62

На следующий день в коридоре луисвиллской больницы собралась небольшая группка людей. Том Уоткинс с детьми, его подружка Хизер, сержант Уитли тихо беседовали с доктором у дверей больничной палаты.

– Ну, готов? – обратился доктор к Джереми, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Джереми кивнул.

– Тогда пошли. – Доктор подошел к двери, открыл ее и отступил в сторону.

Том и Джереми, взявшись за руки, приблизились к двери. Потом отец отпустил руку сына.

– Иди ты, – сказал он Джереми.

– Ты уверен, папа?

– Да. Иди.

Джереми прошел мимо доктора и остановился в нерешительности. В палате было очень темно и тихо, и он даже не мог различить лежавшую на кровати фигуру. Что, если кто-то жестоко ошибся? Джереми подумал, что не переживет разочарования.

– Ты Джереми? – Возле кровати сидела медсестра. Она встала и улыбнулась мальчику. Джереми опять кивнул.

– Она о тебе спрашивала. – Медсестра подвела его поближе.

Джереми, боявшийся пошевелиться, все-таки отважился сделать несколько шагов вперед. Медсестра посмотрела на неподвижное тело.

– Ваш сын здесь, миссис Уоткинс, – мягко произнесла она.

Джереми почувствовал, как забилось сердце, когда тело шевельнулось.

– Джереми? – Это был слабый шепот – настолько слабый, что Джереми едва расслышал его. Но он узнал этот голос.

– Мама? – Он сделал еще шаг вперед, а потом бросился к кровати.

Медсестра вовремя подхватила его и ласково произнесла:

– Осторожнее. Мы ведь не хотим сделать ей больно, правда?

– Мама!

Это была она. Она повернула голову, и зеленоватый экран монитора осветил ее черты.

– Джереми. – Она с любовью улыбнулась ему, и рука ее, показавшаяся из-под одеяла, потянулась к мальчугану.

Медсестра разрешила ему осторожно пожать руку матери. Джереми схватил ее в ладони и склонился над слабым телом. Слезы счастья, облегчения, благодарности подступили к глазам и заструились по его щекам.

– Я думал, что ты умерла, – задыхаясь, произнес он.

– Еще нет. – Гленда выдавила из себя слабую улыбку. – Я оказалась живучей, как кошка. Говорят, что я поправлюсь. Не переживай.

Джереми нагнулся ниже и прижался к щеке матери.

– Это был самый худший из кошмаров. – Голос его дрогнул, и он, всхлипнув, уткнулся в плечо Гленды.

– Мне тоже снились кошмары, – прошептала она. – Ужасные. Как будто ты был в мрачном подземелье и звал меня. Я все пыталась прийти к тебе.

– Я и был в подземелье и действительно звал тебя. – Джереми изумленно уставился на мать.

– Да? Я чувствовала, что ты в опасности.

– Так и было. Ты спасла меня. Эта плохая тетя хотела убить меня…

– Все, на сегодня достаточно, – сказала медсестра. – Мы ведь не хотим расстраивать твою маму, правда? О своих приключениях ты ей расскажешь потом. А сейчас ей нужны тишина и покой. – Медсестра положила руку на плечо мальчика.

Джереми закусил губу. Гленда прижала его к себе. Мать и сын обнялись, и ночной кошмар медленно отступил,

В коридоре Том Уоткинс выговаривал сержанту Уитли:

– Вы не имели права говорить детям, что она умерла. Что им пришлось пережить!

Уитли вздохнул:

– Я же сказал тебе, как все было, Том. Моя первоочередная цель состояла в том, чтобы сохранить Гленде жизнь. Мы не могли охранять ее ото всего города все двадцать четыре часа в сутки в течение бог знает скольких недель. Она была в коме, когда мы нашли ее, и оставалась в коме до вчерашнего дня, когда мне позвонили и сообщили, что она очнулась и бормочет имя Джереми. Если бы мы сказали детям, что она жива, об этом узнал бы весь город. Ты ведь знаешь людей. К тому же у меня ни в ком, включая и тебя, не было стопроцентной уверенности. Конечно, мы охраняли ее палату, но, случись малейший прокол, и она была бы мертва уже по-настоящему. Не забывай, что она видела убийцу.

– Да-да.

– Я рассудил так: пусть убийца думает, что она мертва, а когда Гленда очнется, она сама скажет нам, кто на нее напал.

– И что она? Сказала?

– Да. Вчера, примерно в это же время. Как раз когда она назвала нам имя Кей Нельсон, та уже пыталась расправиться с мисс Грант, Харрисом и вашим сыном.

– Слава Богу, они остались живы.

– Да, возблагодарим Господа.

Дверь палаты Гленды открылась, и вышел Джереми. Медсестра осталась в дверях.

– Она хочет видеть девочек и Джейка. – Джереми светился от радости, хотя по щекам его и катились слезы.

– Мама! Мама! – Трое ребятишек кинулись к двери.

– Только по одному, – с улыбкой сказала медсестра. Эшли прорвалась вперед, и дверь за ней закрылась.

– Мама, – жалобно пропищал Джейк, когда его и сестру отвели в сторонку. Его нижняя губка предательски задрожала.

– Вы оба повидаете маму, – утешил их доктор, положив руки на детские плечики.

– Мама жива, Джейк, – сказал брату Джереми. И обернулся к Линдси. – Мама жива, Лин!

– Это же здорово! – улыбнулся Том Уоткинс.

– Да, папа. Очень здорово, – ответил Джереми и усмехнулся.

ЭПИЛОГ

Кей была сумасшедшей, правда?

– Конечно. – Джонни взял руку Рейчел и крепко сжал. Потребность в прикосновении к ней он ощущал каждую минуту. И когда одержимый идеей спасти ее мчался под проливным дождем на мотоцикле, выжимая из своего любимца свыше ста миль в час и оставляя далеко позади полицейский эскорт. И когда очнулся в больнице в ту первую ночь и произнес имя Рейчел. И когда, наконец, она, залечив свою рану, пришла дежурить у его постели. Стоило ему прикоснуться к ее руке – ив душе разливался покой.

Прошло два месяца, и сейчас Рейчел и Джонни стояли у могилы ее отца. Стен Грант умер в ту страшную ночь, когда Кей пыталась убить их, вот почему Рейчел никого не застала дома – родных срочно вызвали в больницу. Стен ушел из жизни в шесть часов пять минут.

Поначалу Рейчел тяжело переживала, что не смогла быть рядом с отцом в момент его кончины, но постепенно нашла утешение в некоем знаменательном открытии.

Она вспомнила, что часы в доме пробили шесть и буквально в считанные минуты после этого ветка дерева ударила в окно и инвалидная коляска тронулась с места. Если бы этого не случилось, Кей скорее всего убила бы и Джонни, и Джереми, и Рейчел еще до приезда полиции. Сердцем Рейчел чувствовала, что их спасла душа отца, которая покинула тело как раз в тот критический момент, когда дочь его нуждалась в помощи.

Эта мысль несла в себе успокоение, и благодаря ей Рейчел вспоминала об уходе отца скорее с любовью, нежели с печалью, и вообще старалась больше думать о будущем.

– Если хочешь, мы можем задержаться в Тейлорвилле еще на несколько дней, – мягко предложил Джонни.

Стояла холодная ноябрьская погода. Джонни был в наглухо застегнутой кожаной куртке, Рейчел – в теплом шерстяном пальто до щиколоток. Кривой шрам на шее Джонни – там, где пуля Кей задела ткани, – был скрыт воротником. Рана на плече Рейчел была не столь заметной и больше походила на царапину. На холоде она давала о себе знать, и Рейчел задавалась вопросом, останется ли эта боль навсегда как напоминание о том, что она могла потерять.

– Нет, я готова ехать. Просто хотела попрощаться с папой.

– Мне жаль, что я не узнал его поближе.

– И мне жаль, что он не узнал тебя. Мне бы хотелось, чтобы он был на нашей свадьбе.

Они поженились только вчера. Свадьба прошла тихо, в гостиной Уолнат-Гроува, где собрались самые близкие. Джереми был свидетелем со стороны жениха, а все остальные члены семейства Уоткинсов – в том числе Гленда в инвалидной коляске – присутствовали в качестве гостей.

Сразу после посещения кладбища молодожены отправлялись в свадебное путешествие в Колорадо, где мечтал побывать Джонни. Единственное условие, которое ставила Рейчел: средством передвижения должен быть не мотоцикл, а автомобиль. Джонни выдвигал более скромное: чтобы за рулем сидел он.

– Джонни, как ты думаешь, возможно такое, что папина душа спасла нас?

Джонни поднес ее руку к губам. Они уже не раз говорили на эту тему, и он знал, что ей приятно так думать.

– Это возможно, – согласился Джонни. – Почему бы и нет? Наверняка в нас есть нечто такое, что сильнее смерти. А твой отец любил тебя беззаветно. – Он улыбнулся, заглянув ей в лицо, и тихо прочитал:

Уходят из жизни люди, как опадает листва.

Вечна любовь лишь будет, не умирает она.

– Красиво, – вздохнула Рейчел, прильнув к нему и с наслаждением ощутив его крепкие объятия. На мгновение ей вдруг вспомнилась Кей с ее навязчивой идеей любви, и она содрогнулась.

– Генри Кемп. – Джонни с явным удовлетворением вспомнил имя поэта. – Как и Роберт Бернс, тоже был бабником.

– Ох ты! – Рейчел отстранилась от него, но лицо ее было озарено улыбкой. Слова Джонни заставили забыть о грустном.

– Я люблю тебя, – произнес он твердым голосом.

– Я тоже люблю тебя, – ответила она.

Джонни нагнулся и поцеловал ее. Потом, взявшись за руки, они вышли из-под сени деревьев, окружавших могильный холм, и шагнули навстречу яркому свету новой жизни.