- Первый раз слышу, - честно признался я.
      Секретарь махнул рукой и, казалось, потерял ко мне всякий интерес. Темнота!
      "Брат" снова зашевелился. Его рука, искусно огибая тарелки с закусками, словно змея потянулась к бутылке.
      - Ну, а что у вас здесь новенького? - дабы опередить новый каверзный вопрос, я решил приступить к своим журналистским обязанностям.
      - А ничего. Зарплату не выдают. Работы нет. Все пьют.
      - На что?
      - Это же другой вопрос. Вот у Микулиных мамаша Богу душу отдала. Они, как полагается, получили свидетельство о смерти и "похоронные деньги". На них и запили. Поминки плавно перешли в празднование Нового года. Потом рождество. Гроб с бабкой целый месяц в сенях простоял...
      - Зээ мэндэ! - снова произнес мой тезка, и опираясь, чтобы не упасть, опустил ладонь в тарелку с помидорным рассолом.
      Выпив, он ласково посмотрел на меня и рухнул на стул.
      - Какую-то грустную ты мне историю рассказал, - стараясь не глядеть на своего "брата" обратился я к бывшему секретарю.
      - Могу и веселую. В соседнем поселке бабы своим мужикам от тела отлуп дали. Сказали, пока пить не прекратите - никакого секса.
      - Как в кино!
      - Ага. Через пару недель мужики и в самом деле ушли в завязку. Трезвенькие как стеклышки стали возвращаться домой. И тут бабы за примерное поведение решили их поощрить. А чем поощрить? Бутылочкой. Один раз премировали, другой - и все воспитание пошло насмарку.
      Я видел, что мой тезка, Сережка Романов, подняться уже не мог. Но водку в своем стакане он, казалось, видел отчетливо. Словно бульдозер, раздвигая широкими скулами с пути тарелки с закусками он тянулся губами к стакану. Хриплый голос выдавливал буквы:
      - Зээ мэ-э-эн-дэ...
      - Чего это он все на меня матерится? - наконец отважился спросить я у бывшего.
      Секретать с удивлением посмотрел на меня:
      - Да наш Сергунчик, мухи не обидит.
      - А мандой зачем обзывает?
      - Какой ещё мандой! "Зэ мэндэ" по-бурятски "За здоровье". Вот он весь вечер и пьет за твое здоровье. Здоровье тезки, брата, так сказать.
      Я подвинул к "братишке" стакан поближе: не дай Бог опрокинет весь стол. Поднял свой стакан и громко произнес:
      - Зэ мэндэ, Серега!
      Горемыку я покидал на другой день. И вовсе это была не Горемыка. Байкальск!
      1999 г.
      ЧТО НЕ СДЕЛАЕШЬ РАДИ ЛЮБИМОГО?
      Один российский прапорщик исполнял свой интернациональный долг. То ли в Афганистане, то ли Средней Азии, то ли вообще где-то на территории России, но в одной из мусульманских республик. Не в этом дело. А в том, что прапорщик по уши влюбился в мусульманочку. И что не вероятно - она его тоже полюбила. Прапорщик был парень что надо - рожа кирпичом, бицепсы, словно кислородные подушки, могучее тело. Одним словом - парень герой. И дивчина ему под стать - статна как газель, черноглаза, мастерица на все руки. А скромна-а-а! В России такую скромницу можно отыскать разве что в непроходимой тайге.
      Но что ни говори, а в отличие от нашего героя-прапорщика, по его мнению не имевшего вообще никаких недостатков, у невесты было сразу два изъяна. И очень существенных. Во-первых, она была иной веры мусульманской. А во-вторых, звали её Кангмалингжанова Сирун. То, что девушка носила фамилию Кангмалингжанова - полбеды. При бракосочетании непременно возьмет фамилию мужа. А вот с таким именем - в России могут быть проблемы. Что поделаешь, ну у тех мусульман даже не то что есть такие имена, а очень даже распространены. Как у нас в России, Наташки, например.
      Но у прапорщика-то - настоящая любовь. Плевать ему на иное вероисповедание и тем более на имя невесты. Он её с первого дня знакомства звал вовсе не Сирун, а Светочка.
      В общем после исполнения своего интернационального долга привез прапорщик мусульманскую девку в район дислокации своей части, привел к своим родителям, которые к счастью, жили почти рядом и представил невесту:
      - Знакомьтесь мама и папа, это - Сирун, невеста моя ненаглядная.
      У папы с мамой челюсти отвисли, что за Сирун? Ни фига себе - Сирун! Значит на свадьбу наприглашают гостей и скажут: "А вот и наша Сирун!" То-то будет праздник! Да ещё мусульманка!
      Папа с мамой с девушкой познакомились, а потом сына в тихую комнатку завели и высказали ему свое "фе". Словом, так сыночек, хочешь женись, но мы тебе своего родительского благословения дать не можем. Пока она мусульманка... Пока зовется Сирун...
      Пригорюнился молодой прапорщик и в ту же ночь рассказал о родительском условии своей Сирун.
      - Не горюнься, - молвила Сирун, - Я готова поменять вероисповедание. Завтра же пойдем в вашу церковь, и я приму христианство. И на счет имени не беспокойся. Зови как и раньше называл - Светкой. А при бракосочетании пусть мне и паспорт поменяют, где вместо Сирун будет Светлана.
      Обнял её прапорщик своими огромнейшими руками, положил лицо из красного кирпича на нежную девичью грудь и уснул.
      Как сказала Сирун, так и сделала. Стала христианкой. Подали они два заявления в ЗАГС: одно на бракосочетание, другое на замену имени. И стали ждать торжественного дня.
      На свадьбу пришло гостей видимо-невидимо. Прапорщик-то старшиной десантной роты по службе числился. Марш Мендельсона, цветы и торжественный голос дамы с огромной цепью на груди, которая регистрировала брак.
      Согласны ли вы, Светлана Мамедовна, стать женой и взять фамилию мужа?
      - Согласна, - ответила Светка и с любовью посмотрела на своего героя.
      Залпом стрельнули бутылки шампанского, пробки весь загсовский потолок изрешетили. Вокруг сотни глоток кричали "Горько!", кто-то из самых неугомонных уже бил бокалы. А молодожены слились в долгом поцелуе. Теперь они супруги - Бибздяк.
      Такая фамилия была у прапорщика и его родителей. Очень редкая фамилия...
      2000 г.
      НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ
      Менеджер по продажам недвижимости Вовка Онанизев, молодой да ранний, притащил в "контору" диск с фамилиями и телефонами всех жителей города.
      Вставил в компьютер, покрутил и, откинувшись на спинку кресла, с горечью выдохнул:
      - Жалко!
      - Жалко знаешь где, Онанизев? - постарался подковырнуть его начальник отдела.
      - Знаю, господин Сучков, знаю. - Вовка сделал ударный акцент на фамилию начальника, - Только мне обидно, что в этих телефонных списках нет данных о жилплощади, которую занимают абоненты.
      - Зачем тебе?
      - Как зачем? - по-прежнему внимательно просматривая списки владельцев телефонов, ответил Вовка, - Вижу я, например, что гражданин по фамилии Маньякин занимает площадь в 24 квадратных метра. Звоню ему и предлагаю улучшить жилищные условия...
      - Думаешь у Маньякиных деньги найдутся на улучшение? - хмыкнул Сучков.
      - Это у Сидоровых не найдутся, у Петровых, Ивановых. А у граждан с фамилиями типа Крутой, Меринов или какого-нибудь Бумера обязательно найдутся. Эти жить умеют.
      - Странная у тебя логика, Онанизев, - скривил улыбку Сучков.
      До появления на фирме Вовки Онанизева, начальник отдела Сучков был объектом повышенного внимания. Вредный мужичок. Пакостный. Уже несколько хороших менеджеров было уволено не без его помощи. Может быть, поэтому все к нему и обращались только по фамилии. "Господин Сучков, мне нужно в бюро инвентаризации сбегать". "Господин Сучков, а у нас бланки договоров закончились". "Господин Сучков..." А господин Сучков уж очень комплексовал по поводу частого упоминания его фамилия. Он и привел в фирму Вовку Онанизева, сообразительного, смешливого и быстрого на подъем парнишку. Скорее всего в тайне надеялся, что акцент с его фамилии переместится на Вовкину. Но этого не произошло. Вовка нисколько не комплексовал, и по фамилии его называл только сам Сучков.
      Вовка впился глазами в компьютерные списки. Чему-то улыбнулся и схватил трубку телефона.
      - Алло? Это квартира Бляткиных? Вас беспокоит Владимир Онанизев из фирмы по продаже недвижимости... Ха-ха-ха... - раздался его задорный смех и тут же последовало пояснение, - Бляткины бросили трубку.
      - Еще бы! Какое совпадение! Господин Онанизев звонит господам Бляткиным, - съязвил Сучков.
      Вовка не обратил внимания на "подкол". На экране его компьютера быстро бежали строки с фамилиями. Он опять потянулся к телефону.
      - Алло! Мне Петра Васильевича. Петр Васильевич? Вас беспокоят из фирмы недвижимости. Кто? Риэлтор Владимир Онанизев. Я по поводу...
      Он положил трубку и снова дико захохотал:
      - Меня послали! Надо же сам Подхуллин и меня туда же!
      - Ты Горячевым договор на покупку оформил? - строго спросил Сучков.
      - Оформил, оформил. Еще позавчера, - не отрывая глаз от компьютера, ответил Вовка, - А ну-ка, что у нас на букву "х"? Хоревы, Холодовы, Хурловы, Хуйк! Ни фига себе!
      Снова тычет в кнопки телефона, смешливо оглядывает сотрудников отдела и переключает аппарат на громкоговорящую связь. У Вовки сегодня веселое настроение.
      - Ал-лооо. Вас слу-у-ушают.
      - Здравствуйте, это квартира Хуйков? - спрашивает Вовка.
      Абонент несколько секунд молчит, а затем из динамиков раздается неторопливый голос:
      - Ув-важае-емый, господи-ин. Хуйк - фам-милия эсто-онская. Она не скло-оняется. А с кем я им-мею честь го-оворить?
      - Это фирма по продаже недвижимости. Менеджер Владимир Онанизев...
      Неторопливый голос тут же вмешался в Вовкину речь:
      - По-оздравляю-ю, ва-ас, господи-ин Он-нани-изев с пе-ерспекти-ивной ра-аботой. Но в ва-аших услу-угах я не нужда-аюсь. И-именно в ва-ших. Вы ме-еня по-оняли, на-адеюсь?
      От аппарата послышались прерывистые гудки.
      Кабинет тут же вздрогнул от дружного хохота. Только Сучков не смеялся. А к вечеру президент фирмы вызвал Вовку в свои апартаменты и без всяких эмоций на лице предупредил: чтобы подобные шутки не повторялись.
      За такие проделки, порочащие честь фирмы, кого-то другого президент бы и уволил, как говорится без выходного пособия. Но не Вовку Ононизева. Потому что Вовка один совершал сделок втрое больше, чем кто-либо другой.
      2000 г.
      И БАХ ТУТ НИ ПРИ ЧЕМ!
      Этот дальневосточный полустанок мне сразу не приглянулся. Поезда мимо него проносились не сбавляя хода. Электрички ходили редко, да и не все останавливались. Зато несколько поломанных скамеек на перроне были заняты. На спинках лавочек восседали молодые люди, опустив ноги на сиденья. Курили папиросы. Сначала мне показалось, что бедствуют ребята, пуская одну папироску по кругу. Но потом дошло - расслабляются. На их языке "кумарят", курят анашу, которой в этом районе пруд пруди. Затянутся, глаза закатят и сплевывают тягучую слюну прямо на перрон. Бр-р-р, неприятно...
      До электрички оставалось не менее часа и я решил прогуляться. Спустился по ступенькам и услышал голоса, доносящиеся из-под перрона. Под ним от полуденного солнца тоже прятались наркоманы. Группки курильщиков были и под березками и в траве около железнодорожной насыпи. И я решил снова вернуться на станцию. На перроне уже вовсю шла голосовая перепалка. Уборщица, размахивая метлой, наскакивала на наркоманов, костерила их на чем свет стоит, но те лишь ленива улыбались в ответ: "Отвали бабка, на лучше плану. Затянись и успокойся!"
      - Ах, так, кричала уборщица! Ну, я вам сейчас устрою. Вот я вам сейчас! - и во всю округу закричала, - Михалыч, черт, Михалыч, включай Прибабаха!
      В ту же секунду из станционных динамиков громыхнула органная музыка. Тяжелыми волнами всю округу охватывали органные фуги Баха. С десяток-полтора курильщики тут же спрыгнули с лавочек и устремились к лестнице. Из-под перрона тоже стали вылезать юноши и девушки и по пыльной, ухабистой дороге чуть ли не бегом устремились подальше от станции.
      - Ну как, подействовало? - из будки появился мужик лет пятидесяти, тот самый Михалыч, которого на помощь призывала тетка с метлой.
      - Только пятки засверкали! - подбоченившись ответила тетка. - Не уважают Прибабаха-то, боятся.
      - Кого они боятся? - не совсем поняв о ком идет речь, обратился я к Петровичу.
      Мужик самодовольно улыбнулся:
      - Баха, Генделя, словом, наркоманы не уважают органную музыку. Особенно фуг шугаются.
      И рассказал мне историю, как однажды к нему в руки попал какой-то научный журнал, в котором он узнал об исследованиях немецких ученых, которые проводили музыкальные опыты на наркоманах. Оказалось, что органная музыка у самых больных вызывает чувство страха и ужаса. Тогда и притащил Михалыч, начальник станции, свой старенький проигрыватель в здание полустанка. Выпросил у приятеля пластинку с фугами Баха и решил провести свой собственный эксперимент. Немцы-то правы оказались: не любят орган наркоманы.
      - Шизеют они от него, - заключил беседу Михалыч и добавил, - Но я ведь особенно и не усердствую. Включаю только тогда, когда на перроне начинают происходить беспорядки.
      Полустанок Липовый, назовем его так, - основной центр конопляного рая. Высокой травы с запахом дурмана - огромные плантации. Ее здесь специально никто не садит. Она сама разбрасывает свое чертово семя по осени и плодится, плодится, не взирая на погодные условия, на зависть ржи и пшенице. А летом сюда съезжаются любители травки. Едут не только из соседних областей, но и из центра России. Вывозят коноплю мешками, рюкзаками, сумками. Милиционеры из района наведываются на конопляные плантации очень редко. Да и не разъездишься: район огромный, а милицейский уазик лишь один. Да и толку от их наездов, что с козла молока. Выхватят из сотни сборщиков двух-трех парней и уедут. Вот и приходится Михалычу со своим немногим станционным персоналом самолично вести борьбу с наркобизнесом. Правда, своими, "прибабаховскими" методами.
      Из конопляных полей раздался призыв приближающейся электрички. Фуга закончилась и из радиопродуктора голосом Михалыча последовало объявление об осторожности при посадке. К перрону со всех ног неслись юноши и девушки. Те, кто не ценит великого Баха!..
      2001 г.
      НАШИ ЗА РУБЕЖОМ
      В родном отечестве принято считать, что уж больше-то русских ни одна нация матюгами не кроет. Тому пример множество веселых историй. За рубежом соотечественники узнают друг друга именно по бранным словечкам. А уж сколько анекдотов сложено о первенстве русской брани - не сосчитать. Вот, например, американцы решили проверить, где больше ругаются матом. Изобрели такие часы, которые при одном матюге отсчитывают ровно одну минуту. Повесили во французском кабаке, набежало 15 минут. Повесили в "Макдоналдсе" в США. Стрелки отсчитали 30 минут местного сленга. Решили повезти часы в Россию и повесить в солдатской казарме. Укрепили над тумбочкой дневального. На утро часов не находят. Спрашивают у дежурного:
      - Где часы?
      - Да я их выбросил, - говорит тот, - в казарме и так сквозняк, простудится можно, а тут ещё этот вентилятор на полную мощь работает.
      Но так ли на самом деле? Оказывается русскому человеку ещё далеко до самой "матюгальной" нации в мире. Нецензурщина присутствует и в других языках - немецком, французском, испанском, английском. В помещенном в Интернете всемирном словаре нецензурных слов и выражений русский комплект ненормативной лексики (146 словарных гнезд) стоит лишь на четвертом месте. Бесспорным мировым лидером является язык Шекспира и Байрона (418), за ним следует испанский (310) и голландский (203) Солиден этот пласт и в шведском языке - 120 непечатных слов и выражений. Весьма скромно выглядят на общемировом фоне прибалты: эстонский язык представлен пятью, а литовский и латышский - тремя и двумя нецензурными гнездами соответственно. Правда, в нескольких экзотических языках, зулусском, например, составители словаря вообще не нашли ничего такого, что при детях и дамах произносить не рекомендуется.
      Кстати, английская нецензурная брань гораздо грязнее русской по смыслу. Чтобы убедиться в этом достаточно всего пары примеров распространенных тамошних ругательств: "Cunt with bear legs" или "Suck a bleeding cuck". Очень характерно, что все эти слова по отдельности вполне литературные и могут встретиться в высокохудожественном тексте, но их сочетание в данном случае совершенно омерзительное, рука не поворачивается написать дословный перевод выражений, разве что некоторых слов: with - союз "с"; bear - "медведь"; legs - "ноги". Далее догадайтесь сами...
      В другом языке из той же романской группы - испанском - ничего подобного не встретишь. Хуже, чем сравнения со свиньей, там практически ничего нет. Но зато все слова, так или иначе связанные с процессом совокупления, половым актом, в испанском вполне литературные. Что создает массу трудностей переводчикам художественных произведений на русский язык.
      Так вот, если перевести дословно какого-нибудь тамошнего классика, то получится матерный текст почище, чем у Венечки Ерофеева.
      В германских языках - третья картина. Там все крутится не вокруг человеческих гениталий, а испражнений. Тоже, согласитесь, не подарок.
      В тюркских языках - свои особенности. Например, там особым шиком считается вставить персидское матерное словечко, отчего выражение считается ещё более нецензурным. В китайском, корейском и японском - тоже свои тонкости.
      Но в итоге-то что получается? А то, что мат - общечеловеческая ценность.
      Но в выше перечисленных странах к словам нелитературного происхождения относятся более спокойно. У нас же были прецеденты, когда старались и упечь за решетку по статье за злостное хулиганство. Не за оскорбление кого-либо, а за простое цитирование нецензурных слов.
      И все-таки? И все-таки наш мат уважают. Смысл русских нецензурных слов с первых дней пребывания в России стараются понять иностранцы. А поняв, заучивают наизусть. Читал я в одной газете, что наш предприимчивый товарищ, находясь в туристической поездке в Испании, заработал на обучении испанцев русским матерщинным словечкам не один десяток долларов. И он, и испанцы остались довольны друг другом.
      Ну а российский человек - он и в Африке российский. Со своим словарным "багажом", со своими понятиями. Вот увидите ниже...
      ЗЕМЛЯКИ
      В половине одиннадцатого вечера мы приехали в Страсбург - пограничный город между Францией и Германией. Припарковав машину на свободное место, решили прогуляться по ночному городу. И пошли прямехонько к ратуши, что возвышалась на центральной площади.
      Не смотря на поздний час, народу на площади гуляло очень много. И вдруг из центра толпы на всю площадь раздался трехэтажный русский мат. Мы поспешили на голос земляка, чтобы угомонить и, возможно, выручить из беды соотечественника.
      Мужчина лет 25 орал на всю "Ивановскую": "А, мать вашу, зажрались, буржуи долбанные!" Когда мы подошли совсем близко к парню, он, засунув руки в карманы, нос в нос орал какому-то парню: "Что уставился, е...о страшное! Дать в морду?"
      Вокруг нарушителя спокойствия стала собираться толпа. Правда держалась на некотором расстоянии. Мы протиснулись, и я взял матерщинника за руку, стараясь вывести из центра всеобщего внимания.
      - Пошли-пошли, землячок. А то полиция сейчас быстро в кутузку заметет...
      - Зе-ме-ля, - нараспев растягивая слово, обрадовался парень появлению соотечественников, - Как приятно слышать речь родную!
      Он не сопротивлялся и пошел следом за нами, радостно объясняя, что эти буржуи все равно ничего не смыслят по-русски.
      - Да они же ни хрена не понимают. Отсталые люди. Может пойдем выпьем, а мужики?
      - Не ругайся, выпьем. Вон уже и полицейские.
      Двое полицейских и в самом деле стояли на краю площади и улыбались, гляди, как наш новый знакомый лезет обниматься.
      - Да они, мля, и пальцем не тронут. Они же думают, что я, может быть, артист какой-нибудь и кричу стихи. Я их знаю - два года уже во Франции учусь. Во, смотрите...
      И он в сторону полицейских заорал во всю глотку что-то похожее на Маяковского:
      - Эй, онанисты, кричите "Ура" - машина ебли налажена, к вашим услугам любая дыра, вплоть до замочной скважины...
      Полицейские заулыбались и приветливо кивнули головами. Но мы уже плотно взяли его под руки и потянули с площади. Он запел какую-то уж слишком матерную частушку. Толпа тоже медленно двигалась за нами.
      - Они же здесь, ни хрена по-русски не понимают. - повторял он, - Мы по ихнему ещё как-то разумеем. А они ни х.... Вот и делай вывод, какая нация более образованная.
      Он вдруг резко освободил свои руки, остановился и обратился к мужику в шортах, который оказался совсем рядом с нами:
      - Вот ты, хер моржовой... Ну скажи что-нибудь!
      - Да пошел ты на х..., - на чисто русском языке сказал "хер моржовый". - Че ко всем задираешься? Совсем крутой что ли?
      - Это тоже ваш друг? - с изумлением спросил наш новый знакомый.
      Мы отрицательно замотали головами. И тут из толпы кто-то посоветовал. На чистом русском:
      - Уведите его, ребята. От греха подальше.
      - Перепил, небось, парень, - тут же добавила какая-то женщина.
      По толпе пошли разговорчики на родном языке, дескать, вот такие пьяные дебоширы и портят за рубежом лицо русской нации. И мы поняли - толпа-то состояла из наших соотечественников.
      Когда все расходились, один мужик с раздражением в голосе проронил:
      - И здесь от этих мудаков не укроешься. Куда ж ещё податься-то?
      1996 г.
      МОЯ ТВОЯ НЕ ПОНИМАЕТ
      Мы с другом возвращались домой из Парижа на своей машине - шестая модель "Жигулей". Проехали Францию, Германию, Чехию, больше половины территории Польши. Где-то сбились с дороги, заплутали. И каждого встречного полицейского спрашивали, как выехать к Бресту. Полицейские в ответ разводили руками и делали вид, что ничего не понимают. Дружба между странами социалистического лагеря закончилась и они все и как-то сразу забыли русский язык.
      Какой-то мальчишка нам все-таки объяснил, как выехать на автомагистраль, которая ведет к Бресту. И через пару часов мы действительно вырулили на широкое шоссе и понеслись к белоруской границе - дорожные указатели напоминали о том, что мы на правильном пути.
      Придерживаясь всех правил по ограничению скорости, мы сокращали расстояние до Москвы. Но на выезде одного из маленьких придорожных городков нас все-таки остановил полицейский патруль.
      Не развернув даже в мои документы, инспектор, краем глаза поглядев на российские номера машины, без всяких церемоний достаточно сносно произнес по-русски:
      - Скорость большая. У нас за это штраф 70 долларов.
      Я попросил показать прибор по фиксированию скорости, чтобы лично удостовериться в нарушении этого вида правил дорожного движения. Но полицейский оставил мою просьбу без ответа и стал обходить нашу машину.
      - Почему багажник помятый? - продолжал он демонстрировать свои познания в русском языке.
      - Сосулька упала, - небрежно сказал я и посмотрел в глаза польскому стражу дорог.
      - Сосулька упала? У нас за это штраф 50 долларов.
      - Покажите инструкцию, где есть этот пункт?
      Но полицейский и этот мой вопрос оставил без внимания, и только знаком позвал меня, чтобы я следовал к его машине. Когда я подошел, он предъявил новую претензию:
      - Эта дорога платная. Вы оплатили проезд?
      - Откуда нам знать, что она платная?
      - С вас 50 долларов. Он похлопал моими правами себе по ладони и затем небрежно бросил их в свою планшетку.
      - Платите 50 долларов.
      - Нет у меня денег. Осталось только на бензин.
      - Как хотите.
      Он сел в свою машину, включил рацию и принялся с кем-то по-польски разговаривать.
      Я тоже уперся. Вернулся к своим "Жигулям", и мы с напарником твердо решили денег не давать. В самом деле - ведь ничего не нарушали. Разложили передние кресла и закрыли глаза - чего время терять, лучше уж отдохнуть. До Москвы ещё более полутора тысяч километров.
      Но польский полицейский минут через двадцать снова подозвал меня.
      - Будешь платить?
      - Я ничего не нарушал. - категорично отрезал я.
      - Тогда поедем в участок.
      - Поехали, - без раздумий сказал я и крикнул напарнику, - Жень, сейчас в участок поедем. Хоть отоспимся.
      - Отлично! - с радостью в голосе согласился мой напарник.
      Полицейский ненавидящим взглядом смотрел то на меня, то на моего товарища. Затем его прорвало. Вальяжность и безразличие в его голосе пропали, он стал грозно и эмоционально выкрикивать какие-то ругательства на польском языке, из которых я смог понять только одно, что мы есть "пся крев", то есть "собачья кровь". Возможно, подумали мы, он был поражен нашей собачьей выдержкой. В конце концов он с силой воткнул в мой нагрудный карман водительское удостоверение и со злостью сказал:
      - Пошли на х...
      Мы не заставили себя долго упрашивать.
      Ближе к границе мы подобрали случайных попутчиков - челноков из Смоленска. Рассказали им о происшествии. Ребята, знавшие польские законы лучше своих российских, оживились.
      - Эх, магнитофона у вас с собой не было! Могли бы и сами выгоду извлечь!
      Оказалось, за нецензурную брань в Польше жестоко карают рублем. То есть злотым. За известное слово из трех букв, куда нас послал полицейский (у поляков оно состоит из четырех), взимается минимальный штраф - пять злотых. Что-то около двух с половиной долларов. Максимальный - 500 злотых. Значит 250 долларов. Правда деньги поступают в государственную казну. Но потренировать полицейского все равно можно было бы. Если бы был магнитофон.
      1996 г.
      ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО
      И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО
      За границей таксисты, официанты, швейцары, продавцы, словом, люди сервиса, стараются выучить хотя бы азы русского языка. Русских туристов становится все больше. Мало того, работники сервиса и торговли даже стараются услужить русскому, потому как наши соотечественники подают неплохие чаевые.
      Впрочем, изучение русского языка для многих из них не составляет большого труда. Достаточно понять несколько фраз и выражений, чтобы определить доволен клиент или возмущен.
      Говорят, когда первые новые русские стали пребывать по туристическим путевкам в западноевропейские страны, то требовали все самое... п...тое. Им предлагали пятизвездочный отель и лучший номер в нем. Но некоторые русские говорили, что это - х..ня и переспрашивали, дескать, а почему не предлагаете шестизвездочный? Узнав, что таких во всем мире не водится, они, скорчив обидчивую мину, соглашались и на пятизвездочный.
      - Какая машина вам нужна? - спрашивал гостиничный - консьержка.
      - Самая п...тая, - лениво бросали русские.
      - "Мерседес"? "Вольво"?
      - Эта х...ня в России надоела. Что-нибудь попи...тей.
      И к подъезду гостиницы подъезжал роскошный лимузин.
      Ну, кому как не самим французам оценить эротическую грамотность новых русских! Ведь испокон веков женское начало всегда во Франции ценилось и благотворилось выше, чем начало мужское.
      Так вот, многие работники обслуги и сервиса хорошо уяснили многогранный смысл двух слов. Самым п...тым, на языке русского молодого нувориша считалось все лучшее и было пиком блаженства и восхищения. Самым х...вым было все плохое, а также выражалось недовольство или разочарование.
      Но однажды в результате непонимания этих двух фраз, один француз чуть не стал жертвой очень плохого знания русского языка.
      Трое русских заказали бутылку самого старого вина в ресторанчике, расположенном на крутом утесе французских Альп.
      Официант был наслышан о щедрости гостей из далекой России и старался им всячески угодить. Через несколько секунд он уже лавировал к столику русских с подносом, на котором, словно Эйфелева башня, возвышалась бутылка вина, окутанная пылью времен.
      Но одного из гостей насторожила "грязная" посудина, он провел пальцем по пыли почти что вековой давности и, высокомерно улыбаясь, показал грязный палец официанту. Спросил с подозрением:
      - Х...вое?
      Официант расплылся в широкой улыбке, сам оттопырил большой палец правой руки и прицокнул языком:
      - Х...вое, х...вое! Самое х...вое вино!
      Только отменная реакция двух других товарищей вывела голову официанта из-под траектории полета бутылки, которая улетела под утес.
      Через несколько минут примирившиеся стороны сидели за столом переговоров. На столе стояла точно такая же бутылка вина с подвальной пылью. И гости, отпивая блаженный напиток, учили француза русскому языку:
      - То вино... - показывал пальцем на соседние столики ещё минуту назад разгневанный русский.
      - ...ху-е-во-е, - медленно произносил официант.
      - А это... - показывал гость на бутылку стоявшую на их столе.
      - П...тое, - отвечал официант.
      В одном не ошибся француз: гости из России оказались щедрыми людьми. Они не только не потребовали денег за обучение русскому языку, а сами заплатили - и за обслуживание и за науку.
      1996 г.
      НА ВОЗДУШНОМ ШАРЕ
      В один из швейцарских отелей прибыло два русских богатых туриста. И через несколько минут жизни спокойным швейцарцам не стало. То нуворишам подавай самый прекрасный лимузин к подъезду, то требуют наполнить бассейн морской водой, то просят абонировать тренажерный зал, да тот, в котором в это время занимается как раз какая-нибудь французская или голливудская кинозвезда. Другой характерной чертой их проживания стали астрономические счета за ужины в ресторане и телефонные переговоры с Москвой.
      Через несколько дней руководство отеля усомнившись, что такие деньги могут быть у людей в наличии, попросило их сразу выложить сумму за прожитый срок (в принципе, таких парадоксов в зарубежных гостиницах практически не бывает: клиент расплачивается только по выезду из отеля). Гости достали из сейфа кейс и выкинули перед портье необходимую сумму в пачках. Еще раз усомнившись, что такие деньги можно таскать за собой, администраторы требовали теперь расчета за каждый день. Гости без разговоров вытаскивали из бездонного кейса все новые пачки, при этом от сдачи отказывались.
      Между прочим, жили они в номере, который обычно снимают семьи швейцарских банкиров и то ненадолго. Целый месяц развлекались на полную катушку. Играли в теннис, пытались обучиться гольфу, покатались на лыжах, совершили несколько конных прогулок, попрыгали с парашюта. Но все приелось и надоело. Лежали на койках в номере и, как говорят на Руси, плевали в потолок. Наконец, кто-то им подсказал, что они могут совершить увлекательную прогулку на воздушном шаре.