Он был известен как Темный. Малах а-Мает. Яма. Азраель. Бредущий в Тенях. Майрия. Царь Мертвых. Он был всеми ними и даже больше, потому что он был Повелителем Преисподней.
      Давным-давно он раскрыл ларец Пандоры, могущественную реликвию, сделанную из костей богини Угнетения, выпустив орду демонов в мир. В наказание его и пособничавших ему воинов заставили приютить этих демонов внутри себя, сплавляя воедино свет и тьму, порядок и хаос до тех пор, пока они стали едва способны сохранять подобие дисциплинированных воинов, какими были когда-то.
      Ему достался демон смерти за то, что именно он раскрыл ларец.
      «Честный обмен», полагал он, поскольку его проступок едва не привел к гибели мира.
      Теперь ему поручено собирать души смертных и сопровождать их до места конечного успокоения. Даже если ему претила подобная мысль. Ему не нравилось отбирать невинных у их семей, он не находил удовольствия в доставке грешников для осуждения, но он выполнял и то, и другое без вопросов и колебаний. Сопротивление, как вскоре узнал он, привело нечто гораздо худшее смерти на его порог. Сопротивление принесло агонию, столь всеохватывающую, столь невыносимую, что даже боги содрогались от мысли о ней.
      Означало ли его смирение, что он стал нежным? Заботливым? Лелеющим? Нет. О, нет. Он не мог позволить себе разоряться на чувства. В его ситуации любовь, сострадание и милосердие были врагами.
      Гнев? Ярость? Их он порою принимал.
      Горе тому, кто выведет его из себя, поскольку он мог стать чистейшим демоном. Чудовищем. Зловещим созданием, которое без колебаний возьмет пальцами человеческое сердце и сожмет. Сожмет так сильно, что человек утратит дыхание и будет молить о сладком поцелуе вечного сна, который может предложить лишь он.
      О, да. Он держал демона на очень коротком поводке. И если вы не будете осторожны, они придут за вами…

      Анья, богиня Анархии, дочь Беззакония и торговка беспорядком, стояла на краю людной танцплощадки. Все танцующие были смертными женщинами, красивыми и почти что голыми, специально отобранными Повелителями Преисподней, которые заправляли ночными развлечениями. В прямом и переносном смыслах.
      Клочья дыма создавали вокруг них волшебный туман, а лучики звездного света из вращающегося шара освещали потемки внутри ночного клуба медлительными, размашистыми зайчиками. Краем глаза она заприметила крепкую бессмертную задницу, которая погружалась вперед и назад в находящуюся в экстазе женщину.
      «Вечеринка в моем вкусе» подумала девушка с порочной ухмылкой. Не то чтоб ее кто-нибудь звал сюда. «Словно что-нибудь могло помешать мне прийти»
      Повелители Преисподней были милыми бессмертными воителями, одержимыми демоническими духами, некогда заключенными в ларце Пандоры. А сейчас, после нескольких приличных вливаний жесткого ликера и еще более жесткого секса, они прощались с Будапештом – городом, что был для них домом в течение многих веков.
      Анья желала быть частью этого действа. С одним из воинов в частности.
      «Дорогу» прошептала она, борясь с внутренним побуждением закричать вместо этого «Пожар», и наблюдать, как смертные с истерическими воплями умчатся в панике прочь.
      Да настанут хорошие времена.
      Сумасбродный ритм рок-музыки соответствующий неустойчивому биению ее сердечка вырывался из динамиков, не давая возможности хоть кому-нибудь услышать ее. В любом случае люди повиновались, подчиняясь на неосознаваемом ними уровне.
      Путь освобождался, медленно…так медленно…
      Наконец-то очаровавший ее объект попал в поле зрения. Жаркий вдох застрял в горле, и она вздрогнула. Люциен. Покрытый прелестными шрамами, непреодолимо стойкий и одержимый демоном Смерти. Сейчас он сидел за столиком с пустым выражением лица, вперившись в Рейеса, своего друга и товарища по бессмертию.
      О чем они разговаривали? Если Люциен хотел, чтоб хранитель Боли свел его с одной из тех смертных женщин, то фальшивая тревога «пожар» станет наименьшей их заботой. Стиснув зубы, Анья склонила на бок голову, концентрируясь на них, отгораживаясь от остального шума, и прислушалась.
      «…она была права. Я проверил спутниковую съемку на компьютере Торина. Те храмы поднимаются из моря» Рейес опрокинул содержимое серебристого бокала. «Один в Греции, а другой вблизи Рима, и если они сохранят такую же скоростью, то их можно будет исследовать уже завтра»
      «Почему смертные не знают о них?» Люциен по привычке потер двумя пальцами челюсть. «Парис просматривал все выпуски новостей, но в них не было ничего. Даже слухов»
      «Глупый мальчишка», подумала она – секс без обязательств не входил в его планы на ночь. Вы знаете о них только потому, что я так захотела. Никто другой не увидит – не сможет – увидеть их. Она обеспечила это с помощью милой маленькой вещицы под названием «хаос», самого сильного источника ее силы, спрятав храмы в штормах, чтоб удерживать смертных подальше. В то же время, напичкав Повелителей достаточной дозой информации, чтоб вытащить их из Буды.
      Она хотела выманить Люциена из города, а также из игры. На короткое время. Дезориентированным мужчиной легче управлять.
      Рейес вздохнул.
      «Возможно, за это в ответе новые боги. По большей части я уверен, что они ненавидят нас и жаждут нашей смерти, просто за то, что мы наполовину демоны»
      Лицо Люциена оставалось невыразительным.
      «Плевать кто в ответе. Мы отправимся поутру, как и планировали. У меня руки чешутся обыскать один из этих храмов»
      Рейес бросил пустой уже бокал на стол. Вцепился в спинку одного из стульев так, что костяшки побелели.
      «Если нам повезет, мы там отыщем этот треклятый ларец»
      Анья провела языком по зубам. Треклятый ларец, ларец Пандоры. Сооруженный из костей богини Угнетения, этот ларец был достаточно могущественен, чтоб содержать настолько гнусных демонов, которых даже ад не вынес. Он также был достаточно могуч, чтоб всосать обратно этих демонов из Повелителей, их невольных хозяев. Теперь же выживание этих замечательно агрессивных воинов зависело от демонов, и не стоит упоминать, что и сами они жаждали найти этот ларец.
      Люциен опять кивнул.
      «Не думай об этом сейчас; завтра для этого будет уйма времени. Ступай и наслаждайся своим вечером. Не трать больше ни минуты в моем скучном обществе»
      Скучном? Ха! Анья не встречала никого, кто бы волновал ее сильнее.
      Рейес поколебался, прежде чем уйти, оставив Люциена в одиночестве. Ни одна из смертных женщин не приближалась к нему. Да, они поглядывали на него. Съеживались от страха при виде шрамов, определенно. Но, ни одна не желала иметь с ним дело – и это спасало их жизни.
      «Он занят, сучки».
      «Заметь меня» мягко приказала Анья.
      Прошла минута. Он не выполнил приказа.
      Пару смертных глянули в ее направлении, обратив внимание на требование, но взгляд Люциена застыл на стоящем перед ним пустом бокале, становясь немного печальным.
      Бессмертные обладали иммунитетом к ее приказам. Вежливость богов.
      «Ублюдки» пробормотала она. Они наложили на нее все из возможных ограничений. «Что угодно за ночь со смиренной Анархией»
      Анья никогда не была в фаворе во время своего пребывания на Олимпе. Богини недолюбливали ее, потому что она была копией своей «матери-блудницы» и могла совратить их мужей. По той же причине боги никогда не уважали ее, опять же из-за матери. Хотя, парни хотели ее. Ну, пока она не укокошила их бесценного Капитана Стражи, и они не сочли ее смертельно опасной.
      Идиоты. Капитан заслуживал то, что она с ним сделала. Черт, он заслужил и худшего. Маленький говнюк пытался изнасиловать ее. Оставь он ее в покое, и она последовала бы его примеру. Но нееееет. Девушка не сожалела о том, что вырвала черное сердце из его груди и выставила напоказ у храма Афродиты. Нисколечко. Свобода выбора была бесценна, и любой попытавший отнять это у нее, отведает кинжалов.
      Выбор. Слово зазвенело в мозгу, возвращая ее к настоящему. Чего будет стоить убедить Люциена выбрать ее?
      «Заметь меня, Люциен. Пожалуйста»
      И опять он проигнорировал ее.
      Она топнула ногою. Неделями девушка оставалась невидимой, следуя за Люциеном, наблюдая, изучая. А да, вот еще что – испытывая страсть. Он и не подозревал, что она шныряет рядом, желая, чтобы он совершал всякие непристойности: разделся, доставил себе удовольствие…улыбнулся. Ладно, последнее не было непристойным. Она так же сильно хотела увидать этого дивно пахнущего мужчину в хорошем настроении, как и узреть его обнаженное тело, светящееся возбуждением.
      Уважил ли он хоть бы эту нижайшую просьбу? Нет!
      Часть ее хотела, чтоб он никогда не попадался ей на глаза, чтоб пару месяцев назад Крон – новый царь богов – не заинтриговал ее байками про Повелителей.
      «Наверно, я – идиотка»
      Крон только что сбежал из Тартара, тюрьмы бессмертных, о которой она знала не понаслышке. Туда он поместил Зевса и когорты его родственничков, в том числе и родителей Аньи. Когда Анья вернулась за ними, Крон уже поджидал. Он потребовал ее наибольшее сокровище. Девушка отказала – он попытался запугивать.
      «Дай мне, что я хочу или я пошлю по твою душу Повелителей Преисподней. Они одержимы демонами, жаждут крови как изголодавшиеся животные, и без колебаний сорвут прелестную плоть с твоих костей» Тра, тра, тра и все такое.
      Вместо того чтоб напугать, его слова взволновали. И все закончилось ее собственными поисками воинов. Она собиралась победить их и посмеяться Крону в лицо, нечто вроде глянь-что-я-сотворила-с-твоими-большими-страшными-демонами.
      Но единожды взглянув на Люциена, девушка поддалась наваждению. Позабыла о причинах своего пребывания и даже посодействовала предположительно недружелюбным воинам.
      Это оказалось столь противоречиво, что мучило ее, а противоречий в Люциене было предостаточно. Он был в шрамах, но не сломлен, добр, но непреклонен. Он был спокоен, и не кровожаден, как утверждал Крон. Он был одержим злым духом, но никогда не отступал от своего собственного кодекса чести. Каждый день, каждую ночь имел дело со смертью, но все же сражался за жизнь.
      Очаровательно.
      Словно этого не было достаточно, чтоб возбудить ее интерес, его цветочный аромат наполнял ее греховными, порочными мыслишками каждый раз, когда она приближалась к нему. Почему? Любой другой пахнущий розами мужчина вызвал бы у нее насмешку. От Люциена же у нее текли слюнки, чтоб вкусить его, а раскаленная добела кожа покалывала от отчаянного желания его прикосновения.
      Даже сейчас, просто глядя на него и представляя как его аромат наполняет обоняние, девушке пришлось потереть руки, чтоб избавиться от выступившей гусиной кожи. Но затем она подумала, как он бы потер ее, и прелестная дрожь отказалась проходить.
      Боги, он был сексуален. У него были неимоверно чудные глаза. Один небесно-голубой, другой – карий, и оба лучились естеством мужчины и демона. А его шрамы… Все, о чем она могла думать, мечтать, жаждать, так это провести по ним языком. Они были прекрасны: доказательство той боли и страданий, которые он претерпел.
      «Эй, красотка. Потанцуй со мною» неожиданно один из воинов произнес где-то рядом.
      Парис – поняла она – узнавая обещание чувственности в его голосе. Он, должно быть, закончил трахать ту смертную у стенки, и теперь подыскивал новую для утоления своих прихотей. Просто обязан был продолжать поиск.
      «Проваливай»
      Не впечатленный отсутствием у нее интереса, он схватил девушку за талию.
      «Клянусь – тебе понравиться»
      Она оттолкнула его в сторону взмахом кисти. Одержимый Развратом, Парис был наделен молочной, почти блестящей кожей, притягательными глазами цвета неба, и ангельскими чертами лица, но он не был Люциеном и не впечатлял ее.
      «Держи свои ручонки при себе» пробормотала она. «Пока я их не поотрывала»
      Он рассмеялся, будто бы это шутка, не ведая, что она зашла бы гораздо дальше. Она могла приторговывать мелким беспорядком, но, ни разу не произносила угрозы, которую не планировала бы воплотить. Это попахивало слабостью, а Анья давно зареклась не проявлять и крупицы слабости.
      Ее недругам бы это весьма пришлось по вкусу.
      Хвала небесам, Парис больше не распускал рук.
      «За поцелуй» хрипло сообщил он «я позволю тебе сделать что угодно с моими руками»
      «В таком случае я оторву и твоего дружка». Ей не нравилось, что ее отвлекают от глазения на Люциена, особенно тогда, когда у нее так редко есть на это время. В последние дни она проводила большую часть своего времяпрепровождения ускользая от Крона. «Ну как?»
      Смех Париса усилился, и он сумел привлечь Люциеново внимание. Тот поднял глаза, поначалу задержавшись на Парисе, затем уставился на Анью. У нее едва не подогнулись коленки. О, милые небеса. Парис был позабыт, а она боролась за вдох. Вообразила ли она себе пламя, что внезапно вспыхнуло в неодинаковых глазах Люциена? Вообразила ли себе то, что его ноздри раздулись?
      Сейчас или никогда. Облизав губы, не отрывая от него взгляда, она направилась к нему плавной походкой. На полпути остановилась и пальчиком поманила присоединиться к ней. Он оказался пред нею через миг, будто притянутый на невидимом поводке, не в силах противиться.
      При близком рассмотрении он был шестью футами шестью дюймами мускулов и опасности. Истинным искушением.
      Ее губки медленно изогнулись в улыбке.
      «Наконец-то мы встретились, Цветочек»
      Анья не дала ему времени на ответ. Она потерлась левым бедром о развилку меж его крепких ног, эротично поворачиваясь и одаривая его видом своей спинки. Ее снежно-голубой корсет удерживался лишь тоненькими ленточками, а юбка сидела так низко на талии, что не скрывала верха стрингов. Упс.
      Мужчины – смертные или нет – обычно таяли, узрев нечто недозволенное.
      Люциен шипя, втянул воздух.
      Улыбка девушки расплылась шире. Ага, неплохой прогресс.
      Ее неторопливые движения напоминали скатывающуюся с гор лавину, но она не прекращала медленного скольжения своего тела, поднимая руки над головою, затем лениво запуская их в гриву своих белоснежных волос, поглаживая ладонями свою кожу, но воображая на их месте его руки. Ее соски затвердели.
      «Зачем ты призвала меня, женщина?» Его голос был низким, но таким же сдержанным, как и сам воин.
      Звуки его речи возбуждали ее сильней, чем смогли бы касания другого мужчины, и ее живот сжался.
      «Я хотела потанцевать с тобой» произнесла она через плечо. Бам, бам, медленное прижатие. «Это преступление?»
      Он отрезал без колебаний:
      «Да»
      «Отлично. Я всегда получала удовольствие, нарушая закон»
      Пауза. Затем
      «Сколько Парис заплатил тебе за это?»
      «Мне заплатят? О, чудненько!» Отступая с ухмылкой, она прижалась к нему попкой, выгибаясь и извиваясь как можно более чувственно. Привет, эрекция. Его жар едва не растапливал ее кости. «А какая валюта? Оргазмы?»
      В ее мечтаниях он всегда хватал и вонзался в нее на этом месте. В реальности же он отпрыгнул, словно она была готовой детонировать бомбой, создавая меж ними ненавистную дистанцию.
      Ощущение утраты мгновенно накрыло девушку.
      «Не прикасайся» процедил мужчина. Он наверняка из всех сил старался говорить спокойно, но голос звучал надрывно. Натянуто. Более напряженно, чем возбужденно.
      Она прищурилась. Все вокруг наблюдали ее спектакль и его отказ.
      «Это вам не прайм-тайм» хмуро передала они им. «Отвернулись к чертям собачьим»
      Один за другим смертные повиновались. Однако остальные Повелители приблизились к ней, настойчиво присматриваясь, несомненно, интересуясь, кто он такая и что тут делает.
      Они должны соблюдать осторожность, и она понимала это. Их по-прежнему преследовали Ловцы, смертные глупо верившие, что могут создать утопию мира и гармонии, избавив землю от Повелителей и их демонов.
      Плевать на них. Твое время истекает, детка. Ее внимание вернулось к Люциену – она обернула голову, не поворачиваясь всем корпусом.
      «На чем мы остановились?» хрипло поинтересовалась. Девушка скользнула кончиком пальца по верху своих стрингов, не останавливаясь пока не привела его жаркий взгляд к блестящим ангельским крылышкам на их середине.
      «Я как раз собирался уйти» выдавил он.
      На этих словах ее ногти удлинились до небольших когтей. Он все еще подумывал отказать ей? Серьезно?
      Она показалась ему, даже зная, что боги могут вычислить ее точное местоположение – а этого не стоило делать, с тех пор как они затравить ее словно паршивую тварь. Она не покинет клуб без награды.
      С нарастающей решительностью, Анья повернулась, снова покачивая бедрами, длинные пряди ее светлых волос ласкали его торс. Прикусывая нижнюю губу, девушка заставила всколыхнуться свою грудь.
      «Но не хочу, чтоб ты уходил» сказала она жеманно надув губки.
      Он попятился еще на один шаг.
      «Что не так, сладенький?» Она безжалостно двинулась вперед. «Испугался маленькой девчонки?»
      Его губы сжались тонкой линией – он не ответил. Хвала небесам, но и не отодвинулся.
      «Да?»
      «Ты понятия не имеешь, в какую игру ввязываешься, женщина»
      «Ах, а я думаю, что имею» Ее взор скользнул по нему, и она замерла от возобновившегося восхищения. Он был совершенно великолепен. Радужные лучи мелькали по его лицу и телу, телу столь безупречно вылепленному, что оно могло быть выточенным из камня. На нем была черная рубашка и потертые джинсы, и обе одежки обнимали бугры мускулов, от вида которых хотелось запустить руку себе в трусики.
      Мой.
      «Я сказал – не прикасайся» рявкнул он.
      Ее взгляд сцепился с его, и она подняла руки вверх ладонями наружу.
      «Я не трогаю тебя, конфетный» Но хочу…намереваюсь…коснусь.
      «Твои глаза утверждают обратное» напряженно процедил мужчина.
      «Это потому…»
      «Я потанцую с тобой» сказал другой воин, обрывая ее на полуслове. Снова Парис.
      «Нет» Анья не переключила своего внимания. Она хотела Люциена и только Люциена. Никого кроме него.
      «Может быть Наживкой» вставил другой Повелитель, вероятно оглядывая ее с подозрением. Она узнала глубокий тембр его голоса. Сабин, хранитель Сомнения.
      Наживка? О, я вас умоляю! Как будто она пыталась бы совратить кого-нибудь без целиком эгоистичных причин. Наживки – эти дуры – были полны самопожертвования; в их задачу входило соблазнение Повелителя только для того, чтоб отвлечь внимание, позволить Ловцам подкрасться и убить его. Но какая слабоумная хотела бы убить Повелителя, прежде чем позабавиться с ним в постели некоторое время?
      «Сомневаюсь, чтоб Ловцы так скоро собрались с силами после чумы» сказал Рейес.
      О, да. Чума. Один из Повелителей был одержим демоном Болезни. Если он касался кожи смертного, он заражал его ужасным недугом, что распространялся и убивал неимоверно быстро.
      Зная это, Торин всегда носил перчатки и редко покидал крепость, добровольно заточая себя, чтоб уберечь людей от своего проклятия. Не его вина, что группа Ловцов пробралась в крепость несколько недель назад и перерезала ему глотку.
      Торин выжил; Ловцы – нет.
      К сожалению, было еще очень и очень много Ловцов. Серьезно, они походили на мух. Прогони одну и вскоре две займут ее место. Даже сейчас они были где-то там, выжидая случая напасть. Повелителям стоило быть начеку.
      «Кроме того, они не смогли бы придумать способа обойти нашу систему безопасности» добавил Рейес, его резкий голос отвлек Анью от раздумий.
      «Точно так же, как не смогли придумать способа пробраться в крепость и едва не обезглавить Торина?» ответил Сабин.
      «Проклятье! Парис, останься здесь и присмотри за ней, пока я проверю периметр» Шаги, приглушенное чертыханье.
      Ну, зараза. Найди воины хоть малейшие следы Ловцов – она не сможет убедить их в своей невиновности. По крайней мере, в этом преступлении. Люциен никогда не поверит ей, никогда не расслабиться в ее присутствии. Никогда не притронется к ней, разве что в гневе.
      Она не позволила своим переживаниям отразиться на лице.
      «Может быть, я завидела толпу и пробралась внутрь» сказала она Парису и другому изучающему ее Повелителю, напряженно добавляя, «и может быть, здоровяк и я проведем пару минут без вмешательства. Наедине»
      Возможно, они и уловили намек, но не ушли.
      Прекрасно. Их присутствие ей не помеха.
      Начав опять мягко покачиваться в такт музыке, девушка вперилась в Люциена и принялась ласкать пальцами изгибы своего животика.
      «Замени же мои пальцы своими» проецировала она.
      Конечно же, мужчина не послушался. Но его ноздри премило раздувались, пока глаза следили за движениями ее ладоней. Он сглотнул.
      «Потанцуй со мною» на этот раз она произнесла слова вслух, в надежде, что он не сможет легко проигнорировать ее. Она облизнула губы, увлажняя их.
      «Нет» сиплое едва различимое.
      «Ну пожалуйста красавчик, с меня причитается»
      Его глаза сверкнули жгучей провокацией. Не в ее воображении, поняла девушка. Надежда затопила ее. Но по прошествии нескольких секунд, когда он не потянулся к ней, эта надежда обернулась разочарованием. Время действительно было ее врагом. Чем дольше она оставалась здесь, тем больше шансов попасться.
      «Ты не находишь меня привлекательной, Цветочек?»
      Нерв задергался у него под глазом.
      «Меня зовут не так»
      «Да ладно. Ты не находишь меня привлекательной, бубличек?»
      Подергивание перешло на его челюсть.
      «Что я думаю о тебе, не имеет значения»
      «Это не ответ на мой вопрос» сказала она, почти надувая губки снова.
      «Я и не собирался отвечать»
      Ррр! Как же он умеет разозлить. Попробуй что-нибудь иное. Нечто наглое.
      Словно я не была наглой до сих пор.
      Ну, лады. Она отвернулась и опустилась на пол. Юбка задралась и предоставила ему на полное обозрение ее синие стринги и тянущиеся от их середины крылышки. Поднимаясь на ноги, имитируя движения секса, она медленно вращалась, предлагая замедленную картинку всего своего тела.
      Он втянул воздух, каждый мускул его тела напрягся.
      «Ты пахнешь клубникой со сливками» говоря это, он выглядел как изготовившийся к прыжку хищник.
      «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста» подумала девушка.
      «Спорим, что я такая же и на вкус» опуская ресницы, сказал она, несмотря на тот факт, что он выставил запах в качестве ужасного оскорбления.
      Низкий рык зарождался в его горле, мужчина угрожающе шагнул в ее сторону. Занес руку чтоб – схватить ее? Ударить ее? Ну, к чему все это? – прежде чем остановить себя и сжать пальцы в кулак. Прежде чем сделать замечание о ее запахе, он был отстранен, но все же заинтересован. Теперь весь его интерес заключался в том, чтоб придушить ее.
      «Тебе повезло, что я не пристукнул тебя здесь и сейчас» подтверждая мысль, произнес он. Все же опустил руку.
      Анья перестала двигаться, уставясь на него с разинутым ртом. Из-за ее фруктового запаха он желал ударить ее? Это было – это было чрезвычайно…разочаровывающее. Ее мозг пытался подсунуть слово «опустошающе», но она пресекла попытку. Она едва знала этого мужчину; он не мог опустошить ее.
      Не то что бы она полагала, что он падет к ее ногам, но все же ожидала большей благосклонности. Хотя бы небольшой.
      Мужчинам нравились женщины, вешающиеся им на шею. Правильно? Она наблюдала смертных несчетное число лет, и это всегда казалось ей так. Ключевое слово, детка – смертные. Люциен не смертный и никогда ним не был.
      Почему он не хочет меня?
      За все время, что она подглядывала за ним, он не проявил ни малейшего внимания ни к одной женщине. К Эшлин, возлюбленной его друга, относился с добротой и уважением. К Камео, единственной воительнице в доме, галантно и почти по-отечески заботливо. Никакой страсти.
      Он также не предпочитал и мужчин. Его взгляд не задерживался на них с вожделением или намеком на более нежные чувства. Был ли он влюблен в особенную женщину, а все остальные его не интересовали? Если так, эта сучка умрет!
      Анья провела язычком по зубам, и уперла руки в бока. Дым продолжал клубиться в зале, неясный, мечтательный. Женщины снова заполняли танцевальную площадку, пытаясь привлечь к себе Повелителей. Но воины продолжали рассматривать Анью, выжидая окончательного вердикта: кем или чем она была.
      Люциен не сдвинулся ни на йоту; казалось, что тело его пустило корни. Ей стоило сдаться, уйти, прервать свои попытки пока Крон не нашел ее. Но только слабаки сдаются. Истинно. Она решительно вздернула подбородок. Силой мысли сменила песню, вырывавшуюся из динамиков. Ритм мгновенно замедлился, смягчился.
      Надев соответствующую маску, она прошла остаток пути к нему, нивелируя это ненавистное расстояние меж ними. Кончиками пальцев прочертила дорожку вверх по его мощной, твердой груди и вздрогнула. Не трогать – ха! Он узнает. Едва ли Анархия будет покорной ручной собачонкой.
      По крайней мере, он не отпрянул.
      «Ты потанцуешь со мной» промурлыкала девушка. «Это единственный способ избавиться от меня» Чтоб раздразнить сильнее, она поднялась на цыпочки и нежно прикусила мочку его уха.
      В горле мужчины зародился рев и грохот, когда его руки наконец-то обвились вокруг нее. Сначала она подумала, что он намерен оттолкнуть. Он же притянул ближе, вдавливая ее грудь в свой торс и расталкивая ноги левым бердом. Она – вот так запросто – увлажнилась.
      «Хочешь потанцевать – значит, будем танцевать»
      Медленно, немного развратно, он покачивал ее из стороны в сторону. Их тела оставались сцепленными воедино, средоточие ее женственности скользило прямиком над его коленом. Вспышки удовольствия растекались по крови, не оставляя в ней незатронутой частички.
      Боги небесные, это было лучше, чем она воображала. Ее веки покорно опустились. Он был огромен. Везде. Его плечи были такими широкими, что она казалась себе крошечной; его торс так мускулист, что поглощал ее. И все время его теплое дыхание ласкало ее щеку, подобно внимательному любовнику. Трепеща, она провела руками спине Люциена и запуталась в его темных, шелковистых волосах. Да. Еще.
      Притормози, девчушка. Даже если он возжелает ее, как и она, ей не заполучить его. Не целиком. В этом отношении она была так же проклята, как и он. Но все же Анья могла наслаждаться моментом. О, могла ли она насладиться ним? Наконец-то, он отвечал ей.
      Его нос уткнулся ей в челюсть.
      «Каждый мужчина в этом здании жаждет тебя» мягко произнес он, но слова его были так остры, что могли порезать. «Почему я?»
      «Потому» ответила она, вдыхая его пьянящий аромат роз.
      «Это не ответ»
      «Я и не собиралась отвечать» девушка спопугайничала его предыдущие слова. Ее соски были затвердевшими, такими напряженными, что терлись о корсет, разжигая страсть. Кожа была чудесно чувствительной, впитывая малейшие движения Люциена. Ощущала ли она ранее нечто столь эротичное? Столь…правильное?
      Люциен сильно схватил ее за волосы, едва не вырывая отдельные пряди.
      «Ты находишь забавным – дразнить уродливейшего мужчину в этом зале?»
      «Уродливейшего?» Он был симпатичен ей как никто и никогда. «Но я же не рядом с Парисом, сахарный»
      Это заставило его остановиться. Он нахмурился и отпустил ее. Затем тряхнул головою, будто пытался прояснить мысли.
      «Я знаю, кто я» прорычал мужчина с едва заметной горечью. «Уродливый еще мягко сказано»
      Она замерла, вперившись в его двуцветные глаза. Он, что действительно не имел понятия о своей привлекательности? Он излучал мощь и жизненную силу. Все в нем очаровывало ее.
      «Если ты знаешь, кто ты, сладенький, то должен знать, что ты сексуален и угрожающе красив» И ей хотелось большего. Новая дрожь пробежалась по ее спине, пробирая до костей. Притронься ко мне снова.
      Он окинул девушку взглядом.
      «Угрожающе? Означает ли это, что ты желаешь, чтоб я причинил тебе боль?»
      Она неспешно улыбнулась.
      «Только если ты намереваешься отшлепать меня»
      Его ноздри опять раздулись.
      «Полагаю, мои шрамы не беспокоят тебя» проговорил он, полностью лишенным эмоций тоном.
      «Беспокоят?» Эти шрамы не портили его. Пред ним невозможно было устоять.
      Ближе…ближе… Да, соприкосновение. О, боги всемогущие! Она скользила ладонями по его груди, упиваясь ощущением съеживающихся под ее пальцами сосков. «Они заводят меня»
      «Лгунья»
      «Иногда» призналась она. «Но не по этому поводу» она изучала его лицо. Как бы он ни получил эти шрамы, это не могло быть приятным. Он страдал. Много. Осознание неожиданно рассердило так же сильно, как и очаровывало. Кто поранил его и за что? Ревнивая любовница?
      Выглядело так, словно некто вытащил нож и разрезал Люциена, словно дыню, а потом собрал куски не по порядку. Все же большинство бессмертных быстро исцелялись, признаки ранений исчезали бесследно. Так что даже будучи выпотрошенным, Люциен должен был бы исцелиться.
      Были ли у него еще подобные шрамы на теле? Коленки девушки подогнулись, когда новая волна возбуждения омыла ее. Она неделями подглядывала за ним, но так и ни увидала ни кусочка его точеной плоти. Каким-то образом, он всегда умудрялся переодеваться и мыться уже после ее ухода.
      Может быть, он ощущал ее и потому таился?
      «Не знай, я тебя лучше, то счел бы Наживкой, как думают мои люди» напряженно процедил он.
      «Откуда ты «лучше» знаешь?»
      Он изогнул бровь.
      «Так ты Наживка?»
      Надо пройти этот путь до самого конца, не так ли? Если она заверит его, что она не Наживка, то в то же время признает, что ей известно, о чем идет речь. Она полагала, что достаточно хорошо его знает, и, что в его глазах, это признание нивелирует ее заявление. Он будет вынужден убить ее. Заяви она, что является Наживкой, что ж он все равно должен будет ее убить.
      Как ни кинь – всюду клин.
      «А ты хочешь, чтоб я ею была?» поинтересовалась она самым своим соблазнительным тоном. «Потому что я буду, кем только ты ни пожелаешь, милый»
      «Довольно» взревел он, утрачивая маску вечного спокойствия, и на кратчайший миг его лицо вспыхнуло язвительно неистовым пламенем. Ох, сгореть бы в нем дотла. «Не нравиться мне твоя игра»