Повелители Преисподней - Поцелуй тьмы

      «Ты столь находчив, думаю, что у тебя есть подобное умение»
      Ему пришлось сжать губы, чтоб не улыбнуться ей в ответ. Эта женщина забавляла его так же сильно, как и возбуждала.
      «Может быть, я тоже поищу эти артефакты» произнесла она, почти размышляя вслух. «Если я их найду, то смогу посадить тебя в ту клетку. Тогда тебе придется быть милым со мною»
      Прежде чем он успел зарычать, она опять ухмыльнулась, помахала ему пальчиками и исчезла.

Глава седьмая.

      В течении следующей недели Анья по пятам следовала за Люциеном, если только не воровала, чтобы сохранить ясность мысли. Даже когда он сопровождал души. Ей не нравилось, когда он посещал ад. Ненавидела жар, вонь, насмешки и хохот, что раздавались из мрачной, но пылающей ямы. Люциен всегда старался вести себя невозмутимо, но она замечала напряжение в его взгляде. Это печалило ее. Он снова и снова видел худшее из того что мог предложить мир, и должен был заглушать свои чувства, чтоб выжить.
      Теперь же ей хотелось, чтоб он увидел лучшее; теперь она хотела, чтоб он чувствовал.
      Девушка твердила себе, что хотела этого, потому что будет забавно наблюдать как принц обреченности и мрака впустит немного света в свою жизнь. Глубже она не копала, потому что опасалась того, что скрывалось под объяснением.
      Она вздохнула, зная, что должна была бы оставить Люциена в покое много дней назад. Напасть на него, в крайнем случае, или вытащить его из храма в погоню. Но подозревала, что он не поднимет на нее руки и знала, что он также откажется последовать за нею. Потому оставалась невидимой и неподалеку. Кроме того, что бы он ни узнал про те артефакты, она узнала бы тоже.
      Сказав, что будет искать их сама, она поняла, что на самом деле хочет их. Заполучив одного из этих малышей в свои маленькие теплые ручки, она заставит его молить ее. Боги, выражение его лица будет бесценным. Особенно когда она откажет ему и сторгуется с Кроном. Ее жизнь за артефакт. Расскажите мне про выигрышную ситуацию!
      «Уйди прочь, Анья» прошептал Люциен.
      Он не мог видеть ее, но она все равно показала ему язык. Это единственные слова, что он сказал ей за всю неделю. Если он скажет их снова, она планировала материализоваться и дать ему пощечину, затем быстренько исчезнуть.
      «Я серьезно»
      Он всегда знал, когда она приходила. Однажды он сказал ей, что чувствует ее запах. Ей это польстило, поскольку означало, что он ощущал ее. Это все еще льстило ей, но, черт побери, весьма портило элемент неожиданности.
      Сейчас воин стоял в Храме Всех Богов таращась на голые, потрескавшиеся стены с диким рвением. Он и другиме Повелители приходили сюда каждый день, их целеустремленность была поразительной в свете того, что им не удавалось ничего найти.
      Не удивительно, что я так сильно его хочу.
      Задерживаться возле Люциена было глупо и опасно. Это только усиливало ее страсть к нему. Вид его татуировки-бабочки – на постоянной основе – вызывал у нее всевозможные непристойные фантазии. Например, часами облизывать ее. Например, одновременно погружать Люциенов член себе в рот и ласкать ее. Например, закрасить ее шоколадным кремом и съесть на десерт.
      Он наверняка зарежет ее, если она предложит воплотить, хоть одну из этих фантазий. Ей никогда не встречался мужчина столь не уверенный в своей привлекательности и так ярящийся, когда женщина пыталась поведать ему о своем желании. Как могли другие не видеть его землепотрясной сексуальности? Его силы? Того, как он искушал женские инстинкты на всех уровнях?
      Люциен наклонился и еще раз просеял песок и камни, ища одним богам известно что. Солнечный свет любовно гладил его, стервец. Он – мой.
      «Уходи прочь, Анья» повторил мужчина.
      Гррр! Она материализовалась. Однако вместо того чтоб дать ему затрещину, девушка присела на валун рядом с ним. Он опять был без рубашки, его кожа слегка обгорела, покрылась царапинами и ссадинами.
      Он не обернулся к ней.
      «Я же сказал, уходи»
      «Будто бы я собираюсь тебе подчиняться. Ты не мой папочка. Хотя если ты хочешь ним быть… Потому что я была плохой девочкой и тебе придется меня отшлепать»
      Болезненный вздох сорвался с его уст.
      «Анья. Пожалуйста» Пот стекал по его спине, подчеркивая несколько расположенных там шрамов.
      Ее рука потянулась, чтоб погладить их, но замерла, когда один из воинов воскликнул.
      «Люциен! Твоя женщина…» она поняла, что говорил Парис. В его голосе слышалось напряжение, еще более сильное, чем ранее. Не выбирался отсюда, не так ли? Бедолага. Без секса Парис терял силы. Если б он мог привести с собой женщину для удовлетворения своих потребностей, то все было бы замечательно в его мирке. Но он не мог дважды переспать с одной женщиной. Разврат, распутный демон, не позволял ему.
      Знакомая с неудобствами секс-проклятий Анья сочувствовала ему. Хотя ее проклятие было прямой противоположностью и не давало ей ни разу дойти до конца, оба проклятья диктовали их поступки и ограничивали свободу выбора. Это попахивало протухшими яйцами.
      «Ничто кроме этого проклятия не может меня связать», мрачно подумалось ей. Чары были наложены на нее до того, как она получила возможность избегать заточения, потому проклятье стало частью нее. От него некуда было деваться.
      Вернулась взором к Люциену и пожала плечами. Нет, как бы ей не хотелось обратного, его нельзя было избежать.
      «Просто оставайся на месте» крикнул Парису Люциен. «Она на моей ответственности»
      Его ответственности? Она не знала радоваться ей или обижаться.
      «Почему бы твоим друзьям не прийти сюда и не поиграть с нами?»
      Он быстро глянул на нее сквозь узкие щелочки век. Когда его взор ударил ее, влага растеклась у нее меж ног. В животе появились покалывания, а кожа возжаждала его прикосновений. Он обладал чистейшей сексуальной притягательностью: весь потный и грязный и мужественный. Ням-ням.
      «Что это на тебе?» прокаркал он.
      «Форма горничной. Знаешь ли, чтобы помочь тебе смахнуть пыль веков»
      Он чертыхнулся.
      «Как и раньше мои друзья за камнями» сказал он, «и там они останутся работать. Их не надо отвлекать»
      Сколько еще раз он будет говорить ей, что она помеха? Она увидела крохкий камень в его руках и нахмурилась. Может быть, если она докажет свою полезность, он увидит в ней нечто большее.
      «Я помню это место в его лучшие годы. До того как его переместили на землю, здесь обучали нас – меня и других божеств. Как управлять своими силами, как вести себя, тра-та-та-та-та»
      Люциену не удалось спрятать заинтересованность, осветившую его лицо.
      «Мне никогда не было позволено войти сюда» признался он. «Мы только следовали за Зевсом, а он не проводил здесь своего времени»
      Фу. Быть привязанным к этому темпераментному говнюку – мучительно.
      «Жаль, что храм так поврежден. Тебе бы он понравился»
      «Как он выглядел?» спросил он, бросая обломки и просеивая новую пригоршню. Каждую найденную гальку он рассматривал на свету, ища отметки, а затем выкидывал через плечо.
      «Статуи возвышались по всему храму. Плющ сбегал по некоторым из стен, а бриллианты, изумруды, сапфиры и рубины блестели в полу. Я уверена, что старый тщеславный Крон изукрасит храм заново, когда он и его козлы-собратья окончательно возьмут верх»
      Люциен фыркнул. Хоть она и ненавидела себя за это, девушка обрадовалась этому звуку. Его веселье было чем-то вроде афродизиака для нее, к тому же она стала тому причиной.
      «Что еще?»
      «Посмотрим» Она постучала по подбородку окрашенным в снежно-синий цвет ноготком. «Каждая дверь обрамлялась двумя белыми колоннами. Пилоны силы, так их называли»
      «А сколько было всего комнат?»
      Она позволила своим мыслям вернуться к проведенным здесь дням. Хотя она любила красоту храма, существа внутри были ей ненавистны. Сколько раз обучаемые богини жаловались наставнику:
      «Зачем ей учиться здесь? Она не одна из нас. От нее только одни проблемы»
      Сколько раз молодые боги хихикали:
      «Не знаю, зачем она беспокоится и носит одежду. Всем известно, что она проводит большую часть времени без нее»
      Девушка отбросила в сторону болезненные воспоминания.
      «Там, где ты сейчас пригнулся, была главная алтарная комната. Еще был зал, где поклоняющиеся омывались и собирались перед жертвоприношениями. Затем внутренняя палата и жилища священников»
      Он кивал, будто бы впитывая каждое слово.
      «Расскажи мне побольше про алтарную комнату»
      С радостью выполняя просьбу, она сказала:
      «Если мы отправимся назад во времени, то перед тобою окажется белый мраморный стол. На стенах – фрески. Боги, а они были ничего так. Надо мне восстановить одну у себя в квартире…»
      «Фрески? Что было изображено на фресках?» перебивая, спросил Люциен. Он встал и пригвоздил ее жестким взглядом, лучащимся нуждой.
      Ух ты. Знай она, что ей надо только заговорить о скучном храме, чтоб привлечь его полное внимание, она бы сделала это давным-давно.
      «Ну? » Настаивал он.
      Она пожала плечами, изображая обыденность.
      «Божественные подвиги, демонстрация силы, победы. Даже несколько поражений врагов»
      Его глаза сверкнули.
      «А ларец был здесь, Анья?»
      «Нет, прости» Ей не нравилось разочаровывать его.
      Он потер лицо рукой. Девушка приблизилась к нему, желая притронуться, но остановилась на полпути, не уверенная в его реакции. Вблизи она рассмотрела, что он еще более испачкал грязью грудь и руки, чем ей казалось, а пульс его дико барабанит. От зрелища у нее потекли слюнки. Его бабочка вибрировала от… прочувствованности? Она живая?
      «Что за мысли бродят в твоей голове?» поинтересовался мужчина.
      «Непристойные»
      Его карий глаз потемнел, а голубой завертелся. Оба вперились в ее куцую, черно-белую кружевную униформу, зрачки светились.
      «Тебя нравиться терзать меня, не так ли?»
      Она сжала пальцы и сказала:
      «Совсем чуть-чуть. Но не беспокойся. Это просто моя маленькая причуда – терзать мужчину, желающего меня убить»
      Сверкающий луч солнца пробился сквозь облако – облако? В такой жаркий день? Это она случайно его призвала? Девушка не посмотрела вверх. Не смогла. Этот луч ударил ему в лицо, освещая шрамы и бросая тени под глазами. В этот миг она выглядел столь злым и пагубным, насколько только мог мужчина. Он казался потусторонним. Порочным.
      Прекрасным.
      Ее сердце ускорило ритм, а соски превратились в тугие маленькие бусинки. Приди ко мне. Пожалуйста.
      Он не шевельнулся.
      Ей пришлось оторвать от него взгляд. Хотеть его подобным образом было глупо. Не только из-за ее проклятия, но и потому что он не собирался ничего делать. Однако ничего плохого в поддразнивании не было.
      Разве что она влюбится в него в процессе. Это может стать проблемой. Большущей. Уже сама сила ее желания к нему была головокружительной. Еще немного…
      «Анья» отвлекая ее от раздумий, позвал он.
      «Что?» Она не обернулась к нему, но вытащила леденец из-за пояса, развернула обертку и провела языком по его кончику. Негромкий стон удовольствия слетел с ее губ. Отменно. Она открыла для себя такие леденцы годы назад после того, как один из ее смертных друзей разбился в автокатастрофе. С тех пор они стали для нее лучшей едой-утешением.
      Люциен оказался перед ней через секунду – она начинала тихо ненавидеть, когда он это проделывал! – и вырвал конфету из ее руки. Глаза девушки полезли на лоб, когда он бросил ту на землю.
      «Эй! Это было неуместно»
      Он грозно сдвинул брови.
      «Не ешь эти штуковины у меня на глазах»
      «Почему?» она растерянно взмахнула руками.
      «Потому» упрямо отрезал он.
      Аромат цветов становился сильнее, дрейфовал от него, обвивался вокруг нее и плотно затягивался узлом.
      «Если ты хочешь один для себя, то просто попроси в следующий раз»
      «Я не хочу»
      «Тогда…»
      «Хватит болтать. Мне надо работать» Он отвернулся и направился обратно к своей груде песка.
      Но прежде она успела заметить искрящийся в его глазах огонь.
      Почти боясь надеяться, она пристальней его осмотрела. Его плечи и спина были нервно напряжены, словно он боролся с желанием. К ней?
      Еще более горячее и сильное возбуждение расцвело внутри нее. Может быть, как и она, он не имел в виду половины из того, что говорил. Может быть, он по-настоящему томился по ней.
      Не могла спросить его. Он просто отопрется. Но это вызывало вопрос «почему»? Почему он не хотел, чтобы она знала? Почему не хотел «хотеть» ее? Очевидно, он считал ее легкодоступной. Почему же не взять то, что как он полагал, она давала тысячам других? И что он сделает, узнав, какой комичной на самом деле была эта идея?
      «Ты тратишь зря время в том песке» сказала она ветрено, наконец-то решив помочь ему, чтобы он опять обратил на нее внимание.
      Иди сюда и поцелуй меня.
      «Хватит разговоров»
      «Ты же говоришь»
      «Исчезни»
      «Заставь меня» Пожалуйста. Желай меня также как я тебя. Не дай мне ошибиться в этом.
      Он не ответил.
      Огорчение снедало ее, и она плюхнулась на ближайший валун.
      «Я так же сильно, как и ты, хочу эти артефакты» проворчала девушка «А твое холодное обращение не помогает нашей цели»
      Это привлекло его внимание. Он перенесся к ней, сбросив ее с валуна на землю. Воздух покинул легкие, когда тяжесть его веса неожиданно придавила ее.
      Взять на заметку – почаще упоминать артефакты. Поскольку ее костюм был очень куцым, она оказалась в состоянии развести ноги и пригласить его в колыбельку своего тела. Мгновенное удовольствие охватило ее, прокатившись с головы до ног и замедлившись меж ними.
      «Зачем они тебе?»
      «Ух. Сила» Сила иметь возможность торга, но ему не надо об этом знать.
      «Я думал, что мы с этим покончили» надтреснутым голосом произнес он. «Тебе они ни к чему»
      «Тогда тебе стоит меня убить» Облизывая губы, она подняла на него глаза. Как и всегда, у нее перехватило дух. «Я решила, что хочу их очень и очень сильно»
      Он издал низкий рык.
      «Нет. Я думаю, что ты желаешь умереть. Ты специально провоцируешь меня, в то время как я даю тебе возможность насладиться последними деньками твоей жизни»
      «Ах, как это любезно с твоей стороны» пробормотала она. Все же не пыталась отпихнуть его с себя. Вообще-то, ее руки обвились вокруг его шеи. «Я просто пытаюсь выжить, любчик. И немного повеселиться в процессе»
      Его ноздри раздувались, будто бы он вспомнил нечто неприятное. Желваки ходили по челюсти, делая его шрамы там еще более заметными. У нее потекли слюнки. Она хотела коснуться их языком.
      «Сотрудничество со мною не спасет тебя»
      Снова здорово, не так ли? Соври разок и это будет преследовать тебя всегда.
      «Тогда почему же ты не убил меня? И не надо впаривать мне про удовольствие последних дней моей жизни. Другим душам ты не позволяешь радоваться их последним дням»
      Повисла тяжелая пауза. Его лицо потемнело.
      «Возможно, я пожалел тебя, потому что ты знаешь нечто, что может помочь мне отыскать артефакты, а затем и ларец. Расскажи мне»
      «Если б я знала это нечто, то давно бы добралась до них, осел»
      «Тогда мне нет пользы от тебя» Он немного подался назад и занес кулак, будто вознамерился ударить ее.
      За прошедшую неделю она наблюдала, как он делала так много раз. Знала, что он не будет бить ее, а потянется к ней своей призрачной рукой и вырвет из нее душу, превратив ее тело в беспомощную ракушку.
      Ей стоит наподдать себе за то, что дразнила его. «Я просто хотела провести с ним время», беззвучно проскулила девушка. Действительно, она могла думать только об этом. Только это заставляло ее выбираться из кровати. Ну, это и еще его поцелуи.
      «Я не знаю где артефакты» торопливо сказал она. «Но могу поведать тебе больше о храме. Идет?»
      Он кивнул, словно только этого и ждал.
      «Продолжай»
      Он что просто манипулировал нею? Подленький чертенок. И все же зная, что он так поступил, она завелась еще больше. Вряд ли кто-то влиял на нее сильнее.
      Она сжала его плечи, немного оцарапывая кожу. Он не сказал ей остановиться. Его дыхание стало более сбивчивым, поверхностным. Его обнаженная грудь очаровывала ее, пока жар его тела окутывал. Я могла бы навсегда остаться в таком положении.
      «Анья» простонал он. Пальцы девушки поглаживали его, заставляя опуститься веки.
      «Так о чем это мы?» поинтересовалась она.
      «О…храме» с болью в голосе выдавил он. «Да, о храме»
      «Я расскажу тебе секрет про себя и всех богов, что ходили по этим коридорам» прошептала она.
      «Я слушаю. Не останавливайся»
      Она усилила касание, позволяя пальцам спуститься по его спине. К ягодицам.
      «Большинство наших сил зависит от такой малости как действие и противодействие. Люди совершают поступки, и мы получаем свободу реагировать. Помогать. Или вредить, если угодно. Потому я не могла помочь Мэддоксу и Эшлин, пока они не сделали то, что так сказать развязало мне руки»
      Глаза Люциена распахнулись. Наслаждение притаилось в карих и голубых глубинах.
      «Должно быть, это тщательно хранимый секрет, потому что я не знал» Помолчал. «Мэддокс и Эшлин должны были оба пожертвовать чем-то, чтобы добиться твоей помощи»
      «Да» Она глянула на него снизу вверх. «Теперь ты думаешь как бог»
      «Так чтобы узнать то, что я хочу, мне тоже надо принести что-то в жертву» Кивнул, затем завел руку за спину, чтобы схватить ее за руку. Вытащил перед собой и положил ей на грудь, но не отодвинулся, не прервал соприкосновения. Нет, он провел по каждому из ее пальчиков.
      Теплые покалывания пробежались по ее крови.
      Он был тверд. Она чувствовала, как пульсировала меж ее ног его массивная эрекция. Он не был первым мужчиной, что лежал на ней, но определенно был самым большим. Самым сексуальным. И наиболее ошеломляющим. Из-за ее проклятия он также был первым мужчиной, которого она по-настоящему хотела там.
      Наконец-то, слова Фемиды приобрели смысл.
      Анья бежала домой, снова в слезах после встречи с юным богом, что позволял себе распускать руки, и столкнулась с богиней. Фемида едва глянула на нее и почти упала от потрясения. Слишком занятая, чтоб решать «почему», Анья поспешила дальше. На следующий день Фемида заявилась к ним на порог.
      «Ты соблазнила моего мужа» услышала он выкрик богини Справедливости.
      Дисномия вздернула подбородок и расправила плечи, но не произнесла ни слова в свою защиту.
      «Твоя дочь копия моего мужа. Она его отпрыск. Ты отрицаешь это?»
      «Нет, не отрицаю»
      Анья была потрясена до основания. Она всегда гадала, кто же ее отец, но знание того, что могущественный тюремный страж Тартар породил ее, и обрадовало – не будут больше называть ее второстепенной – и разозлило. Почему он игнорировал ее все эти годы?
      «Ты знала, что он связан узами Гименея» кричала Фемида «Но все равно легла с ним. За это, за то, что выносила его незаконное дитя, ты будешь покарана. Справедливость на моей стороне»
      Ужас отразился на красивом лице Дисномии, но она ответила:
      «Я стала той, кем мне было предначертано стать при рождении»
      «Это не оправдывает тебя. С этого дня ты будешь хворать после каждого раза, когда примешь мужчину в свое тело, и не сможешь подняться с постели по нескольку дней. Ты больше не будешь красть мужчин безнаказанно. Так я сказала, так и будет»
      Хныча, ее мать упала на колени.
      «А ты» сказала Фемида, прищуриваясь на дрожащую Анью, которая выглядывала из-за угла.
      «Нет!» пытаясь подняться, воскликнула Дисномия. «Оставь ее. Она невинна!»
      Богиня продолжала без тени жалости.
      «Невинна? Не думаю. Она твоя дочь – это уже достаточное преступление. Придет день, Анархия, и ты возжаждешь мужчину, и он также будет желать тебя. Ничто не будет иметь значения, кроме того, чтоб вам быть вместе. Тебя не будет волновать кто он, что он или кому принадлежит. Ты возьмешь его. Точно так же как твоя мать, ты возьмешь его»
      «А ты умрешь в одиночестве, потому что ты злая и ненавидящая» выплюнула в ее сторону Анья, не в силах представить себе подобные чувства ни к одному из злобных богов, еще меньше ей улыбалось довольствоваться брошенными возлюбленными других женщин.
      «У тебя не будет возможности пойти по стопам своей неразборчивой матери. Позволив мужчине проникнуть в твое тело, ты свяжешь себя с ним навечно. Будешь жить для него и только для него. Его удовольствие станет твоим удовольствием. Его боль – твоей. Если он отвергнет тебя и возьмет новую любовницу, ты будешь гореть в агонии его утраты, но не сможешь покинуть его. Если он умрет, ты не сможешь излечиться от тоски. Наследию твоей матери сегодня наступает конец. Так я сказала, так и будет»
      Слова обвивались вокруг нее, едва не удушая. Они просачивались сквозь кожу, кости, прямиком в душу, ставя жгучую метку, которую она никогда не сможет сбросить. После этого она неделями бродила в изумлении, шокированная вдвойне от знания того, кто ее отец и что он женат, и он наложенного на нее проклятия.
      Когда шок прошел, она возненавидела своего отца за отрицание ее существования, и всех мужчин за то, что они могли с ней сотворить, если она не будет осторожна. А еще она была напугана, так напугана.
      Когда мать отправила ее на уроки боевого искусства, в надежде помочь ей научиться защищать себя, ведь теперь это стало столь жизненно необходимо, девушка восприняла их серьезно. С возрастанием ее силы, ненависть и страх угасали. Но не ее решительность оставаться одной.
      Со времени своего проклятия она никогда не испытывала искушения дать мужчине столько власти над нею. Утрата свободы, когда боги заточили ее в отцовской тюрьме, только усилила эту решительность.
      До теперь.
      Теперь же она хотела познать благословение Люциенового наиболее интимного прикосновения. Внутри себя. Глубоко. Покачивание. Трение. Она знала, что захочет этого, несмотря на то есть ли у него пара или нет.
      Просто думая о том, чтобы заполучить его, она истекала этой чудной влагой желания, что пропитывала тонкую ткань ее трусиков. Она не могла остановиться и не тереться бедрами об него. Свобода, напомнила себе. Нет ничего лучше нее.
      Смертным, с которыми она проводила время, никогда не позволялась по-настоящему проникать в нее.
      Айасу, Капитану Бессмертной Гвардии, с которым она целовалась и обжималась, также. Но когда она положила конец их жестким забавам, он назвал ее дразнилкой и шлюхой – ублюдок с оксиморонами – и подмял под себя.
      Навалился, сорвал ее одежду и свои штаны. Страх поглотил девушку. Она орала на него, требуя отпустить ее. Он просто рассмеялся. Она не могла перенестись, еще не обладая такой способностью, потому что получила ее с единственным даром своего отца. Она боролась изо всех сил и таки сумела нанести смертельный удар, в точности как ее научили.
      Анья никогда не жалела о своем поступке. Даже гния в тюрьме. Никто не отберет то, что принадлежит ей. Никто.
      «О чем ты думаешь?» спросил Люциен, его голос был хриплым от … страсти?
      Почему бы не сказать ему правду?
      «О тебе. Сексе. Воровстве. Другом мужчине»
      «Возлюбленном?» поинтересовался он, теперь его голос звучал мрачно.
      Ревность?
      «Нечто вроде того»
      Ее глаза сузились.
      «Что, мысль обо мне с другим мужчиной наполняет тебя яростью, Цветочек?»
      «Черта с два» рявкнул он, вырываясь из ее объятий и поднимаясь на ноги.
      Чувство утраты обрушилось на нее. Она робко встала. Отряхнула грязь со своих ажурных чулочков. Так лучше, сказала она себе. Ты была в шаге от того, чтоб отдаться мужчине, который даже не хочет тебя. Который определенно хочет тебя убить.
      «Давай вернемся к предыдущему разговору. Эшлин должна была пожертвовать собой ради Мэддокса» напряженно сказал Люциен. Он прошагал обратно туда, где когда-то была алтарная комната, обернулся и осмотрел открытое пространство. «Чем я могу пожертвовать?»
      «Люциен» позвал Страйдер. «Приближается время для перекуса»
      «Мне надо еще немного времени» ответил он, не отрывая взгляда от нее. «Анья? Жертва?»
      «Ты спрашиваешь, не приносились ли здесь жертвы?» Она потеряла линию их разговора, слишком занятая своими горестными думами. «Да. И что?»
      «Кровавые жертвы?»
      «Да» К чему он клонит? «Когда храм перенесли на землю, здесь происходили кровавые жертвоприношения»
      «А какие именно жертвы приносили верующие? Кому пускали кровь?»
      Снова она позволила своему разуму отправиться в прошлые дни. Тогда даже ей поклонялись смертные. Сегодня же все игнорируют богов, отбрасывая их как выдумки из мифов и легенд. Это не волновало ее так, как остальных. Девушке нравилась ее анонимность.
      «Они приносили в жертву членов своих семей» наконец-то с замиранием ответила она. Ох, как же она это ненавидела. Еще одна причина, по которой она радовалась, что старые дни, ну, оставались старыми. «В большинстве случаев выбирались невинные. Девственницы. Они перерезали им глотки и наблюдали, как те истекали кровью»
      Люциен побледнел.
      «Значит, вот что здесь ожидается? Вот что требуется?»
      «Не всегда. Порою добровольно предложить кровь предпочтительнее убийства, но никто не желал рассматривать такую возможность. Тогда бы пришлось ранить себя, а большинство людей скорее перережут горло возлюбленному близкому и назовут это «актом благородства»
      Краски постепенно возвращались к нему. Он вынул кинжал из ботинка, металл звенел, скользя вдоль кожи.
      Она отпрянула, выставляя перед собой ладони.
      «Ты что подумываешь принести сейчас в жертву меня?»
      «Ты ни девственница и ни возлюбленная» пробормотал мужчина.
      Скрипя зубами, она резко остановилась, зарываясь ногами в землю. Ублюдок. Он не имел представления о прошлом, а она совсем не нуждалась в напоминании, содержащемся в его последних словах. Будто бы ему надо было снова ткнуть ее носом.
      «Я начинаю немного уставать от твоих оскорблений, Цветочек. Я помогла тебе сегодня. Помогла тебе на прошлой неделе. Месяц назад»
      Он вздохнул с сожалением.
      «Ты права. Прости. Это было незаслуженно, и я больше не скажу подобного»
      «Да, ладно» Она не ожидала от него извинений, но он сделал это чтоб выкинуть ее из игры. «Что ты…» ее слова оборвались, когда он порезал себе левое запястье, затем – правое.
      В шоке Анья поспешила к нему.
      «Ты сумасшедший, Люциен! Абсолютно сумасшедший» Он не умер бы, она знала это. Но все же!
      «Посмотрим» Раны были огромны и глубоки.
      Ее запястья пульсировали, сопереживая. Однажды она порезала его, но в данный миг не могла вынести вида его боли. Схватила его руки и притянула запястьем к себе, надеясь остановить багряный поток своей одеждой. Его кровь окрасила ее, потом землю.
      Когда кровь коснулась песка, Люциен взревел и упал на колени. Ее обеспокоенность удвоилась.
      «Люциен. Что случилось?» Он бессмертен и не может умереть от обычных ранений, но это не ослабляло ее переживаний. Его могли проклясть. Его могли…
      Он снова заревел и схватился за живот.
      «Люциен! Скажи мне что, черт побери, не так!»
      Его веки было плотно закрыты; тяжело дыша, он медленно поднял их. Обе его радужки внезапно оказались голубого цвета. Потусторонние, кристальные, бурлящие как шторм. Он встал на трясущиеся ноги и вырвался из ее рук, словно в трансе пошел вперед к единственной из оставшихся стен храма.
      «Я вижу» произнес он.
      Облегчение охватило ее. У него было видение. В старые дни, когда жертва удовлетворяла богов или даже сам храм, посылалось вознаграждение. Анья полагала, что храм был доволен тем, что снова использовался.
      «Что ты видишь?» ей пришлось заставить свои руки не тянуться к нему – так сильно хотелось обнять его.
      «Я, должно быть, нашел что-то» закричал он, не обращая на нее внимания.
      Все четверо воинов ринулись к нему, выскакивая из-за колонн подобно ангелам-мстителям. Заметили ее и запнулись. Ее костюм французской горничной был непристоен, но предназначался только для Люциеновых глаз. Все же она не унеслась, чтоб переодеться. Не хотела пропускать подобного момента.
      Мужчины не заговаривали с ней, хотя Парис и облизнулся в предвкушении, словно она была приготовленным как раз для него блюдом. Девушка закатила глаза. Вмазала бы ему, однако он мог бы воспринять это как приглашение к действию.
      «Почему у тебя идет кровь?» потребовал ответа Страйдер, вытаскивая кинжал. Смертоносный взор был направлен на Анью. «И что это за тряпье на ней надето?»
      Этого она щелкнула без колебаний.
      «Беспокоится о женщине нет необходимости» ровно произнес Люциен, по-прежнему фокусируясь на стене. «Она моя»
      Моя, сказал он. Улыбаясь, она поддразнивающе помахала всем Повелителям.
      «Вы слышали это? Я его, так что вы все можете отвалить»
      Люциен пробормотал: «А ты лучше держи руки при себе, Анья, или останешься без них»
      «Я тебя умоляю. Будто бы твои дружбаны смогут взять надо мною верх» ответила она, не вполне уверенная слышал ли он ее. Мужчина не подал виду.
      Когда Повелители собрались вокруг Люциена, она втиснулась в их круг. И, конечно же, стащила парочку кинжалов по пути. Боги, как приятно. Она давненько этого не делала, слишком поглощенная Люциеном. Воровство всегда смягчало ее разбушевавшиеся эмоции, замедляло пульс и облегчало казавшуюся постоянной боль в животе. Парни не поняли, что она сделала, иначе они бы набросились на нее. В этом сомнений быть не могло. Однако они пропустили ее без комментариев.
      Что нашел Люциен? Что он видел?
      Люциен раскинул руки, отталкивая всех назад и осматривая стену еще раз.
      «Люциен?» явно растерявшись, позвал Страйдер. Анья изучала его краем глаза. Он был блондином с синими глазами, высоким и мускулистым, загорелым. Грубо вытесанные черты лица, импонирующее ей злое чувство юмора. Почему она запала не на него?
      «Что ты видишь?» спросил Парис. Стремление узнать и возбуждение вибрировало в воздухе.
      «Ожидание – это хорошо» свирепо поглядывая, сообщил Гидеон.
      «Помните, что говорили смертные исследователи про Зевса и артефакты?» спросил Люциен.