* * *

На этот раз Илюха с Изей прибыли первыми. Берендей, полностью нарушив протокол, встретил их аж у дверей, но, не увидев среди команды Любавы, потерял к вошедшим всякий интерес. Богатыри не торопясь расселись за большим столом. Через минуту в зал ввалились Муромец с друзьями. Только что весело галдящие богатыри вмиг замолкли и нахмурились при виде Солнцевского с Изей.

Надо признать, что друзья ничуть не огорчились такому отношению к ним былинной троицы. Илюхе просто надоели глупые обиды на уровне детского сада, а черта, по большому счету, вообще такие капризы взрослых людей не волновали.

Подтянулись представители боярской думы (три смурных бородатых типа) и уселись по правую руку князя. Наконец все были в сборе, даже сварливый Микишка пристроился за спиной князя.

Севастьян, оценив дурное расположение князя, взял слово.

– Три проблемы у нас в настоящее время наметились, – видно было, что махать мечом воеводе значительно проще, чем чесать языком. – Ну во-первых, и это самое простое, появилась очередная шайка лихих разбойников на северном тракте. Нападают нагло, слаженно, даже света белого не стесняясь. Народ, правда, почем зря не бьют, не калечат, но купцов обобрали уже не один десяток.

Воевода гулко откашлялся в кулак и обвел присутствующих тяжелым взглядом. Желающих перебить старого вояку не нашлось.

– Во-вторых, на границе опять замечены малые отряды хазар. В бой не ввязываются, появляются ниоткуда, уходят в никуда, очень похожи на передовые разведывательные отряды основных сил.

Севастьян опять на мгновение прервался, на этот раз взглянув на хмурого Берендея. Князь только отмахнулся от него, мол, и сам все знаешь.

– И наконец самое сложное. Полгода назад умер князь Усть-Урюпинский Лазарь. У Лазаря с Киевом отношения всегда были дружеские, дань он платил исправно и по первому же зову прибывал в сводную дружину со всеми своими витязями. Сын же его, Сигизмунд, вначале всячески оттягивал уплату дани, а потом и вовсе выкинул сборщиков податей за ворота.

Судя по тому, как загудели от возмущения богатыри с боярами, это событие было, мягко говоря, «не рядовым».

– Дружина у Сигизмунда состоит сплошь из таких же наглых молодцов, как и он. Старые ратники или отставлены, или переведены на внутреннюю службу, так что разъяснить молодому оболтусу все «прелести» вражды с Киевом некому.

Воевода утер пот со лба и присел на скамью. Повестка дня была оглашена и, кивнув головой, Берендей открыл прения.

Говорили все понемногу и исключительно по делу, так что с первыми двумя вопросами покончили быстро. За головы разбойников назначить награду, и пущай купцы сами их ловят. На границу отправить сотню Лихосватского, мол, там, на месте Мартын и разберется что к чему. И только вопрос о хамском поведении Сигизмунда Лазаревича из Одессы... Тьфу ты, конечно, же из Усть-Урюпинска, остался открытым.

Можно было, конечно, послать дружину и сровнять городишко с землей. Но у этого предложения оказались несколько маленьких недостатков. Ну для начала, банально жалко урюпчан, ведь они не виноваты, что у их князя в голове тараканы завелись. Да и сам городок находился в настолько удачном месте и на протяжении многих лет был надежным союзником Киева, так что ломать его было как-то жалко. К тому же потом все равно пришлось бы инвестировать средства в строительство новой крепости. Достучаться же до молодой горячности недоросля на княжеском троне, почувствовавшего вкус власти, было очень сложно.

После некоторых прений дискуссия зашла в тупик. Бояре явно заскучали, мол, вы вояки, вам и решать, что делать с Усть-Урюпинском, а мы люди государственные, нам с такими мелкими делишками возиться не пристало.

Тут, воспользовавшись некоторой паузой, Микишка прошмыгнул поближе к трем былинным богатырям и что-то прошептал на ухо Добрыни. Хмурый сотник поначалу просто отмахнулся от въедливого дьячка, словно от надоедливого комара, но тот оказался настойчив и умудрился буркнуть еще несколько слов. Добрыня Никитич, словно осознав слова Микишки, удовлетворенно хмыкнул и, еле слышно перекинувшись с друзьями парой фраз, испросил слова.

– Слышал я, что при князе появилась какая-то «Дружина кожаных выскочек», – лукаво ухмыляясь в усы, начал он. – Так вот пущай она и решит эту самую что ни наесть специальную задачу, а мы посмеемся. Ну то есть посмотрим.

Все присутствующие довольно загудели, видимо, всем было интересно, как справится с этим сложным заданием уже ставшая знаменитой на весь Киев «Дружина специального назначения». Микишка, не скрывая своей радости, аж приплясывал на месте за спинкой берендеевского трона.

Илюха, осознав, куда ветер дует, только крякнул от досады. Тут даже не надо быть хитрым Изей, чтобы понять, куда повернул дело Добрыня. Уж чего-чего, а ратной схватки никто из богатырей не боялся. Солнцевский прекрасно помнил, как все богатыри рвались в бой на Галич. Конечно, Галицкое княжество это тебе не Урюпинск, там и слава, там и богатства. В общем, себя можно показать и деньжатами разжиться. А что Урюпинск? Он Урюпинск и есть, что тут скажешь. Славы ноль (княжество-то из захудалых будет), материальных благ никаких (по той же причине), а вот нарваться на стрелу малой, но лихой дружины Сигизмунда очень даже светит.

Нет, конечно, если Берендей велит, поедут, разнесут, сожгут, как говорится, куда денутся? Но ведь он еще не приказал! А так можно легко и непринужденно посадить в лужу ненавистного Солнцевского с компанией. Ведь даже ежу ясно, что если из города вышвырнули сборщиков податей (кстати, это тебе не налоговый инспектор, а пять десятков отборных дружинников), то трем членам странной команды уж точно не справиться. Змея почему-то никто в расчет не брал, хотя если его считать, то в команде было ни много ни мало, а шесть голов.

Вот такие мысли промелькнули в стриженой голове старшего богатыря. Судя по тому как Изя лихорадочно теребил кончик уха, мысли среднего богатыря были схожими. Но вызов брошен, и не принять его было невозможно.

«Ха, – хмыкнул Солнцевский, – принимать так с музыкой!»

Илюха не торопясь поднялся с места, дождался полной тишины, окинул взглядом присутствующих и зычным голосом начал свою речь.

– Мне хотелось бы немного уточнить детали. Значится так, Киев долгие годы качественно и по понятиям крышевал Урюпинск, они, в свою очередь, точно в срок отстегивали процент. Все было хорошо, пока ввиду форс-мажорных обстоятельств не сменилось руководство конторы. Новый хозяин на старый договор папаши плюет, быкует и гнет пальцы. Гонцов наших в грош не ставит, а на свою охрану нанял новый ЧОП (частное охранное предприятие, если кто не знает). Конечно, можно провести устрашающую операцию и разъяснить товарищу политику партии и народа, но после этого конторка, скорее всего, будет признана банкротом и отстегивать процент уже не сможет по другим причинам.

Все, даже три былинных богатыря, с уважением смотрели на Илюху, а Лихосватский аж присвистнул от восторга. Как это было ни удивительно, но опять все всё поняли. Видя это, Солнцевский подвел итог:

– Значит, необходимо применить непосредственное воздействие на этого Сигизмунда, не причиняя вреда принадлежащей ему собственности. Что ж, такая задача вполне по плечу моей команде, но хочу предупредить, что воздействие будет не только словесное, но и физическое. Обещаю одно: жить и платить он будет.

– Да, – включился в игру Изя, – конечно, вы понимаете, что столь тонкое, можно сказать, ювелирное задание потребует существенного финансирования. Принимая во внимание, какие деньги получит казна в результате возвращения Усть-Урюпинска на путь истинный, думаю, что вопрос о конкретной сумме не вызовет никаких проблем.

От этих слов у Севастьяна судорогой свело лицо, уж он-то точно знал, что этот вопрос вызовет как раз огромные проблемы. Берендей же от таких речей опять почувствовал вкус к жизни.

– Складно излагаешь, богатырь, – улыбнулся князь. – Ну так тому и быть, направляю «Дружину специального назначения» на разбор проблем с Сигизмундом. Вопрос о денежной составляющей операции обговорите с воеводой.

Севастьян тихонько застонал, а Изя довольно потер руки. Однако Берендей тут же добавил изрядную ложку дегтя в бочку меда и без того очень сомнительного качества.

– А Любаву вашу оставляю у своей персоны для связи... Связи с вашей дружиной, разумеется, – немного поправился князь.

От такого посягательства на единственного повара, штатного будильника и, наконец, просто на самого очаровательного члена команды у друзей просто челюсти отвисли.

– Да вы что?! – первым взвился Изя. – Нам без нее никуда! Вы же ее пирожки пробовали.

– Она как специалист по звуковому оружию будет прикрывать нашу группу, – подвел менее эмоциональную базу хмурый Илюха.

– И встать без ее художественного свиста я уже не могу. Привык, будь я неладен.

– В общем, дружина есть дружина, идем на стрелку все вместе, – резюмировал Илюха.

Такого бурного сопротивления воле князя остальные присутствующие не видели до этого никогда, и все перевели осторожные взгляды на Берендея. Тот немного покрутил ус, осознал, что несколько погорячился, и милостиво решил не казнить двух наглецов. Изя с Илюхой были совсем не против такого решения.

Ратное совещание подошло к концу, все начали потихоньку покидать зал.

– Да, только постарайтесь его не очень сильно калечить, – вспомнил Берендей корпоративную этику, – князь все-таки.

– Как получится, – пожал плечами Илюха и вышел вслед за Изей.

Покинули дворец богатыри абсолютно молча, но зато когда оказались вдали от посторонних ушей, дали волю чувствам и выпустили пар.

– Ну с этим гаденышем, Микишкой, и так все ясно, а каков этот Добрыня ибн Никитич, а?!

– А Берендей? Ишь, чего надумал, охальник! Оставьте ему Любаву для связи.

– Знаем мы эти связи!

– И Никитичей этих знаем!

– И ведь всех все устроило!

– Даже Лихосватский слова не проронил!

– А еще туда же, в друзья набивается!

– Слушай, а давай всем назло этого Сигизмунда, не побоюсь этого слова, Лазаревича уделаем?

– Точно, давай! Метнемся в Усть-Урюпинск, вытрясем бабки и всех умоем.

– Мы мигом туда домчимся!

* * *

Сказать оказалось значительно проще, чем сделать. Нет, конечно, то, что основное задание будет выполнено успешно, никто из «Дружины специального назначения» не сомневался, но вот как попасть в Усть-Урюпинск? Именно это вдруг оказалось сложнее, чем могло показаться в первый момент.

Для Любавы (о планируемой карьере связной друзья, конечно, не сказали) такой проблемы не стояло вовсе, вы ведь помните, она умела скакать, стрелять... ну и прочее. Так что как дитя своего времени, хоть и весьма продвинутое, Соловейка относилась к лошадям как владелец кавказской овчарки в двадцать первом веке, скажем, к спаниелю. То есть на «ты», причем окончательно и бесповоротно.

Изя, ввиду своего весьма солидного возраста и не менее внушительной вредности, решительно заявил о полной несовместимости с лошадьми. Тем более что сами лошади, не подвластные мороку, видели рогатого во всей его красе. Сие зрелище не доставляло благородным животным никакого удовольствия.

Солнцевский вообще за свою жизнь общался с этими парнокопытными исключительно на московском ипподроме. Там милые лошадки прочно вошли в жизнь братка в виде выигрышей и проигрышей, но никак не ассоциировались со средством передвижения. Для Илюхи грядущее путешествие без утраченного «паджеро» казалось категорически невозможным. Вы только вдумайтесь: переться в такую даль (верст триста будет, не меньше) не на машине, не на самолете, даже не на (тьфу, тьфу, тьфу!) поезде, а на лошади! Ведь, правда, смешно? Вот и Илюха искренне рассмеялся, когда увидел трех запряженных лошадей.

– Да вы что, я на нее просто не влезу, – искренне изумился Солнцевский.

– Точно, точно, – подсуетился черт, – раз старший богатырь с лошадью не дружит, так и мне тут делать нечего!

С этими словами Изя попытался улизнуть в дом.

– Мужики, я что-то не поняла, вы что, от княжеского задания отказываетесь или банально струсили? – ехидненько воспрошала Любава.

Конечно, такого милого обвинения из уст мелкого уголовного элемента очаровательной наружности коллеги стерпеть не смогли.

– Какие базары, Любавушка, да кто, собственно, говорит об отказе от задания? – взвился Илюха.

– Да призовые бонусы за развод Сигизмунда Урюпинского считай уже у нас в кармане! – поддержал друга Изя. – Просто надо как-то туда добраться, а уж там мы развернем действие по всем законам драматургии.

Соловейка с некоторым недоверием посмотрела на друзей.

– Вы что, действительно никогда не ездили на лошадях? – осторожно спросила она.

– Ну почему же никогда, вот, помнится, мы когда-то с ребятами изрядно набрались и в парке на «Речном вокзале»... – начал вспоминать свои кавалеристские забавы Илюха.

– Будем считать, что в тех местах, откуда мы родом, лошади не очень распространены, – оборвал Изя не совсем уместные воспоминания Солнцевского. – Ну типа на верблюдах мы передвигались, ты хоть раз видела верблюдов?

– Нет, – честно призналась Соловейка.

– Тогда точно, мы с Илюхой знаменитые верблюдные наездники, а с лошадями у нас того, в общем, некоторые сложности.

– Так что же мы будем делать? – уже с некоторым уважением посмотрела Соловейка на живых погонщиков верблюдов.

– Мозговой штурм, – огласил план на ближайшее будущее Изя.

– Чего? – не поняла Любава.

– Долго объяснять. В общем, смотри на нас с Илюхой и делай, как мы.

– Делай с нами, делай лучше нас, – подхватил Солнцевский.

Пока Соловейка расшифровывала древний советский спортивный лозунг, Изя притащил откуда-то внушительного вида бутыль.

– Горючее для штурма, – пояснил черт.

– Ты бы, что ли, пиво начал гнать, – пожаловался богатырь и хлопнул стакан. – А то сопьемся тут на нервной почве.

– Подумаю над твоим предложением, – согласился Изя и последовал богатырскому примеру.

Любава, внимательно следившая за данной процедурой, с сомнением заметила:

– Я так не могу, здоровья не хватит.

– Так и не надо, – успокоил коллегу черт. – Считай, что это была артиллерийская подготовка.

Мозговой штурм начался, Изя с Илюхой по очереди выдвигали самые удивительные проекты. Например, среди них был следующий: отправить голубиную почту энтому самому Сигизмунду, вызвать его на бой, подкараулить в поле и набить морду так, чтобы навсегда запомнил, как с Берендеем связываться. Данный проект, к сожалению, был отвергнут по причине отсутствия голубей, хотя идея признана содержательной и интересной. Еще не меньше двух часов коллеги штурмовали свои мозги, однако те выстояли. Ни одной реальной версии утверждено не было.

Наконец приятели приуныли и скатились на банальное употребление медицинской жидкости, которую с таким профессионализмом научился извлекать из некоторых составляющих Изя. Оговорюсь, Любава в памятном штурме никакого участия не принимала, а только с легкой тревогой смотрела на друзей. Мотя так же, находясь под впечатлением изложенных вариантов развития событий, находился в легком ауте.

– Так, значит, на лошадях мы добраться туда не сможем, – попытался подвести итог Изя.

– Эх, тачанка, ростовчанка, все четыре колеса... – задумчиво глядя в окно, промурлыкал басом Илюха. – Сейчас бы мой джип сюда, так через полтора часа на месте были бы.

– Погоди, – встрепенулся Изя. – Повтори, что ты сказал?

– Джип бы мой... – начал неторопливо повторять Илюха.

– Нет, раньше.

– Четыре колеса... – извлек из недр памяти Солнцевский.

– Гениально! – заверещал Изя. – Просто гениально! На местной телеге передвигаться невозможно, отобьешь все, что только можно, а вот рессорная тачанка, это уже что-то. Ну-ка бегом к Захару.

С этими словами Изя бросился собирать со стола остатки горючего.

– А я? – поинтересовалась вконец запутанная Любава.

– А ты ждешь нас с победой домой, – определил Соловейке роль Изя и, подцепив под локоть Солнцевского, быстренько покинул палаты.

Мотя, справедливо опасающийся сегодня чересчур активного черта, решил подождать хозяина дома.

* * *

Целую ночь коллеги вместе с Захаром колдовали над чудо-повозкой. Друзьям, конечно, несказанно повезло с мастером. Вы только представьте, как два типа на ночь глядя, в состоянии среднего алкогольного опьянения начнут рассказывать о конструкции рессорной коляски. Причем ни у одного из них нет технических навыков. Представили? То-то. А Захар из всего услышанного мусора умудрился выудить нужную информацию и к утру воплотить ее в жизнь.

За неимением времени за основу была взята обычная телега, которую «для служебной необходимости» реквизировал Изя прямо у ворот мастерской. Мужичок пытался возмущаться, но, столкнувшись взглядом с хмельным Илюхой, сменил гнев на милость. А после того как получил совет черта обратиться за компенсацией к верховному воеводе, вообще испарился, справедливо полагая, что легко отделался (кстати, так оно и было).

Друзья, как могли, помогали Захару, тем самым введя его в тихое бешенство. Наконец мастер удалил их из мастерской под предлогом добывания новых лошадей для повозки. Прежних лошадей мастер признал недееспособными и перевел в личное пользование княжеской мастерской.

Ввиду наличия в данный момент, мягко говоря, глубокой ночи княжеская конюшня почему-то оказалась запертой. Изя с Илюхой вначале долго будили сторожей, потом убедительно и больно доказывали им необходимость выбрать лошадей. Только с помощью остатков из заветной бутыли они наконец-то нашли общий язык, и в результате уже под утро к мастерской была доставлена пара прекрасных жеребцов вороной масти.

Захар также оказался на высоте, и, когда пропели первые петухи, во двор «Чумных палат» въехала странного вида телега, запряженная великолепными лошадьми. Это был, конечно, не «паджеро», но и не те ужасные средства передвижения, которыми пользовались аборигены. Какие-никакие, но рессоры там явно присутствовали, добавим к этому колеса, обитые воловьей кожей вместо шин (Изина идея), и получится вполне сносная колымага.

Тут оказалось, что помимо некоторых эстетических и технических недостатков в новом транспортном средстве есть еще один – размер. В момент реквизирования на такие мелочи друзья внимания не обращали. Зато теперь, при взгляде на внушительную по размеру тушку (Любавина работа!) Гореныша, стало очевидным, что Мотя в повозку не влезет. То есть он, конечно, влезет, но только он один.

Упрямый Илюха никак не соглашался оставить своего любимца дома, потратил не меньше часа, пытаясь решить эту проблему. Наконец сдался и он.

– Извини, дружище, но тебе придется остаться тут, – выдавил из себя Солнцевский, с грустью поглаживая головы змея. – Ты не волнуйся, мы скоро. Раз, два – и готово.

Мотя с удивлением уставился на Илюху тремя парами глаз, не веря в то, что ему говорят. Ведь это же любимый, обожаемый хозяин, и он просто не может поступить так с ним!

Это же я, твой Мотя! Так как же я могу оставаться дома, когда ты будешь наставлять на путь истинный заблудших овец? Ты, наверное, пошутил, да?

Такие мысли промелькнули в голове Гореныша и были аккуратно доставлены Илюхе. Солнцевский в ответ только обнял любимца.

– Мотюш, ты не волнуйся, – подключилась Любава, – я наготовила кучу еды, а Феофан любезно согласился побыть с тобой до нашего возвращения.

– Да ты даже соскучиться не успеешь, как мы вернемся, – вставил свое слово Изя.

Когда сборы были закончены, Илюха, стараясь не смотреть в глаза Моти, отвел его в дом и привязал на небольшой канат. По договоренности с домовым Змей должен быть освобожден через несколько часов (чтобы не увязался следом и не потерялся).

– Не скучай, я быстро, – закусив губу, смог выдавить из себя Солнцевский и бросился вон из комнаты.

– Хозяин! – застрекотал Мотя.

Заскрипев зубами, Илюха прыгнул в повозку, и Любава с ходу пустила лошадей вскачь. Город покинули в гробовой тишине. Казалось бы, ну что тут такого? Ну маленькая командировочка, так ведь ненадолго! Однако эти отмазки не действовали, Илюха почему-то ощущал себя предателем. Может быть, еще и потому, что как бы ни гнал эту мысль от себя Солнцевский, но рано или поздно ему придется действительно стать предателем и бросить трехголового друга. Ведь в двадцать первом веке нет места ни Горынычам, ни Злодейкам-Соловейкам, даже таким очаровательным...

Такая, в сущности, простая мысль, как ни старался Илюха, то и дело всплывала в его голове. Солнцевский с ней боролся, загонял в самые дальние уголки сознания, но она упорно возвращалась назад. Взбалмошная искренняя Соловейка и преданный Мотя, сами того не ведая, стали для него родными. Причем чем дальше, тем больше.

Изя был, конечно, тоже своим в доску, но черт вернется в двадцать первый век вместе с ним, а остальные два члена его мини-дружины останутся тут. Расставание неизбежно, и осознание этого отзывалось тупой болью в душе. Еще пару месяцев назад Илюха даже не мог представить, что его могут волновать такие проблемы. Уж что-что, а разрешать сложные ситуации он умел прекрасно. Однако, как ни старался Солнцевский, выхода из того тупика, в который медленно, но неумолимо зашла его жизнь, он не находил.

Изя, глядя, как заметался его друг, неожиданно для себя тоже впал в глухую депрессию. Ему в этот момент было еще хуже, ведь брошь Илейки Кудрявого уже была у него. Мало того, что у него, она в этот самый момент висела на цепочке на шее. Можно возвращаться хоть прямо сейчас. Но удивительное дело– не хочется! По крайней мере пока. Прикидывая все доводы за и против, черт решил все-таки пока не рассказывать Илюхе о том, что проблема возвращения решена. Кто знает, что ждет их странную компанию завтра?

Занятые такими мрачными мыслями, друзья не заметили, как кони вдруг заволновались и прибавили ходу, причем без применения аргументов в виде хлыста. Соловейка, на сердце которой вдруг стало неспокойно, даже не сразу поняла, что повозка несется со скоростью для нее никак не предназначенной. Любава попыталась притормозить, но лошади, несмотря на все усилия, продолжали ускоряться.

– Любава, тебе не кажется, что мы слишком быстро едем? – наконец догадался спросить Илюха.

– Что, заметно? – съязвила Соловейка, изо всех сил натянув поводья.

– Еще дэтэпэ недоставало, – буркнул вечно недовольный черт. – Что-то мне в последнее время везет на дурных водителей.

– Смотри, схлопочешь, – беззлобно предупредил Солнцевский.

Тут сзади раздался какой-то странный звук, будто ветер трепал развешенное на веревках белье, причем трепал очень настойчиво. Чуть погодя раздалось знакомое до глубины души стрекотание.

– Мотя... – не поверил своим глазам и ушам Илюха.

Точно, это был Мотя, но Мотя не простой, а летающий. Змей старательно махал крыльями и несся на внушительной скорости метрах в трех над землей.

– Вот хмырь трехголовый, взлетел-таки, – довольным голосом буркнул Изя.

Мотя догнал их и, завернув лихой вираж, плюхнулся прямо перед несущейся повозкой. Лошади взвились на дыбы, но успели остановиться. Илюха спрыгнул на землю и бросился к Змею. Мотя влюбленно лизнул хозяина и в изнеможении повалился перед ним, подставляя пузо для чесания. Видно было, что с непривычки он очень устал, но решил совместить приятное с полезным.

– Я же говорил, что ему уже пора летать, а ты все маленький, маленький... – Изя тоже выдал порцию ласк общему любимцу.

Любава оказалась более догадливой и вскоре притащила плошку с холодной водой. Мотя благодарно кивнул и в три глотки опустошил ее до дна.

– Ну ты даешь, нашел, на что привязывать, – ехидно заметил Изя, отвязывая от ошейника обгорелый конец канатика.

– Что ни делается, все к лучшему, – философски заметил Солнцевский. – Зато он теперь научился летать и вполне может отправиться с нами.

– Ты представляешь, что он в городе натворил, пока на оперативный простор выбрался?

Илюха живо представил, какой милый разгромчик мог сотворить на узеньких улочках Киева несущийся со всех лап Гореныш.

– Ничего, скажем, что это был не Мотя.

– Ага, в Киеве Горынычей просто тьма, – хмыкнул Изя.

– Спишешь на непредвиденные расходы, – пожал плечами Солнцевский.

Дав немного отдохнуть Моте и лошадям, «Дружина специального назначения» продолжила путь. В связи с открытием новых способностей у Змея Илюха придумал новую игру. Он прямо на ходу с силой кидал сосновый сук вверх, а Гореныш с победным кличем ловил его на лету. После он делал два-три круга над ними и, ловко спланировав на повозку, возвращал апорт хозяину.