Дружина специального назначения (№1) - Дружина специального назначения

Спустя час дорога сделала небольшой круг, и спутники уперлись в большой камень, лежащий на развилке. Как и следовало ожидать, на камне была витиеватая надпись. Изя напрягся и начал разбирать древнеславянские буквы.

Через некоторое время Илюха ехидно полюбопытствовал:

– Что же ты на своем историческом языке пару строк прочитать не можешь?

– Сам попробуй, если такой умный! – огрызнулся Изя, но было заметно, что он недоволен собой.

Наконец черт справился с задачей, вытер пот со лба и торжественно изрек:

– Если в двух словах, то «направо короче, зато налево быстрее».

– Это все? – хмыкнул Солнцевский.

– Остальное неважно, – важно заявил Изя.

– Ну раз так, пойдем, где короче, значит, направо.

– Так налево быстрее!

– Слышь, Изя, не бухти. Просто грамотей вроде тебя писал и все перепутал. Ну ты сам посуди, если дорога короче, то и пройти ее мы сможем быстрее.

Черт открыл было рот с твердым намерением высказать все, что он думает об Илюхе и его умственных способностях, но бывший борец привел весомый аргумент в защиту своей позиции.

– Надо быстрее к жилью выбираться, очень уж есть охота. Не знаю, как ты, но я на голодный желудок вообще ничего не соображаю.

– Можно подумать, что на сытый ты будешь соображать лучше, – буркнул себе под нос черт, но на этот раз спорить не стал.

Как ни крути, а логика в словах спутника на этот раз была.

Некоторое время шли молча, но такое положение вещей никак не устраивало говорливого черта.

– Слушай, а чего тебя занесло в Украину?

– На Украину меня занесли дела, – с нажимом на первое слово хмыкнул браток.

Изя открыл было рот, чтобы основательно пройтись по великороссийскому шовинизму, но не успел. Их оглушил пронзительный свист. Звук был настолько сильным, что хрупкий Изя быстренько хлопнулся в обморок. Значительно более крепкий Илюха закачался, зажал уши руками и выстоял. Пронзительный свист прекратился так же неожиданно, как и начался.

Илюха еще немного постоял с зажатыми ушами, потом тряхнул головой и внимательно огляделся по сторонам. Развалившись на придорожной травке Изя скромно напомнил о своей персоне, наигранно простонав.

– И какой паразит моего другана обидел? – с напускной суровостью пробасил Солнцевский и вдруг неожиданно бросился в густые заросли орешника.

Огромные габариты Илюхи запросто могли ввести в заблуждение тех, кто посчитал бы его очень неповоротливым, однако это впечатление было обманчивым. Спортсменов в Советском Союзе готовили очень качественно.

– Ну вот, я так и знал! – прокряхтел Изя, вставая с травки и на всякий случай накидывая на себя морок. – Этот тип, опять вместо того чтобы корректно привести меня в чувство, оказать первую медицинскую помощь, решил свалить, – продолжал ворчать сварливый черт, прислушиваясь, к жуткому треску, раздающемуся оттуда, куда рванул Илюха.

– С кабаном он там, что ли, наперегонки бегает? – буркнул Изя и удобненько устроился на пеньке.

Между тем Илюха бегал наперегонки с небольшой серенькой личностью, причем у этой личности был вполне реальный шанс сбежать, но ей просто не повезло. Зацепившись за сук, серенький человечек растянулся и был настигнут. Борец моментально схватил его за шкирку и, не обращая внимания на возмущение в виде изысканной ругани с абсолютно неизвестными москвичу старославянскими оборотами и сравнениями, Илюха аж заслушался чудным монологом, усиленно пытаясь запомнить хотя бы самые яркие выражения.

Наконец он вытащил пленника на небольшую опушку, на которой, уже позевывая, расположился Изя.

– Тебя только за смертью посылать! Чего ты так долго с ним возился? – нагло заявил черт.

– Мог бы и помочь, между прочим.

– Ха, ты забыл, в каком плачевном состоянии ты меня оставил истекать кровью в дорожной пыли? Да я еле выжил! Если бы не мое богатырское здоровье, ты бы вообще мог обнаружить хладный труп. Ну-ка давай этого разбойника сюда, пусть ответ держит за свое коварство.

– Болтун, – в ответ бросил Илья и поднял мужичка над землей.

Тот, в свою очередь, опять смачно выругался и попытался еще раз свистнуть. Однако борец держал ситуацию под контролем и дал свистуну по рукам. Разбойник взвизгнул от боли и еще раз помянул мать Солнцевского нехорошими словами.

Илюха недовольно поморщился. Что-то в пойманном молодце было не так, а что – непонятно. То ли голос, то ли слова, которые этим самым странным голосом произносились.

Изя тоже с интересом смотрел на пленника. Видимо, за столько веков и он подрастерял некоторые знания не только старославянского языка, но и мата. Дождавшись завершения монолога, черт убрал улыбку со своего лица, напустил серьезный вид и очень важным голосом заговорил:

– Я попрошу обвиняемого впредь воздержаться от использования нецензурной речи. Итак, начнем наше разбирательство.

От такого начала Илюха чуть не упустил пленника.

– Изя, ты чего, очумел? У меня на судейских аллергия не меньше, чем на ментов!

Черт недовольно зыркнул на приятеля:

– Попрошу не мешать проведению дознания!

На этот раз негромко выругался уже Илья.

– Так на чем мы остановились? – протянул Изя, набрал побольше воздуха в легкие для вынесения обвинительного приговора, но был бесцеремонно прерван. Разочарованию черта не было предела.

– Здорово, мужики! – вмешался в обвинительную речь бас, оказавшийся не менее зычным, чем у Илюхи.

На опушку, запыхавшись, выбежал здоровенный бородатый детина, метра два ростом, в лаптях и огромной груботканой рубахе чуть ли не до колен.

– Здоровее видали, – хмыкнул под нос Илюха.

– Здрасьте, – прошипел Изя.

Детина между тем не понял иронии и продолжал:

– Поймали злодея? Ну вы и молодцы! Я вишь, как только свист услышал, сразу и побежал на помощь путникам, вам, стало быть. А вы и сами справились!

Изя с полным страдания видом закатил глаза.

– Меня зовут Илья, сам я из славного города Мурома, стало быть, я Илья Муромец. А вы кто будете?

Черт переглянулся с братком.

– Тот самый, который на печи три десятка лет сидел, что ли? – с недоверием поинтересовался борец.

– Что значит тот самый? Я такой один, – довольно хмыкнул детинушка. – Так как звать-то тебя, мил-человек?

– Так меня тоже Илюхой кличут, только я из солнцевских буду, так, значит, я Илья Солнцевский. А это Изя, мой дружбан, – Илюха кивнул на вмиг погрустневшего черта. – Ты не думай, он не еврей, просто его так мама с папой назвали.

Изя за спиной что-то пробурчал про спорт, спортсменов и про удары по голове, но громко возмущаться явно не собирался.

– Почти тезки, стало быть, – довольно улыбнулся детина. – А я вот иду в стольный град Киев, богатырем в дружину наниматься. И вишь ты, не повезло – Соловья-разбойника не я встретил. Я бы его тоже споймал, снес его к князю, так место в дружине было бы обеспечено. – Изя с Илюхой в очередной раз переглянулись. – Слышь, парень, а давай вместе в город пойдем, такого, как ты, в дружину точно примут, тем более после того, как ты Соловья-разбойника поймал. Только вот надо ему зубы повыбивать, чтобы он больше никогда свистеть не смог.

– Гад! – проскрипел зубами пойманный. – Можешь делать со мной что хочешь, только я не Соловей-разбойник, а Злодейка-Соловейка! Запомни меня, бородатый, срок отмотаю, вернусь, тогда попляшешь!

Существо предприняло еще одну бесполезную попытку вырваться из стальных рук Солнцевского, но в процессе бесполезной борьбы с разбойника слетела шапка. Копна густых черных волос ту же упала на плечи.

– Ничего, без зубов-то небось не очень-то заозоруешь, – спокойно и ничуть не удивившись заявил Илья, тот, что Муромский.

Илюха, тот, что Солнцевский, встрепенулся:

– Погоди, тезка. Так это что, Соловей-разбойник – женщина?

– Да какая женщина, смотри сам, девчонка еще, но уже встала на кривую дорожку преступности. Вся округа о ней говорит. Она свистом вначале оглушает, а потом по карманам шарит.

– Вранье! – завопила горе-разбойница. – Я ни копейки ни у кого не взяла!

Солнцевский почесал затылок, явно не обращая внимания на оправдательные высказывания пленницы и рассуждая о чем-то своем. Наконец, приняв решение, выдал:

– Знаешь, с женщинами так поступать нехорошо. Она и так неказиста, а уж без зубов точно никому по сердцу не придется. У нас она ничего не взяла, дам ей подзатыльник, да и дело с концом.

– Требую не делать никаких различий между мной и мужчинами, – заверещала соловейная душа. – А замуж я вообще не собираюсь!

– Ну вот видишь, все в порядке. Она сама не против, – пожал плечами Муромец, нетерпеливо почесывая огромный кулак. – Ну так ты бить будешь или, может, мне позволишь?

– Знаешь, это все-таки как-то неправильно – девчонку калечить только за то, что она тебе на ухо свистнула, – пожал плечами Солнцевский. – От твоего удара она и окочуриться может.

– Значит, туда ей и дорога, одним разбойником меньше будет.

– Не по понятиям это, да и весовые категории у нас, мягко говоря, разные, – справедливо заметил Солнцевский. – Думаю, хорошего подзатыльника с нее будет достаточно.

– Тогда давай ее к князю отведем, там он ей головушку вмиг оттяпает. – Муромец никак не хотел разделить излишнюю с его точки зрения мягкотелость тезки.

Бывший борец нахмурился:

– Да ты за кого меня держишь? Чтобы я за грошовый гоп-стоп человека под вышку подвел да еще и виртухаям на руки сдал? Да ни в жизнь!

Детина нахмурился и сделал решительный шаг навстречу Солнцевскому, который продолжал держать за шкирку притихшую разбойницу.

– А не шпиен ли ты хазарский, мил-человек? Говоришь как-то странно, одежа на тебе бесовская, бороду не носишь, морда скобленая, да и разбойника пощадить хочешь.

– Я же говорил, что красный пиджак тебе не идет, вот и Илья Муромец это заметил, – тут же съязвил Изя.

– Я что-то не понял, ты предъявляешь? – не обращая внимания на язвительного черта, сквозь зубы пропыхтел Солнцевский.

– Да! – гордо заявил Муромский.

Изя тяжко вздохнул и осторожно потрогал распухший нос. Черт был сейчас в человечьем обличье, но разбитый Илюхой пятачок давал о себе знать и в этом теле. Хотя и знакомы они были совсем недавно, Изя вполне осознавал, что последует дальше. Предчувствия его не обманули.

Огромный кулачище Солнцевского просвистел в воздухе и закончил свой путь там, где под густой бородой у детины была челюсть.

– Ах ты так?! – взревел детина.

Солнцевский легким движением отправил Соловейку в полет в ближайший куст орешника (чтобы не мешала серьезному мужскому разговору) и встретил чудесным апперкотом кинувшегося на него Муромского.

– Как дети малые, – скорбно покачал головой Изя и, в очередной раз вздохнув, отправился в заросли орешника искать горе-Икара.

Бросок Илюхи оказался не очень сильным, и уже метров через пять черт нашел причину выяснения отношений былинного богатыря и солнцевского братка. Особой жалости к Соловейке черт не испытывал (как-никак заставила его упасть в обморок и чуть не ограбила), поэтому просто поднял с земли и отряхнул.

По щекам Злодейки текли слезы в три ручья. Перед глазами Изи стояла просто испуганная, зареванная девчонка лет семнадцати от роду. От былой уверенности в себе и здоровой наглости не осталось и следа.

Черт в очередной раз тяжко вздохнул и отказался от задуманного плана стребовать некоторую компенсацию причиненных неудобств у грабителя. Вместо этого он достал из кармана носовой платок и протянул его девушке:

– На, держи и помни доброту дяди Изи. А сейчас беги отсюда быстрее, а то мало ли как там еще дела сложатся, – буркнул вдруг ставший сентиментальным черт, резко обернулся назад и направился к резвящимся на свежем воздухе великовозрастным детинушкам.

Между тем, на поляне разворачивалась целая коррида. Муромский был чуток посильнее Солнцевского, но тот подвижнее и с арсеналом борцовских штучек и примочек. То есть в смысле исконного испанского развлечения бородатый детина был явно быком, а браток однозначно тореадором. Через пару минут бык оказался повержен.

Илюха (тот, что Солнцевский) перевел бой в партер, а там, уверенно проведя простенький болевой прием, заставил Илюху (того, что Муромский) взвыть от боли.

– Сдаешься? – прохрипел победитель.

– Фигу тебе, – отозвался побежденный.

Бывший борец чуть посильнее надавил, и бородач взвыл от нестерпимой боли.

– Сдавайся, кому говорю. А не то не видать тебе княжеской дружины, как не видать Дженифер Лопес, принимающей душ.

– Кого? – скрипя зубами переспросил Муромский.

– Да неважно, просто она стоит того, чтобы ее увидеть в душе. Сдавайся, кому говорю, ведь руку сейчас сломаю!

– Сдаюсь, – прорычал будущий богатырь.

– Давно пора, – буркнул Илюха и с законной гордостью победителя поднялся с поверженного противника.

Детина, все еще кряхтя от боли, тоже не торопясь вставал на ноги.

– Меня еще никто побороть не мог.

– Всю жизнь любил быть первым.

– И что, там, в твоем Солнцеве, все такие?

– Почти все, – хмыкнул Илюха, вспоминая своих. – Но есть и посильнее. Ладно, не злись, я ведь перед уходом из большого спорта даже зэмээс успел получить.

Муромский поежился и отошел на пару шагов от него.

– А эта болезнь не заразная?

– Тьфу ты, еще накаркаешь. Это не болезнь, это звание «Заслуженный мастер спорта».

– Так ты из благородных, – присвистнул бородач.

– Ладно, держи пять, и все забудем. – Илюха протянул руку.

Тезка с удивлением посмотрел на протянутую ладонь и демонстративно заложил руки за спину. Илюха нахмурился и инстинктивно сжал кулаки.

– Не подам я тебе руки, мил-человек. Хоть ты и из благородных, а я лапоть муромский, но жать ладонь врагу земли Русской не буду!

Илюха аж оторопел от такого повторного наезда и, привычно насупившись, ринулся на обидчика. Чтобы какая-то деревня ему такие слова в лицо бросала? Да ни в жизнь! Спас положение Изя, выскочив, как чертик из коробочки (опять каламбур), и встав между спорщиками.

– Ша, гости дорогие. Поели, попили, так зачем же посуду бить?

– Да я его сейчас по асфальту размажу!

– Не получится, до первого асфальта лет восемьсот ждать осталось.

– А по фиг!.. Тогда по березе. – Илюха сделал еще шаг по направлению к Муромскому, но черт оказался начеку.

– Ну покалечишь ты его, а кому от этого легче будет?

– Мне, – искренне ответил Илюха.

– Это конечно так, но княжеская дружина не получит своего лучшего богатыря, – пропыхтел черт, из последних сил сдерживая напор праведного гнева, прущего наружу из обиженного в лучших чувствах спортсмена.

– Какого еще богатыря? – буркнул Илюха и ослабил свои позиции.

– Блин, я и забыл, что тебе все растолковывать приходится.

– Не хами, а то и тебе достанется.

– Да ладно, ладно. Ты хоть не забыл, кого калечить собрался? Небось в детстве былины читал?

– Ну почитывал, так сказать, в пределах учебной программы, – сознался Илюха и, словно на уроке, монотонным голосом проговорил все, что ему вспомнилось про былинного богатыря. – Илья Муромец, защитник земли Русской и славный богатырь, натворивший немало подвигов, тридцать лет и три года просидел на печи, оклемался и пошел добро налево и направо творить, только успевай головы поверженных врагов собирать.

– Ну вот, можешь, когда захочешь! – обрадовался Изя. – Как ни крути, для страны человек полезный, а ты ему чуть руку не сломал.

– Хам трамвайный этот защитничек, – буркнул Солнцевский. – Если его в былинах прописали, это еще не значит, что ему все позволено.

– Не без этого, конечно, но ты и сам не корзинка с фруктами.

– Да ты слышал, что этот фашист сказал? Что я враг земли Русской! Да за такие слова не то что руку, я и шею сломать могу!

– Конечно, можешь, кто бы сомневался. Ну какой же ты враг? Да и эта оглобля бородатая тоже не враг. Просто при сходных жизненных позициях вы разошлись в частностях.

– Ничего себе частности, – насупился Илюха.

– И вообще, завязывай ты со своими бандитскими штучками! – продолжал гнуть свое Изя. – Раз прибыл в приличное время, то и веди себя соответственно. Ну повздорили, ну подрались, так хулиганить-то зачем?

Между тем обсуждаемый будущий богатырь с непониманием, но очень внимательно, следил за странным диалогом. Как-никак, решалась его судьба. Или его будут бить, что, конечно, было нежелательно, так как хотелось предстать пред светлые очи князя с непопорченной физиономией, или шустрый малый все-таки не допустит кровопролития и он сможет спокойно продолжить свой путь в стольный град Киев.

Наконец судьба Муромского была решена. Изя таки уболтал бывшего спортсмена, и пока тот не передумал, взял улаживание конфликта на себя и обратился с пламенной речью к Муромцу:

– Значится, так. Вы обвиняетесь в превышении допустимой обороны, попытке сотворить членовредительство в отношении несовершеннолетней девушки, в сопротивлении, оскорблении, нанесении травм, вполне совместимых с жизнью, добровольным помощникам сотрудников органов правопорядка, находящихся при исполнении своих служебных обязанностей, а также в дискредитации светлого облика былинного богатыря в глазах советских граждан, российских спортсменов, а также представителей украинской диаспоры чер... (тут Изя на мгновение запнулся), в общем, некоторых рогатых меньшинств. Пользуясь принципом поглощения большего преступления еще большим, а также учитывая введенный мораторий на смертную казнь, военно-полевой суд приговаривает Илью Муромца к денежному штрафу в размере всех денежных средств, находящихся в его распоряжении.

– Ась? – искренне переспросил приговоренный.

– Деньги гони за моральный ущерб, добровольно, а то хуже будет! – доступным языком пояснил черт.

– Так бы сразу и сказали, а то сразу меньшинствами пугать принялись, – пробурчал окончательно сбитый с толку обвиняемый и кряхтя снял кожаный мешочек, висящий на шее.

Муромец хотел было раскрыть его, но Изя с ловкостью фокусника выхватил его из рук и тут же спрятал себе в карман.

– Оставь хоть чуть-чуть, дорога ведь неблизкая, – с мольбой в голосе проговорил детина.

– Ладно, – после некоторой паузы согласился черт. – Учитывая раскаяние обвиняемого, а также активное сотрудничество со следствием, суд постановил выдать премию в размере...

Тут Изя высыпал деньги на ладонь, выбрал три самые мелкие, протянул их Муромцу и торжественно закончил:

– Трех копеек!

Браток даже поперхнулся от такой щедрости. Однако Муромец, похоже, остался доволен, торопливо взял деньги и быстро пошел прочь, бросив братку на прощание:

– Мы еще встретимся, заслуженный мастер спорта!

– В любой момент к твоим услугам, – пожал плечами Солнцевский, давно не получавший в спарринге такого достойного соперника.

* * *

Илюха проводил взглядом чуть прихрамывающую фигуру, оглядел себя с головы до ног и выругался. Причем удачно ввернув парочку недавно услышанных оборотов. Что и говорить, крутой костюмчик за штуку баксов не выдержал второй драки за день и пришел в полную негодность. Оторванный рукав, висящий на ниточке воротник, разорванные на коленке брюки и разбитая губа – вот каким оказался результат разговора двух мужчин, поспоривших об отношении к женщине. Хорошо еще, что победила галантная точка зрения.

– Ловко ты на деньги разговор перевел, – наконец изрек браток, оставив тщетные попытки привести себя в порядок.

– Ой, я вас умоляю! Чай, не первый год живу на белом свете, а лохи всегда во все времена одинаковые.

– Изя, а ты точно не еврей, а то у тебя время от времени какой-то одесский акцентик проскакивает?

– Скажите пожалуйста! Что, если простой черт умеет жить, так он сразу же еврей?

Илюха с подозрением посмотрел на довольного Изю.

– Вот только не надо меня сверлить таким суровым взглядом. За свои грехи отвечу, а чужого на меня вешать не надо!

Браток хотел было что-то возразить, но тут о себе напомнило спасенное существо. Причем напомнило нагло и бесцеремонно:

– Хватит балабонить, пошли ко мне на заимку. Кстати, там и одежу рваную могу зашить, будет как новенькая!

Приятели слегка удивились от подобной бесцеремонности и с явным неудовольствием уставились на горе-разбойника.

– Слышь, как тебя там? Соловей-разбойник, шел бы ты отсюда подобру-поздорову, – наконец выдавил из себя черт и повернулся к Илюхе с твердым намерением продолжить прерванный разговор.

Однако это ему не удалось.

– Я уже говорила, что я не Соловей-разбойник, а Злодейка-Соловейка! А грабить я вас не собиралась, попугать только, да и чего взять у таких оборванцев, как вы? – нагло заявила девчонка, тряхнула иссиня-черными волосами и вздернула к небу свой курносенький носик.

Илюху так утомила словесная перепалка с Муромским и последующее выяснение отношений, что он со вздохом присел на травку, тем самым давая возможность разобраться с наглой девчонкой говорливому Изе. Тот, в свою очередь, злорадно улыбнулся.

– Вот есть же наглецы на свете, вначале ограбить пытаются, потом в историю втягивают, а после еще с замечаниями лезут. И куда мир катится? – еще раз вздохнул черт и снял с себя морок.

– Черт! – не то констатировала факт, не то просто удивленно воскликнула Соловейка.

– Собственной персоной! – согласился Изя. – А теперь думаю, самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, так это взвизгнуть и убежать подальше отсюда.

– Почему это?

– Как это почему? – даже немного обиделся Изя. – Тебе разве мама не говорила, что чертей надо опасаться и не иметь с ними ничего общего?

– Говорила, конечно, – пожала плечами девушка и более твердым голосом добавила: – Но, во-первых, я уже взрослая, во-вторых, храбрая, а в-третьих... Что я, чертей, что ли, в своей жизни не видела? Иногда батя так напивался, что к нему черти валом валили, иногда штук по десять в терем набивалось.

Изя растерялся, он ожидал совсем другой реакции. Визг, обморок или бурная истерика с его точки зрения соответствовали сложившейся ситуации куда лучше, чем такие наглые заявления.

– И потом, у тебя рог сломан, – присмотревшись повнимательнее к собеседнику, решила добить черта девчонка.

– Скажи спасибо этому типу в красном пиджаке, – буркнул Изя.

– Да не красный у меня пиджак! – поднялся с травы Илюха.

– Дело тут не в цвете, дело в принципе, – гордо заявил черт и обиженно отвернулся.

– Девочка, иди домой, мы в общем-то не в претензии. А что хотела нас грабануть, так это ерунда, дело житейское, с возрастом пройдет. Все наши ребята с таких вот банальностей начинали, так что...

Илюха собирался еще что-то сказать, например, рассказать поучительную историю, которая произошла с ним на раннем этапе его постспортивной карьеры. Но Соловейка вдруг так искренне и совсем по-детски разрыдалась, что воспоминания о бурной молодости пришлось временно отложить.

– Да что же это такое! – сквозь льющиеся в три ручья слезы смогла выдавить из себя Соловейка. – Никто меня всерьез не воспринимает! Даже вы со мной говорить не хотите!

Перед компаньонами стояла ревущая, несчастная девчонка со всеми вытекающими из этого последствиями. Изя с Илюхой перекинулись полным тревоги взглядом. Было ясно, что женских слез они не переносят оба.

– Че сразу не хотим-то? – изрек Солнцевский.

– С хорошим человеком почему бы не поболтать? – поддакнул Изя. – Как вас, кстати, зовут, милая девушка?

Девушка обиженно шмыгнула носиком, вытерла пухленькой ручкой слезы и гордо заявила:

– Черная Гангрена, гроза большой дороги!

– Как?! – хором переспросили приятели.

– Вы что, глухие, что ли? – удивилась Соловейка и более твердым голосом подтвердила: – Черная Гангрена, гроза большой дороги!

Секунд пять Изя с Илюхой еще молчали, не веря своим ушам, но потом... Наверное, за всю историю человек и черт вместе так не смеялись. И тут уже было ни до возмущения девушки, ни до ее праведного гнева, ни до дорожной пыли. Закончили компаньоны смеяться уже лежа на земле, всхлипывая от сдавившего горло хохота.

– Это тебя так родители назвали? – наконец смог произнести Изя.

– А если и так? – с вызовом бросила девица.

– Смотри, Изя, не только у тебя родители приколистами были! – сквозь хохот заметил Солнцевский.

Черт что-то буркнул себе под нос, но вдаваться в полемику с бывшим борцом не стал.

– А даже если это я сама придумала, что тут такого? – обиженно фыркнула девушка и демонстративно отвернулась от странных путников.

– Да, в общем, ничего, – пожал плечами Изя. – Но оно словно взято из третьесортного голливудского боевика.

– Или фильма про индейцев студии «Дефа» с Гойко Митичем в главной роли, – вставил свое слово Солнцевский.

Соловейка в некотором оцепенении переводила взгляд от черта к братку и наконец скромненько поинтересовалась:

– А что такое боевик? – Потом немного поразмыслила и расширила поставленный вопрос: – И кто такие индейцы?

Илюха с Изей переглянулись и синхронно вздохнули.

– Да в общем-то это и неважно, – ушел от прямого ответа черт, – А важно то. что это имя тебе не подходит. Ну какая же ты гангрена?

– Что, ни капельки не похожа? – с мольбой в голосе поинтересовалась горе-разбойница.

– Нет! – хором ответили мужчины.

На некоторое время Соловейка задумалась и наконец решительно махнула рукой.

– Ну раз так, то я не буду называться этим именем. И пока я не придумаю себе новое, можете называть меня так, как нарекли мои родители, – Любавой.

На этот раз не выдержал уже Илюха:

– Прекрасное имя! Не понимаю, чем оно тебе не нравится?

– Я ненавижу его! – искренне заявила Соловейка, и ее глаза наполнились слезами размером с некрупный болгарский горошек.

Далее приятели благоразумно замолчали и по пути (уж как-то так само собой получилось) к жилищу Любавы выслушали полную искренней девичьей скорби историю.

История эта оказалась стара как мир. Ну в смысле, что конфликт отцов и детей начался так давно, что даже в эти далекие времена это было, увы, совсем не ново.

А дело было вот как. Урожденная Любава Павлиновна была единственной дочкой в знатной купеческой семье, держащей свою торговлю в столице небольшого княжества, в славном городе Козельске. Семья по местным меркам была сверхблагополучной. Батюшка, матушка, три старших брата души не чаяли в младшенькой и с детства баловали ее как только могли.

По логике вещей, из Любавы должна была вырасти настоящая холеная купеческая дочка, и наверняка так оно и было бы, но...

А вот за этим «но» скрывается совершенно нелогичный для того времени характер Любавы. Это мы сейчас, в начале двадцать первого века, смотрим на эмансипированных женщин как на неизбежное зло, которое принес с собой прогресс (да простят меня бизнесвумен, но большинство мужчин думает именно так). А в те далекие времена желание купеческой дочки научиться скакать на лошади, стрелять из лука, мутузить мальчишек в кулачных забавах воспринималось, мягко говоря, негативно. И только благодаря тому, что нормальное (с точки зрения тятеньки и маменьки) образование Любава осваивала легко и непринужденно (то есть умела шить, вязать, вести хозяйство, прекрасно готовить), родители до поры до времени закрывали глаза на не совсем нормальное поведение дочери.

Чисто женские навыки давались Любаве так легко, что отец, отведав рождественскую кулебяку, сразу забывал, что он собирался поговорить со своей строптивой дочерью по поводу синяка, который получил от нее Никифор, сын его компаньона.

Именно этот Никифор и стал причиной того, что купеческая дочь превратилась в Злодейку-Соловейку и шла теперь по лесу с солнцевским братком и киевским чертом на свою заимку, а не сидела в горнице и готовила приданое к своей свадьбе с ненавистным женихом, которого сосватал ей отец.

– Причем я сразу предупредила тятеньку, что ни за что не пойду за него, а он только в бороду ухмылялся и на пергаменте прикидывал, какие барыши он с этой свадьбы поимеет.

– И я так понимаю, что на смотринах ты... – не выдержал черт и чуть ускорил рассказ.

– Ну да, они приперлись толпой свататься, а моего мнения даже не спросили. Ну не дикость?

– В общем, конечно, дикость, – согласились приятели примерно в похожих скептических интонациях.

– Так я об этом и говорю. Я разнервничалась, завелась, ну и...

– Что и? – не выдержал черт.

– Ну я и свистнула от возмущения что есть мочи. А они...

– Что они? – на этот раз не выдержал неторопливой манеры излагать события Илюха.

– Они ни с того ни с сего все в обморок и брякнулись.

– Я их понимаю, – буркнул Изя.

– Ну вот я и сбежала из дома прямо со смотрин, – подвела итог своей купеческой юности Любава. – Ну то есть, вначале, конечно, проверила, дышат ли тятенька с маменькой, а уж потом сбежала. Вы же знаете силу купеческого слова. Тятенька обещал, что я за этого прыщеватого выйду, а так... И он слова не нарушил, и я от ненавистного жениха избавилась.

– А на скользкий путь уличной преступности ты как попала? – съязвил Изя.

– И ничего я не попала на этот твой путь! – взвилась Соловейка. – Я вначале к князю пошла в дружину наниматься.

Приятели с интересом и немым вопросом посмотрели на Любаву.

– Так меня даже на порог не пустили! – чуть не плача выдала горе-разбойница. – Не то что по конкурсу не прошла, а вообще разговаривать не стали! А я и из лука прекрасно стреляю, и на лошади в мужском седле галопом могу, и ножи кидаю в самое яблочко, и... (Тут купеческая дочка перевела дух.) Готовлю прекрасно, и вообще. Ну а на то, что я свистеть по-особому умею, вообще внимания не обратили и проверять не стали. Кто я для них? Девчонка просто.