Вслед за послом во дворец приехали гитлеровские генералы. У них хватило ума понять, что дело плохо, и они дали обещание отвести из столицы и те войска, которые здесь располагались. Однако когда на следующий день пришел приказ Гитлера силой подавить "дерзких" румын, немецкие генералы начали бомбить с воздуха наиболее важные объекты города и королевский дворец. На Бухарест двинули и некоторые наземные силы. Это было равносильно объявлению войны Румынии. Народ и вставшие на его сторону солдаты по призыву коммунистов не пустили гитлеровцев далее окраин города. Обезвредили и тех, кто еще оставался в Бухаресте, разоружив немецко-фашистские подразделения.
      Несмотря на декларацию короля Михая и заявление нового румынского правительства, а также вопреки прямому приказу румынского генерального штаба прекратить сопротивление советским войскам, румынские войска продолжали вести боевые действия на стороне гитлеровцев. Объяснялось это несколькими причинами. На многих участках фронта генеральный штаб Румынии просто потерял управление войсками. Но главное было не в этом: там, где управление существовало, румынский генштаб пытался вывести свои войска на оборонительный рубеж Фокшаны, Немолоаса, Браилов, устье Дуная, чтобы воспрепятствовать дальнейшему развитию народного восстания. Войскам было дано недвусмысленное указание сопротивляться любым попыткам разоружить их.
      Фактически таким образом румынский генеральный штаб санкционировал продолжение боевых действий, поскольку ни одна армия, в том числе и Красная Армия, не могла допустить, чтобы в тылу у нее оставались неразоруженными войска страны, находящейся с ней в состоянии войны: каких-либо данных о заключении перемирия у нас не было.
      К тому же генеральный штаб Румынии дал обязательство свободно пропустить немецко-фашистские войска на запад, если те не будут мешать румынским войскам передвигаться на указанный им оборонительный рубеж.
      Действия румынского генерального штаба, таким образом, были опасны вдвойне: они провоцировали продолжение сопротивления советским войскам и угрожали стране гражданской войной в случае, если бы румынская армия была брошена на подавление народного восстания. Все это шло вразрез с устремлениями компартии, и 24 августа она опубликовала призыв, нашедший живой отклик в народе: с оружием в руках бороться против гитлеровцев!
      Оценив обстановку, в том числе намерения румынского генштаба сохранить свои войска и вывести их в глубь страны, советское Верховное Главнокомандование приказало фронтам продолжать наступление с полным напряжением сил и ликвидировать гитлеровские войска. С румынскими же войсками следовало поступать в зависимости от того, как они себя поведут.
      Желая дать новому румынскому правительству и его войскам возможность быстро и правильно определить свое место в цепи событий войны, Советское правительство 25 августа еще раз подтвердило апрельское заявление о том, что у нас нет намерений захватить какую-либо часть румынской территории, изменить социальный строй страны или ущемить ее независимость. "Наоборот,- говорилось в повторном заявлении,- Советское правительство считает необходимым восстановить совместно с румынами (выделено мною. - С. III.) независимость Румынии путем освобождения Румынии от немецко-фашистского ига".
      В заявлении указывалось, что Красная Армия не станет разоружать румынские войска и не только сохранит все их вооружение, но даже всячески поможет им, если они прекратят военные действия против нее и вместе с Красной Армией будут вести освободительную войну против гитлеровцев за независимость своей страны и против венгерских сателлитов за освобождение Трансильвании.
      Советское правительство вместе с тем указало, что Красная Армия может прекратить военные действия на территории Румынии лишь после того, как здесь будут ликвидированы немецкие войска, угнетающие и порабощающие румынский народ. Помощь, оказанная нам румынскими войсками, в этом случае дала бы возможность быстрее прекратить военные действия на румынской земле и заключить перемирие.
      Вскоре мы узнали важные политические и военные новости. Румынское радио объявило, что румынское правительство считает себя в состоянии войны с Германией, румынские войска начали вторжение в Трансильванию, а Бухарест полностью освобожден от гитлеровцев. Правительство Санатеску просило немедленно подписать перемирие. Это значило, что румынская армия стала нашим союзником и совместно с советскими войсками вступила на путь борьбы за полное изгнание немецко-фашистских войск из пределов своей страны.
      Решение румынского правительства было продиктовано несколькими причинами. Успехи советских войск были поистине огромны. В стране ширилось народное восстание. К тому же провалились надежды мирно поладить с гитлеровцами. Поскольку Гитлер приказал "путч подавить", короля арестовать и посадить в Румынии угодное немцам правительство, генералу Санатеску пришлось повернуть оружие румынской армии против оккупантов. Таким образом, вопреки своим намерениям он сделал то, чего требовала сама жизнь, интересы демократической Румынии. Нужно заметить, однако, что большинство румынских войск на фронте еще не поняло смысла всего происходящего и предпочитало не воевать с гитлеровцами, а сдаться советским войскам. Так, например, 26 августа войскам 2-го Украинского фронта в полном составе сдались пять румынских дивизий.
      Итак, пути в Румынию были открыты. А дальше, за Дунаем, уже угадывалась дорога в Болгарию. Теперь нужно было как можно скорее выйти ко всем решающим пунктам страны и довершить там разгром остатков гитлеровских войск.
      При последующих действиях советских войск на территории Румынии советское Верховное Главнокомандование обращало особое внимание на ее важнейшие экономические, политические и транспортные центры - районы Плоешти и Бухареста.
      Как известно, Плоешти - сердце района, в котором добывалась крайне необходимая гитлеровской коалиции, и особенно самой Германии, нефть. Плоешти был крупнейшим пролетарским центром - опорой коммунистической партии, что имело чрезвычайно важное значение для развертывания революции.
      Все это Генштаб учитывал, как и то, что Плоешти расположен в 60 км от Бухареста и как бы прикрывает столицу с севера. Здесь, по нашим подсчетам, которые оказались очень близки к истине, было сосредоточено 25 тыс. гитлеровских солдат и почти сотня самолетов. Эти войска противник мог использовать для удержания Плоешти и разрушения нефтяного оборудования, а также в качестве ударной группы для действий в районе Бухареста. Но тем дело не ограничивалось: Плоешти был крупнейшим узлом коммуникаций, в том числе ведущих по долине реки Прахова в глубь Трансильвании, где расположились немцы и венгры. Для противника, еще не выбитого из Румынии, тут открывался в случае необходимости путь к главным силам 8-й немецкой и венгерской армий. А пока что компактные группировки врага засели в ключевых пунктах нефтяного района; важнейшие нефтеочистительные заводы были заняты гарнизонами.
      Планируя разгром противника в центре Румынии, мы не сбрасывали со счетов помощь, которую мог оказать нам ее рабочий класс, но, конечно, и какими-либо особыми надеждами себя не тешили, поскольку пролетариату Плоешти предстояло бы бороться с регулярными, оснащенными всеми видами военной техники гитлеровскими войсками.
      Некоторая удаленность Плоешти от Бухареста позволяла изолировать его, перехватив пути сообщения, связывающие эти города. Наиболее подходящей формой наступательных действий мы считали одновременный удар советских подвижных войск по врагу в районах обоих этих городов: такой удар исключил бы взаимную помощь находившихся здесь войск противника.
      Наряду с мерами, направленными на разгром противника, были намечены и меры, способствующие сохранению нефтепромыслов от ударов гитлеровцев на земле и с воздуха.
      27 августа в 17 часов Р. Я. Малиновский поручил командующему 6-й танковой армией генералу А. Г. Кравченко войти в Бухарест и Плоешти. Тот решил выполнить задачу стремительным ударом одного корпуса на Плоешти и двух корпусов на Бухарест.
      Рабочие нефтяного района по указанию компартии уже в ночь на 24 августа организовали охрану производственных объектов и оборону их от гитлеровцев. На помощь рабочим пришел 5-й территориальный румынский корпус генерала К. Василиу-Рэшкану. Гитлеровцы были вытеснены в окрестности Плоешти. Однако в ходе разгоревшихся боев немецко-фа-шистские войска прочно блокировали город и готовились к решительному штурму.
      Обстановка под Плоешти вынуждала советские войска действовать быстро и решительно. Нельзя было допустить, чтобы противник разбил румынских патриотов, захватил город и разрушил нефтедобывающие предприятия. Это причинило бы огромный вред восстанию и ущерб румынской экономике. Сосредоточив силы, наши танкисты нанесли 29 августа мощный удар в районе Плоешти. Им содействовала 18-я пехотная дивизия румын, направленная сюда с фронта. Гитлеровцы были разгромлены, основа нефтедобывающей промышленности Румынии сохранена. Советские войска с помощью вооруженных рабочих установили в Плоешти и его окрестностях твердый военный и гражданский порядок. Ликвидацию остатков гитлеровских войск в отдельных пунктах нефтяного района завершили румынские войска.
      С Бухарестом же все произошло несколько иначе. Вечером 27 августа танковые корпуса 6-й танковой армии строились в походные колонны, чтобы ринуться к столице Румынии и разгромить расположившихся на подступах к ней гитлеровцев. В это время король Михай и премьер Санатеску заявили, что согласны принять все условия перемирия, предложенные Советским Союзом еще 12 апреля.
      Ожидая практических действий румын, мы не прекращали стремительного наступления наших войск в глубь страны. Каково же было наше удивление, когда 29 и 30 августа на нескольких участках фронта представители румынского правительства обратились к советским командармам с предложением приостановить наступление на линии Восточные Карпаты, Дунай, факт этот настораживал. Опять запахло политикой лисьего хвоста, которую, заверяя и кланяясь, все же пыталось провести правительство Санатеску. При внимательном рассмотрении сути дела мы заметили, что предложения выдвигались с целью дать возможность остаткам разбитых гитлеровских войск отойти в горы, организовать там сопротивление и не допустить наши войска в глубь Румынии. Очевидно, буржуазные круги правительства еще надеялись удержать в стране угодные им порядки.
      Одновременно Санатеску просил американо-английское командование высадить в столице парашютистов. Нетрудно себе представить, что в этом случае все достигнутое в результате восстания народно-патриотических сил страны 23 августа оказалось бы под угрозой. К счастью румынского народа, ничего этого не произошло. Советские войска продолжали наступление. Румынский народ проявил высокую политическую активность и, следуя призывам компартии, развертывал восстание по всей стране.
      Войска 6-й танковой и 53-й армий после форсированного марша вплотную подошли к Бухаресту. Их появление гарантировало народу неприкосновенность его завоеваний и расстроило планы буржуазных политиков. Вместе с советскими солдатами были воины 1-й румынской добровольческой дивизии имени Тудора Владимиреску. О ней нельзя не сказать особо.
      Дивизия была сформирована из добровольцев - солдат и офицеров румынских войск, попавших к нам в плен. Нелегко и непросто пришли они к мысли о необходимости сражаться против гитлеровской Германии. Картина грядущей катастрофы третьего рейха, а вместе с тем и режима И. Антонеску встала перед ними уже в дни разгрома противника под Сталинградом, где нашли конец и две румынские армии. Последующий ход событий на советско-германском фронте окончательно убедил многих пленных в неизбежности краха преступной авантюры Гитлера и его приспешников. 2 февраля 1943 г. группа пленных румынских солдат обратилась к Советскому правительству с просьбой предоставить им возможность сражаться добровольцами вместе с Красной Армией, а в августе конференция румынских военнопленных уполномочила нескольких из них обратиться к И. В. Сталину за разрешением сформировать добровольческий легион. Военнопленных поддержали румынские коммунисты, находившиеся в эмиграции в СССР. 4 октября 1943 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление о формировании 1-й румынской добровольческой пехотной дивизии. Несколько позже ей присвоили имя румынского национального героя Тудора Владимиреску.
      Формировалась дивизия в Селецких лагерях под Рязанью по гвардейскому штату. Командовал добровольцами полковник Николае Камбря, начальником штаба являлся подполковник Якоб Теклу. За формированием дивизии мы наблюдали с помощью полковника Г. М. Еремина, представителя Генерального штаба. В обучении войск дивизии приняли участие 159 советских офицеров-инструкторов, передававших румынским товарищам все лучшее из опыта Великой Отечественной войны.
      7 мая 1944 г. дивизия имени Тудора Владимиреску сосредоточилась севернее Ямполя, вошла в состав 2-го Украинского фронта и занималась боевой подготовкой. Соединение насчитывало 9,5 тыс. человек и обладало мощным вооружением. В нем имелось, например, 98 орудий и 160 минометов разных калибров, почти 500 ручных и свыше 110 станковых пулеметов.
      Боевое крещение румынские добровольцы получили в ходе Ясско-Кишиневской операции. Они с честью выдержали трудное испытание в сражении против мощной группировки войск противника, пытавшейся прорваться из окружения на запад. Дивизия понесла потери, но выполнила задачи, окрепла духом и заложила, таким образом, прочную основу будущего боевого братства советских и румынских воинов.
      31 августа население Бухареста радостно встретило вошедшие в столицу Румынии советские войска и дивизию имени Тудора Владимиреску.
      С разгромом группы армий "Южная Украина" и народным вооруженным восстанием, распространившимся по всей территории страны, для Румынии открылись большие исторические перспективы. Была создана Союзная контрольная комиссия, которая наблюдала за точным соблюдением условий перемирия. В стране находились советские войска. Их присутствие, как и наличие Контрольной комиссии, стимулировало работу демократических сил по строительству нового типа государства - народной демократии, а также помогло избежать гражданской войны. Последняя была исключена, что создавало относительно благоприятные внутренние условия для преодоления сопротивления сил контрреволюции.
      Нужно сказать, что Советское правительство и военное командование с большим доверием относились к трудящимся массам государств, которые предстояло освободить Красной Армии, в том числе, разумеется, и к народу Румынии страны, которая в течение длительного срока была сателлитом гитлеровской Германии. Велико было уважение к Коммунистической партии Румынии - передовому отряду народа, сумевшему в условиях фашизма сохранить свои ряды, организовать и возглавить восстание против диктатуры И. Антонеску.
      Генеральный штаб тем не менее чувствовал на своей работе, как крепки еще были в Румынии позиции контрреволюции и как трудно было ломать их силам нового строя. Контрреволюция действовала искусно и гибко. Проявлялось это по-разному.
      Со вступлением советских войск во внутренние районы Румынии по различным каналам связи, особенно телеграфу и телефону, пошла, например, за границу широкая информация о составе, состоянии и передвижениях наших армий. Информация была явно разведывательной. На эту тему по докладу Генштаба состоялось специальное решение Государственного Комитета Обороны. В ряд важных узловых пунктов связи Румынии были направлены специальные коменданты связи, которые такого рода сведения за границу не пропускали.
      Были и диверсии идеологического характера. Одна из них мне хорошо запомнилась. Внезапно тогда поползли наветы на 1-ю добровольческую пехотную дивизию румын имени Тудора Владимиреску. Враги клеветали, что добровольцы дивизии являются, мол, изменниками родины и после войны их будут судить, а Германия войны не проиграет. Р. Я. Малиновский и И. З. Сусайков послали в связи с этим следующую телеграмму командиру дивизии: "Дивизия румын является наиболее боеспособной частью румынского народа и хорошо выполняет боевые задачи. Румынский народ никому не позволит чернить своих героев, преданных своей родине и раньше всех понявших необходимость борьбы за свободу и независимость Румынии. Будьте спокойны, честно деритесь и беспощадно бейте врага..."
      Были и попытки спасти гитлеровскую агентуру в стране. Министр внутренних дел отказался тогда передать советскому командованию генералов, адмиралов и офицеров немецко-фашистской военной миссии. Мотивировалось это тем, что в Германии находятся румынские дипломаты и большое количество румынских офицеров: к ним-де могут применить репрессии, если немецкие подданные будут выданы русским. Ссылались на бомбардировку Бухареста, возможную якобы из-за мести. Приводили и другие столь же несостоятельные доводы.
      Миссию, конечно, арестовали, о чем широко оповестили в советских газетах. Агентура врага в Румынии оказалась обезглавленной.
      Велико было удивление наших военных комендантов, когда в некоторых румынских госпиталях обнаружились на излечении... здоровые немецкие солдаты. Маскировка эта была раскрыта довольно быстро, и пациентам пришлось занять свое настоящее место на сборных пунктах военнопленных.
      На дверях венгерского посольства советские офицеры, явившиеся арестовать представителей хортистской Венгрии - нашего противника, увидели вывеску: "Шведское посольство". Оказалось, что спасительная надпись появилась по договоренности со шведским послом.
      Весьма часто на руководящие посты в префектурах назначались явные сторонники фашизма, в том числе сотрудники сигуранцы. Были попытки организации крушений поездов на железных дорогах, направленные против наших войск. Все эти враждебные акты, как и многие другие, решительно пресекались.
      Условия единства антигитлеровской коалиции и внутреннего развития Румынии исключали методы немедленной экспроприации экспроприаторов по типу нашей революции, и обстановка в стране тогда сложилась так, что у власти на значительный срок оказались представители буржуазии и дворцовых кругов. Правительство генерала Санатеску уступило место правительству другого генерала - Радеску, еще более, пожалуй, реакционного и ориентировавшегося на англо-американцев. Обстановка, однако, вынуждала Радеску маневрировать и сохранить за партиями народно-демократического фронта ряд министерских постов. Коммунисты, в частности, имели в правительстве двух министров и одного заместителя министра.
      Заметную роль тогда стал играть доктор Петру Гроза, глава крестьянской организации "Фронт земледельцев", которая в годы войны действовала плечом к плечу с коммунистами и под руководством Компартии Румынии. П. Гроза активно и бескомпромиссно боролся против махинации реакционных министров, проводил политику дружбы с освободителем - Советским Союзом, увеличения вклада Румынии в дело победы над гитлеровской Германией, демократического развития своей родины. П. Гроза много сделал для того, чтобы в марте 1945 г. правительство Радеску пало. С тех пор в течение длительного времени П. Гроза бессменно возглавлял румынское правительство и был одним из видных строителей государства народной демократии, социалистической Румынии.
      В конце августа и начале сентября 1944 г. Ставке Верховного Главнокомандования нужно было определить линию поведения наших военных властей в отношении молодого румынского короля, который продолжал оставаться на престоле. Докладывая Ставке военную обстановку, мы с А. И. Антоновым не однажды отмечали, что королевский двор неизбежно станет центром антисоветских элементов в Румынии, и предлагали принять по отношению к нему решительные меры. Верховный Главнокомандующий, как и обычно, внимательно нас выслушал, не спеша раскурил трубку, разгладил концом мундштука прокуренные усы, а потом сказал примерно так. Чужой король не наше дело. Терпимость к нему благоприятно скажется и на наших отношениях с союзниками. Румынский народ, который пока доверяет королевскому двору как оппозиции фашистской диктатуре, надо полагать, сам разберется в истинной сущности монархии. Есть основания думать, что и румынские коммунисты не будут сидеть сложа руки, а помогут своему народу понять обстановку.
      Таким образом, нам был преподан урок политграмоты. Объективности ради скажу, что король вел себя смирно и больше развлекался, чем занимался государственными делами. Когда узнали, что король - летчик-любитель, ему от имени И. В. Сталина передали самолет По-2 в подарочном варианте. Король летал, охотился, забавлялся.
      Время шло, события развивались, и общественный строй в Румынии по воле партии и народа пошел в направлении, которое привело страну к социализму. Королю и королеве-матери никто не собирался чинить препятствий в выборе местопребывания, и они в последующем благополучно убыли из Румынии.
      После разгрома противника, окруженного под Яссами и Кишиневом, Генштаб пустил в ход свою зеленую папку, где находились обычно дела не столь спешные, но, как и другие, важные, в том числе представления к наградам и воинским званиям. Блестящая победа, одержанная 2-м и 3-м Украинскими фронтами, давала к тому повод. При рассмотрении этого вопроса И. В. Сталин сказал, что Р. Я. Малиновский и Ф. И. Толбухин достойны высшего воинского звания - Маршал Советского Союза.
      - К тому же при восстановлении государственной границы СССР командующим фронтами это звание нужно присваивать, - добавил Верховный Главнокомандующий. Он был очень доволен успехами фронтов.
      Предложение его приняли, и 10 сентября 1944 г. Р. Я. Малиновскому, а 12 сентября Ф. И. Толбухину присвоили маршальское звание.
      Бывали и другие случаи присвоения высоких воинских званий - прямо скажем, необычные. Для меня лично памятна осень 1943 г.
      16 ноября 1943 г. командующий 11-й гвардейской армией генерал-полковник И. X. Баграмян по приказу И. В. Сталина был вызван в Москву. Явившись к А. И. Антонову, Иван Христофорович, конечно, поинтересовался причиной вызова.
      - "Хозяин" не любит наперед выкладывать свои мысли, поедем в Ставку узнаешь, - ответил ему Алексей Иннокентьевич.
      На следующую ночь в урочный час доклада обстановки на фронтах Верховному Главнокомандующему мы втроем - Антонов, Батрамян и я - поехали в Ставку.
      В то время советские войска вели широкое наступление на всем фронте от Финского залива до Черного моря. В Прибалтике, однако, успехи достигались медленно, противник, ожесточенно сопротивляясь, сумел создать там равновесие сил.
      И. В. Сталин был один и в хорошем настроении.
      - Что нового? - спросил он Антонова.
      - По сравнению с дневным докладом существенных изменений в обстановке не произошло, - доложил Алексей Иннокентьевич.
      И. В. Сталин кивнул и обратился к Баграмяну.
      - На Прибалтийских фронтах дела у нас идут неважно, - сказал он, наступление там затормозилось. Нельзя наступать везде, как иногда думают некоторые.
      После небольшой паузы он продолжал:
      - Поэтому мы предпринимаем сейчас ряд мер, чтобы выправить положение. Усиливаем 1-й Прибалтийский фронт за счет соседа справа (2-го Прибалтийского. - С. Ш.}. Но этого, очевидно, мало. Ваша армия сильная и неплохо зарекомендовала себя. Думаем и ее отдать Еременко...
      Он опять помолчал и только затем, обращаясь к Ивану Христофоровичу, закончил мысль:
      - А вас хотим назначить командующим фронтом вместо него. Как вы на это смотрите?
      Иван Христофорович немного растерялся и, чуть помедлив, промолвил:
      - Благодарю за доверие, товарищ Сталин, постараюсь его оправдать.
      - Ну вот и хорошо. А на армию вместо вас поставим тоже опытного командующего - Чибисова. -И не торопясь Сталин пошел к столу.
      - А зовут его Никандр, что значит "герой-победитель",- воспользовавшись паузой, сказал А. И. Антонов о Чибисове.
      Попыхтев несколько раз трубкой, пока табак разгорелся, И. В. Сталин обернулся к молчавшему Баграмяну.
      - Что же вы молчите? - сказал он.- Или имеете что против Чибисова?
      И. X. Баграмян еще более смутился, но потом ответил:
      - Нет, товарищ Сталин, что вы, ничего не имею... Это опытный командир. Когда он был генерал-лейтенантом, я был всего-навсего полковником. А теперь Чибисов уже генерал-полковник и Герой Советского Союза. Я буду с ним чувствовать себя как-то неудобно... Нельзя ли командармом назначить кого-нибудь другого, ну, например, генерал-лейтенанта Галицкого?
      И. В. Сталин внимательно посмотрел на И. X. Баграмяна.
      - Будь по-вашему... Подготовьте директиву о назначении Баграмяна и Галицкого, - коротко бросил он нам и, подойдя к торцу стола, нажал кнопку.
      Вошел А. Н. Поскребышев.
      - Подготовьте постановление Совнаркома о присвоении звания генерала армии Баграмяну,- сказал ему Сталин.
      Поскребышев сделал заметку в блокноте, но не ушел, зная манеру И. В. Сталина отдавать распоряжения не спеша. И. В. Сталин опять помолчал и снова отправился к письменному столу, чтобы разжечь потухшую трубку.
      - А Штеменко не легче будет работать, если мы ему присвоим звание генерал-полковника? - раскурив трубку, спросил он Антонова.
      - Конечно, легче, товарищ Сталин, - ответил тот, - ведь ему приходится иметь дело даже с маршалами и он часто бывает на фронтах.
      - По-моему, надо еще Говорову присвоить звание генерала армии. Ему в Ленинграде тоже нелегко.
      Мы промолчали.
      - Подготовьте постановление на всех троих, - сказал Верховный Главнокомандующий Поскребышеву.
      Тот кивнул и теперь уже исчез за дверью.
      - Поздравляю вас! - обращаясь ко мне и Баграмяну, продолжил И. В. Сталин. - Ну а теперь - до свидания: у нас сейчас заседание ГКО.
      По приезде в Генштаб зашли к Антонову.
      - Давайте по этому случаю поужинаем вместе, - предложил он нам. Мы прошли в комнату за кабинетом, где Алексей Иннокентьевич обычно отдыхал. Он тут же снял погоны генерала армии со своего второго кителя, висевшего в шкафу, и вручил их Ивану Христофоровичу, а Баграмян снял свои погоны и дал их мне. Надев погоны и облачившись в кители, мы сели ужинать. У Алексея Иннокентьевича нашлась даже бутылка сухого вина, предназначенная для приема высоких иностранных гостей, но в честь столь знаменательного для нас события она пошла в ход.
      Постановление Совнаркома о присвоении нам званий было получено уже потом, а 19 ноября И. В. Сталин подписал директиву о назначении генерала армии И. X. Баграмяна командующим 1-м Прибалтийским фронтом. На 11-ю гвардейскую пришел К. Н. Галицкий.
      Вернемся, однако, к событиям в Румынии.
      Более всего нам, генштабистам, приходилось заниматься, конечно, прямыми военными вопросами: определять порядок использования румынских войск и задачи, которые могли ими выполняться, организовывать практическое взаимодействие. При этом мы опирались на штабы 2-го Украинского фронта и армий, где воевали румыны: они-то хорошо знали боевые возможности наших новых союзников.
      Было много сомнений. В частности, румынские войска особо не проявили себя, находясь на стороне немецкого фашизма. Сравнительно с советскими частями они имели более слабое техническое оснащение. Особенно не хватало артиллерии. Поэтому следовало и боевые задачи ставить им в соответствии с возможностями. Нельзя было оставлять без контроля и действия командного состава - ведь среди генералов и офицеров имелось много профашистских элементов, ранее участвовавших в войне на стороне Германии. Кое-кто из-за этого считал даже румынскую армию небоеспособной. К тому же тыл на территории Румынии, где еще не исчезли следы фашистской диктатуры, был сложным.
      Тогда было решено применять румынские войска компактными массами: 4-ю румынскую армию (одиннадцать дивизий) передать в оперативное подчинение командующему нашей 27-й армией (генерал С. Г. Трофименко), а 1-ю армию - в подчинение командующему 53-й армией (генерал И. М. Манагаров). Такой порядок подчинения обеспечивал тесное взаимодействие советских и румынских войск на наиболее важных в то время направлениях - на Дебрецен и Будапешт, а также возможность поддержать румынские соединения огнем и ударом советских технических средств.
      Смысл действий там состоял в том, чтобы разгромить противника на этих направлениях и отрезать немецко-фашистским и венгерским войскам пути отхода из района Восточных Карпат на запад. Тем самым открывалась дорога войскам 4-го Украинского фронта через горные хребты. Подробнее об этом говорится в главе "В центре Европы". Здесь же нужно сказать только, что уже первые совместные сражения подтвердили старую истину: когда армия воюет за правое дело, ее войска способны проявлять отвагу и боевую доблесть. Тем более когда рядом они чувствовали плечо советского солдата. Наиболее показала себя в первых боях под Клужем 1-я пехотная дивизия имени Тудора Владимиреску, которая затем за героизм, проявленный в Дебреценской операции, получила почетное наименование Дебреценской и была награждена орденом Красного Знамени.
      Боевой путь от Клужа до подступов к Праге отмечен совместной борьбой советских и румынских воинов против гитлеровских оккупантов. Здесь ширилось, росло и крепло боевое содружество советских воинов и войск новой Румынии. Мы с особым вниманием отмечали растущее мастерство румынских командиров и солдат. О некоторых подвигах докладывалось лично Верховному Главнокомандующему. Так, например, Р. Я. Малиновский прислал И. В. Сталину следующую телеграмму: "Прошу Вашего разрешения наградить орденом Красного Знамени румынских летчиков-истребителей старшину Греку Георгия и старшину Виеру Павла, сбивших по заданию советского командования в районе Дебрецена 10 февраля с. г. самолет Хе-129 за No 214, на котором пытались лететь в Германию видные руководители подпольного фашистского и легионерского движения в Румынии..."
      Генштаб телеграмму доложил, и разрешение было получено. Те испытания огнем и кровью, которые прошли совместно советские и румынские воины в антигитлеровской войне, нужно хранить в памяти народов с величайшей бережностью. Того требуют жертвы, принесенные на алтарь победы. Свыше 286 тыс. советских воинов были ранены в боях за освобождение Румынии летом и осенью 1944 г. 69 тыс. наших солдат и офицеров погибли за то, чтобы румынский народ был вызволен из пут фашистской диктатуры, мог свободно и счастливо строить на своей земле социализм. Традиции дружбы и братской помощи, заложенные в боях против немецко-фашистских захватчиков, необходимо умножать на основе принципов ленинской интернациональной политики. Таков завет легендарных богатырей, освободивших человечество от коричневой чумы.