Генеральный штаб в годы войны

      6 марта началось ожидаемое нами контрнаступление противника, особенно мощное на главном направлении. Бои не прекращались в течение девяти дней и носили крайне ожесточенный характер. Хотя гитлеровские войска и обладали весьма значительными силами, вырваться к Дунаю они так и не смогли, несмотря на то что порой вводили в бой до 450 танков на одном участке фронта.
      Балатонское оборонительное сражение стало еще одним примером величайшего мужества, несгибаемой стойкости и геройства советских воинов. В ходе обороны за два дня - 6 и 7 марта - враг потерял почти 100 танков и штурмовых орудий, а за все время сражения (6-15 марта) - почти 500! Массовый героизм солдат и офицеров 3-го Украинского фронта развеял последние надежды гитлеровского командования восстановить положение в центре Европы. Наша победа содействовала также англо-американским войскам в Италии и помогла довершить разгром оккупантов в братской Югославии.
      Твердая уверенность в том, что контрнаступление противника в районе озера Балатон будет отбито, ни на минуту не покидала Генеральный штаб и Ставку. Здесь отчетливо представляли себе, какие тяжелые бои развернулись на западном берегу Дуная и какие чрезвычайные трудности преодолевают советские воины. Ставка усилила в ходе сражения войска 3-го Украинского фронта за счет правого соседа. Но советское Верховное Главнокомандование не снимало с фронтов задачи перейти в решительное наступление после завершения оборонительного сражения. Оно располагало и готовыми к действиям свежими силами.
      ...Нельзя забыть тревожных мартовских дней 1945 г. Тогда советское стратегическое руководство не раз и не два взвешивало шансы противника при различных вариантах действий войск. Прикидывали возможные условия и исход борьбы, особенно в случае жесткой обороны на правом берегу Дуная, где нашим войскам предстояло удержать плацдарм. Здесь сражение обещало быть особенно трудным и кровопролитным. Обсуждался и другой вариант: отойти с правого берега Дуная на левый, отказаться от плацдарма. В этом случае, прикрывшись широкой водной преградой, можно было гарантировать удержание позиций за рекой.
      Но неизбежно возникал вопрос: как действовать дальше? Ведь нужно было кончать войну и обрушить на врага самые чувствительные удары, наступать далее на запад. Вот тут-то и выяснилось, что оборона на правом берегу Дуная значительно выгоднее и перспективнее, чем на левом. Было бы неизмеримо труднее переходить потом в наступление: враг тоже прикрылся бы рекой. И конечно, мы потеряли бы время.
      В Ставке и Генштабе оценили все "за" и "против" и остановились на том, что проводить в жизнь следует первый вариант - обороняться на правом берегу Дуная и немедленно после окончания оборонительного сражения переходить в контрнаступление.
      К этому вопросу примыкал и второй - о 9-й гвардейской армии генерала В. В. Глаголева.
      9 марта Ф. И. Толбухин по телефону обратился в Ставку за разрешением использовать в оборонительных целях 9-ю гвардейскую армию, только что переданную в состав его фронта. Он спрашивал также, не стоит ли его войскам и в крайнем случае штабу отойти на левый берег Дуная, чтобы не потерять управления.
      Мы с А. И. Антоновым были в это время в кабинете Верховного Главнокомандующего. И. В. Сталин выслушал соображения командующего 3-м Украинским фронтом, немного помедлил и ровным голосом сказал примерно следующее:
      - Товарищ Толбухин, если вы думаете затянуть войну еще на пять-шесть месяцев, то, конечно, отводите свои войска за Дунай. Там, безусловно, будет потише. Но я сомневаюсь, что вы так думаете. Поэтому обороняться следует на правом берегу реки и вам со штабом надо быть именно там. Уверен, что войска с честью выполнят свои нелегкие задачи. Нужно только хорошо ими руководить.
      Затем он высказал мысль о необходимости выбить танки врага еще в ходе оборонительного сражения, сказал, что нельзя давать противнику время закрепиться на достигнутых им рубежах и организовать прочную оборону.
      - Следовательно,- рассуждал вслух Верховный Главнокомандующий,- переходить в наступление надо немедленно после того, как враг будет остановлен, и полностью разгромить его. Для этого нужны значительные свежие силы. Они у нас есть - это армия Глаголева. Поблизости находится также 6-я гвардейская танковая армия генерала Кравченко. Пока она подчинена Малиновскому, но, если потребуется, ее можно передать вашему фронту. Сделайте отсюда нужные выводы. Посмотрев на А. И. Антонова, он добавил: - Генштаб на моей стороне.
      Ф. И. Толбухин сказал, что приказание понял, и положил трубку.
      Генштабу было приказано подтвердить задачи фронтов директивой, что мы и сделали. В директиве говорилось: "Командующему войсками 3-го Украинского фронта в оборонительных боях измотать танковую группировку противника, наступающую из района Секешфехервара, после чего не позже 15-16 марта с. г. правым крылом фронта перейти в наступление с целью разбить противника севернее озера Балатон и развивать удар в общем направлении на Папа, Шопрон. 9-ю гвардейскую армию в оборонительные бои не втягивать, а использовать ее для развития удара и окончательного разгрома противника" (выделено мною.-С. III.).
      Командующему 2-м Украинским фронтом приказывалось севернее Дуная перейти к жесткой обороне, а левым флангом, то есть там, где фронт непосредственно примыкал к ударной группировке войск Ф. И. Толбухина, наступать на Дьер.
      Так, говоря в общем виде, Ставка намечала действия, направленные на разгром основных сил противника в районе озера Балатон. Здесь предполагалось заложить основы успеха Венской операции. Заметим, что подготовка операции проходила в условиях продолжающегося тяжелого оборонительного сражения.
      Как мы и ожидали, силы врага были окончательно измотаны, и 15 марта он отказался от наступления. Теперь пришел наш час. 16 марта войска Ф. И. Толбухина, усиленные 6-й гвардейской танковой армией из 2-го Украинского фронта, двинулись вперед. Так, без оперативной паузы после оборонительного сражения, началась Венская наступательная операция, в ходе которой были достигнуты весьма крупные результаты.
      Одним из них явилось полное освобождение венгерской земли от немецко-фашистских оккупантов. С тех пор день 4 апреля отмечается в народной Венгрии как большой национальный праздник. И так уже повелось, что в этот весенний день люди приносят цветы на братские могилы, где покоится прах более 140 тыс. героев 3-го и 2-го Украинских фронтов, отдавших свою жизнь за свободу и независимость Венгрии.
      В этот день люди размышляют не только о военной победе, одержанной на венгерской земле. Они думают о коренном повороте во всей тысячелетней истории Венгрии, о том, что героические победы Красной Армии дали возможность трудящимся страны сбросить ярмо социального и национального угнетения, уничтожить эксплуататорский строй и вывести государство на широкую дорогу национального подъема, материального и духовного процветания.
      Глава 8. Слово о штабах
      Органы стратегического руководства. - "Мозг армии". - Задачи штаба. -Особенности работы. - Лишний ноль: кто в ответе? - Как разрабатывались и докладывались документы. - Надо уметь убеждать. - Академия артиллерийских наук. - О стиле работы штабов. - Солдат докладывает: противник не тот. - Не отставать от жизни. - Верховный Главнокомандующий на фронте.
      Жизнь каждого человека бывает посвящена обычно какому-то одному делу. Полагается выбирать это дело по призванию, на практике же значительно чаще выпадает оно по необходимости. Я - штабник. Вся моя сознательная жизнь прошла среди людей военной профессии, и главным образом на штабной работе, связанной с управлением войсками в военное и мирное время. Мне, как и людям других профессий, дорого то, с чем я свыкся, чему отдал всю свою жизнь.
      Долго я колебался, надо ли выделять в специальную главу это "слово о штабах". Ведь вся книга, по сути, и есть рассказ о делах Генерального и фронтовых штабов в связи с событиями войны... И все-таки решил собрать воедино размышления и впечатления относительно службы штабной, попытаться рассказать читателю о некоторых ее особенностях и значении. Решил еще и потому, что среди читателей найдутся мои молодые коллеги - офицеры штабов и те, кому еще предстоит вступить на эту стезю. Видимо, им будет небезынтересно знать рассуждения человека, отдавшего штабной службе большую часть своей жизни.
      Главу писал, памятуя, что за точным определением понятия штаба как органа управления войсками стоит коллектив людей, спаянных любовью к своей Советской Родине и преданностью идеалам коммунизма. У них, однако, разные способности, образование, склонности, по-разному они выражают чувство товарищества, взаимопомощи, отношение к порученному делу.
      Многократно приходилось мне выслушивать вопросы относительно того, как же совмещаются и приобретают в штабе прочное единство общие и личные интересы столь различных людей, какие особые требования предъявляются к ним совместной службой, какова лаборатория работы штаба и особенно его оперативных органов как ведущих в штабе.
      Чтобы понять основы, порядок службы и подчиненности работника штаба, особенно высшего, нужно иметь представление об управлении войсками и вооруженными силами в целом. Сразу же нужно сказать, что задачи защиты Родины решались под руководством Центрального Комитета партии и Советского правительства. Это понятно, поскольку в годы войны борьба ведется не только на вооруженном фронте и исход ее зависит от усилий всей страны. Армия и флот всегда находятся в руках верховной власти государства. У нас в годы гражданской войны управление войсками и деятельностью страны принадлежало Совету Рабочей и Крестьянской Обороны во главе с В. И. Лениным. В период Великой Отечественной войны вся полнота власти была сосредоточена в Государственном Комитете Обороны, созданном 30 июня 1941 г. ГКО представлял собой коллективный орган руководства страной и армией. Состоял он из членов Политбюро, а председателем его являлся И. В. Сталин - Генеральный секретарь ЦК партии и в то же время Верховный Главнокомандующий.
      Следует подчеркнуть, что все принципиальные вопросы руководства страной, ведения войны решались Центральным Комитетом партии - Политбюро, Оргбюро и Секретариатом, а затем проводились через Президиум Верховного Совета СССР, Совнарком, а также через ГКО и Ставку ВГК. Для оперативного решения военных вопросов созывались совместные совещания членов Политбюро и ГКО, Политбюро и Ставки, а наиболее важные из них обсуждались совместно Политбюро, ГКО и Ставкой.
      К области руководства военными действиями не попирался и принцип единоначалия - этот важнейший принцип военного строительства и управления войсками в мирное и военное время. Руководство операциями Вооруженных Сил в высшем звене находилось в руках только Ставки Верховного Главнокомандования. Но поскольку членами Ставки были некоторые члены Политбюро ЦК ВКП (б) и лица высшего военного командования, она, таким образом, являлась коллективным органом верховной военной власти.
      Решения Ставки, оформленные документами, подписывались двумя лицами Верховным Главнокомандующим и начальником Генерального штаба, а иногда заместителем Верховного Главнокомандующего. Были документы за подписью только начальника Генерального штаба. В этом случае обычно делалась оговорка "по поручению Ставки". Один Верховный Главнокомандующий оперативные документы, как правило, не подписывал, кроме тех, в которых он резко критиковал кого-либо из лиц высшего военного руководства (Генштабу, мол, неудобно подписывать такую бумагу и обострять отношения; пусть на меня обижаются). Подписывались им единолично только различного рода приказы, главным образом административного характера.
      Должен сказать, что Сталин не решал и вообще не любил решать важные вопросы войны единолично. Он хорошо понимал необходимость коллективной работы в этой сложной области, признавал авторитеты по той или иной военной проблеме, считался с их мнением и каждому отдавал должное. В декабре 1943 г. после Тегеранской конференции, когда потребовалось наметить планы действий на будущее, доклад на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП (б), ГКО и Ставки относительно хода борьбы на фронтах и ее перспективах делали А. М. Василевский и А. П. Антонов, по вопросам военной экономики докладывал П. А. Вознесенский, а И. В. Сталин взял на себя анализ проблем международного характера.
      Высокой степенью организации отличался и сам процесс стратегического руководства. Он являлся чрезвычайно многосторонним, но единым. Это единство складывалось из ряда составных элементов. Главными из них, на наш взгляд, были определение возможного хода войны и военных действий, т. е. предвидение их развития; разработка решения: определение замысла и плана кампаний и стратегических операций, способов военных действий на данном этапе войны для каждого театра в отдельности; всестороннее материальное и организационное обеспечение решений стратегического руководства, и, наконец, нужно указать на политическую основу стратегического руководства.
      Задача разгрома гитлеровских захватчиков, посягнувших на завоевания социализма, на все человечество, диктовала и цели советской стратегии в развернувшейся Великой Отечественной войне. Зависимость стратегии от политики прямо проявилась в целях противоборствующих сторон, в ходе войны и ее результатах. Для антигитлеровской коалиции справедливые, освободительные цели войны сыграли решающую роль в мобилизации сил народа на отпор агрессору, в формировании моральных стимулов и духа войск, столь важных для победы. Советская Ставка так же, как и люди, осуществляющие ее указания на полях сражений, не испытывала никакой "политической перегрузки" стратегии, о которой упоминают некоторые историки{51} на Западе, туманно представляющие себе основы ведения войны любым государством.
      Главным органом стратегического руководства, как уже сказано, была Ставка Верховного Главнокомандования (первоначально она именовалась Ставкой Главного Командования), созданная для управления военными действиями. В течение Великой Отечественной войны классической схемой управления была Ставка - фронт, флот, отдельная армия. Но Верховное Главнокомандование было в состоянии переговорить по радио, телеграфу и телефону с любой армией фронта. Особенно просто это делалось после внедрения высокочастотной телефонной связи до армии включительно.
      Схема управления усложнялась, когда вводились главные командования. Введенные в начале войны главнокомандования на трех стратегических направлениях не были обеспечены достаточными органами управления и средствами связи. Главным образом поэтому они себя не оправдали и были упразднены. А в 1945 г. в период разгрома Квантунской армии империалистической Японии главнокомандующий на Дальнем Востоке Маршал Советского Союза А. М. Василевский имел сначала группу, а затем небольшой штаб во главе с генералом С. П. Ивановым.
      Рабочим органом Ставки являлся Генеральный штаб, о функциях которого подробно говорилось в первой главе. Большое значение в стратегическом руководстве имели и другие органы. Их назначение не требует особых пояснений.
      Политическое руководство Вооруженными Силами ЦК партии осуществлял через свои органы в армии и на флоте - Главное политическое управление Красной Армии и Главное политическое управление Военно-Морского Флота, работающие на правах отделов ЦК, политуправления и политорганы. Летом 1942 г. по решению Политбюро ЦК начальником Главного политического управления Красной Армии был назначен кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК А. С. Щербаков.
      Политические управления фронтов и флотов, политотделы армий, флотилий, корпусов, дивизий, бригад всю свою деятельность направляли на всемерное укрепление боевой мощи армии и флота, воспитание высоких моральных качеств у советских воинов.
      Резервы и пополнения готовило, в основном. Главное управление формирования и укомплектования войск Красной Армии (Главупраформ). Планы развития своих войск и применения их в операциях готовили штабы командующих видами и родами войск (авиации, ПВО, артиллерии, бронетанковых, инженерных войск, войск связи). Руководство тылом Красной Армии осуществлялось через начальника тыла и его штаб. Деятельностью партизан управляли Центральный штаб, республиканские и областные штабы партизанского движения.
      Своеобразную роль, как уже отмечалось, играли представители Ставки. Они направлялись в войска по мере надобности для координации действий фронтов в стратегической операции и контроля за проведением решений Ставки в жизнь. Следует здесь сказать о представителях Ставки по линии родов войск. Обычно они работали в группе общевойсковых начальников, но в отдельных случаях выезжали самостоятельно. Такими представителями назначались П. Н. Воронов, А. А. Новиков, Ф. Я. Фалалеев, Н. Д. Яковлев и другие военачальники.
      Эти формы руководства были необходимы и, я бы сказал, неизбежны в условиях военного времени. Нужно было охватить непомерно большое количество столь крупных задач, которые никак не укладывались в рамки индивидуального мышления. Коллективная форма работы имела место на всех ступенях военной иерархии в лице военных советов фронтов и армий, а также в виде разветвленной системы службы штабов.
      Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников образно и точно определил роль штабов в названии своего капитального труда "Мозг армии". Штабы восполняют то, что не в состоянии выполнить один командир, а точнее - подготавливают почву для принятия решения. Затем на основе принятого решения они планируют, объединяют и координируют усилия всех, кто будет нужен для успеха боя, сражения, операции, чьи знания и организаторская деятельность могут быть использованы командованием в интересах решения поставленной задачи. Штаб организует и осуществляет всевозможные мероприятия, направленные на то, чтобы решение командира было полностью проведено в жизнь.
      В далеком прошлом были армии, велись войны, а штабов не было. Они появились лишь на той ступени развития военного искусства, когда полководец не мог в одиночку справляться с управлением войсками.
      В 1857 году Энгельс писал: "Чтобы дать возможность командующим армиями и армейскими корпусами и командирам дивизий руководить, каждому в пределах его компетенции, вверенными им войсками... создана особая служба, состоящая исключительно из офицеров и называемая штабом"{52}.
      Необходимость в сложном штабе появилась еще позднее. Два столетия назад без таких штабов обходились, поскольку массовых армий не было, а исход войны решался в генеральном сражении, когда полководец видел все поле битвы. Снабжение армии осуществлялось с помощью простейших транспортных средств и сводилось к элементарным предметам потребления. Сложные виды связи отсутствовали, конные адъютанты и ординарцы вполне обеспечивали управление боем. В таких условиях штабы не играли присущей им в современных условиях роли и в основном выполняли административные функции. Не случайно история не сохранила имен многих начальников штабов, которые состояли при великих полководцах. Видимо, только специалистам-исследователям известно, что начальником штаба Наполеона был маршал Бертье, обладавший поразительной работоспособностью, феноменальной памятью и особым талантом - превращать общие указания Наполеона в точные параграфы приказов. Наполеон о нем говорил, что Бертье обладал способностью "самые сложные движения армии представлять в докладах ясно и просто". А многие ли знают о начальнике штаба М. И. Кутузова генерале Бенигсене? Он тоже был незаурядным человеком. Правда, о директоре и сейчас знают больше, чем о главном инженере. Но это уже особый вопрос.
      Проходили годы, менялись содержание и формы ведения сражений и войны в целом. Армии становились массовыми. Благодаря развитию вооружения и изменению личного состава армий менялись тактика и стратегия, возникло оперативное искусство. Соответственно менялись роль и значение штабов: постепенно из органов административных они превратились в подлинные органы организации и управления боевыми действиями войск любого масштаба. Во всех современных армиях мира давно уже сложилась стройная организация штабов и существует штабная служба, которой занимаются квалифицированные военные - профессионалы.
      В настоящее время штаб проводит необходимую работу по подготовке и организации боя, сражения, операции и войны в целом. Он собирает сведения о противнике, своих войсках, местности, производит расчет времени, учитывает личный состав, вооружение и технику, анализирует полученные данные, делает из них выводы, докладывает их командующему (командиру) и, опираясь на анализ обстановки, предлагает возможный вариант решения. На основе решения, принятого командующим, штаб планирует бой и операцию, разрабатывает все необходимые документы (приказы, директивы, планы и т. п.), представляет их на утверждение и после этого доводит до исполнителей, а затем контролирует исполнение принятых командующим решений. Таким образом, в современных условиях без штаба не будет и полководца, творческая активность которого окажется подавленной потоком мелких текущих забот.
      Некоторые отождествляют штаб с вычислительным центром или организацией, похожей на бухгалтерию. Спору нет - расчетов в штабе производится очень много, и ни одному человеку, будь он семи пядей во лбу, с ними не справиться. Но это не механическая работа, а осмысленный и направленный труд, который не по плечу машине. Правда, в настоящее время машины помогают человеку в расчетах, но не думают за него, За редким исключением каждый расчет озарен светом поиска, догадки, гипотезы, он делается с определенной целью что-то выявить, доказать или опровергнуть и совершается весьма целеустремленно большим коллективом опытных и хорошо подготовленных в общем и специальном отношении людей. Только совместное коллективное мышление, тесно и постоянно связанное с военной обстановкой, давало возможность организованно извлечь из потока информации все полезное и нужное для формирования правильного полководческого решения.
      Обратимся к конкретным задачам штаба. Они связаны в основном с тем, чтобы постоянно питать ум полководца материалами, необходимыми для принятия решения. Получить, или, как говорят военные, собрать такие материалы, обработать и представить полководцу обязан штаб. Конечно, для этого нужно иметь органы, которые организовали бы сбор, обработку данных и представили доклад военачальнику. Такие органы в каждом штабе есть, они-то и ведут повседневную, кропотливую, подчас незаметную работу, на которой лавров не заработаешь, а неприятности можешь приобретать каждый день.
      На войне, пожалуй, нет того, что не имело бы отношения к штабу. Некоторые виды работы сложились как обязательный и наиболее важный род штабной деятельности. В первую очередь к ним относится разведка, ведение которой есть одна из первых и самых непреложных штабных функций, с тех пор как существуют сами штабы. Разведка ведется непрерывно с первого до последнего дня войны, всегда и всюду - в бою, в походе и на отдыхе, на земле, в воздухе и на воде, в ближайшем и глубоком тылу, ведется всеми возможными путями и средствами наблюдением, засылкой специальных групп и агентуры, подслушиванием, засечкой координат объектов противника, радиоэлектронными и другими средствами, фотографированием и, наконец, боем. Недаром главными требованиями к разведке являются непрерывность ее ведения, своевременность и достоверность. Организуется и ведется разведка в зависимости от возможностей штаба. Чем выше штаб, тем больше сил и средств, разнообразнее способы ведения разведки. Самый высокий штаб организует и ведет разведку всеми силами и средствами, ему доступными.
      Но вот разведка организована и действует. Недостатка в донесениях и докладах нет. Но все они, как правило, имеют одну особенность - они как бы фотографируют события: что увидел, услышал, добыл разведчик, то и доложил. А вот выводы о том, какие процессы скрываются за фотографией, что за события и почему отражены на ней, что и как собирается предпринять противник, должен сделать ведущий разведку штаб. А выводы-то эти ох как не просты! Прежде всего полученные разведкой данные нередко противоречивы, порой преувеличены или преуменьшены, а иногда и просто неправильны. Из вороха разведывательных данных после тщательной фильтрации, скрупулезного исследования и анализа отбирается все ценное, достоверное, на основе чего и делаются выводы.
      В период битвы за Москву мы знали, например, о противнике достаточно много, чтобы точно определить замысел, характер и направления его действий. Нам была известна степень напряжения сил немецко-фашистских войск на всем фронте их наступления. Поэтому советское Верховное Главнокомандование приняло решение на переход в контрнаступление под Москвой в наиболее подходящий для этого момент. То же было под Сталинградом.
      На Курской дуге было несколько иначе. В мае 1943 г. по всем данным нашей разведки выходило, что в этом районе назревало крупнейшее сражение, которое должно было многое решить в ходе войны. В Генеральном штабе шла круглосуточная напряженная работа по анализу донесений разведки. Они, как всегда, не были едины, но постепенно созрело мнение, что противник может перейти в наступление на курском участке советско-германского фронта примерно 10-12 мая. Этот вывод 8 мая доложили Верховному Главнокомандующему и в тот же день предупредили об угрозе войска. Ни у кого тогда не возникло сомнений в достоверности этого вывода. Однако... наступление не состоялось.
      Разведка между тем продолжала работать и накапливать данные о подготовке удара немецко-фашистских войск под Курском. Генштаб еще раз сделал вывод о переходе противника в наступление 19-26 мая. Вторично предупредили фронты, и опять вражеская атака не последовала! Снова все перепроверили и снова сделали вывод о наступлении гитлеровских войск, теперь уже 3-6 июля. Войскам пошло предупреждение о сроке возможного перехода противника к активным действиям. Вывод наконец-то подтвердился фактическим ходом событий: враг, как известно, нанес удар с утра 5 июля.
      Нужно сказать, что советский Генеральный штаб в данном случае ни разу не допустил ошибки в анализе данных. Противник действительно был готов перейти в наступление и ждал только сигнала. Но Гитлер, от которого зависела подача этого сигнала, не решился ни в первом, ни во втором случае двинуть войска вперед. Перенос времени начала наступления происходил буквально в последние минуты до истечения назначенного срока атаки.
      Сопоставление данных, добытых разведкой, давало иной раз совершенно новую картину расположения сил, а следовательно, и намерений противника. Сошлюсь на события марта 1945 г., когда мы вскрыли сосредоточение в районе юго-западнее Будапешта 6-й танковой армии СС. Незадолго до того союзники сообщили нам, что этот мощный ударный кулак противника находится совсем в другом месте. С получением данных своей разведки советское командование сделало правильные выводы об активных намерениях и замыслах врага в районе столицы Венгрии и приняло необходимые меры. В итоге планы немецко-фашистского командования были сорваны.
      По этим примерам, а их можно привести десятки, видно, как трудно бывает штабу при анализе предстоящих действий противника, сколь ответственна эта задача и как легко может возникнуть заблуждение у командования, если штаб представляет ему недостоверные выводы о неприятеле и его замыслах.
      При анализе данных разведки можно впасть в ошибку и принять желаемое за действительное. Это тем вероятнее, чем меньше признаков тех или иных намерений противника. Подтверждением тому неудача 11-го танкового корпуса генерала Рудкина под Ковелем в связи с неправильной оценкой действий врага. Или серьезный просчет командования Юго-Западного фронта зимой 1943 г. относительно намерений немецко-фашистских войск. Оказалось, они не бежали к Днепру, как предполагали, а производили перегруппировку, чтобы дать оборонительное сражение и самим перейти в контрнаступление. Выводы о действиях противника были сделаны только на том основании, что были замечены войска, поспешно отходившие в западном направлении. Как видит читатель, этого единственного признака было недостаточно для правильного умозаключения.
      В работе разведки иной раз приобретали большое значение на первый взгляд вроде бы случайные эпизоды. Много волнений, например, в период подготовки Курской битвы доставляла нам та часть орловской группировки противника, которая противостояла Западному и Брянскому фронтам. Она могла явиться ближайшим источником пополнения гитлеровских сил для наступления на Курск. До поры до времени не было вскрыто никаких признаков изменений в ее составе, как вдруг назначенный на пост командующего Брянским фронтом генерал М. М. Попов по телефону доложил в Генштаб, что у противника произошла, видимо, какая-то перегруппировка сил. Подробности ему пока не были известны.
      Факт перегруппировки был замечен одним из бывалых солдат. Когда командующий прибыл на передний край, чтобы на местности ознакомиться с полосой обороны фронта, и спросил, какой перед ними противник, солдат уверенно доложил, что в настоящее время у немца произошла смена войск.
      Командующего заинтересовало такое суждение и одновременно на-сторожило: разведка ничего не сообщала об этой смене. М. М. Попов спросил солдата, почему тот сделал такое предположение.
      - Фриц не тот, товарищ генерал,- ответил солдат.- Раньше-то он ходил в рост, стрелял в свое время по назначенным районам, перерывы делал в семь утра и в час дня. Видать, завтракал и обедал. Все чин чином. А этот, по всему заметно, новый - стреляет бестолково, в рост не ходит, а бегом да ползком, все прячется. Перерыв на завтрак и на обед делает в другое время...
      Командующий поблагодарил солдата, а затем организовал сильную разведку на этом участке, которая захватила "языка" из соединения, недавно выдвинутого на передний край. Эта и последующая разведки дали возможность установить, что противник заменил часть своих дивизий, значительно ослабленных в предшествующих боях, и вывел их для пополнения и отдыха в ближайший тыл.
      Так наблюдательность и сметка одного бывалого солдата помогли вскрыть тщательно скрываемые намерения противника: то, что он не собирался брать отсюда войска для усиления курского направления.