Мерси Рэйборн (№1) - Час печали

Освободившись, Брайтон начал набирать команду для проверки шин. Первая смена должна была проверять водителей на улицах в течение четырех часов. Хесс очень надеялся на то, что вторая смена уже не понадобится.

Около пяти объявился приятель Боба. Присланный им факс содержал имена всех владельцев и служащих похоронных бюро. Хесс устроился поудобнее, потер уставшие глаза и приготовился к чтению.

Он сравнил список с уже имеющимся и не нашел ни одного совпадения.

* * *

После работы Хесс отправился на второе облучение. Сначала у него взяли кровь для проверки уровня лейкоцитов и гемоглобина. Врач очень удивился тому, что его пациент продолжает работать, однако отметил положительное влияние любой активной деятельности на состояние онкологических больных. Его тон показался Хессу совершенно безразличным. Врач словно имел в виду: "Какая разница, работаешь ты или нет? Все равно твой исход известен и неизбежен".

Онколог как-то говорил Тиму, что при раке легких человек живет от силы девять недель. Но его опухоль обнаружили сравнительно рано, она оказалась небольшой и еще не дала метастазов. Поэтому врачи решили прибегнуть к хирургическому вмешательству. После операции результаты УЗИ и снимки были хорошими. Надежда на выздоровление не покидала Хесса.

Лежа на столе, он представил свое красное бьющееся сердце в виде центра мишени. И в этот центр целились смертоносным копьем.

* * *

В вечерние новости пустили короткий сюжет о Похитителе Сумочек. В кадре появился Уоллес Хьюстон, держащий в руках изображение маньяка-убийцы. Он сказал, что мужчину с рисунка видели в местном супермаркете, откуда исчезла Джанет Кейн. Теперь таинственного "покупателя" просили связаться с полицией для дачи показаний. Хесс заметил, как красиво смотрелся портрет по телевизору. По его мнению, художница очень удачно изобразила лицо: ее работа отличалась глубоким психологизмом, умением подчеркнуть необычность человека, специфику его внешности и внутреннего мира.

По просьбе Мерси Уоллес не упомянул о серебристом фургоне с разными шинами, зато сообщил о длинном плаще подозреваемого и о том, что он часто бывает в магазинах, супермаркетах и торговых комплексах. Корреспондент задал ему прямой вопрос о количестве жертв, и Уоллесу пришлось ответить, что их предполагаемое число – пять, а то и шесть.

Хесс поужинал, сидя перед "ящиком".

Через час он уже плыл по черным волнам Тихого океана и смотрел на красные от заката облака. Ему казалось, что вода отпугнет от него смерть, смоет боль, а также поможет стереть из памяти страшные картины: сумочку Ронни, напичканную внутренностями, банки с формальдегидом и прибор для бальзамирования, вены, вздувающиеся от жидкости, мертвеца, в которого вливают фальшивую жизнь...

Выйдя на берег, Хесс растерся большим жестким полотенцем и пошел домой по оставленным им же следам на песке.

Разрывался телефон. Звонила Камала Петерсен. Она сказала, что не набрала номер Мерси, так как та убила бы ее.

– Она меня чуть не кокнула, когда я вспомнила о коктейлях...

– Хорошо, что не кокнула. Чем могу быть полезен?

– Ну, надеюсь, вы меня не пришибете. Я просто смотрела Си-эн-би, а там показывали этого парня, ну, насильника! Стоит ему только голову высунуть, как на него сразу же набрасываются журналисты. Даже в окне его снимают! Я посмотрела внимательно и поняла – это мог быть и он! В супермаркете! Если ему прилепить усы – ну просто вылитый тот парень! Похож на рок-звезду восьмидесятых или Пола Ньюмена в "Буффало Билл и индейцы".

Хесс удивился, почему Камала сразу не заметила сходства.

– Вы думаете, что видели в супермаркете Колеску?

– Да. Я, конечно, поклясться не могу, как меня просила Мерси во время просмотра фотографий. Но это мог быть он! После двух его появлений в кадре я словно очнулась. А потом, ночью, мне приснился сон, будто я снова в супермаркете и вижу его, насильника из новостей! Те же глаза! Грустные, задумчивые, но вместе с тем насмешливые.

– Значит, вы сравнивали его с человеком из сна, а не с тем, кого художница рисовала по вашим описаниям?

– Да.

– Понятно.

Хесс вздохнул, взял пульт и включил Си-эн-би. Шел сюжет о пожаре в каньоне Трабуко. О кастрированном насильнике ни слова. Хесс убрал звук.

– Камала, у Колеску темные короткие волосы. У парня из супермаркета, по вашим словам, светлые и длинные. Мы полагаем, что он не надевал парик. В салоне нашли его волос, и он оказался настоящим, человеческим, а не синтетическим.

– Сейчас делают парики из натуральных волос!

– Наверное.

– Знаю, вы с Мерси считаете меня чокнутой, но я не такая! Просто мне всегда нужно время, чтобы информация утряслась в голове.

Хесс вспомнил о выпитых ею коктейлях и о том, как она забыла о них рассказать. Безответственность? Нечестность? Глупость?

Слегка навеселе, "повернутая" на журналах о моде, на старом кино и телевидении. Каждый человек напоминает ей кого-то с глянцевой картинки. Вот такая у нас свидетельница! И та не может выступать в суде из-за гипноза.

– Камала, а вы тогда не заметили, что у парня на голове парик?

– Нет.

– Но ведь ваша профессия связана с внешностью, красотой, модой, не так ли?

– Может, парик был очень качественный. Я специализируюсь по косметике. Но скажу вам одно – классный парик от натуральной гривы отличить очень трудно! А если правильно надеть и грамотно постричь, то вообще невозможно! Особенно на расстоянии.

Хесс хмыкнул. Девушка была права. К тому же она дала довольно точное описание, если водитель ночного автобуса, ла Лонд и продавец из магазина сразу узнали человека с рисунка. Да и сам Тим заметил некоторое сходство во взгляде Колеску и предполагаемого убийцы.

Но если это Колеску, то почему она не обратила особого внимания на его фотографии? Или снимки в газете?

С другой стороны, ее версия была логичной: ранее осужденный насильник скрывал свое настоящее лицо и вновь совершал преступления. Колеску был уже довольно известен, и общественность вполне ожидала от него подобных действий. Он может стать для многих козлом отпущения. Хесс представил его с усами и светлой шевелюрой.

До среды они с Мерси имели полное право допросить Колеску и обыскать его дом. Пока парень находился на условном сроке, он не имел никаких прав. Но послезавтра закончится курс его лечения и формально он станет свободным гражданином. Если Колеску хранит парик, сани и прибор для бальзамирования, то Хессу и Мерси останется только найти их и взять убийцу.

Хесс смотрел на экран – крутили рекламу автомобилей марки "мерседес". Сексапильная блондинка садилась в красную блестящую машину. В машинах женщины чувствуют себя в безопасности. А зря!

– Камала, и еще один вопрос. Мой телефон вам дала Мерси?

– Да, на тот случай, если не смогу ее найти. Ладно, пусть убивает меня. Зато я поступила по совести.

– Конечно. Вы молодец, Камала.

– По телевизору сказали, что этого парня кастрировали. А врачи заявили, что изнасилование – это "скорее не сексуальный акт, а акт агрессии".

– Так принято считать.

"И если бы ты видела, что можно сделать с женщиной при помощи бутылки, биты или дула!"

– Его совсем недолго показывали, – сказала Камала. – Но один раз хорошо было видно, когда он высунулся из-за двери. Его выдают глаза! Точно вам говорю, мистер Хесс! Влажные, грустные, как у Омара Шарифа в фильме "Доктор Живаго" или у Лона Чейни в "Оборотне", ну, до того как он превратился в волка. Этот насильник выглядел таким напуганным, как загнанный зверь.

– Он и вел себя по-зверски!

– Да, конечно. Он убил тех женщин...

– И видимо, не только их.

– Я теперь боюсь доверять мужчинам!

– Нужно просто быть осторожной.

– Буду. Спасибо.

Попрощавшись с Камалой, Хесс набрал номер Мерси.

28

Следующим утром Колеску смотрел по телевизору, как копы подходят к его дому. Всю информацию он черпал из "ящика" – выходить за дверь ему не хотелось.

Те самые, что ищут Похитителя Сумочек! Колеску узнал о них из прессы. Сразу ясно, что за сволочи этот Хесс, похожий на фашистского генерала, и его верная сучка доберман Рэйборн! Богатая фантазия Мороса моментально превратила их в единого монстра с четырьмя ногами.

Ритм его сердца участился. По лицу побежали мелкие мурашки. Колеску сидел и ждал, когда полицейские постучат в дверь. Чего им надо?

Он очень вымотался за эти дни. Толпа отнимала у него последние силы, а тот телевизионщик, прикинувшийся адвокатом, добил окончательно. Сейчас Колеску был готов сдаться и пустить себе пулю в лоб.

Помни, кто ты такой! Не забывай! Колеску – безобидный. Колеску – оступившийся. Колеску – кастрированный.

– Оградим детей от соседа-насильника! Оградим детей от соседа-насильника!

Может, и вправду убить пару местных ребятишек, чтобы еще больше накалить атмосферу? Все равно они считают его чудовищем, так хоть будет за что! Точно, прирезать детей и развесить их головы по улице Медоуларк! К сожалению, детишки, которых Колеску видел в последние дни, очень ему понравились – они сияли счастьем, испорченностью и милым эгоизмом. Маленькие твари! Не стоит тратить на них время.

По телевизору показали, как коп стоит у его двери. В ту же секунду Колеску услышал звонок. Старая добрая Америка!

Он решил сразу не открывать, а выждать минутку-другую. Интересно, как они все поведут себя? Конечно же, Труди Пауэрс сразу же заголосит как резаная. Толпа подхватит ее вопли. Разве это не подтверждение его невиновности? Многочисленные соседи Колеску всегда знают, где он и чем занят. Свидетели! Подобного унижения Колеску не испытывал никогда.

Доберман, в солнцезащитных очках похожая на пилота, оглянулась на толпу. Ее темные волнистые волосы слегка развевались на ветру. Крепкая псина, с сильными ляжками и мускулистой задницей! Колеску представил себе, как Мерси едет с ним в золотистой "кобре". Вообще-то он предпочитал более женственных и утонченных дам, хотя и оценил не лишенную привлекательности Рэйборн. Вот только, наверное, у нее желтые зубы. Колеску представил, как расправляется с женщиной-копом, словно мстя за ее подлую сущность.

В дверь снова позвонили.

– Иду! – крикнул он.

Колеску усмехнулся: на экране лица полицейских выглядели более чем глупо. Хесс и Рэйборн в упор смотрели на дверь, будто это она им ответила. Очень забавно!

– Да? – Колеску слегка высунулся из-за двери. И тут же у него перед носом оказалось два сверкающих значка. За ними – две пары темных очков и хмуро сдвинутых бровей.

– Мистер Колеску, я сержант Рэйборн, а это лейтенант Хесс. Мы из полиции и хотели бы поговорить с вами.

– Добро пожаловать!

Колеску впустил их. Вопли толпы усилились.

Доберман зашла первой, за ней последовал Фашист. Колеску бросил беглый взгляд на Труди. Та, как всегда, находилась в первых рядах с плакатом в руках. Милое личико! Труди посмотрела на Мороса в упор. На ее лице было все то же выражение снисходительности, понимания и достоинства. Труди выполняла все ту же сакральную миссию. Бог призвал ее бороться с отбросом общества по имени Колеску, и оружием Пауэре было милосердие.

Колеску захлопнул и запер дверь. Копы уже сняли очки и стояли, упершись руками в бедра.

– Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.

– Спасибо, – ответил мужчина.

Сучка глядела подозрительно.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить?

– Нет, – буркнула псина.

– Спасибо, не надо, – вторил ей Фашист.

Сесть они тоже отказались.

– Как я понимаю, прав у меня нет, – сказал Колеску. – Поэтому я готов ответить на любые ваши вопросы. Если нужно, проведите обыск в моей квартире. Только прошу вас, не разбейте ничего ценного. Я с удовольствием покажу вам, где расположено то, что я очень берегу. Надеюсь, это облегчит вашу работу.

– Может, еще и зарплату нам выдашь? – рявкнула Доберман.

– Сначала я бы сам работу нашел, – спокойно ответил Колеску. – Мой бывший начальник, мистер Прэт, заплатил мне за две недели вперед, но место я потерял. Туда тоже приходила толпа. Каждый день.

– Я сейчас расплачусь! – снова раздался злобный лай.

– Я пропахал там два года. За пять долларов пятьдесят центов в час. И никаких премиальных. Без отпуска. Только один день пропустил, когда после гормонов блевал шесть часов без передышки.

– Что это такое? – спросила женщина, не обращая внимания на жалобы Мороса. Она стояла у шкафа с поделками Хелен Колеску.

– Яйца.

– Ты их разрисовываешь и украшаешь блестками и кружевами?

– Моя мама этим занимается. Роспись яиц – национальное искусство Румынии. У мамы здорово получается!

– Румыния? Там, где живут вампиры и оборотни?

– О, это вымышленные существа, и живут они лишь в нашем воображении.

– Почему тебя зовут Матаморос? Я знаю, есть такой город в Мексике. А ты ведь румын.

Колеску удивился. Мерси была права. Редкий американец знал хоть что-то о своем ближайшем соседе, Мексике, и уж тем более имел понятие о существовании Матамороса. На самом деле городов с таким названием было целых два. Колеску давно решил, что назван в честь более важного и крупного.

Он чувствовал себя довольно странно.

– Мама в молодости влюбилась в эту страну, увидев ее однажды на открытке. Мексика представлялась ей настоящим раем на земле, чем-то далеким, прекрасным и не похожим на холодные, бездушные Карпаты. Первый раз она попала в страну своей мечты только после того, как мы переехали в Америку. А имя вычитала в книге, поэтому и назвала меня так.

– Хм. Мне нравится вот это большое яйцо. Синее с желтыми перьями. Похоже на беременную стриптизершу, – заметила Доберман.

– Это яйцо казуара. По-моему, оно несколько вычурное и безвкусное.

– Ты слишком привередлив для насильника, напавшего на трех бабушек!

Мерси внимательно посмотрела на Колеску, и тому стало еще больше не по себе.

– Все в прошлом, – возразил он, – я очень изменился. Пожалуйста, присядьте. Если хотите, наблюдайте за толпой по телевизору или живьем – тогда раздвиньте шторы. Я обычно смотрю "ящик", потому что могу выключить его в любой момент. А толпу не выключишь...

– Ты часто выходишь на улицу? – спросила Доберман, стоя у шкафа с яйцами. Старый генерал находился в противоположном конце комнаты, и Колеску не удавалось одновременно видеть обоих.

– Раньше выскакивал время от времени. Сейчас это невозможно.

– Окружили тебя, да?

– Да, как Кастера.

– Кастер считал себя военным гением. А ты что за талант?

– Пожалуй, я не гений и не талант. Но окружили почище, чем вашего героя.

– Сядь.

Колеску сел. Он словно покинул собственное тело и глядел на него со стороны. Колеску то и дело смотрел на прическу старика, локоны Добермана и свои редеющие темные волосы. Женщина расстегнула куртку, и у нее под мышкой Колеску увидел пистолет в кобуре. Все правильно! Оружие под рукой, чтобы убивать быстро!

И вдруг с Колеску произошла удивительная вещь – его иссушенный, изуродованный гормонами член начал подниматься.

– А куда ты раньше ходил? – спросила Рэйборн.

Сержант Рэйборн.

– В кино, сержант, в недорогие кафе и рестораны. А еще в библиотеку.

"Встает! Но почему именно сейчас?"

– Когда? В какое время суток?

– Обычно после работы, сержант, то есть вечером. Но по выходным я чаще всего сидел дома, ведь в уик-энд везде куча народу.

– А торговые комплексы посещал?

– Да, они мне нравятся.

– Почему? – спросила Мерси, строго глядя на Колеску.

Он снова посмотрел на себя со стороны и заметил растущий холмик между ног. Колеску положил ногу на ногу и обхватил колено рукой. "Что со мной происходит?"

– Там большой выбор. К тому же есть где покушать, развлечься, отдохнуть. Товаров много. Если бы вы выросли там же, где и я, вы тоже считали бы американские супермаркеты и торговые центры настоящим чудом.

– А с женщинами ты там не знакомился? Не шел туда за этим?

– Никогда! Последние три года женщины меня не интересуют. Мне совсем не хочется наблюдать за ними или трогать их. Иногда у меня появляется желание просто поговорить с представительницей противоположного пола, потому что это помогает мне взглянуть на многое по-новому. Тогда я звоню моей маме или психологу, доктору Карле. Но с незнакомыми женщинами никогда не общаюсь. Ну, если только какая-нибудь девушка сама не начнет беседу.

– И что ты делаешь в таком случае?

– Я умею отлично слушать, – ответил Колеску.

Может, Мерси ему понравилась из-за своей необычности? Ведь она не похожа на типичную американку. Моросу казалось, что она видит его насквозь. Он еще сильнее сжал ноги, пытаясь скрыть возбуждение.

– Не сомневаюсь. Они болтают, а ты в это время присматриваешься, изучаешь их.

– Ну, так всегда бывает во время общения, разве нет?

– Да, если только ты не прикидываешь, насиловать тебе эту женщину или не стоит.

– Я так никогда не думал.

– Оставайся на месте!

Возбуждение нарастало.

– Не двигайся! – еще резче приказала Рэйборн.

– Конечно, сержант. Как скажете.

И снова нарастало! Колеску привлекал командный голос Мерси, ее власть и сила. Он испытывал инстинктивное желание подчиниться ей, будто она стояла перед ним в форме и с ружьем в руках. На Мерси был костюм американских полицейских, но Колеску представлял женщину-сержанта в устрашающей форме румынской государственной полиции.

* * *

Колеску показался Рэйборн самым странным парнем из всех, кого она когда-либо видела. И странность эта была какой-то неуловимой, размытой и неопределенной, как легкий бриз, предвещающий ураган. Мерси кивнула Хессу и подошла к нему:

– Начинай обыск. Я останусь с ним.

Посмотрев на Колеску через плечо, Хесс снова уставился на полки с яйцами.

– Будь всегда напротив него, – предостерег он Мерси. – Матаморос убивал собак ножом для колки льда.

– Пусть только попробует напасть на меня!

– Помни: злость слабого человека – самое страшное на свете.

– Да, учитель!

Мерси вернулась к Колеску. Он сидел на месте, повинуясь ее приказу, и выглядел каким-то мягким и округлым. Мерси показалось, что под майкой у него виднеется женская грудь. Лампа на потолке освещала его лысеющую голову. Трудно вообразить, что этот несчастный мог столь жестоко и хладнокровно убить Джанет Кейн, Лаэл Джилсон и Ронни Стивенс. Но он был довольно "компактным" и мог бы поместиться на полу за сиденьем водителя. Как и полмиллиона других мужчин в округе.

– Нужно кое-что уточнить, – сказала она Колеску.

– От такой привлекательной женщины я готов стерпеть все! – Он улыбнулся.

Мерси смерила его уничтожающим взглядом.

– Давай ближе к делу, слизняк! Еще один комментарий по поводу моей внешности, и я тебе задницу в два счета надеру!

Колеску вжался в кресло, испуганно кивая. Весь вид его выражал раскаяние.

– Ясно тебе, урод?

– Конечно, сержант.

Влажные и грустные глаза... Мерси вспомнила слова Камалы. Действительно похож на Похитителя Сумочек!

– Что ты делал три дня назад, в субботнюю ночь четырнадцатого августа?

Колеску посмотрел на Мерси с сожалением и вздохнул.

– Сидел здесь и слушал, как скандируют мои соседи. Я сразу хочу вам заявить, что люблю детей и никогда не обидел ни одного из них! А в ту ночь я сидел перед телевизором. В новостях показывали интервью со мной. Ко мне пришел один мужчина и представился адвокатом, а на самом деле он оказался репортером и снял меня скрытой камерой. Я вышел к толпе примерно в шесть утра, надеялся, что люди немного успокоятся. Потом в полдесятого, потому что крики не затихали. Так что, сержант, можете пойти и проверить. Они мои свидетели.

– Обязательно проверю. А третьего августа?

– Надо взглянуть в календарь. Он висит на стене, у телефона.

– Сиди. Я сама.

Колеску снова улыбнулся.

– Спасибо, сержант!

* * *

Хесс начал с кухни. Из гостиной до него доносились голоса Мерси и Колеску. В целом дом насильника выглядел довольно опрятно.

Тим по очереди выдвинул все ящички со столовыми приборами, открыл микроволновую печь и духовку. Никакого ножа для колки льда. Внутри духовка и печь были чистыми. Хесс на несколько секунд включил кран. Затем нагнулся и посмотрел, что лежало под раковиной. Обнаружил лишь мусорное ведро, различные горшки, средства для мытья посуды и сантехники, щетки и губки. Никаких крышек, похожих на ту, что нашла Мерси.

Холодильник был забит продуктами. В морозильнике Хесс увидел полупустые пакеты с замороженными овощами, мороженое и гамбургеры.

Маленькая ванная комната была, пожалуй, наименее чистым местом в квартире. Вешалки для полотенец запылились, а стенки унитаза покрылись ржавчиной.

Хесс поднялся наверх и вошел в спальню. Колеску спал на небольшой аккуратной кровати, застеленной коричневым пледом, контрастирующим с белоснежными подушками. На стене висел плакат с изображением ярко-желтой машины "шелби-кобра" с открытым капотом, под которым блестел большой хромированный двигатель. Тим сразу вспомнил, как в юношестве увлекался автомобилями и его комната пестрела подобными картинками. В нижнем углу плаката виднелась надпись: "Автомастерская Прэта".

Яйца без внутренностей. Предмет украшения.

Машины без внутренностей. Предмет ремонта.

Тела без внутренностей. Предмет чего?

Хесс невесело усмехнулся собственным ассоциациям и раздвинул створки шкафа.

Внутри висело несколько рубашек и брюк. На полках лежали нижнее белье и спортивные майки. Обувь была в пластиковых пакетах. Никакого парика.

Куда Похититель Сумочек спрятал водительские удостоверения убитых женщин? Вообще-то куда угодно – они занимают совсем мало места.

А где бы их хранил сам Хесс?

Он опустился на колени и пошарил рукой под кроватью: бейсбольная бита, удочка и пистолет с пистонами, похожий на настоящий "шестизарядник".

Встав, Хесс почувствовал, как кровь прилила к голове. В ушах зазвенело, а перед глазами замелькали яркие точки. Стены слегка выгнулись и вновь стали плоскими. К одной из них была приклеена фотография какого-то замка, окруженного горами. Тим подошел поближе, но надписи на снимке не оказалось. Тогда он пошарил в карманах одежды, висевшей рядом на крючках. Он нашел пару монет, зажимы для бумаги, ручку и кучу старых билетов из кино. Хесс переписал даты, время сеансов, названия кинотеатров и их адреса. Судя по одному из билетов, Колеску смотрел фильм в ночь исчезновения Джанет Кейн. Кинотеатр находился в Ирвине, в нескольких милях от его дома.

Хесс вернулся в ванную комнату и взял полотенце, висевшее на двери. Своей кредиткой он аккуратно соскреб с него ворсинки и завернул все в кусок туалетной бумаги. Затем он нашел пару темных волосков на полу и в расческе и так же тщательно завернул их. Положив все это в карман, Хесс еще раз оглядел душевую кабину и мусорное ведро, где не нашел ничего интересного. Он открыл крышку туалетного бачка и увидел два кирпича, положенных по краям. С ними в бак поступало меньше воды. Какая экономия!

Хранит воду.

Хранит скорлупу от яиц.

Хранит изображения машин.

Хранит тела.

Вторая спальня была крохотной комнатой, почти без мебели. В ней стояли только кровать, телевизор, стол с лампой и книжный шкаф. Зрительно увеличивали ее размеры лишь зеркала на двери и створках шкафа. Полки были заполнены книгами, в основном на румынском языке. В нижнем ящике лежало постельное белье, пара подушек и комплект почти новой мужской одежды. На стене висело черное пластмассовое распятие, навеявшее на Хесса невыносимую тоску одиночества.

Комната выглядела необжитой. Хесс удивился: зачем Матаморос платил за квартиру с двумя спальнями? Скорее всего неожиданные гости не часто останавливались у Мороса в доме. Трудно представить себе, что кто-то приезжал проведать его.

29

– Из-за лечения со мной постоянно происходят внутренние и внешние метаморфозы. Меня это очень пугает и огорчает. Врачи объяснили, что после гормонов у меня появится что-то вроде предменструального синдрома. Но я же был мужчиной! То есть я и сейчас мужчина, но... Я очень плохо себя чувствую, понимаете? Уже три года!

– Неприятные ощущения постоянны или иногда проходят?

Колеску все еще смотрел на себя со стороны. Рядом с его несчастным слабым телом находилась соблазнительная авторитарная Мерси Рэйборн. Колеску было приятно говорить с ней, рассказывать о "Депо-Провера", о том, как лекарство убило в нем сексуальное желание и превратило его в дружелюбное миролюбивое асексуальное существо. Именно существо. Его физическая оболочка потеряла мощь, зато ум стал острее и изощреннее.

– Постоянны. Последние три года стали для меня кошмаром.

Сержант внушала Моросу доверие и словно делилась с ним своей энергией. Колеску переполняло удивительное чувство благодарности к ней. "Неужели я меняюсь?"

– А твое воображение продолжало работать по-прежнему? – спросила она своим сухим, но заинтересованным голосом.

– В каком смысле?

– Ты не думал о том, что делал раньше? Представлял себе, как нападаешь на женщин? Ведь после лечения ты уже не мог насиловать.

Колеску тяжело вздохнул. Взглянув со стороны на свое скорбное выражение лица, Морос решил, что оно никогда не выглядело более убедительным.

– Нет. Вместе с желанием я лишился всех своих мечтаний.

– Уж конечно!

– Вы не можете вообразить, что означает для человека смерть этого чувства, потеря инстинкта продолжения рода, умения любить! Без желания ты становишься лишь оболочкой, одним из яиц моей мамы.

– Ты совсем не испытываешь сексуального возбуждения?

– Совсем.

– Так зачем ты три дня назад флиртовал с Ронни Стивенс у комплекса "Центральный"? Почему перегородил ей выезд с парковки своим серебристым фургоном?

Колеску был заинтригован. Его губы дернулись, а лицо выражало неподдельное удивление. Морос сам отметил, что это ему удалось. Святая оскорбленная невинность!

На улице снова раздались крики. Соседи принялись за старое, отдохнув не более получаса. Колеску захотелось перестрелять их.

– Я не знаю Ронни Стивенс. Я с ней ни разу не встречался. У меня красная машина, "датсун" 1970 года. И в "Центральном" я не бывал уже несколько месяцев. Сержант, не забывайте, что мое поведение изменилось. Я не отрицаю своих прошлых грехов. Я признал совершенные мною преступления. Конечно, я не ангел, у меня есть отрицательные стороны, но я честный человек. Порой даже слишком честный...

Колеску наблюдал за тем, как Мерси сверлила его холодными собачьими глазами. Она казалась бесстрастной. По всей видимости, слова Мороса не впечатлили ее. Типичный взгляд полицейского. Морос не удивился бы, узнав, что она родилась с таким взглядом.

– Ладно, честный засранец. Скажи мне, где ты был в субботу вечером?

– Здесь, дома. Я вам уже говорил. Смотрел на себя по телевизору. Проверьте по программе или попросите запись в телецентре.

* * *

Хесс спустился в гараж, выход к которому вел через кухню, что очень ему понравилось. Тиму даже захотелось иметь такую же планировку.

Он включил свет и увидел небольшой и очень старый пикап. Хесс попытался вспомнить год выпуска таких моделей – наверное, начало семидесятых. Дверцы были открыты, а оконные стекла опущены. Страховка и регистрационные бумаги в полном порядке. На спидометре одни нули. Шины оказались одинаковыми и в хорошем состоянии. На обивке салона Хесс не заметил никаких пятен. В бардачке нашел привычный набор: компактный насос, ворох карт, карандаши и аудиокассеты. Хесс достал три из них и прочитал названия: "Вечное здоровье вам подарит йога" Шри Рам-Хары, сборник "Румынские народные песни" и аудио-роман Пита Декстера. На последней кассете был изображен длинноволосый усатый Дикий Билл.

Хесс вспомнил слова Камалы о том, что Похититель Сумочек походил на Пола Ньюмена в роли Буффало Билла.

Персонаж книги Декстера, герой, сыгранный Ньюменом, и убийца были тезками. И все трое имели золотистые волосы.

Положив кассеты на место, Хесс внимательно осмотрел подголовник водительского кресла на наличие волос, но не нашел ни одного.

Снаружи орала толпа:

– Оградим детей от соседа-насильника! Оградим детей от соседа-насильника!

Хесс не сомневался в том, что Колеску не трогал детей, но все же решил проверить его дело. Хесса удивили громкие выкрики, то, как вибрировали голоса и мощным потоком проникали сквозь дверь гаража. Голоса страха! Конечно, они боялись своего соседа. Пикеты продолжались уже четыре дня, и люди стояли у дома насильника двадцать четыре часа в сутки. Они хотели, чтобы Колеску сел в свой жалкий древний пикап и уехал отсюда навсегда. Хесс также читал, что к пикетчикам присоединялись жители других городов, а камеры Си-эн-би были всегда направлены на квартиру кастрированного преступника. Колеску постоянно показывали в новостях. Весь округ следил за ним.

Тим вылез из машины и оглядел маленький гараж. У стены стояли два шкафа с выдвижными ящиками, не содержащими ничего достойного внимания. Хесс не наткнулся ни на сани, ни на лебедку с веревкой, ни на прибор для бальзамирования. Не было здесь ни парика, ни хирургических инструментов, ни хлороформа.

Либо он чист, либо делает свои грязные дела в другом месте.

* * *

Мерси подошла к Хессу, стоявшему в ванной комнате. Колеску как прикованный сидел в гостиной. По лицу напарника Рэйборн не поняла, увенчались ли его поиски успехом. Глаза Мерси взволнованно сияли, освещенные яркой лампочкой.