35

Джейк потянул Рейчел за руку. Она улыбнулась ему, нежно погладив детские пальчики, и малыш ответил улыбкой.

– Как ты, Джереми? – спросила Рейчел, не отпуская руки Джейка и с сочувствием глядя на старшего мальчика.

Джереми перестал шептаться с Джонни и поднял на Рейчел глаза. На его усталом личике отпечатались боль и напряжение последних нескольких дней. А взгляд был такой печальный, что у женщины сжалось сердце.

– Я в порядке. Как и Джейк. – Он выдержал паузу, потом его нижняя губа задрожала. – Но теперь, когда нет мамы, некому читать девочкам, причесывать их. Отец даже не знает, как это делается.

– О Джереми, мне так жаль твою маму. – Выдержка мальчика поразила Рейчел, так что ей самой захотелось разрыдаться.

– Мисс Грант, я… – начал было Джереми и замолк, когда Бекки, стоявшая за спиной у Рейчел, тронула ее за плечо.

– Рейчел, посмотри, – пробормотала Бекки, но, прежде чем она смогла продолжить, отец Джереми бросился к ним через весь зал. Не обращая внимания на десятки устремленных на него глаз, он выхватил Джейка из объятий Джонни, а его самого ударил наотмашь.

– Пошел к черту, прочь от моих детей! – взревел мистер Уоткинс. Он схватил Линдси за руку и кивком головы приказал Джереми отойти в сторону.

Рейчел, предчувствуя надвигающийся скандал, напряглась, готовая встать на защиту Джонни.

Сержант Уитли, тоже, видимо, допускавший шумную развязку, схватил Джонни за одну руку, а Грег Скагз за другую. Джонни, к чести его сказать, не стал сопротивляться и стоял не двигаясь. Только набычился, буравя Уоткинса злобным взглядом.

– Довольно, Уоткинс! – строго приказал Уитли.

– Почему вы не арестуете его, вместо того чтобы защищать? Мои дети лишились матери, а вы встаете на сторону того, по чьей вине это произошло!

– Согласно данным предварительного расследования, Харрис виновен не более чем вы, мистер Уоткинс. Я уже говорил вам об этом.

– Он убил ее! Больше некому! Сначала убил ту, первую, теперь Гленду!

– Пап, Джонни ни разу не ударил маму! Они… они целовались, ну и все такое! И потом, я же видел… я видел… – Джереми поспешил на защиту Джонни, но вдруг осекся и плотно сжал губы. Широко раскрытыми глазами он уставился на плотное кольцо людей, окруживших его.

– Что ты видел, сынок? – ласково спросил сержант.

– Я видел что-то в темноте. Что-то… не знаю, – пробормотал мальчуган, уставившись в пол. Потом взгляд его вспыхнул, и он вдохновенно воскликнул: – Но это был не Джонни! Я точно знаю, что это был не Джонни!

– Иди к бабушке, Джереми, и возьми с собой Джейка, – приказал мистер Уоткинс.

Джереми бросил на отца слегка испуганный взгляд с оттенком укоризны, потом взял всхлипывающего Джейка за руку и увел малыша.

Мистер Уоткинс, державший на руках маленькую Линдси, дождался, пока сын отойдет на почтительное расстояние, и бросил Джонни:

– Если еще раз подойдешь к моим детям – убью. Клянусь, я это сделаю. – Потом плюнул ему под ноги и ушел. Блестевшая слюна еще долго дрожала на сером ковре пола.

Рейчел отвернулась, почувствовав подступившую тошноту.

– И вы позволите ему вот так просто уйти? Он же угрожал Джонни, это была самая настоящая угроза! – обрушилась она на сержанта, прежде чем кто-то успел вымолвить хоть слово.

– Бог с ним. В конце концов, он отец, – устало произнес Джонни, освобождаясь от мертвой хватки полицейских.

Сначала сержант, потом нехотя Грег Скагз отступили от него.

Рейчел, не задумываясь над тем, что о ней подумают, взяла Джонни за руку. Их пальцы сплелись. Его пожатие было теплым, сильным и уверенным.

Бекки, Кей Нельсон, увязавшаяся за сестрами, когда те направились к гробу, и Сьюзан Хенли, только что присоединившаяся к ним, очевидно, желая поговорить с Рейчел, оцепенели, наблюдая за разыгравшейся на их глазах драмой. Рейчел вдруг заметила показавшегося за спиной Сьюзен Роба, который подошел вместе с Дейвом Хенли, и мысленно поморщилась. Но руки Джонни не выпустила.

Роб ничего не сказал, но его взгляд, скользнувший сначала по их сцепленным рукам, потом по лицу Рейчел, был исполнен откровенного ужаса и злобы.

– Рейчел, – сказала Сьюзен, – мы собирались на ленч и подумали, что вы с Бекки… и Кей, если захочет… могли бы присоединиться к нам. И… и… – Голос у Сьюзен дрогнул, когда она наконец заметила, где находится рука Рейчел.

Джонни выглядел триумфатором и скептически оглядывал собравшихся. Рейчел, крепче сжав его руку, покачала головой:

– Спасибо, Сьюзен, но у нас с Джонни другие планы. Ты ведь знакома с Джонни Харрисом?

– Да… О да. – Вид у Сьюзен был довольно жалким.

– Рейчел, можно тебя на минутку? – Голос Роба был таким же ледяным, как и выражение его лица.

Рейчел нерешительно взглянула на Джонни, в тот же миг почувствовав, как разжались его пальцы. Джонни напрягся, и его взгляд, устремленный на Роба, никак нельзя было назвать дружелюбным. Но он промолчал.

Чувствуя, что еще одна скандальная сцена была бы явно лишней, Рейчел умоляюще посмотрела на Бекки. Потом позволила Робу взять себя за руку и отвести в угол зала, где как раз стоял огромный фикус, за которым можно было уединиться. Прежде чем скрыться за мощным растением, Рейчел в последний раз оглянулась и заметила, что, к ее великому облегчению, сестра придвинулась ближе к Джонни. Бекки, преданное и отважное существо, рисковала собственной репутацией, спасая доброе имя Харриса и своей сестры.

– Я глазам своим не поверил, – гневно зашептал Роб. – Ты стояла, взявшись за руки с этим убийцей при всем честном народе! На похоронах женщины, которую он, вероятно, и прикончил! Ты в своем уме? – Он глубоко вздохнул и жестом руки пресек ее попытку возразить. И продолжил уже более миролюбивым тоном: – Рейчел, я не слушал сплетни и твой интерес к Харрису объяснял исключительно добротой и обостренным чувством ответственности как педагога. Но дело, я вижу, зашло слишком далеко! Или ты сейчас же дать мне слово немедленно порвать с ним, или считай, что наши отношения – уже история.

– Тогда, пожалуй, последнее. – Рейчел и сама удивилась тому, с каким удовольствием она произнесла эти слова.

– Что? – Роб явно опешил. Судя по всему, он рассчитывал на иной ответ. – Рейчел, ты, должно быть, сошла с ума! Ты меня уверяла, что он не мог убить Гленду Уоткинс якобы потому, что ты была с ним в это время, но это же бред какой-то! Наверняка он нашел способ выкрутиться! Или же это простое совпадение! Даже если бы я был к тебе безразличен, то все равно высказал бы одну простую вещь: ты подвергаешь свою жизнь опасности, общаясь с этим типом! Ведь ему убить – раз плюнуть!

– Джонни не убийца. И он пальцем меня не тронет.

– Джонни, – горько произнес Роб. – Рейчел, ты дура! Я же хотел жениться на тебе!

Рейчел внимательно посмотрела на него. От нее не ускользнула ни одна деталь его безупречного внешнего вида. Аккуратно уложенные волосы, привлекательное лицо, консервативный костюм, правильно завязанный галстук, до блеска начищенные ботинки… Роб – сама респектабельность и надежность – некогда был воплощением ее мечты об идеальном муже. Только сейчас она поняла, что мечты ее стали другими.

– Мне кажется, мы не очень подходим друг другу, Роб, – сказала Рейчел, и голос ее прозвучал мягче, нежели того заслуживал Роб, позволивший себе столь нелестно отозваться о Джонни. Впрочем, Роб не был виноват в том, что близость с Джонни совершенно преобразила ее, выпустив на волю дремавшие в ней инстинкты, о существовании которых она даже не подозревала. Не было вины Роба и в том, что он предпочитал беседовать с ней о гольфе и бирже, о том, как прошел его рабочий день в аптеке, в то время как ей хотелось говорить о смысле жизни и произведениях Уильяма Блейка. Нельзя винить Роба, коль воплощением его мечты о семейном счастье была маленькая милая женушка, которая по вечерам готовит ужин и потом моет посуду, а он в это время смотрит по телевизору футбольный матч. Как нельзя винить и в том, что они изначально были несовместимы. Собственно, раньше Рейчел не имела повода для таких размышлений – разве подозревала она в себе глубокого неисправимого романтика?

– Очевидно, нет. – В голосе Роба уже звучала откровенная злоба, а в прищуренных глазах полыхал гнев. – Как же я ошибался в тебе, Рейчел! Но могу сказать только одно: я рад, что вовремя узнал тебя настоящую. Потом было бы слишком поздно.

– Я тоже рада, – согласилась она, пожалуй, с излишним воодушевлением.

Ее ответ привел его в бешенство. Роб побагровел и даже, как показалось Рейчел, заскрежетал зубами. (Он имел такую привычку, когда злился, и Рейчел это всегда раздражало.)

– Ты изменилась, – проговорил он. – Этот Харрис здорово постарался. У тебя ведь роман с ним?

– Мы родственные души, – непроизвольно вырвалось у Рейчел. И тотчас она осознала, что сказала истинную правду.

Роб фыркнул.

– Ты готова, Рейчел?

Она вздрогнула, услышав раздавшийся у нее за спиной тихий голос Джонни. И, обернувшись, обнаружила, что его прямой и твердый взгляд устремлен на Роба. Жестом собственника он взял ее за руку. Ощутив его сильную хватку, Рейчел испытала внезапный прилив радости и улыбнулась. Она вдруг пришла в восторг от того, что бросает вызов общественному мнению. Ей надоело пресмыкаться перед ничтожествами.

– Ты сумасшедшая, Рейчел, – хриплым голосом произнес Роб. И, крепко сжав губы, когда она не удостоила его ответом, стремительным шагом двинулся прочь.

Рейчел заметила, что Дейв и Сьюзен Хенли поспешили следом. С ней и Джонни остались Бекки, Кей, сержант Уит-ли и двое молодых полицейских, которые безучастно наблюдали за происходящим.

К счастью, зал опустел. Сэм Мансон и его служащие бесшумно окружили гроб, готовясь отправить его на кладбище. Семье еще предстояло выдержать процедуру захоронения, но для всех остальных похороны были закончены.

Рейчел, устыдившись собственных счастливых эмоций, которые были неуместны в столь печальный момент, склонила голову и вместе с Джонни вышла из зала.

36

На похоронах Гленды Уоткинс наблюдатель был внешне спокоен, но темные амбиции, клокотавшие в нем, так и рвались наружу. Зловещая сущность все громче заявляла о себе, вступая в неразрешимый конфликт с внешней оболочкой. Кто бы мог подумать, что для окружающих он оставался приятной во всех отношениях личностью! На самом же деле наблюдатель был существом без возраста и пола, сущим дьяволом. Сочившимся злобой и ненавистью, которые вели его к погибели.

Всего час назад его внешняя оболочка отказывалась реагировать на убийство Гленды Уоткинс. Но при виде несчастных детей – особенно старшего мальчика, которого он приметил в ту ночь, – что-то щелкнуло в сознании, и воспоминания о недавнем кошмаре разлились в душе. Память выплеснула на поверхность такие реальные образы: кровь повсюду, взгляд жертвы… и запах. Внешняя оболочка реагировала на видения болезненно. И отказывалась помнить, изо всех сил борясь с этим чувством.

Боясь выдать себя, наблюдатель предпочел упрятать эмоции подальше. На какое-то время он словно отключился.

Внешняя оболочка сконцентрировалась на реальности, которая воплощалась в остром крае скамьи, больно впившемся в напрягшиеся ноги, успокаивающем голосе священника, приятном тепле, исходившем от тел друзей, что сидели рядом. Кровавые образы, словно пришедшие из давно забытого триллера, отступили. К счастью, реальность победила.

Всего несколько мгновений и, пользуясь тем, что внешнюю оболочку удалось убаюкать, наблюдатель вновь, очень осторожно, вернулся к жизни. Он испытал удовлетворение от того, как прошла панихида по женщине, которую убил. Но, прежде чем все вышли из зала, наблюдателя вновь обуяла ярость. Похоже, убийство Уоткинс, как и той, предыдущей, было напрасным.

Джонни Харрис нашел себе новую пассию. Выходит, снова предстояли охота и уничтожение добычи.

Его прямо-таки распирало от предвкушения – с каким удовольствием он вскоре займется всем этим.

Но прежде нужно было наглухо запереть грешную память, назойливо воскрешающую подробности убийства Уоткинс. Да, и еще – устранить неожиданно возникшую маленькую угрозу.

Мальчик что-то видел в темноте, не так ли? Наблюдатель внутренне усмехнулся. Зловеще, как и предполагает черный юмор.

Что ж, надо дать ему шанс присмотреться повнимательнее.

37

Несмотря на нежелание Рейчел оставлять его, Джонни отправил ее вместе с сестрой и подругой домой. Сам же уехал на мотоцикле, который теперь сиял новыми покрышками. Джонни хотелось побыть одному – о многом надо было подумать, многое сделать. Лица Гленды и ее детишек стояли у него перед глазами. Джонни все казнил себя, что не смог предотвратить трагедию. Хотя он и не убивал Гленду, как не убивал и Мэрибет Эдвардс, чувство вины не покидало его. Он не в силах был отделаться от мысли, что обе смерти на его совести.

До сих пор Джонни не мог вычислить, кому понадобилось поднять руку на бедных женщин, в чьей голове вынашивались столь страшные замыслы. Но где-то глубоко в сознании зрело ощущение: так или иначе, нити от обоих убийств ведут к нему.

Мысленно он вернулся в далекое прошлое, вспомнив Мэрибет. Прелестное создание, хрупкая миниатюрная блондинка, вполне в его вкусе. Ее родители были людьми влиятельными и состоятельными. Мэрибет, младшая в семье, росла на редкость избалованным ребенком. Она привыкла получать все, что хотела, до тех пор пока у нее не возникло желание заполучить Джонни Харриса.

Джонни догадывался, что именно тогда она впервые услышала родительское «нет». Но мириться с отказом не входило в ее правила.

Она была приятной девушкой, очень молоденькой и очень глупенькой. В головке ее бродили мечты стать актрисой или топ-моделью, а может, и стюардессой – эта профессия, по ее представлениям, была не менее заманчивой и блистательной. В то время Джонни не на шутку увлекся Мэрибет, и не только ее красотой. Ему импонировали ее решимость встречаться с ним вопреки родительским запретам, искренность, преданность, а также сексуальность, которой Джонни умело пользовался. Отношения с Джонни оказались первым в ее жизни протестом против родительского диктата. Конечно, цена, которую девушка заплатила за это, была неоправданно высока.

С Глендой все обстояло иначе. Джонни никогда не был влюблен в нее, да и Гленда не испытывала к нему чересчур пламенных чувств. В детстве они дружили, играли в одни и те же игры, в старших классах иногда позволяли себе заняться сексом, но лишь под настроение и без каких-либо взаимных обязательств. Когда Харрис вышел из тюрьмы, они возобновили свои отношения в качестве друзей и сексуальных партнеров. Гленду он волновал и возбуждал не меньше, чем она его, но никаких иллюзий насчет изменения сложившегося статус-кво у них не возникало. Джонни трогательно заботился о ней, и она платила ему взаимностью.

Так же как и Мэрибет, Гленда ни в коем случае не заслуживала смерти. А уж ее дети тем более не заслуживали сиротской доли.

Итак, картина вырисовывалась далеко не радужная. Убиты две женщины, причем погибли они от рук одного и того же убийцы. Убийцы, который заявил о себе дважды, с интервалом в одиннадцать лет. Все годы он жил спокойно, вкушая удовольствие от безнаказанности. Что было общего между двумя женщинами? – задался вопросом Джонни. Незадолго, до смерти обе были близки с ним. От этой очевидной истины у Джонни кровь застыла в жилах.

Потому что теперь была Рейчел. Женщина, для которой он мог луну с неба достать, погасить солнце. Женщина, которая значила для него больше, чем сама жизнь. Его подростковые сексуальные фантазии были не более чем фантазиями, в то время как Рейчел была реальной – добрая, нежная, отважная, преданная, сумевшая своей любовью растопить лед в его сердце.

Рейчел любила его. Эти три слова были самой высокой поэзией.

Возможно ли такое, что из-за любви к нему она теперь в опасности? Не в этом ли кроется разгадка мотивов убийцы? Или между жертвами существует иная связь, о которой он и не догадывается? Все это походило на кошмарный сон, и разобраться в нем Джонни было не под силу.

Но при мысли о том, что Рейчел в опасности, он резко развернул свой мотоцикл и рванул следом за ней, совсем как молодой олень, заслышавший в лесу выстрел охотника.

Лишь логика остудила его пыл. Джонни вспомнил о том, что между двумя убийствами прошло одиннадцать лет. И третье вряд ли произойдет так скоро. А возможно, его и вовсе не будет. Кто знает – вдруг Мэрибет убил какой-нибудь залетный психопат (кстати, не эту ли версию предлагала Рейчел?), а убийство Гленды случайно оказалось сходным по почерку. Почему бы, например, не предположить, что Том Уоткинс на самом деле умнее, чем кажется? Или… Господи, кто знает? Гадать можно было до бесконечности.

Нет, Джонни все-таки сомневался в том, что Рейчел угрожает опасность. Правда, жизнь уже доказала: ничего нельзя исключать, в том числе и ошибки. И научила его предельной осторожности.

Если он и есть та самая нить, что тянулась от одной жертвы к другой, логично было бы спросить, кто знал об их с Рейчел отношениях. Знала ее мать, чей недовольный голос он слышал всякий раз, когда звонил по телефону. Знала и Бекки – когда-то самая популярная в своем классе девчонка. Бекки была такой же миниатюрной, как и Рейчел, но более живой и активной, уверенной в собственной привлекательности, грозой мужских сердец. Он всегда восхищался Бекки, но издалека, и, несмотря на то что ее внешние данные полностью отвечали его вкусу, старшая сестра оставалась более желанной. К тому же Рейчел была ближе ему по духу, да трудно даже описать, что именно так притягивало его к ней.

Родственные души. Пожалуй, верное определение. Джонни ухмыльнулся. Как безнадежно романтично и в то же время безнадежно глупо это звучало. Джонни был наслышан о том, что любовь превращает сильных мужчин в рабов, а умных в тупиц. Может, и не стоит ему стричься?

Джонни отбросил как абсурдную мысль о том, что мать и сестра способны причинить Рейчел зло. Скорее, они убьют его.

К тому же Гленда была высокой и сильной, и вряд ли с ней могла справиться женщина. Убийство было совершено быстро и с особой жестокостью, тут требовалась недюжинная сила.

Мужская сила.

А был ли в Тейлорвилле мужчина, ненавидевший его настолько сильно, что отважился на двойное убийство с единственной целью подставить Джонни под удар?

Он даже улыбнулся такому предположению. Черт, таких недругов у него полно.

Да, головоломка. Джонни тщетно пытался разгадать ее. Единственное, что проступало отчетливо, – это факт жестокого убийства двух женщин, которые были ему небезразличны. Являлся ли он связующим звеном в этой зловещей цепи?

Если эта версия верна, тогда Рейчел действительно грозит опасность. Он мог бы прекратить встречаться с ней. Ради того чтобы защитить ее, он готов был на любые жертвы. Но, подумав, Джонни пришел к выводу, что публичный демарш на похоронах уже скомпрометировал Рейчел. Во всяком случае, треть горожан отныне была в курсе их отношений.

Остальные две трети наверняка узнают новость уже к ужину. Телеграф тейлорвиллских сплетников работал безупречно.

Хотя бы ради того, чтобы развеять собственные страхи, Джонни решил наведаться к Уитли, рассказать ему о грозящей Рейчел опасности и выслушать мнение шефа полиции. Он уважал Уитли, хотя тот и был представителем презираемой Джонни профессии. Сержанту можно доверять, к тому же он имел доступ к информации, закрытой для Джонни.

Может, Уитли располагал более правдоподобными версиями происшедшего.

Может, действительно где-то затаился негодяй, который находит удовольствие, убивая женщин?

Сегодня днем Рейчел будет с сестрой и приятельницей, так что наверняка ей ничто не угрожает. Джонни решил не откладывать поездку по своим делам, чтобы успеть вернуться до наступления темноты. Ночь всегда таила в себе опасность, и он не хотел оставлять Рейчел без присмотра. Была бы такая возможность, он вообще не отходил бы от нее ни на шаг.

Завтра, в воскресенье, должен состояться этот злосчастный обед, который так много значил для нее. Джонни поморщился. Ему претила перспектива лицезреть мать Рейчел, да еще за столом, уставленным серебром, китайским фарфором и хрусталем. Он подозревал, что Элизабет Грант нарочно приготовит нечто экзотическое, дабы создать максимум неудобств для него.

Что ж, пусть творит свое зло. Джонни не признался бы в этом ни единой душе, даже Рейчел, но он подготовился к подобному сценарию. С тех пор как Рейчел вернулась в его жизнь, его любимым чтивом на ночь стало пособие по этикету.

Джонни решил расстараться, чтобы не ставить Рейчел в неловкое положение, а уж если он принимал решение, то доводил результат до совершенства.

Когда все будет кончено, если, конечно, такое произойдет, у него появится еще один шанс. После того как полицейские поверили в его невиновность – и не только в отношении убийства Гленды, но и Мэрибет, – ему необходимо было встретиться со своим адвокатом. Вот почему он сейчас мчался в Луисвилл. Джонни хотелось побыстрее и навсегда избавиться от клейма убийцы.

Казалось, сама судьба распорядилась вернуть все на круги своя.

38

Рейчел еще немного злилась на Джонни, пока они с Бекки и Кей ехали в машине в сторону дома Кей. После панихиды Джонни выглядел таким удрученным, и она справедливо предположила, что ему захочется тепла и участия. Но он отправил ее с Бекки, сославшись на дела. Рейчел не представляла, что за дела могли у него возникнуть. Он работал на нее, а магазин сегодня был закрыт на целый день. Джонни даже не поцеловал ее на прощание.

Рейчел сама удивилась и даже устыдилась того, что сердится на него из-за таких пустяков.

Она знала, что Джонни любит ее, чувствовала это сердцем, понимала умом, хотя он до сих пор так ничего и не сказал ей. Но любовь их была настолько свежей, невероятной и волнующей, что каждая минута разлуки казалась Рейчел пыткой.

Злилась она и оттого, что он, похоже, не разделял подобного чувства.

– Так, может, все-таки зайдете хотя бы ненадолго? У меня есть потрясающий травяной чай. – Кей вышла из машины и улыбнулась Рейчел и Бекки.

Рейчел вдруг впервые за последние годы внимательно присмотрелась к Кей и с удивлением отметила, что ее приятельница, некогда казавшаяся ей увядшим цветком, превратилась в эффектную женщину. На ее обычно бледном лице играл румянец, словно она занималась спортом или проводила много времени на свежем воздухе. Легкий макияж, которого она раньше не признавала, придавал ее лицу выразительность, сладкий цветочный аромат духов шлейфом тянулся за ней. Волосы, от природы мышиного цвета, теперь были каштановыми, а ярко-зеленый костюм сидел просто исключительно. Фигура, когда-то чересчур пышная, теперь приобрела привлекательную округлость, и Рейчел даже показалось, что Кей похудела. В последнее время Рейчел была так озабочена собственными проблемами, что не замечала столь разительных перемен в облике приятельницы.

– Нет, спасибо, – хором отозвались сестры, выражая одинаковый внутренний протест против травяного чая. И, переглянувшись, хихикнули. Кей покачала головой и, помахав рукой, исчезла в вестибюле дома.

– Кей похорошела, ты не находишь? Может, влюбилась? – заметила Бекки, выруливая со стоянки и направляясь к Уолнат-Гроуву. Она была за рулем «максимы», предпочитая роль водителя, а не пассажира своей сестры.

– Я тоже об этом подумала.

Бекки рассмеялась:

– Кто же этот счастливчик? В городе, как мне кажется, всего два холостяка, и оба ухлестывают за тобой.

– Ты имеешь в виду Джонни и Роба? – Рейчел покосилась на Бекки. – Неужели в Тейлорвилле больше нет холостых мужчин?

Бекки вздохнула.

– Я присмотрелась и не нашла ни одного. Ты-то, похоже, не замечаешь, но мне свежим взглядом многое видно. Молодые парни, как правило, стремятся как можно раньше покинуть Тейлорвилл, а если возвращаются, то уже с женами и целым выводком детей. – Бекки грустно улыбнулась, лишний раз напомнив Рейчел, чем вызван, ее интерес к холостякам.

– Ты думаешь, что останешься в Тейлорвилле, Бек? После… После того, как все это произойдет?

– Ты имеешь в виду развод? Можешь смело говорить об этом. Мне пора привыкать к своему новому статусу. Скоро я стану разведенной. Можешь в это поверить? – Она невесело ухмыльнулась.

Рейчел покачала головой.

– Жизнь выписывает странные зигзаги.

– Да, если вдуматься: ты осталась дома, в то время как с детства мечтала путешествовать. А я… я думала, что влюблюсь, выйду замуж, нарожаю детей и буду воспитывать их здесь, в Тейлорвилле, и никогда отсюда не уеду. Выходит, мы обе обманулись в своих надеждах?

– Но ты же вышла замуж, у тебя есть дети.