Львиная охота

Маленькая и удобная машинка, которая сильнее любого наркотика подчинит сознание подлецов и выродков. Не подсознание, а именно сознание, чтобы гарантировать избирательность действия. Убийца, будь он хоть Трижды Герой, все равно убийца, - вот как теперь думал Вася. Пусть сверхчеловек с ущербной психикой ляжет на диванчик, подключится трясущимися от нетерпения руками и отправится безнаказанно открывать новые грани жизни - в свою реальность, где он Дьявол. Пусть душонка его не захочет возвращаться обратно. Пусть все они, с больными душонками, уйдут в свои сны и там тихо передохнут. Запросто, радовался товарищ Племянник, классная идея!.. За все надо платить, в особенности за реализованные мечты. Ну-ка взглянем, что получилось на самом деле? Все азартные придумки бывшего комиссара вывернуло наизнанку. Вовсе не изъеденные молью души отбирались у презренных жмуриков, потому что жмурь оказалась не наркотиком и не селекционной машинкой! И вовсе не дьявольский Вампир Вампиров высасывал соки из людей (если б так просто, так книжно)! Энергия жмуриков, их жизненная сила аккумулировалась и перераспределялась между теми, кто более достоин долгой и здоровой жизни. В строгом соответствии со степенью нравственных успехов. Вот такое справедливое решение всех проблем. Добро, как и зло, непременно кому-то выгодно, и жмурь стала тем фундаментом, с которого должно было начаться строительство Нового Порядка. Чего, кстати, мечтательный полубог так и не сумел понять.
      Вы хотели увидеть прошлое и вы достаточно его насмотрелись, говорит Покойник. Не пора ли заняться делом? Вселенная ждет. Что нужно сделать, чтобы человечество объединилось, озабоченно спрашивает Жилов. Нужно, чтобы кто-то этого захотел (приходит ответ). Единое правительство и отсутствие войн, решает тогда Жилов. Начнем с малого: покончим с двоевластием. Ау, мистер Шугарбуш! Ты слышишь меня, рыжий карлик? Наш Верховный Совет будет руководящим органом всей Земли - решено. А главными героями Будущего станут дети, это ведь так естественно и просто. Например вот этот упорный и смышленый мальчуган, который ползает по всему дому со своей восхитительной нуль-кишкой, который знать не знает, какую ему можно придумать судьбу. Так что Новый Человек нам не понадобится, достаточно того, который есть. Жесткая система естественного отбора, прав был РФ. Вечная молодость - по одну сторону границы; удовольствия, разрушающие мир - по другую; а ты выбирай, с какой стороны тебе больше нравится жить. Лучший стимул быть нравственным - это выгода. Что еще? К планете Дмитриус мы все-таки прибавим памятники Дим Димычу по всей Земле, зато памятников Жилову - чтобы ни одного! Ей-богу, это лишнее. И никаких гипноизлучателей, коллега Стайков, оставим твой юмор висельника для книг прошлого века. И нечего рефлексировать, милый мальчик Вася, будто мы навязываем кому-то свои фантазии. Неуверенность в своем праве? Ату ее. Мы с тобой коммунисты или нет? Мы знаем, каким должно быть Будущее, это право дано нам Богом.
      Это право дано нам Богом...
      - Вам нехорошо? - участливо спрашивает некая темная личность, с вожделением поглядывая на камни. Что ей там видится, бог весть, ясно только, что вопрос был задан вовсе не с добрыми побуждениями. Время катастроф - это и время мародеров.
      - Главное, чтобы вам было хорошо, - кричит писатель Жилов, бесстыдно дурачась. Он решительно прячет камни в карманы. Мародер пятится, трусливо хихикая.
      Радость, абсолютно ничем не мотивированная, комом стоит в горле. Эйфория - это, знаете ли, симптом, вспоминает Жилов и озабоченно думает: "Вот что, не сойти бы мне с ума". Когда человек постоянно обращается к себе в третьем лице - это тем более симптом, но когда автор подменяет себя героем, придуманным собой же - это чревато потерей собственного Я. "Вот что, - озабоченно думаю я, - не забыть бы мне вернуться..."
      Что я тут нагородил, с веселым ужасом продолжает думать Жилов. Стоит только помянуть Бога, обязательно находится кто-то, возомнивший себя "богоизбранным", и начинает раскачивать мир, лишая его реальности. Реальность превращается в сон, и почему-то этот сон всегда оказывается кошмаром. Поставим вопрос ребром: придумать человеческую историю - цель благородного человека или фанатика?
      Жилов смеется в голос, пугая бредущую мимо парочку. Парочка обнимается.
      Нет, почему обязательно кошмар (возражает он себе). Национализация здоровья - это же так прогрессивно. Большевистский мир вечной молодости. Отобрать у одних и раздать другим - очередной виток исторической спирали. Но как же оно все грустно, как же оно все страшненько... (Жилов вздыхает, тщетно стараясь загрустить или напугаться.) Кстати, в эту логичную схему не вписывается Гончар! Лучший в городе инструктор, который вполне реально изменяет людей даже без помощи волшебных денег. Который внутренне улыбается невеждам - вместо того, чтобы топтать или высмеивать их; который научился наносить повреждения прежде, чем лечить. Да кто он такой, этот Гончар? Почему каждая из противостоящих сторон нуждается в нем? Наверное, потому что он - посередине. Шелест листвы он оценивает одновременно и как поэт, и как физик. Он нашел свою точку равновесия, этот простой врач из амбулатории... Не таким ли и должен быть Новый Человек - человеком посередине? Homo Medialis. Не бродит ли уже Новый Человек среди нас и не взирает ли с внутренней улыбкой на наши тщетные попытки придумать его?
      Жилов с надеждой озирается. Из-за блока солнечных батарей, свернувшихся в огромный бутон, осторожно выглядывает знакомая темная личность, но это, увы, не Homo Medialis. Мародер шепотом переговаривается с кем-то по телефону. Жилов приветливо машет ему рукой и рявкает во всю мощь тренированных легких:
      - Освободите, пожалуйста, мне пространство и время!
      Затем целится в живую мишень указательным пальцем.
      Странная просьба широко разносится по аллеям и тропинкам... и струсившего зрителя больше нет.
      Что делать со Словом, вот о чем надо сейчас думать, строго напоминает себе Максим. Оставить камни в своих карманах? Подарить хорошему человеку? Сдать в литературный музей? Вот уже во имя божества по имени Метажмурь и человеческие жертвы приносят. Ты этого хотел, Васек? Безумье души...
      Нет, все-таки попробуем серьезно. Давно люди голову ломают, как бы это всем вместе прожить без войн, одной семьей и тому подобное. Социальное объединение не получается, следовательно, самый очевидный путь биологическое объединение. Человечество, как единый организм с единым разумом. Однако нужна ли нам конвергенция в таких уродливых формах, и останутся ли в результате люди - людьми? Рассмотрим другой вариант. Человечество охватывается физическим полем чьего-то желания - наподобие электронной схемы. Кванты желаний, соединившись в один пучок, дадут людям Новый Порядок, каким бы он ни был. Пусть кто-то станет в этом схеме Тем, Кто Крутит Ручки. Кто-то один, разумеется. Удобно жить в мире, который является чьей-то мечтой, не правда ли?
      Таким образом, поле желания рождает не исполнение желания, а того, кто берется это желание исполнять. Поле желания рождает Бога.
      Я, кажется, хотел серьезно? Это трудно. Может ли так быть, чтобы простой смертный астроном, сам того не зная, открыл Бога? Глядел в окуляры, глядел - и углядел... Столько эпох потерянные люди искали своего господина! А Он, оказывается, живет на крохотной малой планете, которую не вдруг отыщешь в циркуляре... Не ложный ли, спрашивает себя коммунист Максим Жилов. Сколько раз ложные боги бросали людям Слово, и в мире ничего не менялось!
      Нелепо искать Его жилище, роняет реплику Гончар, как и нелепо искать Его самого. Каждый из нас и все мы - Он...
      Нескончаемые сомнения - плод болезненной веселости, ибо опять пришло время принимать решение. Что делать с сокровищем? Человек, убивавший других людей - не совсем полноценный человек, острая заноза сидит в его рассудке, с которой ему жить (это бывший агент Максим Жилов о себе размышляет). Можно ли подобным людям доверять божественные рычаги? К кому пойти, с кем разделить чудовищную тяжесть?
      У Дмитрия Дмитриевича я уже был, думает Максим, этот путь пройден. Тогда - на вечерний пляж? Выбросить камни в море, и - прощай сомнения. Пришло время со всеми попрощаться, включая здравый смысл... А что еще ты можешь придумать, старый желчный моралист?
      Молодой, опьяненный счастьем Жилов встает со скамейки и шагает в ту сторону, куда дует ветер. Все что мог, он уже придумал. И никто не пугается, не шарахается, головы не поворачивает, когда этот большой и зверский с виду мужчина, наискосок пересекая аллею, озорно восклицает:
      - Официант, фруктов! Любых! Только не райских яблок, хватит с меня яблок!
      ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
      Было почти, как вчера, вот только в беседе на этот раз отсутствовала благородная сумасшедшинка, которая так нравится молоденьким барышням и старым эстетам.
      - Ты дура, - нашел он подходящее случаю слово. - Болванка ты дубовая.
      - Я не из дуба, я из бальсы, - охотно возразила Рэй. - Я изящная и очень легкая.
      И на том разбор полетов исчерпался. Не было озвучено ни одного из тех обидных слов, которые витали вокруг, как назойливая мошкара. Бывают ведь ситуации, когда на "дуру" только дуры и обижаются, не так ли? Агент Ведовато сама все понимала, переживания и так терзали ее, никаких слов не требовалось... Жилов придвинулся к ней, обнял и спросил:
      - Сделаем из тебя отличницу РУБ?
      - Каких "руб"?
      - Угадай.
      - Это ценники, которыми украшены твои лучшие подруги. Ценники на задниках, - она приспустила шорты и шлепнула себя по мягкому. - Почему в рублях, а не в копейках?
      - Грубо, - удивился Жилов. - Но неправильно.
      - Тогда сдаюсь.
      - РУБ - это Работа, Учеба и Быт.
      - Я не поняла намек. Ты меня что, с собой в Ленинград зовешь, лев природы?
      - Да я просто...
      - Тогда я, конечно, согласна, но должна сначала подумать.
      Они сидели на влажном остывшем песке. Бриз давно поменял направление с морского на береговой. Пляж в этом месте был скверно освещен один-единственный фонарь на пару с луной, - но в целом взморье было почти таким же, как и вчера: любителей вечерних купаний оказалось не меньше, чем дневных. Люди инстинктивно тянулись к морю, это было хорошо. Вода умеет возвращать нервную систему к норме независимо от того, перевозбужден человек или заторможен (Жилов уже объяснял нечто подобное одному знакомому бармену). С другой стороны, в таком состоянии купаться - верный способ стать жертвой несчастного случая... он спохватился:
      - Кстати, ты не замерзаешь? Не хватало еще простудиться.
      - На войне не простужаются, Максюша, - сказала она.
      Барышня продолжала жить войной, и нельзя было ей не посочувствовать. Лаборатории были разгромлены. Прежде всего электродинамическая, занимавшаяся квантовыми рассеивателями и геомагнитными генераторами, а заодно биотехнологическая, в которой синтезировали по рецептам Рэй полюбившиеся ей "оболочки". В здешней Академии трудились головастые ребята, не зря им гостья подарила все разработки, украденные из секретных лабораторий Службы Контроля. Они не только превратили научную информацию в кучу полезных мелочей (вроде браслетов-"зонтиков", которые обтягивали сейчас запястья и Жилова, и самой Рэй), но многое усовершенствовали. Взять хотя бы "костюмчики" нашей царевны-лягушки, ее маскировочные комплекты, которые не смог распознать даже тонкий знаток Эдгар Шугарбуш. Так что разгром лабораторий, очень вероятно, был одной из главных целей нападения на Академию, теперь это видится вполне отчетливо.
      Какие еще у нас новости, достойные упоминания, подумал Жилов. То, что Феликс Паниагуа прилюдно покончил с собой, и никому не пришло в голову удерживать его? Об этом и так ожившее радио не уставало сообщать. Зато о том, что автомобиль Рэй чудом уцелел во время штурма - не знал никто! Повезло. Сохранилась, разумеется, и начинка автомобиля, и содержимое обоих багажников. В настоящий момент ее верный "фиат-пластик" прятался в парке где-то неподалеку, на стоянке возле одного из гротов. По ту сторону акаций было урочище, то есть древнее кладбище, и грот давно уже обжили археологи. В этой пещере Рэй устроила себе лежбище, наблюдая за пляжем. Долго же ей пришлось ждать: она тут с шестнадцати часов томится. Это называется: встречаемся на том же месте в тот же час...
      Была еще одна новость, и вот ее-то не знал никто, кроме Жилова. Поганая тварь, столько лет жившая в его мозгах, сдохла! Уродливый карлик, никогда не спавший и хозяину своему не дававший спокойно спать, был мертв, труп его смыло волной, и морская свежесть наполняла голову, выветривая скопившуюся тухлятину. Это была свобода. "Искупаться..." - расслабленно подумал Жилов.
      - Может, расскажешь наконец, как ты догадался? - произнесла Рэй сварливо.
      - О чем догадался, солнышко? - спросил он.
      - О том, что я - это я.
      На неуловимую долю секунды молодая женщина стала старушкой. Так-так, разоблаченному агенту вдруг захотелось узнать, где был прокол. Проснулось профессиональное любопытство. Отчего бы не помочь коллеге, подумал Жилов. Как я догадался... Рост? Запах? Любовь к шаркодерам? Рост я определяю с точностью до миллиметра, это да. С запахами сложнее, но главное, видимо, все-таки в другом. Я к ней неравнодушен, вот в чем разгадка. Неужели это правда, спросил он себя. Неужели впервые в жизни - это правда?
      - Все просто, - сказал он. - Твоя бабуля держала ручной детектор точно такой же хваткой, как и фрау Балинская - виброфен. И юная ведьма, которая проколола мне руку, точно так же держала спицу. Ты поджимаешь особым образом мизинец, забываешь контролировать это движение.
      - Дьявол, - огорчилась она. - Надо работать над собой.
      И все-таки непонятно она вела себя! Никакого траура, никаких слез над телом, которое стащило воронье в пиджаках. Обойдемся без иронии, подумал Жилов, у меня есть свой Учитель, но ведь и у нее был свой. Тот, чьи покалеченные ноги достойны благоговейного целования. Или якобы неопознанный мертвец на холме - это ход, мистификация, высококлассная инсценировка?
      - Василий точно умер? - спросил Жилов нейтрально. - Ошибки нет?
      - Умер? - с совершенным хладнокровием удивилась Рэй. - Он давно уже был мертв, и ты прекрасно об этом знаешь. Он погиб, когда я еще в гимназию ходила.
      - Когда ты к олимпиаде по звездоплаванию готовилась, - покивал Жилов. - Но по причине беременности не попала.
      Она взглянула на популярного писателя так, что не понять ее было невозможно: покойники эту женщину больше не интересуют. Только живые и настоящие. Только те, у кого есть будущее. Иногда Жилов завидовал мужчинам, на которых ТАК смотрит женщина... Вот поэтому меня теперь интересует настоящее, подумал он с наслаждением. Будущее подождет.
      - Кстати, - вспомнила Рэй, - мой сын нашелся! На "Пеликане-10"!
      - Откуда узнала? - быстро спросил Жилов.
      - Позвонила мужу в Австрию, - с вызовом сказала она. - Товарищу Балинскому. Ты против?
      - Он сотрудничает с Эммануэлом? Оказывает мелкие услуги?
      - Ой, да какое это имеет значение? Ты что, не понял? Мой сын - на субсветовике, в космосе! Пробрался каким-то образом, дьяволенок, и дождался старта.
      - Ну ты же сама просила, - проворчал Жилов, - чтоб был подальше от людей.
      - Почему ты на меня так смотришь? - напряглась она.
      - Обдумываю твои слова насчет Покойника. Хочешь сбить умного с толку, заговори, как клинический идиот. Так вас учили, агент Рэй? Она же возлюбленная князя Эммы. Инной зачем-то себя назвала... Мозги сломаешь, распутывая ваши шарады.
      - Если я возлюбленная Эмми, тогда ты - его цепной пес, - вспыхнула женщина.
      - Князь Эмма - от санкритского слова "Яма", - сказал Жилов. - Это индийской бог, царь усопших. Изображался краснолицым демоном. Ты случайно ничего такого не имела в виду, когда вкручивала мне про погибшего Покойника?
      - Дурак, - сказала Рэй и засмеялась.
      - Я - бывший цепной пес, запомни. Быв-ший, - повторил Жилов по слогам.
      Он упал спиной на песок и раскинул руки.
      - Все мы в чем-то бывшие, - согласилась Рэй.
      - Тогда иди сюда, - позвал он. - Кстати, твой краснолицый демон молил тебя о прощении. Просил вернуться в лоно прогресса. Чем мы ему ответим?
      Женщина поудобнее устроилась на плече у мужчины и шепнула что-то ему на ухо. Тот произнес ошеломленно:
      - Не знал таких слов. Ты мне запиши, а то я не запомню.
      - Сказать, зачем Эмма в свое время отослал Букву в запасники Реестра?
      - Думаю, он хотел законсервировать существующее положение. Одна Буква пусть находится в первом из противоборствующих лагерей, вторая - во втором, и никогда Им не соединиться снова. Чтобы ничто не могло помешать исполнению его мечты. Изощренная мера предосторожности.
      - Ты хорошо разбираешься в людях, - удивилась Рэй. - Только с некоторых пор он начал жалеть о сделанном. Ты ведь главного до сих пор не знаешь. Эмми, как самый умный, решил получить в свое пользование астероид Владилену, весь целиком. Для начала - найти и высадиться. А потом превратить его в режимный объект с несколькими уровнями охраны, закрыв доступ для всех, кроме себя.
      Жилов сел.
      - Ты не шутишь? - встревожился он.
      - А то, - усмехнулась она. - Кто был никем, тот стал бы всем. Экспедицию товарищ Генеральный намерен возглавить лично.
      - Снимать астероид с орбиты и толкать к Земле - это в планах есть? съязвил Жилов. Он вспомнил, что случилось с теми, кто однажды пытался поймать планету Владилену космическим "Ситом", - вспомнил и успокоился.
      - Насчет буксировки не знаю, но экспедиция в обход Реестра начала просчитываться с месяц назад. Вот тогда мне и показалось, что это уже слишком!
      Накатившая волна принесла на берег молчание. Кубики сюжета окончательно встали по местам, и конструкция обрела устойчивый, законченный вид. Теперь было ясно, почему Рэй сбежала от своего тайного сеньора, зачем совершила кражу из хранилища Объединенного Реестра и для чего вернула трофей законному владельцу. Теперь было ясно, почему друг Эммануэл нацелил Жилова на поиски своей возлюбленной (русского медведя послали в посудную лавку, чтобы тот побил горшки, а за углом посадили дона Мигеля с клеткой наготове). Теперь была ясна причина спешки, с которой Покойник выдернул культового писателя с привычной орбиты: понадобился человек, способный не просто разрушить или подправить, а выстроить всю конструкцию заново... но был ли Жилов таким человеком?
      Лечь обратно на песочек он уже не смог.
      - О чем ты все время думаешь? - спросила Рэй. - Я же вижу.
      - О том, зачем было переодеваться старушкой, - ответил Жилов. - Что за балаган?
      - Чтобы ходить ночью по коридорам гостиницы, не привлекая внимания, объяснила она. - У пожилых людей редко получалось... я про сны говорю. Трудно изменяться на старости лет, не правда ли, Максюша?
      - Грязные намеки, - восстал он.
      - А врать не надо. Ни о каких старушках ты не думаешь.
      - Ты права, на самом деле я вот о чем я думаю, - медленно сказал Жилов. Говорить вдруг стало ужасно трудно, язык больно ворочался во рту, как плод во чреве роженицы. - Спросить хочу... Стаса откопали?
      Он отдалял и отдалял эту проклятую тему: все надеялся, что ответ как-нибудь сам возникнет. Рэй тоже села и сказала совершенно спокойно:
      - Скребутан жив.
      - Где он? - ничем не выдал себя Жилов.
      - Наверное, в каком-нибудь закрытом госпитале. На материке. Его сразу погрузили в санитарный вертолет и - фьюить! - Она изобразила рукой восходящую к небу спираль.
      - Откуда ты знаешь?
      - Человека можно скрыть от прессы, от полиции, даже от исполнительного листа, но не от того, кто ему искусственное дыхание делает, - дернула носиком Рэй.
      - Гончар? - сказал Жилов.
      Он встал на ноги, отряхиваясь. Женщина встала рядом. Он оглянулся, посмотрел на уходящий к небу, усыпанный огнями амфитеатр города, и продолжил:
      - Стаса будут судить?
      И тут же понял, что сморозил глупость. Суд невыгоден Матке, кроме того, если бы главаря такой банды хотели судить, давно бы уже предъявили его публике.
      Рэй улыбнулась краешками губ.
      - Думаю, наоборот, предложат высокооплачиваемую работу. Подальше от тягот цивилизации, вернее, поглубже.
      А почему бы не привязать банкира к креслу перед видеоприемником и не показать русское порно, подумал Жилов. Чего проще?
      Задрав голову, он долго смотрел на луну. Разум был свободен и открыт. По дорожке лунного света спустился кто-то, очень похожий на Жилова, и вошел, не спрашивая разрешения. Не бойся, этого они с твоим Стасом не сделают, возразил второй Жилов. Почему? Потому что Стас - твой друг. Неужели ты не понимаешь, как это важно, что он - твой друг? Ему предложат работу, и он, конечно, согласится. Хм, сказал первый Жилов. На Стаса трудно воздействовать, он одинок и вдобавок не боится смерти. Второй Жилов оскорбительно засмеялся. Смерти не боятся только просветленные йоги и люди с заметными отклонениями в психике, ну еще, до некоторой степени, маленькие дети. Стас, бесспорно, ребенок, пусть и большого размера, однако он по-прежнему любит деньги. Он их любит платонически, обронил Жилов (который из них?). Во-первых, откуда ты это знаешь, ехидно осведомился гость, во-вторых, не имеет значения, как он их любит. Негоже Боевым Романтикам иметь такие слабые места в броне; опытный психолог пробьет в ней дырку одним пальцем - и вытащит душу наружу... Вон отсюда, закричал единственный и настоящий Жилов, нечего гадости болтать о моих лучших друзьях! Хотя, если быть честным с самим собой (с кем же еще), то мнение непрошеного собеседника принесло ему некоторое облегчение...
      - Ты права, - сказал он вслух. - Будем надеяться.
      Я свободен, напомнил он себе, затем пошел вдоль воды, перепрыгивая через языки прибоя. На полуголого Жилова заглядывались, как никогда раньше: сегодня это было для него почему-то важно. Будущего больше не существовало. Прошлого тоже. Максим медленно вынул из карманов штанов божественные Буквы...
      Подбежала Рэй.
      - Смотри, - сказал он, открывая ладони.
      Она и так смотрела во все глаза.
      - Нравится?
      Она мелко покивала, не пытаясь скрыть восхищение. Как магнитом, повлекло ее к рукам мужчины, невидимая сила заставила ее изогнуться и вытянуть мордочку; изо всех сил Рэй хотела увидеть...
      - Проигрыватель? - сочувственно спросил он.
      - Пара звуковых синхро-капсул. Со сфероэффектом, - она прерывисто вздохнула, не смея дотронуться.
      - Смотри внимательно, - предупредил Жилов, забежал по пояс в воду, после чего, один за другим, швырнул камни далеко в море.
      Женщина окаменела, ничего не понимая.
      Черные снаряды звучно шлепнули о волны и ушли на дно, смешавшись с одинаковой, идеально отшлифованной галькой.
      Давно бы так, горько сказал он себе. Никакой метажмури - никому и никогда, ни взрослым праведникам, ни юным гениям! Живи спокойно, Новый Человек, и пусть никто не вложит в твои руки подобную тяжесть...
      - Приговор приведен в исполнение, - сурово сообщил Жилов, вернувшись на берег.
      Что же ты натворил, недоумок, явно хотела крикнуть Рэй, однако сказала совсем другое:
      - Это преступление.
      Она едва не плакала. Ну как же так, ну что же это, изнемогала она от обиды. Ее лицо в одно мгновение стало детским, непривычно растерянным; от ее лица, искаженного светом и тенью, невозможно было оторвать взгляд. Бессилие, как выяснилось, красило это удивительное существо не меньше, чем сила.
      - Бывшие возлюбленные очень ранимы, - улыбаясь, сказал ей Жилов. - А также легковерны.
      Он привытащил на секунду Буквы из карманов и снова спрятал. Сокровище осталось при нем, разумеется. Как же иначе? Могло ли быть иначе?
      - Обманул... - с ужасом прошептала Рэй. - Ты меня обманул...
      Ужас превратился в ярость. Ярость превратилась в отработанное неуловимое движение, однако писатель был настороже, сегодня он был в ударе: с любовью перехватив этот скороспелый порыв чувств, он придал летящему телу новое направление и мягко положил проигравшего соперника на песок.
      - Прием не готов, - голосом инструктора объявил он. - Повторим?
      - Когда ты их успел подменить? - пропыхтела Рэй.
      - Говорили же тебе - смотри внимательно.
      - Обманул! - повторила она уже с восхищением. - Дьявол...
      Кого он обманул? Только ли влюбленную в него женщину? А как насчет себя самого? Да, выбросить ЭТО в море было бы позором и малодушием. Стремясь избавить случайного человека от соблазна стать Богом, на самом деле он всего лишь обезопасил бы собственные сны. Как однажды пытался сделать Эмма... Какой же выход? Отдать ЭТО, подарить кому-то - также было малодушием. Впрочем, как и навечно оставить себе... Существовал ли четвертый вариант?
      - Пожалуйста, больше не шути так, - попросила Рэй. - А то я подумаю, что у тебя не осталось желаний.
      Он оскорбился, с трудом пряча улыбку:
      - У меня не осталось желаний?! Это теперь-то, когда я точно знаю, что вчера на пляже ты была права, и все на свете - игра моего воображения?!
      Он помог женщине подняться. Потом притянул ее к себе, готовый к тому, что эта сумасшедшая опять станет бороться, но все обошлось, и тогда он признался:
      - Помнишь, ты спрашивала, хочу ли я, чтобы ты разделась? Ответ утвердительный. А потом - чтобы раздела меня.
      Когда Жилов тащил Рэй к зарослям акаций, она хохотала, как деревенская дурочка, и шаловливо задирала кислотную маечку, под которой ничего кроме загара не было.
      ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
      В доме Пшеховских все было открыто: и калитка, и окна, и входная дверь, повсюду горел свет, даже в саду, идиотскими голосами рыдал видеоприемник, вот только жизни в доме Пшеховских было маловато. Не била у них жизнь ключом. Татьяна лежала на диване в гостиной, с трудом вмещаясь в пространство мягких спинок и подушек. Ноги ее покоились на валике. Рубенса бы сюда, подумал Жилов.
      - Прости, - виновато сказал он, - я попрощаться.
      Татьяна, кряхтя, привела свое огромное тело в движение. Она села, спустив ноги в тапочки, и рефлекторно запахнула халат. Жилов присел рядом.
      - Прости, что так поздно, - продолжал он. - Утром меня здесь уже не будет.
      - Тогда чего мы ждем? - хрипло поинтересовалась она, потянулась к гостю и жадно впилась в его губы. Поцелуй был сочен и полон страсти, язык пани Пшеховской ворвался Жилову в рот, требуя ответной ласки. Именно так обычно целуются изрядно подвыпившие женщины.
      - Что ты, что ты... - оторопел Жилов, не сразу высвобождаясь. Объятия у хозяйки были гидравлической мощи. Он непроизвольно кинул взгляд в незашторенное окошко: Рэй ждала его на улице в машине. И вообще, для одного вечера было как-то многовато.
      - Я тебя люблю, - сказала Татьяна, выпуская жертву из рук. - Давно, еще с тех пор.
      Она была совершенно трезвой.
      - С каких-таких пор?
      - И ты забыл...
      - С тобой все в порядке? - спросил ее Жилов.
      - Со мной - о'кей.
      С ней, конечно, не было о'кей. Растерзанная упаковка валялась на ковре, все десять капсул были выдраны и, очевидно, проглочены. "Perfugium", транквилизатор. Впрочем, десять капсул перфугиума - это не причина для тревоги, в экстренных случаях допускается и бОльшая доза.
      Ребенок до сих пор не спал, несмотря на то, что было уже без нескольких минут полночь. Укладывать его сегодня явно никто не собирался. Леонид Анджеевич лежал тут же на ковре, махая ногой, и смотрел по объемнику какой-то совершенно взрослый фильм, пользуясь попустительством взрослых.
      - Думаешь, я под балдой? - усмехнулась хозяйка и пнула "perfugium" тапком. - Думаешь, эту дурь я залпом маханула? Не боись, в течение всего дня ее глотала, только не помогает что-то.
      По ее щеке ползла одинокая слеза. Как будто капля с потолка упала.
      - Вижу, что не помогает, - согласился Жилов, стараясь не встретиться с Татьяной взглядом.
      - Была у Анджея в больнице, - сказала она. - С четверть часа, как вернулась.
      - И как он?
      - Говорят, в шоке, - с пугающим спокойствием сообщила Татьяна. - Врачи все дохлые, ничего путного из них не вытрясешь. В реанимацию не прорваться. Хотела уж силой Анджея забирать, чтоб дома помирал, так девчушка одна отговорила. У нее там тоже муж лежит. Не бросай меня, Максик.
      - Что ты несешь! - рассердился гость. - Что ты из себя вдову-то корчишь? Твой Анджей тебе еще Нобелевскую премию в ноги постелет, в крайнем случае - Ленинскую.
      - Ты думаешь, с ним будет нормально?
      - Я. Тебе. Обещаю, - произнес Жилов раздельно. Хотел было успокаивающе похлопать ее по коленке... но передумал.
      Столь непривычная форма истерики сделала его осторожным в словах и жестах.
      Он решительно встал.
      - А на кой хрен мне его премия? - спросила женщина сама себя. - Нет в доме мужика. Не было и не будет...
      Она опустила плечи и ссутулилась. Жилов только головой покачал. Что тут было ответить? Он подсел к мальчику и сказал:
      - Привет.
      - Доброй ночи, - вежливо ответил тот, не отрывая взгляд от экрана. Не обращайте на маму внимания, она из-за папы.
      - А ты волнуешься за папу?
      - Нет, - изумился он вопросу. - Я сыну главного врача нуль-фуникулер подарил, пусть теперь попробуют папу не вылечить. Они тут недалеко живут.
      - Хочешь, я тебе тоже что-нибудь подарю? - осторожно сказал Жилов.
      Мальчик соизволил повернуть голову. Гость сидел неподвижно, никаких подарков в его руках не наблюдалось. Правильно ли я делаю, лихорадило гостя. Хорошо, что никто эту предательскую дрожь не замечал. Понравится ли маленькому пану Леониду играть с красивыми и необычными камушками, которые дарят ему знакомые дяди космолазы?.. Ну отчего же - глупость, раздраженно подумал гость, споря непонятно с кем. С какой стати мальчик должен жить в мире, придуманном кем-то за него, тем более если этот кто-то - уставший от войны солдат, человек из прошлого. Бывший романтик, бывший циник, бывший коммунист... Леонид ждал. Очень терпеливый он был ребенок, на зависть другим мамам и папам... Ну отчего же - безумная идея? Черновой вариант Будущего мы уже подготовили, настало время проверить этот вариант на прочность. И вообще, для чего я сюда пришел, подстегнул он свою волю, как не для того, чтобы сделать малышу подарок! Для этого и пришел. Не для того же, в самом деле, чтобы утешать спятившую матрону?