Между тем длительный отрыв Иосипа Броз Тито от войск Народно-освободительной армии был чреват тяжелыми последствиями. Рассмотрели два предложения о пунктах, откуда можно было наладить управление: Черногорию, где территория была свободна от врага и охранялась войсками НОАЮ, и остров Вис. Второй пункт представлялся более подходящим. Но попасть туда можно было в данный момент только через нашу авиабазу в Бари, с которой не было связи. К тому же маршал Тито, дороживший честью Верховного Главнокомандующего, и думать не хотел даже временно покинуть Югославию. Пришлось Н. В. Корнееву пустить в ход все мыслимые аргументы, даже напомнить о деятельности В. И. Ленина, который был вынужден долгие годы находиться в эмиграции, не теряя нитей руководства организациями коммунистов на родине... Маршал принял решение перебраться через Бари на югославский остров Вис в Адриатическом море. Но как добраться до Бари? Самолета не имелось, да и вызвать его представлялось весьма трудным делом, поскольку сигналы радиостанции миссии не доходили ни до Бари, ни до Москвы... Не было и подходящей посадочной площадки...
      В советском Генеральном штабе те дни тоже были неспокойными. Антонов доложил Верховному Главнокомандующему, что из Югославии нет никаких вестей. Ставка поставила Генштабу задачу выяснить обстановку и при необходимости оказать помощь товарищам.
      2 июня 1944 г. состояние неведения наконец прекратилось: мы получили радиограмму Н. В. Корнеева. Как он рассказал впоследствии, его помощник по радиосвязи - толковый и расторопный Долгов - сумел поднять радиостанцию на вершину одной из самых больших гор и установил на ней сколь было можно высокую антенну. Дублируя текст, Долгов передал в Бари С. В. Соколову и в Москву просьбу выслать на Купрешко Поле самолет к 22 часам в ночь на 4 июня. Одновременно по радиостанции англо-американской военной миссии передали в Бари английскому командованию аналогичный текст.
      Югославы стали готовить посадочную площадку для приема самолета. Кругом стеной стояли горы, громоздились камни, зияли расщелины. Площадку расчищали все без исключения. Главным специалистом был П. Н. Якимов - штурман из экипажа А. С. Шорникова. Он прибыл в Дрвар до наступления фашистов, чтобы помочь подобрать места, удобные для приема самолетов.
      ...Волновались и в Бари. 2 июня там приняли только часть радиограммы Долгова. Тем не менее сумели разобраться, что Н. В. Корнеев приказывал послать самолет на Купрешко Поле. Однако та часть радиограммы, где указывался срок прибытия самолета, получена не была - связь прекратилась! И все же в Бари догадались, что полет назначен на самое близкое время - в ночь на 4 июня 1944 г. Положение, впрочем, осложнилось, когда английское командование передало С. В. Соколову свою радиограмму, где дата прибытия самолета указывалась на сутки позже - в ночь на 5 июня. Какой же срок являлся правильным? В других условиях запросили бы об этом еще раз. Но сейчас связи не было и наладить ее не удавалось. Начальник базы решил послать самолет 3 июня.
      Повел самолет в Югославию А. С. Шорников - один из наиболее опытных пилотов советской авиабазы в Бари. Он летел ночью над морем и горами на незнакомую и необорудованную площадку среди скал. Летное мастерство его было филигранным, мужество - огромным, и он по-фронтовому верил в товарищей по оружию, которые готовили ему место необычной посадки.
      За облаками земли не было видно. Летчик делал круг за кругом в поисках просвета в безбрежном покрывале облаков. Велик был риск врезаться в гору, но тревога за участь ожидавших друзей брала верх. Наконец просвет найден. Внизу призывно рдели сигнальные костры.
      Первым же рейсом в ночь на 4 июня 1944 г. Иосип Броз Тито, его ближайшие помощники, генерал Н. В. Корнеев и некоторые офицеры из состава военных миссий и Верховного штаба НОАЮ были доставлены в Бари. Там их радушно встретили. Экипаж Шорникова вновь вылетел в Купрешко Поле, а следом за ним и английские самолеты. Совместными усилиями были вывезены остальные люди. Спустя несколько дней английские моряки переправили Верховный штаб НОАЮ и военные миссии на остров Вис, где и продолжила работу югославская Ставка.
      Так провалилась попытка врага обезглавить Верховный штаб Народно-освободительной армии Югославии. За свой подвиг командир советского воздушного корабля А. С. Шорников, второй пилот Б. Т. Калинкин и штурман П. Н. Якимов были удостоены звания Героя Советского Союза и Народного Героя Югославии.
      К концу лета 1944 г. антифашистская борьба югославского народа получила новый размах. День ото дня множились ряды борцов. Верховное командование НОАЮ твердо руководило силами освободительной войны. В Сербии, Хорватии, Словении, Македонии, на Воеводине были созданы свои региональные главные штабы с соответствующими командующими - "комендантами" и начальниками. Комплектование этих органов военного управления производилось непосредственно в партизанских районах или на упомянутом выше гористом острове Вис. С острова региональный штаб перебрасывался на место военных действий. Так был сформирован и при участии советских офицеров прошел подготовку главный штаб Сербии во главе с генералом Коча Поповичем. С ним в июле 1944 г. убыл в район боев генерал-майор Горшков.
      При перебазировании штаба большую роль сыграла наша авиабаза в Бари. Экипаж советского летчика Н. А. Гиренко разведал посадочную площадку в районе Казанчича (25 км южнее Ниша) и сбросил там парашютную группу штаба с нашим представителем и радиостанцией. Когда связь была установлена, Гиренко безлунной ночью 12 июля доставил на место весь состав штаба буквально под носом у противника. Даже партизаны, видавшие виды люди, были изумлены такой смелостью и на радостях станцевали с летчиками и прибывшими товарищами веселое коло...
      Народно-освободительная армия Югославии и ее руководители пользовались глубоким уважением нашего народа, советских воинов и Генерального штаба. Они заслужили его бескомпромиссной борьбой против гитлеровских захватчиков, героизмом, преданностью народу. За время многолетней и трудной войны с немецко-фашистскими оккупантами НОАЮ научилась умело воевать. Она вырастила свои кадры командиров и политработников, сильных боевым духом, искусством борьбы, умеющих применяться к условиям партизанских действий, готовых к самопожертвованию ради победы. Но мы знали также, что в течение длительного времени относительно слабой стороной Народно-освободительной армии Югославии было вооружение. Не хватало артиллерии и минометов, танки исчислялись единицами, почти не было авиации. Стрелковое же оружие - винтовки, автоматы, пулеметы - представляло собой причудливую смесь систем, захваченных у противника: немецких, итальянских и других. Значительное место занимало английское оружие. До осени 1944 г. поставки советского вооружения не играли большой роли, поскольку снабжение воинов Югославии через обширную территорию, занятую противником, было сопряжено с необычайными трудностями.
      За время пребывания маршала И. Броз Тито в Москве договорились о значительном улучшении снабжения войск НОАЮ советским вооружением. Выход войск 2-го и 3-го Украинских фронтов к границам Югославии позволял резко увеличить доставку оружия нашим югославским товарищам и братьям по освободительной борьбе.
      Главным вопросом в переговорах между югославскими товарищами и Советским правительством в Москве осенью 1944 г. была организация совместных операций Красной Армии и Народно-освободительной армии Югославии. Вступление наших войск в пределы Югославии коренным образом меняло стратегическую обстановку в стране, давало возможность войскам НОАЮ создать и обеспечить за собой выгодное положение для последующего полного разгрома оккупантов.
      Было достигнуто полное согласие относительно взаимодействия советских войск и НОАЮ. Районом, где намечалось развернуть совместное наступление, являлась Сербия. Она служила местом приложения главных усилий советских и югославских войск, что оправдывалось условиями общей стратегической обстановки на фронте борьбы против гитлеровской Германии, а также положением в Югославии.
      В Москве И. Броз Тито встретился с Г. М. Димитровым, которые подробно рассказал об Отечественном фронте, новых целях народной Болгарии и ее армии. Встреча оказала большое влияние на единство действий Красной Армии, НОАЮ и болгарской армии.
      Соглашение о совместных операциях советских войск и НОАЮ, достигнутое в сентябре 1944 г., было для Генерального штаба очень важным актом. Он определял исходный пункт планирования боевых действий, причем на Сербию, естественно, обращалось и главное внимание. Советские генштабисты настойчиво искали и выявили некоторые уязвимые места обороны войск группы армий "Ф", что и предполагалось использовать как можно полнее.
      Было отмечено, что фон Вейхс стремился организовать наиболее прочную оборону вдоль горных хребтов по восточной границе Сербии с Румынией, возводя здесь мощные и развитые в глубину инженерные укрепления, усиливая войска армейской группы "Сербия". Количество сил и средств противника на этом участке фронта было значительным. Вдоль болгарской границы, куда выдвигались главные силы фронта Ф. И. Толбухина, враг плотной группировки войск и системы укреплений не создал. Немецко-фашистское командование не рассчитывало, что Красная Армия быстро подойдет сюда, и слишком полагалось на гористую местность. Когда же мы оказались у границ Югославии, фон Вейхс уже не имел времени и средств для противодействия.
      Вытянутая параллельно Дунаю оборона немецко-фашистских войск была, как нам казалось, удобным объектом для одновременных ударов по всему фронту. Враг засел в горах, но гитлеровское командование не имело крупных резервов и должно было в случае угрозы нашего прорыва либо снимать гарнизоны в глубине страны, сводить их в ударные кулаки и выбрасывать для контрдействий, либо использовать для этого войска с оборонительных рубежей. Отсюда вытекала наша задача обеспечить наибольшую протяженность линии воздействия на противника, причем в связи со вступлением Болгарии в войну против гитлеровской Германии - для этого могли быть привлечены достаточно сильные болгарские войска, которые к тому же хорошо действовали в горах. На направлении главного удара, конечно, следовало использовать высокую боевую мощь и большую подвижность опытных войск 3-го Украинского фронта. Они были в состоянии прорвать оборону группы армий "Ф" в наиболее крепком ее звене и быстро разгромить основную группировку противника, что немедленно сказалось бы на общем успехе трех взаимодействующих армий.
      Войска Народно-освободительной армии Югославии и болгарской армии должны были нанести врагу поражение, привлечь на себя существенную часть его войск, связать их по рукам и ногам, не дать гитлеровцам возможности создать резервы. Особенно трудная задача могла пасть на плечи югославских и болгарских войск в случае отвода главных сил противника из Греции на север. Тогда им предстояло принять на себя мощные удары врага, задержать его и обеспечить действия Красной Армии. Таковы были некоторые соображения Генерального штаба в период подготовки плана предстоящих операций.
      Поскольку на территории Югославии должны были действовать войска Красной Армии, НОАЮ и Болгарии, Генеральному штабу приходилось договариваться с югославским и болгарским командованием. Принципиальные вопросы согласования усилий наших войск и НОАЮ были решены, когда в Москве находился И. Броз Тито. Тогда же И. В. Сталин и от Генерального штаба А. И. Антонов согласились с Верховным Главнокомандующим НОАЮ, что советское Верховное Главнокомандование наметит общие контуры совместных операций в Югославии, исходя из обстановки на фронтах, а югославские товарищи разработают ту часть общего плана, которая их непосредственно касалась. Во время бесед зашел разговор относительно возможного использования на территории Югославии по крайней мере двух болгарских армий. Окончательного решения без болгар не принимали, но условились подготовительную работу в своих армиях проводить.
      Организация операций болгарских войск тоже не стояла на месте. В середине сентября Ф. И. Толбухин по указанию Ставки встретился в Софии с командованием болгарской армии. Вскоре болгарским командованием был разработан предварительный план наступательных действий войск Болгарии. Толбухин ознакомился с ним и доложил в Москву. Болгарское командование считало что войска Болгарии после очистки от профашистских и монархистских элементов могут захватить узлы шоссейных и железных дорог в районе Крушевац, Ниш, Скопле, Велес и отрезать пути отхода немецко-фашистских войск из Греции на север, создавая по крайней мере тройной барьер. Одновременно это надежно обеспечивало бы советские и югославские войска при наступлении их на Белград. Болгары гарантировали готовность своих войск в конце сентября.
      Ф. И. Толбухин поддержал план и предложил в целях содействия болгарским войскам использовать нашу авиацию. Учитывая общую военную обстановку, болгарское командование предполагало ввести в дело все наличные силы, в составе которых были полнокровные пехотные дивизии, в том числе две гвардейские, сформированные из бывших партизан и добровольцев, кавалерийские дивизия и бригада, бронебригада и две бригады партизан. К сожалению, болгарские войска не обладали достаточными средствами усиления.
      Еще до прилета маршала Тито в Москву был решен вопрос о перемещении Верховного штаба НОАЮ с острова Вис. Это весьма важное мероприятие имело целью обеспечить устойчивое и непрерывное управление военными действиями народно-освободительных войск. Налет фашистских стервятников на Верховный штаб в Дрваре показал, что в Югославии даже в малодоступных горах трудно было найти место, исключающее угрозу подобного нападения. Вместе с тем дислокация Верховного штаба должна была соответствовать новым условиям: боевые действия НОАЮ приобрели широкий размах и требовали повседневного и непрерывного управления из единого центра, нужно было также руководить большой и сложной работой по организационной перестройке войск (создавались армейские корпуса, армейские группы), управлять мобилизацией и формированием резервов. В ближайшей перспективе вырисовывались решающие совместные операции с Красной Армией. Все это предъявляло повышенные требования к выбору места для важнейшего пункта управления народно-освободительной войной, каким являлся Верховный штаб НОАЮ. А потому наши югославские товарищи воспользовались сделанным им предложением разместить Верховный штаб НОАЮ в расположении советских войск в румынском городе Крайова. Переход туда Верховного штаба состоялся перед отъездом маршала Тито в Москву с соблюдением всех мер секретности.
      Перевод пунктов управления в другой район заранее тщательно готовится и совершается в глубокой тайне. Так было и на этот раз. 19 сентября 1944 г., как только над островом Вис сгустилась тьма, генерал Н. В. Корнеев пригласил к себе летчиков с авиабазы в Бари П. М. Михайлова и В. Павлова. Речь шла о полете большой важности. Начальник военной миссии принял доклад о готовности самолетов и передал пилотам маршрутную карту с жирно выделенной красным карандашом надписью "Крайова". Туда надлежало доставить большую группу югославских и советских товарищей. Кто именно полетит, летчикам не сообщалось. И лететь им предстояло необычно: сначала - в направлении Бари, а затем, не достигнув базы, повернуть над Адриатикой, пересечь Боснию и Сербию, пройти над Дунаем и приземлиться в месте назначения. Вылет назначался на 3 часа ночи...
      Все это делалось в глубокой тайне для обеспечения безопасности полета. Спустя несколько часов опытные пилоты привели свои машины в Крайову, и с 19 сентября маршал Тито, а с ним и другие югославские товарищи - пассажиры советских воздушных кораблей - обосновались неподалеку от границы с Югославией.
      Как только Верховный штаб начал функционировать в Крайове, И. Броз Тито, согласно предварительной договоренности, вылетел в Москву.
      С рассветом советники англо-американской военной миссии, остававшиеся на острове Вис, не обнаружили Верховного Главнокомандующего Народно-освободительной армией Югославии. Не было и советских самолетов. Стали искать, спрашивать... Югославы ответили, что маршал Тито находится, вероятно, в войсках. От главы военной миссии генерала Маклина тогда последовали срочные радиограммы с запросом английскому маршалу авиации Эллиоту, начальствовавшему в британской зоне в Италии: он-то уж должен был знать, поскольку И. Броз Тито не мог, как им казалось, миновать базы в Бари.
      Получив запрос, Эллиот пригласил к себе С. В. Соколова.
      - Куда вы дели Тито?
      - Не могу знать, господин маршал,- последовал ответ. Начальник советской базы в Бари являлся мастером разговоров подобного рода и мог быть до предела сух, вежлив и по-солдатски лаконичен.
      - Вы используете хорошее с нашей стороны отношение к вам как союзникам, продолжал Эллиот.
      - Мы благодарны нашим союзникам и платим им такой же приязнью,- ответил Соколов.
      - Но самолеты с острова Вис ушли?
      - Ничего, к сожалению, не знаю. Вы видите, господин маршал, что я нахожусь здесь, рядом с вами.
      На этом разговор закончился.
      Новые вопросы союзников не последовали: Верховный Главнокомандующий сообщил У. Черчиллю, что И. Броз Тито находится в Москве для увязки взаимодействия войск в предстоящих операциях.
      С выходом наших войск к границам Югославии и перемещением Верховного штаба НОАЮ в Крайову упростились связи между Красной и Народно-освободительной армиями. Резко возрос поток советской помощи югославскому народу и его армии. Теперь нашим транспортным самолетам уже не приходилось преодолевать огромный и опасный путь. Вооружение, боеприпасы и другие средства пошли к югославским патриотам по территории Румынии и Болгарии.
      В те дни значительно возрос объем работы советской военной миссии. Людей явно не хватало. Югославские товарищи попросили послать советских офицеров-представителей в главные штабы войск республик. Пожелание пришлось удовлетворить и численность миссии увеличить. С разрешения Советского правительства в Сербию, где намечалось развертывание основных событий Белградской операции, был послан генерал-майор А. П. Горшков, в Хорватию полковник П. Г. Рак, Словению - полковник Н. К. Патрахальцев, Черногорию майор П. М. Коваленко, удостоенный впоследствии звания Героя Советского Союза за героизм и мужество при выполнении боевых заданий. С ними убыли некоторые другие офицеры, радисты и технические работники.
      Круг забот советских офицеров и генералов расширялся также по мере укрепления государственности народной Югославии. Миссия наша была официально аккредитована при временном правительстве - Национальном комитете освобождения Югославии, что подчеркивало не только военное, но и политическое значение миссии. Это, конечно, накладывало на наших работников особую ответственность. В частности, им приходилось постоянно сталкиваться со сложными политическими, финансовыми и другими проблемами. Поэтому в состав военной миссии пришлось ввести специалистов по иностранным делам, банковскому делу (М. Ф. Бодров, В. С. Герагценко). Но главная работа миссии состояла по-прежнему в помощи при решении основных оперативных задач.
      В течение второй половины сентября в Генштабе, в штабе 3-го Украинского фронта, в Верховном штабе НОАЮ, в главном штабе Сербии работали над планом Белградской операции. Должен отметить очень большую целеустремленность и слаженность этой работы, хотя она проводилась разными национальными штабами и проходила в местах, удаленных друг от друга на многие сотни, а иногда и тысячи километров. Достигалась эта целеустремленность в значительной мере благодаря большой активности А. И. Антонова и Н. В. Корнеева. Они отлично знали и понимали друг друга еще с Академии Генерального штаба (учились вместе). Как только Корнеев получил возможность связываться из Крайовы по ВЧ непосредственно с советским Генштабом, он не замедлил этим воспользоваться. Алексей Иннокентьевич изложил начальнику военной миссии суть соображений Генштаба по разгрому противника под Белградом и попросил его согласовать их с Верховным штабом НОАЮ, что и было сделано. Верховный штаб с одобрением отнесся к мнению советского Генштаба и передал необходимые распоряжения командующему 1-й армейской группой генерал-подполковнику Пеко Дапчевичу, который со своим штабом работал над планом действий под Белградом войск НОАЮ.
      30 сентября командование 3-го Украинского фронта доложило в Генеральный штаб свои соображения, тоже согласованные заранее с руководством НОАЮ. Цель совместной советско-югославской операции состояла в том, чтобы ликвидировать группировку войск противника в северо-восточной Югославии, захватить важнейшие узлы дорог, отрезать врагу пути отхода из центральной и южной части Югославии на север в Венгрию и, наконец, освободить Белград.
      Для решения этих задач 3-й Украинский фронт выделял 57-ю армию генерала Н. А. Гагена и 4-й гвардейский механизированный корпус под командованием генерала В. И. Жданова. С воздуха операция обеспечивалась силами 17-й воздушной армии.
      Нашим войскам непосредственно противостояла гитлеровская армейская группа "Сербия", которая имела в первой линии до четырех дивизий, в том числе одну моторизованную. В ходе операции предполагался подход еще двух дивизий из района Ниша и некоторых сил из состава греческой группировки войск противника. Штаб Ф. И. Толбухина допускал возможность сосредоточения в полосе наступления 57-й армии до десяти-одиннадцати дивизий врага. Поэтому Военный совет 3-го Украинского фронта высказывал пожелания, чтобы НОАЮ оттянула на себя часть немецко-фашистских войск и преградила им путь на север, связала войска фашистских прихвостней Недича и Михайловича южнее и юго-западнее Белграда. При возможности югославским войскам предлагалось захватить Ниш. Все эти соображения были переданы через Н. В. Корнеева в Верховный штаб НОАЮ, который поставил задачи своим войскам.
      Планы Ф. И. Толбухина относительно наступления на Белград опирались на точнее знание реальной обстановки. Он учитывал, что войска 57-й армии прочно закрепились на правом берегу Дуная в районе болгарского города Видин и день и ночь готовились к новому броску вперед. Севернее Видина в излучине Дуная успешно завершил тяжелые оборонительные бои 75-й стрелковый корпус, отбив все попытки врага отбросить его назад. Теперь это соединение передали из 2-го Украинского фронта в состав 57-й армии.
      Поскольку горная местность не допускала сведения советских войск в единый кулак и вынуждала наступать по направлениям, Ф. И. Толбухин предложил весьма своеобразное решение: иметь главные силы (64-й стрелковой и 4-й механизированный корпуса со средствами усиления) на левом крыле армии в районе Видина для удара в направлении Заечар, Болевац, Чуприя, Баточина, зап. Паланка. Войска должны были разгромить основную группировку сил армейской группы "Сербия" и отсечь ее остаткам путь отхода к Белграду. Одновременно другие советские войска наступали бы вдоль Дуная на Белград (75 ск) и в центре фронта (68 ск) - в направлении Слатина, Жагубица, Златово. На случай задержки наступления на одном из направлений предусматривалась взаимная помощь корпусов. С выходом войск на Мораву и после ее форсирования возникала возможность повернуть основные наши силы непосредственно на Белград, взятием которого завершалась операция. На этом этапе операции наши войска должны были наступать плечом к плечу с войсками НОАЮ. Что касалось войск Болгарии, то Ф. И. Толбухин предусмотрел для них задачу связать противника перед своим фронтом.
      Генеральный штаб принял во внимание соображения Военного совета 3-го Украинского фронта как, в основном, правильные. Однако Генштаб считал необходимым привлечь к операции еще и 10-й гвардейский стрелковый корпус 46-й армии 2-го Украинского фронта. Командовал им генерал Иван Андреевич Рубанюк. Войска корпуса могли бы нанести поражение противнику в районе Врашаца и подорвать устойчивость вражеской обороны севернее и восточное Белграда. Не согласились с Толбухиным и в отношении болгарских войск. Поскольку было известно, что главком Болгарии считал возможным наступать, то и Генеральный штаб, докладывая план действий на Белград в Ставке, предложил не ограничивать задачи болгарской армии обороной, а предусмотреть ее наступление.
      Ставка согласилась с Генштабом, но в отношении болгарской армии предложила не форсировать событий, пока не будет достигнута всесторонняя и полная договоренность с болгарским и югославским командованием. Толбухину же приказали начать наступление 13-14 октября, когда должно было закончиться сосредоточение войск, участвующих в операции. Любая затяжка сроков давала бы противнику время для подвода в район Белграда новых сил и укрепления обороны. В директиве Ставки, посланной командующему 3-м Украинским фронтом, говорилось: "Свяжитесь с Тито в Крайове и ознакомьте его подробно с планом операции". Толбухин сделал это немедленно, и в течение ночи на 2 октября товарищи из Верховного штаба НОАЮ работали над планом операций. Утром Генеральный штаб в Москве получил донесение, излагавшее решение маршала Тито. Оно предусматривало прежде всего сковать противника южнее и юго-западнее Белграда, не дать врагу перебросить отсюда силы против советских войск, для чего выделялись два армейских корпуса НОАЮ - 12-й и 1-й. После того как противнику будет нанесено поражение, основная масса югославских войск должна была направиться непосредственно против группировки противника в Белграде, а частью сил повернуть на восток, чтобы содействовать войскам Красной Армии, наступавшим из района Неготина.
      Захват города Ниш, важного узла железных и шоссейных дорог, возлагался на войска, подчиненные главному штабу Сербии в составе четырех дивизий. Командующий этими войсками генерал-подполковник Коча Попович вызывался для получения задачи в Крайову на 2-3 октября. Маршал Тито в свою очередь просил советское командование предусмотреть удары 3-го Украинского фронта с целью соединения с частями НОАЮ, чтобы совместными усилиями отрезать противника, выдвигавшегося в район Белграда с юга.
      Для решения вопроса о наступлении войск новой Болгарии на территории Югославии и для увязки взаимодействия мы привлекли командование 3-го Украинского фронта. Позвонили Ф. И. Толбухину, объяснили деликатность и характер задачи. Федор Иванович предложил поручить столь ответственное дело С. С. Бирюзову, теперь командующему 37-й армией, которая располагалась в районе Софии. Сергей Семенович одновременно являлся и главой Союзной контрольной комиссии в Болгарии. 4 октября С. С. Бирюзов явился в Крайову для встречи с маршалом Тито. Одновременно туда же прибыла болгарская делегация.
      С. С. Бирюзов посетил И. Броз Тито дважды. В первый раз он изложил наши предложения по плану Белградской операции. План был принят югославским командованием с большим удовлетворением. В составе советских войск кроме пехоты имелось 2200 орудий и минометов, 149 реактивных установок, 358 танков и самоходно-артиллерийских установок, 1292 самолета, а в Дунайской флотилии почти 80 боевых кораблей (в основном бронекатеров). Об увязке совместных действий 3-го Украинского фронта и войск Народно-освободительной армии договорились быстро.
      Затем наш делегат доложил о болгарских войсках. Сергей Семенович сказал, что армия Отечественного фронта преследует единственную цель - внести свой вклад в дело разгрома немецко-фашистских захватчиков. Он указал на состав болгарской делегации в Крайове - в ней было несколько коммунистов, что уже красноречиво свидетельствовало о добром и правильном будущем. "Все сошлись на том,- писал С. С. Бирюзов в своих воспоминаниях,- что болгарский народ не может носить на себе клеймо Каина за преступные действия бывшего царского правительства. Все мы понимали и твердо верили, что солдаты, офицеры и генералы новой болгарской армии питают искренне братские чувства к югославскому народу". Маршал И. Броз Тито дал согласие на наступление болгарских войск на нишском направлении. В ходе беседы, которая проходила затем вместе с болгарской делегацией, маршал официально объявил это решение. Несколько позже договорились, что после занятия Белграда болгарские войска пройдут по югославской территории в Венгрию.
      Этой работой, которая проходила одновременно с сосредоточением войск и запасов, составлением частных планов действий, организацией управления, по существу, закончилась подготовка операции на высшем уровне. Теперь дело было за тем, чтобы завершить ее непосредственно в войсках.
      К середине октября все подготовительные мероприятия в армейском, корпусном и дивизионном звене наших войск были завершены. Командование НОАЮ и болгарский главнокомандующий сообщили, что они тоже готовы к наступлению.
      ...Следует сделать оговорку относительно срока начала Белградской операции, которое принято датировать 28 сентября 1944 г. Еще накануне приезда С. С. Бирюзова в Ставку маршала Тито передовые части трех советских корпусов ворвались в Западные Балканы и Восточно-Сербские горы, по которым проходил передний край обороны главных сил германской армейской группы "Сербия". 10-й гвардейский стрелковый корпус очищал левый берег Дуная от противника, наступая в направлении Бела-Црква, Панчево. В 57-й армии 75-й стрелковый корпус генерала А. З. Акименко и 68-й генерала Н. Н. Шкодуновича в результате упорных боев разгромили окруженную ими группировку немецко-фашистских войск в районе Неготина, а 64-й стрелковый корпус генерала И. К. Кравцова окружил значительные силы врага в районе города Заечар. Учитывая столь благоприятный ход событий, советское командование решило войска не останавливать, успех развивать и ранее назначенный срок начала операции отменить. Советская Ставка приказала: "Наступление 57-й армии продолжать и 4-й гв. мехкорпус ввести в действие для развития успеха не позже 10-11 октября 1944 г.". Так началась эта важнейшая совместная операция советских, югославских народно-освободительных и болгарских войск.
      Развернувшееся ожесточенное сражение против армейской группы "Сербия" проходило успешно, В течение полумесяца боевых действий наши части и соединения продвинулись на направлении главного удара почти на 130 км. Вскоре Восточно-Сербские горы остались позади. 10 октября с ходу была форсирована река Морава, и на захваченный в районе Велика Плана плацдарм переправился 4-й гвардейский механизированный корпус, который благополучно совершил сложный марш с боями. 12 октября гвардейцы-танкисты стремительно рванулись на Белград.