Исследования экспертов были закончены уже после дня подписания безоговорочной капитуляции Германии. Параллельно шел опрос пленных, имевших отношение к имперской канцелярии, а также немецких граждан, способных так или иначе пролить свет на последние дни некоторых из гитлеровских преступников. Должен признаться, что тогда нам, работникам советского Генштаба, как и многим другим людям, было не до чтения даже таких любопытных документов, как материалы опросов свидетелей краха третьего рейха. Нас торопили неотложные дела, которые нужно было делать во имя жизни на земле. Уже позднее я познакомился, в частности, с показаниями врача имперской канцелярии Хельмута Кунца. Именно к нему обратилась 27 апреля 1945 г. Магда Геббельс. От имени мужа и от себя лично она попросила Кунца помочь ей умертвить детей. Врач согласился. 1 мая вечером из рук Магды он принял шприц с морфием и сделал детям инъекцию, чтобы те заснули. Продолжить преступление до конца у Кунца, однако, не хватило душевных сил. Тогда мать пригласила на помощь личного врача Гитлера, который вместе с ней вложил каждому ребенку в рот ампулу с ядом...
      Таковы были люди, против которых боролся советский солдат. Они любили все волчье: строили "вольфшанце" - "волчий окоп", где помещалась ставка гитлеровского верховного командования; пытались создать движение "вервольфов" - "волчьих стаи", чтобы вовлечь народ в вооруженную борьбу против советских войск; по-волчьи они поступали даже со своими малолетними детьми!..
      Когда извещение о событиях в Реймсе (капитуляция) было получено, А. И. Антонов пригласил меня к себе и приказал составить проект директивы Ставки по поводу капитуляции. Он пододвинул мне какой-то документ и сказал только: познакомьтесь. В руках моих было письмо, только что присланное Антонову Дином - главой военной миссии США. Я быстро пробежал глазами бумагу и, признаться, сразу не понял заложенного в ней тайного смысла. В письме говорилось:
      "...Сегодня после полудня я получил от президента срочное послание, в котором он просит, чтобы Маршал Сталин дал свое согласие объявить о капитуляции Германии сегодня в 19.00 по московскому времени.
      Мы получили через Наркоминдел ответ, что это невозможно сделать, потому что Советское правительство все еще не получило от своих представителей при штабе Эйзенхауэра данных о капитуляции Германии.
      Я информировал об этом президента Трумэна и получил ответ, что он не сделает официального сообщения до 9 часов утра по вашингтонскому времени 8 мая, или 16.00 по московскому, если Маршал Сталин не выразит свое согласие на более ранний час..."
      Далее шла просьба информировать его, Дина, о времени получения сообщения от наших представителей.
      Я вопросительно посмотрел на А. И. Антонова.
      - Союзники нажимают на нас,- пояснил он.- Хотят, чтобы весь мир узнал о капитуляции немецко-фашистских войск перед ними, а не перед СССР.
      Вскоре нас вызвали в Кремль... В кабинете И. В. Сталина кроме него самого мы застали членов правительства. Верховный Главнокомандующий, как обычно, медленно прохаживался вдоль ковровой дорожки. Весь вид его выражал крайнее неудовольствие. То же мы заметили и на лицах присутствующих. Обсуждалась капитуляция в Реймсе. Верховный Главнокомандующий подводил итоги, размышляя вслух. Он заметил, что союзники организовали одностороннее соглашение с правительством Дёница. Такое соглашение больше похоже на нехороший сговор. Кроме генерала И. А. Суслопарова, никто из государственных лиц СССР в Реймсе не присутствовал. Выходит, что перед нашей страной капитуляции не происходит, и это тогда, когда именно мы больше всего потерпели от гитлеровского нашествия и вложили наибольший вклад в дело победы, сломав хребет фашистскому зверю. От такой "капитуляции" можно ожидать плохих последствий.
      Теперь еще яснее стал смысл письма Дина: оказывается, и на таком деле, как безоговорочная капитуляция, можно попытаться нажить политический капитал!..
      - Договор, подписанный союзниками в Реймсе,- продолжал И. В. Сталин,нельзя отменить, но его нельзя и признать. Капитуляция должна быть учинена как важнейший исторический факт и принята не на территории победителей, а там, откуда пришла фашистская агрессия - в Берлине, и не в одностороннем порядке, а обязательно верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции. Пусть ее подпишет кто-то из главарей бывшего фашистского государства или целая группа нацистов, ответственных за все их злодеяния перед человечеством.
      Закончив говорить, И. В. Сталин обратился к нам и справился, может ли товарищ Жуков подыскать подходящее помещение для торжественного подписания акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии в Берлине.
      Алексей Иннокентьевич заметил, что сам город очень разрушен, но ближайшие его пригороды достаточно хорошо сохранились и там без особого труда можно найти необходимое здание.
      Затем стали обсуждать вопросы, относящиеся к переговорам с союзниками. По ходу разговора мы с Антоновым поняли, что И. В. Сталин и В. М. Молотов уже договорились с представителями союзников считать процедуру в Реймсе предварительной капитуляцией. Союзники согласились и с тем, что дело откладывать не следует, и назначили подписание акта о капитуляции по всей форме в Берлине на 8 мая.
      Попутно было решено уполномочить Г. К. Жукова, как заместителя Верховного Главнокомандующего, подписать от имени СССР протокол о безоговорочной капитуляции Германии и назначить его на последующее время главнокомандующим в советской зоне оккупации. Присутствовавшего тогда в Ставке А. Я. Вышинского назначили помощником Жукова по политической части и обязали его утром 8 мая со всеми необходимыми материалами по капитуляции вылететь в Берлин.
      После этого Верховный Главнокомандующий потребовал соединить его по телефону с Берлином и сам сообщил Жукову, что Георгия Константиновича уполномочили принять капитуляцию фашистской Германии от имени СССР. Вслед за тем была составлена и тут же отправлена из аппаратной Ставки короткая записка в Берлин на ту же тему.
      - Война еще не кончена,- сказал Верховный Главнокомандующий и приказал подготовить соответствующую директиву фронтам.
      Мы доложили ему уже составленный нами проект, который с небольшими поправками был подписан. В директиве говорилось о капитуляции в Реймсе и приказывалось:
      "1. Издать обращение от фронта к немецким войскам и их командованию с изложением факта подписания немцами акта военной капитуляции и распространить это обращение к вечеру 8 мая как через радио, так и листовками с предложением сложить оружие.
      2. После 23 часов 8 мая, т. е. утром 9 мая, потребовать от командования противостоящих вам немецких войск прекратить военные действия, сложить оружие и сдаться в плен.
      3. Если немецкие войска не выполнят вашего требования, не сложат оружия и не сдадутся в плен, всеми силами нанести решительный удар по противостоящим немецким войскам и выполнить задачи, поставленные Ставкой для каждого фронта..."
      Документ был подписан в 22 часа 35 минут 7 мая.
      Перед полуночью пришло сообщение из штаба Эйзенхауэра, что из Фленсбурга, где работало, организуя капитуляцию немецко-фашистских войск, верховное командование теперь уже поверженного противника, должен лететь немецкий самолет в Курляндию с приказами о капитуляции блокированных там войск. Другая связь не работала. Нужно было пропустить самолет, чтобы его не сбили.
      Вслед за этим из управления специальных заданий сообщили, что Эйзенхауэр направляет в Берлин для принятия капитуляции Германии маршала авиации Теддера - заместителя командующего экспедиционными войсками союзников - и 10 офицеров штаба. С ними летело 11 корреспондентов и фоторепортеров. На тех же самолетах следовали в Берлин для подписания акта о безоговорочной капитуляции Кейтель, Фридебург, Штумпф и еще три германских офицера.
      Нужно было давать распоряжения о пропуске и этих самолетов.
      Конечно, шла также обычная для военного времени оперативная работа. Ее по-прежнему было много. Но до чего же радостно было все это делать!..
      ...Та ночь казалась удивительно короткой и не похожей на другие. О сне не могло быть и речи. Все ждали. И все мыслями были там, в Карлсхорсте, где в эти часы заканчивались последние приготовления к подписанию капитуляции Германии.
      Ровно в полночь в зал бывшего военного училища прибыли Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, А. Я. Вышинский, В. Д. Соколовский, К. Ф. Телегин, другие советские генералы и офицеры; представители союзного командования - маршал авиации британских вооруженных сил Артур В. Теддер, командующий стратегическими воздушными силами США генерал Спаатс и главнокомандующий французской армией генерал Делатр де Тассиньи. Все сели за столы.
      Г. К. Жуков открыл заседание и приказал пригласить в зал представителей немецкого главного командования - генерал-фельдмаршала Кейтеля, генерал-полковника Штумпфа, адмирала флота Фридебурга. Послe короткой проверки полномочий немецкая делегация в первые минуты начавшегося дня 9 мая 1945 г. подписала Акт о военной капитуляции фашистской Германии. Акт, который уже юридически признавал полное военное поражение гитлеровского рейха...
      На процедуре подписания Акта о капитуляции присутствовал и И. А. Суслопаров. Только здесь он узнал, что Сталин лично по телефону сообщил Вышинскому, что не имеет претензий к действиям Суслопарова в Реймсе.
      Капитуляция немецко-фашистских войск началась и на фронтах. Однако более миллиона солдат групп армий "Центр" во главе с Ф. Шернером и "Австрия" под командованием Л. Рендулича складывать оружие перед Красной Армией не собирались. Дёниц фактически им потворствовал, не принимая никаких мер к нарушителям условий капитуляции.
      Шернер, считавшийся мастером горной войны, свой саботаж капитуляции прикрывал ссылками на то, что ему мешают чешские повстанцы. Они, мол, постоянно нарушают телефонные линии, перехватывают посыльных, передающих приказы войскам, и тем самым делают невозможным проведение планомерной капитуляции. Шернер просил Дёница срочно воздействовать на союзников, чтобы повстанцы тотчас же прекратили свои нападки на немецкую армию, незамедлительно освободили радиостанции и тем самым дали бы ему, Шернеру, первую предпосылку для выполнения приказа о капитуляции.
      Идея нажима на наших западных союзников, чтобы облегчить своим войскам отход за их линию фронта, была немедленно воспринята правительством Дёница. Уже утром 8 мая Йодль направил Эйзенхауэру телеграмму с докладом, что проведение капитуляции в Чехословакии затруднено, поскольку повстанцы этому мешают: прерывают телефонную связь, перехватывают посыльных. Он, Йодль, просил союзников, чтобы радиостанции, находящиеся в руках восставших, были использованы для передачи приказов войскам.
      Сам Шернер между тем разрабатывал план прорыва группы армий "Центр" в зону американцев, чтобы там сложить оружие. Он поделился своими мыслями по этому плану с генерал-фельдмаршалом Кессельрингом, о чем последний доложил Кейтелю с просьбой сообщить ему, Кессельрингу, свое мнение. Мы не знаем, сообщил ли Кейтель свой взгляд на план Шернера, но осуществить замысел командующему группой армий "Центр" не удалось. Этому помешали советские войска.
      Любопытно, что Шернеру было приказано утром 8 мая лично направиться в район Рудных гор, чтобы позаботиться на месте относительно организованного проведения там капитуляции войск. Но Шернер заявил, что не видит возможности твердо управлять войсками и соблюдать условия капитуляции. Он умывал руки и без разрешения своего командования покинул войска. Не имея от Шернера приказов сдаваться в плен Красной Армии, продолжая надеяться на относительно благополучный отход за линию американцев и заполучив в Праге соглашение на это с чешским Национальным Советом, группа армий "Центр" не складывала оружия.
      В первые часы начавшегося дня 9 мая мы с тревогой и надеждой ждали доклада с фронта. Положение там пока не изменилось. В районе Праги, куда стремительно рвались 4-я и 3-я гвардейские танковые армии генералов Д. Д. Лелюшенко и П. С. Рыбалко, шли бои. Эсэсовцы пытались подавить сопротивление повстанцев. Начальник штаба 1-го Украинского фронта Иван Ефимович Петров, доложив о броске танкистов на Прагу, заметил, что на других участках фронта противник стоит на занятых ранее рубежах. Так было до 3 часов, а затем немецко-фашистские войска начали стремительный отход на юг. Но не капитулировали...
      Позвонили на 4-й Украинский. Там была такая же обстановка: начальник штаба фронта Л. М. Сандалов доложил, что противник не сложил оружия и не остался на месте, а стал спешно отходить, взрывая мосты и дороги, в общем направлении на Прагу. По словам захваченных пленных, немецкое командование отводило войска "с целью капитулировать перед англичанами или американцами"{62}.
      На 2-м Украинском - та же картина. М. В. Захаров сообщил, что противник отходит, но не сдается. Наши войска повсеместно его преследуют. В отдельных местах продолжаются бои. Забегая вперед, должен сказать, что даже 10 мая 2-й гвардейский мехкорпус 6-й гвардейской танковой армии А. Г. Кравченко в районе Часлава встретил серьезное сопротивление врага. Вновь загрохотали танковые пушки и пулеметы. Противника подавили. Более 700 гитлеровских солдат были захвачены в плен. Корпус продолжил движение на Прагу.
      В эти дни особенно горько было видеть за привычными докладами с фронтов продолжающиеся жертвы. За освобождение Чехословакии отдали свою жизнь свыше 140 тыс. наших солдат и офицеров. Зачем понадобилось противнику поднимать оружие в явно безнадежном для пего положении, в условиях уже подписанного соглашения о капитуляции?! Так могли действовать люди, потерявшие человеческий облик, ненавидевшие весь род людской,- фашисты. Они продолжали толкать своих солдат в новые могилы.
      Таковы были факты... Однако почти четверть века спустя после войны появилось странное мнение, что сражение за Чехословакию было ненужным{63}. Это мнение противоречит фактической обстановке, тому, что требовал закон войны-"если враг не сдается - его уничтожают", который действовал с объективной непреложностью. Группировки войск Шернера и Рендулича, где было, как уже сказано, свыше миллиона гитлеровских головорезов, не только таили в себе угрозу новых злодеяний - они действовали, затягивали войну и проливали кровь.
      В этих преступлениях было конкретно виновато гитлеровское "правительство" Дёница, и прежде всего генерал-фельдмаршал Шернер, покинувший войска и саботировавший все, что следовало предпринять в той обстановке для организованной капитуляции и предотвращения напрасной гибели людей.
      Империя нацистов агонизировала... Как крысы с тонущего корабля, бежали оставшиеся в живых главари рейха. По дорогам Чехии спешили к демаркационной линии недобитые в боях предатели Советского государства - власовцы. Южнее, в Австрии, туда же пробирались альпийскими тропами остатки отрядов бывших белогвардейцев и изменников Родины, некогда нашедших убежище на Балканах и в Италии. В годы войны многие бывшие белогвардейцы вновь подняли оружие против Страны Советов. Было что-то символичное в этой трагической картине бегства и гибели наших врагов: сама история не оставляла без возмездия преступления против человечества.
      По-разному исчезала для этих отщепенцев и подонков последняя возможность оправдаться перед Родиной. Одни яростно отстреливались и находили конец в борьбе. Другие с тупой покорностью ждали, что предназначит им судьба. Третьи ненавидели обманувших их проповедников антисоветизма, но не находили случая, чтобы как-то искупить свои преступления. Но надежда на прощение угасла не у всех. Возможно, именно она толкнула, например, некоторых власовцев в Прагу в момент, когда там назревало время решительного восстания против немецких оккупантов. Они дважды приходили тогда в чешский Национальный Совет и просили принять их помощь в борьбе по обороне города от войск Шернера. Но их просьбу отвергли: слишком уж ненадежны были эти "союзники" и никто не мог ручаться, против кого направят они свое оружие. Отчаявшись, некоторые группы власовцев кое-где по своей инициативе вступали в перестрелку с гитлеровцами, а кое-кто уже готовился к переходу на сторону Красной Армии.
      10 мая от М. В. Захарова со 2-го Украинского фронта пришло известие, что в лесах северо-западнее Лутова пленено много власовцев, пробиравшихся к германской границе. Направлялся на запад и главарь предателей - Власов. Действия войск так называемой РОА подчинялись плану, разработанному на особом совещании их главарей в Карлсбаде. Они не собирались прекращать битвы против Советского Союза даже тогда, когда фашистская Германия безоговорочно капитулирует. На этот случай они решили сохранить свои кадры и сосредоточить войска на юге Германии в предгорьях Альп. Там они намеревались использовать трудные природные условия для того, чтобы отсидеться до... начала новой войны, на этот раз Англии и США против Советского Союза! Тогда-то и должен был пробить час их выступления на стороне западных держав.
      Изменники начали практически осуществлять свой план. На запад отправились люди для связи с английским и американским командованием, а на восточном фронте начался перевод власовских войск на юго-запад. Значительной части войск и главарей предателей Родины уже удалось перебраться на сторону американцев. Но сам Власов еще двигался по территории Чехословакии под надежной, как ему казалось, охраной 1-й дивизии РОА. Ядром дивизии являлась бригада известного бандита Каминского, солдаты которой по горло были обагрены кровью советских партизан и варшавских повстанцев. Самого Каминского, как говорили, немцы расстреляли за беззакония, которые даже по меркам гитлеровских преступников считались невероятными. Командовал дивизией Буняченко, такой же изменник, как и главарь РОА, носивший чин фашистского генерал-майора.
      12 мая войска предателей находились всего в 40 км юго-восточнее Пльзеня. Этот город являлся одним из пунктов демаркационной линии Красной Армии и войск американцев, установленной по договору между союзными армиями. Именно на нее сослался И. С. Конев, когда генерал Бредли и сотрудники его штаба предложили помочь нам в разгроме войск Шернера. Не будь этого соглашения, Власову, вероятно, удалось бы тогда удрать к союзникам, которые продвинулись бы далеко вперед, не имея перед собой противника.
      Но в тот майский день наши войска уже выдвигались к Пльзеню, и разведка 25-го танкового корпуса генерал-майора Е. И. Фоминых обнаружила власовское соединение. Комкор, получив доклад разведки, приказал командиру 162-й танковой бригады полковнику И. П. Мищенко настичь изменников. Бригада ринулась в преследование. Прежде всего требовалось задержать части власовской дивизии и дезорганизовать ее действия, чтобы всей массой своих грозных танков навалиться на врага и уничтожить или пленить его. Эта задача выпала на долю мотострелкового батальона под командованием капитана М. И. Якушева, который находился в передовом отряде.
      Обстановка для батальона была сложной: как-никак, а впереди находилась целая дивизия готовых на все головорезов. Близость спасения могла придать им силы. Помогли сметка, здравый смысл и понимание психологии врага. Выполняя задачу, М. И. Якушев с помощью бывших с ним контрразведчиков старшего лейтенанта П. П. Игнашкина и майора П. Т. Виноградова сумел привлечь на свою сторону командира одного из власовских батальонов капитана П. Н. Кучинского. Тот хоть и шел за рубеж, но чувствовал тяжесть своих преступлений перед советскими людьми и в последний, может быть, час хотел искупить их любой ценой. Кучинский указал Якушеву место штаба дивизии и предупредил, что там находится сам Власов.
      М. И. Якушев принял смелое решение. Вместе с Кучинским на его автомашине он обогнал колонну штаба Буняченко, поставил поперек дороги свой автомобиль и задержал движение. Затем быстро отыскал машину, в которой находился Власов. С помощью Кучинского и личного шофера Власова изменника втиснули в автомобиль комбата. Это происходило уже под дулами подошедших танков корпуса. Главаря предателей Родины вывезли из общей колонны и доставили в советскую часть. Никто из сопровождавших Власова не вступил в бой. Затем без сопротивления была целиком пленена и вся дивизия власовцев во главе с командиром.
      Компания врагов нашей Родины, попавших наконец в руки правосудия, вскоре пополнилась новыми членами. В предгорьях Альп обнаружились старые недруги Советской власти - генералы П. Н Краснов, А. Г. Шкуро, К. Султан-Гирей и другие. Мы давно и думать забыли об этих почти археологических древностях. Но в 1944 г., наступая в Югославии, советские войска встретились в боях с частями русского белогвардейского корпуса. Оказывается, всякого рода "бывшие" все еще лелеяли мечту о восстановлении "единой и неделимой", о поместьях и монархии. Алчные расчеты жили в душе этих людей вместе с лютой ненавистью ко всему советскому.
      Таковыми и являлись бывший командующий всеми вооруженными силами Временного правительства Керенского и атаман Войска Донского Краснов, бывший командир 3-го конного корпуса деникинской армии Шкуро, бывший князь, душитель революции 1905 г. и командир Дикой дивизии, творившей кровавые оргии, Султан-Гирей. В годы войны все они вернулись к активной военной работе и пошли на службу к немецкому фашизму. По указанию гитлеровских чиновников генералы создавали вооруженные части из русских контрреволюционных и антисоветских элементов, которые воевали против Красной Армии и наших союзников с оружием в руках. Воевали они зло, остервенело, не ожидая пощады. Но под ударами советских войск и союзных армий "добровольцы" вынуждены были бежать в каменные теснины гор. С большими потерями они уползли в расположение англичан и, рассчитывая, что те, как и американцы, скоро примутся воевать против Советов, предложили им свои услуги. Однако просчитались... Советское правительство сделало тогда решительное представление союзникам по поводу Краснова, Шкуро, Султан-Гирея и других военных преступников. Англичане немного повременили, но, поскольку ни старые белогвардейские генералы, ни их воинство не представляли какой-либо ценности, загнали всех их в автомашины и передали в руки советских властей. Вся процедура передачи состояла в замене английского караула красноармейским.
      Какими увидели советские воины этих "ископаемых"? Краснов-старший-дряхлый уже человек (он родился в 1869 г.) с прикрытыми старомодным пенсне воспаленными глазами, в форме немецкого генерала и погонами царской армии (как-никак, а оттенок, так сказать, сохранил). Речь отличалась изысканностью: Краснов за границей баловался сочинительством и сумел издать несколько ярых антисоветских романов, не имевших, правда, заметного успеха у "белой" публики. Вместе с ним англичане передали и его племянника - С. Н. Краснова, генерал-майора немецкой армии, в прошлом полковника царской лейб-гвардии и белогвардейца; этот еще не старый мужчина, как и дядя, душой и телом сотрудничал с гитлеровцами. Низкорослый, весь какой-то испитой, брызжущий злобой генерал Шкуро щеголял в несвежей черкеске с газырями. До последнего момента жизни Шкуро ничуть не скрывал лютой ненависти к Советской власти. Князь Султан-Гирей был худ и глуховат. Под черной черкеской скрывалось уже хилое тело. Прежний характер проявлялся лишь во вспышках злобы ко всему окружающему, особенно к нашим людям... Весь этот смердящий "букет" генералов тоже предстал перед советским судом. Все они были приговорены к смертной казни.
      Глава 13. Размышления о труде полководческом
      "Где у нас учат на полководца?" - Кого считать таковым. - Творческий характер труда полководца. - Оперативное решение - акт ума и воли. Полководец в сражении. - Уравнение со многими неизвестными. - Степень военного риска. - Личные качества полководца. - Форма для Генералиссимуса
      После того как вышла первая книга воспоминаний, круг моих знакомств значительно расширился. В него вошли люди разных возрастов, профессий и склонностей: от ученого до пионера. Все они проявили большой интерес к делам военным. Мало того, ученые попросили подробнее сказать о творческой лаборатории военачальников. Пионеры хотят знать, "где у нас учат на полководца"...
      Исполняя просьбы читателей и начиная эту не совсем мемуарную главу, я прежде всего испытал чувство зависти к авторам художественных произведений. Они могут излагать свои взгляды и показывать отношение к действительности с помощью образов, что дает им возможность наложить на факты именно те краски, которые особенно подходящи по замыслу художника. Они вправе, например, вложить в уста полководца те фразы, а в голову те мысли, которые они считают нужными, соответствующими описываемому событию, хотя, быть может, полководец таких слов никогда не говорил и так не думал. Автор же мемуарных записок не волен обращаться с историей столь свободно: он обязан оставаться в рамках подлинных событий и связан истинными поступками, словами и действиями исторических лиц.
      Однако право на размышления остается и у мемуариста. И мне хотелось бы в данной главе, да простят меня читатели за вторичное отступление от исторических событий, использовать его, чтобы порассуждать о труде, уме, воле и других качествах полководцев.
      Я понимаю всю сложность своего положения и не взялся бы за эту трудную проблему, если бы лично не знал большинство советских полководцев и военачальников, со многими из которых мне довелось работать и, смею думать, пользоваться их доверием. С некоторыми из них я связан войсковой дружбой. Вместе с тем в годы войны у меня была счастливая возможность наблюдать за трудом и поведением высших военных руководителей, в том числе и Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Кроме того, служба в Генеральном штабе сталкивала меня ежеминутно с обстановкой войны, где с наибольшей полнотой проявлялись качества военачальников.
      Автор ни в коей мере не претендует на обязательность и полноту своих суждений и помнит слова Стендаля, что одинаково трудно удовлетворить читателей, когда пишешь о предметах либо малоинтересных, либо представляющих слишком большой интерес.
      Итак, кто же такой полководец?
      Русская Военная энциклопедия времен первой мировой войны дает такое определение:
      "Военный начальник, стоящий во главе крупного отряда войск, предназначенного для самостоятельных и широких операций. Хотя это понятие и не имеет определенного содержания и невозможно установить точной границы, за которой военный начальник приобретает или теряет звание полководца, тем не менее наличность стратегических действий в деятельности военного начальника является обязательным условием для придания ей характера полководчества..."
      Большая Советская Энциклопедия (2-е изд.):
      "Полководец - военный деятель, военачальник, руководящий вооруженными силами государства или крупными оперативно-стратегическими объединениями войск, владеющий искусством подготовки и осуществления стратегических операций и творчески использующий опыт боевых действий для развития военного искусства. Значение полководца определяется его способностью найти и применить в определенной исторической обстановке такие способы ведения войны и военных действий, которые приводят к победе".
      Из этих определений явствует, что полководец - это не должность и не чин. Полководцем становится тот военачальник, личные качества которого позволяют войскам под его руководством содеять подвиги, одержать большие успехи и сделать заметный вклад в общую победу. Каждый полководец вносит что-то свое, присущее его характеру, дарованию, знаниям и опыту, в организацию и ведение сражений, операций и боев.
      В годы Великой Отечественной войны выдвинулась целая плеяда замечательных военных руководителей. Широко известны имена таких выдающихся военачальников, как товарищи И. X. Баграмян, А. М. Василевский, Н. Ф. Ватутин, К. А. Вершинин, Н. Н. Воронов, Л. А. Говоров, А. Г. Головко, С. Г. Горшков, А. А. Гречко, А. И. Еременко, Г. К. Жуков, М. В. Захаров, И. С. Исаков, И. С. Конев, Н. И. Крылов, Н. Г. Кузнецов, Р. Я. Малиновский, К. А. Мерецков, К. С. Москаленко, А. А. Новиков, Ф. С. Октябрьский, И. Е. Петров, М. М. Попов, К. К. Рокоссовский, В. Д. Соколовский, Ф. И. Толбухин, В. Ф. Трпбуц, И. Д. Черняховский, В. И. Чуйков, Б. М. Шапошников, И. С. Юмашев и многие другие.
      Начиная с древних времен и до наших дней роль полководцев огромна. Вот некоторые лица, которые вошли в историю прошлых веков и сами были в известном смысле ее творцами: Юлий Цезарь, Ганнибал, Александр Македонский, Гарибальди, Наполеон I. Слава русского оружия связана с именами Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Грозного, Петра Первого, А. В. Суворова, М. И. Кутузова. В годы гражданской войны прославились М. В. Фрунзе, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, В. К. Блюхер, А. И. Егоров, С. С. Каменев, М. Н. Тухачевский и другие советские военачальники. Менялись эпохи, общественный строй, экономика, вооружение армий и вслед за этим тактика и оперативное искусство, а необходимость в вождях, руководителях, полководцах оставалась. Менялось, конечно, содержание их работы.
      Какие же качества необходимы полководцу? На этот счет в разные времена давался и разный ответ. Однако всегда отмечалось, что ему присущи выдающийся ум, высокая общая эрудиция и хорошее знание военного дела, железная воля, решительность, упорство в достижении цели. Назывались также способность к разумному риску, развитое чувство предвидения, интуиция, научная фантазия, умение найти главное в цепи событий и быстро ориентироваться в них, особенно в момент принятия решения. Естественно, полководцу нужны хорошая память, высокая работоспособность, обладание высокими моральными качествами. Огромное значение имеет авторитет полководца в массах и способность его повести массы за собой. Нам кажется, что умение слушать других и доступность также являются качествами полководца.
      Полководческие качества советских военачальников проявились уже в первые годы социалистической революции. Великий Октябрь открыл их таланту широкую дорогу и придал его проявлениям особую целенаправленность в интересах утверждения социализма на нашей земле.
      Главное качество полководцев Советского государства - горячий патриотизм и беспредельная преданность делу Коммунистической партии. В этом - основа и движущая сила их творческой деятельности на полях сражений, всегда и везде они прежде всего патриоты и коммунисты. Они с честью выполнили задачи обороны страны в многочисленных военных испытаниях, управляя действиями огромных масс людей и самой различной техники, командуя армиями, фронтами, Вооруженными Силами в целом.