидства.
-С наступающим вас Новым Годом. Всех вместе и каждого отдельно.
-Спасибо огромное.
Ответили сразу два наиболее воспитанных милиционера. В коридоре Маша одернула свитер. Натянуть дубленку помог Мишка. Шапочки не было, одной перчатки тоже. Но не это, и даже не потерянная сумка с учебниками огорчало больше всего.
-У меня на ключах брелок. Барашек. Это подарок. Я им очень дорожу.
-Вернем?
Посовещались люди в форме. Двое, вышедшие, за парочкой в коридор. Как раз Буровские приятели, очевидно.
-Отчего же не вернуть. Вернем.
-Когда?
Уточнила Маша.
-Скоро.
-Ну, баран то вам зачем? А?
Невероятно! Дедушкин подарок отцепили от связки... Несколько капель крови попало и на него.
-Держи.
-Спасибо.
-Будем считать, что твои ключи были без брелока.
-Спасибо!
Маша нервно и радостно сжала в кулаке вновь обретенного рогатого красавца. Буров поправил кепку, вмешался строго.
-Все. Пошли.
Не был он расположен болтать с коллегами. Категорически. Повлек девушку наружу, по дороге раскланялся еще с тремя-четырьмя милиционерами. Морда у него была прежней. Все еще. На крыльце Мишка поскользнулся, ругнулся негромко.
-Епрст! Что за жизнь.
-?
-Не важно. Я не о тебе. Сил нет иногда моих! Осторожно. Тут лед.
На улице было темно. В мохнатом небе поблескивали серебристые звезды. Точно сверкающие крошки от волшебного пирога. Неведомый великан поужинал, а надкушенный с одного бока лунный блин, отбросил в сторону.
-И куда мы идем?
Вяло поинтересовалась Маша.
-Я в подъезде буду спать?
Мишка уже обрел привычное оптимистичное состояние души. Заговорил бодро.
-Не грузись. Это не проблема. Жива. Почти здорова. Переночуешь у моей подруги, например.
-У твоей подруги?
Поджала губы Маша.
-К себе не приглашаю. Потому как - живу один. И ты все равно, откажешься от неприличного предложения. Верно?
-Да.
-Ну вот. Значит, остается идти к моей девушке. Она тебя не съест.
Тут Мишка на миг призадумался. И добавил с проснувшимся сомнением в голосе.
-Может быть.
* * *
Потоптались у телефона-автомата. Сначала долго искали двушку. Потом Маша обнаружила в левом кармане, завалявшиеся без дела десять копеек.
-Держи.
Мишка начал набирать номер, выругался. Пакостный агрегат бесцеремонно сожрал монетку, а соединять отказался.
-Е-мое. Какой я везучий.
Повернулся к Маше, пояснил тяжко, пасмурно.
-Честное свинское, день у меня сегодня чумовой. Три таких в месяц и я сорвусь с катушек. Может у тебя еще десять копеек есть?
-Ношу горстями просто. От нечего делать. В каждом кармане.
Мишка иронию игнорировал, смотрел требовательно. Маша сдалась и объяснила.
-Сумка моя тю-тю. С кошельком вместе.
-Ладно. Поехали без звонка. Должна быть дома.
-А кто она?
Мишка вздохнул.
-Студентка.
-Твоя?
-Да. Грехи мои тяжкие. Чего смеешься?
-Так просто.
Маша вскинула голову, капюшон свалился.
-Надень. А то уши отвалятся.
Велел Буров. Полежаева из вредности отказалась слушаться. Мишка с бурчанием сам натянул Маше капюшон.
-Ни кошелька у нее, ни сумки, ни ключей, ни шапки. Странная девушка. Как еще башка цела, не потеряна? Каждые пол года, по расписанию, привыкла вляпываться в беду. Мешает разным почтенным гражданам спокойно отдыхать после трудов праведных.
Маша улыбнулась. Ворчливый Буров продолжал расписывать в красках, какое количество нервных клеток у него погибло.
-Миллиарды. Не подлежит восстановлению. Кто виноват? Я спрашиваю - кто виноват? Ежели я впаду в старческий маразм во цвете лет, то по чьей вине? Не подскажешь? Я встретил вас, себе на горе.
Патетично закончил Мишка обвинительную речь. Маша отпарировала.
-Что делать?
Дождались троллейбуса. Влезли. Долго тряслись по сонным улицам.
-Пешком надо было идти.
-Быстрее добрались бы?
Спросила Полежаева.
-А то?
Мишка начал рассказывать свежие хохмы. Источник, из которого он брал забавные сюжеты, был неисчерпаем. Героями историй обыкновенно оказывались пожарники, менты, студенты и преподаватели военных кафедр. Маша слушала молча. Бок занемел, рука без перчатки превратилась в ледышку. Девушка пробовала сжимать и разжимать пальцы в кармане, помогало не очень.
-Вот и добрались.
Чистенькая милая пятиэтажка в самом центре города. Неподалеку от знаменитого вздернутого на гранитную дыбу самолета - памятника военным летчикам. Снег поскрипывал под ногами, вдали дребезжали троллейбусы, расползающиеся по своим маршрутам. Дверь подъезда на тугой пружине - открылась со скрежетом. Сейчас все звуки безмерно раздражали Машу. Мишка деликатно позвонил в обшитую деревом дверь на первом этаже.
-Кто там?
В голосе было удивление, чуть сдобренное страхом. Все же времена на дворе... Особенные. Что ни день в газетах фотографии свежих трупов. То бандиты друг с другом разбираются. То грабители потрошат мирные семьи в поисках накопленного добра. Окаянные дни - беда для обывателя, располагают исключительно к трусливому схлопыванию створок, за которыми глупые моллюски чают переждать беду.
-Я. Не один. Дозвониться не смог, извини.
Зашумели замки, цепочка. Из квартиры потянуло теплым запахом свежей выпечки.
-Ух, как вкусно! Впустишь?
В проеме появилась высокая, одного роста с Машей девушка в коротеньком халатике. Очень пухлые губы, большие глаза. Стильно подстриженные растрепанные темно русые волосы. Мордашка округлая, прехорошенькая точно у ангелочка с коробки конфет столетней давности. Чудо что такое. Однако холод в глазах нешуточный. Левая бровь чуть приподнята. Вежливое приглашение наполнено просто арктическим теплом.
-Входите.
Мишка бесцеремонно впихнул Полежаеву внутрь. Зашел сам. Чмокнул хозяйку в упругую щечку. Закрыл дверь ловко, не глядя на замки. Привычным жестом бросил кепку на оленьи рога, укрепленные в тесной прихожей в виде дополнительной вешалки. Расстегнул пальто. Громко возвестил.
-Это Света. Это Маша. Я все объясню.
-Уж сделай милость.
Попросила хозяйка, удаляясь на кухню. Невидимый шлейф из льдинок потянулся за ней. Окутал Машу, просто к полу приморозил.
-Не стой столбом.
Обратился Буров к Полежаевой, чувствующей себя жутко неуютно.
-Давай сюда дубленку.
Маша неловко начала раздеваться. Сцепив зубы, чтобы не запищать жалобно. Света загремела посудой, включила воду. То есть начала хлопотать, ставить чай, принимать незваных гостей. Мишка повесил верхнюю одежду в шкаф, разулся. Маша потянула свитер вниз, потом набок. Бесполезно, дыру и кровь не скроешь. Застыла с несчастным выражением лица. Буров взял за руку, потянул за собой. Показал на табуретку возле стола.
-Приземляйся.
Маша откинулась к стене, скособочилась, (рана разболелась ни на шутку) задавая себе уже привычные вопросы. Что она делает здесь? В этой компании? Сегодня? Тем временем шумный Мишка рулил ситуацией.
-Чай? Замечательно. А плюшками поделишься? Я голоден как доисторический вепрь. Могу сожрать немедленно вас обеих, если не накормишь. Даже перчить и солить не буду. Умну целиком.
-Испугал.
Невозмутимо ответила хозяйка, сменившая, наконец, замораживающую любезность на почти настоящее гостеприимство. Вот и блюдо с плюшками неторопливо перекочевало поближе к возмутителю спокойствия. Само по себе, без видимого участия Светланы. Подползло, ткнулось в руку. Все же сердиться на Мишку всегда было чрезвычайно непросто.
-На.
Мишка ухватил плюшку, алчно откусил больше половины. Прочавкал.
-Момент. Червячка заморю и смогу разговаривать.
Света повела плечом, покачала головой. Выразила молчаливое неодобрение свинским поведением друга. Налила гостям чая. Вышла в комнату, вернулась, снова вышла. Маша чувствовала себя даже не круглой, квадратной дурой. Вломились без предупреждения, на ночь глядя, в чужой дом. Понятно, что хозяйка недовольна. Ну, Буров, погоди!
Ее и так поташнивало, немного. Вид жующего Мишки действовал почти как рвотное. В животе начались спазмы. Только этого не хватало! Маша отвернулась к окну. Сосредоточилась на беленьких, в алую клетку, занавесках. Наконец, Мишка наелся. Вздохнул сыто и почти умиротворенно. Как раз опять появилась хозяйка. Замерла, скрестив руки перед грудью.
-Ну и?
Наевшийся гость промокнул губы салфеткой. Улыбнулся благодарно.
-Жутко вкусно! Спасибо громадное.
-Пожалуйста.
На известное количество яда в голосе хозяйки Мишка внимания старательно не обращал. Скомандовал непринужденно.
-В общем, Светлана, садись и слушай. Дела такие...
* * *
Часть вторая.
СТРАСТИ-МОРДАСТИ
То, что гусеница называет Концом Света,
Учитель именует Бабочкой.
Ричард Бах
* * *
Глава первая
В лесу родилась елочка...
* * *
Разбудил вчерашнюю жертву шум воды на кухне. Маша зевнула, потянулась, охнула из-за боли, криво, иначе пока не получилось, села в постели. Спать ее, Мишкина подруга, уложила на раскладывающемся диване в зале. Более того, старую футболку выдала - вместо ночной рубашки. В окно заглядывало солнечное зимнее утро. Красота.
Тут как вспомнила Полежаева о том, что натворила вчера - поежилась. Даже не вполне поверила, что оказалась способна выкинуть такой фокус. Может быть, кошмар ей только приснился? И она не старалась серьезно ранить, даже убить человека для того, чтобы спастись самой? Как же говорил дед? Не загоняйте крысу в угол, чтобы не знакомиться с ее зубами.
-Маша!
Голос у хозяйки казался самый обыкновенный. Точно вчерашняя Леди Айсберг была сном.
-Маша!
-У?
Пробурчала Полежаева сонно и недоверчиво. С чего бы этому утру вдруг начинаться по-человечески?
-Ты проснулась?
-Угу.
-Вставай, пошли завтракать.
-Угу.
Таки - пришлось подняться, со скрипом. Заползти в ванную, совмещенную с туалетом. Умыться. Окончательно проснуться. Голова то почему болит, интересно? Вроде не пила. В дверь постучали.
-Чистое полотенце на батарее!
-Спасибо.
Через малое время несостоявшаяся жертва привела себе в относительный порядок. Хватит для того, чтобы разделить с Мишиной студенткой утреннюю трапезу. Называть ее Буровской подружкой язык не поворачивался. Вчера она выглядела абсолютной хозяйкой положения: высокорожденной дамой, изволившей по минутному капризу откликнуться на ласки кучера, например. Снизошла, удивилась этому, вела себя с виновником вежливо, но так, чтобы на дальнейшую фамильярность его не тянуло. Однако невероятный Мишкин рассказ сбил с красавицы спесь. Светлана живенько превратилась в славную девчонку, простила и расцеловала Мишку, дала ему с собой несколько плюшек, выпроводила с чмоканьями и хихиканьями, доносящимися из прихожей. Вроде бы Буров увлекал слабо сопротивляющуюся хозяйку на кухню, вроде бы дверь там притворили, и даже включили магнитофончик! Неясная лихая песенка сочилась чужим весельем, манила прислушаться. Но уставшая от новых впечатлений Маша, уже опрокинулась в темный, вязкий точно кисель - сон и чем именно завершилась сцена проводов милого друга, не узнала. Ну и что?
Гостья проковыляла на кухню: очень чистенькую, уютную - сразу стало ясно, что хозяйка здесь немало времени проводит. При чем с толком, с удовольствием. На столе заждались своего часа маленькие, сильно поджаренные блинчики, с хрустящей корочкой по краю. (От вчерашних плюшек осталась сиротливая половинка одной-единственной. Ай да Мишка!) Пиала сметаны и фарфоровый чайник дополняли картину.
-Чем богаты, тем и рады.
Нет, это в самом деле была абсолютно другая девушка. Может быть сестра вчерашней сосульки? Маша поправила прядь волос. Опустилась на табуретку. Услышала сочувственное.
-Как бок?
-Ноет немного. Ерунда.
Светлана нырнула в холодильник. Спросила из-за раскрытой дверцы.
-Какое варенье будешь? Есть клубничное и яблочное.
-Никакое. Спасибо. Вполне достаточно сметаны.
-Как знаешь. Наше дело предложить.
Захлопнула дверцу. Вернулась к столу. Потянулась за чайником. Улыбнулась гостье. Глаза у студентки были огромные. Не меньше Машиных. Только зеленые, с коричневыми крапинками. Бедра широкие. Вопреки требованиям времени - никакого изможденного вида. Руки тоже не модельные: вместо тонких бледных палочек заморыша - крепкие, сильные, как у спортсменки. Волейболистки, например. Или девушки с веслом. Кожа гладкая. Зубы неплохие. Рот крупный, губы пухлые. А вот груди нет. Абсолютно. Нулевой размер, или даже отрицательный, минус первый, как шутили в школе о плоских девчонках.
-Что ты меня так разглядываешь?
Слегка смутилась хозяйка.
-Извини. Подумала просто, что мы немного похожи.
Свету объяснение как будто устроило. Она пошутила.
-Ага. Девушки статные. Толкнем врага в плечо, улетит к порогу.
Но выражение некоторой придушенной грусти во взгляде говорило о том, что телесной крепостью девушка не гордится, более того, с радостью предпочла бы своему здоровому румянцу модную модельную бледность. Ох уж это время и его тщедушные героини. Маша сделала вид, что не уловила тоски во взоре хозяйки, подбросила ответную шутливую цитату.
-Коня на скаку остановим.
-А что? Ты вчера такой примерно номер и отколола. Разве нет?
Они принялись за еду. Маша обмакивала маленькие блинчики в сметану, складывала пополам и отправляла в рот. Хозяйка вела себя точно также. Причмокивать и нахваливать собственное изделие, не тушуясь гордиться, что удачно вышло? Полежаевой это понравилось.
-Спасибо. Здорово. Можно позвонить?
-Конечно.
Маша собралась проверить - а не вернулся ли внезапно дед. Но до телефона, он обретался в прихожей, на маленькой тумбочке, добраться не успела. В дверь затрезвонили. Хозяйка пожала плечами.
-Мишка? На него непохоже.
Маша сжалась. Вернулся вчерашний страх. Прислонилась к стене. Одернула короткую футболку. Тут и телефон дал о себе знать. Запел, загудел.
-Маш, возьми!
Попросила Света, переговаривающаяся с кем-то через дверь.
-Алло?
-Русалочка? Ты уже встала? Привет.
-Доброе утро.
-К вам там должен Макс подъехать.
-Макс???
-Извини, я не мог не рассказать. Его то ведь тоже касается, разве нет?
Маша вздохнула, с неохотой соглашаясь. Света крикнула от двери.
-Тут тебя спрашивают.
-Кто?
-Не представился. Говорит, что ты его знаешь. Что пароль не поменялся. Чушь какая-то. Грызли. Кого сгрызли? Где?
-Гризли.
Расслабляясь, страх проходил, поправила Полежаева. Буркнула Мишке в трубку.
-Уже прибыл, друг твой драгоценный. Пока!
Света не поняла.
-Ну?
-Это Макс. Можешь открывать.
Через секунду в квартиру ворвался ураган: пахнущий снегом и морозом, широкоплечий, в расстегнутой дубленке мужчина, в сопровождении двух высоких лбов. Макс по-прежнему предпочитал держать рядом ребятишек демонстративной угрожающей внешности? Зачем ему это? Примитивно же. Впрочем, охрана вела себя прилично. Вошли, замерли у дверей. Подпирают стены. Жуют жевачку. Молчат. На хозяйку не пялятся. Хорошо дрессированные звери. Со стороны даже за воспитанных могут сойти, если особенно к выражению глаз, вернее к полному отсутствию оного, не придираться. Милые мальчики, каждый килограмм под сто тридцать. Итого, четверть тонны сильной многозначительной тишины и сдержанности.
Зато гризли показал себя во всей красе, рванул, не разуваясь внутрь. Мимо вытаращившей глаза Светланы, серым стремительным вихрем. Налетел, сгреб Полежаеву в охапку.
-Ты!
-?
-Прости. Прости.
-За что?
Макс не слушал. Дыхание у него сбилось, стало неровным, точно он бежал в гору.
-Услышал, думал, сдохну. Прости. Это из-за меня. Я знаю.
-Но...
Он перебил.
-Чего они хотели? Конкретно?
Маше вовсе не улыбалось притворяться героиней. Но не врать же?
-Чтобы я позвонила тебе и попросила срочно подъехать.
-Куда?
-Не успела уточнить. Извини.
-Е... Елки-зеленые.
Чмокнул в щеку. Продолжая сжимать ее плечо, сказал.
-Все. Больше ни одна паскуда к тебе не притронется. Факт.
Последнее слово тяжело упало, каменной плитой, надгробием, например. Бух. Маша уточнила.
-Никто?
-Да.
Ему хотелось верить. Нет, ему было трудно не поверить. За словами стояла тяжесть металла, запах пороха. Жуткая атмосфера создавалась, как ни крути. Макс сам ее и разрядил - шуткой.
-Будет гризли нынче бит.
-?
-Не знаю, кости мои собрать можно будет? Или как?
-?
-Дед твой. Извиняться к нему пойду. По стене размажет.
Шутил Макс неискренне. Улыбался только губами. Глаза - покрасневшие, сухие. Взгляд больной, строгий. Картина основательного недосыпа и загрузки. Повернулся к хозяйке.
-Не обижайся, барышня. Я без башни сегодня. Натоптал тебе. Прости, имя забыл?
-Света.
Пробормотала Мишкина подруга умирающим голосом. Что это с ней, удивилась Полежаева? Вроде бы выдержанная девушка, спокойная. Вчера так и вовсе глыба ледяная. Интересно... Макс продолжал руководить парадом.
-Итак, Света, кофе есть?
-Да...
Опять этот дурацкий тон! Нарядить бы ее в костюмчик лебедя и заставить танцевать под знаменитую музыку Сен-Санса. Макс внимание на хозяйку почти не обращал, прижимал к груди ладонь взъерошенной Полежаевой. Попросил у Светы, не глядя на нее.
-Сделай чашку. Крепкий, с двумя ложками сахара.
Мишина студентка, двигаясь точно сомнамбула, проскользнула мимо. Взгляд ошалелый, задумчивый. В коридоре по-прежнему было тихо. Точно там никто не обретался. Охрана на угощение не претендовала. Макс, наконец, сбросил дубленку. Метнул, не глядя, на вешалку. Шкура зацепилась за крючок, обвисла неровно, но не упала.
-Присесть здесь можно, хозяйка?
-Конечно...
Бесцеремонно оседлав табурет, Макс подхватил окаменевшую Полежаеву, пристроил у себя на колене. Прижал левой рукой, точно взял в стальное кольцо.
-Тебе удобно?
-Нет.
-У, вредина.
Девушка решила не вырываться. Только сцены раздора не хватает для хозяйки: бурно отыгранной, шумной, с пощечинами и проклятиями. То-то Света будет рада, что выполнила Мишкину просьбу, пустила на ночь гостью.
Вдруг Макс с невероятной нежностью прижался лбом к голому, вылезающему из растянутого ворота футболки, плечу своей ненаглядной златовласки, глаза прикрыл. Задумался на мгновение. Тут же встрепенулся. Задал громкий требовательный вопрос.
-Где мой кофе?
-Сейчас будет...
Света топталась возле плиты. Глаза стали совсем коровьи - влажные, покорные. Каждое слово каждой фразы заканчивалось многозначительной сладкой паузой.
-Еще минуточку...
Маша прикусила губу, чтобы не захихикать. Удивляться метаморфозам красавицы она уже перестала, злиться передумала. С какой стати, вообще? Макс не ее любовник. Ни прав, ни взаимных претензий. Пусть эта растаявшая девица его сманивает, ради Бога. Рыдать по этому поводу никто не станет. Еще чего не хватало. Зверев нянчил девушку на коленях, молчал, быстро мелькающие мысли отражались в глазах, то они теплели, то становились невероятно холодными, жуткими.
-Маш?
-?
-Что это?
-Где?
Сильные пальцы Макса взялись за бинт, под футболкой. Маша смутилась. Ерунда какая. В конце то концов, разве это стыдно - попасть в аварию, например? Или получить сосулькой по лбу? Почему она стесняется глупой переделки, в которую угодила совсем не по своей вине. Ну, или почти без оной. Глупость - да, имело место быть. Не больше. Ведь не пьяная же валялась под забором, не коза, проходившая мимо, копытом ей пальцы отдавила, например. Дела. Признаваться ужасно не хотелось. Только отделаешься от Макса молчанием, как же. Почему интересно, Мишка факт ранения обошел в своем отчете, когда друга информировал? Паразит.
-Что это?
Повторил медведь жестче. Прежде, чем Маша успела начать протестовать, быстро провел рукой по ее спине, боку, животу.
-Повязка? Откуда? Чего я не знаю?
-А Мишка, разве не говорил тебе?
Проблеяла Маша невразумительно.
-Ну?
-Пустяк. Царапина. Непроникающее ранение. Дубленка толстая, ремень широкий, жесткий, наверно даже не из свиной кожи, а из мамонтовой, или носорожьей. В общем, нож соскользнул.
Она бодрилась, стараясь раскрасить происшествие в более светлый цвет. Но на слове "нож", голос с треском, просел, точно гнилой пол под ногами танцовщика. Вот так, кружишься, кружишься, стараешься не думать о плохом, а оно тебя внизу караулит. И выныривает из подсознания в самый неподходящий момент. Спотыкалочки, оговорочки - папа Фрейд (или кто там еще из великих?) про вас не зря писал. Случайностей тут не бывает. Маша была уже немного подкована в этом - дед просветил. Как-то смотрели глупую передачку, местную. Прямой эфир. Спор о культуре. Чиновник возьми и обмолвись: "В нашем срамтеатре премьера". Клево получилось. Маша ржала жеребенком, повалилась на пол, ногами дрыгала, никак успокоиться не могла. Илья Ильич лекцию и прочитал. Насчет оговорок, да внезапных пауз. Макс на оной не присутствовал, но заминку уловил тотчас. Слово, на котором Маша сбилась, еще и не было произнесено, а пальцы зверевские чуть заметно дрогнули в такт. Мистика. Вот с таким вниманием Крутой Пацан златовласку изволил слушать. Затем прозвучало негромкое.
-Поподробнее о ноже.
Маша рта раскрыть не успела, как второй приказ отменил первый.
-Нет. Момент. Выпьем кофе. Поблагодарим хозяйку и в путь.
Девушка поняла, он не хочет расспрашивать ее при посторонних. Значит, имеет место некая отсрочка. Вот и славно. И просто чудесно. Она тоже не горит желанием публично исповедоваться. Ей-ей.
* * *
Маша пила чай, сидя на подоконнике. Макс замер рядом. Профиль у него был суперменский. Выпотрошенная короткими четкими вопросами Полежаева, (интересно кто учил Макса допросы вести???) бросала воровские взгляды исподтишка. Зверев то ли не замечал, то ли внимание ему льстило и он растягивал прекрасное мгновенье. Одна минута сменяла другую. Девушка, давно закончившая повесть о вчерашней аварии, молчала. Макс не шевелился. Затейник. Этакая задумчивая статуя полководца. Плотно сжатые губы, выпирающий волевой подбородок. Смотрит вперед и вверх, даже не мигает. Как у него это получается? Полная неподвижность. Невероятно. Маша чуть повернула голову, чудесно утепленное окно не замерзло, хотя холодрыга стояла нешуточная. Как обычно и бывает в конце декабря.
С высоты открывался недурной вид на город. Вдали по склону карабкался, растекаясь вширь, ставший родным Химмаш. По дороге, связывающей его с центром, сновали машины, тяжело полз перегруженный троллейбус.
-Как тебе чай?
Прозвучал неожиданный вопрос. Маша поставила пустую чашку рядом с собой, на белый широченный подоконник.
-Нормально. Только ты бухнул слишком много сахара.
-Извини. Привычка.
-Любишь сладкое?
Макс повернулся так резко, что девушка чуть не улетела с подоконника, от неожиданности. Пискнула испуганно.
-Ой.
Взгляды встретились. По мощности это напоминало столкновение мотылька и гоночной машины. Летальный исход для одной из сторон гарантирован. Трудно догадаться для кого именно? Маша отразилась в свинцовой глубине, двумя темными силуэтами, будто мишень в тире. Макс прищурился. С ворчанием, точно сердитый тигр отошел. Скомандовал, не поворачиваясь.
-Слезай.
Исчез в глубине коридора. Повторил громче.
-Слезай!
Странные у него манеры, однако - подумала девушка. Но решила послушаться. На всякий случай.
-Иди сюда!
Опять приказ! Полежаева вскинула голову и крикнула прежде, чем подумала.
-Сам иди!
После короткой паузы издали долетел смешок. Голос стал другим. Почти теплым.
-Осознал. Не прав. Прости. Иди сюда... пожалуйста.
-Другое дело.
С ворчанием она пошла на зов. Боже, какая громадная совсем пустая квартира. Сколько комнат? Четыре или пять? Затаившиеся на кухне мальчики не то, что шума не создавали, активно притворялись, что их вовсе нет поблизости. Ложечка не звякнет, вода не зашумит. Полная иллюзия милого уединения, а охрана растворилась в воздухе, никак иначе.
