Дружина специального назначения (№1) - Дружина специального назначения

Кто-то, конечно, пытался съязвить по поводу не соответствующей богатырской сути повозке, но после того, как Мотя поднялся в воздух и оттуда пометил наглеца весьма специфическим образом, смешки тут же прекратились.

Змей убедился, что воспитательный процесс прошел успешно, подмигнул Илюхе, набрал высоту и вскоре скрылся из глаз. Что поделаешь, Горынычи были быстрее лошадей, и соскучившийся по полетам Мотя опять принялся совершенствовать свое летное мастерство.

К концу дневного перехода Изя с Илюхой приуныли. Таращиться на богатырей надоело, пейзаж оказался хоть и насыщенным, но весьма однообразным. От скуки черт принялся развлекать Любаву анекдотами. Соловейка оказалась таким благодарным слушателем, что вскоре от ее смеха начали спотыкаться лошади, а вокруг их повозки собралась толпа богатырей, с жадностью ловивших Изины перлы. Причем оказалось, что чем проще и, так сказать, бородатее был анекдот, тем искреннее смеялись слушатели. И тут Изю понесло...

После минимальной временной адаптации в ход пошли Пятачок, Винни-Пух, Крокодил Гена, Штирлиц и конечно же Рабинович. Последний, естественно, получался у Изи особенно хорошо.

– Рабинович, как ваше здоровье?

– Не дождетесь!

Выдал очередное старье черт, и после небольшой паузы (что поделаешь, люди служивые), окрестности огласил богатырский смех. После этого анекдот пересказывали дальше, и еще несколько минут то тут, то там, раздавались взрывы хохота.

– Или еще, – продолжал в том же стиле черт. – Встречаются две боярыни поутру. Одна другую и спрашивает: «Софочка, таки ты что, заболела?» – «Не, а с чего ты взяла?» – «Да сегодня чуть свет от тебя вышел лекарь». – «Ой, я тебя умоляю, когда от тебя вчера выходил богатырь, я не вопила на всю улицу, что началась война!»

От такого старья Илюха осатанел еще в своем времени, так что больше терпеть издевательств не смог.

– Изя, может, я, конечно, добрый, но если ты сейчас же не перестанешь, то я тебя придушу своими собственными руками.

– Скажите, пожалуйста, какие мы нервные! – недовольно отозвался черт. – Уж ты-то должен знать, что во время проведения боевых действий особенно важным становится микроклимат в подразделении.

– И рука не дрогнет, – спокойно добавил Солнцевский.

– Да хорошо, хорошо, – недовольно отозвался черт и обратился к терпеливо ждущим очередного анекдота богатырям: – Баста, карапузики, кончимся танцы. Самый великий юморист всех времен и народов на сегодня прощается с вами. Думаю, что к следующему концерту мы утрясем вопросик о денежном вознаграждении за мой скромный труд. Цветов не надо, лучше деньгами.

– Вылитый Петросян, – буркнул Солнцевский. – И шуточки такие же свежие.

Услышав такое оскорбление, Изя оцепенел, пытаясь восстановить сбитое дыхание, половил воздух ртом, и уже после этого, стараясь держать себя в руках, изрек:

– Хочу заметить уважаемому Илье, уж не знаю, как вас по батюшке, но сейчас вы обидели меня по-серьезному. Так меня еще никто не обзывал!

Друзья надулись друг на друга, как два хомяка, и только плотный ужин, сотворенный Соловейкой, помирил их. Изя обещал поискать в репертуаре что-нибудь посвежее, а Солнцевский поклялся больше никогда не обзывать его Петросяном. На том и порешили ко всеобщему удовлетворению.

* * *

Малая дружина упорно продвигалась на восток. Постепенно командная тачанка стала центром всего войска. Изя своими хохмами продолжал веселить богатырей, но это не мешало друзьям зорко следить за всем, что происходило вокруг. Безучастным к его концертам оставались только былинная троица, глядящая на их компанию с большим недоверием, да еще Лихосватский, так же шарахающийся от бывших друзей, как Изя от ладана.

В первую же ночь Изя с Илюхой решили не спускать со странного сотника глаз. Это, конечно, оказалось трудновато ввиду того, что оба они очень уж любили поспать, но, как говорится, чем не пожертвуешь ради общего дела.

Также коллеги постановили, что хватит трехголовому просто так крыльями махать, пора и общему делу послужить. Илюха на привале отвел Гореныша в сторонку и провел подробный инструктаж новоиспеченного воздушного разведчика. Мотя терпеливо выслушал хозяина, кивнул и со следующего утра приступил к воздушному патрулированию местности.

Однако время шло, а никаких подозрительных действий Мартын не совершал. Наоборот, сотник потихоньку оттаял, и вскоре своим поведением совсем не отличался от остальных богатырей. Друзья уже стали крепко сомневаться в справедливости своих подозрений, но слежку всё-таки пока решили не отменять.

Сказать, конечно, легко, сложнее оказалось это воплотить в жизнь. Накопленная усталость брала свое, и вот однажды, вместо того, чтобы отправиться на ночную вахту к шатру Лихосватского, Изя пробурчал что-то типа «куда он денется с подводной лодки?», прикорнул у тачанки и зычно захрапел. Солнцевский к тому времени видел уже десятый сон и призвать к ответу нерадивого напарника был не в состоянии.

Любава, привыкшая к порядку во всем, не смогла равнодушно смотреть на такое вопиющее нарушение устава караульной службы. Бывшая Злодейка тихо выругалась (старые привычки оказались слишком сильны) и свистнула Гореныша.

Положа лапу на сердце, в планы Моти ночные прогулки также не входили. Он целый день провел в режиме воздушного патрулирования, лишь изредка отвлекаясь на то, чтобы шугануть какую-нибудь зазевавшуюся ворону, так что довольно сильно устал от такой воздушной вендетты.

Дело было в том, что в первый день путешествия в него врезались, а после этого нагло обругали две каркуши, и теперь Змей считал своим долгом доказать, кто именно хозяин в небе. Надо признать, что это ему вполне удавалось, но отнимало массу сил и энергии. Сами посудите, ворон много, а Мотя один. А ведь есть еще сойки, сороки и прочая пернатая живность.

Так что после обильного ужина Гореныш собирался задать храпака, но судьба в лице Соловейки распорядилась иначе. Как истинный джентльмен, Мотя никак не мог отпустить Любаву одну и, издав три скорбных вздоха, отправился с ней.

Дружина встала лагерем у подножия небольшой горы, шатер же Лихосватского стоял с самого края. Любава выбрала подходящий наблюдательный пункт у старой сосны и удобно расположилась между мощных корней. Мотя, немного порыскав по округе, улегся рядом. Через некоторое время уже начинавший дремать Змей вдруг услышал тихое посапывание Соловейки. Любава, уставшая за день никак не меньше своих коллег, даже не заметила, как провалилась в глубокий, всепоглощающий сон.

Гореныш недовольно застрекотал и обреченно попрощался с ночным отдыхом. Уж кто-кто, а Мотя просто чувствовал, что Мартын человек, мягко говоря, не заслуживающий доверия. Именно Змей с самого начала пытался всеми доступными методами донести свои подозрения до хозяина, и теперь, когда это ему почти удалось, он просто не мог позволить оставить Лихосватского без присмотра.

Выпустив решительную струйку дыма, Мотя встал на стражу. Однако тут уже начались внутренние противоречия самого Змея. Левая голова, любящая поспать больше всех остальных, категорически не смогла бороться со сном, то и дело начиная заразительно храпеть. Средняя и правая головы вначале честно пытались морально поддержать ее, потом поддерживали ее физически с помощью зубов, а потом им осталось только признать, что победа осталась за левым флангом.

К ужасу головы средней, вскоре пал и фланг правый. Оставшаяся бодрствующая треть бедного Моти с ужасом прислушивалась к руладам, которые выводили во сне коварные соседи, и что есть силы боролась со сном. Силы Горыныча оказались небезграничны, сознание последнего бодрствующего стража уже почти оставило его, и голова склонилась к земле.

Тут из шатра вышел Лихосватский.

Сон со средней головы как рукой сняло, однако в целях конспирации она решила пока затаиться. Мартын прислушался к спящему лагерю, кинул взгляд на мирно посапывающую Соловейку и бархатно храпящего Змея, вполголоса рассмеялся. После этого закинул мешок за плечи и решительно отправился прочь из лагеря. Что и требовалось доказать, вряд ли сотник решился на банальную утреннюю прогулку.

Будить соседей средняя голова решила кардинально – она просто кусанула обе, и всего делов. Левая и правая, конечно, бурно выразили свое возмущение, но под напором неопровержимых улик признали свою неправоту. Настало время действовать сообща.

Первым делом довольно бесцеремонно была приведена в боевое состояние Соловейка. Мотя не нашел более эффективного метода, как легкое стимулирование зубами пятой точки спящей. Как и следовало ожидать, Любава мгновенно очнулась и тут же попыталась провести захват передней конечности с последующим проведением болевого приема. Змей оказался на высоте и вовремя отскочил.

– Мотя, ты что, белены объелся?! – взревела Соловейка, когда разобралась, что к чему.

Мотя просто пожал плечами и кивнул на шатер. К чести Любавы, она тут же все поняла.

– Мартын?

Змей кивнул.

– Ушел?

Повторный кивок. Соловейка с минуту подумала и приняла решение.

– Значит, так, ты незаметно следуешь за сотником, если убедишься в его предательстве, срочно возвращаешься назад, а я поднимаю ребят.

Гореныш в очередной раз согласился и уже собрался было взлететь, как Любава добавила:

– Если еще хоть раз позволишь себе такое, прибью и не посмотрю, что маленький.

Мотя лукаво улыбнулся, игриво подмигнул Соловейке и с ходу набрал высоту.

– От горшка два вершка, а все туда же, – продолжала бурчать про себя Любава, бесцеремонно расталкивая спящих коллег. – Все мужики одинаковые, будь то человек, черт или Горыныч.

– Любавушка, по-моему, ты бредишь, – сквозь сон заметил Илюха, – не знаю, как с Изей, но со Змеем у нас довольно много отличий.

– Я, как только высплюсь, сразу объясню тебе, чем мы отличаемся. Подробно, со схемами и наглядными пособиями, – добавил смачно зевающий Изя.

– Тьфу на вас, вы все про свое. Вставайте, Лихосватский сбежал!

Солнцевский проснулся, словно его окатили ледяной водой. Хотя нет, лучше сказать так: словно Соловейка свистнула вполсилы.

– Изя, ё-мое, ты же должен был сегодня дежурить!

– Да я, да у меня... – тут же попытался оправдаться черт, – да прилег только на минуточку!

– Ребята, не время выяснять, кто прав – кто виноват! – пресекла зарождавшийся скандал Соловейка. – Я послала за Мартыном Мотю, а сейчас надо решить, что нам предпринять.

– А что тут выяснять, кто виноват? Знамо кто, этот жук однорогий, ведь его очередь была сотника караулить, – буркнул главный богатырь, – вечно за него женщины и дети отдуваться должны.

Изя что-то хотел ответить, но вовремя передумал.

– Постой, так это что, ты сама, по доброй воле решила вместо нас присмотреть за Мартыном? – спохватился богатырь.

Любава просто кивнула головой.

– Если уж начали дело, то его надо довести до конца, – пояснила она. – Да и Мотя помог.

– Ты прелесть! – искренне выпалил богатырь и чмокнул спасительницу в румяную щеку.

Соловейка залилась краской, но, к сожалению, времени на проявление эмоций не было.

– Это что еще за неуставные отношения между богатырями? – раздался как нельзя кстати бас Севастьяна.

– Воевода! – хором воскликнули все, и наперебой принялись рассказывать ему о недавних событиях.

Чем дальше слушал страдающий от бессонницы Севастьян, тем больше становилось старому вояке не по себе. Если хоть на минуту предположить, что странная компания оказалась права, то получится, что он привел дружину в ловушку. И если хазарам удастся их в этой ловушке прихлопнуть, то Киев можно будет взять практически голыми руками. Возможности предупредить князя у воеводы не было, принять честный бой равнозначно самоубийству. Естественно, Лихосватский наврал, и биться придется не с малым отрядом, а с основными басурманскими силами.

– Воевода, не время думать, решать надо, – в своем неповторимом стиле напомнил Изя.

– А если все-таки Мартын не предатель? – высказал вслух версию Севастьян.

– Тогда ты объявишь, что во всем виноват Изя, все посмеются, а с меня не убудет, – предложил свою версию черт.

– Если мы ошиблись, то будем держать ответ перед князем, – более политкорректно предложила Любава.

Наверное, воевода еще немного бы подумал, но вдруг практически на него с ночного неба спикировал Мотя. Змей, не отработавший до сих пор мягкую посадку, обычно всегда извинялся за свои шалости. На этот раз, отбросив ненужные эмоции, Гореныш сразу перешел к делу и застрекотал, что было силы.

– Он говорит, что с востока на нас движется огромная рать и надо быстрее рвать когти, – перевел Илюха.

– Откуда ты это узнал, ты что, язык Горынычей знаешь? – удивленно поинтересовался Севастьян.

– Не знаю, – честно признался Солнцевский, – но точно знаю, что именно это Мотя нам хочет сказать.

– Так значит, нам надо бежать...

– Не бежать, а провести срочную передислокацию под влиянием вновь открывшихся обстоятельств, – поправил воеводу Изя.

Севастьян внимательно посмотрел на черта.

– Когда ответ перед Берендеем держать придется, напомнишь мне эту фразу.

– Об чем речь! – тут же согласился Изя. – Кстати, за небольшое вознаграждение могу набросать вам всю речь. Гарантирую полнейший успех и бурные овации.

– Только вот проблемка у нас будет с побудкой, – пропустив мимо ушей наглое предложение Изи, заметил Севастьян. – Их до рассвета пушкой не поднимешь.

– И вы таки действительно считаете это проблемой? – со специфическим акцентом поинтересовался черт и лукаво подмигнул своим коллегам.

– Ваше благородие, заткните уши и откройте рот, – посоветовал Илюха и, убедившись, что воевода последовал его совету, кивнул Любаве.

Соловейка хищно улыбнулась и обвела плотоядным взглядом спящее воинство. На этот раз она превзошла сама себя. В одно мгновение вся дружина оказалась на ногах. Причем ничуть не заспанная, бодренькая, лишь слегка присыпанная камушками. Дело оказалось в том, что молодецкий свист даже вызвал небольшой камнепад с вершины ближайшей горы.

– Вот молодежь, перед ними даже горы не устоят, – с уважением заметил старый воевода.

– Севастьян, дозволь мне энтой свистульке раз и навсегда отбить желание молодцов будить! – потирая ушибленный булыжником лоб, ринулся на Соловейку Алеша Попович.

– Отставить разговоры! – рявкнул воевода. – Срочный сбор, производим перекакацию...

– Передислокацию войск под влиянием вновь открывшихся обстоятельств, – подсказал воеводе Изя.

– Вот, точно! – рявкнул воевода. – Выполнять приказание!

Чего-чего, а воинскую дисциплину в критических моментах на Руси соблюдают как нигде на свете. Главное понять, что именно этот момент критический, и все будет четко и быстро. Слава богу, это оказался тот самый случай, и через пять минут вся дружина начала срочную передислокацию по направлению к надежным стенам Киева.

* * *

Между прочим, вид организованного отступления дружины оказался не менее впечатляющим, чем ее наступление. Что бы ни говорили дилетанты, но умение произвести грамотное отступление не менее ценное качество полководца, чем способность успешно атаковать.

Опытный Севастьян повел дружину назад, а спустя пару часов прибыли оставленные вблизи лагеря разведчики и подтвердили самые худшие опасения. В оставленный лагерь лавиной вступили несметные силы хазар. Если бы не решительные действия «Дружины специального назначения», русской рати уже не было бы и в помине.

Уже на марше, после проведения небольшого совещания, было принято решение отправить Мотю с посланием к Берендею. Пока Солнцевский сочинял послание, Изя напоследок решил дать некоторые рекомендации Змею.

– В общем, ты поспеши, одно крыло здесь, другое там. Если не будут пускать в терем, разрешаю применить принудительные меры воздействия. Только не переусердствуй и не спали дворец.

– Если появятся проблемы с Берендеем, обратись к княгине, – внесла свою лепту в инструктаж Соловейка. – Она точно все поймет.

– Что она сможет понять, чего не сможет князь? – закипел Изя.

– Агриппина Иоанновна, в отличие от мужа, ВСЕ может понять, – гордо вскинув подбородок, заявила Любава.

Черт набрал в легкие побольше воздуха, чтобы высказать все, что он думает на этот счет, но его решительно прервал Илюха:

– Изя, ну будь хоть ты умнее, ты же старше веков на ...дцать! Сейчас вообще не самое лучшее время выяснять отношения.

– Она на моих глазах будет проводить антимужскую политику, а мне быть умнее? – взвился Черт.

– Точно.

Изя возмущенно запыхтел, не хуже Горыныча, но потом передумал скандалить и обиженно отвернулся. Между тем Солнцевский уже закрепил пергамент на ошейнике средней головы Моти.

– Доставить в собственные руки князя, – дал задание хозяин и, немного поразмыслив, добавил: – Или княгини.

С двух сторон Солнцевского презрительно хмыкнули, а лишенный половых предрассудков Змей лизнул хозяина и с максимальной скоростью направился в Киев.

Впрочем, вдоволь пообижаться друг на друга Изя с Любавой не захотели, и, несмотря на нависшую опасность, уже через час черт с удовольствием развлекал Соловейку миниатюрами Жванецкого и Райкина. Против такого репертуара Илюха не имел никаких возражений, тем более что рассказчик из Изи действительно был великолепный.

* * *

Несмотря на временную фору, через пару дней стало ясно, что оторваться от супостатов не удастся. Богатыри то и дело оглядывались назад, и вскоре даже стало заметно облако пыли, которое подняла преследующая их рать. Всем стало понятно, что сечи не миновать. К удивлению Изи с Илюхой, все воспринимали предстоящую битву совершенно спокойно, и это даже несмотря на то, что, учитывая явное превосходство в численности, исход ее был очевиден. Что поделаешь, жизнь в те далекие времена стоила совсем мало.

Однако в планы Солнцевского и Изи никак не вписывалась перспектива погибать в расцвете лет от рук весьма сомнительных басурман. Так же ни тому ни другому была совсем небезразлична судьба окружающих, а в особенности судьба черноволосой девицы, которая с завидным спокойствием продолжала править лошадьми.

Илюха в данном случае возлагал большие надежды на изворотливый ум хитрого черта и не прогадал. Подсказку Изе на этот раз дала сама природа.

Когда войско пересекало последний на пути горный хребет по небольшому ущелью, Изино лицо расплылось в счастливой улыбке.

– Любаня, свистни, пожалуйста. Только я тебя умоляю, не больше чем в четверть силы.

– Зачем? – удивилась Соловейка, на мгновение отвлекаясь от лошадей.

– Ну что, тебе жалко, что ли?

Любава пожала плечами и свистнула. Небольшой камнепад, последовавший за этим безобидным поступком, заставил Изю просто засиять от восторга. Однако радость черта совсем не разделяли те, кто получил по голове булыжником. И на этот раз не повезло все тому же Поповичу.

– Православные, да что же это делается! – завопил ушибленный Алеша, рассматривая внушительную вмятину на шлеме. – Девчонка развлекается, а я уже второй раз по кумполу получаю!

Соловейка, которая, не задумываясь, выполнила просьбу черта, от неожиданности словно язык проглотила.

– Как это понимать? – хмуро поинтересовался подъехавший Севастьян. – Что за хулиганство?

– Вот благодаря этому хулиганству мы врага и одолеем, – сияя, как начищенный самовар, ответил Изя и вкратце поведал свой план воеводе.

Выслушав предложение Изи, старый вояка впервые за все время их знакомства улыбнулся в густую бороду.

– Складно сказываешь, – пробурчал Севастьян и крепко задумался, обмозговывая детали предстоящей операции.

Тут к воеводе прибыла целая делегация от дружины в составе трех сотников, все тех же былинных богатырей.

На этот раз говорил Муромский:

– Мы тут с ребятами посовещались и подумали, а не шпиенка ли эта самая Любава? Она же бывшая разбойница, а значит, ей доверия нет. Бона, своим свистом чуть человека не угробила.

– Что? – переспросил воевода, явно пропустив за своими раздумьями выступление своего богатыря.

– Говорю, надо ей зубы повышибать, так, на всякий случай.

Соловейка мигом спряталась за спиной Солнцевского, а Илюха спокойно предупредил давнего соперника:

– Ты свои зубы побереги, а то не ровен час, не досчитаешься.

– Да я тебя... – начал было Муромский, но воевода рявкнул так, что со склона упала еще пара камней.

Надо ли говорить, что оба угодили по голове Поповича.

– Отставить разговорчики! Ну-ка живо к своим сотням, при выходе из ущелья боевое построение!

Муромский, Добрыня и Попович в недоумении уставились на Севастьяна.

– Мне что, два раза повторять?!

Конечно, повторять два раза было ни к чему, и, несколько ошарашенные поведением воеводы, друзья бросились выполнять приказания. Особенно быстр был Алеша, уж очень ему сегодня не везло, и получить очередной раз по голове сотнику никак не улыбалось. Ну а вся мини-дружина с воеводой принялась обсуждать план дальнейших действий.

В общем-то, предложение Изи было несложным: завалить на фиг вражескую рать в ущелье. Если кто вырвется, встретить на выходе и обстоятельно, с применением наглядной агитации, объяснить всю ошибочность их поведения. Естественно, детонатором к обвалу должна была послужить Соловейка со своим замечательным талантом.

Сама Любава без колебания согласилась на такой рискованный шаг, но тут засомневался Солнцевский:

– А саму Любаню камнями не завалит?

– Да с ее децибелами ей даже в само ущелье заходить не придется. Свистнет на подступах, и всего делов.

– Я согласна, – по-простому ответила на сомнения Солнцевского Любава.

– Тогда я пойду с тобой, – неожиданно даже для самого себя заявил Солнцевский.

– Зачем? – чуть ли не хором удивились все.

– Ну во-первых, Любаву подстрахую, а во-вторых... Я в фильмах видел, что перед боем дружин на поединок выходят паханы. Так я от нас и пойду, а Соловейка со мной, навроде оруженосца. Пока то да се, в этом ущелье давка наступит, не хуже чем на «Выхино» в час пик. Вот тогда-то Любаня и свистнет.

– Достаточно было и «во-первых», – буркнул черт. – С вами все ясно, молодой человек.

Солнцевскому оставалось только пожать плечами. Он и сам еще до конца не понял, чего это его на геройство потянуло. В общем и целом после уточнения некоторых деталей план предстоящей баталии был утвержден.

* * *

Спустя полчаса все было готово к встрече незваных гостей. Русское воинство выстроилось полукругом у выхода из ущелья. Солнце сверкало на начищенных доспехах, трепетали на ветру полотнища знамен. Впереди всех, практически вплотную с будущей ловушкой, на небольшом бугорке стояли Солнцевский с Любавой. За время, оставшееся перед боем, они привели себя в порядок, смахнули дорожную пыль и натерли до блеска свои косухи, так что сейчас представляли собой впечатляющее зрелище.

Илюха, чтобы убить время, поигрывал внушительной булавой, а Любава неторопливо расчесывала свои шикарные иссиня-черные волосы массивным гребнем. Что поделаешь, женщина всегда остается женщиной.

Именно такое зрелище увидел передовой отряд хазар, вынырнувший из ущелья. От неожиданности они резко остановились, и тут же произошло массовое ДТП, правда, исключительно с транспортными средствами мощностью в одну лошадиную силу. Как и предположил Солнцевский, прямо на глазах все ущелье заполонила все прибывающая рать кочевников.

Старший богатырь ни разу до сих пор не видел настоящих хазар, так что с интересом принялся их рассматривать. Степняки оказались довольно маленького роста, но этот факт не мог обмануть опытного борца. Движения каждого из них были быстры и уверенны, да и с лошадьми они словно составляли единое целое.

Любава, не раз в своей жизни видавшая агрессивных степных соседей, осталась абсолютно равнодушной к появлению врагов. Она теми же неторопливыми движениями закончила причесываться, спокойно, но очень тщательно стянула волосы на затылке в тугой хвост полоской черной кожи. Все, теперь Соловейка была готова на подвиг.

Первоначальная сумятица в рядах хазар быстро прошла, они выстроились в линии, и, грубо растолкав остальных, на сцену вышел... Мартын Лихосватский.

Бывший сотник был уже одет во вражескую форму. Справедливости ради надо заметить, что новый наряд шел ему ничуть не хуже, чем старый. Что поделаешь, подлецу все к лицу. Мартын, рассмотрев, кто стоит перед ним, лихо спрыгнул с лошади и легкой походкой направился к Солнцевскому.

– Здорово! – как ни в чем не бывало обратился к бывшему сослуживцу предатель.

– Здоровее видали, – так же спокойно отозвался Илюха.

– Зачем девчонку-то с собой притащил, – удивился Мартын, только сейчас обратив внимание на Любаву.

– Привык, – лаконично ответил Солнцевский.

– Дело молодое, – пошловато улыбнулся Мартын, – ладно, это все лирика, давай к делу. Я тебе намекал и раньше, а теперь говорю прямо. Тебя и всю твою команду в полном составе хан готов принять в свою свиту хоть сейчас. Вам гарантированы высокие должности при дворе и гора золота.

– Тридцать серебреников предлагаешь? – поинтересовался Илюха, поправляя на груди золотой крест.

– При чем тут серебро? – удивился Лихосватский. – Я же о золоте говорю, и не о тридцати монетах.

– А тебе не жалко? – вдруг неожиданно переменил тему Илюха.

– Чего?

– Не чего, а кого, – поправил старший богатырь. – Сотню твою не жалко?

Мартын с досадой хмыкнул:

– Если бы не были упрямцами вроде тебя, остались бы живы. Ладно, сейчас не об этом... Ну как, принимаешь мои условия?

И тут почему-то Илюха вспомнил знаменитый монолог Данилы Багрова из незабываемого «Брата». Солнцевский довольно хмыкнул, зачем изобретать велосипед, ежели он давно изобретен?

– Вот скажи, сотник, разве сила в деньгах? Вот и некоторые из братвы считают, что в деньгах. А я думаю, что сила в правде. Кто прав, у того и сила.

Тут Илюха на мгновение запнулся, лихорадочно вспоминая, что там еще говорил заморскому барыге знаменитый брат. Продолжение в голову почему-то не приходило.

«А, ерунда, закончу по-своему», – мелькнуло в голове Солнцевского.

И чудный апперкот отправил благодарного слушателя в глубокий нокдаун.

– Так даже лучше получилось, – хмыкнул Илюха, глядя на пытавшегося встать на ноги Лихосватского.

– Хорошо сказано, – оценила классику мирового кинематографа Любава. И, глядя на постепенно приходящего в себя Мартына, добавила: – И сделано.

Илюха довольно улыбнулся и перехватил поудобнее булаву. На него уже, словно раненый бык, несся Лихосватский с мечом наголо.

А дальше начался бой, как говорится, не на жизнь, а на смерть. Мартын был, конечно, значительно более опытный в таких сомнительных забавах, но тут вовсю проявилась великолепная спортивная школа бывшего СССР.

Илюха был на высоте, правда, немного мешала весьма внушительная железяка в руке, но, с другой стороны, надо было чем-то от настырного Мартына отмахиваться. Обиженный в самых лучших чувствах Лихосватский, виртуозно управляясь мечом, был полон решимости поквитаться с бывшим монахом.

Однако сам Солнцевский сегодня не был настроен на длительный бой, и уже спустя несколько секунд он уклонился от очередного удара мечом и, вложив в удар всю свою богатырскую силу, помноженную на презрение к предателю, опустил булаву на голову Лихосватского.

– Опс, – только и смог выговорить богатырь, глядя на то, что стало с бывшим сотником.

Булава и впрямь оказалась значительно более функциональной, чем бейсбольная бита.

Богатырское дело было сделано, теперь на арену выходила Соловейка. Илюха уже привычно принял соответствующие меры предосторожности, и Любава, набрав в легкие побольше воздуха, привела в исполнение задуманный план.

На этот раз бывшая Злодейка действительно превзошла сама себя: горы загудели и, словно немного поразмыслив, начали бурно выражать свое возмущение таким наглым поведением людей.

К великому сожалению, план удался только наполовину. То ли свистеть надо было раньше, то ли горы оказались тормознутыми, но, пока начался реальный камнепад, весьма внушительная часть супостатов, словно пена из бутылки шампанского, успела вырваться наружу. И, что самое неприятное для наших героев, основная часть почему-то решила, что во всех их бедах виноваты именно они. Возможности объяснить всю смехотворность данного обвинения не было никакой, так как скорость, с которой к ним неслись обиженные степняки, не оставляла времени на попытку начать дискуссию.

Илюха с досадой крякнул и поудобнее взял в руки свой внушительный булавный аргумент. Соловейка, еще не восстановившая дыхание, спряталась за его спиной и вытащила огромный охотничий нож. Что ж, если и придется сложить буйные головушки, так уж хоть повеселиться напоследок.

Помощь пришла весьма кстати, причем откуда старший богатырь совсем ее не ждал. Словно ураган, точнее, словно три урагана между ними и хазарами появились три былинных богатыря. И тут Солнцевский смог вполне ясно рассмотреть, чего стоят эти трое в бою.

Отбросив все обиды и недомолвки, именно они бросились первыми на выручку Солнцевскому с Любавой. Уже спустя совсем немного времени Илюха понял, почему про эту троицу народ сложил былины и сказания. Что и говорить, богатыри это заслужили.

Однако, несмотря на чудеса героизма, поток степняков оказался слишком велик.

– Я что-то не понял, откуда они в таком количестве, – произнес в недоумении Солнцевский, отмахиваясь булавой от навязчивых хазар. – Мы их завалили или нет?

И вот в этот критический момент откуда ни возьмись появился...

* * *