Глава 18

— Ты кто? Что ты здесь делаешь?

Мальчишка помог мне сесть, но явно не желал ждать, пока ко мне вернется дыхание.

— Я... меня... — начал было я, но продолжить не смог. Сил хватило только на то, чтобы самым попугайским образом повторить его вопрос:

— А ты что здесь делаешь?

Он фыркнул и подобрал с земли свой розовый фонарик:

— Я здесь живу, вот что я делаю. — Голос у него был высокий и звучал немного странно, как у людей, живущих в другом полушарии Эрина. — И я-то знаю, что делаю, а вот ты? Ты запросто мог убиться. Но я тебе отвечу. Меня зовут Мел Фьюри.

— А меня — Джей Хара.

Хитрющий, подумал я про себя.

Мы изучающе смотрели друг на друга.

— Чего ты от меня бежал?

— Я думал, это кто-то другой. За мной гонятся.

Разумеется, мне надо было рассказать все — и о том, что мы с Эрина, и о том, как мы попали на Пэддину Удачу, и об Уолтере Гамильтоне. Но прежде чем начать, я с опаской посмотрел на фонарик, который все еще горел в руках у этого Мела Фьюри. Шин Вилгус и другие могут запросто найти нас по свету.

— Выключи это, — сказал я.

— Ну, если ты так хочешь... — тон у него был до противного полон спокойствия и собственного превосходства.

Свет погас. Прошло несколько секунд, прежде чем я смог хоть что-то увидеть. Да, мы находились недалеко от полюса, но мир-то был крошечный. Вдобавок часть света отражалась от прозрачной оболочки. Стопроцентной круглосуточной темноты мне здесь не дождаться. И безопасности тоже.

— Меня могут искать. Есть здесь где-нибудь место безопаснее этого?

— Проще простого. — Мел встал и закинул на спину свой рюкзак. — Идем. Мне уже хочется есть.

Трещина, в которую меня угораздило свалиться, была не шире размаха моих рук. Потирая разбитые локти и коленки, я плелся за Мелом Фьюри, одновременно размышляя над его последней фразой. Если уж ему хотелось есть, то я просто умирал с голода.

Мы выбрались на поверхность, и я огляделся.

— Что-то я не вижу, где ты собираешься перекусить, — прошептал я (откуда мне знать, как далеко сейчас от нас люди с «Кухулина»). — Ты что, ловишь на обед местных зверюшек?

Фьюри презрительно передернул плечами:

— Что за дикая идея! Конечно нет. Я ем нормальную пищу. Сам увидишь, если не будешь делать глупостей. И ради Бога, ступай потише. Ничего удивительного, что ты так боишься погони.

Сам-то он волшебным образом скользил сквозь заросли, не задевая веток. Я старался подражать ему и одновременно пытался шепотом объяснить, откуда мы и что делаем на Пэддиной Удаче.

— Где-где?

Пришлось объяснять еще, что так мы называем этот астероид.

— Что за глупость! Зачем придумывать этому место название, когда у него и так есть одно.

— Какое?

— "Дом".

«Дом»? Это название уж точно показалось мне чуть ли не самым глупым из всех, что я слышал. Однако высказать это вслух я не успел, поскольку мы вышли на свет, и Мел Фьюри повернулся ко мне. На его худом грязном лице появилось скептически-высокомерное выражение.

— Если за тобой и в самом деле гонятся, — сказал он, — в чем лично я сомневаюсь, и если они впрямь так опасны, как ты говоришь, в чем я сомневаюсь еще больше, нам надо быть осторожнее. Несколько минут мы будем идти по свету. Так что никаких разговоров, пока мы не придем на место.

— На какое такое место?

— Ко входу. И повторяю: никаких разговоров, пока мы не окажемся внутри.

Было ясно: Мел Фьюри не верит, что нам грозит опасность. Он просто использовал это как предлог для того, чтобы покуражиться надо мной. Однако спустя всего несколько минут его настроение совершенно изменилось, хотя мне это и не доставило никакого удовлетворения.

Мы быстро приближались к экватору; Мэйвин поднимался все выше и выше над головой. На языке у меня вертелась тысяча вопросов, но я сдерживался. И вдруг Мел Фьюри остановился, склонив голову набок:

— Там кто-то есть. Голоса. Прямо перед нами.

Я ничего не слышал. В любом случае я ни за что бы не полез прямиком навстречу опасности. Но он именно это и сделал — шмыгнул змеей в кусты с острыми листьями и шапкой синих цветов сверху. Мне не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ним.

Очень скоро я тоже услышал голоса. Или по крайней мере один голос. Это был Шин Вилгус, и голос у него был донельзя раздраженный. Я хотел податься назад, но Мел Фьюри крался дальше уже ползком. Пришлось и мне ползти следом.

Мы оказались на краю неровного овала, образованного хвощевидными растениями, высота которых была где-то нам по колено. Лежа на животах, мы с Мел Фьюри имели хоть ограниченный, но все же достаточный обзор происходящего. На краю прогалины стоял Шин Вилгус; в руке у него был пистолет — без сомнения тот самый, из которого он убил Уолтера Гамильтона. На противоположном краю стоял, массируя бицепсы, Дэнни Шейкер. Локти и колени у него были измазаны грязью, всклокоченные волосы падали на лоб, но на губах играла легкая усмешка. Теперь я слышал и его голос.

— Меня во многом обвиняют, Шин, — говорил он. — И кое-что из этого даже правда. Но не то, в чем обвиняешь меня ты.

— Так думаешь только ты один. — В голосе Шина Вилгуса слышалась злоба, но одновременно и беспокойство. — Ведь как получается: ты затащил нас черт-те куда, наобещав нам богатство, новый корабль, баб...

— Не я, Шин. Я такого не говорил. Все это говорили другие. Я говорил только, что мы надеемся найти здесь что-то ценное, но я говорил также, что велик шанс того, что мы не получим ничего, кроме платы за полет — весьма неплохой, как тебе известно.

Вилгус, похоже, его не слушал.

— Столько лететь, — продолжал он, — и ради чего? Корабль на последнем издыхании. Ты сам знаешь, что он не тот, каким был. Еще несколько полетов — и движкам конец.

— Согласен. «Кухулин» трещит по швам. Но мы знали это, отправляясь в Лабиринт. Нам нужны деньги, много денег, больше, чем мы получили бы за несколько вшивых рейсов с легкими элементами, если мы хотим привести «Кухулин» в форму. — Шейкер не повышал голоса. Он казался расслабленным, даже умиротворенным. — Но не переводи разговор на меня, Шин. Ты не ответил ни на одно из моих обвинений. Ты не хочешь это сделать? Ты ведь не будешь отрицать того, что убил Уолтера Гамильтона, — все это подтверждают. Ты утверждаешь, что это была самозащита, но я этого не принимаю. Я знаю твой характер, Шин. Я знаю, что ты убивал в приступе бешенства. Если нет, так и скажи.

— Я сделал это, защищаясь. Гамильтон хотел меня застрелить. Джея Хара я и пальцем не тронул.

— Значит, ты так говоришь. — Шейкер наконец сдвинулся с места: сунув руки в карманы брюк, он начал раскачиваться на пятках и тут же, потеряв равновесие, сделал шаг вперед. — Ты отличный специалист, Шин, и ты нужен экипажу. Поэтому я предлагаю тебе сделку. Ты отдаешь мне пистолет и позволяешь мне убедиться, что не припрятал где-то еще один. Тогда я отпускаю тебя работать с экипажем. В этом полете оружия я тебе больше не выдам.

— И никакого наказания? — колебался Вилгус.

— Это уж пусть решает команда. Я не волен решать это один.

— Вот дерьмо! Ты же вертишь ими как хочешь!

Дэниел Шейкер вздохнул и вынул левую руку из кармана. Он протянул ее к Вилгусу ладонью вверх.

— Пистолет, Шин. Дай его мне.

Шин Вилгус поднял пистолет. Но не за ствол. Пистолет был нацелен на Шейкера. Я не мог видеть лица Вилгуса, но рука его дрожала.

— Ты что, хочешь дуэль? — смеясь, спросил Шейкер. — Ну, Шин, ты должен бы знать меня лучше. Ты ведь знаешь, я никогда не ношу с собой оружия. — Он произнес это таким тоном, каким сообщил бы, что не любит артишоков или, скажем, зеленых брюк. Он сделал три шага вперед. Теперь его отделяло от Вилгуса не больше пятнадцати футов.

— Пистолет. Давай, парень, будь умницей. Отдай его мне.

— Нет.

Шейкер сделал еще два шага.

— Не делай ничего такого, о чем потом придется пожалеть, Шин. Отдай пистолет.

Вилгус кивнул. Но он не думал исполнять приказ Шейкера. Я увидел, как его палец на спусковом крючке напрягся. Мне хотелось вскочить и крикнуть Дэнни Шейкеру, чтобы он спасался. Что бы он там ни сделал, я не мог видеть, как его хладнокровно убивают.

Было слишком поздно. Я услышал два выстрела и непроизвольно зажмурился. Когда я вновь открыл глаза, Дэнни Шейкер продолжал стоять на прежнем месте.

Я не верил своим глазам. С ума сойти! Вилгус промахнулся!

Тут я посмотрел на Шина Вилгуса и увидел, что тот медленно оседает на землю. Его лицо повернулось ко мне, и я увидел два отверстия — рядом с носом и посередине лба.

Дэнни Шейкер вынул из кармана правую руку и посмотрел на лежавший в ней пистолет с белой рукояткой. Он подошел к Вилгусу и покачал головой.

— Я говорил тебе, что никогда не ношу оружия, Шин, — негромко произнес он, обращаясь к телу у его ног, — и это истинная правда. И если я подобрал пистолет бедняги Гамильтона, поднял, пытаясь понять, как тот погиб, что ж, в этом есть своя справедливость.

Помню, я подумал тогда, правда ли Вилгус мертв или только притворяется: Дэнни Шейкер говорил с ним так, будто они вдвоем присели выпить. Но следующие его слова разбили эту иллюзию:

— Покойся с миром, Шин. Ты никогда не узнаешь, как тяжело было мне нажимать на спуск. Ты был хорошим работником, может быть, лучшим на корабле. У тебя был только один недостаток, но существенный — твой необузданный нрав. Какая незавидная участь для таланта. — Шейкер покачал головой и задумчиво оглядел себя. — Ах нет, не только это. Я остался еще без пары отличных брюк.

Он ощупал отверстия в ткани, сунул пистолет в карман и нагнулся, чтобы вынуть оружие из руки убитого. Я испугался: мне показалось, он знает, где мы, и собирается идти в нашу сторону. Но он только странно, мелодично посвистел — я уже слышал этот свист в порту Малдун. Послышался ответный свист. Шейкер посвистел еще раз, снова наклонился к Вилгусу и затолкал его в зелень.

Все это время я и думать забыл о Меле Фьюри, да и он, похоже, не вспоминал обо мне. Мы лежали рядом, замеров как две статуи. Когда Дэнни Шейкер исчез из вида, я повернул голову. Лицо Фьюри даже под слоем грязи приобрело ужасный бледно-зеленый оттенок, словно его вот-вот стошнит. Не уверен, что я смотрелся лучше. За всю свою жизнь я видел только трех мертвых человек, из которых двое были убиты на моих глазах на протяжении последних двадцати четырех часов.

Мел Фьюри встал, мрачно посмотрел на меня и осторожно ступил на поляну. Он обошел ее по краю, держась подальше от трупа Шина Вилгуса. Я тоже. Если у Вилгуса и было еще какое-то оружие — как предполагал Дэнни Шейкер — у меня не хватило храбрости искать его.

Фьюри пробирался на юг; я молча шел за ним. У меня пропала всякая охота разговаривать. Для расспросов еще будет время — когда мы будем в безопасности. Мой аппетит тоже куда-то подевался, хоть я и ощущал внутри полную, почти космическую пустоту.

Мы были где-то около экватора, когда Мел Фьюри перепрыгнул неглубокую канавку фута два шириной.

— Пришли, — сообщил он. — Не шевелись, пока мы не окажемся внутри. Что бы ни происходило, не шевелись, пока все не кончится.

Я встал рядом с ним, огляделся по сторонам и увидел, что канавка окружает нас правильным кольцом. Трава у меня под ногами была уменьшенным подобием знакомого уже мне куста с голубыми цветками; земля — мягкая, чуть упругая.

И больше ничего необычного. Пока мой мозг переваривал эту мысль, я вдруг заметил, что мы опускаемся. Не проваливаемся сквозь землю, но спускаемся вместе с ней. Круг земли, ограниченный той самой канавкой, опускался, и мы вместе с ним.

Я инстинктивно сжался, готовясь выпрыгнуть наверх, но Мел Фьюри схватил меня за руку. Так мы и опускались все ниже и ниже. Уровень земли мелькнул у меня перед глазами и ушел вверх. Стало темнее. Мои глаза еще привыкали к полумраку, а Фьюри уже тянул меня куда-то вперед. Мягкая земля под ногами сменилась твердой поверхностью. Круг земли, на котором мы только что стояли, начал двигаться вверх, пока не заслонил от нас остатки света, и мы не остались в пугающей тьме. В голову мне полезли страшные сказки моего детства: тролли, гоблины и прочая нечисть, что живет под древесными корнями и пьет человечью кровь.

И тут зажегся свет, и я оказался в большом помещении, стены, потолок и пол которого казались почти точной копией переборок «Кухулина».

Мы были «внутри». Мел Фьюри — теперь он был измазан грязью еще сильнее — направился к двери. Мне опять-таки не оставалось ничего другого, как следовать за ним. При нашем приближении дверь отворилась, а в голове у меня все вертелся вопрос: где я в большей безопасности — здесь или на поверхности, где за мной охотятся Дэнни Шейкер и его головорезы-подручные?

Глава 19

Первое, что я увидел за дверью, было до странности знакомым на вид: перед нами стояли две грязные, всклокоченные фигуры.

Одной из них был я сам.

Вся противоположная стена была сделана из полированного металла, вполне сошедшего бы за зеркало. Физиономия у моего отражения представляла собой грязевую маску с краснеющими на ней царапинами. Сквозь порванные куртку и брюки просвечивали локти и колени. Да, пожалуй, я выглядел похуже, чем Мел.

Сам он не стал любоваться своим отражением, а просто махнул рукой куда-то направо, в сторону ряда дверей.

— Как это ни противно, — сказал он, — придется пройти через это, чтобы нас пустили к обеду. Лучше уж не откладывать. Иди в соседнюю.

Он закрыл за собою дверь. Поколебавшись немного, я зашел в соседнюю и оказался в маленькой камере без окон и мебели. В противоположной стене была другая дверь, справа от меня — две рукоятки и небольшой люк.

Интересно, и что я теперь должен делать? Дверь передо мной не открывалась, так что я, подумав, повернул одну рукоятку. Прежде чем я успел пошевелиться, со всех сторон на меня обрушились струи обжигающе горячей воды. От неожиданности я ойкнул и повернул ручку в прежнее положение. Вода стихла.

Значит, это душ. Если не считать кранов, он не слишком отличался от душа на «Кухулине». Люк под кранами служил для того, чтобы убирать туда грязную одежду и получать чистую.

Я вывернул карманы. Записная книжка Уолтера Гамильтона отсырела, но была рассчитана на работу в любую погоду. И если уж штуковина Пэдди Эндертона перенесла ночь в воде и снежной каше на дне моей лодки, она наверняка должна была работать. Я положил оба этих предмета на полку под самым потолком и разделся догола.

Три минуты спустя, умывшись и обсохнув под струями теплого воздуха, я почувствовал, что вполне созрел для того, чтобы лечь на пол и заснуть. Еще я готов был плакать, чего не делал с девятилетнего возраста. От этого меня удерживала только боязнь того, что задавака Мел Фьюри будет надо мной потешаться.

В конце концов я открыл люк и сунул туда свою грязную одежду. Она исчезла, и еще минуту я маялся от нетерпения, пока из люка не выкатился пакет с чистой. Одежда была того же светло-серого цвета, что и у Мела Фьюри, и по чистой случайности она вполне подходила мне по размеру, если не считать брюк, которые оказались коротковаты. Правда, ботинок там не было. Мои старые, мокрые, исчезли вместе с одеждой, так что мне пришлось настроиться на ходьбу босиком.

Я снял с полки записную книжку и калькулятор и поискал (тщетно) расческу. В конце концов пришлось пригладить волосы рукой. Пока я занимался этим, дверь передо мной отворилась.

Я вышел. То, что я увидел, заставило меня пережить одну из самых странных минут в моей жизни, когда в голову ударяют одновременно не одна, но восемнадцать мыслей сразу, так что и не поймешь, которая из них была первой.

Я увидел ожидавшего меня Мела Фьюри, чистого и одетого в новую одежду. Кстати, он тоже был босиком. Мы находились в большой комнате с низким потолком, и ярко-желтыми стенами. В комнату выходило полдюжины дверей. Вымытое, лицо Мела Фьюри оказалось бледным-пребледным, словно он никогда не был на солнце. Тут я сообразил, что по сравнению со мной так оно и было: настолько Пэддина Удача дальше от Мэйвина. Меня окружало человек десять. Все они были примерно одного с ним возраста, точно так же одетые, даже такие же худые. На первый взгляд все они показались мне одинаковыми, хотя позже я увидел, что все здорово отличаются друг от друга. И все выжидающе смотрели на меня.

Я сказал «человек десять». И тут же сообразил, что это не просто люди. Это были женщины, точнее, девочки. Больше девчонок, чем я их видел за всю свою жизнь.

И тут до меня, наконец, дошло. Мел Фьюри, умывшись, тоже оказался девчонкой, хоть его — тьфу, ее — волосы были обрезаны коротко, а у всех других — длинные. Меня сбили с толку эти волосы, но еще больше то, что при первой встрече Мел была грязна, энергична и пробиралась по джунглям Пэддиной Удачи. Но ведь девчонки этого не делают! Девчонки — хрупкие, их оберегают от всего... Девчонок просто не подвергают такому риску!

И тут бедная моя голова затрещала от потока, нет, от водопада новых мыслей. Пэддина Удача. Я никогда не мог до конца переварить идею доктора Эйлин насчет того, что она — Удача — интересовала Пэдди Эндертона как База Сверхскорости. Зато женщины — или девочки, которые станут женщинами, — это его, конечно, вполне могло интересовать. Ведь за это могли хорошо заплатить, если, конечно, Пэдди смог бы все обстряпать как надо. Пошли дальше. Над нами, на поверхности в эту самую минуту рыщут головорезы Шейеора, которые ничуть не лучше Пэдди. Я сам слышал их разговоры на «Кухулине». Возможно, за исключением Дэнни Шейкера, чьи мысли оставались для меня загадкой, всех их интересовало только одно: женщины. Бабы, как они говорили. И эти молодцы рыщут и обнюхивают планетку в поисках чего угодно необычного. Рано или поздно кто-нибудь из них окажется на поляне с кольцевой канавкой... И что тогда?