- Для того Эмму в кресло Генерального секретаря и посадили, - сказал я.
      - Это путь к двоевластию, Максим, - сказал Эдгар с неожиданной горячностью. - Забыли, чем заканчиваются такие сюжеты?
      Я улыбнулся:
      - По-моему, прецедент, на который вы намекаете, как раз в пользу двоевластия. Побеждает не просто сильнейший, но и тот, за кем историческая правда.
      - Вы шутите, Жилов, - содрогнулся он. - Вы не можете так думать.
      - Мне кажется, Шугарбуш, это вы шутите, - ответил я. - Сначала администрация вашего Исполкома обзавелась собственной, никому не подотчетной бухгалтерией, потом собственной армией, потом тайной полицией в нашем с вами лице. Сверхсовет в этих условиях просто не мог не возникнуть, потому что пустота враждебна человеку. Заявляю вам, как космолаз.
      Мы помолчали. Несколько крепких ребят с нарукавными повязками "Патруль Чести" проследовали мимо, уводя заигравшихся любителей фотографироваться. Одеться этой парочке почему-то не позволили. Дама несла фотосканер, как знамя, в гордо поднятой руке.
      - Сталкивать человечество лбами - аморально, - упрямо произнес Эдгар. - Я мягко выражаюсь.
      - Кто-то здесь заговорил о морали? - осведомился я, даже оглянулся на всякий случай. - О морали это вы сказали?
      - А в чем проблема? - встревожился он.
      - Да уж не в том, конечно, что меня ни с того ни с сего посадили под колпак. Проблема в букве "L". В безобидной буковке "L" на бортах некоторых летательных аппаратов.
      - Мы здесь в том числе из-за этого, - быстро ответил он. - Не надо фантазий, Максим. С буквой "L" мы разберемся.
      Может, и фантазии, подумал я. Эдгар Шугарбуш лично докладывал первым лицам в администрации Исполкома ООН, что организации под названием "Light Forces", то есть "Силы Света", в природе не существует, а существуют только легенды о ее подвигах, большая часть которых основана на вылазках тех или иных сект. Легенды же гласили, будто некоторые из отставных и даже штатных сотрудников всевозможных земных спецслужб, включая оперативные подразделения Службы Контроля, основали тайное братство по защите Земли от нашествия космических бесов. Отсюда якобы - теракты на кораблях, которые показались кому-то охваченными тьмой, отсюда - необъяснимые исчезновения грузов, космолетчиков и их детей, и так далее. Проблема была не в том, кто сегодня намалевал устрашающий знак на борту вертолетов, истинные защитники Света или их беспринципные адепты; и не в том, какими словами Эдгар утвердит передо мной свою непричастность к событиям на вокзале; а в том, что мне осточертела ложь - вообще. Под видом борьбы с терроризмом они создают разветвленные агентурные сети, непонятно кем руководимые и какими целями питаемые, а потом они просят не фантазировать и вдобавок вспоминают о морали. Мне понадобилось двадцать лет работы на них, чтобы прозреть, и еще семь лет, чтобы попытаться забыть об этом. Старый слепой дурак.
      - С цветочницей уже разобрались, - покивал я.
      - Как вам не стыдно, - скривился Эдгар, будто в зубе у него стрельнуло. - Связывать нас с убийством Кони Вардас - просто глупо. Жаль, что ваша личная неприязнь ко мне принимает такие уродливые формы.
      - Вы о чем-то собирались поговорить, - напомнил я ему. - Публика ждет.
      - Разумеется. Возможно, я совершаю ошибку... - Он собрал в кучу реденькие белесые брови, сосредотачиваясь. - Вот вы, Макс, столько сил потратили на борьбу со жмурью, сломали себе карьеру, приобрели известность в качестве писателя, и неужели все это зря? Как же вы допустили, что жмурь благополучно сменилась метажмурью?
      - Что? - спросил я. - Что ты сказал?
      Мой голос стал чужим. В груди затрепетала вдруг ржавая струна, натянутая между скрипучими колкАми. Струна вошла в резонанс с прозвучавшим словом.
      - Метажмурь, - повторил Эдгар без улыбки. Эдгар никогда не улыбался. Слово прозвучало, жестко поделив разговор на то, что было до, и то, что будет отныне...
      Только не надо прикидываться барашком, сказал Жилову Эдгар. Все о чем-то догадываются, но никто не говорит вслух. Иначе зачем бы ты сюда ехал, Жилов. Нам известно, что непосредственно перед отбытием ты встречался с Эммой, значит, ты ищешь то же, что и мы. Разве не показалось тебе, что с этой страной не все в порядке? Разве не знаешь, что Верховный Совет хочет распространить здешний опыт на всю планету? Умница ваша Эмма, гениальный ваш стратег. Вы там у себя первыми поняли уникальность того, что здесь происходит, первыми заметили, что вместо жалкой жмури наконец родилось нечто настоящее. А мы, к сожалению, опоздали. Вечно мы опаздываем, Жилов, с горечью признался Эдгар, и собеседник попытался его утешить: может, вы у себя в Службе просто дураки? Может, дураки, легко согласился он. Столько лет тупо наблюдать, как местная валюта вытесняет в этой стране все прочие, и не насторожиться, не заняться делом. Лишь совсем недавно сообразили вывезти отсюда образцы банкнот и подвергнуть их лабораторным исследованиям. Никаких результатов, увы, кроме одного - при пересечении границы деньги напрочь теряют свои биокорректирующие свойства, так что пытаемся теперь организовать исследования здесь же, на месте... Мы отвлеклись, встряхнулся Эдгар. Нет, Жилов, речь вовсе не о новом наркотике. Полезный наркотик, дающий кроме кайфа еще и долгую жизнь? Занятная идея, но, хочется надеяться, без практического воплощения. Ах, отголоски дружеской болтовни? Нет, речь о другом. Есть сведения, что найдено устройство, созданное внеземной цивилизацией, и это устройство сейчас пытаются привести в действие. Кто пытается? Коллега Жилов знает этого, с позволения сказать, человека. Некто Покойник. Знакомый позывной? Увы, до сих пор не удалось его сфотографировать или получить изображение иным способом, аппаратура как бы не видит эту тварь. Но, кстати, благодаря самой возможности подобных чудес спецы Матки и смогли распространить эффект квантового рассеивания на весь спектр излучения. В результате получился... да, именно "зонтик". Но мы отвлеклись, вспомнил Эдгар. Итак, нельзя допустить, чтобы подарок от, прямо скажем, сверхразума прибрал к рукам какой-нибудь фанатик, будь он хоть трижды гениальным стратегом и умницей. Потому что с более сильным средством влиять на земную историю человечество еще не сталкивалось. Если жмурь позволяла человеку уйти в мир, придуманный им самим, и там же сдохнуть, то метажмурь, подброшенная нам черт знает кем, воздействует уже на реальный мир, делая его придуманным, подвластным фантазии одного человека. Ты понял, Жилов? Поменялся объект воздействия: не твое сознание, а весь окружающий тебя мир. Это не наркотик, Жилов, это прежде всего оружие...
      - Покойник выбрал именно тебя, - доверительно сказал Эдгар, почти дословно повторив мысль Вивьена Дрды. - Большая удача. Впервые есть кто-то, на кого всерьез можно рассчитывать. Несмотря на наши прошлые разногласия...
      Он уже не сидел на краешке скамейки. Оказалось, он придвинулся ко мне на расстояние пощечины, и тогда я стряхнул с себя очарование чужого бреда. Видеть себя в третьем лице, думать о себе в третьем лице - привилегия вождей и шизофреников.
      - Во-первых, не "ты", а "вы", - напомнил я, восстанавливая дистанцию. (Он тут же отодвинулся). - Во-вторых, откуда вам все это известно?
      - Данные точны, - ответил Шугарбуш уклончиво. - Тебе что... Вам что, имена и псевдонимы агентов назвать?
      - Боже упаси, - сказал я. - Просто супержмурь внеземного происхождения - это как-то непривычно. Я, собственно, спросил не о том, каким образом вы узнали о ее существовании. Если машинка еще не собрана, с чего вы взяли, что обязательно получится супержмурь, а не, положим, стереопроектор?
      Эдгар пригладил жидкие волосенки на голове. Веснушчатое лицо его стало абсолютно непроницаемым.
      - Значит, вы все-таки знаете, - произнес он с без выражения.
      - Что я знаю?
      Он погрозил пальцем.
      - "Машинка не собрана". Проговорились. Да, надеюсь, эта дьявольская штука и вправду еще не собрана, потому что когда они найдут третье звено, будет поздно.
      Ага, подумал я. Раз, два, три, солнышко гори. До трех мы считать умеем. Нечто, состоящее из трех (или более?) деталей, в настоящий момент расчленено и закопано где-то в Эдеме, и злые дяди носятся по саду с саперными лопатами, мечтая сложить эту головоломку, а другие злые дяди пытаются схватить и допросить главного змия-хранителя, прибывшего с далеких звезд, и попутно все крушат друг друга. Увлекательный роман. Третья деталь не найдена, но где в таком случае остальные две? И что в действительности зарыто в камерах хранения? И причем здесь турист Жилов, который ничего толком не знает? И что нужно было от Жилова тому русскоязычному чудотворцу, который умолял: "Пойди и возьми"?
      Какая дичь, говорил в таких случаях один охотник.
      - Кстати, Эмма - родом из этих мест, - зачем-то сообщил мне Шугарбуш. - Сногсшибательная карьера вашего стратега начиналась с депутатства от этой республики. Вы знали?
      - Ну и что с того? - сказал я.
      - Фактор прошлого оказался решающим, вот что. Странные совпадения, уходящие корнями в биографии наших противников, иногда меня просто пугают. Мелкие невезения складываются в большую закономерность, Максим. Появляется идиотское чувство, будто вся природа вдруг встала против нас.
      Напарник, запертый в моем черепе, исступленно колотил ногами в кость: нельзя верить! Это же Эдгар, вопил он. Нельзя верить им всем, прилизанным и опрятным. И холодным, как межпланетное пространство. Хотя, зачем обижать космос такими сопоставлениями? Я бросил наугад:
      - А что у вас с Рэй? Опять у кого-то нервы сдали?
      Эдгар неловко взмахнул ресницами. По лицу его скользнула досада словно юркая змейка проползла.
      - В каком смысле?
      - Я не знал, что Инна - счастливый отец. Потому и спросил.
      Эдгар закаменел.
      - Счастливый отец, - повторил он. - Когда лучший сотрудник оказывается предателем, не хочется вспоминать про его отца. Скорее про мать.
      Наверное, метил он в том числе и в меня. Измена, как известно, не имеет срока давности. Мне были безразличны кипящие в нем чувства, которым не дозволялось выплескиваться наружу (впрочем, в ипостаси большого начальника Эдгар растерял изрядную часть своей выдержки), но зато мне не было безразлично все, что касалось Рэй. Личность известная в определенных кругах, почти легендарная, хоть и очень, очень молодая. Вундеркинд, можно сказать. Именно усилиями этого агента, на тот момент стажера Службы Контроля, была остановлена крупная контрабанда сингонических метаморфоров из каторжной тюрьмы на Протее-2. Преступная группа состояла из офицеров надзорсостава и их жен. Алмазные капли, которые добывали на астероиде Протей-2, были вовсе не тем, из-за чего месторождения не могли быть закрыты ни при каких условиях. Все дело было в так называемой звездной плесени, в которой словно выпачканы были алмазы. Эта якобы грязь содержала астроуглерод, он же сингонит. Уникальный минерал, легко меняющий свою кристаллическую модификацию в зависимости от плотности окружающей среды от графита (слоеная форма решетки) или лонсдейлита (гексагональные сингонии), до совершенно немыслимых образцов. Его открытие позволило не только перевернуть лазерные технологии, создав первые образцы промышленных бластеров, но и, что было главным, измельченный сингонит резко замедлял деформацию кристаллической решетки плазменных ловушек. А без плазменных ловушек, сами понимаете, по космосу не полетаешь. Иначе говоря, закрытие месторождений означало для человечества потерю парка светоходов и уход из межпланетного пространства, потому что Протей-2 оставался пока единственным местом в Солнечной системе, где обнаружились подобные метаморфоры. Этот астероид, кстати, весьма необычен. Из числа крупных, однако открыт недавно, в начале века. Оттого стал в свое время маленькой сенсацией. Характер его движения резко отличается от нормы и похож на мудреные странствия какой-нибудь короткопериодической кометы. Пересекая орбиты нескольких планет, в том числе Марса, Земли и Венеры, в перигелии он заходит аж за орбиту Меркурия (жара на приисках в этот период - в буквальном смысле адская). Поначалу думали, что Протей-2 и вправду кометное ядро, исчерпавшее запас газов, но когда долетели до него... впрочем, это совершенно другая сказка, как писал Ганс Христиан Андерсен. Каторжная тюрьма, возможно, не самый гуманный способ поддерживать режим секретности, зато самый радикальный. Так что мириться с контрабандой астроуглерода и прочими шалостями деловых мерзавцев было никак невозможно... После той истории, насколько я знаю, агента-вундеркинда внедрили уже непосредственно в главный офис Реестра, в результате чего было предотвращено покушение на директора, вызревшее, как ни странно, в недрах службы личной охраны, а нашего героя вынесло в число самых приближенных к директору лиц. Я много чего знал про агента по имени Рэй, за исключением того факта, увы, что Рэй - это подлинное имя...
      - Отчего ж сразу предатель-то? - вознегодовал я. - Может, человек просто захотел жить иначе. Перестать лгать.
      Эдгар сказал ровным голосом:
      - Это вы для Инны оставьте, утешьте старика. Совершена кража. Из подземного хранилища, подчиненного лично директору Реестра, исчез экспонат, назначение которого долгое время оставалось загадкой. Лет пятнадцать назад, во времена мятежа на Ганимеде, этот предмет был обнаружен на одном из астероидов. Но теперь мы знаем, что это такое. Это было звено метажмури. Улыбаетесь? Зря. (Я вовсе не улыбался.) Украденный экспонат доставили сюда - специально для вашего друга Покойника, так что два звена от машинки ими уже собраны. И все благодаря Рэй. Не понимаю...
      Вновь что-то человеческое, что-то мелкое проступило в лице большого босса Шугарбуша (обида? растерянность? страх?), но лишь на мгновение, на короткое мгновение слабости.
      - Что это, если не предательство? - поинтересовался он.- Так и передайте Рэй. Кстати, Максим, я даю вам столько закрытой информации, что хочется самого себя под суд отдать.
      Мне не понравились его намеки. Мне вообще не нравится, когда делают вид, что играют в открытую, держа в каждом из карманов по запасной колоде, поэтому я глянул на часы и встал, решительно сказавши: мне пора, мне еще переодеться надо успеть. Эдгар тоже встал. Еще пару минут, попросил он, никуда ваши Пшеховские не денутся. Ему было отлично известно, где и во сколько меня сегодня вечером ждут - это мне уже совсем не понравилось. Он застегнулся на все пуговицы, тщательно уложив зеленый галстук под пиджак, и произнес завершающий спич. Вы боролись с психоблокадой, а получили Суперблокаду, сказал он, вы яростно топтали жмурь и не заметили в ослеплении, как на взрыхленной вашими ботинками почве выросла Метажмурь. Не пора ли успокоиться и осмотреться? Мы не призываем вас занять нашу сторону, воскликнул он, очаровывая меня тусклыми бесцветными глазками, мы вообще не хотим, чтобы вы занимали чью-нибудь сторону. Оставайтесь таким же независимым и самостоятельным, каким вы стали в пору борьбы со жмурью. Эмма рвется к власти: мы это знаем, и вы это знаете. Нам вы не доверяете - ваше право. Поэтому мы просим: если вы всех опередите, что вполне вероятно, то подумайте десять раз, прежде чем мчаться с находкой к Эмме. Отдайте ЭТО нет, не Службе Контроля! - всему человечеству. В любой приемлемой для вас форме...
      - Перестаньте за мной подглядывать, - зло ответил я. - И подслушивать. Я не кинозвезда, на "Оскар" не претендую.
      - Наблюдение снято, - тут же и очень убежденно сказал он. - Слово офицера.
      Эдгар Шугарбуш всегда был уверен в том, что говорит, даже если через минуту менял свое решение.
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      Коттедж был оформлен в скандинавском стиле, ничего лишнего. Стены, покрытые тонированной штукатуркой цвета топленого молока. Настоящая деревянная мебель, не какая-то там. Пол и потолок обшиты мореным дубом (красивое дерево, с зеленоватым отливом). По словам хозяев, этот материал специально заказали из-под Твери, с родины Татьяны. Дороговато, конечно, но семья могла себе такое позволить.
      Ровно в девять включили видеоприемник, так уж было заведено в этой семье. Святое время, время открывать окно в большой мир. Одна из привычек, складывающихся годами. Чета Пшеховских была из истинных интеллигентов, за что я и любил их. Видеоприемник у них был объемного изображения: в прозрачной цилиндрической склянке, заполненной инертным газом, жили аккуратные, гладенькие фигурки людей, похожие на великолепно анимированные куклы. Хозяева включили новости, наивно полагая, что сдобренный картинками бубнеж не слишком обременит наше общение. O, sancta simplicitas10! Уродцы мои милые...
      - Ну и дела, - оторопело сказал Анджей после минуты общего молчания.
      Новости были сплошь местными. Одновременно в двух точках, в аэропорту и на морском вокзале, неизвестные злоумышленники совершили на редкость дерзкую акцию. Устройства управления камерами хранения были переключены в режим "Аварийный сброс". Мало кто знает, что такой режим существует, и уж, тем более, им никогда здесь не приходилось пользоваться. Эта возможность в обязательном порядке закладывалась в программы еще со времен борьбы с терроризмом, из соображений безопасности, когда экстремисты представляли серьезную угрозу, но с тех пор минуло слишком много лет. Обслуживающий персонал размяк, раздобрел и потерял память. Грустно было слышать детский лепет этих оболтусов, смотреть на их слюни и сопли. Программная имитация чрезвычайных обстоятельств привела к тому, что все до единого боксы в камерах хранения раскрылись, наплевав на всякие там права личной собственности, после чего шустрые ребята, очень кстати оказавшиеся поблизости, без лишнего шума собрали урожай, погрузились и разъехались в разные стороны. Эта схема действий сработала безотказно - и в аэропорту, и на морском вокзале. Одновременно. Полиция, судя по ее заверениям, была готова к нападению, но внешнему - с воздуха, с моря, из-под земли. Увы, вместо наглой атаки был предложен мягкий, культурный вариант. Свидетелей не тронули, пострадала только негласная охрана в залах с боксами, в количестве шести агентов. Их безошибочно вычислили и усыпили... Жалко было Дрду, не везет ему сегодня.
      В комнату вплыла Татьяна, заняв своими габаритами половину помещения (первую половину занимали мы с Анджеем). Стенка, разделявшая коттедж надвое, имела сквозное отверстие, этакое окошко, в котором и размещалась склянка видеоприемника, так что наблюдать за раскрывающими рты кукольными головами можно было и отсюда, и оттуда. Хозяйка поставила на стол кувшин с чем-то прозрачным, искрящимся, и подсела к нам.
      - Чер-те что на свете творится, - тихо произнесла она. - Еще и Стас пропал.
      У нее был низкий голос, под стать ей самой. Когда она говорила громко, дребезжали стаканы на столе.
      - Как это - пропал? - не понял я.
      - Мы пытались позвать его в гости, - сказал Анджей, - сюрприз тебе хотели сделать. Целый день разыскивали...
      - Всем спокойно, - объявил я. - С большими людьми это бывает.
      Мне вовсе не было спокойно, и напоминание о Стасе только всколыхнуло муть, осевшую на дне сознания. Мой друг занимал такое положение, которое просто не могло не вовлечь его в события. А события, судя по новостям, не стояли на месте. Единственное, что если не радовало в этой ситуации, то хотя бы вызывало пошлое злорадство, было вот что: утром, в камерах хранения железнодорожного вокзала, явно ничего не нашли, раз уж пошли на новое нападение.
      - Что сидишь? - толкнула Татьяна мужа. - Разливай.
      Жидкость из графина переместилась в рюмки.
      - Что это? - нехорошо возбудился я, распробовав.
      - Капо, самогон из фиников, - подмигнул мне Анджей. - Домашний, без аналептических нейтрализаторов.
      - Финиковая водка - это арака, - сказал я, блаженствуя. - Не путайте меня.
      - Это на Востоке арака, - обиделся Анджей. - А у нас - капо.
      Я вспомнил Вячеславина.
      - А на вынос можно?
      - Дадим, дадим, не ерзай.
      - Я вез вам всем "Скифскую", - признался я, - но пограничная стража лютует. Что же вы, ребята? Говорили, весь мир должен быть открыт, говорили, что страна с охраняемыми границами - тюрьма...
      - Остров, - подсказал Анджей.
      - Ну, остров. Быстро же вам надоела свобода.
      - Главным препятствием был не государственный режим, а наши традиции, - возразил он. - Ты же знаешь, чем мы занялись перво-наперво. Причина вырождения была в обособленности. Чтобы страна перестала гнить, понадобилась новая кровь, новые люди, и они сюда приехали. А вы всё набрасываетесь да набрасываетесь на бедного генерала Брига.
      - Кто таков?
      - Начальник Службы Границ. Товарищ Аза Бриг. Нормальный дядька, честно делает свое дело.
      Фамилия показалась мне смутно знакомой.
      - По-моему, мы отвлеклись, - строго сказала Татьяна, звякнув ложечкой о рюмку. - Давайте-ка за встречу.
      - Некая С.Бриг случаем не его родственница? - спросил я. Ваятельница.
      Анджей затруднился с ответом, и тогда я опрокинул в себя обжигающее рот зелье, а потом схватил что-то с ближайшей тарелки. Это оказался кусок фасолевого торта.
      - Почему в вашем городе не разрешают пить капо? Хмельной-то сон лучше, чем никакой, - блеснул я остроумием. - А утром опохмелиться для гармонии.
      Супруги Пшеховски переглянулись. Очевидно, я выразился неуклюже. Русский медведь, тоже мне. Алкоголь стремительно всасывался в кровь, наполняя жизнь иллюзией смысла.
      - Раз в год все можно, Максик - сказала Татьяна, будто тяжелобольного утешала. - Норму свою только знай. В конце концов, постоянно сдерживаться тоже вредно для здоровья. Попробуй, пожалуйста, вот этот пирог.
      Я попробовал. Чтобы понять, из чего это сделано, одного куска оказалось мало. Хозяйка довольно улыбнулась.
      - Мука из морской капусты, - открыла она страшную тайну. - Внутри одуванчики на меду.
      - Запить, - простонал я, хватая воздух пальцами. - Отравили.
      Странный шум раздался за спиной, и я оглянулся. Из соседней комнаты задом выползал некто в коротких штанишках и фланелевой маечке, сосредоточенно таща за собой на редкость диковинное сооружение.
      - Леонид Андреевич Пшеховский, - с гордостью представила Татьяна третьего члена семьи, сделав это почему-то на русский манер.
      Мальчик, впрочем, не обратил на нас никакого внимания, поскольку был чрезвычайно занят. Улегшись на бок, он подправлял что-то в своей игрушке, напоминающей то ли кишку, то ли жуткого кибернетического червя. Кишка медленно и беззвучно перемещалась по полу, а другой ее конец (привратник желудка? задний проход?) тянулся в соседнюю комнату, понимался по лестнице на второй этаж и там терялся. Мальчику было лет шесть-семь на вид. Надо полагать, ровесник революции. Что ж, мои поздравления, хоть и сильно запоздавшие.
      - Почему Андреевич? - поинтересовался я.
      - Не "Анджеевич" же! - фыркнула Татьяна.
      - А что муж? Не обижается?
      Она по-матерински обняла меня за плечи и поднесла к моему лицу огромный натруженный кулак.
      - Мужья у нас вот где, - по секрету сообщила она. - Я, кстати, рожала в Торжке, когда мы с Анджеем к моему отцу ездили. Леню в честь отца и назвали...
      Кулак ее мог потягаться размерами с моим, будто и вправду там внутри кто-то находился. Анджей только улыбался, поглядывая на супругу; был он очень спокойным, медитативным человеком.
      - Андрюша, зайчик, - сказала она вдруг совершенно другим тоном. Спустись в погреб, достань Максику бутыль, пока помним.
      Тот послушно встал. "Зайчик". Анджей не был компактным мужчиной, скорее наоборот, но рядом с женой не мог казаться иным. Татьяна разжала хватку, выпустив меня из рук, и я смог снова оглянуться на мальчика.
      - Пан Леонид, - позвал я - Что мы такое перемещаем?
      - Это нуль-фуникулер, - оскорбился он, так и не повернувшись. - Сам себя перемещает, разве не видно?
      - Ух ты, - сказал я. - Мгновенно?
      - В природе нет ничего мгновенного. Сначала нужно соединить транспортным каналом один телепортал с другим, - откликнулся он после паузы. Очень увлечен был делом, некогда ему было языком молоть. Но я не отставал:
      - Как насчет безопасности для природы?
      - Это же фитопластик, - объяснил он мне, несмышленышу. - Квазиживая система. Насыщает воздух отрицательно заряженными ионами и поддерживает баланс углекислого газа. Большая польза планете.
      Нешуточный попался собеседник.
      - Вообще-то я о мироздании беспокоюсь, а не о планете, - возразил я с максимальной осторожностью.
      - Все, что хорошо для Земли, хорошо и для мироздания.
      - Прекрати валяться на полу! - вдруг прикрикнула Татьяна на сына. Сколько можно просить! Вечно он валяется, - пожаловалась женщина. - Нет, чтобы вел себя, как человек. Либо носится, либо лежит перечницей в небо.
      Вернулся Анджей, прижимая к груди стеклянную емкость внушительных размеров. Очевидно, подарок для гостя. В глазах его светилась гордая уверенность, что по крайней мере до завтра гостю этого хватит. Татьяна посмотрела на часы и решила:
      - Пора в кровать. Ты не против, Леонид Андреевич?
      Она встала и легко вскинула детеныша себе на плечо (тот укоризненно вякнул: "Ну, мама!"). Кишка нуль-фуникулера, оставшись без хозяина, тут же замерла...
      Было хорошо, тепло, спокойно. То ли обстановка тому способствовала, то ли финиковая водка, просочившаяся агенту Жилову в мозги. Что говорят в Академии о сегодняшних событиях, вполголоса спросил я Анджея, пользуясь моментом. В Академии не до разговоров, невесело усмехнулся он, потому что ректор объявил мобилизацию. Мобилизацию? - не понял я. В каком смысле мобилизацию? В прямом смысле, как в старые добрые времена. Уже сформированы бригады добровольцев, уже составлен график круглосуточных дежурств, уже готовятся разнообразные сюрпризы для незваных гостей - и по периметру, и в воздухе над Академией. Оружие? Тоже есть. Из домов несем, у каждого что-то осталось. А моя смена, тяжело вздохнул Анджей, с шести утра. Ясно было, что ему до смерти не хочется снова превращаться из солдата науки просто в солдата. От кого защищаемся, братцы, спросил я, потрясенный до глубины души. От всей Земли, конечно, пошутил он. Бог вам в помощь, пошутил я в ответ, одолеваемый мрачными подозрениями, что насчет всей Земли - сказано всерьез. Значит, на холм ваш знаменитый путь теперь закрыт, вдруг сообразил я, бесконечно огорчившись. Анджей ужаснулся. Разве можно не пустить кого-то на холм?! Святые места на то и святые, что людям без них никак. Ты пей, пей, напомнил он, подливая мне еще, бери от жизни все, друг, пока здоровым не стал - как в старые добрые времена...
      Под спаржу с сухарями молча помянули старые добрые времена. Ручеек воспоминаний юркнул под воротник рубашки (или это капелька пота была?), вызвав секундный озноб. Совет решил ударить ночью, с упреждением на сутки, обведя вокруг пальца шпиков Канцелярии. Стас, помнится, сказал, гордясь удачно найденной формулой: "Вчера было бы рано, а завтра - поздно", а я жестоко разочаровал его: "Где-то мы это уже слышали, дружок". Уродцы не хотели стычек и крови, даже революции, собственно, не хотели, их единственной мишенью была жмурь. Через антенны Академии (мощная всеволновая станция) запустили генератор "бурого шума", опрокинув помеху на спящий город, - и закрутилась машина истории...
      При чем здесь радиопомеха? Вот и профессора с доцентами не сразу приняли идею явившегося к ним чужака. Только побродив с пеленгаторами по ночным улицам, а затем проведя несколько успешных опытов - поверили в успех; и только тогда уродцы сняли с себя шутовские оболочки, чтобы заняться настоящим делом. Как выяснилось, помимо ураганного биохимического развала организма, жмурь оказывала на человека еще одно побочное действие. Жертва начинала еле заметно излучать в спектре радиочастот, превращаясь на время транса в маломощный передатчик. Все жмурики вещали в сверхвысокочастотном диапазоне, на гигагерцах, - это диапазон космической связи, - каждый на своей частоте, и никто их них не вклинивался в уже занятые частоты. Как будто Кто-то Большой, имея на руках полный список служебных и частных каналов, специально организовывал дело так, чтобы живые передатчики никому не мешали и никем не были замечены... Полный список частот, используемых в космической связи, имел и Покойник - в дополнение ко всей прочей информации по жмури. Загадочный чужак вообще всё принес в готовом виде: например, фильтр, который формирует сигнал с гребенчатым спектром. В этом и состояла идея Покойника - заглушить всех жмуриков разом, не выводя при этом из строя городскую связь. Непростая задача, учитывая необходимость маскИровать большое количество полезных сигналов. Для этого и понадобилась помеха с гребенчатым спектром - так называемый бурый шум. Фильтр описывается системой уравнений не ниже седьмого порядка. Только Покойник и мог за столь короткий срок разработать эту систему. Кому, как не изобретателю жмури, искать средство для ее нейтрализации? Вот такой, бляха-муха, казус... "Об этом анекдоты слагать будут! - брызгал я слюной в лицо ректору. - Отравителя ставят научным руководителем проекта по спасению его же бесчисленных жертв! Герострата назначают шефом пожарной команды для тушения храма Артемиды!.." Невозмутимый очкарик отвечал, утираясь: "А нам плевать, кто накидал все это дерьмо. Нам главное - кто его разгребет". "Ну так проведите меня к нему, я хочу видеть этого человека!" - ползал я на брюхе, как есенинский Хлопуша, а ректор делал вид, что забыл русский язык и не понимает, о чем вообще речь... Кстати, жутковатую кличку свою, согласно легенде, пришелец тоже принес с собой (а легенды про него начали гулять по домам и по умам уродцев очень скоро - как иначе бы я узнал о его существовании?). Этот парень будто бы так и представился сотрудникам электродинамической лаборатории: мол, не ошибетесь, если назовете меня Покойником. Согласно другой легенде, Покойником его стали поддразнивать оттого, что был он внешне похож на портрет Великого Аудитора, изображенный на мозаичном панно. Якобы одно лицо. Увы, провал в памяти не позволяет мне оценить эту версию, однако в некоторых вопросах уродцы и впрямь были простодушны, как дети. Многие из них полагали, что мемориалы ставят только мертвым героям. Василия Кузмина увековечили в мраморе еще при жизни (чтобы затем взорвать память о нем при помощи заряда гектона), так выпьем же за то, что есть люди, которые живучее мрамора!.. А еще болтали, будто Покойника убивали несколько раз, и всегда неудачно. Точно, как сегодня. Мне бы такую кличку, чтоб хранила от плазменных сгущателей и вакуум-арбалетов...