«Ты уклоняешься» процедил он. «Сделай это. Соси»
      Он хотел быть грубым, чтобы заставить ее уйти. Не на ту напал. Анья никогда бы и не подумала, что ей действительно захочется сделать это. Возможно, она подспудно жаждала этого с самого начала.
      Медленно спустилась вдоль его тела, пока ее рот не оказался на одном уровне с его плотью. Он затаил дыхание, в комнате стало очень тихо.
      «Анья, ты…»
      «Я делаю это не для того чтобы что-то там доказать» хрипло сообщила она. «Я делаю это потому, что, кажется, не в силах удержаться. Я должна. Твой вкус… Я должна узнать… не может быть таким же чудесным, как я себе представляла» И с этими словами, она приняла его в свой рот, полностью, абсолютно до конца, скользя до упора и чувствуя как он ударяется о ее глотку. Странное ощущение, но ей понравилось.
      Он зарычал в агонии наслаждения, и звук разлился по ее коже подобно ласке. Его руки запутались в ее волосах.
      «Анья. Не надо. Не должен был…Анья…»
      Девушка перемещалась вверх, вниз, вверх, как видела в порой просматриваемых непристойных фильмах.
      «Ты…ты…о, боги, Анья. Не останавливайся»
      От приказов к мольбам. Она растворялась в своем могуществе, в излучаемой ним нужде. Нужде, что затопила и ее, вознося ее собственное удовольствие на новый уровень.
      Мой.
      Продолжала скользить, ее язык постоянно извивался, оглаживая все, к чему прикасался. Она сжала его тяжелые яички. Он изогнулся к ней, погружаясь глубже, все его мускулы налились сталью. Она чувствовала биение страсти в его крови. Хотела большего. Должна получить большее.
      «Анья, остановись!»
      Она безжалостно продолжила свои скольжения, дразня языком его тугую головку. Всасывая. Оцарапывая зубами. Она проделывал с его членом все то, что творила со своими любимыми леденцами на палочке. Только его вкус ей нравился больше. Такая страсть … ох, такая страсть.
      Он был тверд для нее, и только для нее.
      «Анья!», когда оргазм прокатился по его телу, он проревел ее имя, выстреливая горячим семенем ей в рот.
      Она проглотила каждую капельку и даже вылизала самую последнюю, инстинктивно зная, что ему будет приятно. Пока она садилась, спазмы удовольствия еще сотрясали его, хотя все уже закончилось. Глаза мужчины были зажмурены, а губы приоткрыты от изумления.
      «Я сделала это», с гордостью подумала она. Никогда она не чувствовала себя более могущественной и еще никогда не видала более эротичного зрелища.
      Ее собственная нужда достигла нового уровня: она повалила его и села верхом. Была такой мокрой, что ее трусики можно было выжимать.
      Его веки медленно поднялись, и он уставился на нее снизу вверх, на лице ясно читалось удовлетворение.
      «Анья. Ты не обязана была это делать»
      «Я хотела» сказала она. «И я хочу тебя. Больше никогда в этом не сомневайся»
      Нежность светилась в его лице.
      «Тогда что же ты от меня скрываешь? Почему я не могу раздеть тебя?»
      Эта нежность… Уязвимость завладела нею, поскольку никогда и никто, кроме ее родителей, не смотрел на нее так. Словно она была бесценна. Словно она была сокровищем. В груди Аньи защемило.
      Люциен протянул руку и погладил ее по щеке. Девушку охватила дрожь.
      «Почему Анья? Я старался сопротивляться тебе с момента, как ощутил твой клубничный аромат» признался он. «Как видишь, у меня это плохо получилось»
      Даже сейчас его плоть наливалась, восставала от возобновляющегося желания. Ее глаза расширились, и она с трудом старалась не смягчиться в отношении него еще больше. Если он говорил правду, то значит, хотел ее с самого начала и боролся с этим. Каждое недоброе слово и действие было направлено на то, чтобы держать ее на расстоянии.
      Он намекал на подобное ранее. Теперь же, когда он находился под нею…
      Она неожиданно испытала внутренний конфликт и не знала, что с ним делать. Зараза. Это по-настоящему все усложняло, потому что основа ее – вынужденной, черт побери! – неприязни и гнева была разрушена.
      Все же он не перестанет пытаться убить ее. Не сможет. Если только не выберет ее вместо «всего, что ему дорого». Как эгоистично с ее стороны просить его об этом, если ей нечего дать взамен.
      «Анья»
      «Что?» Она сморгнула, возвращаясь взглядом к Люциену.
      Его губы изогнулись.
      «Соберись»
      «О, прости. Ты что-то сказал?»
      Он выгнул бедра, потираясь членом о ее клитор.
      «Я спросил, почему ты хочешь оставаться в одежде. На тебе есть шрамы?»
      На ней выступила гусиная кожа.
      «Нет» По крайней мере, не в физическом смысле.
      «Если и есть, то для меня это помеха. Клянусь. Я покрою их поцелуями» хрипло пообещал он.
      Ее живот задрожал. Какой прекрасный мужчина. Она положила ладони на его грудь, чувствуя дикое биение сердца сквозь порванную рубашку. Она решилась рассказать ему. После всего через что они прошли, он заслужил узнать правду.
      «Я проклята» наконец-то призналась она. Если он плохо отреагирует, она сможет возненавидеть его по-настоящему. Ее одержимость может растаять.
      Он свел брови.
      «Ты тоже одержима демоном?»
      «Нет. На мне лежит проклятие иного рода»
      «Ах, да. Рейес упоминал проклятие, но не мог точно сказать какое»
      «Это потому что только несколько избранных знают и сейчас они скрываются, чтобы Крон не заточил их. Ну, и еще та, что наложила его, но эта фригидная сука за решеткой»
      «Кто проклял тебя и почему?» В его голосе звучал гнев, будто бы он намеревался убить того, кем бы он ни был. «Рейес говорил, что это могла быть Фемида»
      Ее живот опять задрожал.
      «Так и есть. Моя мать и Тартар, супруг Фемиды, сошлись и девятью месяцами позже – привет, малышка Анья. Фемида не знала, пока не увидела меня, потому что я женская копия своего отца, можно так сказать»
      «Помню Тартара» произнес Люциен. «Я приводил ему заключенных. Он был почтенным мужем, даже красивым, но его я не хотел раздевать»
      «Люциен только что пошутил» девушка усмехнулась. Не могла сдержаться. «Поняв, что произошло, Фемида осатанела. Я не сразу поняла все последствия ее проклятия, только через несколько дней, когда спало оцепенение. Боги, как же мне хотелось снести ей башку!»
      Вожделение сверкнуло в глазах Люциена, тут же пропало, краткое, но неоспоримое.
      «Не знаю почему, но меня заводит то, как ты это говоришь»
      Она полагала, что знает почему. Он был Смертью. Он наблюдал слабость и человеческую бренность ежедневно. Она же не была обыкновенной женщиной. Сильной. Целеустремленной. И это должно было быть достаточным отличием. По крайней мере так она надеялась – потому что именно такой она была и очень сильно хотела, чтобы ему это в ней нравилось.
      «Расскажи мне о проклятии» Его взгляд опустился к поясу ее штанов, а пальцы последовали за ним, оглаживая их верхний край.
      Силы небесные. Итак, признание.
      «Если я когда-нибудь позволю мужчине проникнуть в себя, я буду связана с ним навеки. Ни один другой мужчина больше не понравиться мне»
      Брови Люциена опять сошлись на переносице.
      «Это…»
      «Ужасно, бояться утратить свободу из-за мужчины» Вот разве что с Люциеном эта мысль не казалось такой кошмарной. «Я никогда не смогу покинуть его, что бы он со мной ни делал. Влюбись он в другую – я смогу только наблюдать, томиться и не получить его»
      Чем больше она говорила, тем сильней он сопереживал.
      «Очень долго моя воля была скована Смертью. Я делал все, что он хотел, не в силах остановиться его»
      «Так что ты знаешь, как ужасно это может быть, да?»
      «Да. Именно потому я никогда не поставлю свою волю над твоей свободой. Не таким образом» Он облизнул губы, оставляя блестящий след, который ей захотелось вкусить. «Так ты никогда…»
      «Нет» процедила она, коротко мотнув головой.
      Он не двигался и молчал довольно долго, просто смотрел на нее. Девушка не знала, что за мысли роились в его голове. Его лицо снова стало пустым, непонятным.
      Наконец-то он произнес:
      «Я резко тебя судил и за это покорно прошу меня простить. Анья…» Он что-то собирался сказать, но передумал. Пауза. Потом, раздался надтреснутый шепот: «Ты когда-нибудь испытывала оргазм?»
      Какой реакции она от него ожидала, она не знала и сама. Но не такой. Извинения? Восхитительно.
      «Только если сама…» со стыдом призналась девушка. «Я не уверенна, считаются ли пальцы проникновением, потому ни один мужчина не спускался ниже моей талии»
      «Ты доверишься мне? Поверишь, что я не проникну в тебя?»
      «Я … возможно» Глупышка. Ему не стоит доверять и самую малость.
      Неистовый огонь внезапно опалил черты его лица.
      «Разденься для меня, Анья. Я не проникну в тебя, клянусь. Но я хочу притронуться к тебе. Везде. Я должен прикоснуться к тебе»
      Он исчез, прежде чем она смогла ответить. Утратив опору, девушка впечаталась лицом в матрас. Перекатилась на спину, рыча. Этот мер…
      Он снова появился над нею. И он был голым.
      Она втянула воздух, ожидая, что он попробует втиснуться в нее, как это сделал Айас. Буря паники охватила ее, но прошел миг, а он ничего не делал. Постепенно буря утихла и она расслабилась. Поняла, что ощущение его тяжести было божественным, а касание его голой кожи истинным искушением.
      «Позволь мне»
      «Я… я…» У нее потекли слюнки. Получить наслаждение и не бояться последствий…
      «Позволь мне взять тебя, как только я могу, не проникая» прошептал он, уткнувшись в изгиб ее шеи. «Пожалуйста. Я хочу вкусить тебя»
      В списке мужчин, которым ей не стоило доверять, он стоял первым. Но боги, она так хотела ощутить его губы на себе. Наконец-то хотела испытать оргазм с мужчиной. С этим мужчиной. Только с этим.
      Решившись, она перенеслась на край кровати. Разделась как можно быстрее, опаляемая голодным взглядом Люциена, и вернулась к нему. Сейчас он лежал на спине, давая ей возможность хорошенькое себя рассмотреть. Шрамы тянулись от лица вниз до его правой ноги.
      Падающий сверху свет ласкал все его тело. А оно было достойно ласки. Бархатная кожа, обтягивая твердую сталь мышц. На его груди не было волос и только едва заметный пушок на ногах. Та черная татуировка бабочки все еще завораживала ее и, казалось, пульсировала под ее испытующим взглядом, будто жаждала прикосновения.
      Она потянулась, царапая ногтями по краям так, как ей хотелось этого с момента, когда она впервые увидела ее. Жар обжег руку. Люциен должно быть тоже его ощутил, потому что, рыча, выгнулся ей навстречу.
      «Я так давно хотела это сделать» созналась она.
      «И я хотел, чтобы ты сделала это»
      Водя пальцами по ломаным черным линиям, она спросила:
      «Откуда у тебя шрамы?»
      «Я резал себя отравленным кинжалом» признался он с легким намеком на колебания, «и жег себя. Когда заживало, я делал это опять. И опять»
      Боги. Боль, что ему пришлось вытерпеть…
      «Хотел умереть?»
      «Возможно, поначалу. Моя любимая женщина умерла, и мне пришлось сопроводить ее душу в рай»
      Он был влюблен? Анье не понравилась эта мысль, но его страдания понравились ей еще меньше.
      «Прими мои соболезнования»
      Он признательно кивнул.
      «Поняв, что выживу, я молился, чтобы на мне остались шрамы. Должно быть, кто-то ответил на молитву – кто бы это мог быть, не знаю – потому что они наконец-то перестали заживать»
      Похоже, что на такую молитву могла откликнуться ее мать, поскольку физическое несовершенство бросало вызов естественному порядку бессмертия.
      «Зачем ты молился о подобном? Я не жалуюсь, просто любопытно»
      «Я хотел, чтоб они остались для того, чтобы женщины отворачивались от меня, и я никогда больше не подвергся опасности влюбиться. Я хотел, чтобы они остались как напоминание, что я должен не дрогнув выполнять свою работу»
      «Я не отвернулась от тебя»
      «Нет, не отвернулась»
      «Ты дрогнул»
      «Да. И я рад»
      Она тоже. Анья вернулась к изучению. Его эрегированная плоть была внушительных размеров. Плотная и идеально очерченная, как и прежде.
      «Моя», подумалось ей.
      «Иди сюда» позвал Люциен севшим от возбуждения голосом.
      Последний шанс устоять.
      Дрожа, девушка скользнула вверх по его телу, такому горячему, такому нуждающемуся. Она была без одежды, влажная и потерлась о его член. Оба благоговейно вдохнули. Восхитительно! Ох, каких еще прекрасных вещей была она лишена?
      «Ближе» приказал мужчина.
      Она наклонилась. Едва ее грудь прижалась к его, он слился с ней в пылком поцелуе. Потом перекатился поверх нее. Анью охватила опять паника, что он собрался нарушить свое слово, но он просто проложил дорожку поцелуев к ее превратившимся в маленькие гальки соскам.
      Его горячий язык обводил их по кругу, заставляя ее вздрагивать. Затем он подул на них холодным дыханием, заставляя затвердеть еще сильнее. Затем втянул по очереди ртом, посылая стрелы наслаждения в самую ее сердцевину. Это была самая лучшая стимуляция, какую она когда-либо переживала.
      Через минуту она извивалась, тянула его за волосы, выгибала бедра, нуждаясь в большем.
      «Люциен» с трудом выдохнула Анья.
      «Я давным-давно не был с женщиной» ломающимся голосом прошептал он. «Скажи если что не так. Если что-то не понравиться»
      «Мне нравиться. Клянусь!»
      Он спустился с поцелуями вниз по животу, подбираясь все ближе и ближе к развилке ее бедер.
      «Люциен» стонала она.
      Останови его. Нет, не позволяй ему останавливаться. Еще. Еще! Нет, хватит.
      «Люциен» она сжала колени.
      «Никакого проникновения, даже языком. Я буду только лизать»
      О, боги. Ее ноги самовольно раздвинулись, и она не смогла бы их остановить. Если она вскоре не кончит, то умрет. Взорвется пламенем. Этим мукам должен прийти конец.
      Может в этом и была вся хитрость. Убить ее наслаждением. Но заставить себя беспокоиться об этом она не могла.
      Он схватился за колени и рывком распахнул ее, сделав столь по-женски уязвимой.
      «Если он попробует войти в тебя хотя бы пальцем – просто переносись».
      Но покинуть его было равноценно смерти.
      Кроме того она позабыла о собственном совете едва его язык погладил ее. Сила удовольствия была такова, что она закричала. Так ошеломляюще, так реально, так чудесно, что она вцепилась ему в волосы и притянула обратно, когда он попытался отодвинуться. Скорее всего, хотел узнать, понравилось ли ей. Ничто за все века ее существования не приносило ей такого наслаждения.
      «Ты замечательна на вкус» коротко сообщил он.
      Люциен лизал и посасывал, мучил и дразнил ее плоть, и все это ей нравилось. Она выгибалась ему навстречу, позволяя его языку ласкать, пока ее нужда в нем не пролилась рыданием.
      Сейчас она бы отдала Люциену все, что бы он ни попросил, но он стремился только к ее удовлетворению. Он давал и давал и давал, покусывал и оглаживал – она была на небесах, ощущения были такими настоящими и правильными и чудесными, что она уже никогда не будет прежней.
      А затем все ее тело просто взорвалось.
      Наслаждение прострелило сквозь нее, затрагивая уголки тела, о существовании которых она раньше и не знала. Звезды подмигивали ей, а ее душа покинула оболочку, чтобы парить в небесах. Весьма уместно, что именно Смерть подарил ей вспышку подобных ощущений. Она застряла меж оцепенением и расслаблением в самом бурном оргазме за свою жизнь, нелепо бормоча, возможно выкрикивая Люциеново имя.
      Когда она спустилась на матрас, он сообщил:
      «Это еще не все. Далеко не все» И его язык умело понес ее по волнам нового оргазма, перебрасывая через другой невероятный барьер за считанные секунды.
      «Люциен. Люциен. Люциен» твердила как молитву Анья. В это миг он стал ее спасением. Она достигла свободы. Благословенной свободы.
      Обмякнув, она слушала, как стихают последние судороги. Пресыщенная и блестящая. Он мог погрузить в нее пальцы, а она не сумела бы остановить его. Ей было бы наплевать. Но он приподнял ее и перекатился, располагая ее на себе, сдержав свое слово.
      «Еще не все?» прошептала она, тяжело дыша и всматриваясь в его блестящие глаза. Вскоре ей придется положить этому конец, придется придумать, как с ним быть, потому что она привязывалась к нему. Желала того, чего не может быть никогда. Желала того, что ни он, ни она не могли бы дать друг другу. Все же не могла шевельнуться даже под угрозой смерти.
      «Нет» сказал он «Мы еще не закончили»

Глава одиннадцатая.