После нашего доклада И. В. Сталин снял трубку и переговорил по ВЧ с К. К. Рокоссовским. Командующий фронтом доложил, что его войска сейчас не в состоянии освободить Варшаву. И. В. Сталин отнесся к этим словам с пониманием и настаивать не стал. Нам с Антоновым он еще раз напомнил, что необходимо установить связь с повстанцами - действия в этом отношении уже начались. Кроме того, он приказал Г. К. Жукову, только что возвратившемуся с Украинских фронтов, снова вернуться на 1-й Белорусский. "Вы там свой человек. Разберитесь с Варшавой на месте и принимайте меры, какие нужно. Нельзя ли там провести частную операцию по форсированию Вислы именно войсками Берлинга... Было бы очень важно... Задачу полякам поставьте лично вместе с Рокоссовским и сами помогите им организовать дело. Они еще люди без опыта".
      15 сентября Г. К. Жуков вылетел на 1-й Белорусский фронт. Утром 16 сентября он вместе с К. К. Рокоссовским прибыл в район Зелена в Праге - на командный пункт 1-й польской армии. З. Берлинг доложил, что ему удалось переправить в Варшаву на Черняков стрелковый батальон в 500 человек с девятью станковыми пулеметами, шестнадцатью 82-мм минометами и одной сорокапяткой; батальон должен соединиться с действующей здесь группой повстанцев, произвести разведку и создать плацдарм для обеспечения переправы войск через Вислу.
      Попытка переправить разведку для связи с повстанцами, захватившими северную часть Варшавы, была отбита вражеским огнем. Гитлеровцы прочно засели вдоль берега.
      За день, проведенный представителем Ставки и командующим фронтом в 1-й польской армии, были определены задачи армии и разработаны меры, обеспечивающие их выполнение.
      Представители Генштаба при Войске Польском во главе с генерал-майором Н. М. Молотковым были, как и обычно, там, где всего "горячее". Они систематически докладывали нам об обстановке, так что мы всегда были в курсе всех дел. Вечером же сам маршал телеграфировал в Ставку о том, что было предпринято, и картина, таким образом, стала полной. "Главные силы Берлинга на ближайшее время, - докладывал Г. К. Жуков в Ставку, - будут иметь задачу захвата южной части Варшавы, ориентировочно от Аллеи 3 мая, Аллеи Иерусалимская до района Генрикув, и, закрепившись, повести в дальнейшем операцию на север, предположительно охватывая город с юго-запада". И далее продолжал: "Кроме того, если нам удастся войти в боевой контакт с повстанческой группой, занимающей северную часть города, то навстречу южному удару организуем удар с севера, охватывая город с северо-запада... Если дело пойдет хорошо, то для завоевания плацдарма бросим за счет Гусева усиленный стрелковый корпус. Я считаю, что кроме города Варшава нам очень хорошо бы создать Варшавский плацдарм".
      Переправа войск 1-й польской армии начиналась по плану в 21.00. С первым эшелоном, в который была назначена 3-я польская пехотная дивизия, отправлялись сам Молотков и полковник Евсеев, с последующим - полковник Дубровский и капитан Еропкинов из группы Молоткова.
      Значительно усиливалась разведка, причем решили сбросить с небольшой высоты прямо на площадь, которую, по нашим данным, занимали повстанцы, двух разведчиков-парашютистов с радиостанцией. На уже захваченный плацдарм перебрасывали орудия и минометы. В районе Праги создавали контрбатарейную артиллерийскую группу из ста с лишним дальнобойных орудий, которые должны были обеспечить переправу и район плацдарма. Основная масса артиллерии 1-й польской армии и фронтовая бригада 203-мм орудий развертывались как группа поддержки пехоты при форсировании реки и расширении плацдарма. Авиация получила задание прикрыть район переправ и поддержать действия наших частей на западном берегу.
      Короче говоря, было сделано все, чтобы успешно форсировать Вислу и, соединившись с повстанцами, разгромить гитлеровские войска в городе и его окрестностях. Одновременно Генеральный штаб произвел необходимые расчеты для войск, наступавших в обход Варшавы.
      Большую работу проделал Генеральный штаб для связи с восставшими.
      Под давлением тревожных событий командование Армии Крайовой решилось наконец установить с нами связь. Генштаб сумел через Лондон передать Бур-Комаровскому все необходимые для этого документы. Отряды Армии Крайовой в Варшаве получили указание войти в контакт с 1-й польской армией и штабом 1-го Белорусского фронта. 15 сентября офицер по радиосвязи варшавского района Жолибож сообщил, что ему поручено наладить радиосвязь с Красной Армией, действующей в Праге.
      Теперь мы могли не только систематически и интенсивно снабжать повстанцев, но и сбрасывать те грузы, которые были им нужны, точно в заданном районе.
      Зашевелились и союзники. 18 сентября с запада к Варшаве на высоте около 4 тыс. метров подошло 8 групп по 12 самолетов "Летающая крепость" в каждой. В течение 20 минут они сбрасывали на парашютах контейнеры с оружием, боеприпасами, продовольствием. Наши наблюдатели насчитали почти 1000 таких парашютов. Однако к повстанцам попало не более 20 парашютов: большинство опустилось на территорию, занятую гитлеровцами, а несколько - в расположении наших войск.
      Советские же летчики, зная теперь, где расположены отряды повстанцев, уверенно сбрасывали по ночам груз с высоты 150-200 метров, руководствуясь сигналами, подаваемыми с земли.
      Чтобы не возвращаться больше к вопросу о снабжении повстанцев, приведу некоторые цифры. С 14 сентября по 1 октября 1944 г. авиация 1-го Белорусского фронта произвела для доставки грузов в Варшаву 2243 самолето-вылета. Было сброшено 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 2667 автоматов и винтовок, 3 млн. патронов, почти 42 тыс. ручных гранат и другое вооружение, а также 500 килограммов различных медикаментов и более 113 тонн продовольствия.
      С правого берега Вислы, из освобожденной Праги, воины 1-й польской армии видели, как пылает огнем Варшава. Верность народу звала их в бой. Верховное командование Войска Польского в своем приказе от 15 сентября осудило лондонское правительство за преждевременную организацию восстания. "Если бы восстание началось сейчас, было бы согласовано с командованием Красной Армии и Войска Польского, оно могло бы обеспечить сохранение мостов, способствовать быстрому освобождению всей Варшавы, спасению жизни сотен тысяч людей. Варшава не подверглась бы такому страшному разрушению..." - говорилось в этом приказе.
      Переправа войск 1-й польской армии через Вислу была невероятно затруднена, в первую очередь по техническим причинам. Не хватало десантных средств. Из-за небольшой глубины реки на нашей стороне тяжелые понтоны не могли подойти к берегу, а на них нужно было грузить артиллерийскую и бронетанковую технику. То же происходило и на противоположной стороне при выгрузке. Весь берег на черняковском плацдарме и пражском участке Вислы гитлеровцы простреливали плотным огнем пулеметов и артиллерии, не говоря уже о мощном противодействии противника подразделениям 1-й польской армии, высадившимся на левом берегу Вислы.
      17 сентября на плацдарме в Варшаве сосредоточились два батальона 9-го польского пехотного полка (до 1000 бойцов) со средствами усиления. В ближайшую ночь предполагалось переправить третий батальон, батарею 76-мм пушек и артиллерийско-противотанковый полк. После этого 9-й полк при поддержке артиллерии 1-й польской армии с правого берега Вислы и авиации 16-й воздушной армии должен был начать наступление, чтобы расширить захваченный плацдарм. В то же время должна была продолжаться переправа других частей 1-й польской армии из состава 3-й пехотной дивизии. Командующий 1-м Белорусским фронтом и командующий 1-й польской армией полагали, что этих сил на первых порах будет достаточно, чтобы выполнить ближайшую задачу и успешно бороться с контратаками противника, в том числе танковыми.
      Одновременно 47-я и 70-я армии продолжали операции к северу от Праги - в междуречье Нарева и Вислы. Гитлеровцы сохраняли там значительный плацдарм, откуда могли нанести контрудар в тыл Праге и развить его затем на юг. Активные действия наших войск в этом районе проводились по прямому указанию Верховного Главнокомандующего, который продолжал беспокоиться об устойчивости 1-го Белорусского фронта и требовал, обойдя Варшаву с северо-запада, оказать помощь сражающимся в ней войскам. Попытки наступать предпринимались неоднократно, однако из-за недостатка боеприпасов, сильного сопротивления противника и чрезвычайно неблагоприятной для нас местности в его расположении они были безуспешны и дорого обошлись нам.
      В течение последующих суток бой на черняковском плацдарме не утихал. Туда удалось переправить дополнительные силы, но результаты все же были неутешительными. После того как некоторые повстанческие подразделения Армии Крайовой без ведома командования 1-й польской армии отошли в направлении Мокотова, положение на плацдарме в Варшаве еще более осложнилось. Значительно возросло здесь превосходство немецко-фашистских войск в силах и средствах. К тому же они получили очень заметные оперативные преимущества. Даже самое небольшое продвижение противника к югу от находившегося в его руках района моста Понятовского угрожало полностью отрезать подразделения польской армии от реки и, следовательно, от войск, расположенных в Праге. Оба берега и зеркало реки находились в зоне плотного артиллерийско-минометного и пулеметного огня. Гитлеровцы использовали свои танки в качестве подвижных кулаков во взаимодействии с сильными группами пехоты, и противодействовать им без специальных противотанковых средств было нелегко.
      Воины 3-й польской пехотной дивизии на черняковском плацдарме были вынуждены сражаться на очень небольшом участке, что крайне стесняло маневр. Пробиться к центру или в южную часть Варшавы они не могли, поскольку на западе плацдарма противник оборонял весьма выгодный, господствующий над нашим расположением скат местности, а на юге у него была разветвленная сеть разнообразных, плотно занятых войсками оборонительных сооружений. Огромные трудности испытали подразделения 6-го пехотного полка 2-й дивизии, которым в ночь на 18 сентября удалось захватить маленький плацдарм. Три дня здесь шли ожесточенные бои, но закрепиться все-таки не удалось.
      Обстановка вынуждала внести серьезные поправки в ранее разработанный план наступления на Варшаву силами 1-й польской армии. Нужно было искать другие пути разгрома противника в польской столице, о чем мы и доложили Верховному Главнокомандующему.
      - Что предлагает Генеральный штаб? - спросил он после небольшой паузы.
      Антонов сказал, что ничего иного, кроме повторения ударов 47-й и 70-й армий для обхода Варшавы с севера и северо-запада, а также усиления 1-й польской армии, предложить нельзя.
      Верховный Главнокомандующий потребовал данные о силах 47-й н 70-й армий. Я доложил. Когда он убедился, что состав армий слаб, а войска изнемогают от усталости и потерь, так как с 18 июля непрерывно ведут тяжелые бои, оборона же противника повсюду прочна, в кабинете наступило длительное молчание. Верховный Главнокомандующий медленно прохаживался вдоль стола с погасшей трубкой в руке. Наконец, обращаясь к нам, он сказал:
      - Передайте товарищу Жукову, чтобы они с Рокоссовским подумали, как помочь Варшаве... Нельзя ли все-таки ликвидировать плацдарм противника в междуречье и организовать наступление в обход Варшавы силами армий Гусева и Попова? Пусть они тоже подумают, что можно сделать в городе у Берлинга. Можно ли срочно послать ему подкрепления, имеющие опыт боев в городах?..
      Приказание было передано, и уже через день, 20 сентября, Жуков и Рокоссовский направили в Генштаб свои соображения. Ни представитель Ставки, ни командующий 1-м Белорусским фронтом не сомневались в том, что борьбу за разгром противника в районе Варшавы следует продолжать.
      А. И. Антонов, а также Оперативное управление Генштаба были согласны с соображениями Г. К. Жукова и К. К. Рокоссовского. Согласился с ними и Верховный Главнокомандующий. Он приказал торопить фронт с подготовкой операции и внимательно следить за положением на плацдарме 1-й польской армии.
      В эти дни к И. В. Сталину, в Генштаб и Главное политическое управление из-за Вислы поступили данные, свидетельствовавшие о невероятном: главнокомандование Армии Крайовой подспудно подрывало силы восставших изнутри. 20 сентября в Прагу прибыли семь офицеров из штаба командующего Варшавским округом Армии Крайовой Монтера - им было поручено связаться с командованием Красной Армии и Войска Польского. Один из этих офицеров заявил, что генерал Бур отдал секретное распоряжение силой принуждать вооруженные отряды, ориентирующиеся на люблинское правительство, подчиняться только его собственным приказам и расправляться с неподчиняющимися.
      На рубеже третьей декады сентября положение войск 1-й польской армии за Вислой еще более ухудшилось, хотя 20 сентября они еще удерживали свои позиции, причем севернее Чернякова 2-й батальон 6-го пехотного полка пытался еще раз преодолеть оборону противника и пробиться вглубь, но был вынужден залечь под огнем врага у самой кромки берега.
      На следующий день положение в Варшаве стало критическим. "С рассветом 21 сентября 1944 г. противник при поддержке сильной артиллерийской подготовки и дымопуска атаковал подразделения польской армии на западном берегу р. Висла, докладывал Молотков представителю Ставки прямо с места боев. - В результате прекратилась всякая связь со 2-м батальоном 6-го полка, который с 8.30 вызвал артогонь на себя".
      Кто воевал, тот знает, что такое вызвать огонь на себя: значит, иного выхода нет, и люди, погибая, стремятся уничтожить врага.
      "Прекратилась всякая связь с батальоном 8-го пехотного полка,- значилось далее в том же докладе. - Группа, состоящая из двух батальонов 9-го пехотного полка, в результате сильной контратаки противника оттеснена и к 18.00 21 сентября занимала небольшую восточную часть квартала..."
      Сосредоточение непосредственно в Варшаве новых весьма крупных немецко-фашистских войск, в том числе танков, решило исход борьбы. В последней декаде сентября активность разрозненных повстанческих отрядов значительно снизилась. Враг же наращивал наступательные действия на севере, в центре и в восточной, прибрежной, части Варшавы. Наша авиация и артиллерия систематически наносили ему большой урон. В отдельные дни авиация противника вообще не могла появляться над городом, но на земле перелома создать не удалось. В связи с неблагоприятной обстановкой в городе, и особенно в районе Чернякова, положение частей Войска Польского на плацдарме еще более ухудшилось. Борьба при крайне затрудненном снабжении шла на узкой прибрежной полосе земли, в полной изоляции от других районов Варшавы, в отрыве от главных сил 1-й польской армии.
      Все это, а также многочисленные данные о политических интригах руководства Армии Крайовой заставили командующего 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского решительно высказаться за прекращение боевых действий в Варшаве. Г. К. Жуков поддержал это предложение. "В таких условиях удержаться на западном берегу Вислы было невозможно,- писал К. К. Рокоссовский в своих воспоминаниях "Солдатский долг", - я решил операцию прекратить. Помогли десантникам вернуться на наш берег. К 23 сентября эти подразделения трех пехотных полков 1-й польской армии присоединились к своим частям".
      Верховное Главнокомандование согласилось с командующим фронтом. 1-й польской армии было приказано перейти к обороне по восточному берегу Вислы.
      28 сентября гитлеровцы предприняли в Варшаве общее наступление. Бои были крайне ожесточенными. За три дня повстанцы оказались на грани полного поражения. Последним офицерам связи 1-й польской армии пришлось покинуть повстанческие штабы, так как стало известно, что вражеская агентура готовит их физическое уничтожение.
      В последующие дни в различных уголках Варшавы очаги заключительного акта восстания замирали. Но даже в полном окружении, под мощным огнем гитлеровцев, разрозненные, утерявшие связь со своим командованием, группы повстанцев не складывали оружия. Особенно упорно сопротивлялись Жолибож и Срюдместье. Коммунисты, командиры Армии Людовой, разработали и сумели согласовать с командованием 1-й армии Войска Польского, а через него - с командованием фронта план действий, обеспечивающий выход повстанцев с Жолибожа на берег Вислы и последующую переправу на Прагу под прикрытием артиллерии и авиации 1-го Белорусского фронта.
      План этот, однако, был сорван командованием Армии Крайовой, которое около 18 часов 30 сентября потребовало, чтобы повстанцы немедленно капитулировали. Лишь небольшая группа во главе с майором Шанявским с боем вышла к Висле и в лодках, которые подвели воины 1-й польской армии, была переброшена на нашу сторону. Через два дня прекратило сопротивление Срюдместье.
      Так закончилось восстание в Варшаве. Оно озарило неувядаемой славой восставший народ и навечно покрыло позором организаторов этого восстания из так называемого лондонского польского правительства.
      Польский военный историк Ежи Кирхмайер в своей книге "Варшавское восстание" справедливо подчеркивает, что в тот момент восстание не имело почти никакого значения с военной точки зрения. "...Восстание не ускорило ни на один час освобождения Варшавы, - пишет автор, - только в этом свете можно представить тяжесть понесенного поражения - необоснованного и ненужного".
      Трагедия Варшавы стала страшным символом банкротства реакционных буржуазных политиков. Вместе с тем баррикады Варшавы свидетельствовали перед всем миром, что Польская рабочая партия и руководимые ею прогрессивные силы готовы до конца служить народу. Вечный огонь горит ныне на черняковском берегу Вислы, напоминая о крови, пролитой советскими и польскими воинами в совместных боях за светлое будущее народной Польши.
      В освобожденных восточных землях Польши становилась на ноги народная власть. Она стремилась к скорейшему возрождению страны. Множество поляков отвечало на это практическим делом: в тылу врага усилились удары партизанских отрядов, а в освобожденных районах люди шли под знамена Войска Польского, чтобы активно участвовать в освобождении остальных земель родины, еще находившихся под пятой гитлеровцев.
      Наплыв добровольцев был очень большим. Возросли и возможности мобилизации призывных контингентов. Это позволило в августе 1944 г. приступить к формированию на территории Польши, а именно в районе Люблина и Седлеца, 2-й польской армии. Командующим был назначен генерал дивизии Кароль Сверчевский. На 1 октября в составе армии имелось уже около 50 тыс. человек. Кроме того, началось формирование смешанного авиационного корпуса и других соединений и частей. В последующем 2-я армия Войска Польского покрыла славой свои знамена в Берлинской операции, на Нысе-Лужицкой, под Дрезденом, завершив боевой путь в районе столицы союзной нам Чехословакии.
      Поскольку возможности мобилизации на освобожденной территории Польши были далеко не исчерпаны, Крайова Рада Народова предполагала далее расширять Войско Польское и вслед за 2-й польской армией сформировать еще одну армию, специальные войска и тыловые части. Генеральному штабу в этой связи было приказано держать вопрос о третьей польской армии все время в поле зрения, что мы и делали. Причем никаких сомнений относительно возможности решения такой задачи у нас не возникало. Мало того, И. В. Сталин дал задание подготовить директиву о сформировании к 15 ноября Польского фронта в составе трех армий. Мы ее разработали, а Ставка утвердила, о чем я 3 октября и доложил начальнику Генштаба А. М. Василевскому, находившемуся в Прибалтике в качестве представителя Ставки.
      При выполнении этой задачи, однако, столкнулись с большой трудностью: не хватало национальных командных кадров. Происходило это вследствие ряда причин: здесь сказывались и тяжелые последствия панской власти, не дававшей народу дороги к образованию, и политика разрушения польской культуры и прямого истребления ее представителей гитлеровскими захватчиками. Большая часть командного состава технических родов войск, как уже говорилось, ушла с Андерсом. Генеральный штаб изучал различные пути решения вставших тогда кадровых вопросов Войска Польского. Изучались они и нашими польскими товарищами. Между тем время шло, но ничего обнадеживающего не было найдено. В конце концов трудное положение с офицерским составом вынудило отказаться от формирования Польского фронта, а собранные офицерские кадры пришлось обратить на пополнение уже имевшихся войск.
      Рост численности Войска Польского был очень значительным: к концу войны против гитлеровской Германии в его рядах насчитывалось почти 446 тыс. человек. На его вооружение и оснащение до 1 мая 1945 г. было отпущено около 303 тыс. винтовок и карабинов, 106,5 тыс. пистолетов-пулеметов, около 19 тыс. пулеметов всех видов, почти 5 тыс. минометов всех калибров, свыше 3,5 тыс. орудий, 673 танка и самоходно-артиллерийские установки, самолетов всех видов - 630, автомашин - около 12 тыс. и много других видов вооружения и техники.
      В Генеральный штаб шли доклады, свидетельствовавшие о глубокой разрухе, переживаемой Польшей вследствие долгих и трудных лет гитлеровской оккупации. Все, что можно было взять, по-грабительски, беззастенчиво отбиралось немецко-фашистской администрацией и гитлеровскими войсками для третьего рейха или со слепой ненавистью истреблялось. Живым примером на той стороне Вислы лежала многострадальная Варшава. Время от времени оттуда доносились глухие взрывы. Это немецко-фашистские каратели планомерно, по специально разработанному графику разрушали одно за другим сооружения польской столицы.
      Сама жизнь поляков всегда была под угрозой. Теперь точно установлено, что только в лагерях смерти и от рук гитлеровских карателей погибло 3577 тыс. польских граждан. Всего, в том числе на поле боя, пало 6 028 тыс. человек. Иными словами, каждый день оккупации приносил гибель трем тысячам жителей страны. По собственному опыту мы в полной мере представляли себе невыразимое горе, постигшее польский народ, и стремились всеми силами ослабить последствия злодеяний фашизма.
      Хотя органы административной власти народной Польши решали все вопросы гражданской жизни, обстановка войны и разрухи вынуждала их постоянно обращаться к военному командованию с разного рода просьбами. Это было в порядке вещей, и советские воины не могли не думать и не заботиться о будущем Польши. В связи с этим члены военных советов 2-го Белорусского фронта генерал Н. К. Субботин, 1-го Белорусского - генерал К. Ф. Телегин и 1-го Украинского генерал К. В. Крайнюков постоянно занимались этими делами и срочно решали вопросы, которые ставила жизнь. Надо было освобождать школьные помещения для ребятишек, помогать создавать и печатать буквари, следить, чтобы никто не препятствовал исполнению религиозных обрядов, не трогал костелов, церквей и молитвенных домов. Много забот требовала организация больниц, обеспечение их медикаментами.
      Используя обстановку войны, зашевелились некоторые темные элементы, в том числе украинские националисты, которые убивали ответственных лиц, грабили общественное имущество, уничтожали запасы продовольствия и фуража. Власти должны были с ними бороться, но без содействия наших войск обойтись не могли. Приходилось помогать поддерживать общественный порядок на освобожденной территории. Дела были неотложными и очень непростыми, поскольку у фронтов не хватало многого из того, что требовалось для восстановления нормальной жизни на истерзанной фашизмом земле.
      Советским командирам и политработникам приходилось нелегко. Но работа шла. Наши воины видели, что польский народ самоотверженно принимается за восстановление своей страны. Советское правительство и войска всячески ему помогали. В этом единстве и дружбе был залог светлого будущего польской земли.
      Советский Генеральный штаб указал командующим и командирам действующих войск на то, чтобы при выполнении задач обращалось особое внимание на безопасность населения и принимались меры по сохранению промышленных сооружений, городов и сел, находящихся в них памятников польской национальной культуры.
      В связи с просьбой польского правительства, которое оставалось временно в Люблине, в разные районы страны по созданной нашими железнодорожниками и автомобилистами "зеленой улице" пошли необходимые грузы: в Прагу уже в конце сентября 1944 г. были отправлены специально выделенные для этого предместья Варшавы и прилегающего района медикаменты и мука (10 тыс. тонн). В последующем при освобождении польских земель за Вислой в Катовицы доставили столько же муки и 5 тыс. тонн сахара. В Краков подвезли 5 тыс. тонн муки и 2 тыс. тонн сахара, в Ченстохову и Кельцы - по 1 тыс. тонн сахара.
      До конца 1945 г. только от войск 1-го Белорусского фронта и в последующем Группы советских оккупационных войск в Германии земледельцы Польши получили тягло и свыше 138 тыс. тонн зерна. В распоряжение польских властей были переданы скот, запасы продовольствия и фуража, брошенные бежавшими немецкими и другими буржуазными владельцами. Польской администрации, чтобы хоть как-то наладить связь и транспорт, приходилось передавать самолеты, автомашины. Войска восстановили более 4 тыс. км железных дорог, более 12 тыс. км железнодорожной связи. Короче говоря, между органами управления, созданными Польским комитетом национального освобождения, и советскими войсками установились те подлинно человеческие, братские отношения товарищей по оружию, которые в апреле 1945 г. получили выражение в Договоре о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Польской республикой.
      Несмотря на поражение варшавского восстания, ни Ставка, ни Генштаб не отказывались от мысли разгромить варшавскую группировку противника. Особое место в наших расчетах занимал рубеж по реке Нарев. Мы уже говорили о плане операции с наревских плацдармов, в основу которой были положены соображения Г. К. Жукова и К. К. Рокоссовского. Подготовка шла полным ходом, и 5 октября операция должна была начаться.
      Но 4 октября утром поступило сообщение, что противник начал крупное наступление против войск П. И. Батова на сероцком плацдарме и даже потеснил наши части. Дальнейшее продвижение немецких танков и пехоты было остановлено, но ожесточенные бои продолжались. 9 октября обозначился кризис наступления противника, и наши армии предприняли контрудар. К сожалению, решительного поражения немецко-фашистским войскам тоже не удалось нанести. И не было на это никаких перспектив в ближайшее время. Требовалось перегруппировать и накопить силы, обеспечить подготовку предстоящих операций.
      В конце октября и Сталин потерял надежду на быстрое освобождение Варшавы. Войска правого фланга 1-го Белорусского фронта фактически перешли к обороне, а 12 ноября на этот счет последовала директива Ставки.
      Полное освобождение всей территории Польши, в том числе Варшавы, связано с нашим зимним наступлением победного 1945 года на западном направлении. Как известно, оно было весьма успешным и привело на исходные рубежи для завершающих ударов по гитлеровской Германии и ее сердцу - Берлину.
      В ходе зимних операций 1945 г. 2-й Белорусский фронт буквально прорубился через укрепления врага, отбил его контратаки и вырвался в район Данцига. Войска 1-го Белорусского фронта, преодолев ряд укрепленных полос, вышли к Одеру. Войска 1-го Украинского фронта разгромили противника в Силезии, освободили для народной Польши важный промышленный район и выдвинулись на Нейсе (Нысу). Успешно действовали войска 4-го Украинского фронта, обеспечив операции главных фронтов с юга.
      Честь вступить в польскую столицу была предоставлена 1-й польской армии во главе с генерал-лейтенантом С. Г. Поплавским. Ее боевые действия опирались на результаты наступления главных сил 1-го Белорусского фронта маршала Г. К. Жукова, в состав которого 1-я польская армия тогда входила. Главные силы фронта рвались на Кутно, Лодзь, имея впереди 1-го и 2-ю гвардейские танковые армии М. Е. Катукова и С. П. Богданова. Прорвав оборону и разгромив противостоящие части группы армий "Центр", они быстро вышли в тыл варшавской группировки вражеских войск. Мощный танковый клин советских частей подрубил устойчивость немецко-фашистской обороны, и вражескому командованию пришлось думать о том, как унести ноги из лежащей в руинах многострадальной столицы Польши. Этим воспользовалась 1-я польская армия и 17 января 1945 г. полностью очистила Варшаву от врага.
      1-й Украинский фронт И. С. Конева, подобно правому соседу, быстро сокрушил оборону противника в своей полосе наступления, и с 18 января оба фронта перешли в стремительное преследование немецко-фашистских войск. Но если 1-й Белорусский фронт рвался только вперед, то на 1-м Украинском дело обстояло сложнее. Здесь, как уже говорилось, находился промышленный Силезский район, который важно было сохранить для народной Польши, и прямым ударом задача не решалась: приходилось маневрировать, выманивать противника в поле и там уже громить. Командование фронта сделало это блестяще. Силезская операция 1-го Украинского фронта представляет собой одну из наиболее интересных и поучительных страниц истории советского военного искусства.
      В полосе наступления 1-го Украинского фронта лежал и древний Краков город-памятник польского зодчества, где были сосредоточены выдающиеся творения национального искусства. Чтобы сохранить их от разрушения, пришлось отказаться от ударов артиллерии и авиации по городу. И таких примеров было множество. Они свидетельствуют об умении и желании заглянуть в будущее, о заложенном глубоко в сознании польского и русского народов чувстве дружбы, о стремлении оказать помощь другу при самых сложных обстоятельствах войны.
      Нельзя не сказать еще раз, что на территории Польши наши войска широко взаимодействовали с крупными партизанскими силами, особенно на Келевщине. А простые люди, если они и не могли помочь нам оружием. то платили советским воинам добром, которое не забывается. Многие советские солдаты были спасены от неминуемой гибели благодаря самоотверженным действиям польского населения, подвергавшегося двойной опасности.
      Итогом операций наших фронтов и Войска Польского было полное освобождение польских земель от гитлеровских захватчиков на всем протяжении от Балтики до Карпат. Красный - советский и бело-красный - польский флаги осенили берега Поморья, волны Одры и Нысы-Лужицкой - западного рубежа свободной и независимой народной Польши.