Виа Долороза

У нас ведь основные морские базы в Таллине и Клайпеде… Я уж не буду говорить о том, что 90 процентов всей военной техники выпускается в России и на Украине. Думаю, что далее этот вопрос обсуждать не стоит… С планово-экономическим устройством, тоже думаю, понятно… Если в Армении перестанут выпускать резисторы, а в России микросхемы, то в Прибалтике ни одного приемника и телевизора не соберут… И что получится? В Вильнюсе пять тысяч работников останутся без работы… То есть несколько тысяч семей останутся без средств к существованию! Вот такая простая арифметика! Не говоря уже о том, что деньги у нас для всей страны печатаются в Москве и Ленинграде…

Но Бельцина не так-то просто было остановить. Раздраженно упершись кулаками в зеленое сукно стола, – широкие плечи взметнулись почти до самых скул, – он выплюнул возмущенно:

– Что ж получается? Вывеску сменим, а всё останется по-прежнему? А руководить кто будет? Вязов с Крюковым? На чьей совести в Литва и Тбилиси? Или быть может Петров, при котором цены выросли за месяц на двадцать процентов? Или Линаев, привыкший мыслить цитатами Маркса и Энгельса?

Михайлов довольно подумал, – "интересно, успел ли Плешаков установить аппаратуру?", но сам с миролюбивой покладистостью произнес:

– Ну, хорошо! Крюкова и Вязова мы заменим… Действительно, в новом Союзе не должно быть одиозных фигур… Возможно, Петрову тоже придется оставить пост… Предположим… Но тогда давайте подумаем, кого можно предложить на должность премьер-министра? Я так понимаю, это должен человек пользующийся авторитетом и устраивающий всех присутствующих… Я предлагаю товарища Абаева… Думаю, авторитетней Улана Абишевича на этот пост мы вряд ли кого найдём… Как, Улан Абишевич? Самоотвод предлагать не будешь?

И Михайлов вопросительно поглядел на президента Казахстана Абаева. Присутствующие возбужденно закрутили головами – над столом зашелестел взволнованный шепоток. Ход был хорошим… Тонким… Потому как, предложи, Михайлов кого-нибудь из славян, то наверняка обиделись бы азиатские и кавказские республики, да и славянские президенты пересобачились бы между, – почему, мол, этого выбрали, а не их? А так получалось, как нельзя лучше… Вроде бы и не славянин, а в то же время в Казахстане население на шестьдесят процентов славянское… И азиатам не обидно, и у России с Украиной и претензий к друг другу нет…

– Я должен подумать, – негромко ответил Абаев, не отрывая тяжелого взгляда от стола. Михайлов довольно кивнул. В этот момент телефон перед ним зазвонил. Михайлов, удивленно взглянул на аппарат, но всё же снял он трубку:

– Слушаю… Кто? Хорошо, соединяйте. Слушаю, Дмитрий Васильевич. Так! Что? Когда? Откуда сведения? Понятно, понятно! Министр иностранных дел в курсе? Хорошо…

Он положил трубку на место и медленно оглядел собравшихся.

– Товарищи… Только что звонил министр обороны Вязов… По данным радиоперехватов, полчаса назад Соединенные Штаты и их союзники начали военные действия против Ирака, оккупировавшего Кувейт…– и, заметив настороженные взгляды, пояснил: – Десять лет назад это могло быть началом третьей мировой войны, но теперь, думаю, этого уже не произойдет! Это тоже заслуга перестройки…

За два дня до начала военных действий в Персидском заливе истек срок ультиматума ООН, предписывающего Ираку вывести из Кувейта свои войска, но иракский лидер Гусейн, похоже, просто забыл о столь незначительном факте. В тот момент, он, видимо, наслаждался осознанием того, что является величайшим нефтяным магнатом, распоряжающимся четвертью мировых запасов нефти… К тому же, с начала агрессии Кувейта он уже привык к бесплодным демаршам мировой общественности. И его можно было понять… За сорок лет существования у ООН было не мало гневных резолюций, которые так и остались никчемными бумажками, подколотыми безучастной рукой клерка к архивным документам.

Поэтому на сей раз ООН напрасно заявляла о финансовой и торговой блокаде Ирака, напрасно делал грозные заявления американский Государственный Департамент… Гусейна это ничуть не смущало. Пока мировая общественность громко возмущалась, в Кувейт хлынули толпы иракских "туристов", которые принялись грабить и громить местные магазины, а иракские солдаты продолжали, со осознанием своего права победителя, бесчинствовать в разоренном Эль-Кувейте, мародерствуя и насилуя, "закладывая", как выразился один из высокопоставленных иракских вояк, "основу для нового, здорового иракско-кувейтского поколения". Такова была своеобразная расплата Ирака за те пятнадцать миллиардов долларов, которые он получил от Кувейта для ведения Ирано-Иракской войны. Горькая насмешка судьбы! Даже вид огромной военной армады США, появившейся у берегов Персидского залива, прямо у себя под боком не испугал Гусейна. Он только объявил всех американских и британских граждан своими личными "гостями", запретив им покидать свое гостеприимное общество… А так же напомнил всему миру, что у Ирака помимо всего прочего есть химическое оружие… Поэтому, мол, если вдруг высокомерная Америка, или ещё кто-то, попробует начать против Ирака военные действия, то Ирак тут же применит свой страшный арсенал против… Израиля! Ведь иракскому лидеру доподлинно известно, кто хочет расколоть арабский мир…

Такого цинизма цивилизованный мир уже выдержать не мог! Последнюю попытку образумить зарвавшегося диктатора сделал Генеральный секретарь ООН Соллано Перес, лично вылетевший в Багдад… Но его встреча с Гусейном закончилась очень быстро… После того, как возвратившийся из Багдада Перес прямо в аэропорту с бледным, перекошенным от волнения лицом произнес только два слова – "он сумасшедший", стало ясно, что военных действий не избежать. Похоже, не понимал этого только сам Гусейн… А зря! Хотя трое из пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН – СССР, Франция, Китай – всё ещё продолжали выступать за политическое урегулирование, терпение Америки и Великобритании иссякло. Час возмездия неотвратимо приближался и то, что Гусейн принимал за нерешительность, на поверку оказалось подготовкой масштабной военной операции, не виданной доселе по уровню применения современной техники. К окончанию срока ультиматума вокруг Кувейта и Ирака была уже стянута мощная ударная группировка, которая подобно натянутой тетиве арбалета ждала только своего часа, чтобы послать в цель свою смертоносную стрелу.

На второй день окончания срока ультиматума час расплаты настал! Сначала американские подлодки и линкоры, расположившиеся в Персидском заливе, изрыгнули из своих пусковых установок сотни хищных "Томагавков", которые подобно стае кровожадных барракуд рванулись к своим жертвам – к иракским авиабазам, радарам и шахтам баллистических ракет. Одновременно с военных баз в Турции, Испании, Саудовской Аравии, а так же с палуб шести американских авианосцев поднялись в воздух десятки самолетов – постановщиков радиопомех, которые за несколько минут ослепили средства противовоздушной обороны противника. За ними в воздухе появились американские охотники за радарами F-4G. Они, вместе с английскими истребителями "Торнадо", вооруженными ракетами подавления ПВО, добросовестно добивали то, что осталось от иракских средств наведения после налетов американских крылатых ракет. Таков был первый этап операции, который должен был продемонстрировать иракскому диктатору серьезность намерений участников антииракского альянса…

Но Гусейна и это не испугало! Диктатор был не из тех, кого можно испугать одним ударом, пусть даже и ударом очень сильным. В отместку он все-таки выполнил свою угрозу и выпустил по Израилю несколько советских баллистических ракет "СКАД". Несмотря на, то что большинство таких ракет было уничтожено в первые часы операции прямо шахтах, у Гусейна оставалось ещё несколько мобильных пусковых установок, смонтированных на большегрузных советских тягачах. Оснастить их отравляющими веществами он все же не решился, прекрасно понимая, что применение оружие массового поражения, запрещенное во всем мире, равносильно подписанию себе смертного приговора. Поэтому его акция была рассчитана скорее на устрашение, нежели на нанесение серьезного урона. Правда, оказалось, что устаревшие ракеты не состоянии справится даже с этой задачей.. Снятые в СССР с вооружения ещё в шестидесятых годах, они обладали слишком низкой точностью, малой скоростью и в основном были сбиты американскими противоракетными комплексами "Пэтриот" ещё до подлета к цели. Только несколько из них долетели до окраин израильских городов и упали там на жилые районы, – под их взрывами погибло сорок два ни в чем не повинных мирных жителя. Одними из погибших оказалась семья Шабсон, – остроносая ракета, напоминавшая своими очертаниями хищную акулу, ворвалась смертоносным смерчем внутрь небольшого коттеджа и в один миг оборвала жизни всех его обитателей. Прибрежные кипарисы лишь нервно вздрогнули от мощного взрыва и в немом ужасе закачались, взирая на огромную дымящуюся воронку на месте недавно стоявшего уютного домика.

Эффект от этой акции оказался обратный тому, на что рассчитывал Гусейн, – это лишь окончательно разозлило участников антииракской коалиции. Фактически с этого момента началось методичное избиение Ирака… В воздух поднялись все воздушные силы союзников, – были задействованы силы космического слежения, дальнего радиолокационного обнаружения, самолеты-невидимки "Стелз", практически вся тактическая и стратегическая авиация. Даже старичкам B-52, считавшимися давно устаревшими и не применявшимся со времени войны во Вьетнаме, нашли применение – ковровыми бомбардировками они добросовестно утюжили позиции иракских войск.

Во время одного из таких дней, когда силы антииракской коалиции наносили массированные удары по Ираку, звено истребителей-бомбардировщиков F-16, или, как их называли сами американцы "Бойцовских соколов"– Fightings Falcons, возглавляемое капитаном американских ВВС Рональдом Мотсом взлетело с авиабазы Доха в Катаре и нырнула в темноту теплой тропической ночи. Набрав высоту, самолеты, прикрываемые тремя саудовскими "Иглами" F-15, сделали боевой разворот и взяли курс на Багдад. Сегодня их задачей являлось точечными ракетными ударами уничтожить пункт связи управления иракскими войсками.

Выведя самолет на заданный курс, Рональд Мотс посмотрел через толстое стекло кабины на летящее чуть выше звено прикрытия. Вид прикрывающих их "Орлов", ("Игл" – переводится с английского, как "Орел"), внушал то размеренное чувство спокойствия, которое испытывает человек зная, что он находится под надёжной защитой. Мотс не раз встречался на земле с этими арабскими парнями, которые сегодня сопровождали его звено и чьей задачей было обеспечить их безопасность от возможного нападения иракских истребителей. До этого на авиабазе в Дохе они часто совершали тренировочные полеты и даже устраивали товарищеские футбольные матчи недалеко от взлетно-посадочной полосы. И хотя летали саудовцы гораздо лучше, чем играли в футбол, недостаток своего футбольного мастерства они вполне компенсировали острым желанием победить, носясь с бешенной скоростью за мячом на протяжении всего матча. Видя эту непреодолимую страсть к победе, американские пилоты сначала посмеивались над своими горячими восточными союзниками, но потом проникшись к ним уважением, и ещё до начала военных действий между ними установились добрые товарищеские отношения.

С Азисом, старшим по званию среди арабов, который к тому же оказался далеко неглупым парнем, Мотс иногда захаживал в один и тот же бар. Однажды они даже обменялись часами – Мотс, как раз получил специальные противоударные, пылеводонепроницаемые, которые выдавались американским участникам боевых действий. Азис, чтобы не ударить лицом в грязь снял с руки свою "Омегу" в золотом корпусе.

Вспомнив об этом и посмотрев на часы, тускло поблёскивающие на запястье, Мотс услышал, как самолет дальней радиолокационной разведки АВАКС, баражирующий где-то над Персидским заливом, вызывает истребители прикрытия:

– Фейсал три, Фейсал три, это Кондор пять… Впереди вас две цели… Опознаны как иракские "Мираж" F-1 и МИГ-29… Подтвердите прием…

– Кондор пять, это Фейсал три, прием подтверждаю, – узнал Мотс по мягкому акценту голос Азиса. – Сообщите дополнительные параметры…

– Удаление от вас сто восемьдесят километров. Идут встречным курсом… Направление 15 градусов к северу, высота четыре с половиной тысячи… Скорость… Около тысячи ста миль в час, – откликнулся оператор с самолета наведения.

– Понял вас, Кондор… Начинаю атаку, – после чего Мотс услышал, как Азис называет его позывные. – УР-17, я Фейсал три… Мы вас ненадолго оставим… Похоже для нас нашлась кое-какая работенка…

– О' кей, Фейсал три, вас понял, – отозвался Рональд. – Накормите этих засранцев "воробышками" ("воробышками" ласково назывались американские ракеты класса "воздух-воздух", укрепленные под крыльями саудовских "Иглов".) Произнеся свое незамысловатое напутствие Мотс взглянул вверх на идущую параллельно тройку F-15 и заметив освещенный колпак кабины Азиса, помахал ему рукой. "Орел" слегка качнул крыльями и тройка арабских истребителей мягко отвалила в сторону.

Мотс перевел взгляд на панель приборов и посмотрел на свой индикатор обзора. Вражеских истребителей не было видно, – видимо, они ещё не вошли в зону действия его бортового радара, Рональд заметил на экране только три удаляющиеся отметки самолетов прикрытия. Через несколько секунд у края экрана появились ещё две точки – иракские истребители, которые двигались почти что им навстречу. Расстояние между самолетами быстро сокращалось, но иракские летчики явно не замечали атакующих их F-15. Они продолжали двигаться в тем же курсом – со стороны это начинало походить на игру в одни ворота. Наконец иракские истребители обнаружили, что их атакуют и сделали судорожную попытку избежать нападения – на экране индикатора было видно, как они резко пытаются изменить курс, – но было уже поздно. Видимо, системы наведения "Иглов" уже успели захватить цели. Мотс услышал, как эфир заполнился гортанными голосами арабов. Узнать, какой из них принадлежит Азису, он не мог, но догадался, что тот координирует действия своих пилотов. Видимо, по его приказу саудовские F-15 одновременно сделали ракетный залп – экран зарябил, а потом одна из точек, обозначавшая иракский истребитель исчезла.

"Один готов!" – понял Рональд.

В это время второй иракский летчик продолжал отчаянно бороться за свою жизнь. Пытаясь оторваться от наседавших на него F-15, он старался уйти боковым маневром. Выделывая сложные зигзаги и прижимаясь к земле, он отстреливал защитные ракеты и дипольные отражатели, но было ясно, что силы слишком неравны. Рональд по индикатору видел, как саудовцы берут иракский Миг в клещи. Ещё несколько мгновений они шли с ним почти параллельными курсами, затем "Иглы" сделали ещё несколько залпов и отметка второго иракского самолета исчезла. Рональд заметил, как "Иглы" поворачивают обратно.

"Четко сработано!" – подумал он и взглянул на часы, – оказалось, что бой продолжался не более шести минут. Через несколько секунд Рональд увидел приближающуюся тройку F-15.

– Фейсал три, Фейсал три, – вызвал он Азиса. – Как меня слышишь, Азис?

– Всё в порядке! – услышал он знакомый голос.

– Здорово вы им задницу надрали! А второй верткий попался… Это был Миг?

– Да! Миг-29… Но против наших "воробышков" им делать нечего… Это им не задницей на авиасалонах вертеть!

– Мои поздравления! – поздравил Рональд с победой товарища.

– Спасибо! Курс на Багдад?

– Да!

В кромешной тьме небольшая смешанная эскадрилья добралась до Багдада. Иракская столица встретила их отсветами пожаров и редкими вспышками зенитных установок.

– А-3, А-3! – запросил базу Рональд. – Я – УР-17, вышел на цель… Выхожу на боевой…

– Вижу вас, УР-17… – с деловой монотонностью ответила база. – Продолжайте задание…

Рональд посмотрел на бортовой дисплей, показывающий расстояние до точки пуска и откинул крышечку пуска ракеты. Рядом с перекрестьем дисплея зафосфорицировала надпись "цель введена". "Отлично", – подумал он и принялся по очереди вызывать самолеты своего звена. Пилоты летящих рядом истребителей-бомбардировщиков по очереди сообщили ему о захвате целей.

– О' кей! – произнес Рональд, а затем уже громко добавил. – Ну, парни… Поехали! Ё-хоу! – и плавно перевёл свой истребитель в режим снижения.

Увидев, как на дисплее зажглось красное перекрестье с надписью "ракеты готовы к пуску" он нажал на красный тумблер и ракета, подвешенная под фюзеляжем, плавно сошла с пилонов. Рональд почувствовал легкий толчок – самолет, освободился от своего смертоносного груза, а следом за этим прямо по курсу образовалась мерцающая дорожка с удаляющимся огоньком сопла ракеты. Поборов искушение посмотреть разрыв, Мотс потянул ручку штурвала на себя и перешел в режим набора высоты. Выровняв самолет, он тут же запросил остальные самолеты звена:

– УР– 18, УР-19, доложите о выполнении…

– Рони, это Нолтон… Пуск произвёл…Всё в порядке! – услышал он в наушниках голос одного из пилотов. Мотс настороженно нахмурился, но второго ответа так и не последовало.

– Где Сотсби? – тревожно спросил он. – Чак, ты его видишь?

– Нет…

– Черт! – Мотс принялся судорожно вращать головой.

– УР – 17, Я – УР-19! – вдруг услышал он. – Всё в порядке! Я ниже тебя на пятьсот метров…

Рональд до боли сжал ручку штурвала, чувствуя, как противно заныли костяшки в суставах, и процедил сквозь зубы:

– Почему сразу не отвечал, УР-19?

– Выводил самолет, – беспечно ответил лейтенант Сотсби. – Решил посмотреть, как оно жахнет… Классно!

Рональд Мотс почувствовал, как удушливое раздражение подступает комком к горлу.

– Жить надоело? – просипел он в шлемофон чужим, неприятным голосом. – В русскую рулетку захотелось поиграть? Ладно, возвращаемся! – сказал он уже более спокойно, понимая, что сейчас не время для разбора полетов. – Азис, слышишь меня?

– Да… Всё в порядке!

– Идем на базу!

В этот момент экран бортового компьютера Рональда Мотса замигал, и на нем зажглась надпись "Вы облучены".

– О, черт! – зло прошипел Рональд. – А я то, думал что у вас уже все закончилось!

По экрану он увидел, как к нему приближаются две ракеты.

– Начинаем противоракетный маневр, – скомандовал он и как учили, нажал сначала кнопку противоракетной защиты, а затем резко бросил самолет в пике, стараясь "сломать" траекторию ракеты под острым углом. Несколько секунд он ускорял свой самолет в падении к земле, чувствуя холодящую пустоту в животе, а затем уже перед самой поверхностью начал выравнивать самолет.

– Вау! – наконец произнес он, решив, что опасность осталась позади. Но он не знал, что ещё две ракеты советского зенитного комплекса "Стрела" были пущены ему вдогонку и, что они, как гончие псы нацелились на сопла его истребителя. Он не успел ничего ни понять, ни почувствовать… Только яркая вспышка разорвала темноту южной удушливой ночи, смешав в жарком пламени взрыва титановую обшивку самолета с золотом дорогих швейцарских часов. Горящие обломки рухнули на остывающий песок иракской пустыни… Фатум!

"Фатум" – значит "судьба!… Двадцативосьмилетний Рональд Мотс не дожил до окончания операции, всего двадцать один день. Через двадцать один день Ирак вывел свои войска из Кувейта и согласился со всеми резолюциями ООН… Но Рональд Мотс этого так и не узнал… Не узнал он и том, что единственная выпущенная им ракета поразила не центр радиосвязи, а самое крупное Багдадское бомбоубежище, испепелив в одно мгновение почти пятьсот иракцев… Ошибка наведения, будет потом сказано в отчете… Не узнал он и того, как на следующей день пыльный иракский солдат, вытаскивая из под руин бомбоубежища нечто обугленное и бесформенное, то, что вчера ещё было десятилетним мальчишкой, задыхаясь, будет повторять сквозь слезы:

– Я не прощу! Никогда! Даже через сто лет не прощу!

Ничего этого Рональд Мотс этого так и не узнал… Он тоже был мертв…

Тем временем мирная Москва жила своей жизнью…

Старый особняк дачи, расположенный в Подмосковном правительственном дачном поселке Архангельское, утопал в летнем цокоте цикад и беззаботном щебете лесных птиц. Узкая, асфальтированная дорожка, начинавшаяся от высокого бетонного забора, серой лентой вилась вглубь территории. Петляя среди стройных корабельных сосен и клумб, выложенных красным кирпичом, она упиралась в высокий порог двухэтажной дачи. Увидеть дачу можно было только миновав контрольно-пропускной пункт, – в небольшом кирпичном домике, расположенном рядом с тяжелыми металлическими воротами, дежурили часовые в плотной темно-зеленой форме. Сразу за контрольно-пропускным пунктом располагалась автостоянка – широкий черный квадрат, где обычно останавливались приехавшие автомобили. Посетители на территорию допускались только по личному разрешению хозяев, но видимо сегодня хозяин дачи, министр обороны Дмитрий Васильевич Вязов ждал гостей, потому что за бетонным забором спрятались от любопытных взоров с полдюжины черных "Волг". Проблесковые маячки за радиаторами и притопленные позади салона антенны спецсвязи выдавали в них автомобили правительственной элиты, – сегодня на даче у министра обороны собрались председатель КГБ Крюков, премьер-министр Петров, министр внутренних дел Тугго и вице-президент Линаев. Все они были в обычной гражданской одежде. Легкие безрукавки и синие линялые джинсы резко контрастировали с нервной атмосферой встречи. Сигаретный дым сизым туманом поднимался к потолку и зависал под притолокой плотным ядовитым облаком. Хотя подмосковный август мало походил на жаркую тропическую сушь Аравийского полуострова, собравшимся казалось, что наэлектризованный воздух раскалился до удушливого смога. Сидя за овальным столом, они с бесстрастными лицами слушали вице-президента Линаева, который заканчивал зачитывать аналитический доклад, подготовленный службами МВД и КГБ, совместно с министерством финансов.

– Таким образом, общественно-политический кризис обычными методами остановить невозможно, – прочитал Линаев заключение. – Для нормализации ситуации в стране необходимо предпринять активные действия в политической и экономической областях, а так же по линии госбезопасности и обеспечения правопорядка…

Он закрыл доклад, отодвинул от себя сброшюрованные листы, словно предлагая остальным включиться в полемику, и обвел сидящих за столом внимательным взглядом. Тучный премьер-министр Петров снял выпуклые очки, и начал нервно протирать запотевшие линзы. Рядом, набычив тяжелую голову и широко раздвинув локти, сидел хозяин дачи – маршал Вязов.

– Так, что будем делать? – прервал затянувшееся молчание Линаев.

– А что тут неясного? – произнес с неторопливой расстановкой премьер Петров. Близоруко прищурившись, он снова водрузил очки на нос. – Оставаться в таком положении нельзя – надо переходить к режиму чрезвычайного положения! Надо выходить на Михайлова и ставить его перед фактом…

Он хмуро оглядел остальных, словно выискивая, кто ему хочет возразить и недовольно поправил очки на коротком, толстеньком носу.

– Бестолку всё это! – сказал министр внутренних дел Тугго и угрюмо нахохлил серый ершик на голове. – Что мы этого раньше не делали? Сто раз уже говорили… А он всё талдычит о своем демократическом выборе, да о новом мышлении…

Яростно скрипнул витым стулом по паркетному полу, он натужно сгорбился над столом.

– Значит, надо выходить ещё раз! – гневно перебирая маленькими губами, ответил тяжеловесный Петров. Его крутые, покатые формы резко контрастировали с мелкими чертами лица. – Надо будет показать ему этот доклад, объяснять, доказывать! Понадобиться десять раз, значит надо десять раз выходить! Мы не в бирюльки играем…

Тугго тяжело вскинул голову.

– Да плевать он уже хотел на этот доклад, – у него свои аргументы! – зло брякнул он и сверкнув острыми глазками из под лохматых бровей. – "Народ не поймет, народ не примет!" Вот и весь сказ…

Замолчав, он отрешенно уставился в сторону.

–Так что? Будем сидеть сложа руки? – нервно вкинулся Петров. Его одутловатое лицо потемнело и покрылось тонкой испариной. – Ждать пока страна развалится? Сидеть сложа руки сейчас – преступление! Страна в глубочайшем кризисе… Если так дальше пойдёт, завтра, как нищие, пойдем просить милостыню у Запада…

В этот момент Председатель КГБ Крюков сделал глубокую затяжку (сегодня он почему-то решил не ограничивать себя в курении) и, скривившись в горькой иронии, произнес:

– Завтра! Где – завтра-то? Давно уже просим! Потому, что делаем всё по подсказке из Америки! У меня вообще впечатление, что у нас президент не в Кремле сидит, а в Белом доме… Чтоб в Америке не сказали, Михайлов – раз и под козырек! "Щас! Сделаем!"… Американцам того и надо, – у них теперь весь мир зона собственных интересов. Персидский залив только первая ласточка… Вы что же думаете, они Ирак наказать хотели? – едкая морщинка прорезала уголок его бледного рта. – Это они нам показать хотели, где теперь наше место! А то они, видите ли, не знали, что готовится агрессия против Кувейта… Дмитрий Васильевич, ты-то чего молчишь? Твои ГРУшники, что тебе докладывают?

Маршал Вязов, наклонив вперед массивную голову, стараясь не поднимать взгляд от сложенных перед собой тяжелых рук, как будто так ему легче сохранить спокойствие, степенно пробасил:

– По данным военной разведки, США несколько дней отслеживали переброску иракских танков к границе… По крайней мере за три дня им было все известно…

– Вот! – едко клюнул острым носом Крюков. – А что не ясно было для чего это делается? Или у них в ЦРУ и Пентагоне идиоты сидят? Да им просто надо было на нефтяную скважину сесть, да экономику запустить… А заодно показать, кто в мире хозяин…

Он снова сделал глубокую затяжку и с силой выпустил серый, злой дымок в потолок. Линаев, до сих пор молчавший, добавил с издевкой:

– Зато, какой вой они подняли по поводу сорока погибших в Израиле! Шуму-то подняли… Шуму! А что всего за месяц боевых действий погибло более ста тысяч иракцев? Ни слуху, не духу! Мерзавцы…

Остальные подавлено промолчали.

– Да при чем тут Штаты? – вдруг снова вступил в полемику премьер Петров. Он дерганным движением провел мятым платком по потному лбу и произнес с одышкой. – Нам сейчас не о Штатах думать надо! Народ надо кормить, урожай собирать… В стране ни зерна, ни горючего на посевную нет! Если к зиме не будет хлеба и горючего, народ выйдет на улицы…

– А куда ж всё делось? – недоуменно покосился на него хозяин дачи.

– Так прожрали всё, Дмитрий Васильевич! – в тон ответил ему Петров. – У нас же теперь всё мимо государственного кармана идет! Все в коммерческих структурах вертится! Ты, что забыл? "Перестройка"!

Жаркое обсуждение на несколько секунд утихло и только тени от веток, стоящих рядом с домом сосен, беззвучно колыхались на стенах, как будто, невидимые привидения неслышно подкрадывались к собравшимся в гостиной.

– Да что мы тут всё обсуждаем? – вдруг спросил Крюков. – "Страна развалится, народ на улицы выйдет!" – произнес он с едким сарказмом. – Всё уже! Нет уже никакой страны! Мы все временщики…

Присутствующие удивленно повернули к нему головы.

– Через двадцать дней Михайлов подписывает новый Союзный договор и всё! – неприязненно произнес он. Вытащив из бокового кармана брюк магнитофонную кассету, он протянул её хозяину, и сказал сердито:

– На-ка, Дмитрий Васильевич, поставь! Пусть присутствующие послушают…

Вязов озадаченно покрутил кассету в руках, затем грузно встал, подошел к секретеру, на котором стояла японская магнитола, и вставил кассету. Щелкнул выключатель.

– А руководить кто будет? – послышался из квадратных колонок звенящий от гнева и напряжения голос Бельцина. – Вязов с Крюковым? На чьей совести в Литва и Тбилиси? Или Петров, при котором цены выросли за месяц на двадцать процентов? Или быть может Линаев, привыкший мыслить цитатами Маркса и Энгельса?

Петров, мрачно слушавший запись, снял очки и принялся протирать платком совершенно сухие стекла. Линаев курил, часто и подолгу затягиваясь, – сигарета едва заметно дрожала у него в руке. Вязов немым истуканом застыл перед включенной магнитолой, уставившись на плоские колонки, – было очевидно, что услышанное было для него, как удар обухом по голове.

– Послушали? – спросил язвительно Крюков. – Вот так! Но это ещё не все! Скоро и Советского Союза тоже больше не будет! С республиками уже всё согласовано… Вот… Зачитываю!

Он раскрыл лежащую перед ним тонкую коричневую папку с круглым золотым гербом посередине и, посмотрев на отпечатанный лист, прочитал:

– "Основные принципы обновленного Союза… Союз Суверенных республик – федеративное демократическое государство, осуществляющее свои полномочия в пределах, добровольно предоставленных ему республиками… Государства, образующие Союз, самостоятельно решают все вопросы своего развития… Каждая республика – участник договора является суверенным образованием…"

Присутствующие настороженно притихли.

– Всё понятно? – Крюков обвел сидящих за столом мрачным взглядом. – Через двадцать дней уже будет не СССР, а будет Союз Суверенных республик.

Он с шумом хлопнул папкой, словно выстрелил из пистолета, и в гостинной повисла гнетущая тишина. Было слышно, как жужжит одинокая муха под абажуром.

– Черт те что! – громко засопел маршал Вязов. – Союз суверенных государств… Говно какое-то! Не рыба, не тюлень!

– Да нет… Всё, как раз, понятно, Дмитрий Василич… – медленно произнес премьер Петров, засовывая скомканный платок в карман линялых джинсов. – Будут отдельные республики со своими президентами… А Союза уже никакого не будет… – и он перевел взгляд на Крюкова. – Откуда это у тебя, Виктор Александрович?

Крюков дернул короткой шеей.

– Плешаков принес…

– Плешако-ов? – недоверчиво протянул хозяин дачи. – Так он же вроде цепной пес у Михайлова…

Крюков ожег Вязова коротким взглядом:

– Значит от Михайлова уже даже цепные псы бегут… Но дело-то в другом! Даже, если мы сможем уговорить Михайлова ввести чрезвычайное положение, то Бельцин нам этого никогда не позволит… И это проблема… Большая проблема, товарищи мои дорогие… Тут действительно надо думать…

Линаев дотянувшись до массивной пепельницы, стоящей посередине стола, яростно ткнул нее коротким окурком.