По пути обратно к автомобилям трое мужчин почти ничего не предпринимали, чтобы избежать посторонних взглядов. При ярком дневном свете в этом не было смысла, и Хауард решил, что скорость будет важнее скрытности. Одетые в грязные и мятые арабские одежды, они несли рюкзаки переброшенными через плечо, а не за спиной. АКМСы со сложенными прикладами скрывались под просторными накидками. Единственным крупным предметом была винтовка Дэнни. Макдоналд шел без рюкзака, с футляром на одном плече, скрытым связкой кольев, так что со стороны все вместе походило просто на дрова.
      Людей по пути они встретили совсем немного. Хауард полагал, что большинство населения подчинилось приказу и отправилось в Тикрит на чествования Саддама. Редкие группы женщин и детей провожали спешащих мимо мужчин безразличными взглядами, и никто не делал попыток остановить их или что-то спросить. Женщины, убиравшие урожай с арбузной бахчи, даже помахали им вслед.
      Как и прежде, главное беспокойство Хауарда вызывал переход через автостраду север – юг. Это был единственный раз, когда он задержался, чтобы наверняка убедиться в том, что их никто не увидит. Никакого движения на шоссе не было, и они пересекли его беспрепятственно и незаметно.
      В 9.15 они были уже на подходе к спрятанным автомобилям. Хауард достал портативное радиопереговорное устройство и произнес в него одно-единственное слово – салааса,что по-арабски означает «три». Ответ Берна арбаа,«четыре», прозвучал почти сразу же. Через пять минут, одолев подъем, они приблизились к стенам загона. Войдя внутрь, Хауард просто выставил вверх оба больших пальца, и это сказало Берну и остальным все, что те хотели бы знать, – тройку мужчин встретили широкими улыбками и крепкими рукопожатиями. Ашер остался дежурить на посту, в то время как Берн направил их к трем большим бадьям с чистой водой. Скинув грязную одежду, они принялись смывать с себя пыль, накопившуюся за тридцать часов пребывания в укрытии возле Тикрита.
      – Что ж, я думаю, на территории этой страны кому-то пора развесить объявления: «ТРЕБУЕТСЯ НОВЫЙ УПРАВЛЯЮЩИЙ», – пробормотал Зиглер с улыбкой, поливая себя водой. – Правда, должен отметить, я сильно сомневаюсь, что хоть кому-то уже известно, кто же возьмется за эту работу. Уж больно скверно кончил Саддам. Просто счастье, что там не было миссис Хуссейн и она ничего не видела.
      – Так что же там случилось? – нетерпеливо спросил Берн, раскладывая три комплекта чистой одежды.
      – Так вот, для начала наш Скотч всадил парню пулю точнехонько в «тикалку». Но сложность оказалась в том, что это был не настоящий Саддам, понимаешь? Тут Мак слегка разгулялся, – доверительно признался Зиглер, поморщившись при воспоминании и стрельнув взглядом в сторону Макдоналда. – Издав боевой клич, он уже ради собственного интереса шлепнул еще одного парня, стоявшего неподалеку. Но, как бы то ни было, – продолжал он, – вокруг поднялся чертовский шум, и телохранители начали поливать толпу из своих АК. Затем один из танков жвахнул у них над головами парочкой сверхмощных снарядов, чтобы народ чуть-чуть успокоился. Тут выскакивают еще телохранители и арестовывают первых. Задницы они, ну да ладно. – Зиглер неодобрительно покачал головой. – А теперь угадай, кто потом вылез из танка? Старина Саддам собственной персоной! И поверь мне, на сей раз в этом не было никаких сомнений. От злости он чуть ли не писал кипятком, как ты сам понимаешь. А поэтому тут он начинает сам править бал и принимается собственноручно расстреливать кое-кого из ребят из своего пистолета. Первым он шлепнул иранского муллу, что попахивает дипломатическим инцидентом, а затем перешел на собственных людей. Вот тут-то Мак и дал ему жару.
      – Дэнни убил его с первого выстрела? – Глаза Берна сияли.
      – Не совсем, – ухмыльнулся Зиглер. – Но могу тебя заверить – он сделал ему ампутацию из ампутаций!
      – Что? – переспросил пораженный Берн.
      – Ага, – ответил Зиглер. – Он отстрелил ему все его мужские прелести. По-настоящему скверный конец. Ох, парень, как же бедняга орал! Как раз в этот момент толпа решила, что она ну никак не может остаться в стороне. Солдаты, гражданские – масса людей – прямо-таки посходили с ума. Они смели охранников и набросились на танки. Затем они схватили джип и, привязав Саддама к буксировочному крюку машины, немножко потаскали его по кругу, так чтобы все желающие смогли полюбоваться на ювелирную работу Мака. Мне почему-то кажется, что они все-таки слегка недолюбливали своего босса. После этого мы решили, что пора бы и честь знать, и отправились восвояси. – Зиглер сделал паузу, наклонившись, чтобы ополоснуть ноги. – Но вот что я тебе скажу, – заговорил он снова, – выпрыгивать из танка, когда уже пристрелили двоих твоих парней, со стороны любого человека было бы чертовски глупо. Осмелюсь утверждать, что Саддам решил, что его телохранители к тому времени полностью овладели ситуацией, и не мог при этом ошибиться более страшно. Его жестоко обманули, впрочем, поделом.
      – Эй, вы там, двое, пошевеливайтесь, – позвал их Хауард, насухо вытираясь полотенцем и надевая свежую рубашку, – хватит базарить, нам пора уходить. Джонни, Ак, снимите с машин маскировочные сети и прикрепите флаги.
      К 9.30 все шестеро, одетые в обычные гражданские брюки и рубашки, были готовы к отъезду. Перед этим Макдоналд, Зиглер и Хауард атаковали электробритвами свою двухнедельную щетину, наблюдая, как уже побрившиеся Берн, Акфорд и Ашер снимали сети с обоих «лендкрузеров». Лишившись грязи и верхнего слоя краски защитного цвета, автомобили словно возродились и выглядели почти как новенькие.
      Рассевшись по местам, они завели двигатели и съехали вниз по склону, повернув затем налево, в сторону автострады, идущей мимо Тикрита. Теперь, когда всякая необходимость скрываться полностью отпала, они прибавили скорость. Выехав на автостраду в 9.45, они повернули на север в сторону Бейджи.
 
      За семь временных поясов от них, в Вашингтоне, Джон Кируин облегченно вздохнул, когда локаторы Джей-СТАРС снова засекли передвижение машин.

      Пустынное шоссе действовало на нервы – не было видно вообще ни одной машины. Берн, сидевший за рулем первого автомобиля, испытывал явное напряжение. По прошествии какого-то времени он-таки поинтересовался у Хауарда:
      – Как ты считаешь, через сколько они что-то поднимут в воздух?
      – Невозможно предсказать. – Хауард пожал плечами. – На наше счастье, все сейчас настолько смешалось, что они находятся в состоянии полного паралича. Мы видели, как перед прибытием президентского вертолета там кружило несколько штурмовиков Ми-24, но они исчезли еще до появления Саддама. Я подозреваю, что у них есть приказ держаться подальше, пока он оттуда не отбудет. Возможно, их вообще не поднимут. Скорее всего, и шоссе пустует по той же причине. Кто знает? Как бы то ни было, но, судя по тому, что мы видели, транспорт из Тикрита вряд ли двинется с места. Его захватили солдаты. К тому же некоторые из машин они подожгли. С нашей точки зрения, лучшего и быть не может. Возможно, пройдет немало времени, прежде чем будет восстановлено хоть какое-то подобие порядка.
      – Мы уже отъехали от Тикрита почти на тридцать миль. Скоро будем в Бейджи… О Господи! – воскликнул Берн, когда они выехали из-за поворота шоссе. – Только посмотри на это!
      В двухстах ярдах впереди дорога была полностью перегорожена военными машинами и барьерами. Вооруженные солдаты вскочили на ноги и направили автоматы на приближавшиеся «лендкрузеры». Ни малейшей возможности прорваться не было.
      – Гады! – выругался Хауард. – «Красные береты».
      – Республиканская гвардия, – подтвердил Берн. – И не меньше сотни, так их мать! Ладно, ты пойдешь или я?
      – Очередь моя, – ответил Хауард, – но было бы лучше, если бы ты пошел со мной, так, на всякий случай. Дэнни, остаешься в машине.
      Подкатив почти к самому барьеру, «лендкрузеры» остановились. Хауард с Берном не спеша выбрались наружу и увидели нацеленные им в грудь ряды автоматов и пулеметов.
 
      – Уолтер, они допрыгались! – безнадежно простонал Кируин. – Господи, на этот раз – точно допрыгались. Взгляните!
      Морж посмотрел на экран. Происшедшее было очевидным. Две машины нарвались на крупный дорожный кордон.
      – Джон, сделай снимки со спутника, – попросил он мягко. – Мне необходимо столько подробностей, сколько ты сможешь наскрести.
      Он продолжал пристально всматриваться в экран. Кируин идентифицировал остальной транспорт, и то, что это военные, не вызывало сомнений. Легкая бронетехника, грузовики – и в большом количестве. Кируин был прав. На этот раз они сами сунули свои головы прямо в петлю.
      – Чертовы дураки! – в сердцах выругался Морж.
 
      Майор Хассан Омар раздраженно поднял взгляд на бесцеремонно ввалившегося в его командирскую палатку лейтенанта.
      –  Шу турид?– набросился он на подчиненного.
      –  Гарб,– вызывающе ответил офицер, ткнув большим пальцем в сторону дороги. – Таэль.
      – Что значит иностранцы? Какие еще иностранцы? И встань как положено, будь ты проклят! Не забывай, с кем разговариваешь!
      –  Инглизи.Говорят по-английски. Они требуют вас… сэр, – осклабившись, протянул лейтенант Салех Масуд.
      Удивленный, майор встал из-за стола. Поправив свой красный берет, он последовал за подчиненным под открытое солнце. Двое мужчин европейского типа небрежно прислонились к первому автомобилю. Один из них нетерпеливо барабанил пальцами по капоту, а другой демонстративно поглядывал на свои часы. Майор ухмыльнулся.
      – Ну и дурак же ты, – презрительно сказал он. – Ты что, никогда не видел такие машины раньше? – Лейтенант замялся, и майор с издевкой продолжил: – Ты проверил у них документы? Нет? Что, даже такая безделица недоступна твоим мозгам? Ну что ж, – он брезгливо махнул рукой, – возвращайся на свой пост, дубина. Я сделаю это сам. И приведи себя в порядок!
      Лейтенант Салех Масуд зло взглянул на начальника и двинулся прочь, что-то ворча себе под нос.
      Майор подошел к автомобилям и обратился к старшему из двух мужчин.
      –  Сабаа аль-хейр,– поздоровался он. – Доброе утро!
      Высокий мужчина жестом предложил своему спутнику говорить от имени обоих.
      –  Сабаа эн-нуур,– свободно ответил тот, затем вежливо выразил надежду, что майор пребывает в добром здравии, и наконец представил себя и своего коллегу.
      – Поздравляю со столь прекрасным владением нашим языком, сейид Берн, – сказал офицер по-арабски. – Это намного упростит наше общение. Могу я проверить ваши документы и документы ваших коллег?
      – Ну конечно же, майор, – ответил Берн и продолжил тоже на арабском: – Вся необходимая документация в другой машине. Думаю, вы убедитесь, что она в полном порядке. Если вас не затруднит… – Сделав приглашающий жест, он прошел с офицером ко второму автомобилю.
      Зиглер опустил оконное стекло и одарил майора лучезарной улыбкой.
      – Привет, – поздоровался американец.
      Майор, похоже, на мгновение растерялся.
      – Майк, документы, – напомнил Берн по-английски.
      – О, конечно, – ответил Зиглер и полез под приборный щиток.
      Он извлек папку с документами и передал ее через окно.
      Майор начал просматривать бумаги из папки, лицо его оставалось бесстрастным. Три солдата с автоматами наготове стояли за его спиной, по-прежнему с подозрением наблюдая за иностранцами. Взгляд Зиглера перебегал с одного из них на другого. Его рука обхватила АКМС, лежавший под сиденьем.
      – Так откуда вы сегодня едете, сейид Берн? – как само собой разумеющееся спросил офицер.
      – Со стороны Багдада, майор, – ответил Берн.
      – Джонни, что он там говорит? – непринужденным тоном поинтересовался Зиглер, по-прежнему сохраняя на лице улыбку.
      – Что ж, мистер Берн, – вежливо произнес Хассан Омар, неожиданно перейдя на чистейший английский, – к вашему несчастью, я не только говорю на вашем языке, но еще и читаю. Более того, недавно я уже имел случай проверять подобные бумаги. Так уж вышло, что несколько недель назад сюда, в Ирак, наведывался мистер Кей, и, насколько я припоминаю, он вел себя очень назойливо. Но, к моему сожалению, его документы оказались в порядке. Грустно, – добавил он, – но ваши полномочия, скажем так, не совсем того калибра, что были у мистера Кея. Эти бумаги не дают вам права находиться в этой части страны. – Он посмотрел на Берна с нескрываемым интересом. – Итак, мистер Берн?
      Зиглер видел, что, пока майор говорил, Хауард как бы невзначай, дюйм за дюймом, подошел поближе, перекрывая поле зрения трем солдатам за спиной офицера. Рука майора потянулась к кобуре на поясе.
      – Не надо, майор, – прорычал Зиглер, выставив глушитель своего АКМСа поверх нижней кромки автомобильного окна. – У меня здесь автомат с глушителем. И отнюдь не игрушечный. Только попробуй дернуться. – Он улыбнулся еще шире при виде ошарашенного выражения на лице майора – тот был застигнут врасплох.
      Прежде чем офицер смог отреагировать, Хауард обратился к нему из-за спины тихим, вежливым голосом:
      – О'кей, майор. Как говорит мой коллега – никаких резких движений. Мы все вооружены и при необходимости без колебаний откроем огонь. Продолжай как ни в чем не бывало просматривать бумаги и слушай меня внимательно. Все будем делать поэтапно. Тебе понятно?
      – Да, – сдавленно прошептал Хассан Омар.
      – Отлично. Для начала попробуем что-нибудь очень простенькое. По моему знаку ты не спеша и непринужденно повернешься. Затем я хочу, чтобы ты отослал этих трех солдат, находящихся прямо за нами. Скажи им, чтобы возвращались по своим постам. И не вздумай их предупредить – как вы уже убедились, мистер Берн прекрасно владеет арабским. Одно его слово – и мистер Зиглер вас пристрелит. Ну что, ты готов, майор?
      – Да.
      – Отлично. Выполняй.
      Майор повернул к солдатам лицо, похожее на ничего не выражающую маску.
      – Вы, трое, – прокаркал он по-арабски, – возвращайтесь на свои места.
      Солдаты подчинились.
      – Прекрасно, майор, – похвалил Хауард. – Ну а теперь следующее, что мы сделаем, – это медленно подойдем к первой машине. Мистер Зиглер будет держать тебя на прицеле отсюда, а мистер Макдоналд, как тебе, вероятно, видно, – из передней машины. У него тоже АК с глушителем. Видишь его?
      – Вижу, – ответил майор.
      Он ясно видел Макдоналда, но откуда ему было знать, что тот не в курсе происходящего. На самом деле АКМС егеря по-прежнему был спрятан подальше от глаз под сиденьем.
      – Прекрасно. Мы только дойдем до машины, а потом я хочу, чтобы ты встал спиной к передней дверце, со стороны пассажирского сиденья. Понятно?
      Майор кивнул, и они прошли несколько ярдов между машинами. Хауард наклонил голову и сказал через заднее окошко:
      – Дэнни, держи затылок майора под прицелом своего АК. Если Джонни скажет «огонь», пристрели его немедленно. А теперь, майор, – распрямляясь, он улыбнулся, в его голосе звучали дружеские нотки, – мы попробуем исполнить кое-что посложнее. Сейчас я объясню поточнее, что ты должен сделать.
      Поначалу Макдоналду едва не стало дурно после того, как к нему обратился Хауард. Он осторожно извлек свой автомат и незаметно пристроил его чуть ниже окна, направив в спину иракскому офицеру. Он стал слушать, как Хауард наставляет майора, то и дело прерываясь, чтобы убедиться, что тому все понятно.
      Майор все еще пребывал в состоянии шока, а настойчивый монолог Хауарда не оставлял много времени на размышления. Он лишь согласно кивал головой. Под конец он все же собрался с мыслями и заявил:
      – Вы не можете надеяться на то, что после всего этого вам удастся уйти.
      Губы Хауарда продолжали улыбаться, но глаза говорили другое. Он впился взглядом в глаза офицера.
      – Нам терять нечего, майор. И ты это знаешь. Если понадобится, мы готовы умереть. Я уверен, тебе понятно, – угрюмо заметил он, – что, с нашей точки зрения, смерть будет бесконечно предпочтительней, нежели плен. Но если мы умрем, раньше это произойдет с тобой. В этом вовсе нет необходимости, если ты в точности исполнишь то, что я сказал. Ты понял?
      – Я понял.
      – Отлично. Отдай приказания.
      – Вы уверены, что вам нужен именно тот офицер…
      – Он слишком подозрителен. И я хочу, чтобы он был там, где я смогу за ним приглядеть. Сейчас же вызови его и отдай необходимые приказания.
      Майор отчасти стряхнул охватившее его оцепенение. Ткнув пальцем в солдата возле барьера, он приказал:
      – Отправляйся за лейтенантом Салехом Масудом и скажи, чтобы он немедленно явился ко мне. – Солдат послушно потрусил прочь, а двумя минутами позже вернулся вместе с недовольно выглядевшим лейтенантом.
      По мере того, как майор объяснял, что ему нужно, лицо Масуда темнело от негодования. Дважды он пытался возражать. Майор, оказавшийся пойманным между необходимостью действовать под угрозой смерти и дерзостью своего подчиненного, под конец вышел из себя и наорал на лейтенанта, чтобы тот ему не перечил:
      – Попридержи свой язык! Делай, как приказано! Иди и подготовь машины! Выполняй!
      Лейтенант открыл было рот, чтобы возразить последний раз, но, увидев искаженное гневом лицо командира, решил, что лучше этого не делать. Повернувшись на месте, он зашагал прочь.
      – Джонни, все было в порядке? – спросил Хауард.
      – Все в точности, как ты просил, – ответил Берн.
      – Прекрасно, – сказал Хауард. – О'кей, майор. Пока что у тебя получается неплохо. Дальше мы поступим следующим образом. Мистер Берн поведет машину, а ты будешь сидеть впереди, рядом с ним. Мы с мистером Макдоналдом будем находиться сзади. Скажи своему лейтенанту, что наша машина поедет первой. Сам он пусть едет на БРДМ вслед за нами. Дальше пойдет вторая машина, а замыкать все будут два грузовика. Ясно?
      – Как скажете.
      – Именно так, как я сказал! – взорвался Хауард, в его глазах сверкнула сталь. – Когда они будут готовы, вызовите командиров машин и сообщите им, чтб мы собираемся делать. И чтоб это звучало убедительно. Таким образом все мы останемся жить-поживать и добра наживать.
      Через десять минут небольшой конвой был подготовлен. Акфорд сдал на несколько ярдов назад, и разведывательно-диверсионная бронемашина БРДМ-2 заняла свое место между двумя «лендкрузерами». Два грузовика – по пятнадцать «красных беретов» в каждом – пристроились один за другим в конец колонны. Лейтенант Салех Масуд, еще один офицер и два сержанта подошли с докладом, и майор начал короткий инструктаж.
      – Эти иностранцы, – сообщил он, – имеют полномочия проследовать до иорданской границы возле Требила и покинуть пределы Ирака. Я принял решение, – ему удалось придать своему голосу легкий оттенок значительности, – что в соответствии с существующим порядком мы обеспечим им стандартный конвой сопровождения до границы, чтобы не допустить их отклонения от предписанного маршрута и создания тем самым угрозы национальной безопасности Ирака. Я поеду впереди, в их машине. Остальной конвой будет двигаться в том же порядке, как машины расположены сейчас. Лейтенант Азиз Али, – продолжил он, повернувшись ко второму офицеру, – ты останешься здесь за старшего. Порядок тебе известен. – Офицер энергично кивнул. – Мы вернемся завтра утром, – сказал в заключение майор, – а сейчас уберите заграждение, и мы отправимся в путь.
      Лейтенант Азиз Али, польщенный неожиданным доверием, тут же начал выкрикивать распоряжения стоявшим у барьеров солдатам. Непроизвольно улыбнувшись при мысли, что Салеху Масуду, которого он недолюбливал, предстоит провести больше суток взаперти раскаленной и неудобной БРДМ, офицер с радостью принял командование. Заграждение было сдвинуто в сторону, и конвой тронулся с места вслед за передним «лендкрузером». Когда они проезжали мимо барьеров, сияющий Азиз Али выкрикнул замечание в адрес своего сослуживца, сидевшего внутри БРДМ. Солдаты, что стояли рядом, расхохотались.
      – Я полагаю, – обратился Зиглер к Акфорду, управлявшему машиной, которая следовала за БРДМ, – нам пожелали по-арабски «всего доброго».
      – Скорее это звучало как «туда вам и дорога», – возразил Ашер. – Господи, – добавил он, испуская протяжный вздох, – хотел бы я действительно думать, что мы и впрямь прорвались.
 
      Джон Кируин изучал увеличенное компьютером изображение дорожного кордона, полученное с KH-12, как на экране Джей-СТАРС произошло движение. На мгновение там все смешалось, а затем стали отчетливо видны пять машин, удалявшихся от остального скопления техники. Одна бронемашина, два покрытых тентом грузовика и два автомобиля поменьше, решил он. Изображение было недостаточно четким, и Кируин не мог утверждать наверняка, но, прикинув все за и против, он пришел к выводу, что небольшие машины навряд ли могут быть «лендкрузерами». С какой стати одна из них ехала бы первой? Нет, подумал он, это не они.
      Он сосредоточился на распечатке снимка со спутника десятиминутной давности. Два «лендкрузера» были отчетливо видны на шоссе прямо перед заграждением. Они не сделали никакой попытки объехать его, и в то же время было очевидно, что они через него не прорывались.
      Должно быть, их арестовали, подумал Кируин. Но как они могли так легко сдаться после всего того, что уже сделали? В этом не было никакого смысла. Никакого…
      – Джерри? Отследи-ка эти пять машин на экране Джей-СТАРС, ладно?
      Кируин снова принялся изучать фотографию. В Ираке сейчас 10.37. Это в первый раз «лендкрузеры» появились при дневном свете. Днем раньше что-то мешало разглядеть их между стенами загона. И лишь сравнив изображения в инфракрасном и видимом спектрах, он сообразил, в чем тут дело. Маскировочные сети. Они, конечно же, пропускали инфракрасное излучение. Но все равно после первой ночи, в первое утро после их прибытия в Тикрит, в машинах что-то неуловимо изменилось – даже сквозь маскировочные сети, даже с остывшими двигателями. Кируин обратился к Соренсену.
      – Уолтер, в донесениях говорилось, что санитарные машины выкрашены в защитный цвет, верно?
      – Так сообщил агент.
      – Что ж, я знаю, что различать цвета по спутниковым снимкам мы не можем, но, как я полагаю, иракская бронемашина тоже защитного цвета, и уж, по крайней мере, я могу в точности сказать, что эти два автомобиля не могут быть того же цвета. У них другой спектр отражения.
      – А может быть, иракская бронетехника окрашена не в зеленый защитный цвет, а в песочный? Возможно, это все объясняет. Я не знаю. Нам известно, какого цвета иракская бронетехника? Я как-то никогда этим раньше не интересовался.
      – Это не играет роли, – ответил Кируин. – Если даже она и правду песочного цвета, все равно наши «санитарки» еще светлее, взгляните на снимок!
      Соренсен поизучал фотографию и вздохнул.
      – Джон, разница совсем небольшая.
      – Но она есть, – настаивал Кируин. – Я думаю, они их перекрасили.
      – А если даже и так? И вообще, как ты, черт подери, собираешься перекрашивать машины посередь этой Богом проклятой пустыни? Ну а если серьезно, то зачем им это понадобилось?
      Кируин уже закусил удила:
      – Уверен, эти парни что-то приберегли в рукаве. Иначе с какой стати они бы выехали прямиком на кордон, да еще при дневном свете? Наверняка они поступили бы, как и раньше, и, прежде чем улизнуть, дождались бы темноты. Эй! – вскрикнул он, ударив кулаком одной руки в ладонь другой, его глаза загорелись. – Теперь я знаю точно! Я думаю, они смыли второй слой краски!
      – Джон, – спокойно сказал Морж, – ты только вдумайся. Ну какой им смысл разъезжать на обычных незамаскированных автомобилях? Подумай сам. Их бы тогда наверняка обнаружили, ведь так?
      Кируин проигнорировал рассуждения Моржа.
      – Уолтер, в Баданах ездил человек ЦРУ из Риада, не так ли? И именно он сообщил о том, что машины были защитного цвета, верно? Дайте мне поговорить с ним. Дайте я ему позвоню прямо сейчас!
      Морж бросил на Кируина покорный взгляд.
      – О'кей, Джон. Как ты захочешь. Но я не понимаю, какое это может иметь значение?
      Кируин сграбастал телефон и спешно переговорил с оператором на коммутаторе Национального бюро разведки, заказав сверхсрочный разговор с посольством США в Эр-Риаде. В ожидании звонка он возбужденно прокричал Фридману:
      – Джерри, не спускай глаз с этих машин! Это они! Я знаю, это они!
      Не прошло и десяти минут, как Кируин говорил непосредственно с находившимся в Риаде Элвином Кеннинзом. Поначалу цэрэушник вообще не мог понять смысла этого звонка и проявил некоторое нетерпение, когда Кируин стал настойчиво его расспрашивать о мастерской в баданахском лагере. Да, отвечал Кеннингз, он видел несколько банок из-под краски. Нет, он знает, что «лендкрузеры» были защитного цвета, потому что так сказал ему пакистанский повар. О'кей, ну конечно же, в мастерской остались пятна краски. Как он уже говорил – зеленого защитного цвета. Но… так, дайте-ка подумать, на остове четвертой машины кто-то опробовал краскопульт… Да, именно так…
      Кируин опустил трубку, на лице его было написано удивление.
      – Белая краска. Уолтер, глянцево-белая. Какому сумасшедшему придет в голову пользоваться в Ираке белыми машинами?..
      Уолтер Соренсен и Джон Кируин уставились друг на друга от неожиданного осознания.
      – Будь я проклят, – выдохнул Морж, растягивая рот в широченной ухмылке. – У этих мужиков шарики и впрямь не только между ног! Если только вообще им найдутся равные! Устроили чертов маскарад, выдавая себя за инспекторскую группу ООН!

      Майор Хассан Омар молча предавался невеселым размышлениям, сжавшись на переднем сиденье «лендкрузера». Он уже оправился от первоначального шока и понял, правда, слишком поздно, что должен был каким-то образом попытаться не допустить то, что произошло. Но этот долговязый англичанин, Хауард, не дал ему времени сообразить. А второй, Берн, свободно владел арабским – любая попытка как-то предупредить солдат окончилась бы его собственной смертью. Или все-таки нет? Он обдумал этот вопрос и решил, что все-таки да. Эти люди вели себя крайне решительно. У него не оставалось сомнений, что их слова не расходятся с делом. Да и прав был Хауард – попади они в плен, их ожидала поистине незавидная участь. В руках Мухабарат – иракской службы безопасности – им пришлось бы испытать немыслимые муки и принять долгую страшную смерть. Майор сморщился от отвращения. Ничего, кроме презрения, он к методам Мухабарат не испытывал. Животные, гневно подумал он, развратные животные на службе у своего деспотичного хозяина.
      Майор ненавидел и Саддама Хуссейна, и его режим. Как и его сослуживцы, вслух он выражал неискренние знаки любви к Саддаму, произнося необходимые заверения в верности до гроба, которые, как это все понимали, были абсолютно пустыми. Все ненавидели Саддама, он был в этом уверен, – все, кроме идиотов, доносчиков, убийц, карьеристов и тех, кто потеряли право называться людьми. Людей вроде этого бешеного пса – Салеха Масуда, который никогда не поднялся бы выше пехотного капрала, если бы не его рабская преданность партии Баас и если бы он повсюду не трубил ритуальные громкие фразы об одобрении репрессивного режима Саддама, не повторял его абсурдных заверений в победе накануне очередного катастрофического поражения.
      Майору было любопытно, кем же все-таки были эти шпионы и чем они здесь занимались? И откуда у них автомобили ООН? Наверно, они украли их в Багдаде. Машины выглядели как настоящие. Нарисовать черные буквы «UN» на боковых и задней дверцах было бы достаточно просто, но не изготовить голубые флаги с соответствующей белой эмблемой. И потом состояние самих машин… Да, эти люди, должно быть, из Багдада, как и сказал Берн.
      Или все-таки не оттуда? Дорога была перекрыта… на всем протяжении в сторону юга, до самой Самарры. Одному Богу известно зачем. Рота под командованием майора была направлена в район электростанции в Бейджи, чтобы закрыть шоссе для движения всякого транспорта. Еще одна рота из их полка с той же целью была послана в Самарру. Остальные же подразделения дивизии Товакалиа Республиканской гвардии продолжали разбираться с этими презренными курдами. Но как шпионам удалось проехать по заблокированному и с севера и с юга шоссе? Приехать из самого Багдада они не могли – их бы остановили в Самарре. А это значит, что они выехали на шоссе где-то севернее Самарры – скажем, у Эд-Даура или… – Боже всесильный! – У Тикрита!
      От мысли, что это могло означать, у майора отхлынула кровь от лица. Если это правда, то прежде всего объясняло смысл установки дорожных кордонов. Надо быть тугодумом, выругал он себя, чтобы не сообразить этого раньше. Как всегда, он лишь выполнил приказ, не интересуясь, зачем и почему он это делает. Он давным-давно оставил попытки понять смысл некоторых действий, которые поручались ему и его людям. Теперь он усиленно размышлял. Сегодняшние торжества… вот в чем дело. Саддам лично должен был приехать в Тикрит – свой родной город. Это было единственным объяснением. Значит ли это, что шпионы… Боже всемилостивый, они же, наверно, пытались убить президента! Он искоса бросил внимательный взгляд на Берна. По лицу мужчины блуждала улыбка, глаза лучились, и майор ощутил, как от него исходит чувство уверенности и успеха. Неужели это правда…